Текст книги "ЗвеРра (СИ)"

Автор книги: Юлия Галанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Марк решил оставить лавры кухонного первооткрывателя Птеке, а самому заняться чердаком. Положив рюкзак на кровать, он поднялся по лестнице, и выбрался наверх через квадратное отверстие в потолке.

Чердак оказался просторным и высоким. Хорошо проветриваемым. На стропилах были закреплены ряды жердей.

"Звездочёт-мельник рыбу сушил?" – спросил сам себя Марк и сам же себе ответил: "Не похоже…"

Он обошёл чердак и очередной лестницей, теперь винтовой, поднялся ещё выше, на крышу. И оказался над городом, над рекой, над миром…

Верхушку четырехскатной крыши словно срезали гигантским ножом, сделав пятачок вместо маковки. Кованые перила ограждали смотровую площадку, флюгер в виде сидящего на сосновой ветке соболя, укреплённый на штыре-копье, указывал направление ветра.

К вечеру ветер не на шутку усилился и Марку, восторженно осматривающему окрестности, пришлось крепко держаться за копьё флюгера. Росомаха поднялся на площадку вслед за Марком и кляксой распластался у ноги. Ветер ерошил ему загривок.

"Вылитый мальчик с собакой, рожка не хватает…" – вздохнул Марк, представив, как выглядят они со стороны. "Бьют часы на старой башне, провожают день вчерашний…" Металл копья холодил ладонь.

С мельницы был прекрасно виден Олений Двор, мост, центральная часть ЗвеРры, утыканная Волчьими Башнями. Решив, что непременно осмотрит всё получше, только оденется теплее, Марк спустился на чердак, а оттуда в комнату.

Полярная лисичка скучала, сидя на широком подоконнике западного окна.

– Ну что, сообразил, чем занимался мельник? – поинтересовалась она.

Марк потёр застывшие уши и нос.

– Сдаюсь. С одной стороны слишком много вещей, с другой – слишком мало.

– Это потому что скорбящие родственники в качестве утешения забрали всё мало-мальски ценное, – объяснила Илса. – А на самом деле, очень просто. Звездочёт смотрел на небо и рисовал звёздные атласы. И карты ЗвеРры, если просили. Звёздные таблицы постоянно требовались хранителям Артефакта, так что без работы он никогда не сидел. Но он не только звёзды рисовал, он сам и бумагу делал, и краски.

– А зачем Оленьему Двору звёздные карты постоянно требовались? – удивился Марк.

– Как зачем? Чтобы правильно хранить Артефакт, – удивилась в ответ Илса.

– И то верно, – буркнул Марк. – Зачем же ещё. Если его хранить неправильно, он протухнет или скиснет. Или усохнет. Или утрусится.

Лиса откровенно растерялась, не зная, что сказать в ответ, – но появление росомахи закрыло тему.

Росомаха вразвалочку сошёл с чердака, осмотрел комнату, принюхался – и решительно залез под кровать. Полярная лисичка хихикнула.

– Ты там жить собрался? – с тревогой спросил Марк.

– Ага, – раздалось из-под кровати.

Марк в задумчивости погулял вокруг и решил звеРрюгу не трогать: где-то же ему надо вить гнездо. Сгонишь с одного насиженного места, – и что он выберет в следующий раз?

– Окна здесь на удивление большие, – заметил он, забирая рюкзак с кровати. – Большие и без ставней. А ведь соболя – звеРри, помнится, говорил мне глава зубров. Отчего ж он не берёгся?

– ЗвеРри, – подтвердила Илса. – Как волки, как мы, лисицы. Звездочёт не обязан был окна открытыми держать, – но он по ночам звёзды рисовал, ему обзор был нужен. А пока ЗвеРра была под охраной Артефакта, звеРрюги и его обходили стороной, он же для хранителей трудился.

– Система индульгенций у вас тут, я вижу, процветает, – сел на стол за неимением стула Марк и достал из рюкзака карту. – Ну и куда эту роскошь приделать? На какую стену?

– На западную повесь, – посоветовала Илса. – Проснёшься, например, утром, ещё живой, – а солнце её освещает…

– Просыпаюсь я в вашей ЗвеРре ближе к обеду, – объяснил Марк. – Так уж получается. Повешу на южную.

– Красивый у тебя мешок… – заметила Илса. – Полосатый такой… Забавный.

– Это называется рюкзак. Связан птековыми звеРриками по особому заказу. Исключительно для Последней Надежды и Полярной Звезды. Но если понравился, – могу попросить, чтобы и тебе такой же сделали. Только дамский, поизящнее, – галантно предложил Марк.

– Попроси, – лукаво улыбнулась Илса.

– Замётано.

Марк закрепил карту на стене. Теперь ЗвеРра была и внутри, и снаружи. Только на карте ЗвеРра была более изящной, завитушечной. Развалин на ней не нарисовали.

Полюбовавшись картой, Марк достал тетрадь безумного лиса.

– Бумагу этой тетради, кстати, звездочёт изготовил, – вспомнила Илса. – И вообще считалось весьма изысканным делать записи на его листах. Любовные послания сочинять. И стихи.

– Это я понимаю, – отозвался Марк, раздраженно оглядывая комнату. – И могу понять, почему мы ни одного клочка бумаги не обнаружили. А вот какого черта любящие родственники ни табуретки здесь не оставили – этого я понять не могу. Настолько бедные? Или он на троне сидел, а сидение на тронах тоже входит в число изысканных занятий? В комнате осталось только то, что к полу намертво прикреплено.

– Сидения будут, – утешила его Илса. – Ночь придётся так скоротать, а там разживёшься.

– Угу, – кивнул Марк, усаживаясь на столе поудобнее и раскрывая тетрадь. – Ну, спасибо за помощь, пока-пока!

– Не за что! – ехидно фыркнула Илса. – Только насчёт "пока-пока" ты поторопился. Сейчас Диса подойдёт, она же твой телохранитель, забыл?

– Я вообще-то собрался поработать в приятном одиночестве, под надёжной защитой.

– Работай, – разрешила Илса. – Мы-то тебе чем помешаем? Наоборот, поможем, подскажем…

– Подскажем? – кисло переспросил Марк. – И что же?

– То, что ты запамятовал. Например, расспросить звеРрюгу про Артефакт.

– Я же спрашивал! – фыркнул Марк. – Забыла? Перед тем, как его колбасить стало. Но если ты так хочешь, давай спросим ещё раз.

Он слез со стола и заглянул под кровать.

– Кто убил оленей – знаешь?

– Не знаю, – прорычали из-под кровати. – Не росомахи.

– А ты по-другому спроси. Про другое, – туманно подсказала Илса. – Может быть, он что-нибудь другое знает. Не это.

Марк снова сел на стол, в задумчивости почесал, где чесалось, (то есть макушку, нос, ухо и пятку) и переспросил:

– ЗвеРрюги знают, что Артефакт похищен?

– Знают.

– И что думают?

Под кроватью забурчали, завозились.

– Большая добыча, – прозвучал, наконец, ответ. – Большая драка. А потом? Где добыча? Все звеРрюги. Плохо.

– Во всяком случае, росомахи не одобряют похищения Артефакта, я так поняла это урчание, – сказала Илса.

– Угу. Или именно мой росомаха не одобряет, – подтвердил Марк. – Я смогу когда-нибудь заглянуть в эту чёртову тетрадь?! Скоро солнце сядет, темно будет.

– Диса свечи принесёт, – пообещала полярная лисичка.

– Ага, и вместо мельницы у нас маяк будет, сверкающий на все четыре стороны света. Ладно, высматривай Дису, а я занят.

Марк сел по-турецки, скрестив ноги, прислонился спиной к стене и решительно раскрыл тетрадь. Для начала просто пролистал её. Первые страницы были исписаны чётким летящим почерком, каракули последних разбирались с трудом. Марк перевернул тетрадь, потряс над столом. Никаких вложенных записок не обнаружилось. Углубился в чтение.

Увы, первые страницы как раз особого интереса и не представляли. Образцовый дневник образцового молодого человека. Чужие мысли, свои честолюбивые планы. Размышления над мирозданьем.

А вот дальше пошло интереснее. Олений Двор разгромлен – и Гис торопливо записал:

"Если бы Артефакт хранили лисы – такого бы не произошло. Я всегда это знал. Олени – олухи. Их важный вид скрывал скудоумие, а гордость была ничем иным, как тупостью.

Они напускали на себя таинственность, вечно смотрели сквозь собеседника, разговаривали как с пустым местом – и проворонили то единственное, ради чего терпел их город. Смерть оленей не оправдывает.

Я не успел: ведь уязвимость Оленьего Двора была давным-давно мне ясна. И не только мне.

Нужно было самим напасть на резиденцию хранителей и захватить Артефакт. Хранить его в Лисьих Норах, не полагаясь на счастливую звезду этих рогатых.

Неужели волки опередили? Они так же надменны и так же презирают весь город… Они могут".

ЛУНА УБЫВАЕТ

Ночь вторая

– О, Диса идёт! – сообщила Илса. – Не одна. Ну надо же!

Марк заинтересовался, отложил тетрадь и выглянул в окно.

По лестнице поднимались Диса и рыжая Ниса. Не с пустыми руками.

Илса распахнула дверь. Радостно защебетала с подругами.

Лисички принесли еды. И вышитую на шёлке картину: издыхающая среди сухих трав мышь, выгнутая дугой в последней агонии. Картина была выполнена на редкость искусно, дохлая мышь выглядела как живая.

– Это тебе на новоселье, – сумрачно сообщила Марку рыжая красавица Ниса. – Мне пяльцы надо было освободить для новой работы. А этой чего без толку валятся…

– Ниса хочет на звеРрюгу посмотреть, – объяснила из-за плеча рыжей Илса. – Подлизывается к тебе. Хочет произвести впечатление. Но слегка стесняется.

– Спасибо, я тронут, – искренне сказал Марк, потрясенный реализмом и экспрессией вышивки. – Повешу на стену рядом с картой.

Ниса засмущалась, но было видно, что ей приятно.

Марк молодцевато (чтобы не уронить себя в глазах дам) спрыгнул со стола, и, склонившись над кроватью, стал выманивать росомаху.

– Я сплю! – сообщили из-под кровати недовольно.

– Вылезай, подлый Ганс! – развеселился Марк. – Вышитую мышь видел? Не видел!

Росомаха выполз, перекинулся в человечью ипостась, шаркнул ногой перед девицами и с видом пресыщенного искусством знатока рассмотрел вышивку.

– Тощая, – сделал он вывод. – Правильно сдохла. Трава сухая – мышь толстая. И зерно в норе. Тогда живёт.

Обернулся росомахой и снова исчез под кроватью, только и видали.

Ниса была потрясена. И самим звеРрюгой, и его словами (и его запахом).

Справившись с потрясением, она сказала Марку:

– Пока не забыла, папа передает вам громадную благодарность за бумаги. Он постарается восстановить, то возможно.

Теперь легкое потрясение испытал Марк:

– Архивариус – твой отец?!

Ниса тепло улыбнулась:

– Да, хоть я и не самая образцовая дочь на свете… А где мы будем сервировать стол для ужина?

– Барышни, я бы, всё-таки, предложил вам не искушать судьбу и уйти, пока совсем не стемнело, – жалобно воззвал Марк. – Приходите утром и сервируйте сколько душе угодно стол для завтрака.

Но никакие доводы Марка не помогли: девицы решительно остались. Марк с досадой захлопнул разложенную на столе тетрадь, спрятал её в полосатый рюкзак. Правда, досада была во многом наигранная: уже стемнело, а ломать глаза над каракулями Гиса в наиболее интересующей Марка части тетради всё равно было возможно только в светлое время суток.

Девицы тем временем, не обращая на него никакого внимания, украшали едой южную столешницу и щебетали о своём, сугубо девичьем.

А Марк невольно засмотрелся на мрачный город, в котором гасли огни.

Вернулась Диса, отлучившаяся по каким-то своим загадочным лисьим делам. Она пропустила представление с росомахой, поэтому, войдя в комнату, тревожно принюхалась и прямо спросила:

– Под кроватью что-то сдохло?

– ЗвеРрюга там спит, – объяснила Илса.

– Великолепно, – ехидно "одобрила" чернобурка. – Но где, в таком случае, спит наша Последняя Надежда?

– Кровать вашей Полярной Звезде уже не по рангу? – поинтересовался Марк.

– Не по запаху. Это же кошмар!

– Прекрасный, отпугивающий всё живое запах, – проворчал Марк. – Я бы даже сравнил его с запахом элитных сортов сыра. Чужого звеРрюгу каждый охаять норовит! И вообще, может быть это дух моей холостяцкой берлоги. Я мечтал о тихом, одиноком жилье, а вляпался, похоже, в коммунальную квартиру. Говорю же вам, барышни: шли бы вы домой. Я сам разберусь с кроватями, со шторками, с поклейкой обоев и расстановкой пуфиков.

– Утром уйдём. Может быть… – туманно пообещала Диса. И всё испортила, добавив: – А может и не уйдём!

В знак протеста Марк прихватил с накрытого стола хлеба и мяса и отправился жить на чердак, оставив лисиц коротать время в компании росомахи.

На чердаке было уютно. Пожалуй, даже уютнее, чем в комнате. Марк устроился у чердачного окошка и, жуя хлеб, стал наблюдать за мостом. По его расчетам скоро с того берега реки в город должны были пожаловать гости.

Лисички внизу затихли. Марк даже забеспокоился, и свесил голову из отверстия в потолке: три точёные фигурки застыли у трех окон, больше похожие на изысканные статуэтки, чем на живых девиц. Убывающая луна освещала их призрачным светом.

Счастливый звеРрюга безмятежно храпел под кроватью.

Марк вернулся на наблюдательный пункт.

По мосту вереницей двигались тени. Но не в город, а из города. Что было по меньшей мере странно. Марк щурился и так, и эдак – но рассмотреть в подробностях не удавалось.

Он отчаянно пожалел, что под рукой нет бинокля. С досады даже треснул кулаком по подоконнику. Доска, к его удивлению, подалась.

Марк потянул – и обнаружил нишу. С кладом. Самым настоящим!

На чердаке были спрятаны подзорная труба и астролябия. Видимо, хозяин мельницы предпочитал не рисковать, и держал орудия труда под рукой, но тщательно укрытые от посторонних глаз. (Или от родственных.)

Марк вынул подзорную трубу из углубления, нацелил на мост, покрутил.

Тени, облитые лунным светом, волшебно приблизились.

Крыски, которые днём целеустремленно гоняли Марка и Птеку по городу, сейчас – ночной порой – дружно топали в лес на той стороне. С туго набитыми заплечными мешками.

В лес, куда звеРрикам путь заказан.

Где пульсирует живое кольцо Безумия ЗвеРры, оцепляющее город.

"Но зачем?" – удивился Марк. – "Какого чёрта, чёрт меня подери?!"

Крыски прошли по мосту и растворились в ночи.

Марк с трубой наперевес просидел на чердаке до утра, но больше загадок ночь не преподнесла.

После полуночи мимо мельницы прошла на мягких лапах рысь. Потом в окрестностях покрутилась пара фигурок с нечеловеческой пластикой, не опознанных Марком – и отправилась восвояси.

Наверное, прилив смертельной любви к человеку у звеРрюг пошёл на убыль вместе с луной, а может они побоялись связываться с оторвами-лисицами, но Марку показалось, что охранной грамотой мельницы стал запах росомахи, так ужаснувший чувствительную Дису.

ЛУНА УБЫВАЕТ

День

Лисички утром исчезли раньше, чем Марк проснулся, – как рассвело, он, запахнувшись поплотнее в плащ, прикорнул на чердаке около трубы и сквозь сон слышал их щебетанье.

Марк дождался возвращения крысок из леса незадолго до рассвета. Если учесть, что по ночному городу даже зубры ходить боялись, поведение крысок было – из ряда вон. Получалось, что помимо оскорбительного начихания на Последнюю Надежду, этим звеРрикам и звеРрюги нипочём. И кто тогда в городе самый-самый?

Подался с утра на вольные хлеба и росомаха. Он поднялся на чердак и объявил Марку:

– Есть хочу! Пойду?

– Иди, – разрешил, не просыпаясь, Марк. – На ту сторону. Возвращайся вечером.

– Вечером, – подтвердил росомаха.

Сам Марк встал к полудню, не спеша, спустился к реке, умылся, полюбовался водопадом и крутящимся колесом.

А когда вернулся, – принялся оглядывать свою штаб-квартиру. Поправил карту на стене, перевесил на более эффектное место рукоделие рыжей лисички. Дохлая мышь смотрелась изумительно, Марк ещё раз подивился мастерству вышивальщицы. Подумав, он разместил рядом с вышивкой астролябию. Получилось стильно.

Голод давал себя знать, – и Марку пришло в голову посетить именно ту забегаловку, где они с Птекой завтракали. Посмотреть на крысок: не посмеют же они напасть на него среди бела дня.

Марк подхватил рюкзачок и подался в город.

Появившись в "Весёлой крыске", он занял лучший столик и злорадно наслаждался наступившим замешательством.

– Чего изволите? – подобострастно спросил его кабатчик.

– Завтракать, милейший, – холодно сообщил Марк, оставив без внимания, что обычные горожане сейчас, вообще-то, обедают.

– Сию минуту… – забормотал, отступая к стойке, крыс.

И достал толстую палку.

Нельзя сказать, что Марк не был готов к чему-то подобному, но всё же не такого завтрака он ожидал.

Марк вскочил, – но кабатчик смотрел за него, в направление входной двери. Марку хотелось обернуться, но он опасался схлопотать палкой по шее, поэтому предпочёл отступить под защиту ближайшей стены.

Крыс неприятно свистнул, призывая на помощь. Свист захлебнулся: в воздухе пронеслось яйцо, хлопнулось о лоб трактирщика и растеклось по физиономии самым неприятным для владельца её, физиономии, образом.

Зрелище не радовало ни глаза, ни носа.

– Получил?! – прозвучал воинственный клич Птеки, гордо подбоченившегося на пороге трактира.

Птека был не один, а со товарищи. Град тухлых яиц обрушился на крысок, прибежавших на свист трактирщика.

– Не завтракай у них, Марк! – рявкнул басом Птека (не хуже главы зубров). – Ещё, чего доброго, крысиного яда нальют вместо вина!

– И тебе доброе утро, мой воинственный друг! – согласился Марк, закидывая рюкзак за спину. – Пошли тогда к вам грибы есть.

Он оглядел заляпанный трактир и патетически добавил:

– О поле, поле, кто тебя усеял тухлыми желтками?

Птековы домочадцы издали воинственный клич и, грозно топая, покинули "Весёлую крыску".

* * *

Солнце приятно грело спину. ЗвеРрики шли гурьбой и хвастались друг другу насчёт того, кто был точнее в яйцеметании.

– И где же вы взяли столь убойное оружие? – заинтересовался Марк.

– Дома, – сообщил Птека. – Утром кладовую чистили. Целая корзина яиц протухла, выкинуть хотели, а Фтека говорит, чего зря выкидывать, давайте лучше в крысок выкинем. Ну мы и пошли. А тут ты сидишь. Где твоё новое жильё?

– На заброшенной мельнице звездочёта.

– Там же проклятое место! – ужаснулся Птека.

– Значит, оно мне вдвойне подходит, – грустно усмехнулся Марк. – Проклятое место в проклятом городе для проклятого человека.

– С чего это ты проклятый? – возмутился Птека.

– Хочешь сказать, что я баловень судьбы? – фыркнул Марк. – Тогда что я здесь делаю?

– Конечно баловень! – не моргнув глазом, заявил Птека. – По сравнению с предыдущими пятью.

– Угу. "Возьмите лучших из лучших. Лучшие из лучших зализывают раны. Тогда возьмите лучших их худших", – пробурчал Марк. – При такой арифметике, да. Сдается мне, пора волкам визит нанести. Только после завтрака, э-э-э, пардон, обеда. Судя по записи в тетрадке, лис думал, что Артефакт могли волки попереть. По его словами получается, что проблема смены хранителей назрела давно. И отнюдь не мирно. Вроде как и лисы присматривались… А ты в курсе, что крыски не только спасителя звеРры по ЗвеРре гоняют, но и ночами шастают на ту сторону реки?

– Они уже обезумели?! – ахнул Птека. – Крысок-то меньше стало…

– Что ты сказал? – насторожился Марк. – Меньше?

– Да. Я это понял, когда в каморку под лестницей к ним попал.

– Волки отменяются. Точнее, откладываются. Возвращаемся на мельницу. Это дело нельзя пускать на самотёк. Сдаётся мне, Птека, мы с тобой легко отделались, вот уж точно, баловни судьбы…

* * *

На мельнице было тихо и пусто. И солнечно.

Птека по-хозяйски отправился осматривать строения. И начал, конечно же, с кухни, как Марк и думал.

А сам Марк стоял у южного окна и разглядывал мост. План его был прост: пока светло – разобраться с тетрадью, благо нечитанных записей там осталось всего-ничего. А когда стемнеет, наблюдать за мостом и как только крыски перейдут реку (в этом он не сомневался), пойти вслед за ними.

Неожиданно – во всяком случае для Марка – у подножия лестницы раздались крики. Он переместился к западному окну и глянул: внизу радостно бесновались Птековы родичи, приволокшие три тележки, нагруженные многочисленным скарбом.

– Птека?!! – завопил в ужасе Марк. – Они тоже будут здесь жить?!!

Взъерошенная голова Птеки показалась над полом. Он, не спеша, выбрался, отряхнулся и подошёл к окну. И довольно мурлыкнул:

– О, вещи приехали.

– Вещи?! Какие к чертям собачим вещи?!

– Для жизни, – объяснил Птека.

– Мне здесь жизни – по любому – и месяца не набежит! – забушевал Марк. – Если вообще не съедят в ближайшую ночь.

– И что теперь, не жить?! – заворчал в ответ Птека. – Если в "Весёлой крыске" каждый день питаться, никаких доходов даже на месяц не хватит. Никому. А тазик для умывания, с кувшином? А тюфяки? А подушки? А шторки? А кастрюли-сковородки? А припасы на первое время?! Если всё это справить заново – вообще разоришься! А зачем, когда есть уже?

– Ну ладно, ладно… – сбавил напор Марк. – Одно то, что новых жильцов хотя бы не будет, – радует несказанно.

И Марк, не желая больше участвовать в хозяйственной дискуссии, сбежал, то есть организованно отступил на чердак по совершенно неотложному делу. Поднялся на смотровую площадку, и оттуда стал рассматривать Волчьи Башни.

Волчьи Башни выделялись среди городских строений. Во-первых, как всякие другие башни неизбежно торчат над обычными крышами. Во-вторых, их было тринадцать, две окружности, большая и малая, по шесть башен и одна башня центральная. Волчья Пасть.

"Шестерёнки!" – обозвал Марк башенные окружности. В том, что волки должны смотреть на всех сверху вниз, он и не сомневался. Но что значит запись Гиса – просто ли раздражение, умноженное на давние споры между влиятельными кланами города, или Гис нащупал след Артефакта? И Лунный волк его преследовал не просто так? И тут же крыски как с цепи сорвались… И ведь, честно признаться, путь через канализацию им подходил куда больше, чем волкам.

Марк смотрел на ЗвеРру, ветер разлохмачивал ему волосы.

Внизу Птековы домочадцы, как муравьи, сноровисто затаскивали на мельницу привезённое имущество.

"Ежи-переселенцы!" – неодобрительно буркнул Марк, наблюдая за их деятельностью.

Но вскоре потянуло жареным и печёным, и желудок Марка признал, что в словах Птеки есть кое-какая правда.

Марк спустился на чердак, сел у слухового окна и раскрыл тетрадь. И наткнулся на запись безумного лиса о Пророчестве:

" =…И человек придёт в звериный град, в ночь полной луны, но не более шести лун. Если же не дано граду обрести утерянное – не быть ему! Не быть каменной твердыне, сожмётся Круг Безумия, хлынет оно на улицы, площади и перекрёстки – затопит нечестивый град до краев…

Ибо что имели – не хранили! Исчез волею моего гнева град людей, град греха и скверны, исчезнет и творение моё, ежели оступится. А третьему граду на этом месте не бывать, и ни нога человечья, ни след звериный, не отпечатают свой знак на руинах его.

Мёртвая луна будет светить над мёртвым градом, баюкая камни, не имеющие страстей, не осквернившие себя сонмищем грехов.

Так сказал я, святой человек, покидая сие место навсегда. И нарёк его ЗвеРра. = Архив полон бесценных знаний. Папаша рыженькой Нисы меня откровенно не понял, хотя, надо отдать ему должное, препятствовать не стал. Уважает".

Впечатление от записи оказалось сильным. Марк ещё долго приходил в себя, пытаясь избавиться от видения мёртвого города под мёртвой луной, хотя никак не предполагал за собой особой чувствительности.

Он захлопнул тетрадь, спустился вниз, вгляделся в карту.

Круг Безумия ЗвеРры опоясывал город. Созданный пророком, чтобы всяк сверчок знал свой шесток. И трясся каждую ночь, гадая, пронесёт или нет.

"А крыски ведут себя так, словно им уже законы не писаны…" – думал Марк. – "Почему? Неужели Артефакт у них? Быть не может – зачем, чёрт меня подери? Ещё можно предположить, что волки или лисы, действительно, хотели поменять хранителей Артефакта на себя, любимых. Чем-то это похоже на дворцовый переворот, не подрывающий устоев. Но крыски?"