Текст книги "Лицом к лицу"

Автор книги: Юлиан Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

– Я не имела и не имею никакого отношения к корпорации "Фалкен", – таков был ее ответ. – Ярисаль? Не помню, мало ли людей приходится встречать по делам, бизнес есть бизнес.)

Вот этот-то человек, владевший разного рода судоходными компаниями, человек без адреса, но с многими адресами, позвонил в Гамбург посреднику по продаже судов Уве Мюллеру:

– Мне нужен – весьма срочно – хороший, не очень большой корабль, стоимость которого не превышала бы 175 тысяч фунтов.

– Каких фунтов? – уточнил Мюллер.

Действительно, каких? Есть ведь и английские и еще бог весть какие.

– У меня нет бизнеса с Израилем, – словно бы поняв собеседника, отрезал Ярисаль, – я имею в виду единственно возможные, английские.

Через три недели владелец "либерийской судоходной корпорации" Ярисаль приобрел западногерманское судно "Шееренберг". Фирма Августа Болтена запросила полтора миллиона марок. Ярисаль не торговался, деньги были переведены немедленно. Такая стремительность, столь некоммерческий подход к сделке (как не проторговаться?) привели одного из владельцев гамбургской фирмы к мысли: "Видимо, наше судно приобрели неспроста, нелегальная торговля оружием или что-то в этом духе". Однако эта мысль так и осталась мыслью западногерманского бизнесмена, – зачем ею делиться, так недолго и потерять выгодного клиента!

Сразу же после купчей судно было передислоцировано из Гамбурга в порт Роттердама, но уже под новым именем – "Шееренберг-А"; при этом Ярисаль успел исключить его из списка кораблей ФРГ и поднял на корме флаг Либерии. Зачем это было ему нужно? Дело понятное: в отличие от западногерманских законов порядки Либерии позволяют хозяину набирать такую команду и в таком составе, какая ему подходит, – никаких тебе регистраций и формальностей. Прежний капитан был уволен, команда списана на берег, Ярисаль набрал в порту Роттердама марокканцев, испанцев и моряков из Лиссабона – вполне разноязычная команда, никто никого не знает. Ярисаль позвонил своему знакомцу, инженеру Кернеру, и предложил ему взять на себя высокооплачиваемую должность старшего механика. Тот согласился. Следом за Кернером прибыл капитан.

Ранним утром 10 октября Шульцен подписан в Брюсселе контракт с Девезом на приобретение двухсот тонн урана за 190 миллионов бельгийских франков.

Сразу же из своего офиса Девез отправился в "Евратом", к юристу атомного пула Феликсу Обусье, причем на этот раз не один, а с "человеком престижа".

Обусье внимательно выслушал Девеза – как-никак один из главных урановых специалистов Западной Европы – и, поглядывая на молчавшего спутника Девеза, поинтересовался одним лишь:

– Какие мы получим гарантии, что с ураном ничего не случится на пути следования из Бельгии в Италию? В конечном счете, море не подвластно юрисдикции "Евратома", не так ли?

Сидевший рядом с Девезом "человек престижа" – месье Жан Миколайчик, сын одного из создателей концерна "Сосьете женераль дю миньор", являвшийся при этом президентом "Уранового департамента" корпорации, заметил рассеянно:

– Пусть "Асмара" господина Шульцена даст вам гарантию, пришлет официальное письмо в "Евратом". Разве этого недостаточно? Только, пожалуйста, сделайте все это конфиденциально – как с его, так и с вашей стороны; мы гарантируем все остальное.

Рассчитано было верно: гарантия Миколайчика – весомая гарантия; "Евратом", получив филькину грамоту "Асмары", даже не поинтересовался, насколько серьезна фирма, претендующая на 200 тонн урана. Санкция на продажу была получена; а через час рация на "Шееренберге-А" приняла команду: "Немедленно возвращайтесь в порт Антверпена".

Через несколько дней судно было загружено ураном. Никто из экипажа – а Ярисаль снова поменял его – не знал, что везут, когда и кому. Отплыли ночью. Взяли курс на юг, потом повернули на восток, миновали Гибралтар, миновали Сицилию, взяли курс на Кипр. Ночью к "Шееренбергу-А" пристало военное судно. Ящики с ураном были в полной тишине перегружены. Корабли разошлись в ночи, не обменявшись положенными по морской этике приветствиями. Уран был доставлен, как писали на Западе, в Израиль.

...Теперь исследуем, кто же был создателем "Асмары", фирмы, сыгравшей ключевую роль в этом деле.

Во время нацистской тирании Герберт Шарф был офицером генерального штаба вермахта, то есть работал бок о бок с Кейтелем и Йодлем, с теми, кто готовил приказы о поголовном расстреле комиссаров, об уничтожении в лагерях смерти "недочеловеков" – русских, поляков, украинцев, сербов, евреев; когда Гитлер приезжал в генштаб, он приветствовал его воинственным "Зиг хайль!". Поражение бесноватого лишило Шарфа всего, а он – при Гитлере – имел много. Чтобы "избежать неприятностей", в 1945 году Шарф уехал из поверженного третьего рейха в Африку, получив кое-какие контакты от старых знакомцев – итальянских фашистов, часто приезжавших в штаб Кейтеля. Здесь Шарф приобрел новые с в я з и, заработал деньги и осенью 1948 года вернулся в Висбаден, открыв под американским покровительством свой офис. Его свели с Гербертом Шульценом. сыном одного из текстильных магнатов. Шульцен тоже служил Гитлеру, был летчиком Люфтваффе, свирепствовал на Восточном фронте; переучился в конце войны на пилота первых реактивных самолетов, однако рывок Красной Армии лишил Гитлера возможности бросить свои реактивные "Мессершмитт-262" на Лондон.

Вот эти-то два офицера нацистской армии и организовали компанию "Асмара". Сначала они получили заказы от американских оккупационных войск, дислоцировавшихся в районе Висбадена; после этого отладили контакт с министерством обороны ФРГ; Шульцен стал кем-то вроде негласного консультанта НАТО по вопросам, связанным с "химическими проблемами". Шульцен был приглашен на отдых в Израиль, там с ним завязали тесную дружбу люди из секретной службы; "нацистский пилот", как шутливо и дружелюбно они его называли, был еще более внимательно исследован; хозяев не шокировало фашистское прошлое аса – тот не мог не быть антисемитом, сие – необходимая религия третьего рейха.

Шульцен вернулся в ФРГ. Шарф передал ему бразды правления; нацистский летчик стал ключевой фигурой в операции с похищением урана.

Впрочем, с "похищением" ли? Вот в чем вопрос. "Операция" предполагает преодоление к р и т и ч е с к и х трудностей; а вот "маневр" – это форма игры с заранее оговоренными условиями. Мне сдается, что похищение урана на самом деле было никак не операцией, но маневром. Действительно, внимательный читатель не может не заинтересоваться тем, с какой поразительной легкостью было проведено это "похищение". Ни США, ни странам – членам НАТО н е в ы г о д н о открыто передавать уран израильской военщине – приходилось (да и сейчас приходится) оглядываться на арабский мир, как-никак нефть, энергокризис, возможная катастрофа. Разыгрывается комбинация с "Асмарой" – и волки сыты, и овцы целы. Арабские государства не могут никого обвинить в передаче урана агрессору; была проведена операция израильской разведки, с нее и весь спрос.

Так что же, "похищение" или маневр западных разведок, срепетированный и заранее оговоренный?

Может быть, многолетние разбирательства вопроса о пропаже урана дали ответ на этот вопрос? Нет, ибо разбирательство было любительским, отписочным. Даже судебного процесса, хотя бы формального, не было.

Ни один волос не упал с головы Шульцена; процветает Ярисаль, колесит по миру "турецкий подданный", готовит новые сделки; по-прежнему функционируют господа из "Сосьете женераль дю миньор", а ведь в Западной Европе умеют карать тех, кто проводит незаконные сделки, умеют карать сурово. Отчего же в данном случае "меч правосудия" оказался картонным?

Видимо, тщательное изучение этого вопроса прольет новый свет на обстоятельства передачи урана израильской военщине.

А Шульцена я все же нашел: он по-прежнему живет на своей роскошной вилле; его новая фирма называется "Коллоид-химия". Итак, ныне вместо "Асмара-химия" функционирует "Коллоид-химия"; разница не очень-то существенная, видимо, можно ждать интересных "операций" в будущем.

Вот как здесь работают.

...А уж чтоб прижать Штайна, Шрайдера, меня – стоит ли вообще такое брать всерьез? Здесь в таких случаях говорят: "это – не вопрос"...

2

...Сегодня, во второй уже раз, беседовал с доктором Байцем, председателем Наблюдательного совета концерна "Крупп".

Высокий, поджарый мужчина невероятно элегантен (однако эта юношеская элегантность никак не входит в смешливое противоречие с возрастом – большой вкус надобен, чтобы соблюдать здесь искомую пропорцию. Петр Петрович Кончаловский, в Буграх, у себя в мастерской, в просторном теплом срубе, остро вглядываясь в клубнику – натюрморт, поставленный ему женою Ольгой Васильевной. – сказал: "Живопись – это очень просто, это всего-навсего верный цвет на верное место". Всякое искусство – это вкус; живопись не исключение, как, впрочем, и то, что здесь называют "имэдж" – "создание представления о самом себе". Байц владеет этим искусством в полной мере).

Офис его находится неподалеку от Эссена, в огромном фамильном парке Круппов; рядом – дворец, где ныне экспонирован музей.

– Появляющиеся то и дело спекуляции в прессе, чтобы помешать нашему деловому партнерству с Советским Союзом, – сказал мне доктор Байц, фабрикуются в лабораториях Акселя Шпрингера. Шпрингер недавно прислал мне письмо, приглашал вместе пообедать, а предварительно всячески советовал как можно скорее прервать все контакты с Москвою. Я, однако, не внял советам Акселя.

(На столике, стоящем чуть поодаль от рабочего, фотографии доктора Байца с советскими руководителями, с лидерами США, Китая, Индии, Ирана; таким образом, каждый может видеть диапазон бизнеса концерна.)

– Мы работали и впредь будем работать с Москвой, это наш стратегический курс, – повторил Байц; задумался, а потом неожиданно заметил: – Я с тревогой слежу за развитием ситуации в Иране. Знаете почему? Я часто бывал в Тегеране, посещал там университет. Девушки Ирана очень красивы, независимы... Я не думаю, что можно надолго сохранить существующее положение, снова, как и в средневековье, загнав этих прекрасных газелей под паранджу. Невозможно гальванизировать девятнадцатый век. Неужели модель прошлого столь привлекательна? Ведь это противоестественно! Развитие поступательно, это движение вперед, а не назад. Конечно, шах навязал народу невиданные перегрузки. Эти перегрузки действительно были чрезмерны, люди оказались не подготовленными к скоростям.

– Вы думаете, в прежнем Иране думали о подготовке народа к скоростям двадцатого века? – возразил я. – А бралась ли там вообще в расчет категория "народ"? По-моему, в условиях шахского Ирана о народе и не думали.

А потом я поинтересовался отношением доктора Байца к проблеме культурного обмена между нашими странами.

– О, здесь я вижу совершенно еще нетронутое поле деятельности не только для нашего поколения, но и для тех, кто идет следом. Смотрите, каков успех выставки Малевича в Дюссельдорфе! А гастроли Гаврилова! Театр с Бронной, его прочтение Гоголя! Убежден, что каждый здравомыслящий человек обязан помогать процессу нашего взаимоузнавания в сфере искусства.

– Лично вы, доктор Байц, готовы оказать помощь этому процессу?

– Бесспорно. И самую широкую.

Байц – это Байц, один из крупнейших промышленников мира (к поиску он отнесся с доброжелательным интересом, много говорил о в е р о я т и я х).

3

"Дорогой Юлиан!

Пересылаю тебе, как и обещал, документы, "информацию к размышлению", по грабительским акциям частных лиц и нацистских государственных деятелей.

Во-первых, Герман Геринг.

Во Франции он пользовался услугами сотрудника МИДа Э. фон Кюнсберга, генерального директора Поссе и штаба Люфтваффе. Для личной коллекции Геринга были реквизированы коллекции дома Ротшильда в Вене и отправлены в его замок Каринхалле. Работа штаба Зондер-Люфтваффе была скооперирована с "Айнзац-штабом Розенберга" в октябре 1940 года. Кроме того, группа армий "Север" поставляла в распоряжение Геринга художественные ценности из Царского Села. Часть этих ценностей была найдена в Каринхалле в 1945 году.

Из документов явствует, что сейчас необходимы дальнейшие розыски художественных ценностей, присвоенных Герингом.

...Советник МИДа фон Кюнсберг изъял для своего министра Иоахима фон Риббентропа немало ценностей из Царского Села и Петергофа. Где они? Неясно. Следовательно, необходимы дальнейшие розыски, в первую очередь тщательнейший анализ архива МИДа времен фашизма.

От руководителя ведомства по делам "наследия предков" обергруппенфюрера СС доктора В. Иордана рейхсфюрер Гиммлер получил ценнейшую "готскую коллекцию" из Феодосии и Бахчисарая. Часть коллекции была затем спрятана в Вевельсбурге, часть – в Хохенлихене. Хотя о деятельности Иордана имеются документы, необходимо дополнительное расследование, которое может открыть нам неизвестные пути к поиску похищенного.

...У"генерального наместника Польши" Франка было право самостоятельно распоряжаться всеми польскими художественными ценностями, архивами и частными собраниями без вмешательства и контроля со стороны рейхсминистра Розенберга. Награбленные им ценности находились в столице "генерал-губернаторства" Кракове, под надзором доктора Гоблинца, директора "Института по проведению работ на Востоке" (Краков, Аннагассе, 12). Техническое руководство грабительскими действиями Франка осуществлял по его указу доктор Беренц.

По делу Франка собран достаточный материал. Дополнительное расследование можно не вести; большинство похищенных ценностей было выявлено.

...В деле "генеральных комиссаров" Кубе и Коха есть определенные сложности. Отдельные их акции по грабежу ценностей известны, но едва ли судебно доказуемы, ибо почти все документы похищены. Как похищены, где хранятся ныне, неизвестно. Имеются лишь отдельные сообщения и доклад генерал-фельдмаршала фон Клейста. К сожалению, дальнейшие розыски практически невозможны, поскольку изобличительный материал весьма скуден.

...В архивах США имеется обширный материал, который может служить неоспоримым доказательством размеров грабежей. Только для книгохранилища "Высшая школа СС" до апреля 1945 года из оккупированных областей было вывезено более 4,5 миллиона манускриптов и ценных книг. Все они хранились на территории рейха и Австрии. Кроме того, было реквизировано более 1,2 миллиона еврейских и древнееврейских рукописей.

Советские организации располагают списком похищенных художественных ценностей. Этот список полностью совпадает с описями похищенного штабом Розенберга.

У нас есть точные данные о большинстве вывезенных ценностей и о месте их хранения до 15 марта 1945 года. Нецелесообразно дополнительное расследование о периоде, предшествующем этой дате.

Мы знаем, какие ценности уже возвращены и какие еще не удалось найти. Стоит привести краткий список наиболее важных художественных ценностей, похищенных нацистами.

До сих пор не найдено: около 800 тысяч документов "Института общественных наук" Нидерландов; пропали ценные рукописи двенадцатого-семнадцатого веков из архива и библиотеки еврейской общины "Этс Хаим" в Амстердаме; исчезло около 80 тысяч древнейших рукописей из архива и библиотеки ордена иезуитов в Бельгии; похищена библиотека и архив дома Ротшильда в Париже; не обнаружены до сих пор ценные партитуры Бетховена, Глюка, Вебера и других композиторов из Дижона и Парижа.

Ряд бесценных музыкальных инструментов, украденных штабом Розенберга, пока еще находится в Гамбурге и Ганновере.

Это – по Западной Европе.

Теперь о грабеже советских музеев: не найдены Янтарная комната; около 400 тысяч документов из архива Смоленска; архивы Минска, Вильно, Риги, Ковно и многих других; исчезли собрания картин из Киева, Харькова, Минска и других городов.

Найдены, но не возвращены документы: городской архив Таллина; "Рыцарский архив" Латвии; оба архива находятся до сих пор в городе Кобленце.

Велик ущерб, нанесенный нацистами еврейским архивам в Европе. Безвозвратно потеряны 1,2 миллиона экземпляров древних рукописей – духовное наследие 6,5 миллиона погибших евреев. Еще 15 марта 1945 года архивы находились в Гессене, но, после того как в первые дни победы попали в руки к американским союзникам, исчезли...

Думаю, такого рода классификация поможет нам в работе по "эвээмовскому" графику поиска. До встречи

твой Георг Штайн".

...Один из главных грабителей – фон Кюнсберг таинственно исчез после войны, словно в воду канул. Сейчас ему было бы семьдесят пять лет. Где он? В Парагвае? В Чили? В ЮАР? Скрывается под чужой фамилией?

Обергруппенфюрер СС доктор Иордан, "работавший" на Гиммлера, также исчез. Однако Георг Штайн прав – в этом направлении есть где "копать".

Доктор Гоблинц, "главнограбитель" гауляйтера Франка, мне был ранее совершенно неизвестен. Значит, надо связываться с польскими товарищами. А кто такой "доктор Баренц"? Тоже обитал в Кракове, по Аннагассе, 12. "Переулок Анны" – по-польски. Где он? Что там было? Что есть сейчас?

Я ничего ранее не слыхал о докладе генерал-фельдмаршала Клейста по поводу награбленных ценностей для палачей Украины и Белоруссии Коха и Кубе.

А вопрос о музыкальных инструментах, похищенных Розенбергом в Западной Европе?! До сих пор хранятся в Гамбурге и Ганновере. А в Гамбурге, кстати, до конца шестидесятых годов жили грабители, работавшие на Розенберга, подвизаясь в качестве "научных" директоров вполне коммерческих картинных галерей.

...Работы много. Каждый документ заставляет начинать поиск все новых и новых людей.

Конечно, одному Штайну это не под силу – нужна помощь, настоящая помощь.

А доктору Паулю Колеру западные "хранители тайн" вряд ли дадут возможность по-настоящему засесть за работу...

Как строить работу дальше?

Пути поиска неисповедимы – иногда один штрих высвечивает громадный "пласт проблемы".

Действительно, беседа с человеком-глыбой в кабачке ночного Фольприхаузена, упоминание имени профессора доктора Ферлинга и Фогеля, затем беседа в концерне "Кали-Зальц", просмотр странички-отчета профессоров Ферлинга и Фогеля о попытке спасти ценности в шахте "Б" "Виттекинд", затопленные после таинственного взрыва; соотнесение двух этих фактов с обнаружением таких же фамилий во время совещания нацистских партийных бонз, военных и экономистов об организации подземных "депо" для хранения награбленных ценностей – все это, понятно, приводит к весьма серьезным размышлениям. Надо систематизировать поиск. Где этот профессор Фогель? Умер. А его родные? А его архивы? А Ферлинг?

...Пришли новые документы, в высшей мере интересные; план работ на ближайшие недели верстается споро, предстоят интересные исследования.

Стоит прочитать лишь ряд полученных материалов, чтобы стало ясным, как они важны для поиска.

Рейхсминистр хозяйства

Берлин W. 8, 17 сентября 1943

ОВН. 1687/43

Господину рейхсминистру вооружения и военной промышленности – министерство вооружения, – от с. капитана с. фон Генрици

Срочно!

Секретно!

Довожу до Вашего сведения, что на территории рейха есть большое количество естественных, но пока не оборудованных пещер, которые следует учитывать при размещении предприятий. Я упомянул об этом в разговоре с Вашим ассистентом Шульц-Хеннингом. Ведомство по разведке полезных ископаемых, Берлин W. 8 Беренштрассе, 29-А, должно составить краткий перечень всех пещер.

По поручению подписал

Габель

Кто такой капитан с. фон Генрици?

Это имя неизвестно мне; Штайну – тоже. Кто такой Шульц-Хеннинг? Ассистент рейхсминистра Шпеера, видимо? Звонил дважды в Гейдельберг, пытался найти Шпеера. ответ однозначен: "В горах, работает".

А кто такой Габель? По чьему "поручению" он подписал письмо? Вот сколько вопросов, которые возникают от прочтения одной лишь странички...

Перейдем ко второму документу:

Рейхсминистр оккупированных восточных областей

Берлин W. 35/30.12.43 Раухштрассе 17/18

№4242/43. R. Std.

Уполномоченный по делам ведомства "Древней и Новой истории" профессор доктор X. Райнерт

Рейхсминистру А. Розенбергу

Берлин W. 35 Маргаретенштрассе, 17.

Относительно: "Института Древней и Новой истории" в Киеве.

Господин рейхсминистр!

В докладе господина рейхскомиссара Украины Коха от 7.12.1943 написано следующее: "Институт Древней и Новой истории" в Киеве, с отделениями в Каменец-Подольском и Кракове, должен быть переведен в Кенигсберг.

Руководство остается за профессором Штампфусом".

Это решение господина рейхскомиссара Коха неправильно, поскольку оно мешает осуществлению научных и политических задач, над которыми работает институт после эвакуации из Украины многочисленных музейных ценностей периода германской и индогерманской древней истории.

Мое предложение таково: для собранных нами неповторимых ценных киевских экспонатов германской и индогерманской истории в "новых восточных областях" следует создать новые хранилища внутри рейха, например в Южной и Средней Германии: там есть возможность заниматься восстановлением и реставрацией фонда и продолжать научную работу...

Я заинтересован в скорейшем решении вопроса, так как должен отдать соответствующие распоряжения относительно дальнейшей эвакуации музейных ценностей.

Хайль Гитлер!

Профессор доктор Райнерт.

Т 454 R 5 BL 7266/7267.

Профессор Штампфус "мелькал" в сообщениях об "искусствоведах" в послевоенные годы, однако все мои попытки обнаружить его оказались безрезультатными, хотя он возникал то в Мюнхене, то во Франкфурте-на-Майне, то в Гамбурге.

Профессор Райнерт тоже в "розыске". О нем у меня, однако, очень ограниченные сведения.

И совершенно еще не тронут вопрос об архивах "Института Древней и Новой истории". А без этого трудно продолжать поиск украденных украинских культурных и научных ценностей.

Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга на оккупированных районах

Рига, 28.3.44

При быстром отводе наших войск от Ленинграда в 1944 году в распоряжении "группы Восток" оказалось слишком мало времени. Мы можем упустить возможность увезти все культурные ценности, находящиеся в Нарве. На этом основании был отдан приказ о немедленном начале работ по эвакуации. Выполнением приказа руковожу я, нижеподписавшийся доктор Шпеер. Привлечены к работе СС штурмфюрер Цвибель и два немецких сотрудника.

Для эвакуации ценностей, в том числе документов городского управления, фельдкомендант Нарвы майор Фюрстенберг предоставил в наше распоряжение грузовики. Но эстонская городская управа, видимо, использовала транспорт в своих частных интересах...

Машины отправились в Ревель утром 8 февраля 1944 года. В этот день нами были загружены и отправлены в тыл все экспонаты музея Петра Великого, упакованные в ящики, кроме громоздких предметов и мебели. Была также эвакуирована библиотека музея и коллекция медалей и монет.

Городской архив Нарвы вывезен почти в полном объеме. Из ратуши, в которой размещалась городская управа, были взяты только документы из бюро актов гражданского состояния и перечни семейных хроник, которые безусловно представляют определенную ценность.

Второй этап работы начался 11 февраля 1944 года. Были вывезены все документы, находящиеся в ратуше; архив земельного ведомства; судебные документы; художественные ценности из православного собора (старинная утварь, одежда, картины на библейские темы, иконы).

Доктор Шпеер "Восток" (Рига)

Т 454/R.5.BL. 2374-2378.

Кто такой Шпеер? Явно не рейхсминистр, а чистый налетчик, руководивший грабежом Нарвы. Ему ассистировали СС – штурмбанфюрер Цвибель и майор Фюрстенберг. Где они? Если читатель внимательно проанализирует документ, то ему станет понятной необходимость и еще одного направления поиска: где те отщепенцы, предатели эстонского народа, помогавшие эсэсовским налетчикам грабить в своих частных интересах?! Я убежден, что ни один из этих нацистских прихвостней, бежавших с нацистами, не был привлечен западными странами к ответственности за грабеж, а ведь воровство карают тут весьма строго. Что же в данном случае молчит Фемида?

И отчего бесценный архив Нарвы, похищенный в феврале 1944 года Шпеером и Цвибелем, до сих пор лежит в хранилищах западногерманского города Кобленц?

4

В ряде газет промелькнуло короткое сообщение: умер ас шпионажа генерал Гелен. Не откликнуться, даже с точки зрения протокола, было нельзя, ибо Гелен в течение десятилетий возглавлял наиболее агрессивную службу в разведке ФРГ, расквартированную в Пуллахе, что под Мюнхеном.

Однако газета "Дойче националь-цайтунг" не ограничилась коротким некрологом, а поместила огромный материал под заголовком: "У него был ум профессора, сердце солдата, чутье волка". Слова эти придуманы не в редакции, а произнесены коллегой Гелена, бывшим директором ЦРУ Даллесом.

При каких условиях перекрестились пути двух супершпионов? Когда Даллес работал в Швейцарии и налаживал свою разведслужбу в Западной Европе? Или, быть может, он еще раньше пытался вступить с Геленом в контакт, чтобы обратить его в противника фюрера? Ведь тогда "профессор-волк" руководил нацистским шпионажем против Советского Союза, – ценное было бы приобретение для ястребов.

Нет, все было не так.

Старые нацисты перечисляют на страницах своей газеты заслуги умершего единомышленника: "Гелен поддержат Власова и помог ему создать "организацию по освобождению восточных народов от большевизма". Если бы начинания Гелена получили большую поддержку, то победа над русскими была бы одержана наверняка".

Дружба Гелена с Даллесом состоялась в те дни, когда советские и американские солдаты встретились на Эльбе, освободив Германию от ужаса фашизма. Именно тогда Даллес подружился с гитлеровским генералом, обсудил с ним задачи на будущее, обменялся крепким рукопожатием и отправил Гелена вместе с его штабом и архивом за океан. Что же было в архивах Гелена? Ясное дело, разведывательные данные об СССР – боевом союзнике США, с которым тогда еще действовало соглашение о взаимной помощи. Гелен предложил Даллесу реестр изменников, готовых поменять хозяев: раньше служили нацистам, в июне сорок пятого изъявили готовность работать на американскую разведку, – деньги не пахнут.

"Секретные материалы Гелена, – продолжает газета, – сыграли большую роль в том, чтобы американцы смогли вовремя переоценить ценности. Опьяневшие от успехов победители поняли наконец всю правду. Более семидесяти процентов сведений о Советском Союзе, находящихся в разведке США, исходили от Гелена".

...Старые нацисты оказывают медвежью услугу Белому дому. Еще бы! Оказывается, человеком, который еще до Фултона, до речи Черчилля, летом сорок пятого года начал отсчет времени "холодной войне", был большой друг ЦРУ, нацистский генерал Гелен, исповедовавший расистскую теорию Гитлера и сражавшийся за нее до последнего дня.

"Гелен был патриотом, – заключает газета, – он отдал свою жизнь служению отечеству. (Какому? Третьему рейху? Или же имеется в виду его послевоенная работа в Пуллахе? – Ю. С.) Когда Гелен услышал, как руководитель социал-демократической фракции в бундестаге Веннер заявил, что, мол, видите ли, Красная Армия не имеет агрессивных целей, генерал вновь насторожился. Его выступления против "новой восточной политики" (читай, против реальной политики Бонна. – Ю. С.) вызвали кампанию травли. Мы встали на защиту патриота. Гелен откликнулся на эту кампанию, написав нашему главному редактору, доктору Фрею: "Вы же знаете, я не могу открыто высказывать свои партийно-политические взгляды, поскольку в прошлом я служил большому, единому делу..."

"Большим, единым делом" Гелена был нацизм, то есть антикоммунизм.

Он считан, что "кампания против него" быстро не кончится. Что ж, он считал правильно. Те люди в ФРГ, которые помнят нацизм, а также и те. кто страшится его повторения, отнеслись к факту появления такого рода панегирика в адрес фашистского генерала во вполне легальной мюнхенской газете с гневом и отвращением.

5

"Пересечение путей" наших культурных ценностей, похищенных нацистами, с аппетитами английских и американских "меценатов" пока еще точно не доказано. Однако мне удалось узнать кое-что об "аналоге", то есть о том событии, которое позволяет увидеть тенденцию и представить иные возможности, в иных, так сказать, аспектах.

...Итак, декабрь сорок четвертого. Англо-американские союзники терпели поражение в Арденнах и были вынуждены обратиться к Москве с просьбой о помощи. Советский Союз помог, началось наступление Красной Армии, битва за Краков, удар на Одерский плацдарм, – союзники были спасены от краха.

Но именно в это же время американский генерал Соммэрвал начал вплотную заниматься будущим тех, кто определял при Гитлере военную промышленность рейха. Он обсудил этот вопрос со своим коллегой из Пентагона генералом Стронгом, и проблема "особо секретная, сверхважная" была запущена в работу. И всего через девять дней после подписания безоговорочной капитуляции в Карлсхорсте полковник ВВС США Путт запросил санкцию Пентагона на переброску через Атлантику военными самолетами нескольких немецких ученых, занятых у нацистов проблемой ракетной техники.

А еще через неделю, 23 мая 1945 года, американский военный Роберт Стаур прибыл в Париж. Там он сказал своим самым близким друзьям:

– Я намерен организовать секретный бизнес по массовому выкачиванию мозгов из Германии. Эту идею я намерен продать за самую высокую цену. Отныне Германия должна стать пустыней, с точки зрения интеллектуального богатства этой нации!

К операции Стаура примкнул полковник США Тофтой, и уже на следующий день после прибытия Стаура из американской зоны оккупации Германии в Париж Тофтой открыл сверхсекретную конференцию; его партнерами были высшие начальники Пентагона; переговоры шли по секретному кабелю – "Париж – Вашингтон".

– Мы должны вывезти из Германии триста самых талантливых ученых, и мы вывезем их, – повторял Тофтой, – мы не вправе отказываться от этого, в конечном счете, победитель имеет право на трофеи.

В Пентагоне колебались: такого рода похищение было слишком очевидным нарушением всех международных норм; слишком уж явно Тофтой бросал вызов советскому союзнику, – действительно, против кого работать гитлеровским ученым за океаном, как не против русских?!

Однако реальная возможность вывоза лучших мозгов Германии была сталь заманчивой, что военные бюрократы нашли оправдание: "Похищение немецких ученых необходимо лишь для того, чтобы совместно с Россией разгромить Японию".

А те из военных, которые понимали толк в политике, вписали в б у м а г у и такой пункт: "К сотрудничеству не могут быть привлечены гитлеровские военные преступники".

Однако "прагматики" не согласились с такого рода определенностью и настояли на хитром примечании, суть которого сводилась к тому, что фашистские награды и знаки внимания, оказанные нацистской партией "творцам вооружений для вермахта и СС", не могут быть поставлены в вину ученым: "Ведь они лишь честно выполняли свой долг перед армией".