Текст книги "Морок"

Автор книги: Юлия Аксенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Третья повесть
САМЫЙ ДОЛГИЙ ДЕНЬ

 
Развилка – как беда:
Стрелки врозь – и вот – не здесь ты!
Неужели никогда
Не сближают нас разъезды?
 

Владимир Высоцкий

 
…
They'll be blue birds over
The white cliffs of Dover
Tomorrow – just you wait and see.
 

«The While Cliffs of Dover»[2]

Около трех часов я в дороге. Немилосердное южное солнце перевалило в безоблачном, раскаленном добела небе свой невидимый зенит: время – за полдень. В машине открыты настежь все четыре окна – это спасает от духоты, но не от зноя. Рубашка в сеточку липнет к телу; любимые легчайшие, самые летние из всех возможных, дорожные брюки давно уступили место примитивным американским шортам – из плотной джинсы, зато коротким. Я иногда приглаживаю рукой волосы – их треплет сквозняк, но они все равно мокрые.

Смешно сказать, но все эти неудобства кажутся мне в какой-то степени даже приятными: я так давно не бывал на южных морях! Я забыл, как зной выплавляет из самых костей остатки нашей северной унылой сырости; я забыл, как медлительно качаются пальмовые листья, источая истому; я забыл, как резки и бескомпромиссны блики солнца на поверхности соленой воды. Кажется, все краски жизни в одночасье вернулись ко мне на этой живописной трассе.

Дорога, какой бы долгой она ни была, никогда мне не надоедает. Я, конечно, немного устал. Я лег за полночь, а поднялся до рассвета. От жары и недосыпания время от времени начинают слипаться глаза. Но дорога за каждым из своих многочисленных поворотов являет новую и такую неповторимую красоту! Шоссе то стелется берегом, то карабкается вверх, вьется серпантином среди зеленых склонов. Слева то и дело открывается морская гладь, испещренная ослепительными бликами. Остановиться бы на очередном живописном повороте и немного пройтись пешком с фотоаппаратом в руках! Но я знаю, что стоит поторопиться, и экономлю каждую минуту драгоценного времени.

Неправдоподобно узкие ручейки то асфальтовых, то грунтовых дорог, отделившись от основной трассы, сбегают в направлении моря. Мне до скрипа зубов хочется воспользоваться одной из этих троп. Я так ясно представляю прохладную, упругую свежесть соленой воды, которая без всплеска примет в себя разгоряченное тело! И останется только плыть, стремительно плыть вперед, все дальше от берега, рассекая ласковые волны… Постепенно остывая, обретая покой, мир…

Я бы пожертвовал двадцатью минутами, даже получасом, чтобы искупаться. Но вряд ли все эти завлекательные дорожки направляются прямо к пляжу. Больше вероятности, что любая из них вливается в прибрежное селение с неразберихой узких улочек, а в конце блужданий путника ждет скалистый обрыв на вожделенном морском берегу.

Так что я, обливаясь потом и отстегнув ремень безопасности, который до крови натер плечо, еду дальше.

Чтобы взбодриться, пытаюсь слушать радио. Здесь можно поймать всего две местные радиостанции. Десятка полтора популярных в этом сезоне песенок я уже заучил наизусть. Тем более что единственный куплет с припевом повторяются в каждой раз по сто. Пулеметные голоса диджеев раздражают, злят и заставляют проснуться. Но это – только пока внимательно вслушиваешься в содержание речей. Потом их немудреные слова сливаются в сплошной гул, и веки снова неудержимо начинают сближаться. Новости этого дня я уже мог бы изложить без суфлера и без печатного текста, ни единого раза не запнувшись.

* * *

Звонок Хью – нашего корреспондента в России – застал меня в Грузии. Точнее, в Абхазии.

Я тогда для каждого выпуска «Новой пятницы» делал большой репортаж из цикла «Детский мир»: проверить, как пойдет, и приучить зрителя к необычной тематике. Проект новой еженедельной программы был уже готов, но я не особенно торопился предложить его руководству: хотелось сначала все хорошенько обкатать. На этот раз я исследовал, как малыши воспринимают межэтнические конфликты. Уже отработал в Ирландии, еще намечал кое-что в Африке. Трех точек было бы вполне достаточно. Материал набирался тяжелый, болезненный, но сказочно интересный…

– Мистер Смит, я звонил в Лондон, но мне сообщили, что вы в Грузии. Скажите, вы там еще надолго?

Беда с этим Олпортом: никакой субординации.

– Дня два-три. А что?

– А на обратном пути не собираетесь заехать в Москву?

«Заехать». Ничего себе!

– Нет, Олпорт. На обратном пути я собираюсь заехать в Африку.

– Как?.. А!.. Мистер Смит, тогда разрешите, я к вам прилечу, прямо в Грузию.

Судя по его заполошному голосу, произошло нечто из ряда вон выходящее.

– Олпорт, что случилось?

– Мистер Смит, у меня появилась очень важная информация. Я бы не хотел по телефону… Информация по теме – той, которую вы поручили мне разработать.

Мало ли заданий я ему давал! Впрочем, я сразу понял, о чем речь: «неразменная купюра»! Судя по содержанию нашей с ним майской переписки, он должен был выйти на серьезное открытие даже раньше. Поскольку Олпорт молчал, я решил, что его расследование зашло в тупик. Теперь оказалось, что тянучка Хью просто очень медленно работал.

Я, видно, по мнению Хью, слишком долго молчал, размышляя, поскольку тот счел нужным добавить:

– Насчет денег, помните?

Я тихо ругнулся: ну кто его за язык тянул?!

Я прикинул варианты дальнейшего развития событий и понял, что Хью прав. Если он нашел или близок к тому, чтобы найти владельца «купюры», то выходить на этого человека в одиночку ему никак нельзя: он по неопытности и нерасторопности либо спугнет дичь, либо подставится таким силам, у которых никому из нас лучше не вставать на пути безоружным. Пусть приедет и расскажет. Вместе решим, что делать дальше. В крайнем случае отправится назад, работать над ошибками. Побывать в Абхазии Олпорту в любом случае только полезно.

– Давайте, Олпорт, жду. Берите билет до Адлера. Отзвоните мне, каким рейсом летите: вас встретят.

– О, мистер Смит, это идеально!

«Идеально»! Филолог, молодой человек с задатками кабинетного ученого. Как и зачем Хью занесло в журналистику?

– Хорошо. Теперь скажите: все материалы по этой истории, надеюсь, хранятся у вас в надежном месте, не дома?

– Да, сэр, конечно.

Как-то неуверенно он это сказал, мне не понравилось.

– Поймите, Олпорт, это важно. Ваша жизнь гораздо дороже, чем… все вместе взятые дурацкие тайны… Далее. С собой ничего не берите. Все, что хотите мне рассказать, должно находиться только в вашей голове.

– Но у меня плохая память…

– Вот и потренируете!

Хью удалось заказать билет только на утренний рейс: вылет в районе семи часов.

В тот день мы с оператором Стивеном Айзенком, старожилом местного корпункта, ездили по горным селам. Я рассчитывал пробыть там почти до вечера, но после звонка Хью сразу свернул работу. Мы вернулись в Сухуми, и я взял у Стивена машину, чтобы добраться до аэропорта. Путь неблизкий, а я не хотел опаздывать, поэтому отправился с вечера, довольно легко преодолел российскую границу – благо оформил еще зимой многоразовую визу – и ночевал уже в Адлере.

Ночь я из-за этого увальня Олпорта практически не спал.

Кто его знает, что он там накопал, и кто еще идет по тому же следу?! Я мечтал встретить Хью, свободного и невредимого, и устроить ему грандиозную взбучку за эту дурь: сообщать секретную информацию по сотовому телефону! Я позвонил ему, едва дождавшись четырех утра по Москве, когда, по моим расчетам, Олпорт должен был проснуться и начать собираться в дорогу. Мой драгоценный подчиненный не брал трубку городского телефона, его мобильник был отключен. Я, разумеется, предположил, что он спит, как сурок, вырубив все средства связи, в особенности если спит не один.

Мой оптимизм начал таять к пяти, когда Хью должен был бы выехать из дому.

Шесть. Без изменений. Я приступил к исследованию своей скудной дорожной аптечки и телефонной книжки: посольство, корпункт, что еще? – куда позвонить в шесть утра, чтобы отреагировали и помогли?

Только в семь я наконец услышал в трубке протяжные гудки вместо мерзкого пиликанья отбоя.

– Мистер Смит! Вы как почувствовали. Я только что включил мобильник. Представляете, утром забыл в суете сборов. А сейчас сел в самолет – подумал, что скоро потребуют выключить средства сотовой связи, – и решил, пока можно, вам позвонить, чтобы напомнить… Вы ведь пошлете кого-нибудь меня встретить, да?

Я решил объяснить Олпорту, что именно я чувствовал, попозже, при личной встрече. Заодно напомнить ему, какой режим телефонной связи, согласно контракту, должен существовать между ним и его непосредственным руководством.

Казалось бы, прояснение судьбы Хью должно было несколько успокоить меня. Тем не менее нервное напряжение не только не оставляло меня, а продолжало возрастать. Я чувствовал, что мой подчиненный действительно вышел на горячий след. Интуиция подсказывала, что с каждой минутой встреча с «неразменной купюрой» становится для меня все реальнее. Что эта вещь, кажется, действительно существует. Предстоящая встреча вызывала во мне странный, почти мистический трепет и глубокое, томительное волнение.

Только когда я увидел среди прибывших сосредоточенную физиономию Хью, у меня по-настоящему отлегло от сердца, и я обнаружил, как сильно продолжал за него переживать.

Автомобиль ждал нас на довольно пустой стоянке в отдалении. Здесь прибывшие в основном пользуются общественным транспортом.

Я не поленился встать на колени – благо догадался поменять светлые летние брюки на затертые дорожные джинсы! – и внимательно осмотрел днище. Перед тем как отпереть машину и завести мотор, я отослал Хью купить сигарет, пользуясь тем, что он не знает моих привычек.

Открывая и заводя автомобиль, я ни капли не чувствовал себя суперменом: было страшно и противно от собственного страха. В молодости я, естественно, всякого попробовал: и криминальная хроника, и горячие точки, и грандиозный политический заговор мечтал раскрыть. Даже раскрыл один – не такой уж великий, но это была серьезная борьба и моя настоящая победа… К опасности привыкаешь. Говорят, только к боли человек не может привыкнуть – так устроен. К опасности постепенно привыкаешь. Но отвыкаешь от нее стремительно. Я давно не рисковал жизнью. Карьерой, репутацией, заработком – это совсем другое дело…

Несмотря на все мои опасения, автомобиль благополучно завелся. Я с недавних пор всюду возил с собой одно полезное приспособление из арсенала Джеймса Бонда – одно из нескольких, приобретенных компанией в результате нашей прошлогодней эпидемии шпионофобии. С его помощью я проверил салон. Машина оказалась чиста от подслушивающих устройств. Наши с Хью одежда и вещи – тоже. Теперь я склонялся к мысли, что Олпорт – единственный во всем мире обладатель информации о владельце «неразменной купюры» и что о его уникальной информированности, скорее всего, никто не осведомлен.

Я вел машину медленно и очень осторожно, с трудом привыкая к правостороннему движению. Мы не успели доехать до границы, когда Олпорт попросил:

– Мистер Смит, мы не могли бы остановиться ненадолго?

Я понимал Хью: мне самому хотелось прогуляться по обочине живописной дороги, полюбоваться морским пейзажем. И рассказ Хью мне не терпелось услышать, а отвлекаться на него во время вождения я не рискнул бы. В первом же попавшемся «кармане» дороги я остановился. Напротив как раз находилась обрамленная колоннами небольшая обзорная площадка, на которую мы и вышли – смотреть на море и разговаривать.

Для начала я попенял Хью за его телефонные откровения.

– Но вы же сами попросили объяснить, что случилось, – ответил Олпорт.

– Хью, а если бы я попросил вас назвать номер вашей кредитной карты и пароль?

Тот обезоруживающе захлопал глазами:

– Вам, мистер Смит, я бы назвал…

Я, вздохнув, уточнил:

– По телефону?

– Да кто нас слушает, мистер Смит, кому мы нужны? – не очень уверенно возразил Олпорт.

Может, он и прав? Никому мы особенно не интересны с нашими смешными поисками дутых сенсаций. Просто у меня в последний год слишком расшатались нервы.

* * *

Хью рассказал следующее. Его рейд по московским магазинам сети «Зеленый дом» увенчался успехом. Он со всей тщательностью и неторопливостью настоящего ученого исследовал фольклор покупателей и жителей прилегающих к магазинам микрорайонов, посвященный загадочному денежному знаку. Только после этого, вооруженный знаниями местных особенностей, приступил к расспросам тех, кто работает в «Зеленом доме». Начинал, по моему совету, с задворков магазина. Там, где открыты складские помещения, где постоянно подъезжают машины с новым товаром, где гуляют прикормленные работниками собаки и кошки, – в таких местах можно спокойно, по-приятельски потолковать и с шофером, привезшим товар, и с кассиршей, вышедшей покурить, и с директором, решившим дохнуть свежего воздуха и погреться на скудном июньском солнышке.

Олпорт говорит по-русски без акцента. Он всюду сходил за местного жителя из соседнего дома, который готов от нечего делать поточить лясы с первым встречным, а при случае – хитренько выведать, действительно ли товары в магазине экологически чистые и правда ли, что принадлежит магазин одному сумасшедшему английскому благотворителю, помешанному на здоровом образе жизни.

В результате своих титанических усилий Хью выявил магазин, – всего один из дюжины! – где, по всем свидетельствам работников, происходило нечто странное с выручкой. Недостачи, кратные пятидесяти, преследовали кассиров; разменивавшие деньги у своих же товарищей по очереди покупатели впоследствии недосчитывались полтинника. Кассиры чаще, чем в других магазинах, отмечали появления меченых денег.

Теперь Хью пришлось пустить в ход более грубые средства дознавания: обман и деньги. В результате ему удалось добыть у одного из охранников копии видеозаписей с камер слежения за несколько дней, по которым были точные сведения, когда недостача случилась, а когда ее не выявили.

Слушая Олпорта, я не мог понять, почему муж Люси сам не догадался сделать то, что сделал Хью. Впрочем, возможно, что этот Мэтью чувствует себя неуверенно на русской почве и предпочитает скорее подозревать своих работников в обмане и склонности к вере в глупые сплетни, чем инициировать внутрикорпоративное расследование. Или служба безопасности у него ленивая и нерасторопная, что не редкость.

Как бы то ни было, Хью получил пленки и точно знал, что с ними делать. Оказывается, Олпорт у нас не только филолог, но и гениальный программист.

Узнав об этом, я от стыда простил Хью сразу все его недоработки и прегрешения. Нельзя не располагать такой важной информацией о сотруднике, который работает у тебя больше года! Позорище.

Раздобыв где-то профессиональные полицейские программы идентификации лиц в фото– и видеоматериалах, Хью сварганил из них то, что отвечало его целям, и погнал через компьютер добытые видеозаписи. А я-то удивлялся, что Олпорт так медленно работает. У него недели две ушло только на создание программы. За эти две недели, кстати, он не сделал ни одного репортажа. И еще столько же, если не больше, на обработку материалов. Все-таки работал он не на профессиональной технике, а на домашнем ноутбуке, хоть и хорошем.

В итоге Олпорт получил всего четыре или пять лиц. Тут любой журналист на его месте бросился бы искать и проверять всех пятерых. Но Хью отправился в магазин и купил у знакомого охранника еще несколько копий видеозаписей – совсем свеженьких. Результат превзошел самые смелые ожидания: остался всего один человек!

Согласно выкладкам компьютера, эта женщина появлялась в магазине во все дни недостачи без исключения и лишь пару раз в день ее появления недостача не была обнаружена. Она могла расплатиться обычными деньгами или уйти из магазина без покупки. Захаживала подозреваемая в магазин примерно через день, а то и чаще.

Хью решил, что пора установить за объектом наружное наблюдение. Не мудрствуя лукаво, он припарковал свою машину напротив дверей «Зеленого дома» и просидел в ней целый день, сверяя облик всех входящих и выходящих покупательниц с портретом своей избранницы.

В первый день дежурства – позавчера – ему не повезло. Он приготовился впасть в отчаяние. Но уже утром следующего дня судьба сменила гнев на милость, и Хью увидел ту самую женщину выходящей из магазина и весело беседующей с подросткового возраста мальчиком, который нес объемистую сумку. Хью собрался было выскочить из машины, чтобы идти по ее следам, но она вместе с подростком направилась к белому «москвичу», припаркованному на противоположной стороне улицы, чуть поодаль от магазина. Хью не разглядел, кто еще находился в машине, зато сумел записать ее номер. Попробовал поехать вдогонку, но быстро потерял белый «москвич» в плотном потоке.

Вот после той самой исторической полувстречи с объектом своих поисков Олпорт и бросился звонить мне.

* * *

Хью дошел в своем рассказе до этого места и остановился. Я попросил его продолжать. Мой гениальный подчиненный ответил, что продолжать ему нечего: он сказал все.

– Но вы же установили по номеру машины ее владельца? – спросил я прямо.

– К сожалению, нет… Я не знаю, как это сделать.

– Как не знаете? – опешил я.

– То есть, я понимаю, мистер Смит, что базы данных по владельцам транспортных средств хранятся в автоинспекции, но я не представляю, как к ним подобраться.

– Вы же нашли подход к охранникам в магазине… – снова не понял я.

– Мистер Смит, – в голосе Хью сквозила непритворная растерянность, – я не умею давать взятки представителям властей. Вы знаете, русские развернули такую кампанию по борьбе с коррупцией в органах правопорядка…

– Олпорт!!! Избавьте меня от лекции на тему русской внутренней политики! Чего вы боитесь?!

– Я боюсь, что меня вышлют из страны, а я только начал здесь привыкать…

– А меня не боитесь? Того, что я уволю вас к чертовой бабушке?

Это было не совсем справедливо в контексте всего, что рассказал Хью о своей деятельности, но я воспользовался поводом излить накопившееся по отношению к этому талантливому недотепе раздражение. Надо же, в решении сложных и тонких задач проявляет недюжинный ум и смекалку, а элементарных вещей не знает и не понимает!

– Но вы же продлили со мной контракт, – растерянно захлопал глазами Хью.

Я не отказал себе в удовольствии еще немного его попугать: отыграться за бессонную ночь.

– Олпорт, я продлил с вами контракт всего на один год. Вы об этом не забыли?

Мой собеседник пунцово покраснел.

– Извините, мистер Смит, я не имел в виду… Я думал, вы одобрили мою деятельность, раз продлили контракт…

– Ладно, проехали, – пожалел я его. – Одобрил.

Я решил пока не говорить Хью, что в России он, скорее всего, все равно не останется. Ему самое место – в аналитической группе. Конечно, если у него есть мечта стать знаменитым журналистом, он заартачится, будет цепляться за работу корреспондента. Тогда придется предложить ему повышенный оклад, лишь бы согласился сидеть в Лондоне…

– Послушайте, Олпорт! Базы данных по автовладельцам – это не такая секретная вещь, как список офицеров какой-нибудь группы «Сигма-Эпсилон» с адресами и телефонами. Базами данных по автовладельцам активно пользуются страховые компании. Их наверняка можно добыть в Интернете…

При слове «Интернет» Хью оживился:

– Я попробую.

– У вас были целые сутки до отъезда, – еще раз попенял я. – Ну, хорошо. Покажите мне портрет этой женщины.

Олпорт немного замялся, потом сообщил, что после моих предостережений на всякий случай уничтожил как портрет, так и все электронные записи своих изысканий. Конечно, никуда он их не прятал, хранил дома, в компьютере. Я вначале очень расстроился. Надо же так! Ну что за беспечность? Что мы будем телезрителям показывать… Потом я решил, что ничего непоправимого не случилось: подкатится еще раз к тому же охраннику и все восстановит.

– Зато я запомнил номер автомобиля! – гордо заявил Хью.

– Что?

– Вы распорядились, чтобы я запомнил всю необходимую информацию, и я заучил наизусть номер автомобиля, в который она села!

– Чудесно, – сказал я без энтузиазма. – Доверьте его также и моей памяти.

– Это белый «москвич», регистрационный знак «Эс – три – ноль – ноль – а – дэ – девяносто девять».

Я предпочел подумать, что ослышался. Потребовал ровным голосом:

– Еще раз номер!

– «Эс – три – ноль – ноль – а – да – девяносто девять».

– Хью, не ошибаешься?

– Я отчетливо разглядел. Я твердо запомнил. Номер простой.

Я схватился за мобильник.

Домашний телефон Георгия не отвечал. Я вызвал его сотовый.

– Георгий, приветствую! Это Виктор Смит. Помнишь, 23 февраля…

– Да помню, конечно. Рад тебя слышать, Виктор! Ты где?

– Я в ваших краях… проездом. Хотел повидаться.

Георгий весело хмыкнул:

– Я бы с удовольствием с тобой повидался, только я – за тысячу километров от Москвы.

– Не может быть! – вырвалось у меня. – Где?!

– В данный момент на пляже Азовского моря. Мои купаются, а я вещи сторожу. Мы недалеко от Темрюка, знаешь такой город?

Я не знал, но, произнося следующую фразу, практически не врал:

– Вот это совпадение: и я туда собираюсь!

– Где будешь?

– Не знаю. Я просто хочу попутешествовать. А ты там надолго?

– Недели на три. Семью вывез отдыхать. Побудем тут недельку, потом, может, на Кавказ подадимся.

– На машине?

– Да. А ты как поедешь?

– Я тоже на авто.

– Правильно: свобода передвижения.

Я замечал рубленые фразы собеседника и отлично понимал, что время разговора ограничено: роуминг! Как же спросить?

– Но я вчера мельком видел твою машину в Москве, около магазина «Зеленый дом». Не успел подойти. В нее села симпатичная молодая женщина с мальчиком лет пятнадцати, и вы укатили.

– Вот блин! Что ж ты мне сразу не позвонил?! Кстати! – Мой собеседник внезапно оживился и забыл о неумолимо бегущих секундах. – Ты ведь у нас неженатый? Так?

– Так.

– Она тебе понравилась?

– Твоя жена?

– Ха! Это была подруга моей жены. Отдыхает с нами. Она тоже свободная. Подъезжай к нам обязательно. Познакомишься. Она очень хорошая!

На душе у меня пели победные фанфары. Я с торжеством смотрел на ничего не понимающего Хью: вот как надо работать! Чтобы – куда ни ткнись – все у тебя знакомые и все друзья. Чтобы – только кинул клич – и тебе из стога сена принесли золотую иголку!

– С удовольствием! Жора, куда мне нужно прибыть?

Он на мгновение задумался.

– После Ростова держи курс на Темрюк, оттуда – на станицу Голубицкая. А дальше мне позвонишь – я скажу, где мы устроились, или встречу тебя.

– Договорились!.. Да, Жора, девушке этой пока не говори про меня, ладно? Вообще ничего. Так лучше, сам понимаешь…

– Отлично! Я и Верке не скажу. Давай, жду!

Только имени ее он не упомянул. А я не успел спросить.

Кратко пересказал Хью содержание реплик Георгия, и мы принялись изучать карту. Далеко. Но к вечеру добраться вполне реально, особенно если подменять друг друга за рулем. После этого я задал вопрос, казавшийся мне само собой разумеющимся:

– Когда выезжаем?

Мой неподражаемый подчиненный смущенно опустил глаза.

– Мистер Смит, я бы очень хотел поехать, но, видите ли, я плохо переношу транспорт, особенно автомобиль. Я, конечно, езжу по городу и… но по плохой дороге и если долго, меня укачивает. А Кавказ – это ведь горы.

Вот так. Недаром он попросил меня остановиться.

Ну да. Хью ни разу за целый год не побывал в Кавказском регионе России. Я пользовался материалами, которые делали ребята из новостей. Не особенно его торопил: ждал, что попривыкнет и попросится сам. Нет, хватит заниматься благотворительностью! В аналитическую группу, немедленно. Вот только разберемся с «неразменным» полтинником.

Я развернул машину, и мы покатили обратно в Адлер. Хью уже немного освоился и, видя, как я мучаюсь с левым рулем, предложил:

– Мистер Смит, хотите, я поведу: я привык!

– Спасибо, Олпорт, мне надо тоже привыкать, все равно полтысячи миль самому вести, – миролюбиво ответил я и едко добавил: – Вы же со мной не едете!

– А, ну да! – как ни в чем не бывало вальяжно заметил Хью.

Ну цирк. Неужели еще немного, и я докачусь до того, что буду, как Жора Зоолог, тщетно кричать своим подчиненным: «Чтобы завтра – не позже двенадцати!»? Я засмеялся, представив эту картину.

Честно говоря, смех, который меня разобрал, был несколько нервного свойства: азарт погони и ожидание встречи с неведомым будоражили, вызывали тревогу. Кроме того, мне предстояло малоприятное объяснение с еще одним подчиненным.

Я вызвонил Стива и сообщил ему не терпящим возражений тоном, что его автомобиль, неосторожно выданный им мне по бессрочной доверенности, конфискую. Связь была отличная, я услышал, как тот скрипнул зубами. Еще бы! Такой неожиданный удар в спину! Теперь день или два он будет почти недееспособным, пока не найдет новое транспортное средство. А волка ноги кормят! Стив наверняка бесился оттого, что формально ему нечего было возразить. Если бы эта машина была действительно его! Но ее содержание оплачивает компания, даже бензин в этой потрепанной «девятке» Стиву не принадлежит. А я ему хоть и косвенное, однако начальство. Бедняга ледяным тоном произнес, что принял к сведению мою информацию, и откланялся.

Что за этим разговором последует, я представлял. Стивен позвонит Люку Гранту и устроит тому истерику, Люк пообещает все выяснить… Я вышел на Гранта сам. Попросил потерпеть мою хулиганскую выходку, толком ничего не раскрывая. Потом, ребята, все потом. Всем все объясню, попрошу прощения, постараюсь загладить… Мне, ребята, обещали неиссякающий источник богатства и прекрасную женщину. Первым поделюсь со всеми, но вторым – извините…

* * *

Вначале дорога стелилась под колеса неохотно: я все еще не привык к неправильной правой стороне, к рычагу сцепления упорно тянулась левая рука, всякий раз упираясь в обшивку двери. На трудном горном серпантине я сбрасывал скорость едва ли не до двадцати миль в час. Постепенно напряжение немного спало, особенно когда миновал Сочи и лег на трассу. Еще через час пути я поймал себя на том, что любуюсь открывающимися за каждым поворотом видами, при этом автоматически придерживаясь правой стороны, и, не задумываясь, переключаю скорость правой рукой. Давно забытый, отторможенный за ненадобностью навык восстановился.

Я гнал машину лишь с короткими санитарными остановками. Один раз на придорожном базаре купил фруктов и баллон питьевой воды. Ничего другого в такую жару не хотелось. На заправке залил полный бак.

Послеполуденный зной все усиливался, грозил выбить из колеи. Море, маячившее в раскрытом окне, стало казаться миражом в пустыне. Я все прибавлял звук радиоприемника, от него уже шарахались редкие прохожие, но веки все равно неудержимо слипались. Тут как раз шоссе врезалось в крупный населенный пункт, по всем приметам – курортный городок.

Около первого попавшегося семейства с пляжными сумками и раздетыми до трусиков детьми я притормозил и попросил объяснить, как проехать на пляж. Мои собеседники стремились туда же, и я их подвез. Жаловались по дороге, что море еще совсем не прогрелось и что в отпуск выпихивают по графику – в июне, когда нигде «по-нормальному»не отдохнешь.

Море было что надо! Прохладная, прозрачная, чистейшая вода и не особенно много купальщиков – все так, как мечталось мне с самого утра.

Я заплыл очень далеко, не обращая внимания на буйки, время от времени уходя в глубину вместо того, чтобы уворачиваться от скутеров и прочего водяного транспорта. Потом обсыхал на пляже под горячими, но уже не обжигающими лучами солнца. Немного перегрелся и решил освежиться еще раз. Новый тур в морские дали стал не менее, а более длительным, чем в первый раз, ведь я решил, что на сегодня он – последний, значит, надо насладиться купанием в полной мере.

Я немного не рассчитал эффект купания: конечно, прекрасно освежился, но перехватил с непривычки физической нагрузки, и, как только сел за руль, сразу это почувствовал. В сон стало клонить еще сильнее, чем прежде. С отвращением потянулся включить радио, случайно нажал другую кнопку – и обнаружил, что судьба преподнесла мне очередной подарок. Оказалось, в дисководе простенькой магнитолы вставлен диск. Стивен ни разу при мне не включал сидюк, и я думал, он им вовсе не пользуется.

Никогда бы не предположил, что Стив так консервативен. Он, оказывается, слушал «Битлз». Целый диск! Чуть ли не все их песни, да еще не по одному разу: разные варианты, в исполнении разных лет. Кроме того, в бардачке обнаружился и совсем удивительный диск – «Песни с фронта» – современная запись песенок времен Первой и Второй мировых войн.

«Битлз» я даже подростком не увлекался. И то сказать, тогда по ним уже перестали сходить с ума. Но долгая дорога по чужой стране не оставила мне выбора: я стал слушать Четверку. У их песен оказалось одно неоспоримое преимущество: как бы прохладно к ним ни относился, но их текстов невозможно не знать. Я принялся немелодично, зато громко подпевать – сон как рукой сняло! Постепенно обнаружил в знакомых текстах гораздо больше смысла и чувства, чем находил прежде.

Сентиментальные, простенькие «Песни с фронта» вообще покорили мое сердце! Здесь была и спорная, некогда принадлежавшая двум враждебным лагерям «Лили Марлен», и «Долог путь до Типперери», и грубая, жутко забавная даже в наши дни «Пошли всех сержантов!». Сентиментальная чепуха всяких там соловьев, поющих по лондонским скверам, не стала казаться умнее со времен детства моих родителей, скорее наоборот. Но как же хорошо было подпевать этим соловьям среди раскаленных скал чужбины! Эти песенки, должно быть, специально сочиняли для длительных тяжелых походов.

Вспомнив родителей, я внезапно подумал, что когда-нибудь умру так же, как отец: за морем, в далеком чужом краю, не выдержав ставших вдруг непосильными тягот увлекательного пути… Странно! Вообще, мысль о смерти не пугает меня и не расстраивает, но откуда она взялась сейчас, среди безоблачного дня? Отчего такой тягучей тревогой стиснулось вдруг сердце?

Одинокая труба давно пропела отбой утомленному боями и походами лагерю; щелчок бездушной магнитолы вновь швырнул в чрево моего железного коня шумливую и суетную радиоволну.

«…И мы начинаем нашу любимую ежедневную викторину „Звезда удачи“, – пропела нежным голоском с протяжным южным выговором ведущая. – Представляю, дорогие мои слушатели, как вы сейчас запрыгали от восторга около своих радиоприемников. Еще бы!..»Я торопливо щелкнул тумблером. В салоне установилась непривычная тишина. Даже шум двигателя и шуршание колес по неровному асфальту не могли прогнать звона в ушах, какой возникает от внезапного наступления полной тишины.

Неприятный осадок поднялся со дна души. Я недаром выключил радио! Слова «викторина „Звезда удачи“»всколыхнули еще довольно свежее воспоминание, отзывавшееся сильным чувством неловкости и сомнениями в собственной правоте.

Джейн Бетт Николсен ведет на нашем канале шоу-викторину с очень похожим названием: «Счастливая звезда». Простенькая, почти примитивная игра. Но сила Бетт всегда заключалась в тщательно выверенной простоте…