Текст книги "Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла"

Автор книги: Юлия Игина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Общении со злыми духами, включающем:

а) вызывание и заклинание духов;

б) совет с ними;

в) заключение с ними договора с принятием от них платы или награды.

Осквернение могил и трупов, захороненных в них(по всей видимости, с целью получения колдовских артефактов).

Причинение вреда с целью убийства или увечья.

Из трех вышеперечисленных преступлений, первое и последнее присутствовали в предыдущем акте 1563 года в категории преступлений, караемых смертной казнью. Существенно новым в акте 1604 года является первая статья, касающаяся отношений людей с нечистыми духами и главное – заключения с ними договора. Известно, что доктрина о возможности заключения договора (пакта) между ведьмой и дьяволом являлась основой континентальной концепции ведовства. И хотя в тексте акта 1604 года о дьяволе не говорится, место инфернальных сообщников ведьм в нем занимают «злые духи»( Evil Spirits). Очевидно, что само общение со злыми духами – преступление духовного содержания (договор с нечистым духом с точки зрения христианской религии – акт отступничества от Бога), причисляемое христианской церковью к религиозной ереси и не имеющее отношения к уголовному преступлению. Тем не менее акт 1604 года причисляет данное преступление именно к уголовным (Felony) и относит его к компетенции и юрисдикции светской власти. Это кажущееся противоречие, вероятно, объясняется особым устройством и статусом англиканской церкви, а вернее, главенством в ней английского монарха, рассматриваемого как источник высшей власти в королевстве. Надо сказать, что этим шагом английское государство последовательно продолжило в вопросе ведьм путь, заложенный ранее Генрихом VIII. Таким образом, с изданием акта 1604 года государство окончательно секуляризировало ведовство, признавая при этом отчасти его религиозное содержание, и потому этот момент следует признать заключительным в процессе институционализации ведовства и оформлении антиведовского законодательства [304]304
  Весьма показательным комментарием к сложившейся в яковитское время государственно-правовой концепции ведовства могут служить следующие слова, написанные автором памфлета 1619 года: «И поэтому хотя так оно и было, что ни ведьма, ни дьявол не могли совершить таких вещей[которые им приписывают – Ю. И.], но „Не оставляй Ведьму в живых“, – говорит Господь, и „Умертви их“ – говорит закон Англии, за то, что они имели общение с духами и осмелились осквернить имя Господа своими чарами и заклинаниями». Anon.The Wonderful Discoverie of the Witchcrafts of Margaret and Phillip Flower… P. 48.


[Закрыть].

^{Эстамп из очень редкого памфлета: Carmichael J. Newes from Scotland. Declaring the damnable life of Doctor Fian, а notable sorcerer, who was burned at Edenbrough in January last 1591, 1592.}

Возвращаясь к тексту акта 1604 года, надо отметить появление в нем статьи об осквернении могил. Ранее в билле 1542 года осквернение могил связывалось с «вырыванием и выкапыванием крестов»и их использованием для колдовских ритуалов, в частности для поиска потерянных и украденных вещей. В новом акте 1604 года осквернение могил связано с совершенно новым пунктом – осквернением трупови использованием их различных частей для колдовских ритуалов. Трудно сказать наверняка, что послужило первопричиной появления новой некромантской поправки в яковитском акте, однако вполне очевидно, что оно было обусловлено целым рядом факторов. Во-первых, личной заинтересованностью в проведении «охоты на ведьм» в английском королевстве эрудированного в вопросах континентальной демонологии [305]305
  Как уже упоминалось, Яков I является автором трактата, посвященного ведовству, под названием «Демонология в форме диалога».См.: James VI Stuart.Demonology… Русский перевод некоторых глав этого трактата см.: Джеймс I Стюарт.Демонология…


[Закрыть], принимавшего участие в европейских ведовских процессах [306]306
  Яков I имел возможность наблюдать за «охотой на ведьм» на континенте, находясь в Дании в период сватовства к Анне Датской. Подробнее см.: Thompson E. Н.More Newes from Scotland…


[Закрыть], а также пристрастного в вопросе ведьм короля Якова I [307]307
  В период своего правления и жизни Яков I последовательно стоял на двух противоположных позициях по отношению к ведьмам: непримиримой и скептической. Время издания акта 1604 года пришлось на тот период, когда фанатично верящий в необходимость искоренения ведьм король проводил политику «охоты на ведьм» в своем королевстве. См. например, сведения о Норт-Бервикских процессах: Murray M. A.The 'Devil' of North Berwick; Roughead W.The witches of North Berwick…; Stafford H.Notes on Scottish Witchcraft cases…


[Закрыть]. Во-вторых, активным проникновением континентальной традиции ведовства и практики «охоты на ведьм» на Британские острова. В-третьих, распространением популярной памфлетной литературы о ведьмах, а также продуцируемых ею популярных стереотипов, представлений, историй и идей. В-четвертых, накоплением судебного опыта в практике преследования ведьм. И, наконец, некромантская поправка могла служить пропагандистским целям: трудно представить себе что-либо более оскорбляющее религиозные чувства людей, чем осквернение захоронений.

Во второй части акта говориться, что если кто-либо будет использовать Ведовство, Колдовство, Чары и Заклинания для того, чтобы: «1) указывать в каком месте находятся золотые или серебряные сокровища, в земле или других тайных местах, 2) или где потерянные и украденные Товары или Вещи могут быть найдены; 3) или с целью спровоцировать кого-либо на незаконную любовь; 4) или для того чтобы Скот или Добро любого человека могли быть уничтожены, испорчены, повреждены; 5) или намерение нанести вред или уничтожить любого человека, хоть даже эти действия и не были доведены до конца», тогда «все и каждый из таких людей, совершивших такие преступления и, следовательно, законно осужденные, должны быть заключены в тюрьму сроком на один год без права выхода под залог, и что в каждый квартал этого года в каком-нибудь городе, где проходят базары, в рыночный день или во время проведения там ярмарок, они должны быть публично выставлены у позорного столба на шесть часов, и там открыто признаться в своих ошибках и преступлениях». И далее: «если кто-нибудь, будучи однажды осужденным за одно из этих вышеупомянутых преступлений, повторно совершит какое-либо из этих преступлений, и во второй раз будет законно и должным образом осужден и лишен всех своих прав, в этот раз должен быть казнен как Уголовный преступник (as a Felon), и потеряет все свои привилегии, а также право убежища в Храме» [308]308
  An Act against Conjuration, Witchcraft and dealing with evil and wicked Spirits… Нумерация в тексте моя.


[Закрыть]. Другими словами, к преступлениям второй степени тяжести, акт относит:

1.  Поиск кладов, потерянного или украденного имущества.

2.  Любовный приворот.

3.  Нанесение ущерба имуществу.

4.  Намерение совершить убийство или нанести телесные повреждения.

Согласно акту, перечисленные преступления должны были наказываться тюремным заключением сроком на один год, с обязательным выставлением у позорного столба и публичным покаянием. В случае повторного совершения преступления за них следовало наказание смертью. В этой статье акт 1604 года полностью повторял акт 1563 года.

Антиведовской акт Якова I просуществовал в Англии (а затем и в Великобритании) 132 года, и был отменен актом 1736 года Георга II [309]309
  Любопытно, что отмена в 1736 году наказания за ведовство контрастировала с общей правовой тенденцией того периода к ужесточению мер наказания за совершение тяжких преступлений. См.: Unsworth С. R.Witchcraft Beliefs and Criminal Procedure… P. 3.


[Закрыть]. В тексте нового акта об отмене говорилось следующим образом: «Настоящим предписывается Его Величеством, с всеобщего одобрения и согласия членов Палаты Лордов, как духовных так и светских, и членов Палаты Общин, собравшихся на настоящей сессии, данной ему властью, что закон, принятый в первый год царствования короля Якова I, озаглавленный „Акт против ворожбы, колдовства и сношений со злыми и грешными духами“, впредь, с 24 дня июля, объявляется отмененным, полностью недействительным и недействующим (за исключением статьи об отмене закона, принятого на пятом году царствования королевы Елизаветы и озаглавленного „Акт против ворожбы, чародейства и колдовства“)» [310]310
  Оригинальный текст акта 1736 года см.: The Witchcraft Act of 1736… Русский перевод текста см.: Роббинс P. X.Энциклопедия… С. 106–107. Этим же актом был отменен и шотландский антиведовской акт 1562 года: «Далее приписывается властью вышеназванных, что впредь и после указанного 24 июня Акт, принятый парламентом Шотландии и девятой сессией парламента королевы Марии (1562), озаглавленный „Против колдовства“, объявляется отмененным». Там же. С. 106–107.


[Закрыть].

Выходя за хронологические рамки настоящей работы, надо отметить, что факт отмены антиведовского законодательства вовсе не означал, как казалось бы, последовательного упразднения отношения к ведовству как преступному деянию. Наоборот, в акте Георга II ставшая традиционной трактовка ведовства, заменяется содержательно иным (хотя в исторической ретроспективе и не новым), но остающимся в пределах правового поля пониманием ведовства. Так, текст акта гласит: «И для более действенного предотвращения и наказания любых притязаний на вышеуказанные искусства и способности, посредством которых невежественные люди часто вводили в заблуждение и обманывали, далее предписывается, что если любое лицо будет впредь и далее 24 июня, 1) притворяться, что занимается или использует любые виды колдовства, чародейства, ворожбы, или 2) предпринимать предсказание судьбы, или 3) симулировать знание любой оккультной или хитрой науки или искусства, или 4) рассказывать, где и каким образом можно открыть украденное или найти потерянное, то любое лицо, совершившее такое правонарушение, будучи законно признано виновным, в обвинительном акте или жалобе в суд в части Великобритании, называемой Англией, а также в обвинительном акте или печатном пасквиле в части Великобритании, называемой Шотландией, будет за каждую такую попытку наказываться заключением на срок до одного года без права освобождения под залог (поручительство) и единожды в каждом квартале названного года в любом городе с рынком в названной стране, в течение торгового дня должно стоять с непокрытой головой у позорного столба в течение одного часа и еще должно (если вынесший приговор суд это решит) внести денежный залог в своем хорошем поведении, причем сумму и срок должен определить суд присяжных соответственно обстоятельствам дела, а также определить, на какой срок будет продлено заключение, пока этот залог не будет внесен» [311]311
  Там же. С. 106–107. Нумерация в тексте моя.


[Закрыть].

Иными словами, акт 1736 года фактически приравнивал ведовство к мошенничеству [312]312
  Хотя конкретно этот юридический термин в тексте акта не используется.


[Закрыть], и квалифицировал «ведьм» как «невежественных людей», которые «вводили в заблуждение и обманывали». И если на протяжении «охоты на ведьм» власть признавала и отстаивала реальностьи опасностьведовства для общества, то актом 1736 года она отказалаведовству в реальности, признав его, тем не менее, вредной практикой, продолжавшей содержать в себе угрозу дляобщественного порядка. Именно поэтому уголовная ответственность, положенная по принятому закону за колдовские практики, была оставлена властью в качестве средства социального дисциплинирования.

Вполне очевидно, что истоки такой смены правового ракурса берут начало, в первую очередь, в религиозных и культурных трансформациях общества раннего Нового времени. В частности, они связаны с изменениями представлений о дьяволе и сверхъестественном мире в целом, продиктованными, в свою очередь, сменой научных парадигм и рационализмом новой эпохи [313]313
  Подробнее вопрос об эволюции представлений о дьяволе см.: Махов А. Е.Сад демонов… С. 58–66, 84-101, 110–113, 128–137; Махов A. E.HOSTIS ANTIQUUS… С. 123–141, 278–284; Мюшамбле Р.Очерки…; Орлов М.История…; Пружинин Б. И.Спор о ведовстве…; Тимофеев М. А.Демонология….


[Закрыть]. Что же касается обусловленности государственной позиции и инициативы в вопросе ведьм на рассматриваемом этапе, думается, особую роль здесь сыграла социально-экономическая сторона колдовских практик.

Дело в том, что вера в эффективность колдовства в общественном сознании вовсе не исчезла с окончанием преследований ведьм, как не исчезла она до сих пор. Более того, в эпоху «охоты на ведьм» ведовство как социокультурное явление, получившее большой общественный резонанс, было выведено за исконные пределы традиционной культуры и обрело, вопреки ожиданиям Церкви и государства, широкую известность, новую популярность и специфическую славу. В результате этого люди, практикующие колдовство, остались (и остаются) востребованными в повседневной жизни как городских, так и сельских сообществ. И эта востребованность вкупе с преимущественно коммерческой основой такого рода деятельности, сохранила ведовство/колдовство как чрезвычайно популярную практику и прибыльное занятие. Учитывая исключительно частный характер таких практик и потенциальную ограниченность доступа к ним со стороны властных структур, можно предположить, что акт Георга II был направлен именно на дисциплинирование, регулирование и ограничение ведовства как социальной и коммерческой практики. Поэтому акт 1736 года, отрицая реальность ведовства, признает преступным обман, который совершают те, кто верит и убеждает других в реальности ведовства. Итак, ведьмы и колдуны все же оставались по новому акту преступниками, однако их преступление трактовалось уже в концептуально ином ключе. Другими словами, антиведовское законодательство в Англии прошло путь от признания реальности и опасности ведовства и наносимого им ущерба, до объявления ведовства социально вредным и уголовно наказуемым обманом.

Возвращаясь теперь к периоду «охоты на ведьм», следует еще раз подчеркнуть следующее. В процессе оформления антиведовского законодательства государство сделало главный шаг в том, что вывело ведовство из частной сферы, в которой то функционировало преимущественно на уровне неформального конфликта между конкретными людьми, на государственный уровень, признав его социально опасным и уголовно наказуемым преступлением. Хотя вопрос о побудительных причинах институционализации ведовства в указанный период требует специального рассмотрения, привлечения дополнительных источников и выходит за рамки настоящего исследования, надо сказать, что в целом исследователи связывают их с централизацией власти, абсолютизацией и усилением роли государства, а также другими политическими процессами, требовавшими в процессе своего становления более масштабных и глубоких практик социального дисциплинирования. Замечу, однако, что все эти гипотезы до сих пор строились на материалах других регионов [314]314
  Так, например, Кристина Лэрнер связывает институционализацию ведовства в Шотландии с процессом централизации власти, сделавшей в результате ведовство «центрально управляемым».Согласно К. Лэрнер, «шотландская „охота на ведьм“ охватывает период, начавшийся с расцвета доктрины божественного права королей и закончившийся с закатом доктрины благочестивого государства».См.: Lamer С.Enemies of God… P. 192. Другой исследователь, Робер Мюшамбле связывал официальные преследования ведьм на французских территориях не только с «централизованным абсолютизмом»и наступлением на партикуляризм, но и попытками государства дисциплинировать народ. См.: Muchembled R.Popular Culture and Elite Culture… Passim.


[Закрыть]. Что же касается Англии, то согласно сложившейся в историографии традиции, указанные выше процессы государственного строительства не связываются там с процессом институционализации ведовства. По мнению приверженца этой идеи британского историка Брайана Левака, Англия являлась регионом, в котором центральная власть была силой, скорее сдерживающей, чем инициирующей преследования, а инициаторами последних выступали преимущественно местные власти и элиты [315]315
  См.: Levack В.State-building and Witch hunting… P. 96–100, 115. См. также: Levack В.The Witch-hunt in early modern Europe. Passim.


[Закрыть]. Однако, как представляется, указанная гипотеза не совсем корректна, так как строится на смешении понятий законодательной и судебной инициативы, исходящем из игнорирования роли правительственной инициативы и королевской политики в процессе институционализации ведовства и преувеличения в этом процессе роли местной судебной практики. Так, представители центральных судов, по наблюдению ряда исследователей, действительно часто сдерживали произвол местных властей [316]316
  См.: Notestein W.A History of Witchcraft… P. 201; Unsworth C. R.Witchcraft Beliefs and Criminal Procedure… P. 5–7.


[Закрыть]. Однако это не отменяет значения того обстоятельства, что сама инициатива развязывания «охоты» в масштабах государства первоначально принадлежала в Англии монархии [317]317
  Доминирующая роль короны в развязывании ведовских преследований, в которой Англии отказывает Б. Левак, хорошо иллюстрируется и тем фактом, что английское общество не сразу откликнулось на введение антиведовского законодательства и не сразу пошло на сотрудничество с властью, что доказывается низким уровнем инициативы и интереса со стороны населения, а также низким уровнем числа преследований в первые два десятилетия существования антиведовского законодательства.


[Закрыть]. Сдерживание местных властей из центра может свидетельствовать не о лояльности или скептицизме со стороны первых по отношению к практикам ведовства, как считает Б. Левак, но скорее о целенаправленной политике централизации судебной системы, об установлении контроля из центра над местными властями и о пресечении попыток перейти границы королевской юрисдикции [318]318
  Как отмечается в специальных исследованиях, для законодательной политики Тюдоров в отношении местной администрации были характерны две генеральные линии. Первая заключалась в постоянном увеличении обязанностей магистратов, прежде всего мировых судей. Вторая была направлена на упорядочивание их работы, стремление очертить рамки их полномочий и как можно больше подчинить центральной администрации – Короне, Совету и общегосударственным судам (Ассиз и Королевской скамьи). Рядом статутов Тюдоры стремились создать в королевстве прочную систему взаимоконтроля, где мировые судьи и шерифы следили бы друг за другом. Для обеспечения послушной системы местного управления на практике Тюдоры стремились установить прочные клиентельные связи с персоналом местной администрации, привязать его к Короне. Расцвет указанной политики в отношении местного управления пришелся в Англии на правление Елизаветы I. Однако уже в конце ее правления созданная система начала давать сбои. В результате наметилось противостояние центра и провинции, которое станет отличительной чертой при первых Стюартах. См.: Бельцер А. А.«Слуги для всех дел»… С. 68–69, 111, 120.


[Закрыть].

Таким образом, в Англии практика ведовских преследований развивалась в правовом смысле последовательно. Государство и общество в лице короны и парламента уделили достаточное внимание оформлению правовой базы преследований, которые с самого своего начала были плодотворно интегрированы в светское правовое поле. Наиболее значимым шагом в ходе институционализации ведовства является процесс перенесения ведовства из частной коммуникативной сферы в публично-правовую, путем объявления ведовства общественно-опасным преступлением, требующим непременного вмешательства и регулирования со стороны государственной власти и королевской администрации. Однако чтобы лучше понять механизм правовой трансформации ведовства необходимо обратиться к конкретной практике судебных преследований.

§ 2. Английское правосудие и процесс инкорпорирования ведовства в судебную практику

Присвоение ведовству статуса уголовного преступления имело далеко идущие последствия в общественном восприятии этого феномена. В соответствии с новыми условиями, общество оказалось перед необходимостью вписать новую концепцию ведовства в уже существовавшую тогда культурно-правовую традицию, а также повседневную коллективную практику. На особенностях последних, с целью выяснения традиционных основ механизма социального дисциплинирования колдовства, необходимо предварительно остановиться. Для этого следует обратиться к традиционным способамрешения конфликтных ситуаций, связанных с колдовством.

Памфлетные истории о причинении ведьмами реального вреда людям и их имуществу акцентируют хозяйственно-бытовую основу большинства таких конфликтов. Причинами последних могли быть различные бытовые неурядицы, хозяйственные неудачи, домашние несчастья и казусы, случавшиеся в повседневной жизни. Прокисшее пиво, несбитое масло, гибель или болезнь урожая, внезапный падеж скота, необъяснимая болезнь или смерть человека могли быть истолкованы как результат чьей-то недоброй воли и демонического вмешательства. Подобные происшествия были неизбежны в повседневной жизни и потому часто становились причиной вражды между соседями, которая, в свою очередь, могла привести к обвинению в ведовстве [319]319
  Подмечая эту особенность коллективного мышления, скептик Р. Скот писал: «Ведовские небылицы имеют такое сильное влияние и глубокие корни в сердцах людей, что немногие могут (или даже никто не может) в настоящее время с терпением закреплять власть и установления Бога. И если какое-нибудь несчастье, беда, болезнь, потеря детей, урожая, скота или свободы случится, то тогда они сваливают все это на ведьм».И далее: «… это абсурдное заблуждение[ о том, что ведьмы виновны во всяких несчастьях– Ю. И.] стало привычным[ для общества —Ю. И.]…». Scot R.The Discoverie of Witchcraft… Book I. Chapter 1. P. 1; Chapter 2. P. 5.


[Закрыть]. На подробных примерах таких несчастий построено подавляющее большинство английских судебных процессов против ведьм, благодаря чему ими изобилует памфлетная литература, и потому нет необходимости приводить их здесь подробно. Очевидно, что конфликт между ведьмой и ее жертвой представлял собой конфликт преимущественно частный, неформальный, возникающий между людьми на повседневно-бытовом уровне социальной жизни. В социально-психологическом плане это был межличностный конфликт внутри тесного, преимущественно, деревенского сообщества. Решался он, до возникновения антиведовского законодательства, на уровне общины, преимущественно неофициально, с опорой на сложившиеся обычай, традицию, нормы поведения и морали [320]320
  Надо сказать, что и во времена «охоты на ведьм», когда ведовство стало трактоваться и преследоваться королевским законом, сила общественного мнения в вопросе преследования ведьм все равно сохранялась. Указывая на это обстоятельство, автор одного из памфлетов назидательно писал, что «частное мнение не может преобладать над общественным осуждением». Anon.The Wonderful Discoverie of the Witchcrafts of Margaret and Phillip Flower… P. 48.


[Закрыть], а иногда, в зависимости от сути конфликта, при посредничестве церковных представителей. При этом именно община делегировала пострадавшей стороне и ее сторонникам полномочия на преследование подозреваемого в ведовстве человека и давала санкции на какие-либо действия в отношении него. Известно, что во многих культурах существовала традиция предпринимать пострадавшей стороной ответные действия в случае подозрения в причинении ведьмой колдовского вреда. Характер ответных действий мог быть совершенно разным, в зависимости от конкретной ситуации и намерений пострадавшей персоны. Вот несколько типичных моделей– действий со стороны жертвы, направленных на изменение ситуации в случае колдовства.

Первая модельносила мирный характер и заключалась в том, что жертва шла к ведьме, пыталась договориться с ней или даже просила у нее прощения. Главной целью здесь была стабилизация ситуации, направленная на то, чтобы убедить ведьму простить свою жертву и нейтрализовать свое колдовство. Очевидно, эта модель обычно применялась в случае, когда жертва колдовства точно знала навредившую ей ведьму и знала конкретный случай в прошлом, который мог послужить поводом для колдовских действий. Другими словами, жертва должна была знать, чем она обидела или оскорбила ведьму, и, более того, осознавать свою неправоту и чувствовать вину за случившееся. Примеры, иллюстрирующие указанную модель, в доступных мне памфлетах не встречаются [321]321
  Попытка примирения с ведьмой описана в трактате А. Робертса применительно к случаю Марии Смит. Была ли это именно попытка попросить у ведьмы прощения пострадавшей стороной, исходя из текста источника, определить затруднительно: «Те, кто искали способы[ добиться– Ю. И.] ее добровольного согласия помириться с несчастной заболевшей стороной,[ не добились ничего– Ю. И.], кроме того, что она скрыла и замаскировала свои предыдущие бесчеловечные и жестокие действия, ибо никакого облегчения[ состояния жертвы– Ю. И.] за этим не последовало».См.: Roberts A.A Treatise of Witchcraft… P. 45, 49–50. См. также: The Case of Mary Smith, for Witchcraft… P. 1054.


[Закрыть]. Однако это вполне логично объясняется идеологическим характером большинства памфлетов, с присущей тому центральной идеей о виновности ведьм и необходимости их искоренения. Вместе с тем, подтверждения о существовании такой модели в традиционных культурах можно найти в этнографических наблюдениях, в частности в работе А. С. Сидорова, изучавшего колдовские верования и практики народов коми. По его наблюдению, вредоносное колдовство, а точнее, его самая распространенная форма – порча, являлись актом мести колдуна, который наказывал обидевшего его человека за нарушение своих личных интересов. В условиях существования деревенской общины и незначительной имущественной дифференциации в деревне эти интересы были общими и значимыми для всех членов общины, и укладывались в рамки обычного права. Таким образом, порча была явлением «правовым» и согласовалась с моральными устоями населения. Именно поэтому человек, обидевший колдуна, понимал его обиду и должен был испытывать чувство вины [322]322
  Сидоров А. С.Знахарство, колдовство и порча… С. 76, 131.


[Закрыть].

Вторая модельреализовывалась в случае, если жертва не знала или не могла назвать точно, кто являлся виновником ее страданий и каким образом от них избавиться [323]323
  Подозрения в причастности к нанесению порчи конкретного человека вполне могли быть у самой жертвы, однако за подтверждением этих подозрений часто обращались к знахарям: « Эта допрашиваемая говорит, что в течение многих лет у нее были проблемы, связанные со странными болями в костях, и во всем остальном[ теле– Ю. И.]. По этой причине она хирела на протяжении двух или трех лет. И говорит, что ей сказали, что около Седбери живет некий Херинг, прозванный Каркуном, к которому она пошла, и который открыл этой допрашиваемой, что она живет с ведьмой (называя жену Арнольда). И что она не избежит смерти без какого-нибудь лекарства, после чего, эта допрашиваемая говорит, она упросила упомянутого Херринг помочь ей». W. W.A True and Just Recordes of the Information, Examination and Confession of All the Witches, Taken at S. Oses… P. C2. См. также: H. F.A True and Exact Relation… P. 142.


[Закрыть]. Она применялась также и в тех случаях, если предполагаемая ведьма при обращении к ней не признавалась в содеянном [324]324
  Так, например, в памфлете 1582 года свидетель против обвиняемой Урсулы Кемп рассказывает следующую историю: «И упомянутая Эннис говорит, что приблизительно 10 февраля прошлого года она пошла к упомянутой Урсуле и сказала ей, что общалась со сведущим человеком, который сказал ей, что она, упомянутая Урсула, околдовала ее ребенка. На что упомянутая Урсула ответила, что она знает, что не совершала этого. И, продолжая далее, она сказала, что может положить об заклад свою жизнь в том, что она, упомянутая Эннис, ни у кого не была. После этого она попросила женщину, которая пряла в том доме вместе с упомянутой Урсулой, быть свидетелем того, что она сказала. И на следующий день состояние ее ребенка по наблюдению было наихудшим, поэтому она подумала, что было бы хорошо отнести его к матушке Рэтклифф, потому что та имеет некоторый опыт и мастерство в таких делах. Упомянутая матушка Рэтклифф, когда увидела ее, сказала упомянутой Эннис, что она сомневается в том, что сделает этому ребенку сколько-нибудь лучше, тем не менее, она помогла ему». W. W.A True and Just Recordes of the Information, Examination and Confession of All the Witches, Taken at S. Oses… P. 2A3-2A3V.


[Закрыть]или же не прощала жертву [325]325
  В трактате 1616 года в числе разного рода случаев, произошедших с обвиняемой Марией Смит, описывается провалившаяся попытка ее соседей помирить Марию с жертвой: «Те, кто искали способы[ добиться– Ю. И.] ее добровольного согласия помириться с несчастной заболевшей стороной,[ не добились ничего– Ю. И.], кроме того, что она скрыла и замаскировала свои предыдущие бесчеловечные и жестокие действия, ибо никакого облегчения[ состояния жертвы– Ю. И.] за этим не последовало».По признанию автора трактата, сведения о случае Марии Смит были почерпнуты им из официальных документов, в этом смысле данный отрывок из трактата близок к памфлетной литературе. См.: Roberts A.A Treatise of Witchcraft… P. 45, 49–50. Публикацию этого случая см. также: The Case of Mary Smith, for Witchcraft… P. 1054.


[Закрыть], и потому последней требовались магические контрмеры для нейтрализации наведенного колдовства. В этих ситуациях жертва или ее родственники шли к «белой ведьме», знахарю, «мудрому человеку» ( cunning man) и просили у тех помощи [326]326
  В качестве иллюстрации традиции обращения к знахарю в случае подозрения в порче можно привести следующий классический случай: «Упомянутая допрашиваемая говорит, что когда некая жена Пейджа и некая жена Грея, будучи увечными и околдованными, попросили ее прийти к ним и послали за ней, и она к ним пришла. И говорит, что она знала, что они околдованы, и по их желанию она помогла им вышеуказанным лекарством, так что вскоре они поправились». W. W.Ор. cit. Р. 2А7У. Подробное описание магического ритуала снятия порчи знахаркой См.: Anon.The Witch of Wapping… Р. 4.


[Закрыть]. На плечи последних ложилась задача определения виновника, нанесшего магический вред и изобретение средства устранения последнего. Закономерно, что в силу своего особого положения в традиционной культуре, знахари должны были играть важную роль в формировании общественного мнения. Именно поэтому прогностическая функция, лежавшая на «мудрых людях», в социально-коммуникативном плане представляла собой легализацию уже существующих подозрений относительно конкретной персоны [327]327
  По мнению некоторых историков, в силу особого доверия к «мудрым людям» со стороны народа, те при случае могли даже выполнять функцию «охотников» за ведьмами. Currie Е. P.Crimes without criminals… P. 126; Notestein W.A History of Witchcraft… P. 43.


[Закрыть]. Другими словами, знахарь «озвучивал» подозрения, которые имплицитно или эксплицитно возникали вокруг случаев колдовства, придавая им вес и публичность [328]328
  В приведенной ниже ситуации, несмотря на то, что автор истории подчеркивает неосведомленность отца жертвы Эдуарда Дрейка в произошедшем, очевидно, что у того, как и у знахаря, на момент визита к последнему уже были подозрения относительно обидчицы его дочери, и именно визит помог ему укрепиться в своих мыслях: «…Эдуард Дрейк, ее отец, прибыл в город, взволнованный тем несчастьем и мучениями, которые случились с его дочерью. Он взял ее мочу и пошел к одному человеку за советом…. И, тот первым назвал ему причину его прихода, которая заключалась в том, что он хочет помочь своей дочери. И добавил, что она так истощена, что если бы тот помедлил хотя бы еще день, женщина, которая навредила ей, иссушила бы ее сердце, и болезнь стала бы неизлечимой. Вслед за этим он показал отцу ее лицо[ ведьмы– Ю. И.] в магическом кристалле. Затем он открыл первопричину ссоры, возникшей перед этим из-за курицы. Дрейку, который никогда прежде не знал и не слышал об этом, он дал свой совет по излечению, которого тот искал и жаждал». См.: Roberts А.A Treatise of Witchcraft… P. 52. или The Case of Mary Smith, for Witchcraft… P. 1055.


[Закрыть]. Такая социальная функция знахаря делала последнего чрезвычайно важным посредником в конфликтных ситуациях, связанных с ведовством и в рассматриваемый период «охоты на ведьм», что подтверждается распространенностью практики обращения к знахарям, отраженной в источниках [329]329
  Кроме памфлетных материалов, чрезвычайная популярность практики обращения к знахарям и «мудрым людям» засвидетельствована многими учеными авторами в демонологических трактатах. Так, по словам юриста Ричарда Бернарда, народ считал «мудрых людей» «подарком Господа»,и верил в то, что они «истинно совершают свои дела с помощью Господа, ибо используют молитвы и добрые слова, и часто – имя Господа». Bernard R.А Guide to Grand-Jury Men… Р. 144–146. О практике обращения к знахарям см. также Р. 184. По свидетельству проповедника Дж. Гиффорда, сельские люди считали, что «одна „добрая ведьма“ сделала за год больше добра, чем все священники сделают за весь срок своей жизни». Gifford G. Dialogue concerning witches… Р. Мзv. В свою очередь, Генрих Холленд, указывая на всеобщность обращения к колдовству в самых разных жизненных ситуациях, сетовал на то, что «…среди глупых христиан есть всем известные ведьмы и искусные колдуны, к которым те приезжают и приходят во всех своих нуждах иногда за 20, а некоторые за 30 и даже за 40 миль…». Holland Н.А Treatise against Witchcraft… Р. 11. Среди тех, кто отмечал указанную склонность народа, был и автор бестселлера о меланхолии Р. Бертон: «Колдуны (sorcerers), объединяющие в целом мудрых людей (cunning men), волшебников (wizard), и „белых ведьм“ (white-witch), как они называют их, есть в каждой деревне, и, если возьмутся лечить, помогут от любой болезни тела и разума». Burton А.The Anatomie of Melancholy. Р. 220.


[Закрыть].

Третья модельносила наиболее агрессивный характер, и применялась в том случае, когда ведьма была доподлинно, по мнению жертвы, известна. В этом случае, жертва пыталась разными способами встретиться с ведьмой (необходимо заметить, что в таких случаях вокруг жертвы, как правило, уже образовывалась коалиция сочувствующих и также агрессивно настроенных по отношению к подозреваемой ведьме людей) и пыталась публично расцарапатьей лицо и/или тело. В этом жесте артикулировалось народное верование в то, что по принципу обратной связи, причинение вреда ведьме ее жертвой нейтрализует причиненный ведьмой магический вред [330]330
  Указанное верование имело и другую вариацию, согласно которой вред не нейтрализовался, а лишь временно смягчался после экзекуции, и затем возвращался снова. Подтверждение бытования этого верования можно найти в некоторых памфлетах. Кроме того, о нем упоминает в своем руководстве для судей Ричард Бернард. См. Bernard R. AGuide to Grand-Jury Men… P. 187.


[Закрыть]. Бытование указанной традиции в рассматриваемое время подтверждается разными источниками. В 1616 году пуританский проповедник Александр Робертс в своем ученом трактате возмущался существованием этой «полной греха»практики, распространенной, по его мнению, «среди христиан, которые считают, что одно ведовство может вытеснить другое» [331]331
  См.: Roberts A.A Treatise of Witchcraft… P. 58.


[Закрыть]. В более раннем памфлете 1606 года описано, как считавший себя жертвой околдовывания мужчина, не задумываясь, поступил согласно традиции, встретив ведьму на улице: «Но на следующее утро, когда он встретил ее в переулке, его боль скорее усилилась, чем успокоилась, и тогда он расцарапал ей своими ногтями все лицо» [332]332
  Anon.How a witch Served a Fellow in an Alehouse. P. 129.


[Закрыть]. В памфлете 1582 года я также встретила ситуацию, указывающую на существование обозначенной выше практики: «Эта допрашиваемая и упомянутая Урсула Кемп, по прозвищу „Серая“ были сведены в очной ставке. Упомянутая Урсула обвинила тогда эту допрашиваемую в том, что та извела и причинила муки ребенку Майкла, из-за чего он и умер. А также в том, что ребенок жены Фортуна зачах по той же самой причине. В ответ на эти обвинения упомянутая допрашиваемая использовала оскорбительные слова, называя упомянутую Урсулу „шлюхой“, и, говоря, что она исцарапает ее, потому что та – ведьма…» [333]333
  W. W.A True and Just Recordes of the Information, Examination and Confession of All the Witches, Taken at S. Oses… P. C3.


[Закрыть]. Наконец, в памфлете 1592 года, вобравшем в себя популярные верования и представления о ведовстве простого народа [334]334
  См. специально посвященное этому памфлету исследование: Игина Ю. Ф.Ад, Дьявол, ведьма…


[Закрыть], персонаж по имени Роберт поступил с ведьмой, надо заметить, при поддержке не только своего хозяина – джентльмена, соседей, но и священника, тем же самым образом: «Когда же она пришла, то этот Ричард набросился на нее и не остановился, пока не раскровянил ей все лицо, приговаривая при этом, что делает богоугодное дело, с помощью которого он сможет излечиться» [335]335
  О самом злобном деянии некоей негодной ведьмы… С. 57.


[Закрыть].

A priori насильственный характер указанной традиции способствовал тому, что связанные с ней экзекуции часто выходили за обычные рамки [336]336
  Формы и масштабы, которые могла принимать деревенская экзекуция над ведьмой, удачно иллюстрирует следующий случай: «Но эта осведомитель не успокоилась, пока не пустила кровь вышеназванной Марии Джонс; и, столкнувшись с ней в продолжительной драке, эта осведомитель выбила зубы вышеназванной Марии Джонс. И тотчас же вдруг вся боль у этой осведомителя исчезла, перестал болеть желудок, в котором практически две недели не было почти никакой еды, и в следующую ночь она хорошо выспалась, так как все время, пока ее беспокоила боль, она не находила себе места». H. F. ATrue and Exact Relation… P. 157.


[Закрыть], заканчиваясь самосудами и убийствами подозреваемых в ведовстве женщин. Такие случаи происходили чаще всего тогда, когда люди, считавшиеся околдованными, умирали, и родственники начинали мстить за них тем, кого они подозревали в причастности к их смерти. Однако, как отмечает исследователь английской судебной системы Дж. X. Бэйкер, в период правления Тюдоров месть со стороны жертв и их родственников в любом конфликте стала считаться преступлением, преследоваться и наказываться законом [337]337
  Baker J. H.Criminal Courts… P. 15.


[Закрыть]. По свидетельству юриста Бернарда, царапать и избивать ведьму также считалось противозаконным [338]338
  «Избивать подозреваемых[в ведовстве – Ю. И.], по предписанию магистрата, является противозаконным».В далее: «Бить подозреваемых[в ведовстве – Ю. И.] и царапать его или ее до крови – незаконное средство…». Bernard R.A Guide to Grand-Jury Men… P. 185, 187.


[Закрыть]. В связи с этим, резонно предположить, что третья модель в новых условиях стала менее доступной и популярной. При этом необходимость существования этой модели в повседневной жизни очевидна и объясняется социально-психологической необходимостью разрешения конфликта в тех случаях, когда другие способы и модели не действовали. Другими словами, такая модель была нужна, когда конфликт находился на острой, неразрешимой мирным путем стадии. Следовательно, когда государство наложило запрет на применение самостоятельных насильственных мер по отношению к ведьмам, образовалась лакуна, которую необходимо было заполнить альтернативным средством разрешения конфликтов. Таким альтернативным средством как раз и стало антиведовское законодательство, предложенное обществу впервые Тюдорами, а затем и Стюартами в качестве новой модели правового решения проблемы.

После появления возможности обращаться по делам о ведовстве в суд в руках у потенциальных и реальных жертв появился весомый аргумент, чтобы убедить предполагаемую ведьму самой пойти на контакт и исправить конфликтную ситуацию. Этот относительно мирный вариант заключался в том, что подозреваемую ведьму могли склонить при помощи угроз или других похожих средств к тому, чтобы помириться с жертвой [339]339
  Как писал Р. Бернард, убедительным аргументом чаще всего служила прямая угроза обращения в суд и намеки на возможный исход дела для ведьмы в таких случаях: « Некоторые идут к ним и угрожают повести их, к властям, чтобы преследовать по закону и повесить». Bernard R.A Guide to Grand-Jury Men… P. 191. Согласно сохранившемуся заключительному протоколу одного из самых ранних судов над ведьмами в Англии, такая угроза могла быть вполне успешной: «И вскоре после этого[после ссоры с ведьмой – Ю. И.] она ушла домой, продолжая страдать с этого дня (субботы) до среды, в которую она упала бездыханной. И так болела она на протяжении 14 дней, что никто и не думал, что она выживет. И тогда ее племянники послали за священником, которому она все рассказала. Тогда он послал за вышеупомянутой женой Льюиса, угрожая ей тем, что если эта свидетель умрет, то она будет повешена за колдовство. И после ее прихода она[Филиппа – Ю. И.] вылечилась». Anon.Deposition against a Witch… P. 25–26. См. также признание своей причастности к околдовыванию и обращение к жертвам за прощением, сделанное матушкой Самюэль, жертвой процесса 1593 года: Anon.The Most Strange and Admirable Discoverie of the Three Witches of Warboys… P. G3r. Кроме того, интересен случай укрощения с помощью угрозы обращения в суд сварливой Марии Смит, что, впрочем, не спасло ее впоследствии (через три года) от судебного разбирательства: Roberts А.A Treatise of Witchcraft… P. 55. или The Case of Mary Smith, for Witchcraft… P. 1056.


[Закрыть]. Однако если этого по каким-то причинам [340]340
  Например, подозреваемая в ведовстве персона могла быть согласна помириться с потерпевшей стороной и даже настаивать на этом, но при этом не признавать своей вины. Один из таких случаев приводится в памфлете 1645 года, в котором потерпевшая Елизавета Отли признается, что «.. .вышеназванная Мария Джонсон(обвиняемая в ведовстве – Ю. И.) приходила в дом к этой осведомителю, убеждая ее в том, что она не причастна к смерти ее ребенка». H. F.A True and Exact Relation… P. 157. Памфлет 1593 года приводит другой случай, в котором обвиняемая в ведовстве матушка Самюэль сначала признала свою вину и попросила прощения у обвинявших ее в колдовстве людей, однако затем изменила свое решение под давлением родственников, упрекавших ее в том, что она опозорила тем самым и себя, и всю их семью. См.: Anon.The Most Strange and Admirable Discoverie of the Three Witches of Warboys… P. G3V.


[Закрыть]не происходило, наиболее удобным и очевидным (в новых правовых условиях) способом решения конфликта становилось обращение в суд. Другими словами, взамен «самосудов» и персональных методов разрешения частных конфликтных ситуаций государство, с одной стороны, предложило народу свое посредничество в решении межличностных конфликтов, а с другой стороны, установило контроль над той сферой общественной жизни, которая ранее была недоступна или менее доступна для государственного контроля и надзора. Учитывая запрет на месть, самосуды и угрозу наказания в случае нарушения этого запрета, общество в конечном итоге было вынуждено приспособиться к установленным государством законам и принять предложенную им модель. В конце концов, модель обращения пострадавшей от ведовства стороны в суд для решения конфликта с ведьмой не только прижилась в Англии, но и приобрела несомненную популярность, о чем свидетельствует, в первую очередь, сам факт «охоты на ведьм», развернувшейся в Англии в конце XVI века. И если статут 1542 года еще не вызвал большой инициативы со стороны населения, то спустя некоторое время после принятия второго антиведовского статута Елизаветы I в 1563 году наблюдается резкое увеличение числа судебных процессов над ведьмами, инициированных, насколько позволяют судить памфлетные источники, самим населением [341]341
  См. сводные материалы судебных дел в Англии: EwenС. L. Е.Witchcraft and Demonianism…


[Закрыть].

Объявив ведовство уголовным преступлением, преследуемым по закону официальными институтами, власть облекла соседские и межличностные конфликты в правовую форму, что позволило решать их уже не на личностном, а на судебном уровне, где шансы недовольной или потерпевшей стороны выиграть спор были гораздо выше. Это обеспечило поддержку со стороны деревни как официальной политике власти по отношению к ведовству, так и господствующей религиозной идеологии. Взамен этого, государство получило в свои руки контроль над частью трудно поддающейся официальному надзору сферы общественной и частной жизни. Насколько взаимовыгодным было это сотрудничество общества и власти, можно судить по продолжительности «охоты на ведьм» в Англии, которая официально проходила с разной интенсивностью с 1542 по 1736 годы.

Итак, возвращаясь к рассматриваемой проблеме, еще раз подчеркну, что еще до законодательного оформления преследований ведьм в английском обществе существовали различные неофициальные механизмы и способы для решения ситуаций, связанных с колдовством. В процессе институционализации ведение дел о ведовстве было передано в руки официальным судебным институтам. «Обнаружение ведьм», – писал Уильям Перкинс, – «дело судьи, как и разоблачение вора и убийцы, и принадлежит не каждому человеку, а тому, кто назначен в судебном порядке магистратом, согласно форме и приказанию закона» [342]342
  Perkins W.A Discourse of the Damned art… P. 642.


[Закрыть]. В период «охоты на ведьм» в Англии ведовство в основном преследовалось Судами королевских ассиз(Royal Assizes) или королевскими выездными судами присяжных(Jury), которые собирались в каждом графстве не меньше 2–3 раз в год [343]343
  В рассматриваемый период Англия делилась на 6 округов. В каждом округе проходило по два слушания судов ассиз в год: на Великий пост и во время летних каникул. Суды ассиз были отменены только в 1971 году, и до этого момента они были наиболее обычными уголовными судами в стране. Baker f. H.Criminal Courts… P. 27.


[Закрыть]под председательством и при участии судей из суда Королевской Скамьи(King's Bench). Большинство судей в них были из судов высших инстанций и утверждались они на свою должность только монархом [344]344
  Акт, регулировавший порядок назначения королевских судей на их должности был принят в 1536 году. В результате судебная система страны была унифицирована и целиком подчинена королю. См.: Бельцер А. А.«Слуги для всех дел»… С. 60–61.


[Закрыть]. Суды ассиз в основном занимались рассмотрением тяжкихпреступлений. Кроме ведовства в период с 1550 по 1880 годы уголовной юрисдикции этих судов подлежали убийство, ограбление, кража со взломом, крупная кража, изнасилование и фальшивомонетничество [345]345
  Baker J. H.Criminal Courts… P. 28.


[Закрыть].

Реже ведовские преступления рассматривались проходившими четыре раза в год Судами квартальных сессий графств(Quarter Sessions) [346]346
  По другим сведениям, в каждой области графства(каждое графство разбивалось на области (limits), которые в свою очередь делились на сотни (hundreds)) судьи заседали ежемесячно.Суд заседал не в одном месте в графстве, зато существовала только одна мировая комиссия и все судьи, входящие в ее состав, могли заседать в любой сессии суда, в независимости от того, где она проходила. Однако на практике судьи были склонны присутствовать только в своих собственных областях. Norfolk Quarter Sessions… P. 8.


[Закрыть], на которых заседали мировые судьи(Justice of the Peace) [347]347
  Состав мировой комиссии кроме мировых судейвключал в себя и жюри присяжных.Должность мирового судьи была государственной и утверждалась со времен Генриха VIII Короной. Только монарх мог назначать и смещать судей. В состав же жюри входили представители от графств, бургов и местечек: джентльмены, зажиточные йомены и даже люди более низкого социального статуса. Как отмечают исследователи, в том случае, если присяжных, явившихся на заседание, было мало, то к ним могли добавить десять или более человек из тех, кто присутствовал на сессии и кто обладал достаточной квалификацией. Жюри занималось сбором сведений о преступлениях, выслушиванием обвиняемых и свидетелей, предоставлением своего решения и результатов расследования мировым судьям. Те, в свою очередь, принимали окончательное решение, выносили приговор и назначали наказание, основываясь на сведениях и решениях жюри. См.: Бельцер А. А.«Слуги для всех дел»… С. 28–31, 61. Подробнее о мировой комиссии см. также: Дмитриева О. В.В поисках надежного мирового судьи…


[Закрыть]. Власть этих судей четко ограничивалась законом, но часто была значительна на практике, ибо кроме своего официального статуса судей они имели власть как лендлорды или же обладали большим местным влиянием. Однако в случае, когда дело о ведовстве рассматривалось судом четвертных сессий графств, окончательное решение всегда оставалось за судами ассиз, как судами высшей инстанции по отношению к судам четвертных сессий графств. В целом, суды ассиз были по своему статусу намного выше, чем и главные уголовные суды высшей инстанции, ибо под их контролем находились все остальные судьи и местное правительство [348]348
  См.: Baker J. H.Criminal Courts… P. 27; Norfolk Quarter Sessions… P. 6.


[Закрыть]. Тем не менее, благодаря частичному совпадению юрисдикции местных судей и судей, назначенных из центра, реальная практика судебных преследований часто принимала характер соперничества между инстанциями.

Известно, что английская судебная система основывалась на жестком разделении функций следствия(investigation), обвинения(prosecution) и судопроизводства(jurisdiction), института присяжных(jury) и соблюдении презумпции невиновностиобвиняемого (presumption of innocence). Обвиняемый (accused) и обвинитель (accuser) формально считались равными перед судом. Сама процедура возбуждения уголовного дела требовала инициативы обвинителя – частноголица, по заявлению которого начиналось расследование. Судья юридически не обладал полномочиями для возбуждения иска против того или иного лица по своей личной инициативе [349]349
  Currie Е. P.Crimes without criminals… P. 118.


[Закрыть]. В основе английского уголовного процесса лежал судебный поединок,в котором публично сталкивались обвинитель и обвиняемый, с привлечением свидетелей в пользу каждой из сторон [350]350
  Такая судебная система остается в Британии и по сей день.


[Закрыть]. В случае несогласия обвиняемого с вынесенным судебным решением, он мог подать аппеляцию в вышестоящую инстанцию. Принимая во внимание то, что дела о ведовстве чаще всего рассматривались Судами королевских ассиз, такой вышестоящей инстанцией до 1641 года была Звездная палата.