Текст книги "Морок"

Автор книги: Юлия Аксенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

– Итак… Ты собираешься освобождать чужое место?

Неспокойно она это сказала. Пыталась требовать, но словно уверена была в результате. Я решил сидеть.

– Ждешь, когда я позову бортпроводницу? – продолжила она резче.

Я уже с трудом выдерживал жесткое излучение темного взгляда, но отступать не собирался. Приготовился к длительной борьбе, однако глаза незнакомки неожиданно скользнули в сторону. В следующий момент женщина уже протискивалась мимо меня к свободному месту. Ее колени на мгновение прижались к моим, я не почувствовал тепла от прикосновения. Запах духов, ощутимый и прежде, ударил такой тяжелой волной, что я едва не задохнулся. Перед глазами проплыла грудь, обтянутая эластичной тканью светлой блузки. Вместо украшения – черный кожаный ремешок с болтающимся на нем узким металлическим колечком – как от потерянного кулона. Линда вечно носила подвески на таких ремешках.

Сквозь головы и спинки кресел я разыскал глазами жену. Я увидел только распущенные волосы, которые она, видно, устала держать подколотыми на затылке. Голова жены была склонена вперед: она то ли дремала, то ли занималась с ребенком. Вид ее распущенных по-домашнему волос подействовал на меня успокаивающе: я почувствовал себя так, будто находился в собственной уютной гостиной, среди родных, друзей и привычных вещей.

– Размечтался о мирной, беззаботной жизни? – усмехнулась моя собеседница. – Ну-ну…

Я довольно сильно вздрогнул. Холодок страха пополз к сердцу.

И тут я припомнил свою беседу с женой в дороге, на ночном шоссе – сразу после нашей встречи. Беседу о страхе. Родившаяся тогда веселая ярость вернулась ко мне, и я повторил вслух слова, которые тогда произнес про себя:

– Оставьте угрозы, леди. Эта карта уже бита. Мирную, беззаботную жизнь я однажды потерял и теперь заработал ее по праву. И я, и моя жена, и даже дети – мы все научились…

Я собирался гордо закончить: «научились справляться с трудностями», но вовремя одернул себя: не стоит зарекаться! Не со всеми же трудностями на свете мы столкнулись в этот тяжелый период.

– …Мы многому научились, – добавил я без апломба.

– Тогда расстанемся! – вдруг устало предложила моя собеседница. Ее взгляд оставался темным, недобрым, но он уже не давил, как прежде. У меня, наконец, прекратила кружиться голова: напряжение спадало. – Я тебя не держу.

Женщина оперлась ладонями о подлокотники, медленно приподнялась, недоверчиво косясь на меня. Я не двинулся с места, и она разочарованно откинулась на спинку кресла. Лицо застыло в мучительном ожидании.

– И не держал. А ты до сих пор здесь.

Молчание.

Впервые в жизни я не знал, что спросить, поскольку вопрос будет про судьбу и жизнь детей и жены, а я не представлял, как добиться правдивого и ясного ответа.

– Ты веришь в судьбу?

От неожиданности я не нашелся что сказать.

– Это была случайность. – Ее голос звучал монотонно, будто она тщательно взвешивала слова или произносила заученный текст. – Ты случайно налетел на меня, а я случайно обронила свою вещь. Это было ошибкой. Это было неправильно. Я должна была найти ее и вернуть. Ты ее уничтожил – ты должен был заплатить.

Верить ли туманным объяснениям? Я нарочито небрежно произнес, стараясь не горячиться:

– Следовало крепче держать свое опасное сокровище. Ты все еще надеешься получить какую-то плату?

– Разрешите мне занять место!

Густой мужской бас. Пассажир с соседнего кресла вернулся. Моя собеседница безропотно поднялась и стала вновь протискиваться мимо меня. Я отвел колени в сторону, а подниматься не стал: я уже догадался – пока занимаю ее место, она будет на виду и не ускользнет. Опять меня окатило удушливым запахом ее духов. Линда иногда пользовалась такими. Кожаный ремешок, грубовато и нелепо смотрящийся без подвески на фоне изящной блузки и модного костюма…

Она молча, не оборачиваясь, шагнула вперед. Я вдруг ясно увидел диспозицию: она сейчас находится между мной и моей семьей и движется вперед. Какими бы намерениями она ни руководствовалась, я не сумею оказаться рядом с женой и детьми раньше. Пассажиры в большинстве спали; сосед справа приник к иллюминатору.

Я прыгнул вперед и, почти наугад выбросив руку, ухватился за кожаный ремешок на ее шее. Другую руку я положил ей на прохладное плечо и развернул женщину к себе. Только в первое мгновение она рванулась, но больше не сопротивлялась. Со стороны это, наверное, напоминало нежную любовную игру. Она податливо согласилась, когда я молча принялся переставлять ее, спиной загораживая от нее своих. Теперь она оказалась в дюйме от своего места.

Я подтолкнул женщину вперед, надеясь отодвинуть подальше от кресла… Надавил сильнее – сопротивление возросло. Ее ноги будто вросли в пол, но она выглядела измотанной и все больше походила на ту старуху, которой представилась мне в самом начале. Взгляд снова стал тяжелым, давящим. Слишком близко от моего лица! Я опустил глаза.

Узелок на черном ремешке, который я крепко держал в руке, потертость рядом…

Все-таки у меня хорошая зрительная память! Именно этот ремешок я видел прежде на Линде! Я похолодел: она не добралась до самых близких мне людей, а мою сотрудницу некому было защитить…

– Что с Линдой?!

– Все то же, – удивленно протянула старуха. – Любит тебя, мечтает о тебе…

От неожиданности я едва не ослабил хватку.

…Я отдал Линде перевод «Чертополоха». Та долго терзала меня обсуждением. Потом я сбежал. Закрывая дверь, обернулся и встретился с ней взглядом: Линда затуманенно смотрела мне вслед, будто грезила наяву… Она просила взять ее в «Новую пятницу» кем угодно, хоть простым редактором, хоть в монтажную… Если мы оказывались рядом – за рабочим столом, в лифте, в очереди за кофе, – я с удивлением замечал, какая она неловкая: то локтем меня толкнет, то оступится и взмахнет рукой, ища во мне опору… Ради всего святого, как я ухитрялся оставаться настолько слепым?! Просто искал совсем другую…

– Девочка немножко помогала мне в надежде приворожить тебя.

Я удержался от бесполезного переспрашивания: «Линда помогала тебе?! В чем?»

– Мне нужен был доступ к тебе, – с достоинством пояснила старая леди, будто не замечая удавки на своей шее, – вот и все. Постоянный доступ. Ты должен был найти мою вещь. И заплатить.

Я вспомнил, как в начале нынешней встречи принял ее за Линду. Стало жутко. Нет, не хотел я знать, каким образом Линда обеспечивала ей доступ ко мне!..

– А ведь она могла добиться успеха, – сказала старуха почти весело. – Только испугалась, что не справится. У меня к ней особый счет! – В голосе моей собеседницы прорезалась тяжелая злость. – Меня нельзя просто взять и бросить!

Старуха явно говорила о том, что ее живо трогало.

– Линда заявила, что цена слишком высока, и полученный результат не обрадует ее. И ты будешь уже не ты, и она станет не похожа на саму себя, если заполучит тебя «колдовством»… Понадеялась, что, раз ты один, а она так близко к тебе, ваши отношения сами собой сложатся, и все мне вернула…

«Все вернула»… По ее лицу скользнула тень досады: она слишком увлеклась! И я догадался.

Только теперь я догадался, что именно до сих пор крепко сжимаю в ладони! Что связывает нас и не позволяет освободить друг друга. По направлению моего взгляда она увидела, что я понял.

– Заламинированная купюра была не брелком, а подвеской, – констатировал я ровным голосом.

Остаток уничтоженного сокровища, кусок моей собственной судьбы, который она не может выпустить из рук по доброй воле.

– Снимай ремешок! – приказал я, продолжая крепко за него держаться.

Она покорилась. Попыталась тащить через голову – не вышло: слишком узкая петля, а тут еще мой кулак, будто занявший место утраченной подвески. Тогда женщина подняла руки и принялась развязывать тугой узел на шее, под воротничком блузки. Дело шло с трудом, она морщилась от напряжения, пальцы срывались. Внезапно моя затекшая рука легко скользнула вниз. Ремешок свешивался из кулака дохлым ужом.

– Ну вот, теперь все, – сказал я устало. – Джей заблудилась и вывалилась в другую реальность благодаря «неразменной купюре». Детей автоматически протащило за ней – слишком тесная у них была связь, – но выбросило где-то по пути, ведь они в тот момент находились далеко от матери. А меня ты подцепила на крючок с помощью Линды и этого ремешка. Так?

– Думай как хочешь. Все будет примитивно, неполно и НЕ так. Только напрасно ты воображаешь, будто твоя ненаглядная жена – такая бедная, беззащитная овечка, какой кажется.

– Я знаю, что она – сильная женщина. Иначе мы бы с тобой не справились, – холодно ответил я.

Собеседница усмехнулась:

– Я свободна?

– Не задерживаю.

Я молча прошагал мимо нее. Сил почти не осталось, и я думал только об одном: скорее закончить дело. Даже не обернулся.

Вздохнул с облегчением, только когда, нажав кнопку спуска воды, услышал невыносимый вой утилизирующей системы и увидел, как, извиваясь, исчезает в сливной трубе кончик черного ремешка.

На обратном пути я увидел, что кресло моей недавней собеседницы вновь пустует.

Дети спали. Усаживаясь позади жены, я наклонился и поцеловал ее в затылок. Ее волосы, давно сухие, все еще приятно пахли дождем.

Джей тут же обернулась, заботливо изучила меня взглядом.

– Что случилось? Ты так долго не возвращался!

– Я проверял, – признался я почти честно, – все ли в порядке с самолетом.

Она не удивилась – наверное, тоже слишком сильно устала. Спросила деловито:

– Что выяснил?

– Все хорошо. Думаю, нормально долетим.

– Ну, поспи тогда.

Она дотянулась ладонью до моей щеки.

Я встал снова, бесцеремонно подхватил с сиденья разгоряченного сном, вялого, как тряпочка, сына и устроился рядом с ней, посадив Пита к себе на колени.

* * *

Баюкая дремлющую Кэти, Александра задумчиво сказала:

– А ведь мы их не догнали бы, если б добрые люди не помогли. Ты думаешь, твоя приятельница с мужем и билетами – счастливая случайность?

Вопрос, который задала мне графиня во время рождественского шоу. Вопрос, который задал старичок – ее муж… «Добрые люди»… Люди?.. Ну, не важно…

– Сомневаюсь.

– Ну да, правильно… Скажи, ты уже почувствовал, что все закончилось?

– Закончилось! – сказал я твердо.

– И ты веришь, что все будет как раньше?

– Как раньше? Разумеется, но… я же понимаю, о чем ты. Совсем как раньше не будет. Ты помнишь, как потерялась на целый год, я тоже…

– Целый год? У меня было чувство, что я потерялась на целую жизнь!

– И даже у этих малышей теперь есть своя, отдельная от нас с тобой биография.

– Вот с этим мне особенно трудно смириться.

– Да, и мне. Но скажи, дорогая, ты хотела бы вернуться ровно на год назад? Забыть о плохом, стать прежней…

Она не колебалась ни секунды:

– Нет. У меня появилась идиосинкразия к забывчивости!

– А тебя не пугает, – попробовал подразнить ее, – что все изменилось там, на земле? Согласись, мы с тобой слабо представляем теперь, что именно ждет нас внизу.

Джей дремотно пробормотала:

– Прорвемся!

Солнце, поднявшееся уже довольно высоко в безоблачном пространстве, прямой наводкой било в иллюминатор. Я отворачивался и щурился, чтобы не ослепнуть, но шторку опускать не хотел.

Солнце уже не могло меня взбодрить. Неудержимо слипались веки. Жена тоже обессиленно привалилась к моему плечу. Настал один из тех приятных и необыкновенно трогательных моментов, когда все семейство фактически опиралось на меня: жена лежала на моем плече, сын свернулся калачиком на коленях, чувствительно упираясь головой мне в живот, дочка, совершенно разморившись под горячими лучами на коленях у матери, использовала мой локоть в качестве подушки. Я закрыл глаза…

И тут же опять открыл их.

– Джей! – позвал я шепотом, чтобы не потревожить малышей. – Послушай! Мы вернемся в неизвестность. Пусть. Но в этом новом, чудесном, замечательном, самом лучшем варианте нашей истории как мы провели весь прошедший год?!

Жена немного помолчала, потом подняла голову и села прямо. Неприятный холодок пополз по плечу.

–  Журналюга хренов!Как ты достал своими каверзными вопросами, – тепло пробормотала жена. Ее расслабленные интонации подействовали на меня успокоительно. – Не было прошедшего года.

– Как?! – воскликнул я, на этот раз почти в полный голос, и испуганно притих, проверяя, не перебудил ли детей: иначе спокойного разговора не получится! – Что, совсем не было? – продолжил я тише. – Но дети подросли…

– Я имею в виду, – перебила жена, – что он не был, а будет. Мы с тобой его сейчас придумаем, – отчеканила она и вновь повалилась виском ко мне на плечо. – Ты такой молодец, что об этом позаботился: мы, наверное, должны успеть обсудить все до того, как прилетим.

Я ничего еще толком не понимал.

– Давай, – повторила жена, – обсудим в общих чертах основные события прошедшего года.

– Такими, какими они могли бы быть, если бы мы не расставались? – наконец сообразил я.

– Боюсь, что это невозможно, – задумчиво протянула Джей. – Нельзя так сильно грешить против действительности…

– Верно. Что же тогда? Мы крепко поссорились? Или…

Я подумал, что кто-то из нас мог потерять голову от неожиданной влюбленности, попытаться создать новую семью. Мне показалось неприличным произносить эту версию вслух. Но Александра как будто почувствовала: вздрогнула.

– Нет! Это уж слишком.

Мы оба погрузились в молчаливые размышления.

– Вить!

– Да?

– А ты заметил, что у Катьки диатез прошел? Кожа совсем чистая. Я ее всю осмотрела, когда водила в туалет.

Конечно, жена держала дочку на руках и водила в туалет, и все же я мог бы заметить. Ведь ее пальчики и щечки прежде не бывали совсем чистыми от мучительной сыпи.

– Мы ее лечили, – медленно, с расстановкой заговорила Джей. – На берегу Азовского моря есть удивительные лечебные грязи разных сортов… Я знаю, это так… Мне сказали, что грязи могут помочь. Я среди лета забрала детей… Потому что мама, конечно, не справилась с двумя, не могла уследить за Катькой, та объедалась ягод, от которых у нее обметывало все тело и подскакивала температура… Так что я забрала обоих – не оставлять же Петьку без моря! – и рванула в те края.

Я слушал, и в какой-то части моего сознания крепло убеждение, что именно так все и происходило на самом деле.

– Ты, наверное, в отпуск приезжал к нам ненадолго…

– Нет. Я не мог приехать. Компания вела тяжелый судебный процесс, и мое присутствие было необходимо.

– А… Понятно… За лето я успела убедиться, что Катюше стало получше, но не радикально: так не бывает! Но… Зато… Ну да, конечно! Я же там знахарку встретила, чудесную тетку! Она пожилая уже, лицо в морщинах, зато глазищи совершенно молодые: темно-серые, яркие-яркие, цепкие; добрая… Впрочем… Я ведь рассказывала тебе о ней много раз…

Я с восхищением узнал в описании жены портрет графини.

– Короче, тетушка сказала, что вылечит нас всех, если мы проживем рядом с ней до следующего лета… Я переживала: а как же ты? Но надо, значит, надо…

Я мысленно добавил, что за целую зиму так и не выкроил время навестить семью и именно по этой причине решил поменять характер своей деятельности: чтобы стать более свободным. Жена продолжала:

– Она меня многому научила… Это так и есть… Так и есть…

Вскоре объявили посадку, и вплоть до этого момента мы оживленно обсуждали события прошедшего, такого тяжелого для нас, но такого, как теперь выяснялось, плодотворного года, – года, проведенного в разлуке.

Только перед посадкой я с замиранием сердца подумал о необходимых документах.

– Джей!

– Да?

– Все было именно так?

– Да.

– В таком случае, пожалуйста, дай мне свой паспорт.

Она метнула в меня испуганный взгляд.

– Виза, дети и брак?

– Да.

Жена дрожащей рукой протянула мне книжечку в простенькой клеенчатой обложке.

Я не сразу смог вымолвить приговор. Трижды перелистал цветные страницы. Она терпеливо ждала. В беспощадном солнечном свете было видно, что в ее лице не осталось ни кровинки.

– Есть виза. Дети вписаны.

Джей кивнула:

– Ну, хорошо. Хорошо.

Я заторможенно наблюдал, как расправляется глубокая складка между ее красивых бровей. Потом догадался заглянуть в собственный паспорт; там все тоже оказалось в порядке.

Подошла бортпроводница, потребовала, чтобы мы усадили по местам детей и пристегнулись. Я забрал Пита и ушел в салон эконом-класса, где он прежде сидел с Кэти. Здесь я подумал о том, что должны быть еще отдельные бумаги на детей, но это уже казалось сущей ерундой. Кстати, после посадки они обнаружились не у Джей, а в моей спортивной сумке, с которой я ехал из Абхазии и которую чуть не забыл в машине по прибытии в аэропорт.

Мы с Питом медленно продвигались вперед в длинной очереди пассажиров, торопившихся покинуть самолет. Джей и Кэти по-прежнему сидели в креслах.

– Подождем? – предложила жена. – Не хочется соваться с детьми в эту толпу.

Я послушно сел на освободившееся позади нее место. Сына усадил рядом насильственно: ему хотелось скорее вырваться на оперативный простор.

– Витюш! Дай мне, пожалуйста, свой мобильник. Я маме хочу позвонить: что-то мне тревожно.

– А твой где? – не без лукавства спросил я, включая и протягивая ей аппарат.

– Догадайся с трех раз, – вздохнула она, набирая номер.

– Потеряла?

– Забыла.

– Новый я тебе куплю с GPS.

– Купи… Мамуля, привет!.. Мы только что приземлились… Почему? Нет, мы в Хитроу, в Лондоне… Ничего не случилось… В Москву?! А, ну да, я поняла… Нет-нет, честное слово, ничего. Просто так получилось. Мы в последний момент передумали, нам так удобнее было… Мамочка!.. Мама!.. Мама, подожди… Мама, не надо, послушай!!! Мамочка, поверь, у нас не было возможности тебя предупредить… Простое стечение обстоятельств… Я потом… Мама, я не могу сейчас долго разговаривать, я потом перезвоню тебе из дому и все объясню… Честное слово, это недоразумение… Я тебя очень люблю! Мы все… Ты поймешь, когда узнаешь…

Жена, не глядя, протянула мне телефон. Потерла лоб. Подняла на меня полные растерянности глаза.

– Мама смертельно обиделась. Она ждала, что утром мы прилетим в Москву. Пирогов напекла. Волновалась, почему долго не звоним. Говорит: как мы могли забыть о ней, не предупредить ее… Представляешь, она обозвала меня махровой эгоисткой и сказала, что от тебя-то уж она не ожидала такой… такой… бесчувственности, что ли?.. Как теперь выкручиваться?!

Я пока не очень представлял, как мы выкрутимся и оправдаемся перед бедной Людмилой Васильевной. Однако, обняв Джей за плечи, уверенно пообещал:

– Не переживай! Мы что-нибудь обязательно придумаем, сочиним еще одну правдоподобную историю.

Настало время и нашему семейству двинуться в сторону выхода.

Покинув самолет, мы вздохнули с облегчением и только теперь окончательно поверили, что кошмар прошедшей ночи, наваждение прошедшего года, мрак целой жизни, проведенной врозь, завершились.

* * *

В Хитроу нас встречал Гарри. Жена страшно удивилась, когда первая попавшаяся ей на английской земле физиономия оказалась знакомой, более того, принадлежащей нашему лучшему другу. А я смутно припомнил, что позвонил Гарри из ростовского аэропорта, когда билеты оказались у нас в руках. Звонил, потому что думал, что нам, возможно, понадобится срочно куда-то ехать и что-то предпринимать.

Гарри тут же бросился возиться со своими любимыми «племянниками». У нас так повелось с тех пор, как Пит научился выговаривать словосочетание «дядя Гарри». Гарри этот титул показался очень потешным, и он стал звать детей «племянниками». Гарри общается с ними совершенно на равных: ему в самом деле интересно то, что они говорят, в совместных играх он вообще теряет голову – будто между ними нет разницы в тридцать с лишним лет!

Джей шла рядышком, аккуратно направляя активность всех троих в социально приемлемое русло.

А я чуточку отстал. Просто торопиться было некуда. Хотелось идти медленно и любоваться этой идиллической картиной.

– Мистер Смит, женщина, идущая впереди, – это ваша жена?

Со мной поравнялся невзрачного вида молодой человек с тощей спортивной сумкой через плечо. Под моим взглядом он скромно опустил глаза, хотя на самом деле, очевидно, вовсе не смутился.

– Извините, я забыл представиться, – соврал он. Просто надеялся застать меня врасплох. – Нил Спэйд, журнал «Телехит».

Я кивнул, но промолчал.

– Разрешите задать вам несколько вопросов?

Теперь Спэйд откровенно вытащил из сумки уже включенный на запись диктофон.

– Попробуйте.

– Эта женщина впереди, вон та, с оранжевым шарфиком на шее, – ваша жена?

– Да.

– А дети, которые идут рядом с ней…

– Наши с ней дети. Сын и дочь, как видите.

Глаза репортера округлились и загорелись азартом. Он еще не верил собственной удаче! Интересно, какое дело привело его в Хитроу и успел ли Спэйд его закончить, прежде чем переключился на меня?

– А черноволосый мужчина, играющий с детьми, кем он вам доводится?

– Черноволосого мужчину зовут Гарри Келли. Ваши более опытные коллеги дадут вам исчерпывающую информацию относительно того, кто он такой и кем доводится мне и моей семье.

Мальчишка не смутился.

– Скажите, мистер Смит, вы давно женаты?

– Около семи лет.

– Это солидный срок, – прокомментировал пацан.

Я не счел нужным сдерживать усмешку.

– На чем держится ваш брак все это время? Какие отношения вас связывают с супругой?

– Джей! – позвал я.

Она обернулась, подождала нас и пошла рядом со мной.

– Тут молодой человек спрашивает, какие отношения нас с тобой связывают. Короче говоря, как ты меня терпишь все это время?

– Ну… – Жена всего на секунду задумалась. – Я не рискну сказать наверняка, что тебя со мной связывает. А я тебя люблю. Мне даже не приходится тебя терпеть. Мне с тобой как-то легко. Опять же… дети к тебе привязаны…

– Вряд ли вам со мной повезло, – сказал я Спэйду. – Если вы напишете, что чей-то брак держится целых семь лет на банальной любви и скучном взаимопонимании, читатели побьют вас камнями.

Я чувствовал себя абсолютно непринужденно, и мне было очень весело.

– Мистер Смит, а в вашей семье случались когда-либо серьезные размолвки? Может быть, вам приходилось надолго расставаться? – с надеждой спросило юное дарование.

– Расставаться?.. О да! Это очень увлекательная и поучительная история. Но весьма долгая. Если хотите ее услышать, можете прийти ко мне в офис, я назначу…

– Виктор!

Джей, успевшая отойти от нас на несколько шагов вперед, вернулась ко мне и, нимало не стесняясь репортера, зашептала мне на ухо:

– Ты с ума сошел! Это же потрясающий эксклюзивный материал! Если ты расскажешь нашу историю на сторону, твоя компания тебе этого никогда не простит. Тебя уволят без выходного пособия, и будут правы.

– Да, пожалуй, – сказал я вслух. – Но в таком случае, дорогая, тебе придется самой все это записать. У меня совершенно нет времени.

– Запишу, какие проблемы? – пожала плечами Джей.

Нил Спэйд ошарашенно переводил взгляд с нее на меня и обратно, стараясь хоть что-нибудь полезное уяснить.

– Только, – добавила жена озабоченно, – я пишу медленно. Может так случиться… Если обстоятельства изменятся и я буду сильно занята, доделывать все равно придется тебе.

Я сам толком не понял, что она имела в виду. Неужели Джей собралась искать работу?!

– Ну, посмотрим, – неопределенно пробормотал я.

Подбежал Пит.

– Родители! – Я с удовольствием отметил, что он заговорил на английском. – Дядя Гарри спрашивает: вы собрались поселиться в Хитроу или мы все-таки двинемся в столицу? – старательно воспроизвел сын возмущенную тираду своего старшего товарища.

Гарри распахнул перед Джей переднюю дверцу своего вместительного автомобиля, но она решительно воспротивилась:

– Нет-нет-нет! Мне сзади будет удобнее. У меня поясница что-то побаливает. В самолете кресла такие неудобные.

Джей усаживалась в машине сама и устраивала сына, а я стоял около автомобиля рядом с Гарри, державшим за руку Кэти. Так само собой получилось, что мы с ним оказались прямо напротив друг друга, будто собирались вести серьезный разговор. Тут Гарри и вправду заговорил.

– Ну, как у вас там все прошло? – спросил он, понизив голос, будто о чем-то глубоко личном.

Друг смотрел мне прямо в глаза каким-то странным взглядом – пронзительным, неотрывным. Я не мог отвертеться от этого взгляда, как кролик не может сопротивляться удаву, и молчал, безрезультатно пытаясь сформулировать ответ или вопрос. Я даже приоткрыл рот, но только для того, чтобы судорожно впустить в легкие воздух.

Выражение лица Гарри переменилось: он озадаченно улыбнулся, магия его пристального взгляда развеялась.

– Что молчишь? Как дела?

– А!.. Все в порядке, – выдохнул я. – Как у тебя?

– Нормально.

Мне было неловко оставлять Гарри одного, поэтому я занял переднее пассажирское сиденье вместо жены. Ее последние слова не давали мне покоя. Я обернулся и, пока друг устраивал Кэйт в специально захваченном для нее детском креслице, тихо спросил:

– Правда спина болит?

– Правда, поясница, – ответила жена, неотрывно глядя мне в глаза шальным и нежным взглядом.

– Ну, тогда… – Я задумался. – Тогда я буду набирать текст на компьютере!

– Идет!

И мы поехали домой.

– Виктор! Ты ведь, наверное, не знаешь, какие у нас тут последние новости? – спросил Гарри, ловко лавируя в плотном потоке. – Бетти Николсен объявила о своей помолвке.

Вот тут я порадовался, что оказался спиной к Джей! Мне бы вовсе не хотелось, чтобы она видела растерянное выражение моей побелевшей физиономии. И ведь ничего такого! Просто упоминания Бетт я никак не ожидал. Потом я, естественно, обрадовался.

В прошлом году Бетти пострадала от папарацци почти одновременно со мной, но по-другому. К счастью, дети теперь были при ней, но с мужем она рассталась безвозвратно.

– Вот это новость! Гарри, с кем?

– Угадай с трех раз.

Я послушно назвал подряд имена двоих известных мне в телевизионном мире холостяков. Гарри отрицательно помотал головой.

– Извини, – обнаглел я, – может, это ты, друг мой?

Гарри как-то грустно усмехнулся.

Ну да! Я иногда выпускаю из виду, что он придумал себе безответную и вечную любовь к Джей, дабы никогда не решать проблему создания собственной семьи.

– Это твой приятель Филипп!

– Что?!

– Да-да, тот самый! У них, конечно, довольно большая разница, лет пятнадцать. Но он безумно любит Бетт. Он с ней много беседовал, стараясь найти истинных виновников той истории. Она его не отвергала, хотя, может, и не слишком ему верила. Как только ему удалось оправдаться… ну, ты понимаешь… он признался Бетт в своих чувствах. Бетт… она, по-моему, просто устала быть нелюбимой. Она сейчас так расцвела!

– Здорово! – сказал я и после раздумья осторожно добавил: – Послушай, а как… как Джемс? Справляется?

– Какой? А-а… Новый ведущий вечерних новостей? Линард? Перспективный парень, далеко пойдет.

«Я имел в виду нашу Линду», – хотел поправить я, но предпочел прикусить язык, потому что и так было ясно: не знает Гарри никакой Линды Джемс.

Я расспрашивал Гарри о новостях, делах и слухах, подобно пожилому деревенскому сплетнику. Я старался не смотреть, по каким улицам мы едем. Я решил: пусть будет так. Только когда машина остановится и я выйду, чтобы распахнуть перед женой дверь, я узнаю, в какой именно дом – старый, или новый, или какой-нибудь третий – приведу свою семью.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.