Текст книги "ЗвеРра (СИ)"

Автор книги: Юлия Галанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

ЛУНА ПРИБЫВАЕТ

Ночь пятая

К вечеру добрая половина ЗвеРры окопалась возле мельницы.

Недобрая половина мучительно размышляла, присоединиться ли к доброй половине или погодить.

Марк отправился делать визиты.

Горожане были рады выбраться из своих укреплений, увидеть друг друга: так радуются соседи, встретившись на поминках, и после третьей рюмки за здоровье усопшего начинающие оживленно обсуждать свои грядки и засолки.

Чем темнее становилось, тем больше костров зажигалось по берегу. Кое-где уже пили и пели. И приплясывали.

– Мы чужие на этом празднике жизни, – сделал булгаковский вывод Марк и направился к зубрам.

– Просто они стесняются, – объяснил Птека, спещащий за Марком. – И привыкают – всё это так необычно, что у многих просто слов нет.

– Вылетят волки ночью на эти костры, порежут всех, как овец, и стесняться будет некому, – напророчил мрачно Марк, обходя очередную компанию.

– Да что же они, совсем, что ли, звеРрюги, – не поверил Птека. – Полная луна-то ещё не пришла, рано друг на друга кидаться.

– Надо сходить к Могильникам, – решил Марк. – Рассказать Лунному волку про итог поисков.

– Зачем?! – ахнул Птека. – Он тебе голову откусит и под лапу положит вместо пророковой!

– Если я не скажу, – боюсь, никто ему не скажет, – объяснил Марк. – У волков сейчас раздрай. Только ты никому не говори: посидим у зубров и уйдём незаметно. Графча брать не будем.

Небо из прозрачного сиреневого становилось густо-синим, плотным. Сложенный в виде шалашика костёр стрелял в это тёмное небо алыми искрами. Зубры песен не пели и не приплясывали: глава зубров, сидя у костра, распределял группы на ночное дежурство, первая тройка копейщиков уже отправилась в обход стихийного табора.

Увидев Марка и Птеку, глава зубров радушно подвинулся, освобождая для них место на бревне.

– Я впервые в жизни проведу ночь не в Зубровом Замке, – признался он. – Это необычно и захватывающе – вот так, под открытым небом…

– Это, в первую очередь, холодно, – в ответ поделился своими впечатлениями Марк. – И темно.

– Ребята предлагают поджечь лачуги кислых мышей, – заметил зубр. – Можно даже с моста не сходить – метнуть горящее копье в соломенную крышу…

– Ага, пошла махать во все стороны дубина народной войны, – скривился Марк. – И что решили?

– Я пока не дал ответа.

Марк попросил:

– Поставьте караул на мосту на сегодняшнюю ночь. Я боюсь, что сегодня кто-нибудь перепьёт, вообразит себя звеРрюгой и пойдет искать приключений на мохнатую э-э-э… шубу.

– Хорошо, – согласился глава зубров.

На мост отправилась тройка копейщиков.

Ночь всё ближе подбиралась к костру, подступал и ночной холод. Зубры обрастали шерстью. ЗвеРрики, голосящие у своих костров, дружно облачились в меха, не прекращая пения.

Из темноты вынырнул росомаха – вылитый человек, только короткая меховая куртка по-разбойничьи распахнута до пупа и болтается на груди, подмигывает кровавым глазом медальон.

Марк и Птека переглянулись – Графча принесло совсем не ко времени.

Росомаха положил Марку на колени полосатый рюкзак.

– Лисички велели тебе отдать. Холодает, – объяснил он.

Марк достал из рюкзака вязаный жилет, носки и шапку, с радостью оделся.

– Архивариус дома? – спросил Марк, подыскивая повод отослать росомаху обратно.

– Ага, бумажки склеивает.

– Иди, скажи ему, что я вспомнил: "артефакт", это значит "сделанный человеком", – велел Марк. – Понял?

– А ты? – удивился росомаха.

– Мы позже подойдём.

– Ладно.

После ухода росомахи глава зубров заметил:

– Он изменился.

– Все мы меняемся, – пожал плечами Марк.

– Он изменился, – повторил глава зубров. – Раньше я с трудом сдерживал желание его растоптать, теперь такого желания не возникает.

– Может быть, это изменился не росомаха, а глава зубров? – улыбнулся Марк.

Птека оглаживал свою шубу. У него были мысли по поводу изменения во внешности и поведении росомахи, но он предпочёл оставить их при себе.

Вот и луна заняла свой обычный пост на небе.

– Мы пойдём, – поднялся Марк.

– А ужин? – прищурился хитро глава зубров, поглядывая на Птеку.

– Завтра, – твердо сказал Марк.

* * *

Марк с Птекой обошли костры по краю и пошли вниз по течению ЗвеРры-реки, по колено в тумане.

На том берегу в крайней лачуге под огромной, как стог, соломенной крышей, загорелся огонёк. Сквозь речной туман он казался мерцающим глазком лежащей в засаде твари.

– Что-то там варится, – сказал Марк. – Что-то замышляется. Раньше и подумать не могли, чтобы ночью окно светилось.

– Они, наверное, гадают, почему столько костров у мельницы, – предположил Птека. – Вооружаются…

– Запросто! – подтвердил Марк. – Так что не только звеРрики с этой стороны, и мыши с той вполне могут начать боевые действия. Прошлую ночь все ещё были оглушены новостями, сейчас же у многих чешутся руки отмстить и разобраться. Хорошо, что мост под охраной.

– А я понимаю главу зубров, – признался Птека. – Неужели вот так и оставить… Они же весь город загубили? Почему им это сойдёт с рук?

– Давайте всё бросим и кинемся палить лачуги кислых мышей! – обозлился Марк. – Рассказать тебе, как оно всё будет на самом деле? Совсем не так, как думают те, кто призывает поквитаться. Помнишь, как мельницу поджигали – или так же все будут мяться, ожидая смельчака или, скорее всего, скопом кинуться, потому что здесь цель высокая, убийц и святотатцев покарать. Запалят крыши, начнут бить окна. Будут мыши сопротивляться, не будут, неизвестно, но в любом случае толпа обязательно распалится от собственных дел, войдёт в раж. Кто-нибудь решит, что раз всё кончено, нечего и ждать полной луны, вцепится соседу в горло, решив поквитаться не только с кислыми мышами, но и со всеми своими обидчиками. Таких умных будет много – зуб даю. И ЗвеРра окончательно съедет с катушек, сбесится навсегда. И слова пророка про мёртвый город блистательно воплотятся в жизнь. Одно счастье, что я этого уже не увижу.

– Но они гадкие! – убежденно сказал Птека. – Гадкие!

– Да хоть какие, – буркнул Марк. – Полной луне на это плевать.

Они прошли мимо моста, разглядели перекрывших вход на мост могучих копейщиков. Белесые языки тумана поднимались из-за парапета и обвивали зачернённые наконечники копий. Двое зубров смотрели за реку, один – на город.

Марк громко поздоровался, чтобы не схлопотать копьём в бок от бдительных дозорных. Спросил, нет ли какого шевеления на том берегу. Зубры ответили, что всё тихо, только окно вот в лачугах светится. Марк посоветовал не расслабляться этой ночью ни на мгновение. Зубры покивали с уважением – они были уверены, что Последняя Надежда и глава зубров обсуждали у костра какой-то План. После которого мышам-убийцам не поздоровится.

* * *

Дальше к Могильникам шли уже по пояс в тумане.

Можно было подняться на высокий берег, не спотыкаться на стылой, влажной гальке, но проходить мимо разрушенного Оленьего Двора Марку не хотелось.

Про себя он думал, что повторяет путь мышей от моста к подземному ходу. Но с Птекой делиться думами не стал: лишнее для звеРрика расстройство, тот и так шёл в страшный волчий некрополь только ради него, Марка.

Они дошли до места, где окончилась жизнь безумного лиса. Там на огромном валуне, возвышающемся над туманным маревом, сидел задумчивый Лунный волк. Весь молочно-белый, жемчужный. Легкий, как призрак. Только пасть в крови.

Марк шагнул к волку и запнулся обо что-то, неразличимое в тумане. Пошарил – рука наткнулась на шнурок с клыком на ещё не окоченевшей груди.

– Осторожно, – предупредил он Птеку. – Тут труп. Разногласия в стане волков успешно преодолены.

Лунный волк наклонил голову. Облизнулся чёрным языком.

– Странное место, – сказал он задумчиво.

– Ты об этом пустынном бреге или о ЗвеРре вообще? – полюбопытствовал Марк, обходя убитого. – Мы, вообще-то к тебе с новостями. На тот случай, если ты не знаешь, кто украл Артефакт. Но вижу, что попали не вовремя.

– Вы вовремя, – глаза у волка замерцали. – В тёмные поля я поведу одного из своих детей, возомнившего себя взрослым, чуть позже, луна ещё не пришла в нужное место.

– Боюсь даже спрашивать, не было ли иного способа уладить отношения, – буркнул Марк, подыскивая местечко, чтобы можно было сесть.

Лунный волк легко прыгнул с валуна в клубящийся туман. Утонул в нём, как белая лошадь. Нашёл в туманных разливах реку и принялся лакать воду.

Птека замер возле Марка, ему было страшно.

Из тумана прозвучало.

– Он сам предложил уйти сюда. Не хотел говорить ни в Могильниках, ни у Пасти, чтобы не смущать ни живых волчат, ни мёртвых. Мне говорить с ним было не о чем, но я согласился ради стаи. Думал, он знает, что делает. Знает, что в тумане он передо мной беззащитен. Волчья добродетель – осторожность и беспощадность. Гордость и пренебрежение к опасности – людские пороки. Как напоминание о них я держу под лапой череп пророка. Это нельзя забывать.

– Вы не смогли договориться?

Марк нашёл корягу, влажную от тумана, но, всё ж таки, не такую стылую, как камни, снял рюкзак и сел на него. Ныла нога, по которой проехались клыки кабана. Птека сел рядом, прижался тёплым боком.

– Я не собирался договариваться, – повторил неразличимый Лунный волк. – Он же не вёл переговоры с рекой, с туманом, с луной. Он решил, что раз волчата его слушаются, его будут слушаться и камни, и деревья, и восходы солнца.

Из тумана резко вынырнула белоснежная голова с острыми ушами.

Птека вздрогнул.

– Как айсберг в океане! – выругался Марк. – Не пугай нас так, пожалуйста. Мы мирные обыватели, недостойные инфернальных тайн.

– Я нападал на него из тумана вот так, – сообщил Лунный волк, пропустив слова Марка мимо ушей. – Он меня не видел. Как слепой щенок.

Голова исчезла. Вокруг Марка и Птеки остался один туман. Где-то в нём текла ЗвеРра-река, на её берегу лежало тело главаря волков, в котором было, по мнению Лунного зверя слишком много человеческого.

– Остальные волки тебе подчиняются? – спросил Марк у тумана.

– Да. Я не оставил им выбора.

Лунный волк легко заскочил на валун.

– Будут ли светиться по ночам Волчьи Башни?

– Всё зависит от твоих новостей, шестой человек.

– А-а-а… Ну тогда слушай: новости плохие. Артефакт утоплен. Его хранителей убили кислые мыши. Собственно говоря, вот и всё.

Волк молчал. Смотрел на луну.

– Всё к тому и шло, – сказал он, наконец. – Может быть, я зря убил сегодня одного из своих детей.

– А может и не зря! – обозлился Марк. – Он закрыл мне вход в Волчьи Башни, отказал в защите и помощи, и выставил под клыки кабана на верную смерть. Ему, видите ли, нескольких дней до полной луны ждать не хотелось.

– Я сам приду к тебе. Завтра, – сказал Лунный волк. – Сейчас же уходи. Настало время отправляться мне в тёмные поля.

Марк с Птекой слезли с коряги. Туман теперь доходил до груди. Луна стояла высоко, светила ярко.

Они побрели обратно к мосту, не оборачиваясь, оставив Лунного волка на гранитном валуне.

Лунный волк встал над клубящимся белым морем, запрокинул голову к луне и низко, глухо завыл.

Вой потек над рекой, над городом, надо всем миром, заключённым в Круг Безумия.

Услышав этот вой, волки зажгли костры на верхушке Волчьей Пасти. Скоро засветились в ночи и все остальные башни, оба круга замерцали красными огнями. Сверху мертвенно-бледно светила луна.

За мостом туман стал реже, стелился ниже.

Марк шагал по дымчатым разливам и декламировал для Птеки (с выражением) Пушкина:

Сквозь волнистые туманы пробирается луна,

На печальные поляны льёт печальный свет она.

По дороге зимней, скучной, тройка борзая бежит,

Колокольчик однозвучный утомительно гремит.

* * *

Стихийный табор у реки приготовился к ночи. Зубры патрулировали территорию. Около каждого костра сидел дозорный звеРрик с оружием (каким-нибудь топором или ломом) в руках. Остальные – отрастив шубы погуще и подлиннее – мирно спали вповалку, тут же, у костров. Проходя мимо, продрогший Марк в который раз позавидовал, насколько просто в ЗвеРре решен вопрос с одеждой.

На мельнице же разразился семейный скандал.

Диса в гневе была очень, просто демонически красива. Яростно горящие глаза, развевающиеся тёмные волосы, белоснежные зубки.

– А если бы он вами закусил после того, как с главарём волков расправился? – шипела она. – Ниса с Илсой соболей трясут! Мы, как дурочки, весь город обежали!

– Жертв и разрушений нет? – поинтересовался Марк.

– Сейчас будут! – пообещала чернобурка.

– Валяй! – разрешил Марк. – А может направить твою энергию в мирных целях? Сходи на тот берег, разберись с мышами.

Диса скривилась и увяла.

– Они воняют противно. Пусть кто-нибудь другой с ними разбирается – вон, полный город желающих.

– Желающих много, но способных реально что-то сделать – единицы, – Марк под прикрытием полога стянул с себя носки, холодные, влажные джинсы, рубашку и жилет, завернулся в подвернувшуюся под руку подстилку и, оставляя мокрые следы на дощатом полу, стал развешивать одежду у теплой трубы для просушки.

Росомаха лежал под кроватью обиженный.

– Меня не взял! – выплёскивались волны гнева из-под нависающего покрывала.

– Графч, ну что ты как маленький! – заглянул под кровать Марк. – Мы просто поговорили с Лунным волком. Тебя бы он съел.

– Птеку не съел, и меня бы не съел! – упивался горем росомаха. – Обманул. Да.

– Я тебя не обманывал! – рассердился Марк. – Что за дурдом, вообще творится? Это уже не триллер, это семейная сага какая-то, мексиканские страсти! Не успел и месяца я тут прожить, как незаметно оброс домочадцами, которые ко мне же и в претензиях. А ну-ка быстро все преисполнились почтения к Полярной Звезде всея ЗвеРры! И отстаньте, я жрать хочу, как самый зверский звеРрюга.

Диса вздёрнула точёный носик, грациозно забралась на кровать и задернула полог.

– Вот там и сиди, – одобрил Марк.

Занавеси разошлись, чернобурка показала язык и снова отгородилась от внешнего мира.

Птека принес сито с остатками стряпни и кувшин с компотом.

Архивариус, единственный из проживающих на мельнице, Марка не тревожил, сцен ему не закатывал, наборот: держа лампу Илсы в руке, открыл дверь, зажег ещё свечей, поставил лампу на подоконник, сел за свои бумаги и работал себе спокойненько, пока Диса скандалила, пока путешественники по туманам переодевались и подкреплялись.

Марк с Птекой ели так, что за ушами трещало.

Росомаха подулся, подулся, но выполз-таки из-под кровати и принялся утешаться пирогом.

Дверь распахнулась, в комнату ворвались Илса с Нисой.

– Вам туда, – ткнул пальцем Марк на задернутый полог.

– Почему? – растерялась Илса.

– Во избежание скандала. Там уже Диса сидит, печалится. Официально сообщаю, что со мной всё в порядке. Мы были у Лунного волка. Рассказали ему про Артефакт. Узнали, что он убил главаря волков. Теперь вот питаемся.

– Тресните его сковородкой! – раздалось требовательно из-за полога.

– Полярную Звезду бить нельзя! – возмутился Марк. – Какая невоспитанная!

– От невоспитанного слышу!

– А там, за пологом, кормят? – спросила Илса. – Я есть хочу.

– И я, – поддержала её Ниса.

Росомаха отломил половину своего пирожка, протянул рыжей. Забрал пирог у Птеки, отломил от него половину и отдал полярной лисичке.

– Ну а я тогда, девушки, вам компоту налью, – галантно решил Марк. – Присаживайтесь. Что нового у соболей?

– Зализывают раны, – сообщила Ниса. – Мы же не знали, что ты ушёл к Могильникам.

– Мне кажется, – заметила Илса, – что они скоро присоединятся к нам. Те, которые в состоянии ходить.

– Мы не стали тревожить их с парадного хода. Залезли на чердак архива и от него, прыгая с крыши на крышу, добрались до соболей, – начала рассказывать Ниса.

– Мы подумали, что рядовые соболи могут и не знать, если тебя схватили. А вот нобили знают, – добавила Илса.

– Поэтому трогать обычных соболей мы не стали, – подтвердила Ниса. – Это сэкономило время.

– Но охрану нобилей пришлось обезвредить, – постаралась внести ясность Илса.

– Нет, они все живы, – утешила Ниса Марка. – Только у одного нос сломан.

– Я даже кинжал решила в ход не пускать, – виновато призналась Илса. – Так, рукояткой била.

Занавески распахнулись и великолепная, воинственная Диса воскликнула негодующе:

– Почему?!

– Там у рукояти набалдашник хороший, – объяснила Илса. – Врежешь по виску и сразу наповал. Без крови, без грязи…

– Но Илса пригрозила, что перережет им всем горло, – постаралась заступиться за подругу Ниса. – Одному за одним. Если не скажут, куда дели Марка. И отсекла половину вымпела – чтобы показать остроту лезвия.

– Они молча опустились на колени и склонили головы, подставляя шеи, – кивнула Илса.

– Потому что песец пришёл, – подтвердил немного опомнившийся от рассказа лисичек Марк.

– Да нет, потому что знали – сопротивляться бесполезно.

– А если бы они оборотились в зверей? – поинтересовался Марк.

– Так ещё проще, – удивилась Илса. – Мы же загнали их в комнату без окон, уйти им было бы некуда, дверь закрыта.

– Соболю в зверином обличье можно голову свернуть, лезвия не пачкая, – добавила Ниса. – А я и метаю ножи неплохо.

– Но мы поняли, что они не знают, где ты, – вздохнула Илса.

– И не стали их трогать, – кивнула Ниса. – Потому что не было им резону врать перед смертью.

– Стали думать, куда ещё ты мог пойти…

– А потом увидели огонёк в западном окне. Папа обещал поставить лампу на подоконник, если вы вернётесь домой.

– Мы обрадовались и побежали сюда со всех ног, – закончила рассказ Илса.

– А взгляд – как у орла! – присвистнул Марк. – Я с площади не то, что лампу в окне, саму мельницу не вижу.

– Мы с крыши архива увидели! – удивилась его недогадливости Ниса. – Что тут непонятного?

– Всё понятно, – поднял ладони вверх Марк. – Сдаюсь. Если беглый каторжник Сэлдон с торфяных болот видел свет в окошке Баскервилль-холла, то почему бы вам не видеть свет в окошке мельницы с крыши архива… Значит, подытоживая ваши приключения, соболя тоже припрутся сюда, будут жечь костры и горланить песни?

– А что им ещё делать? Они не любят быть в одиночку.

– Все это прекрасно, – вздохнул Марк. – Только что-то с этой оравой под нашими окнами придётся делать. Через день-два пение на свежем воздухе приесться, захочется новых развлечений.

Дисы фыркнула из-за занавески:

– Ну и повёл бы их на кислых мышей. Ты же кричишь и топаешь, что, мол, делать этого нельзя.

– Нельзя, – подтвердил Марк.

– Тогда веди на волков. Это тоже интересно.

– Это гибельно.

Архивариус встал, подошёл к западному окну и погасил сыгравшую свою роль лампу.

– Костры горят… – задумчиво сказал он.

Марк присоединился к нему, глянул в окно. Почти полная луна светила холодно, костры же давали тёплый жёлто-красный свет. Сейчас было видно, что их много. Марк вздохнул. Они по-прежнему на него надеялись, хотя ему нечего было предложить. Он смертельно устал. А завтра костров будет ещё больше.

Архивариус расслышал его вздох.

– Графч передал мне твои слова, Марк. И я подумал… Ведь от нас тоже многое зависит. Видишь, сколько горожан в тебя верит? Их никто бы не смог выгнать на ночной холод из тёплых норок, никакой, даже самый могучий звеРрюга. А к тебе они пришли сами. Может быть, ты дашь им, то есть нам, новый Артефакт?

– Чего? – растерялся Марк.

– Ты – единственный человек в ЗвеРре. Дай нам новый Артефакт, – то, что сделано человеком.

– Это безумие! – возмутился Марк. – Что я дам? У меня есть только кроссовки, которые каши просят, штаны, рубашка и бельё. Ни колец, ни фонарей, ни чемоданов, как у вашего пророка. Даже ножа нет! И расчёски.

– Всё равно, что нет колец и фонарей, – не отставал старый лис. – Тот Артефакт не принёс ЗвеРре счастья, зачем его повторять? Дай нам свой.

Марк поплотнее запахнул на бедрах подстилку. Горько подумал: "Я похож на босоного Пятницу нищего Робинзона".

– Артефакты на ночь глядя не даются, – мрачно сказал он. – Предлагаю поговорить об этом завтра. Утро вечера мудренее.

ЛУНА ПРИБЫВАЕТ

День

Утро мудрости не добавило, скорее наоборот, принесло головную боль.

Марк проснулся с рассветом и долго лежал, пялясь в доски над головой, рассматривая сучки и завитушки. Прикидывал, что может сойти за Артефакт. Хоть отдалённо.

Идей не было.

Марк выполз из-под кровати, оделся. Джинсы за ночь просохли, стали как картонные. А носки – как жестяные. Но расставаться с ними не хотелось. Даже при условии, что их будут боготворить нестиранными.

Марк решил поискать Артефакт где-нибудь на мельнице. Перед поисками тихонько отодвинул край полога – в полотняном гнёздышке уютно спали лисички, разметав тёмные, рыжие и белоснежные кудри по подушкам. Марк полюбовался красавицами, поправил занавеси и пошёл охотится на неизвестно что.

Но для начала выбрался на крышу. Солнце поднялось над горами за ЗвеРрой-рекой, утренний ветер расправил знамя. Было свежо и хорошо.

Марк спустился на чердак. Огляделся. На чердаке ловить однозначно было нечего. Через комнату прошёл на кухню.

Попил воды из ковша. Стараясь не греметь, отворил засовы и выбрался на лестницу. Внизу сладко спал табор последователей Полярной Звезды. Иней покрывал шубы таборитов. Дверь позади снова открылась и вышел, пошатываясь, сонный росомаха.

– Ты куда?!

– Никуда. Иди досыпай. Я здесь, в нижних ярусах.

– А чего?

– Чего-чего, – рассердился Марк. – Аппетит к завтраку нагуливаю. Спи, говорю. Сейчас немножко колесом полюбуюсь, помедитирую и вернусь.

– Апе – кого детируешь? – зевнул росомаха.

– Зверский голод! – отрезал Марк.

– А-а, тогда я пошёл.

Росомаха скрылся. Зато выглянул архивариус в ночном колпаке. Посмотрел на злого, взъерошенного Марка, ничего спрашивать не стал. Закрыл дверь.

Марк спустился в хозяйственный ярус. Жернова крутились, молоточки стучали. На глаза Марку попался пресс. В бурных событиях последних дней он и забыл, что положил под него бумажный лист. Это было уже кое-что, и Марк радостно освободил из-под пресса добычу.

– Пророк начертал им Предсказание на гостиничном счёте, а я чем хуже? У меня ещё и круче бумажка! – решил он.

Листок выглядел грубовато, но зато основательно. Марк снова пристроил его под прессом, чтобы не уронить, и стал осматриваться, не попадётся ли ещё что-нибудь.

Здесь, в рабочем помещении мельницы, было чертовски уютно: все занимались делом, колесо крутилось, валы распределяли энергию, жернова и молоточки принимали её. И никакой луны, никаких звеРрюг. Прагматизм и деловитость, магия честного ремесла.

Марк обшарил все закутки – наткнулся на завалившийся за ящик мешочек с кореньями имбиря. Ему стало любопытно, получится ли из этих скрюченных корешков порошок, и он заложил их в приемник одного из жерновов.

Тяжёлый камень легко размолол корешки в ароматную муку.

– О, Птека пряников имбирных напечёт! – обрадовался Марк, ссыпая порошок в керамическую баночку, стоявшую на полочке у жернова и закрывая её притёртой крышкой.

Видимо, мельник-звездочет хранил в такой таре свежеразмолотые пигменты, из которых замешивал краски.

Спрятав баночку в карман рубашки, Марк снова высвободил лист, обернул его вокруг толстой палки и понёс осторожно на чердак – досушивать.

* * *

Закрепив одинокий лист на шесте, где в лучшие времена у звездочета висело до дюжины листов, Марк спустился в комнату.

Лисички ещё спали. Или притворялись, что спят за полотняными стенками. Вот росомаха точно спал, лишь глаз один сонно приоткрыл, когда Марк заглянул под кровать. И тут же закрыл, убедившись, что всё в порядке.

Марк прихватил полосатый рюкзак и отправился на кухню.

Там царили мир, покой и еда. Птека с архивариусом, удобно расположившись за кухонным столом, со вкусом завтракали.

Марк вынул из кармана и поставил на стол баночку с пряностью.

– Вот чего нашёл.

Птека открыл, понюхал, подцепил щепотку имбиря пальцем, слизнул.

– Пойдёт, – одобрил важно.

– Пряников напечёшь? – попросил Марк.

– Попробую.

– Ну и как поиски? – спросил с интересом архивариус.

– Пока глухо, – покачал головой Марк. – Ничего даже отдалённо напоминающего Артефакт мне не попалось. А носки я не отдам, даже не просите.

– Тогда надо сделать из того, что есть, – сказал убежденно старый лис. – Всё, что ТЫ сделаешь, будет Артефактом. Пожалуйста… Мы должны сопротивляться до конца, любыми доступными нам способами.

– Пророчество на листе мельника я вам точно сделаю, – пообещал Марк. – Над остальным надо думать.

Он вытащил из рюкзака тетрадь Гиса с тем, чтобы перечитать Пророчество.

Птека, не тратя времени даром, решил заместить имбирное тесто. Убрал всё со стола, достал сито и стал просеивать муку.

Архивариус не стал мешать ни Птеке, ни Марку, ушёл наверх.

Марк листал тетрадь и думал над словами лиса. Надо сделать Артефакт. Только вот из чего…

– К нам сегодня Лунный волк придёт? – нарушил молчание Птека.

– Похоже на то, – кивнул Марк.

– А Графча куда денем?

– Пусть посидит на крыше под знаменем, – отмахнулся Марк. – Он там уже отсиживался.

Птека выглянул в кухонное окно.

– Наши понемногу просыпаются. Я кашу для них варю.

– Для всех, что ли? – поразился Марк.

В очаге, действительно, булькал котёл с кашей. Но не такой уж и большой.

– Нет, для всех я не смогу. Хотя бы для родственников, – серьёзно объяснил Птека. – Вообще-то я хочу предложить им дома готовить – и уходить по двое-трое на обед, чередуясь. А то никаких котлов не напасёшься.

– Ты настоящий провиантмейстер, – восхитился Марк. – С большим, но практичным сердцем!

Птека слегка покраснел, не то от смущения, не то от удовольствия. Показал Марку руку, пошевелил пальцами.

– Совсем зажила.

– Удивительная восстанавливаемость, – подтвердил Марк.

Птека замесил тесто с имбирным порошком, слепил из него тугой шар, потом растянул шар в колбасу. Нарезал колбасу на ровные кусочки и принялся катать пряники.

Марк, подперев щеку рукой, наблюдал.

– Вот уж точно говорят, – вздохнул он, – что можно бесконечно смотреть на огонь, на воду и на то, как другие работают.

– Если бы всё стало нормально, – вздохнул Птека, – можно было бы восстановить мельницу, молоть на ней пряности. И печь пряники для всего города…

– Красота… – подтвердил Марк. – Производство бы ширилось, а потом бы ты изобрёл печатные пряники, наподобие тульских. Птековские особые.

– Это как? – заинтересовался Птека.

Марк припомнил всё, что знал об истории тульского пряника:

– Для них делают специальные доски, вырезают узор, чтобы он отпечатывался на прянике. Потом на доску кладут кусок теста, прокатывают по нему скалку – тесто вдавливается в вырезанный узор, на прянике появляются завитушки или буквы. Пряник снимают с доски – и в печь.

– Надо, наверное, чем-то смазывать, иначе тесто к доске прилипнет, – деловито заметил Птека. – А мысль интересная. Фтека неплохо режет по дереву. Можно попробовать… Пряник – а на нём наш родовой герб!

Марк улыбнулся, вспомнив сурка над входом в дом Птеки.

Птека выложил пряники на железные листы, поставил их в печь. А сам принялся за уборку испачканного мукой стола.

Марк пересел на лежанку архивариуса, чтобы не попачкать тетрадь. Долистал, наконец, до предсказания пророка, прочёл ещё раз про мёртвый город под мёртвой луной.

– Что-то не хочется мне подобные страсти выписывать, – буркнул он. – Ну их.

Птека подхватил ведро с помоями, пошёл на улицу выливать.

Марк сидел и думал, что же из окружающего его справится с ролью Артефакта. И что написать на листке. Голова разламывалась от умственных усилий, и ничего путного не придумывалось.

В печи подрумянивались имбирные пряники.

* * *

Когда утреннее солнце растопило иней на шубах, звеРрики у костров проснулись.

А ближе к полудню вспыхнули новые костры у мельницы.

К таборитам присоединились жабки и соболя.

На них посматривали косо: и те, и те были известны своей двуличностью. Ни жабок, ни соболей это не смутило: они принялись разбивать шатры, не собираясь дневать и ночевать под открытым небом.

Погода испортилась, небо заволокло тучами. День посерел и посмурнел.

Дозорные зубры первыми подняли тревогу, когда появились волки. В зверином облике. Не приближаясь к табору, волки окружили его живой цепью. Замерли на равном расстоянии друг от друга, бесстрастные, словно валуны.

Глава зубров приказал не паниковать, (особенно это касалось звеРриков). И поднял всех своих копейщиков, свободных от дежурства: зубры начали выразительно прогуливаться по табору.

Причина появления волков скоро прояснилась. К мельнице, не спеша, шагал Лунный волк.

Знала о нём, конечно же, вся ЗвеРра, но вот видеть доводилось немногим. И сейчас звеРрики смотрели во все глаза на живого-мёртвого из Могильников.

Величественно вышагивая, Лунный волк прошёл мимо костров, мягко и неслышно поднялся по ступенькам вплоть до верхней площадки. Поцарапался в дверь.

В то же мгновение, как дверь отворили, и Лунный волк вошёл внутрь, на крыше появился росомаха. Свернулся мохнатым клубком вокруг флагштока, полный решимости не покидать убежища, пока страшный враг звеРрюг не уйдёт с мельницы.

Глубоко заинтригованный всем этим глава зубров тоже поспешил наверх, чтобы не пропустить что-нибудь важное.

В комнате Марка не было. Птеки тоже. Всем заправлял архивариус. Он вежливо предложил зубру табурет.

Лисички, по своему обыкновению, вольготно расположились на подоконниках, одновременно наблюдая за тем, что делается на улице, и принимая участие в комнатном разговоре.

А Лунный волк украшал собою кровать. Все остальные места он, видимо, счёл недостойным себя и сейчас возлежал на покрывале, как опаловое изваяние.

– Марк просил подождать, – объяснил главе зубров архивариус. – Он скоро.

– И где же он? – пробасил зубр.

– Он сейчас внизу, на кухне.

– Ему помочь?

– Он уже заканчивает, – немного неуверенно сказал архивариус.

– Заканчивает – что? – холодно спросил Лунный волк с кровати.

– Сейчас увидим, – напустил туману лис. – Мне самому крайне интересно: что?

– Я думал, что согласно Предсказанию, дела шестого человека уже закончились. Раз Артефакт погиб, – яд сарказма сквозил в словах волка.

– ЗвеРрики так не считают. ЗвеРри тоже, – отпарировал архивариус. – Сами видите, что творится с городом.

– ЗвеРриков я вижу, – подтвердил Лунный волк. – Отдельных звеРрей – тоже. Но не всех. И мне интересно, что надеются получить пришедшие сюда звеРри?

– ЗвеРри пришли к своей Последней Надежде. И ждут нового Артефакта.

Архивариус, стоя, еле-еле был вровень с сидящим зубром. Но в голосе его царила спокойная, непреклонная уверенность.

Глава зубров мотнул рогатой головой. Раздул ноздри. Спросил прямо:

– Чья идея?

– Моя, – не стал отпираться архивариус. – Артефакт – это значит "сделанный человеком". Вот Марк и делает по нашей просьбе.

Волк пошевелился. Серебристая волна прошла по снежному загривку. Тёмные непроницаемые глаза в упор смотрели на архивариуса.

– Когда придёт полная луна, возможно, Лунный зверь в Волчьих Могильниках будет опираться левой передней лапой на череп первого человека ЗвеРры, а правой передней – на голову шестого… Лисы верят в Последнюю Надежду?