Текст книги "ЗвеРра (СИ)"

Автор книги: Юлия Галанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– О, наш дом. А вот Зубровый Замок. Красиво нарисован.

– Я-то надеялся, что у вас хотя бы направление "север-юг" указывают, – буркнул разочарованный Марк, разглядев карту. – Толку-то, что она вся в завитушках. Ну ладно, хоть такая. Синие и красные крестики вижу, молодцы, жабки. Только никакой закономерности в их расположении не улавливаю. Похоже, люди вываливались в ЗвеРру, как пророк ваш на душу положит. А я так надеялся, что эти крестики сложатся в какую-нибудь хитрую фигуру, которая таинственным образом укажет нам путь к Артефакту.

– Ты, и правда, так думал? – восхитился Птека.

Марк смутился.

– Ну-у… Где-то в глубине душе… В общем, я надеялся, что почерпну из мест гибели людей определенную информацию. Ладно, проехали. Вот я Могильники вижу. Ратушу вижу. А Волчьи Башни – это что?

– Это Волчьи Башни, – остроумно ответил Птека. – Волки в них живут. Башни как бы ограничивают тот кусок города, которому они покровительствуют.

– Который они контролируют, – перевёл сам себе Марк. – Угу-угу… А ваш дом стоит в зоне их покровительства?

– Нет, мы не попали. Мы больше к Зубровому Замку, хоть он и далековато. Лисы тоже башни предпочитают – легче от звеРрюг оборонятся, но их родовые дома в одном месте и называются Лисьи Норы.

– Офигеть! – одобрил название Марк. – Башня по имени Нора – это прямо гора по имени Футзияма.

– Только лисы, в отличие от волков и зубров, живут по всему городу. Не обязательно в Лисьих Норах.

– А для волков и зубров обязательно?

– Зубрам простор нужен – поэтому они свой Зубровый Замок очень любят, без дела их в городе и не увидишь, – обстоятельно объяснял Птека. – Чтобы они, к примеру, в "Весёлую крыску" зашли – ни-ни. А у волков башни везде… Лисы же общительные, им незазорно жить и рядом со звеРриками. И по кабакам шариться. Они каким-то образом умеют и себя не уронить, и со звеРриками общаться.

– А другие звеРри не умеют? – уточнил Марк.

– Не все, прямо скажем, – признался Птека. – Соболя тоже снисходят до нас, как и лисы. Лоси и зубры – просто не замечают. А если замечают, то ведут себя вежливо. А вот если рядом с волком окажешься, хочется сразу под лавку спрятаться. Волки – гордые ужасно. И жёсткие.

– Странно, волки, говоришь, гордые, а лисы, получается, нет?

– Нет, лисы не жёсткие, они – хитрые. Они всегда имеют своё мнение и подсмеиваются над всеми. Если звеРрик подойдёт к волку, тот его и слушать не будет. А лис выслушает, не погнушается. Только забудет через мгновение. А вот зубр или лось не забудут, если важное что-то.

– А соболя?

– Соболя слушать не будут. Чтобы услышали соболя, нужно сказать жабкам. Жабок они послушают.

– Всё запутано-перезапутано, – подытожил Марк. – А это что за живописные пейзанские лачуги?

– Чего? – изумился Птека, вглядываясь в карту.

– Что за домики за мостом? Под свитком с мудрой надписью о том, что истинная красота кроется в душе.

– А-а-а, понял. Там кислые мыши живут. Вонючие такие. За мостом следят. А в городе им жить запрещено. Из-за запаха. Это их дома.

– А дорога куда ведёт?

– Никуда. Это старая дорога, ещё до появления ЗвеРры была. Давно зачахла.

– Зачем же тогда за мостом следить, раз там тупик?

– Как зачем? – изумился Птека. – А как ЗвеРрюги с той стороны в город попадут? Вода ведь холодная! А кислые мыши мост в порядке держат. ЗвеРрюги их почти и не едят, – брезгуют. Так с самого начала ЗвеРры идёт – наступает полнолуние и на мосту должны зажигаться светильники, на каждой тумбе. Полная луна поднимается над Волчьими Башнями, над Зубровым Замком, над Лисьими Норами, светится мост над тёмной водой ЗвеРры-реки, и из чёрного леса идут звеРрюги в проклятый город, как повелел пророк… – последние, явно заученные слова он прознес нараспев.

Марк фыркнул недоверчиво.

– Да-да! – подтвердил Птека, задетый за живое его фырканьем. – Пока Артефакт не похитили, каждое полнолуние на мосту светились огни – единственные огни во всём городе, не считая лунного света. Их было видно и сквозь речной туман, и сквозь снег. Но уже пять лун мост стоит без огней.

– Охотно верю, – буркнул Марк и присмотрелся к лепесткам звеРрской ромашки. За рекой обитали ласки и выдры. И, частично, рыси – на карте река заканчивалась, упираясь в середину лепестка.

– А выдры-то с чего в звеРрюгах? – удивился он. – И нафига им мост?

– Выдры – для священного числа, я думаю, – серьезно объяснил Птека. – Выдры в городе и не появляются. Живут на Выдровом Водопаде, рыбу ловят.

– Приятно услышать о приступах благоразумия у объятых Безумием, – подытожил Марк. – Ладно, пошёл я спать, пока звеРрюги не выползли.

Марк сложил карту, зевая, добрёл до кровати, набитой сеном, стянул с себя кроссовки и дырявые носки. На джинсы сил не осталось, заснул прямо так. Во сне Марку казалось, что кто-то осторожно трогает его пятки.

Снилась разная чушь, по большей части неприятная.

* * *

Проснулся Марк по установившейся привычке ближе к полудню.

Около кровати на скамеечке сидел Птека и трудолюбиво шелестел спицами, довязывая полосатый носок. Второй, готовый, лежал тут же, в плетёной корзинке, наполненной разноцветными клубками.

– Померь! – строго велел Птека. – Чтобы не маленький был.

Марк сел, взял протянутый носок. Надел. Тот был впору.

– Круто! – восхитился Марк. – Как у Буратино. Это ты мне пятки щекотал?

– Ага! – кивнул Птека. – Мерку снимал. Мы тут с ребятами решили тебе подсобить, пока спишь. Я вязал носки, Фтека – жилетку, а Гтека – шапку. С ушами. Красивую. Они тоже почти закончили.

– Ну вы, мужики, сильны! – покачал головой потрясённый Марк. – Вязать умеете! Просто нет слов.

– А ты не умеешь? – удивился в ответ Птека, разглядывая Марка, словно тот заболел.

– У меня бабушка вяжет… – стал оправдываться Марк.

– Вязание – дело мужское! – отрезал сурово Птека. – У нас даже гильдия вязальщиков есть. Турниры проводятся. На скорость вязания, на сложность, на красоту изделия. Да, забыл сказать, Чтека уже связал тебе перчатки. Под подушкой лежат.

Марк пошарил в изголовье, вытянул пару перчаток. Тоже полосатых.

– Экий я буду стильный парень! – восхитился Марк. – Местные красавицы падут.

– Так ты же от них сбежал? – удивился Птека, принявший слова Марка за чистую монету.

– Как обыкновенный человек, я испытываю комплекс неполноценности перед идеальной красотой эльфов, – отшутился Марк.

– Чего? – не понял шутки Птека. – Ты о ком говоришь?

– Ладно, неважно, – Марк потёр лицо ладонями, взлохматил шевелюру. – Дай сообразить, что нужно сделать до наступления ночи. И что можно сделать ночью. Пока мы ни на йоту не приблизились к разгадке, что же такое этот пресловутый Артефакт. Посмотрели на один труп. Похлебали киселя. Угу. Так, план вырисовывается. Пока светло, надо добраться до штаб-квартиры хранителей. Не хочу я по темноте ваши достопримечательности посещать. Мне гробницы с разбитым параличом волчарой и щербатым черепом хватило за глаза. Ты меня проводишь или покажешь на карте, где это?

Птека задумался.

– Провожу. Мне самому интересно посмотреть. Один туда сходить я всё равно не осмелюсь.

– А в компании с Чтекой, Фтекой и этим, Ктекой? – прищурился Марк.

– Не Ктекой, а Гтекой. Они не пойдут. Что они, дураки что ли…

– Приятно, чёрт побери, когда твои умственные способности ценят, – фыркнул Марк.

– Да нет, ты дело другое, – попытался загладить промах Птека. – Тебе отступать некуда.

– А Гтеке и остальным текам есть куда? – насторожился Марк.

– Тоже некуда, но ведь от нас ничего и не зависит. Держи.

Марк натянул носок. Пошевелил пальцами.

– Красота! Ну пошли, что ли… Да, ребята, раз уж вы такие мастера – может вы мне и рюкзак свяжете? Ну, мешок такой заплечный, с лямками. Я и на полосатый согласен, лишь бы прочный был.

– Свяжем! – пообещал Птека.

* * *

На улице царил солнечный полдень, и ЗвеРра была на удивление приветлива и мила. Словно не здесь по ночам зубы стучат от холода и неизбывного ужаса. Милый, обаятельный город. Марк даже заметил пару окошек с белыми кружевными занавесками. В полдень та незримая тень, что нависла над ЗвеРрой, казалось, отступила под лучами солнца. И уши не мёрзли.

Марк шёл и чувствовал себя туристом, попавшим в восхитительное "средневековье с человеческим лицом". Чудесно пахли блинчиками и печёным на углях мясом уличные забегаловки. Над лавками распустились яркие полотняные навесы. Рука так и тянулась за фотоаппаратом, которого не было, чтобы запечатлеть причудливый фронтон, интересный карниз, уличную сценку, – чтобы потом показывать друзьям вместе с фотками: "а вот я в Праге", "а вот я в Лондоне", "я и Париж, Париж на заднем плане".

Мощёная окатанным булыжником улочка, петляя, вела к реке, которую, как и город, звали ЗвеРрой, а навстречу Марку и Птеке спешила легким шагом и лукаво улыбалась красивая девушка. Старая знакомая. Полярная лиса.

– О, Марк! Здравствуй! Ты чего от нас сбежал? Диса обиделась на тебя смертельно!

– Не люблю дешёвых представлений, – улыбнулся в ответ Марк. – Так и передай вашей роковой красавице.

– Всенепременно! – закрыв улыбку ладошками, серьёзно пообещала белая лисичка. – Скажу, что любишь дорогие представления.

– Скажи-скажи. Чернобурую леди, значит, зовут Диса. А рыжую?

– А рыжую – Ниса.

– А тебя?

– Ещё не догадался? – расхохоталась во весь голос полярная. Увидела кого-то знакомого и радостно ему замахала. – Илса меня зовут. Ну ладно, приятно было с вами пообщаться. Пойду, обрадую Дису, что шестой спаситель ещё живой.

Она прыснула в ладошку и, продолжая смеяться, заспешила по своим лисьим делам. Солнце золотило её белоснежные волосы.

– Диса, Ниса и Илса, вот оно как… – задумчиво пробурчал Марк, провожая полярную лисичку взглядом. – Три девицы под окном пряли поздно вечерком…

– Ты думаешь? – спросил Птека, морща лоб. – Мне кажется, они прялки в руках никогда не держали. Разве что веретено, – и то, прикидывая, как удобнее острым концом под ребро пырнуть.

– Это стихи, мой серьёзный друг… – отозвался пришедший в удивительно благостное настроение Марк. – Поэзия… Эх, не видела она меня в полосатом великолепии, которое вы связали. Не устояла бы, зуб даю.

Птека хотел что-то сказать, но потом, видно, передумал. Дальше шли молча.

* * *

Если зубры квартировали в Зубровом Замке, а жабки в особняке у озера, то у хранителей Артефакта был целый дворец над рекой. С каскадом причудливых лестниц, с вереницей башенок, с мощной подземной частью.

Дворец, который вся ЗвеРра называла Олений Двор, горделиво красовался на высоком берегу неподалеку от моста.

За пять месяцев, прошедших со дня нападения, Олений Двор сильно обветшал. Обрушились стены ограды, зияла дырами черепичная кровля, осыпались разноцветные оконные витражи. Марка это удивило. Срок был явно недостаточным, чтобы нанести столь мощные разрушения крепкому строению.

– Здесь никто не ходит, – объяснил, как мог, Птека. – Мы думаем, что теперь это место заразно, можно Безумие ЗвеРры подцепить. Я с тобой: поэтому не боюсь.

– Даже если все обходят седьмой дорогой эти хоромы, так быстро придти в негодность они не должны! – возмутился Марк. – Словно проказа их разъедает.

Он принюхался.

– Дымом тянет… Подвалы у Оленьего Двора, говоришь, хорошие? Похоже, живут в нём. Давай-ка в укрытие отойдём, а то торчим у всех на виду, нарываемся.

Марк оглядел округу и в качестве укрытия выбрал чудом сохранившийся фрагмент каменной ограды, защищавшей когда-то дворцовый сад на склоне над рекой. Руины романтично заросли колючими кустами дикой малины, это придало им дополнительную ценность в глазах практичного Марка.

Под прикрытием стены он нашёл пятачок, сравнительно чистый от растительности, и принялся обустраивать наблюдательный пункт. Птеке пришлось окутаться своей замечательной буркой, чтобы уберечься от колючек. Он деятельно помогал Марку ломать ветки для нужного обзора и заплетать лишние проходы. Марк, одним глазом поглядывая на разрушенный дворец, проверил территорию с обратной стороны стены, убедился, что натоптанных тропинок за ней нет.

– Что-то мне подсказывает, – пробурчал он, – самое интересное здесь ночью происходит. Похоже, надо садиться в засаду. Во всяком случае, соваться вот так – открыто – в руины, из которых потягивает дымом, я не рискну. Ладно, схрон мы подготовили, можно осторожно отступить. Птека, я на вашей кухне перец молотый видел, мне бы полбаночки…

– Хоть банку целиком, – пожал плечами Птека.

– Договорились. А у вас в городе есть хоть одна библиотека? Книгохранилище?

– На площади, рядом с ратушей, есть архив.

– Пойдём сейчас к вам домой, я оденусь потеплее, – и в этот архив наведаюсь. Бумагами пошуршу, попытаюсь следы Пророчества отыскать. А ближе к вечеру сяду в засаду.

– Я с тобой! – попросил Птека. – Не смогу дома сидеть, когда такие дела творятся.

– Любопытство сгубило кошку. А кошка это зверь, друг мой звеРрик… – предупредил Марк.

– Пусть! – махнул Птека. – С тобой я не боюсь!

– А зря… Я сейчас гарантированный источник неприятностей.

– Всё равно, – упрямо сказал Птека. – Мы хоть что-то делаем, а остальные просто ждут конца.

– Вольному – воля, – сдался Марк. – Благородное желание разнообразить остаток жизни – я прекрасно понимаю, и препятствовать не могу. Будешь незаметно дожидаться меня около архива вместе с банкой перца. Перед заходом солнца… На перец, конечно, надежда слабая, но уж лучше такая. Теперь организованно отступаем.

Они осторожно прошли оставленной тропинкой сквозь заросли и, спустившись к реке, покинули опасное место.

* * *

Марку уже из спортивного интереса хотелось застать врасплох хоть одного звеРрика в доме Птеки.

Куда там, опять все разбежались, лишь заслышав их шаги. Любопытные глазки подсматривали из щёлочек, – но быстро исчезали, только Марк делал шаг в их сторону.

Птека произвел разгром на кухонных полках и с гордостью выставил на столе батарею склянок с самыми разнообразными видами перца. Там был перец-горошек, и перец молотый. Перец чёрный, красный, белый и душистый. И стручковый, – большие сморщенные стручки и крохотные закорючки, способные превратить одной перчинкой ведро супа в полыхающее жидкое пламя.

Марк придирчиво всё осмотрел и в качестве оружия выбрал жгучий молотый перец, смешав и чёрный, и красный, и белый.

– Авось какой-нибудь подействует!

Птека нашел подходящую банку с плотной крышкой, стал высыпать в неё адскую смесь. Облачко перцовой пыли поднялось над столом, заставив и Марка, и Птеку отчаянно чихать.

– Ага, – довольно сказал Марк, прочихавшись. – Идея хорошая. Друг мой Птека, а есть в вашем обиходе такая неромантическая вещь, как клизма? Чёрт, до открытия резины вы ещё не дожили, забыл я… Тогда плотный кожаный мешочек. Или полотняный, но промасленный. И трубочка.

– Хочешь перец распылять? – сообразил Птека. – Давай пока ты в архиве сидишь, я схожу к ювелирам, возьму маленькие мехи, которыми они воздух накачивают.

– Мехи, говоришь? – Марк задумчиво раскусил горошину душистого перца. – Попробуй. А ещё мне нужен лист бумаги и карандаш. Или грифель.

* * *

Архивом заведовал звеРрь, хотя на мгновение Марку показалось, что перед ним звеРрюга, такой радостью полыхнули глаза старого лиса. Архивариус был неуловимо похож на несостоявшихся телохранительниц Марка: старый лисовин из породы рыжих лис, чью рыжесть давно съела седина.

– Я бесконечно рад, что хоть один человек заглянул сюда, – честно сказал архивариус. – До вас никто из пяти не догадался этого сделать.

– А чем вообще располагает архив? – осторожно поинтересовался Марк. – Летописи? Акты? Планы города? Мемуары доблестных участников знаменательных для ЗвеРры событий? Школьные сочинения на тему "Как прекрасна наша Родина?"

– Летопись есть, – признался архивариус. – Только пожар её попортил… Акты были, но тоже сгорели…

– Поскольку на ЗвеРру валятся, похоже, все несчастья Ойкумены, пожару в архиве удивляться не приходиться… Могу я сам посмотреть, что осталось на полках?

Лисовин ответил не сразу.

Марк не торопил.

– Хорошо, – наконец сказал архивариус.

Снял с пояса кольцо с ключами и отворил перед Марком дверь.

ПОЛНОЛУНИЕ

Ночь третья

Птека нетерпеливо ходил под окнами архива с банкой перца под мышкой. Время от времени он вспоминал, что делает это незаметно, не привлекая к себе внимания: и на секундочку прятался в одной из подворотен, видимо, в целях сбивания со следа врагов и звеРрюг. Через мгновение опять появлялся на мостовой и начинал маршировать туда-сюда с новыми силами, резко выделяясь на фоне спешащих по своим делам горожан.

Марк появился хмурый.

– Обчистили ваш архив, – объяснил он. – И я этому даже не удивляюсь. А после того, как обчистили, подожгли. Старый лис чего-то скрывает, он напуган. Но, с другой стороны, обрадовался мне, как родному. Вот и думай, что же там произошло…

– А я мехов не нашёл… – виновато сообщил Птека. – Ювелиры ждут конца ЗвеРры, работать перестали, лавки закрыты.

– Переключились на производство гробов? – кисло поинтересовался Марк.

– Нет… – растерялся Птека.

– А зря, я бы на их месте не упустил столь доходный промысел. Конъюнктура как раз благоприятная.

– А что такое конъюнктура? – переспросил Птека.

– Это когда есть спрос на гробы и белые тапочки. Аккурат перед очередным концом света, – подробно разъяснил Марк. – Фиг с ними, обойдемся пока и так. Пошли, стемнеет скоро: уши зябнут.

– Ты быстро привыкаешь к ЗвеРре, – заметил Птека. – Чувствуешь приближение ночи.

– Начнешь тут чувствовать, – ворчливо заметил Марк, доставая вязаную шапку. – Уши-то не казённые!

Холодало, и правда, стремительно.

Стоило солнцу уйти за свинцовые крыши, как холод волной покатился по улицам, заставляя горожан обрастать шерстью всех видов. Плечи окутывали косматые бурки и изящные меховые манто. Запестрели на мостовой полосатые, пятнистые, причудливо окрашенные шубки. Через мгновение улица приобрела зимний вид.

– Прямо цунами какое-то! – поёжился Марк, натягивая вязаные перчатки.

Птека привычно окутался блестящей шубой.

Безлюдными проулками они поспешили к Оленьему Двору, тщательно проверяя, нет ли хвоста. (Марк бы совсем не удивился, если бы после усилий Птеки остаться незамеченным, за ними увязалась бы толпа любопытствующих. Но им повезло.)

К месту засады успели засветло.

Марк взял у Птеки банку и тщательно засыпал перцем подходы к полянке, на которой они собрались коротать ночь.

– Сегодня мы всё равно будет только смотреть, – объяснил он. – Во всяком случае, носиться с гиканьем по кустам я не планирую.

ЗвеРра понемногу отходила ко сну. Тревожному, неспокойному сну, наполненному страхом.

Из зарослей, где прятались новоиспечённые засадчики, был виден не только Олений Двор, но и часть города.

– В другом месте сейчас загорались бы огни, чтобы освещать город всю ночь, а здесь наоборот, всё стремительно гаснет… – задумчиво сказал Марк.

– Правильно гаснет, зачем специально привлекать звеРрюг? – заметил Птека. – А у меня лепёшка есть…

– Давай! – оживился Марк. – Есть хочу зверски. Интересно, всё-таки, чем руководствовался ваш пророк-основатель, не очеловечив ни птиц, ни домашнюю живность? Сугубо лесное зверьё осчастливил…

Птека не знал ответа на этот вопрос, протянул лепёшку молча и принялся шебуршиться у стены, устраивая себе гнёздышко. Марк ел.

Сумерки сменились темнотой. Пар вырывался изо рта, вечерний туман опустился на землю ночным инеем.

Марк сидел, привалившись к стене, ровно дышал и бездумно смотрел на город. Рядом посапывал Птека. Он прислонился к Марку, создав с левого бока тёплое подобие стожка. Банку с перцем Марк держал наготове.

Время шло…

ЗвеРра окончательно затворилась на все засовы, спряталась, как могла.

А Олений Двор, к удовлетворению Марка, начал оживать.

Из развалин при зыбком свете луны стали выбираться тени, они принюхивались, ловя в ночном городе какие-то, только им одним известные, запахи – и исчезали в разных направлениях. В подвалах квартировали самые мелкие из звеРрюг – ласки. Более крупные носители Безумия ЗвеРры, видимо, предпочитали привычные места обитания.

Ласки – все – были в человеческом облике. Изысканные, тонкие, прилизанные – они напоминали фигурки на старинной музыкальной шкатулке. Кружево воротников и жемчужные вышивки слабо сияли в лунном свете. Ласки преувеличенно галантно раскланивались друг с другом, но это не мешало то и дело вспыхивать коротким стычкам, которые, впрочем, смотрелись, как балетные па-де-де, а не драки. Марк не мог отделаться от ощущения, что перед ним ожила гравюра с идеальными кавалерами и дамами.

ЗвеРрюги неторопливо расходились во все стороны на ночную охоту.

Олений Двор казался сосредоточением куртуазности и приличных манер.

Но в одно мгновение всё поменялось: откуда-то из потайной щели выбралось нечто, не пожелавшее менять звериный облик. Это было воплощённое Безумие ЗвеРры, лохматое и грязное. Страшное в своей несуразности. Росомаха? Рысь? Невозможно было понять в лунном свете…

Марк судорожно нашарил нож и плотнее вжался спиной в стену. "Смерть на копьях сидела, утробно урча…" – вспомнилось ему совсем некстати. Птека, вцепившись в топорик, сопел рядом.

Чудовище, передвигаясь боком на полусогнутых конечностях, неторопливо выбралось на тропу, проходящую вдоль обрыва над рекой, и застыло там, шумно принюхиваясь.

Марку стало нехорошо: в том, что лохматая нечисть учует щедро рассыпанный у стены перец, сомневаться не приходилось. А вот, что рассыпанный перец его остановит, – было очень сомнительно. На мгновение Марк зажмурился, собираясь с силами, (у него с детства осталась такая смешная привычка). А когда открыл глаза, увидел новое действующее лицо, не страшащееся ночной ЗвеРры.

Рядом с чудовищем стояла Диса, роскошная чернобурая красавица. Луна серебрила её шубку. Диса, вцепившись в загривок чудовища, пыталась увести его с тропы. Без особых, надо сказать, успехов.

Пока Марк ломал голову, лихорадочно соображая, что всё это значит, позади раздался еле слышный треск. Чуткий на ухо Птека тоже услышал подозрительные звуки и испуганно вцепился в руку Марка. Из-за стены глухо рыкнуло, и вслед за этим тёмный силуэт пронесся над засадой, в длинном прыжке перескочив стену, и заросли дикой малины. Птека испуганно пискнул, но писк потонул в рычании и вое.

Диса пятилась, отступая. ЗвеРрюга и оживший волк из Могильников замерли нос к носу. А потом схлестнулись, полосуя друг друга зубами и когтями.

Чернобурка, воспользовавшись моментом, исчезла. Полосующие друг дружку противники не удержались на тропе, сорвались и покатились вниз, к реке. Олений Двор в мгновение опустел, – все постарались очутиться как можно дальше отсюда.

ЗвеРра оцепенела от ужаса.

Марк с Птекой осторожно выбрались к обрыву. Внизу, на камнях у воды, лежал растерзанный звеРрюга. Над ним стоял, подняв голову, и выл огромный седой волк, бросая вызов луне.

Вой достиг луны, затих. Волк, глухо рыча, наклонился к поверженному врагу и перервал ему горло, практически отделив голову от шеи. Затем долго пил из холодной ЗвеРры-реки, не обращая больше никакого внимания на убитого. Напился и побрёл по берегу в сторону Волчьих Могильников.

Марк и Птека смотрели сверху, наперебой чихая от попавшего в нос перца.

– А теперь объясни мне, друг Птека, – тихо и человечно попросил Марк. – Что вообще это было, а?

* * *

Видимо те, кто был поблизости, подобных вопросов себе не задавали, предпочитая никак себя не обнаруживать, по крайней мере, до утра.

– Что делать будем? – риторически спросил Марк у Птеки.

– Не знаю…

– И я не знаю. Одно я знаю железно: сейчас здесь, как в оке тайфуна, самое спокойное место. Попробуешь уйти – нарвёшься на кого-нибудь из звеРрюг. Сюда они сунуться побоятся, после такой-то баталии, но надо же им чем-то промышлять. С другой стороны лезть проверять подвалы Оленьего Двора мне не хочется, просто смертельно не хочется. Вдруг там не одно такое чудо прячется… Давай лучше к реке спустимся, рассмотрим проигравшего. Диса, я думаю, в ближайшее время не вернётся для его оплакивания. Хотя кто их, женщин, разберёт.

Птека предложению Марка спуститься к реке не обрадовался. Но и оставаться одному на обрыве ему совсем не улыбалось. Поэтому он поспешил за Марком. А на берегу замер, не приближаясь к телу, предоставив шестой надежде ЗвеРры наслаждаться осмотром, сколько влезет.

– Мы быстро, не бойся, – подбодрил его Марк. – Тут недолго и до рассвета осталось. Скоро квартиранты на ваш Двор Чудес возвращаться начнут.

Птека кивнул, но желания подходить к трупу у него не прибавилось.

Марк осмотрел останки, покачал головой.

Молча начал подниматься на склон. Молча уселся в засаде. Птека ни о чем не спрашивал, мудро полагая, что долго молчать Марк не сможет.