Текст книги "Далекая звезда (СИ)"
Автор книги: Юлия Буланова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Глава 9
Ли Каи
Астрид позвонил доктор Форджер. Мужчина был мрачен и собран. Он говорил тихим успокаивающим тоном, но девушку затрясло после первых же его слов.
Клинику, где он работал закрыли на карантин из-за вспышки какой-то новой, пока неизученной инфекции, мутировавшей из чего-то там. По всем выкладкам пока выходило, что уровень летальности там будет высоким, что оптимизма не прибавляло. Врачей, контактирующих с заболевшими напрямую, изолировали в самой клинике. Город закрыли. А всех, кто мог контактировать с заболевшими постарались отправить на самоизоляцию. Свободных специалистов, работающих удаленно, вызывали для оказания помощи.
Астра старалась выглядеть невозмутимой. Вежливо попрощалась с бывшим наставником и даже постаралась ему улыбнуться, на что мужчина лишь тяжело вздохнул и пообещал, что все будет хорошо. Соврал. Это понимали все, но иногда такая ложь приносит надежду и дает силы верить в лучшее.
Она не поверила. До крови закусила губу и задержала дыхание.
Я был рядом. Утешить, обнять – было моим первым порывом. Но она оттолкнула, вырвалась бросив злое: «Отстань» и побежала на стоянку, попутно вызывая такси. Дважды падала. Но я не успевал помочь ей встать. Мои руки она отталкивала, повторяя, как заклинание: «Не мешай».
Мне хотелось прижать ее к себе, стирая поцелуями дорожки слез с ее щек. Хотелось тоже пообещать, что все обязательно образуется. Вместо этого пришлось просто стоять и смотреть, как ее забирает белый кар. Она не была готова разделить свои боль и страх с кем-то.
Я все понимал. Но это никак не делало саму ситуацию проще. Ощущение беспомощности, когда ты не способен помочь или хотя бы утешить, угнетало.
У нее было непростое детство. Это лишило ее ряда коммуникативных навыков и нормальной модели взаимодействия людьми. Последствия чего мы сейчас и наблюдали. Но что мне с этим делать, я не понимал совершенно.
– Я бы посоветовал не связываться, – сказал Рио. Друг сел на песок рядом со мной, глядя на волны. – Но ты же не послушаешь. Ты всегда был падок на барышень в беде. Даже в детстве. А тут такой объект для спасения. Только вряд ли из этого выйдет что-то хорошее.
– Почему? – Песок был горячим. И я пропускал его сквозь свои пальцы, тщетно пытаясь успокоиться.
– Ты что о ней, вообще, знаешь?
– Вот только не надо риторических вопросов и драматических пауз. – Мой голос далек от дружелюбия, но Рио не обращает на это ни малейшего внимания.
– Астрид Эрден Стат. Шестнадцать лет. С отличием завершила интернатуру.
– Пока ничего нового ты мне не рассказал.
– Из-за того, что ее мать была активным членом антивакцинаторского движения, родители отказались от стандартного протокола сопровождение ребенка, – голос Рио тих и размерен. Он словно бы читает скучный доклад, тема которого, ему ни в малейшей степени не интересна. – Отец же по долгу службы часто посещал Сканду. И, разумеется, брал с собой жену и дочь. Как ты думаешь, что стало итогом?
– Инфекционное заболевание.
– Детский спинномозговой паралич. Скандарская вспышка мутировавшего вируса Гейне. Но так как большинство детей были вакцинированы, фатальных последствий удалось избежать. Ей не повезло. Или повезло? Потому, что выживших среди таких, как она почти не было. Четверо на сто двенадцать. В расширенной страховке из-за отсутствия рекомендованных вакцин ей было отказано. Таким неудачникам на Терре доступны лишь эвтаназия или обеспечение социального минимума времени дожития. Палата. Питание. Поддержание жизненных функций, но не дорогостоящее лечение. Планшет от образовательного центра. Никаких проверок знаний. Можно, вообще, не учиться, если не хочешь. Никто проверять не будет. Там даже виртуальный помощник не предусмотрен, что уж о живых преподавателях говорить? Диагноз был очень тяжёлым. С таким долго не живут. Самый благоприятный прогноз предполагал, что она доживёт до двадцати пяти лет. Но в девятнадцать ее из детского хосписа должны были перевести во взрослый, который благотворители обходят стороной. Всё-таки несчастным детям помогать гораздо приятнее чем взрослым инвалидам, у которых нет ни малейшего шанса на выздоровление. Там уже не предусматривалась отдельная палата и бесплатные обезболивающие. Восемьдесят процентов пациентов подают прошение об эвтаназии в первые полгода нахождения в данном заведении.
– Но она смогла выздороветь.
– Да. Я искренне восхищён ее умом, стойкостью и целеустремленностью. – А в голосе все та же скука и ни малейшего намека на восхищение. – Сломать эту систему всего в пятнадцать сможет далеко не каждый. Но у этого есть обратная сторона. Когда мы учились общаться, дружить и любить, Астрид пыталась выжить. И думаешь на ваших отношениях не отразится то, что она всю свою сознательную жизнь провела в изоляции? Ее неумение ладить с людьми очевидно. Но это ещё пол беды. Главное – ее неоспоримые достижения.
– А с ними, что не так?
– Ей и в голову не приходит, что нужно отступить или подстроиться под окружающую действительность. Столкнувшись с реальностью, которая ее не устроила, эта девочка решила, что именно миру придется измениться.
– Мир от этого хуже не стал.
– Ей простят любое небрежение правилами или общественными нормами. Тебе – нет.
– И что с того? Наше общество никогда не славилось абсолютной справедливостью. Кому-то прощается все вплоть до убийства, а кого-то могут затравить за неудачно сформулированную фразу. Такова жизнь.
– Именно тебе придется уступать ей. Делать первый шаг в примирении. Искать компромиссы. Потому что она этого просто не умеет. Вся ответственность будет лежать на тебе. Потому что никому и в голову не придет судить ее. Гениальному педиатру, которая спасает жизни, допустимоиметь "сложный" характер. Издержки профессии. Постоянный стресс. Сложная судьба. Для нее у общества найдется тысяча оправданий. Пока она успешно лечит их детей.
– Я не боюсь трудностей.
– Ты их коллекционируешь, выбирая тех, кто не любит, а лишь позволяет себя любить. Хотя, ты тоже, не любишь. Жалеешь. Хрупкую маленькую Дэйю все обижали, а ты защищал. Нана вечно жаловалась на то, как ей сложно, обвиняя родителей и учителей в том, что на нее все давят. Плакалась, а ты самоотверженно утешал.
– Астрид сильная. И не так уж сильно нуждается в защите или утешениях. Да, мне бы хотелось укрыть ее от всего мира. Но она вполне способна за себя постоять. Если, конечно, заметит, что ее пытались обидеть.
– Она не замечает не только, когда пытаются обидеть ее, но и того, что как обижает других. Если не желаешь признать, что с тобой она повела себя отвратительно, вспомни как она общается с сестрой?
– Да, они не ладят, но что с того?
– Она с ней играет. Как злой ребенок с беспомощным зверьком. Дразнит. Говорит что-то и с любопытством смотрит на реакцию, раз за разом доводя до истерики. Лидия ненавидит ее. Я не знаю, как нужно довести ребенка до того, чтобы он, захлебываясь в рыданиях желал тебе смерти. Астрид же слезы не трогают, а ненависть эта забавляет.
– Лидия – далеко не ангел. Ей не три года, а девять. И она совершенно несносна в своем неодолимом желании говорить гадости, как самой Астрид, так и остальным про нее. У меня самого возникло желание устроить ей трепку, когда это «милая» девочка заявила, что ее сестра гадкая уродина и я должен ее бросить.
– А мне показалось, что Астрид нравится издеваться ребенком. Да, она не бьёт Лидию, но психологическое насилие ничем не лучше физического. Я понимаю, что ее бросили. Вероятнее всего, умирать. Одну. В хосписе на другой планете. За последние четыре года родители ни разу не навестили ее. И, конечно, сестринской любви там появиться было не от куда. Они же не виделись почти. Но издевательства над ребенком это не оправдывает. А садистические наклонности – это не простуда.
– Рио, остановись. Ты подсмотрел кусочек из жизни не самой счастливой и любящей семьи. И поспешил развесить ярлыки, записав одну в монстры, а другую в жертвы, разделив роли по старшинству.
– Это не так! – друг начал распаляться, а я постарался его осадить.
– Так! Да, у них не все хорошо. Возможно, Астрид ведёт себя неправильно. Просто потому, что не знает, как это "правильно". Только вот в девять лет ребенок уже не беспомощен и невинен. Большинство способно кого угодно довести до белого каления меньше чем за день. Я предполагаю, Лидия, привыкшая быть единственной дочерью, всеми силами старается выжить сестру из дома, чтобы все внимание родителей снова принадлежало только ей. А Астрид сейчас пытается опытным путем определить, как ей на все это реагировать. Адекватно ли ее поведение, боюсь, не нам судить.
Рио смерил меня раздраженным взглядом и попытался зайти с другой стороны:
– У нас с Керо есть… был брат. Ты же знаешь. Об этом у нас в семье не принято говорить. Но я знаю, кто виноват… по-настоящему виноват в его смерти. Роулан. Его жена. Нежная. Изящная. Всем, кто ее встречает, она кажется такой доброй и беззащитной. Шен ее боготворил. Дурак. Она всем вокруг жаловалась на него. А ему самому внушала чувство вины. И обвиняла. В том, что он недостаточно ее любит, в том, что превращает ее жизнь в сплошной кошмар, что причиняет ей боль. Роулан заставила его поверить в то, что он – чудовище. А потом привела к мысли о том, что чудовище должно умереть, чтобы не отравлять жизнь окружающих и, конечно же, освободить ее. Я знаю это, но не могу доказать. А на слово мне не верит даже Керо.
– Астрид – не твоя невестка.
– Шен тоже не слышал меня, хотя я пытался его защитить.
– Рио, она – мой выбор. Осознанный. Я вполне отдаю себе отчет в том, что мне будет непросто. Ты за меня переживаешь, хочешь добра и так далее. Спасибо. Но на этом все. Не надо меня защищать от меня же самого. Прошу тебя.
Глава 10
Астрид Эрден Стат
Мы часто воспринимаем людей как нечто само собой разумеющееся. Рой и Лейла были со мной очень долго. Дольше, чем кто-либо. И, казалось, будут всегда.
Я не думала, что с ними может что-то случиться. Но случилось. Осознание моей беспомощности, неспособности сделать хоть что-то, больно ударило по натянутым нервам. Я нагрубила Каи. И, наверное, после этого мы больше не встречаемся. Эта мысль отозвалась глухой обречённостью и тоской, на которую у меня не было сил или времени.
Я постаралась забить жалость к себе в самый дальний угол сознания. Не время и не место для нее. Хотя, может это и к лучшему?
Он слишком нормален для меня. У него есть друзья. Ему нравится гулять и развлекаться. А меня все это ужасно утомляет.
А ещё он слишком красив. Иштарцы, вообще, достаточно привлекательны. Высокие. Статные. Рыжие волосы, которые кажутся языками пламени. Резко очерченные скулы. Миндалевидные глаза всех оттенков голубого и зелёного. Карие или янтарные тоже встречаются, но редко. Чистая кожа, на которую ровно и легко ложится загар.
Вызванные адаптационные мутации были не просто функциональны, но и в высшей степени эстетичны. Программа генетической коррекции первого поколения колонистов до сих пор является примером гениального решения поставленной задачи.
Сонг Йерин смогла сделать то, что казалось невозможным. Она очистила генетический код от накопленных поколениями ошибок, изменила тех, кому предстояло обживать Иштар, но не настолько, чтобы они превратились в иной вид, несовместимый с исходной расой.
Генетики второй волны колонизации, чьим домом должна была стать Сканда вместо того, чтобы взять отлично показавшую себя модель, решили улучшить совершенное творение доктора Сонг. А, как говорится, лучшее – враг хорошего. Мутации скандарцев вышли не такими удачными. Я бы назвала это катастрофой, но об этом не принято говорить. Там был нарушен механизм естественной репродукции. И, не исключаю, что сделано это было специально.
Иштарцев многие учёные считают – следующим витком эволюции человека. Более сильная иммунная система, гибкая психика, совершенная физиология. Адаптационный потенциал превышает терранский в полтора раза.
А терранцам в большинстве своем не нравится чувствовать себя хуже кого бы то ни было. Мы же – венец мироздания, колыбель человечества. Хотя с последним можно поспорить.
Изначально жизнь зародилась на Фаэтоне. Потом была колонизирована Сканда. Началось освоение Терры.
Война Фаэтона и Сканды полностью уничтожила одну планету и сделала пребывание на другой невозможным, стерев высокотехнологичный мир со всеми его обитателями. Перед своей гибелью жители изначальной Сканды отправили несколько капсул со своими детьми на необжитую, но живую планету.
Но что-то пошло не так. Информация о той войне и спасении малой части человечества была утеряна. И высокотехнологичное общество за пару поколений потеряло все свои знания за несколько поколений. Что слало причиной этому, до сих пор не и известно. Может быть экстремальная геомагнитная активность. Или то, что среди эвакуированных почти не было взрослых – лишь дети. Или последний удар умирающего Фаэтона, стремящегося захватить с собой всех своих врагов.
Так на Терре появились люди, тысячи лет считавшие, что разумная жизнь появилась эволюционно на той самой планете, которую они называли домом.
И лишь археологические раскопки на терроформированных планетах дали нам ответы не вопросы, которые мучили нашу цивилизацию так давно.
Возвращение измененных, улучшенных людей на истинную материнскую планету, могло дать толчок к культурной сепарации Сканды от Терры. Второго Иштара, стремящегося к независимости и не желающего для себя роли сырьевой и производственной колонии, жители которой погрязли в кредитах и нищете, главная мечта которых – переехать в метрополию, никто из бенефициаров второй волны колонизации не желал.
"Ошибки" первой были учтены. Сканда – общество, где традиции имеют приоритет над здравым смыслом. Оно весьма атомизированно. Ведь разобщенными людьми проще управлять. А тем, кто занят каждодневной борьбой за выживание не до политической жизни, место которой занимает религия, дарующая легитимность любой власти. Ведь "Бог всеблагой и всемогущий в мудрости своей пишет историю людскую, посылая правителей добродетельных и прозорливых. И не пристало рабам божьим в милости Его сомневаться. Сие грех гордыни". Иными словами: радуйтесь абсолютной теократической монархии, поддерживаемой метрополией и не мечтайте даже о том, чтобы порядок этот хоть как-то изменить. Ведь рабам нужен хозяин, который сильной рукой будет править, верша справедливость. В справедливости этой есть своя специфика. Кастовая система, например. На вершине ее Патриарх. Далее идёт каста "Детей звёзд" – терранцев, к которым Скандарцы должна испытывать почтение, граничащее с благоговением. Им почти равны "Дети неба" – знать Сканды крошечная прослойка потомственных управленцев всех мастей. Третей кастой "Детей воды" является потомственная же интеллигенция: врачи, учителя, инженеры, деятели культуры – все те, кто обеспечивает комфортное существование представителям высших. Все остальные – "Дети Земли" – угнетаемый класс, представители которого не имеют право получать высшее образование, вести бизнес, отстаивать свои права в суде. С правами там, вообще, все печально. А вот обязанностей – хоть отбавляй.
Я об этом узнала из книги "Песнь кровавой земли" Насрин Сотуде, которую мне однажды принесла Лейла.
Оттуда и возникли у меня сомнения в том, что генетическую программу доктора Сонг «улучшали» не просто так. Ведь если колония не способна к полноценной и самостоятельной репродукции последующих поколений и напрямую зависит от технологий метрополии, она вряд ли начнет бунтовать или требовать независимости.
Система подчинения колонии работает. Если Терра по какой-то причине прекратит поставлять эмбрионы в Сканду, планета просто вымрет. Потому, что там на законодательном уровне запрещено строить генетические лаборатории и проводить генные модификации. Все это прерогатива "Детей звёзд".
С медициной там все достаточно печально. Ибо болезни, по их верованиям, Детям Земли посылаются богом во искупление грехов. Представителям высших каст верования низших жить не сильно мешают. Для них всегда найдутся и врачи, и лекарсва. Но это процентов десять от всего населения. Так, что на общую статистику данный факт особо не влияет.
То есть, если заболел – сам виноват, меньше грешить надо было. Обращения за медицинской помощью там не в чести, а болезни любого члена семьи тщательно скрываются. По той же причине. Кому охота испортить репутацию богобоязненного праведника? И детей к врачам они не водят, пока совсем не припечет. А для особо религиозных скандарцев искупляющая смерть предпочтительнее признания самого факта болезни. Эта очаровательная догма стала причиной трёх масштабных эпидемий. Последняя из которых произошла одиннадцать лет назад и круто изменила мою жизнь.
К эпидемиям на Терре относятся совсем по-другому. Вводят карантин при малейшем подозрении. Бросают все ресурсы на поиск вакцины и лечения.
Для этого было разработано множество протоколов, один из которых я сейчас исполняла. Любому не занятому полный день специалисту необходимо было явиться в ближайший медицинский центр для получения инструкций. Желательно, терранский. Но если его рядом нет, сойдет любой.
Я заехала домой за личным оборудованием, которое могло пригодится и уже через час прибыла в главный столичный госпиталь Алира. Там мне выделили место в переговорной, спешно переоборудованной под оперативный штаб. Выдали стандартный пакет с медицинским комбезом и внесли ID и номер лицензии в базу. После чего руководитель клиники должен был принять решение о том, как использовать нового специалиста. Меня могли временно зачислить в штат замещающим врачом, вместо более опытного коллеги, который будет работать над вакциной или лечением жертв новой эпидемии или дать другую работу.
Распределение в оперативный штаб меня не слишком удивило. На Иштаре заболевших не было. Несколько кораблей остались на карантинной зоне. Но признаков заражения среди пассажиров не наблюдалось. Сам штаб тут был не особо нужен. Так… формальность.
Связалась со штабом на Терре, и меня поставили курировать тех самых пациентов, которым я разрабатывала программы лечения совсем недавно. Цель моя была простой и сложной одновременно. Я должна была добиться того, чтобы они дожили до тех пор, когда будет разработано лекарство от этого нового вируса. Для этого мне предоставлялось любое количество колоний нанитов. Каждая жизнь в условиях эпидемии стоила дороже денег. Это единственное, что меня радовало в этой ситуации.
Звонок от Лейлы застал меня за завтраком.
Она выглядела ужасно. Но тогда я не обратила на это внимания.
– Да.
– Астрид, все плохо. – Таких слов от достаточно оптимистичной женщины я не ожидала. Лейла вымученно улыбнулась и сказала извиняющимся тоном. – Я не хочу тебе врать. Все, действительно, плохо. Ты должна быть готова к худшему.
– Нет! – это слово я выкрикнула, а потом горло сжало спазмом так, что я не могла не вдохнуть, ни выдохнуть.
– Я была бы счастлива иметь такую дочь, как ты. И Рой тоже. Береги себя. Хорошо? Никому и никогда не позволяй себя обижать. Ты – сокровище. А кто этого не понимает – не стоит твоего внимания. Мы очень-очень тебя любим. Работай. И не думай о нас. Мы постарается выздороветь.
Я кивнула. Лейла улыбнулась и отключила связь.
Слез не было. Страх, накативший волной, отступил. Потому, что кто угодно мог умереть, но не Рой с Лейлой. Они же взрослые. И врачи. Самые лучшие врачи на свете. А что-то плохое не может случиться с теми, кто мне так дорог.
Больше ни они на связь не выходили, хотя я в каждый свой перерыв пыталась дозвониться им и отправляла сообщения в глупой надежде, что они мне ответят. Пусть не сейчас, но позже, когда смогут. Поддерживало эту иллюзию и то, что в списках погибших не было их имён, а усталость не позволяла задуматься.
Я по восемнадцать часов писала медицинские программы для зараженных и в схватке со смертью выигрывала с отличным счётом: три – один. А у Авроры Андерсон даже появились антитела к новому вирусу. Нет, она не была единственным и даже первым пациентом организм которого поборол болезнь, но каждый такой случай был ступенькой в решении нашей общей проблемы. Вирусологи разбирали каждый случай выздоровления буквально по секундам, анализируя каждое действие лечащего врача.
Я ела и спала согласно протоколу, регламентирующему режим работы врача во время экстренных ситуаций, передавая на время своих маленьких пациентов дежурному специалисту. Хотя иногда у меня было желание протокол проигнорировать, и я переставляла в системе режим "рабочей нормы" на "физиологический минимум". Это позволяло отдыхать меньше, а работать больше. Но держать этот режим больше трёх суток не позволял уже искин клиники, в которой я временно поселилась. Он блокировал работу и требовал от меня восьмичасового сна.
Протоколы в основе своей завязаны на сохранении эффективности работы врача и целевого использования ресурсов, в том числе и человеческих.
Эмоциональные вспышки на эффективность сказываются не лучшим образом. И система достаточно часто скрывает новости о смертях тех, с кем врач, занятый неотложной помощью пострадавшим, был знаком лично.
Я догадалась "позаимствовать" планшет одного из коллег, чтобы посмотреть на полные списки погибших, когда разработанный протокол лечения "SARS-03/20" уже вступил в действие.
Спустя почти три недели с момента объявления об эпидемии.
Спустя почти три недели с момента смерти тех людей, которые меня любили гораздо сильнее, чем родители.
Я редко звонила маме. Ей мои проблемы и достижения были не особо интересны. Нет, она слушала, иногда даже изображая вежливое внимание. Но, как правило, не долго. Потом у нее появлялись неотложные дела и необходимость решить их вот прямо сейчас.
Но в тот момент мне эгоистично хотелось почувствовать, что Рой и Лейла – были не единственными взрослыми на которых я могу положиться.
– Мам, привет. Забери меня домой, – попросила я неожиданно даже для себя самой. – Пожалуйста.
– Астрид, – услышала я укоризненное. – Ты же должна помнить. Мы собирались поехать на острова Челтнем. А это другой континент. Я просто не могу взять и приехать к тебе.
– Но мы хотели все вместе туда отправиться.
– Лидии нужно было сменить обстановку. Ее эмоциональное состояние и ваши постоянные конфликты нас очень беспокоили. А ты все равно была занята на работе. Я решила, что вам будет полезно немного отдохнуть друг от друга, чтобы потом попробовать начать все с начала – без ссор и обид. И, думаю, ты будешь рада услышать, что она учится принимать тот факт, что не является нашей единственной дочерью.
– Она никогда не была вашей единственной дочерью.
– Милая, не придирайся к словам. Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду. Ей нужно время, чтобы привыкнуть и смириться. Психотерапевт, к которому я обратилась порекомендовал ненадолго разделить вас и постараться уделить Лидии максимум времени и внимания, чтобы она смогла успокоиться и адаптироваться к новым жизненным обстоятельствам. На островах мы пробудем еще недели две. А потом слетаем на Терру, как и планировали.
– Без меня?
– Так будет лучше. Астрид, ты же взрослая и должна понимать.
– Да, – я невесело усмехнулась. – Конечно.
– До встречи, милая.
– Угу.
На большее меня не хватило. Но Ребекка Стат предпочла не увидеть моих слез. Как, собственно, и в тот день, когда она посчитала, что я уже достаточно взрослая, чтобы остаться в больнице без нее. Глупо было надеяться, что спустя десять лет она решит окружить меня родительской заботой.
Смартком пиликнул, указывая на наличие непрочитанного сообщения и я на автомате коснулась иконки месенжера. Напротив имени «Каи» стояла цифра «триста семьдесят пять».
