Текст книги "ЗвеРра (СИ)"

Автор книги: Юлия Галанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

ЛУНА УБЫВАЕТ

Ночь третья

Росомаха пришёл до наступления темноты. Появление на мельнице звеРрика он воспринял без особого восторга, но хотя бы не попытался сразу съесть. И уже за это Марк был ему благодарен.

Он решил представить Птеку и росомаху друг другу, благо росомаха был в человеческом облике, но понял, что не знает, есть ли имена у звеРрюг. Пришлось восполнять пробел в знаниях:

– Тебя как звать-то?

Росомаха растерянно заморгал.

– Ну, имя твоё? Кто ты?

– Кто? – задумался росомаха, почесал бакенбард и просветлел: – Я.

– Понятно. Познакомься, это Птека. Защищай его, как меня.

– Эту не ешь, того защищай! – возмутился росомаха.

– Укушу, – спокойно и совершенно серьёзно пообещал Марк. – Я ещё не закончил. Я дам тебе имя.

– Мухтар? – память у звеРрюги оказалась отменной.

Марк фыркнул.

– Обойдёшься. Нарекаю тебя, нарекаю тебя… Полиграф Полиграфыч! Вот. В честь Шарикова.

– Ладно, буду Графч, – довольно равнодушно согласился росомаха, почёсывая пегую шевелюру.

– Графч? – переспросил Марк. – Прямо что-то средневековое. Значится так, познакомься Птека, это Полиграф Полиграфыч, познакомься Полиграф Полиграфыч, это Птека.

– Это Пьека, а ты Марч, – кивнул росомаха.

– Я – Марк, а он Птека, – уточнил Марк.

– Ага, а я Графч, – подтвердил росомаха, забираясь под кровать. – Спать буду.

* * *

Крыски перешли мост после заката, особо не скрываясь. Их было много, больше чем прошлую ночь.

Марк, Птека и росомаха двинулись за ними.

К вечеру усилился холодный ветер, нагнал тучи, спрятавшие выбравшуюся было на небо луну с щербинкой. Пошёл ледяной дождь с градом. А когда неутомимые преследователи крысок добрались до реки, дождь окончательно превратился в град.

Градины весело скакали по каменным перилам моста. Они не причиняли особого вреда ни Птековой блестящей шубе, ни густому меху росомахи. Марку было хуже, плащ не спасал.

Перешли мост, миновали, обойдя по краю поселения, угрюмые лачуги кислых мышей, съёжившиеся под громадными соломенными крышами.

Раскисшая от дождя дорога стремительно замерзала. Идти по ней в темноте было плохо, под ноги попадали выбоины, заполненные водой и покрытые тонким ледком, острые камешки и смёрзшиеся комья земли. Птека, чуть не подвернувший ногу, предложил пойти рядом, по целинному полю. Так и сделали.

Когда добрались до леса, стало легче, во всяком случае, теплее. Деревья укрыли от ветра, град прекратился. В лесу вёл росомаха, споро двигаясь тайными тропами, которыми прошли перед ними крыски.

Лес был пуст, – во всяком случае, других звеРрюг им не встретилось. "С этой стороны на карте ласки", – вспомнилось Марку. – "А они переселились в город".

Сначала двигались на восток, потом свернули к югу. За полночь небо очистилось от туч, вызвездило. Сразу стало холоднее. Градины белёсой крупой покрывали землю и не думали таять. Справа шумела невидимая река, слева надвигались горы.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Марк у Птеки, когда они остановились передохнуть и съесть по куску лепёшки с салом. – Куда они так чешут, что мы их догнать не можем? По какому пути?

– По кромке Круга Безумия, – предположил Птека. – Ты ничего не чувствуешь?

– Нет.

– А у меня аж горло перехватывает и сердце в пятки ухает при каждом шаге.

– Может, это не Круг, а просто ты боишься? – не поверил Марк.

– Я не трус! – обиделся Птека.

– Да? А мне вот не по себе. Думаю, вдруг крыски нашли лазейку, щёлку в Круге Безумия?

– А это было бы здорово! – обрадовался Птека. – Мы бы тоже могли ею воспользоваться, ежели что…

Перекусили и двинулись дальше.

– Вот он, Круг Безумия, – махнул лапкой Птека.

Неровная полоса шиповника тянулась по лесу. Шиповник, да и шиповник – Марк не стал особо приглядываться, крыски уходили всё дальше, а Круг стоял себе на месте, его можно было рассмотреть на обратном пути.

Почва становилась всё каменистей, старые кроссовки Марка проскальзывали на усеянных градинками плоских камнях, выступающих из земли.

При очередном шаге он сильно раскатился на каменной плашке, градины великолепно сыграли роль шарикоподшипников. Споткнулся, ушиб колено о край валуна и в довершение бед угодил рукой в куст шиповника. И чуть не прикусил язык в яростном желании выругаться на всю округу, так было больно.

Птека, идущий позади, сдавленно вскрикнул: он, в отличие от Марка, заметил, как отделилась от ветки тёмная мягкая тень, прянула вниз, на спину человеку. И промазала совсем немного, приземлившись на то место, где прошёл бы Марк, если бы не упал.

Выгнувшись дугой, красавица рысь замерла на тропе. И снова прыгнула.

Два звеРрюги сшиблись в воздухе: росомаха успел обернуться и кинуться на защиту. Мохнатый клубок рухнул на камни.

Пока Марк выпутывался из колючих объятий шиповника, совсем рядом кипела схватка. Ни о какой тишине теперь речи не было – треск, хриплое рычание и вой заглушали даже шум реки.

Ужаснувшийся Птека отчаянно соображал, где бы спрятаться, но не успел придумать. Росомаха убил рысь раньше, пушистый холмик замер меж камней. У росомахи был располосован бок, липкая от крови шерсть склеивалась в жёсткие лохмотья. Он, кособочась, подковылял к Марку.

– Я её укрою? Хорошая рысь, много еды. Потом съем.

Марк кивнул. Его начало трясти, не то от холода, не то от запоздалых переживаний.

– Ннадо к реке спуститься, – сказал, заикаясь, он. – Ппить хочу.

Птека стряхнул с себя оцепенение и решительно пошёл напролом через кусты к берегу. Если отвернуться и не видеть, что это испуганный маленький звеРрик, вполне можно было подумать, что по лесу ломится бешеный медведь.

ЗвеРрюга тем временем оттащил рысь к вывороченному дереву, вырыл ямку под переплетением коряг и спрятал добычу там.

Марк поднялся и, хромая, пошёл за Птекой.

Луна подсвечивала струи ЗвеРры-реки, они отливали тусклым оловом. Город остался выше по течению, а здесь только чёрный лес зубчатой стеной стоял по берегам. Мрачно, безлюдно и холодно.

Где-то там, дальше, рокотал водопад.

Марк с наслаждением напился. Студёная вода ломила зубы.

Росомаха жадно припал к реке.

– Давай бок промоем! – предложил Марк.

– Не-а, – помотав головой, так что брызги полетели с морды, отказался звеРрюга. – К утру само затянет.

– Ну, как знаешь, дело твоё.

Марк набрал воды в птекову фляжку, заткнул пробкой.

– Мне вот интересно, почему крыски не сбежались на наш шум-гам.

– Они далеко, – предположил Птека.

– Или чем-то заняты. Совсем далеко они быть не могут: возвращались же к рассвету в город, – добавил Марк.

Они поднялись к тропе и продолжили путь, гадая, куда же подевались крыски. Горы сдвинули бока совсем тесно, тропа сделала несколько петель, ушла на склон, зазмеилась по нему, приноравливаясь. Вышли на старую, заброшенную дорогу, уводившую куда-то в отроги. Прямо поперек дороги стеной возвышался шиповник, родной брат того, в который угодил Марк. В свете луны необычайно крупные цветы его казались серебряными.

– Альбинос… – буркнул Марк.

Росомаха что-то учуял, тревожно завертел носом.

– Горит впереди, – сообщил он.

Марк принюхался, но ничего не почувствовал.

Птека устало плюхнулся на камень, благо мохнатая шуба позволяла сидеть и на промороженном булыжнике.

– Давайте отдохнём! – предложил он жалобно. – Я совсем вымотался…

– Давай.

Марк нашёл корягу, тоже присел. Думы были грустными. Поход затягивался, он рассчитывал догнать крысок максимум к полуночи, но давно перевалило за полночь, а они всё шагают неизвестно куда. Болит колено, болит рука. Приложился о камень он той же ногой, по которой бороздил его клыками кабан, и нога отнюдь не обрадовалась новой травме. Пока боль терпима, но не стало бы хуже…

Двужильный росомаха, уже оправившийся от схватки с рысью и, похоже, не нуждающийся в отдыхе, пошёл вперёд и вскоре вернулся с новостью:

– Крыски сошли с тропы. И там свет.

– Какой свет? – не понял Марк.

– Красный, – подумав, объяснил росомаха. – С искрами.

– Костёр?

Росомаха снова задумался.

– Костёр, – согласился он.

"Наконец-то дошли…" – обрадовался про себя Марк. И даже боль в колене затихла.

Пошли вслед за росомахой. Миновали осыпь, скатились в глубокую падь и полезли наверх по крутому, усеянному скалами склону.

Пока Марк дивился, с чего это крыски такие кренделя закладывают, – росомаха вывел их на каменистый пятачок, с которого открылся вид на реку.

– Вот! – гордо сообщил он, указывая вниз.

Костром, конечно, это тоже можно было назвать.

Только очень большим.

Полыхала мельница. Та самая, облюбованная выдрами, самыми миролюбивыми звеРрюгами из Круга Безумия.

Внизу же вершилось небывалое для ЗвеРры: звеРрики напали на звеРрюг. Численный перевес, спланированность нападения и внезапная атака были на их стороне. И – ярость, знаменитая ярость загнанных в угол крыс.

Скалистый уступ, на котором затаились Марк, Птека и росомаха, нависал над порогом, на котором была поставлена мельница, а в отдалении бушевал громадный водопад, сбрасывающий воды ЗвеРры-реки в бездонную ночную пропасть. Вода там бурлила, пенилась и грохотала так, что слышно было далеко-далеко. Это был настоящий край мира.

Луна мертвила лес и горы вокруг.

Пылающая мельница отражалась в чёрной воде.

Крыски выкидывали тела убитых в ЗвеРру и река уносила их к водопаду, в бурлящую тьму.

Вслед за выдрами пришёл черед мельницы, её раскатывали по бревнышку, отправляя горящие обломки туда же, в водопад.

На берегу часть крысиной стаи деловито обустраивала постоянный лагерь.

– Ничего не понимаю, – выдохнул Птека. – Что они делают? Зачем?

– Наоборот, всё и разъяснилось, – отозвался устало Марк. – Перед нами очередной способ решения проблемы. Они, как и Гис, не верят в возвращение Артефакта. Соответственно, Артефакт не у них.

– И чего они добились всем этим?

– Я думаю, теперь они считают себя звеРрюгами. Они вырезали выдр под корень, а Безумных у вас шесть. Одно место теперь свободно. Я вижу, подготовились они хорошо, еды много и прочего. Теперь здесь окопаются, а ночами будут в ЗвеРру приходить и убивать. Как полноправные звеРрюги.

– Это нечестно! – возмутился Птека. – ЗвеРрюги – это звеРрюги. А крыски – это звеРрики.

– Неизменны только перемены, – наставительно сообщил Марк. – А выдр мне жалко. Сидели себе на водопаде, никого не трогали…

– Рыбу ели… – неожиданно вставил росомаха.

– Во-во. И вот в качестве благодарности от горожан – водопад вместо могилы.

– Уходить пора, – сказал Птека. – Рассвет скоро. Если живыми дойдём, я таких лепёшек на завтрак напеку… Пальчики оближешь…

Марк кивнул. Он жалел, что во фляжке у него обычная вода, а не тот травяной отвар, что давали ему зубры в замке: горели царапины, оставленные шиповником, болели ноги, в голове шумело. Знобило, уже не спасали ни связанная заботливыми птековыми домочадцами жилетка, ни зубровый плащ. Дорога обратно представлялась сплошным кошмаром.

ЛУНА УБЫВАЕТ

День

До моста добрались как раз к рассвету.

Марк плохо помнил, как перешёл мост, в голове гудело колоколом, царапины опухли. И ему было невыносимо, обжигающе холодно. Он потерял сознание у подножия лестницы. Наверх его, пылающего жаром, уже втаскивали Птека и росомаха.

* * *

В горячке и бреду Марк пролежал шесть дней. И ещё пару дней провалялся в постели, не в силах двинуть ни единой конечностью.

– Опять эта тухлая ЗвеРра, – были его первые слова. – А я так надеялся, что мне приснился кошмар с перепою.

– Нет, кошмар не приснился. Это правда, – прозвучал над ухом бас главы зубров. – Ты ещё легко отделался.

– Да? А с чего вообще меня так расколбасило? – потрогал мокрое полотенце на лбу Марк.

С усилием скосил глаза: да, главный зубр, за неимением трона, сидит на простом табурете, доставленном птековыми родичами в числе прочего имущества. И даже сейчас зубр удивительно похож на древнеримского полководца-победителя, только вместо лаврового венка – куда более мощный венец рогов.

Глаза быстро устали, заболела голова. Марк прикрыл веки.

– Ты столкнулся с шиповником, который ограждает ЗвеРру. Он растёт там, где проходит Круг Безумия. Говорят, он забирает всё человеческое. Вместе с жизнью.

– О как? – вяло удивился Марк. – А что ещё говорят?

– Много чего… – уклончиво отозвался главный зубр. – Говорят, ты подчиняешь своей воле звеРрюг, говорят, ты разобрался с безумным лисом. Говорили, что ты натравил своего росомаху на бедных крысок за то, что они обидели твоего приятеля Птеку. И ночью он вырезал их подчистую.

– Птека? – уточнил Марк, морщась от головной боли.

– Росомаха. Но так недолго говорили. Потому что вчера ночью крыски появились в городе наравне с другими звеРрюгами.

Марк заволновался, открыл глаза, попытался приподняться – и не смог. Он сообразил, что с того момента, как очнулся, не видел Птеку и не слышал.

– Здесь я! – поднявшийся из кухни звеРрик, словно подслушал его мысли. – Настойку травяную тебе подогревал. На вот, выпей.

По вкусу предложенное питьё было горькой гадостью. Хотя пахло мятой и смородиной.

– Крыски пришли в город, напали на дом уважаемого Птеки, – продолжил зубр. – Да только птековы родичи отказались признавать в них звеРрюг и дали отпор.

– Достойный, скажу вам, отпор! – добавил гордо Птека, размахивая пустым кувшином.

– О да, весьма достойный, – подтвердил глава зубров. – И результатом отпора стало то, что сегодня на рассвете в Зубровый Замок явилась делегация от крысок, новоявленных звеРрюг, с жалобой звеРрям на возмутительное поведение звеРриков. Крыски требуют от города официально признать себя звеРрюгами. Сказали, что им явился призрак святого пророка, основателя ЗвеРры, – и повелел стать в Круг Безумных.

– Даже так? Лихо.

– Да, и нам придется решать, звеРрюги они или нет. Как глава зубров я отложил это решение до новолуния, – но в первую же ночь, когда луна исчезнет с неба, крыски придут в Зубровый Замок за ответом.

– А до этого они будут пакостить в городе, так сказать, на неофициальной основе? – осведомился Марк. – Без лицензии?

– Мне показалось, сурки им крепко поддали, – усмехнулся глава зубров. – Синяк под глазом у одного делегата был просто-таки роскошным. Крыски сообщили, что быть звеРрюгами не хотели, но воля пророка священна. Они ещё не набрались достаточно Безумия, поэтому удержатся от визитов в город. Пока луна убывает.

– Сумасшедший дом! – одобрил Марк. – А крыски просто птековых родичей боятся.

– Да, мы такие! – подтвердил Птека.

– Но решить в новолуние, звеРрики они или звеРрюги, мы обязаны, – сказал глава зубров. – И твоё слово тоже должно там прозвучать.

– Хорошо. Я буду, если не съедят.

– Зубры охраняют мельницу, пока ты болен, – объяснил Птека. – ЗвеРрюги обходят её стороной. Да и все остальные тоже.

– Я сниму оцепление, как только ты встанешь, – пообещал глава зубров.

– Завтра, – прислушался к себе и решил Марк.

* * *

Весь день до того момента, как провалился в сон, Марк, лежа в постели, размышлял:

"Начнём с начала. Что я знаю теперь?

В Оленьем Дворе хранился Артефакт. Заведовали сим загадочным предметом благородные олени. Как выясняется, некоторым их благородство давно было поперёк горла. Но насколько поперёк – пока непонятно. Во всяком случае, что-то не рвётся ЗвеРра мне помогать, как было обещано.

Похититель Артефакта проник в Олений Двор через заброшенный канализационный ход, сломав решётку. Точнее, похитители, раз уж им хватило сил убить всех хранителей до единого.

До сих пор не пойму, кому это было на руку, вытащить краеугольный камень из основания города. Ну зачем, зачем, чёрт меня подери? Кто не убоялся воцаряющегося в городе хаоса? ЗвеРри или звеРрики? Или звеРрюги? Но звеРрюгам-то, как раз, как мне кажется, меньше всего это требовалось.

Покровитель всех сниффов, что же это за Артефакт-то такой… "

ЛУНА УБЫВАЕТ

Ночь одиннадцатая

Ночью Марк проснулся от холода, – уличный ветер беспрепятственно сквозил по мельнице, – и осторожных шагов. Кто-то обошёл оцепление и расхаживал по штаб-квартире Последней Надежды ЗвеРры как у себя дома.

Пока Марк был без сознания, Птека успел обустроить пустую мельницу по своему усмотрению. В том числе и повесил плотные шторы на окна. В комнате царил мрак кромешный, лишь по звуку шагов Марк мог определить, куда направился ночной гость.

Шаги обошли комнату по стеночке, узкий луч потайного фонаря скользил по стенам. Гость что-то выискивал.

Марк замер, не зная, что делать. Мокрое полотенце на лбу ясности уму не прибавляло.

Фонарь в руке держащего осветил карту, луч пробежал по кругу Безумия. Фонарь дрогнул, луч качнулся, высветил вышивку Нисы и астролябию. И потух.

– Откуда?! – сдавленным шёпотом выдохнул ночной гость.

Марк решил швырнуть в незнакомца подушку и заорать погромче, призывая зубров на помощь, но раскрылась входная дверь, на фоне звёздного неба обрисовалась фигура росомахи в человечьем обличье, отлучившегося по малой нужде. Он сразу почувствовал, что в комнате посторонний, и на ходу перетекая в звериную ипостась, кинулся с порога на врага.

Незнакомец запулил в него фонарём и выпрыгнул в восточное окно, через которое проник на мельницу, поднявшись по практически отвесной, мокрой от брызг водопада скале.

– Штирлиц, что это было? – спросил сам себя Марк, стянул полотенце со лба и высморкался в него от души.

Преодолевая слабость, встал. Подошёл к восточному окну и закрыл распахнутые ночным гостем створки. Затем, морщась, доковылял до западного окна, слегка отдёрнул штору.

Ущербная луна покачивалась в небе. (Правду сказать, качало-то не луну, а Марка).

Внизу, у подножия лестницы, пылал, рассыпая фейерверки искр, огромный костёр, около него кружком стояли и зачарованно слушали рассказчика зубры. Огненные всполохи причудливо освещали их мощные торсы. Лестница была под надежным контролем.

– Охранники, ага, – сделал вывод Марк. – Нужно срочно выздоравливать, пока ещё кто-нибудь не навестил и голову не отгрыз под неусыпным надзором бдительной охраны.

Из кухонного люка вылез заспанный Птека с масляной лампой.

– Что за топот?

– Ночные гости озоруют. Ты не знаешь, кстати, почему зубры не в доме караулят?

Птека покосился на росомаху и дипломатично сказал:

– Говорят, душно потому что…

– Ладно, фиг с ними. Но тебя, лохматое исчадие ада, мы утром постираем, понял?

Мохнатый лик росомахи не выразил никакого восторга. Росомаха презрительно сморщился, чихнул и полез под кровать.

А Марк принюхался и понял, что заложенный нос запахов не чувствует и росомаха под кроватью, поэтому, ему никак не мешает. Он залпом выпил целебное птеково варево, передёрнулся от горечи и забрался под любимое лоскутное одеяло.

ЛУНА УБЫВАЕТ

День

Росомаха надеялся, что утром все позабудут про обещанное ночью. Не тут-то было!

Для стирки Графча пришлось позаимствовать чан, в который звездочёт переливал бумажную массу перед тем, как отправить её на сита. В чане бултыхалось раскисшее месиво, видимо, так и оставшееся с момента гибели хозяина мельницы. Чтоб добро не пропадало, Марк вычерпал и вылил его в прямоугольные короба, затянутые понизу сеткой, как и было задумано звездочётом. Освободив чан, с помощью Птеки выкатил его на берег.

Среди утвари и незаменимых в крепком хозяйстве вещей, что доставили на тележках птековы домочадцы, нашёлся и щёлок.

Птека развёл на берегу костёр, нагрел воды. Бурчащего росомаху загнали в необычную ванну, где заставили отмокать в щелочной воде не менее часа, велев превращаться попеременно то в зверя, то в человека. Вооружившийся жесткой мочалкой Марк закатал рукава и самолично оттёр грязь с головы и спины Графча.

Мокрый росомаха тяжело перевалился через край чана. Оставляя за собой потёки грязи, дошлёпал до реки и упал в воду. Он долго плескался в омуте под водопадом.

– Баловство! – мрачно охарактеризовал он заботы о своей чистоте, выбравшись на берег и отряхиваясь, как собака.

Одежда его человеческой ипостаси простиралась в чане и выполоскалась в реке вместе с ним, но снять её для просушки Графч категорически отказался, так и сушился у костра на берегу.

Слегка обсохнув, росомаха предпочёл не искушать судьбу и не ждать, когда для него придумают новые издевательства, вроде расчёсывания и стрижки, и поспешил исчезнуть, отправившись по своим тёмным делам.

Марк после ухода росомахи промыл чан и заново налил воды. И долго плескался в ванне сам. Сидеть в тёплой воде и смотреть на реку было удивительно приятно. А неотвязное ощущение, что это, может быть, одна из последних ванн в жизни вообще, придавало купанию дополнительную остроту.

Птека ушёл стряпать ватрушки, то есть местный их аналог.

Марк смотрел на яркие радуги, пляшущие над водопадом, и лениво размышлял.

Утром, как раз перед мытьём звеРрюги, зубры сняли охрану и ушли. На прощание они сказали, что пару ночей подряд к мельнице приходил Лунный волк из Волчьих Могильников, бродил неподалёку, что-то высматривая, но не приближался. Добровольно подходить к нему дураков тоже не нашлось и что ему было нужно, осталось загадкой.

Марк не знал, хочется ему прилагать какие-нибудь усилия для встречи с волком и пустить всё на самотёк, посмотреть, что из этого выйдет. Пока желание было одно: отведать птековых ватрушек с пылу, с жару.

Вода понемногу остыла, и он собрался вылезти, но за спиной чарующий женский голос мурлыкнул:

– Голая Полярная Звезда ЗвеРры… Как интригующе.

– Леди, вы испортили мне всё удовольствие от купания! – рассвирепел Марк.

Чернобурую красавицу это только развеселило.

– Получить удовольствие в том же тазу, где отмывали звеРрюгу? Поистине человеческая прихоть.

– А ты откуда знаешь, что мы росомаху стирали?

– Тоже мне новость! Я с утра наблюдаю, видела, как зубры ушли. Да и не одна я такая любопытная. Много посторонних глаз следят за мельницей в последнее время.

Марк покраснел, вспомнив, как раздевался на безлюдном, казалось бы, берегу.

Диса грациозно кружила вокруг чана, как косатка, приближающаяся к жертве. Марку эти суживающиеся с каждым разом круги очень не понравились.

– Ты тоже сполоснуться хочешь? – поинтересовался он воинственно.

– После звеРрюги и шестого человека?

– Я бы предложил тебе разделить эту лохань вместе со мной, но боюсь, места маловато.

– Нет уж, благодарю!

– Ну-у, если мыться ты не желаешь, то сходи, пожалуйста, к Птеке и узнай, скоро ли пироги испекутся.

– Ладно, только ради тебя….

Диса загадочно усмехнулась и неторопливо ушла.

Марк выбрался из остывшей воды, оделся и прогулялся по берегу. Таинственных соглядатаев не обнаружил. Визит Дисы насторожил, хотя и выглядел вполне обыденно. Но кто знает, что произошло за дни, пока он лежал…

– Готовы! – крикнула чернобурка, свесившись из открытого окна мельницы, как русская народная девица из терема.

Марк поскрёб колючую щетину на щеках, разросшуюся за время болезни прям-таки бурьяном на пустыре. Решил, что побреется потом, и отправился пробовать стряпню Птеки.

* * *

Птека выставил на южный стол целую гору ватрушек. И с морковкой, и с капустой, и с грибами (а как же!), и ещё с много чем. В качестве питья прилагался компот. Марк погрустил о чае и кофе, но деваться было некуда, помимо праздничного вина ЗвеРра пила в будние дни либо травяные настои, либо отвары фруктов и ягод и оба варианта давно стояли у Марка поперёк горла.

Ватрушек у Птеки получилось так много, что не хватило посуды, привезённой домочадцами. Поэтому часть напеченного Птека уложил в круглое, выстланное вышитым полотенцем сито.

Диса, не чинясь и не заботясь о фигуре, подвинула это сито целиком к себе и занялась яростным истреблением стряпни (на взгляд Марка несовместимым для девушки с такой тонкой талией).

– А почему ты зубров избегаешь? – спросил Марк, наблюдая за ней.

– Я? – театрально удивилась Диса.

– Ты, – подтвердил Марк, отодвигая почти пустое сито.

– Начнём с того, что их все избегают, – заявила с невозмутимым видом Диса, придвигая компот. – Будь они менее сильными, или более умными – и к ним бы потянулись.

– Ты, как я погляжу, куда умнее зубров и силой их не наделена, многие к тебе тянутся?

– Не твоя печаль, Полярная Звезда, – ехидно усмехнулась Диса. – Твоя печаль – Артефакт вернуть, чтобы живым остаться.

– Спасибо, что напомнила. Подскажи ещё – как, и получишь двойную благодарность.

– Даже тройная благодарность не заставит меня сделать это.

– Говорят, Лунный волк бродил здесь последние дни.

– Я думаю, это плохо, – перестала улыбаться чернобурка. – Может быть, он решил, что твои внутренности значительно больше подойдут для его целей, нежели потроха третьего человека? Время идёт, луна убывает…

– А какие у него цели?

– Такие же, как у всех. Найти выход. Какой-нибудь. С Артефактом или без.

– И почему мои внутренности покоя никому не дают?

– Ну какая-то хоть польза с тебя должна быть? – округлила глаза чернобурка. – Лежишь бревном несколько дней, Артефакта не нашёл. Вот он и…

– Ну так время, мне отпущенное, ещё не вышло! – возмутился помимо собственной воли Марк.

– Маленькая ошибка, – лучезарно улыбнулась Диса и небрежно взяла ватрушку с тарелки Птеки. – Ещё не вышло время, отпущенное ЗвеРре. Твоё личное может закончиться значительно раньше. Это к первым людям здесь относились с трепетом и надеждой, в то, что шестой человек найдёт Артефакт никто уже не верит.

– Никто-никто? – задумчиво подпёр щеку рукой Марк.

– Почти никто. И, видимо, Лунный волк считает, что тебя можно употребить с большей пользой в э-э-э разделанном, так сказать, виде… – жизнерадостно заключила Диса, аппетитно вгрызаясь в ватрушку. – Я так думаю, – добавила она с набитым ртом.

Птека гневно нахмурился.

– А я так не думаю! – пискнул он, собрав волю в кулак.

Диса, как обычно, величественно его проигнорировала.

– Не знаю, заметил ли ты, Марк, сражаясь со звеРрюгами и собирая клочки бумаг по подземельям, – продолжила она, расправившись с ватрушкой, – но кроме зубров никто не рвётся тебе помогать. Ни волки, ни лисы, ни соболя не изъявили желания тебя видеть. Не пригласили в свои дома. Я уж не говорю о лосях.

– Я заметил, – спокойно подтвердил Марк. – Уже одно только назначение тебя телохранителем о многом сказало.

– Верно. В тебя и раньше-то никто не верил, а после твоего загадочного столкновения с шиповником Круга Бессмертия – и подавно. Все думают, ты пытался бежать из ЗвеРры. И не смог. Только поддержка зубров и охрана мельницы спасла тебя от растерзания на мелкие клочки, пока ты был без сознания. Сегодня зубры ушли. А луна убывает… Весёлая будет ночь.

– Ну вот, помылся не зря, умру чистым. И объевшимся, – усмехнулся Марк. – Но ты сама себе противоречишь. Если в человека не верят с самого начала, то, обычно, не растерзывают с таким гневом. Картинка, которую ты нарисовала, происходит под лозунгом "Мы ему так верили, – а он…".

– Многие думают, что будет легче захлебнуться в Безумии ЗвеРры с мыслями о том, как славно расправились с последним человеком, выместив на нём всю горечь бессилия.

– Угу. Я всё понял. Во мне изначально не видели спасителя et cetera. Я появился в качестве козла отпущения, – с кривой улыбочкой подытожил услышанное Марк.

– Это неправда!!! – закричал, не сдержавшись, Птека. – Мы тебя очень любим! И не дадим растерзать! Всё, собираемся и уходим домой. Крысок отогнали – наваляем и всем остальным! Отобьёмся.

– О-о, это что-то новенькое… – хмыкнула презрительно Диса. – Вот для кого ты, оказывается, Полярная Звезда без всяких скидок. ЗвеРрики озверели, какая прелесть. Очень смешно.

– Нет, Птека, мы не пойдём отсиживаться в ваших замечательных подвалах. У нас важные дела сегодня, – Марк улыбнулся снова, уже обычной своей открытой улыбкой.

Птека победоносно посмотрел на Дису и уцепил из сита последнюю ватрушку.

– Приятно было с вами посидеть. Но дела-а-а… – Диса щелкнула пальцами, в руке возник кружевной платочек, чернобурка грациозно промокнула губки и, кутая изящный носик в меха, мягко удалилась.

– Вот ведь какая гадкая! – пробурчал Птека, убедившись, что Диса спустилась с мельничной лестницы и услышать его слова не сможет.

– Да не обращай внимания, – махнул о чём-то крепко задумавшийся Марк. – Ничего нового мы не услышали. Ну нашли в городе стрелочника, эка невидаль. Не это нас сейчас тревожить должно.

– Да? – удивился Птека. – А что же?

– Разве ты не заметил? Луна убывает, а Лунный волк бродит вокруг мельницы, как ни в чём не бывало. А раньше – память у меня хорошая – он оживал обычно в полнолуние и, как мог, охранял от звеРрюг контролируемые волками участки города. То, что звеРри меня видеть не жаждут – сугубо их проблемы. В новолуние всё равно встретимся. А вот Лунного волка нам нужно навестить сегодня. Жаль, что мы всю твою стряпню съели, ночью она бы нам ой как пригодилась червячка заморить.

– Всю, ага… Как же! Обижаешь. Я как эту чернобурую бестию увидел, так сразу припрятал кое-что, – похвастался Птека.

– Отлично.

Марк растянулся на кровати поверх одеяла.

– Быть сытым и чистым удивительно приятно, – сообщил он, зевая. – Да, кстати, твоя команда вязальщиков не сможет сделать мне второй такой же рюкзак, только меньше? Дамский? Хочу Илсе подарить.

Птека задумался. Потом сказал:

– Ребята сделают. В полдень Фтека подойдёт, скажу ему. Илсе можно. Она не такая противная, как эта Диса, – заклеймил чернобурку Птека. – Только я всё равно не понял, что мы будем делать этой ночью.

– Будем искать Артефакт дальше, что ж тут непонятного – зевнул Марк, засыпая.