Текст книги "Бенни и омар"

Автор книги: Йон Колфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Здор?во, Уолли! Эт я, Омар!

Уолли! Это имя воскресило в памяти множество путаных воспоминаний. Огромный парень с умом новорожденного отшвырнул Бенни, как крысу в пакете.

– Омар! – взревел он. – Омар, Омар! – и понёс Омара прочь меж двух рядов детских кроватей.

Было смешно наблюдать за этими двумя. Они были похожи на какое-то странное животное с парой запасных ног, торчащих откуда-то из живота.

Бенни проследовал по проходу за этим сумбурным клубком из тел. Место, где они оказались, едва заметно пованивало. Так пахнет смесь запахов младенца и старого платяного шкафа. На кроватях по обеим сторонам угадывались очертания людей. Детей, если судить по их размерам. Большинство из них производило разнообразные звуки, свидетельствующие о глубоком сне, но некоторые следили за ними своими темными глазами. Бенни ощутил, что ему становится действительно страшно. Обычно грешник тоже сначала не может осознать, что он уже в аду. Если он умрёт здесь, никто никогда его не найдет.

– Омар, – позвал он и услышал в своём голосе просительные нотки. Он говорил прямо как Джорджи! Ещё одна кровать – и он их нагонит. При условии, что это вообще хорошая идея. По сути это то же, что гнаться за ураганом, который унёс твой дом.

Глаза Бенни выхватывали из сероватого сумрака разные детали. И то, что он видел, страшило его всё больше и больше. В стены были вмонтированы железные кольца, через которые были протянуты цепи. Из-под кроватей выглядывали жестяные ночные горшки. По бетонному полу носились туда-сюда огромные насекомые, частая дробь их жутких лапок вонзалась в мозг Бенни, как нож для колки льда.

Наконец он нагнал дуэт ^{Литтла и Ларджа} (112). Они сидели на краю последней кровати. Выражение лица Омара пугало. Его глаза были расширены, взгляд – диким.

– Кахина, – прошептал он.

На кровати спала девочка. Бенни бочком, на ципочках прокрался мимо Уолли, чтобы взглянуть поближе. Так значит это и была та самая знаменитая сестра. Она оказалась совсем крохой. Восьми, может, девяти лет, с вьющимися чёрными волосами, которые, должно быть, доходили ей до середины спины, когда она стояла. Её тонкие пальчики стискивали вязаного верблюда. Когда призрачное очарование картины «спящее в лунном свете дитя» потухло, Бенни начал замечать детали. Кахина выглядела полуголодной. Из-под оливковой кожи её щёк выпирали скулы. И она явно была чем-то больна – кожа вокруг рта была покрыта подсохшими волдырями и трещинами. Сама кровать была древняя и насквозь проржавевшая. Наверное, её оставили ещё немецкие войска во время своего отступления. Скорее всего, она предназначалась для военнопленных или кого-то в этом роде, потому что Кахина была пристёгнута к кровати двумя толстыми кожаными ремнями.

Омар всхлипул, его костлявая грудь начала вздрагивать. Уолли ласково, как только мог, погладил его по голове. С его рукой столь огромного размера это было всё равно, что пытаться позвонить в дверной звонок при помощи груши для сноса зданий. Девочка открыла глаза, но казалось, полностью так и не проснулась. Ей явно что-то давали. Хотя Омара она узнала. Узнала тотчас же. Она погладила его руку, на ёе лице отразилась полная боли улыбка. Омар с силой втянул носом и утёрся рукавом, одновременно пытаясь придать своему лицу бодрый вид.

– ^{Assalama ukht. Sh’nawalek} (113)?

Кахина слабо кивнула, прижав одну руку к груди. Омар снова не смог сдержаться. Она была совсем не в порядке. Кахина протянула своего самодельного верблюда. Её брат взял игрушку и ласково погладил.

Бенни стало интересно, возымел бы на него такой же эффект вид Джорджа в столь же плачевном состоянии. Он попытался представить себе Подлизу лежащим на кровати, но подобная картина не укладывалась у него в голове.

– Привет ещё раз, ирландец, – произнёс голос у него за спиной. Бенни развернулся так резко, как это сделали бы вы, если бы тайком проникли в иностранный лагерь с тюремным режимом и вдруг услышали за спиной родной язык.

– Не мог не сунуть свой нос, да? – произнёс голос. В темноте сверкнул золотой зуб.

– Как делишки, мистер Асаад?

– Привет…

– Бенни.

– Бенни. Давай-ка выйдем наружу и дадим Омару возможность пообщаться со своей сестрой.

Бенни сглотнул.

– Вы же не собираетесь меня прикончить или что-то ещё в том же духе, правда?

Самир рассмеялся.

– Я ещё не решил. Но вполне могу, парниша. По закону у меня есть на это право. Как ни крути, ты вломился сюда.

– Да… но я… видите ли…

– Что?

– Ну, понимаете…

– А, ты имеешь в виду, что ты белокожий?– Думаю, да.

Самир опять рассмеялся, но создавалось впечатление, что этот смех был вымученным.

– Послушай меня, парень. Среднестатистический тунисец с большим удовольствием прикончит белого пацана, чем кого-то из своих.

– Наверное. Послушайте, я просто хотел бы извиниться за все неприятности, которые моя раса когда-либо причинила. Типа, влажные тропические леса и всё такое.

– Что ж, учитывая твои извинения, я думаю, что могу позволить тебе жить.

– Спасибо, приятель.

– Всегда пожалуйста. А теперь выйдем и дадим этим двоим несколько минут.

Они сидели на плоской вершине стены, которая огораживала загон с несколькими козами. Самир Асаад закурил свою едкую сигарету.

– Вы все поголовно курите, – прокомментировал Бенни.

Тунисец кивнул.

– Они довольно дешёвые. Опиум для народа.

– В смысле?

– Они дарят нам радость предвкушения.

– Своей следующей сигареты?

– Это лучше, чем ничего. Как бы то ни было, тебе лучше помолчать. Я ещё не решил, что с тобой делать.

Самир сосредоточил своё внимание на сигарете. Через минуту он смахнул тлеющий кончик и спрятал остаток сигареты за ухо.

– Ну? – произнёс он.

– Что «ну»? – повторил Бенни, уклоняясь от ответа.

– Хорош мне мозги пудрить. Ты что здесь делаешь?

– Я тут с… тем, другим мальчиком.

– Омаром, можешь назвать его имя. Я всё про него знаю.

– Ага… Я тут с Омаром.

– Что богатенький бледнолицый парень делает в компании тунисского сироты?

– Я не богатенький! – возразил Бенни.

– По сравнению с кем?

Бенни вспомнил то, что ему довелось увидеть всего несколько минут назад, и ничего не ответил.

– И как же вы двое повстречались?

– Мы не замужем друг за другом, знаете ли! – внутри Бенни всё ещё тлел огонёк сарказма.

– Ну-ну, продолжай в том же духе, – сказал Самир, хлопая себя по карманам. – Где-то тут был мой нож.

– Омар живёт в хижине рядом с посёлком Мархаба.

– Walahi! Так вот где он обитает!

– Ну и мы слоняемся по округе вот уже пару месяцев.

– А как вы общаетесь?

– Он часто смотрит телевизор. Этим и обходимся.

– Стало быть, малыш Бенни, твои родители в курсе, что ты шляешься по окрестностям Сфакса?

Бенни отбросил чёлку.

– Ясное дело, в курсе.

– Ну, конечно, – хмыкнул директор. – Быть может, мне следует просто позвонить на завод ЕвроГаза. И сообщить им, что я поймал мелкого ирландского щенка, который вломился в мой реабилитационный центр.

– Вы нас ждали, не так ли? – Бенни решил, что пора сменить тему.

– Я предполагал, что Омар может оказаться где-то поблизости… и не думай, что я не понимаю, что ты пытаешься проделать. Сегодня День Рождения Кахины. Ей исполнилось девять. Дни Рождения для нас, мусульман, не являются таким уж большим делом, но в случае Омара…

– А что за история с Омаром?

– Ты не знаешь?

– Совсем чуть-чуть.

Самир извлёк из-за уха окурок и зажал его в уголке рта.

– Это очень печальная история, – произнёс он, делая глубокую затяжку. – Бен Али были Бедуинами.

– Кто?

– Бен Али. Семья Омара. Та же фамилия, что и у нашего выдающегося ^{президента} (114).

– Ясно. Продолжайте.

– Спасибо. Бедуины – что-то вроде ваших цыган.

– Странствующий клан.

– Именно. Это вымирающая социальная прослойка. Поэтому мать Омара убедила отца осесть. Они погрузились в старенький пикап и отправились в Сфакс. В кузов машины было загружено всё, чем они владели. Овца, индейки, а ещё Омар. Ему не хватило места в кабине.

Асаад сделал паузу, сдувая искры с кончика сигареты.

– Это был их последний выезд из кочевья. Было довольно поздно. Думаю, все тогда были уставшие. Как бы там ни было, отец Омара поехал через железнодорожные пути, ведущие в Гейбс. Не знаю, был ли неисправен светофор или же отец Омара просто не посмотрел…

Бенни присвистнул.

– Родители умерли на месте. Но из-под тела матери извлекли Кахину. Она была жива. С тех пор она не произнесла ни слова. Это было три года назад.

– А Омар?

– Его нашли в ста метрах, на нём была лишь пара царапин. Al-hamdu li’llah. Это было чудо.

– Боже правый!

– Так что, их отправили ко мне в центр. У Кахины обнаружили синдром хронической тревожности. Это – всё, что мы могли сделать, чтобы не дать ей и дальше себя ранить.

– Пристяжные ремни?

– Да. У меня нет достаточно людей, чтобы заботиться о ней двадцать четыре часа в сутки. Поначалу мы пробовали её не привязывать. Но она впадала в буйство. По правде говоря, она на этой кровати уже так долго, что я даже не знаю, сможет ли она опять ходить.

– Вы даёте ей лекарства или что-то ещё?

Самир нахмурился. Должно быть, это была больная тема.

– Она на… лекарственной терапии. У неё психическое расстройство. Она начинает кричать, даже когда просто слышит звук едущих машин. Это ужасно, я знаю. Но наша страна – развивающаяся. На большей части Африки до сих пор лечат психические заболевания у знахарей.

– А что случилось с Омаром?

– Он выглядел здоровым. Его отправили в закрытый сиротский приют.

– Бьюсь об заклад, он не был в восторге от этого.

Самир печально кивнул.

– Уже через неделю он сбежал. Они так и не смогли его поймать. Впрочем, никто особо и не пытался. У нас и так слишком много сирот, которым нужна кровать.

– Понимаю. Мистер О’Бирн у нас в школе всегда говорил, что вокруг и так слишком много людей, которые действительно хотят получить образование, чтобы он ещё беспокоился о таких, как я.

– Что-то вроде того. Так вот, значит, где он был все последние три года! Чем он зарабатывает себе на жизнь?

Бенни покосился на него.

– Вы же сейчас не пытаетесь заставить меня слить информацию, не так ли?

– Нет, – Самир сдавленно рассмеялся. – Если бы я хотел, я бы уже давным-давно изловил Омара. Он заглядывает сюда раз в две недели. Мне достаточно просто знать, что он в порядке.

Бенни обдумал его слова.

– Логично. Что ж, насколько мне известно, он ремонтирует оборудование, мопеды и всё такое и продаёт их.

– Надеюсь, ничего нелегального?– Э… нет, ничего нелегального. Но опять же, я не так много знаю о законах Туниса.

– Проще прикинуться чайником, да? Этому пареньку лучше проявлять осторожность. Ещё пару лет – и всё это вполне может закончиться тюрьмой.

Бенни побледнел.

– А сколько ему?

– Четырнадцать. Ему сейчас четырнадцать.

– Четырнадцать! – Бенни не мог в это поверить. – Значит, это не я взрослый, а он – маловат для своего возраста!

Самир затушил окурок о стену.

– Это Африка, Бенни. У нас тут ни у кого нет такой роскоши, как сбалансированное питание! Ты что, ни разу не смотрел тот цветной телевизор, что вам предоставил ЕвроГаз?

– Простите.

Но Самир уже завёлся.

– Вы, европейцы, все одинаковы. Вы приезжаете сюда и думаете, что перед вами тут будут расстилаться. Вы не выезжаете за пределы своего посёлка Мархаба, а потом всем рассказываете, что жили в Африке. Так знай, это не так! Вы живёте в маленьком стерильном пузыре, где всё специально привнесено из вашего быта!

– Вы правы.

Директор наконец вспомнил, с кем он разговаривает.

– ^Ezzah (115)! И что я вообще с тобой разговариваю? Ты всего лишь молокосос!

– Молокосос?

– Ребёнок.

– Это арабский?

– Нет, шотландский.

– О.

Самир поднялся, стряхивая пыль со своего длинного кожаного пальто.

– Ну, ладно. Вам обоим пора уходить, пока вас не принялась искать половина города.

Они зашли в комнату, на этот раз воспользовавшись дверью. Омар был там, где они его и оставили, поглаживал руку сестры. Глаза Кахины были закрыты, её маленькая грудь мерно поднималась и опускалась.

– Ya, Омар, – позвал Самир. – Marhaba.

Что ж, значит, им тут рады!

– Assalama, ^Sidee (116) Асаад, – ответил Омар, пытаясь собраться с мыслями. Они пожали друг другу руки и обменялись приветственными поцелуями в щёку.

По завершении взаимных расшаркиваний директор отправил их восвояси.

– ^Emshee (117), – сказал он, выталкивая их обоих за дверь. Уолли было тяжело расставаться, посему он стоял, громко всхлипывая.

Омар обнял Уолли, после чего Самир отвлёк внимание этого гигантского медведя леденцами, и оба мальчика бросились к мопеду. Что можно было тут сказать? Тем не менее, Бенни подумал, что должен хотя бы попытаться.

– Кахина. Очень красивая… э… супермодель.

– ^{Spice Girl} (118), – согласился Омар. Он выглядел так, будто вот-вот снова расплачется. – Полиция Майами, отдел нравов. ^{Mush behee} (119). Большая проблема.

Бенни кивнул. Вполне возможно, эти успокоительные, если их принимать какое-то время, разрушают твой мозг.

– ^{Красотка Полли} (120), – продолжил Омар, отряхивая штаны. – Красотка Полли. ^{Шеф Айросайд} (121).

Бенни однажды смотрел Айронсайд. Там рассказывалось про какого-то толстого мужика, который разъезжал в инвалидном кресле. Как Омар думал справляться со всем этим? Он же был всего лишь ребёнком.

Когда они повернули на дорогу и влились в смертоносный поток машин, Бенни почти почувствовал облегчение.

Джессика чувствовала себя унизительно. Спустя две минуты после того, как она доела первое, «^{bric a fruits de mer}» (122), её желудок скрутил болезненный спазм. Сквозь слой тонального крема проступила смертельная бледность. Вообще это было на неё не похоже. Обычно она не позволяла себе уступать таким досадным недомоганиям. Но дальше стало только хуже.

Для начала она попросила у набриолиненного официанта ключ от дамской комнаты. Потом выяснила, что там уже кто-то был. И, к сожалению, совсем не леди.

Джессика решила, что ждать – себе дороже.

– ^Mersi (123), сеньор, – пробормотала она и поспешила назад к столику. Там она сообщила, что им надо идти. Незамедлительно.

Стюарт Тафт гнал машину так быстро, как только посмел. Официально ограничение скорости было 50 километров в час. Стюарт выжал 70, внимательно просматривая обочины на предмет наличия машин ДПС.

– Осталось десять минут, Джессика, – сообщил он через плечо. – Держись.

– Мне очень жаль. Весь вечер – коту по хвост.

Пат обнял её за плечи.

– Не переживай из-за этого, милая. С этим ничего нельзя поделать.

– Я знаю, но мы уже лет сто никуда не выходили.

Из-за подголовника появилось загорелое лицо Эйприл Тафт.

– Не думай об этом, дорогая. В первые несколько месяцев Кара Сфакса настигает всех. Особенно благодаря блюдам из рыбы.

Пат убаюкивал свою жену, пытаясь смягчить дорожную тряску. Как и всегда, трафик был просто сумасшедшим. Нельзя было расслабиться ни на мгновение, иначе у тебя под решёткой радиатора мог оказаться один из мотоциклов.

И как по заказу, с грязной просёлочной дороги прямо перед их капотом вопреки правилам дорожного движения с заносом выскочил мопед. Мощный дизельный двигатель джипа взревел, и Лэнд Ровер поравнялся с маленьким байком. Подрезавший их байк больше походил на газонокосилку, оборудованную сиденьем. Впору было задуматься о дальнейшей продолжительности жизни двух пареньков, оседлавших этот ночной кошмар мирового автопрома.

Взгляд водителя байка был как у лунатика, его щёки раздувал ветер. Он плакал, и слёзы уносились назад встречным потоком ветра. Наверное, это фосфаты в воздухе раздражали слизистую его глаз. Он немного напоминал маленького приятеля Бенни. Такое же худое, жилистое телосложение. По правде говоря, он очень сильно напоминал приятеля Бенни. Пристальный взгляд Пата перекинулся на пассажира. Лицо было скрыто сияющей феской, но он сразу его узнал. Отец узнает своего сына даже в костюме гориллы. Поношенные кроссовки Рибок и Уексфордский джемпер только подтвердили его догадку. Байк исчез также внезапно, как и появился, нырнув в узкий проход между двумя мясными магазинчиками.

– О, Боже! – прохрипел Пат.

Джессика выпрямилась.

– Что? В чём дело?

Пат собрался с мыслями.

– Ничего. Я… э-э… голова болит. Просто резко заболела.

– Не зря ты хотел повременить с той кружкой пива, дружище.

– Да, Стюарт, ты прав, должно быть, болит из-за этого.

– Ты в порядке?

– Я в порядке, честно. Всё хорошо. Просто прострелило и всё.

Джессика невесело рассмеялась.

– Ну что за ночка, – сказала она, откинувшись назад.

А в голове у Пата Шоу клубились мрачные мысли.

– И она ещё не закончилась, – произнёс он, стиснув зубы.

Джордж смотрел Национальный Бархат. Позволить ему выбрать канал – это было не похоже на Бенни. Может быть, его брат с возрастом становится терпимее? Было бы здорово, если бы они в самом деле смогли хоть немного поладить. Маме бы это понравилось. Джордж был готов попробовать. Но Бенни! Ему нравилось спорить. Он никогда не мог просто сказать «Привет» или «Доброе утро». Всегда было «Подлиза – то», «Подлиза – сё». Джордж чувствовал, что это начинает ему надоедать. Бенни был таким… таким… нытиком!

Здесь, в Тунисе, было совсем неплохо. Школа была просто великолепной, можно сказать, с ума сойти какой. Хоть он и не должен использовать словосочетание «с ума сойти». Это же сленг. И всё же, это было так. И мистер Роззи – Боб – был самым лучшим учителем. Он разговаривал с тобой и старался помочь с тем, что у тебя не получалось. Но конечно, ничего из этого не устраивало Бенни. О, нет! Их Светлости не нравилось категорически всё. Мистер Я-Великий-Хёрлер – надутый плакса Бернард Шоу. Вечно стонет: здесь слишком жарко, никто меня не любит, я потерял свой мячик. Нытик, ворчун, дурак!

Джордж только сейчас осознал, как он был бы счастлив, если бы старший брат не задирал его. Предполагается, что старшие братья должны защищать младших от тех, кто над ними издевается. Таков порядок вещей. И что самое странное – однажды Бенни действительно разобрался с несколькими крутыми парнями с их улицы, которые приставали к Джорджу. После этого никто, кроме Бенни, не мог задирать Джорджа.

Национальный Вельвет закончился. Джордж понял, что последние полчаса он даже не смотрел, полностью сосредоточившись на мыслях о своём брате. Может быть, им стоит поговорить? Возможно, они смогут заключить перемирие. Он спустился в комнату Бенни. Джордж приложил ухо к двери, как какой-нибудь шпион из боевика. Ни звука, не считая мерного стрёкота сверчков. Джордж задумался. Действительно ли он так жаждет, чтобы на нём в очередной раз отработали захват типа «замoк» или жуткий приём с выворачиванием плеча? Нет, не хочет. Тем не менее, он постучался.

– Бенни?

Ответа не было. Может, он лег спать?

– Бернард. Ты спишь?

Опять тишина.

– Я захожу, ладно?

Джордж с силой надавил на ручку. Возражений не последовало. Он приоткрыл дверь, всё время стуча по ней костяшками пальцев.

– Бенни. Я тут подумал…

Но Бенни в комнате не было. Пульс Джорджа подскочил, сравнявшись по частоте с трещоткой на спице велосипедного колеса. Следует помнить, что под всей этой артистичностью и стильной причёской скрывался всего лишь маленький мальчик. А что бы подумал девятилетний ребёнок, если бы его брат исчез из своей комнаты? Джордж был обычным мальчишкой, выросшим на «Секретных материалах» и «Тарзане» и совсем недавно приехавшим в Африку. Он бы подумал, что произошло что-то ужасное. К примеру, что в комнату запрыгнул лев и утащил Бенни. Или же это могли быть тунисцы, которых оскорбил Бенни. И теперь его преследовал весь их клан с кривыми ножами наперевес.

Миллион витиеватых и изобилующих кровавыми сценами теорий промелькнули в голове у

Джорджа. Он нерешительно шагнул внутрь. Даже в отсутствие Бенни, табу на проникновение в чужую комнату было очень тяжело преодолеть. Джордж заглянул под кровать и в шкаф. Безуспешно. Наверное, ему надо выглянуть в окно. Бенни может лежать там, на земле, раненный – неуклюже раскинув руки, слишком ослабевший, чтобы даже произнести имя брата. Джордж запрыгнул на кровать и выглянул наружу. Никого, только уличные фонари в форме шаров да гигантские мотыльки.

– Бернард! Бернард? Ты там? – Джордж старался, чтобы голос звучал озабоченно, а не плаксиво, но это оказалось не так-то просто.

– Бенни? Ну же. Это совсем не смешно! Мне страшно!

Может быть, Бенни потерял сознание? Джордж почти что видел это. Его старший брат лежит там, и с кончика его чёлки срывается огромная капля крови. Наверное, ему стоит выбраться наружу и быстренько всё проверить.

Это был хороший план, если не принимать во внимание одну деталь: зрительно-моторная координация у Джорджа была на уровне двухнедельного ребёнка. Его мозг дал команду перебросить ногу через алюминиевую раму. К сожалению, нервный импульс, пока достиг нервных окончаний, успел частью рассеяться. К тому моменту, когда команда «поднять ногу» добралась до ступней Джорджа, при компиляции была потеряна пара дюймов.

Вместо того, чтобы беспрепятственно перешагнуть окно, его ступня налетела на раму. Джорджи вышел в окно, но его ноги остались в комнате. Для Бенни и большинства молодых людей ситуация такого сорта не является проблемой. Быстрый перекат и содранный локоть – как результат. К сожалению, прирождённые качества распределяются в зависимости от набора генов, и Джорджи был актёром, а не атлетом. Поэтому вместо того, чтобы свернуться клубочком, Джордж рухнул как ^{Хитрый Койот Вайл} (124) с обрыва: вперёд подбородком, бесполезно размахивая руками. Эта ночь явно была не ночью Джорджа. Облицовка вокруг коттеджа была всего около восемнадцати дюймов в ширину, и всё же он умудрился приземлиться головой именно на неё.

Бенни произнёс на прощание свое m’asslamas и с разбегу запрыгнул на стену. Иных развлечений в окрестностях не наблюдалось, а Омар был не в настроении общаться. Он не грубил и не огрызался, просто молчал, а его глаза блуждали, не фокусируясь ни на чём конкретном.

Бенни быстро побежал вдоль стены. У шарообразных уличных фонарей кучковались охранники. Впрочем, никаких признаков присутствия Мохаммеда не наблюдалось. Наверное, он ушёл трепать нервы очередному ни в чём не повинному бедолаге.

Бенни прокрался к своему окну. Оно всё ещё было открыто, как он его и оставил. Бенни упёрся руками в раму и запрыгнул в свою комнату, по-кошачьи приземлившись на кровать. Так здорово быть спортсменом, не правда ли? По телевизору кто-то кричал. Больше всего это походило на визг поросёнка. Но не мог же малыш Джорджи смотреть что-то вроде ужастика, правда?

Внезапно в дверном проёме возник Пат Шоу – чёрный силуэт в белом обрамлении.

– Вот ты где, значит! – заорал отец. В его голосе слышались колючие нотки, похожие на зазубрины по краю крышки консервной банки, которые цепляют кожу, если провести по ним большим пальцем.

Я – покойник, подумал Бенни. И он был прав. Па схватил его за шиворот, таща за собой к двери в ванную.

– Ты слышишь это, да?

Визг шёл не из телевизора, а из ванной. Это был Джордж. У Бенни возникло ощущение, будто внутри его живота по кишечнику скачет обезьяна.

– Это плачет твой младший брат, – Бенни ухом чувствовал дыхание Па. – А ты знаешь, почему он плачет? Знаешь?

Бенни не знал.

– Ну, знаешь?

– Нет, пап, я…

– Не пытайся меня одурачить! Твой девятилетний брат заливается там слезами, потому что истекает кровью.

– Я не…

– Заткнись! Он стекает кровью, потому что разбился, выпав из окна, в то время, как ты должен был присматривать за ним. Бедный Джорджи беспокоился, что с тобой могло что-то произойти! Ты можешь в это поверить? Я мог бы ему сказать, что ты этого не достоин. И знаешь ли ты, откуда мне это известно? Знаешь?

Тишина.

– Ну, знаешь?

– А-га.

– Я это знаю, потому что видел тебя шатающимся по городу с твоим маленьким приятелем Омаром!

Из-за двери раздался вскрик. Пальцы Пата Шоу болезненно впились Бенни в плечо.

– Как ты мог так поступить? Как ты мог?

Бенни не знал. Он не мог ни о чём думать. Он был в шоке.

– Оставить его одного! Его могли убить!

– Я просто…

– Заткнись! Закрой свой рот, Бенни! Никаких отговорок! Называешь себя братом? Ты не брат. И не сын. Ты – не часть нашей семьи. Потому что члены семьи думают друг о друге хотя бы иногда.

Ситуация с каждой минутой пугала Бенни всё больше. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо видел отца настолько сердитым. Сам собой возникал вопрос: насколько серьёзно поранился Джорджи?

– Это была ложь. Абсолютно всё – ложь. Этот Омар – никакой не сын охранника.

– Да, но…

– Мне неинтересны твои истории. Я всё знаю. Я позвонил мистеру Кхайсси. У них уже возникали с ним проблемы раньше. Он – маленький вор! И хулиган!

Из глаз Бенни покатились слёзы.

– О, ну, началось. Крокодильи слёзы. Даже не думай реветь, парень. На этот раз тебе не отвертеться.

Бенни не знал, что делать. Что он должен был сказать?

– Па, прости.

Пат Шоу рассмеялся. Безрадостным, полным боли смехом.

– Прости. Прости! Единственное, о чём ты сожалеешь – это о том, что тебя поймали.

– Нет, правда.

– Заткнись, Бенни. Я слишком зол, чтобы с тобой разговаривать.

Там, за дверью, продолжал рыдать Джордж. Бенни ощутил жгучее желание стать незаметным. На минуту у него это получилось. За спиной Бенни тяжело дышал отец, будто только что пробежал круг на беговой дорожке.

В парадную дверь постучали.

– Должно быть, это они, – пробормотал Пат Шоу. Он бегом понёсся к двери, таща своего рыдающего сына за собой. – Сиди здесь, – сказал он, резко усаживая Бенни в кресло. – И чтобы ни единого звука или движения.

Он шагнул к двери, затем вернулся.

– И не думай, что я забуду об этом, – прошептал он. Этот его новый тон был даже страшнее, чем крик. – Я не собираюсь успокаиваться. Я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы оставаться столь же рассерженным. Я заставлю тебя сожалеть об этой ночи ещё очень долго.

Бенни трясло. И как всегда, виной всему оказался Джордж. Этот мелкий не мог даже просто спокойно посидеть на диване. Ему обязательно надо было припереться, куда не просят, и выпасть из окна. Как обычно.

За дверью стоял Талал Кхайсси, администратор посёлка.

– Assalama, – произнёс он. – Я привёл доктора.

Доктора! Что, ради всего святого, Подлиза сотворил с собой?

– Входите, входите, – сказал Пат. – Спасибо, что так быстро пришли.

– Mafi mushkela. Нет проблем, мистер Шоу.

Они вошли в прихожую, вместе с ними в дом залетела пара москитов. Доктор выглядел вполне прилично – костюм-тройка в полоску, очки в тонкой оправе, при полном параде.

– Bonsoir, – поприветствовал он, протягивая руку.

Пат Шоу пожал её.

– Он там. Думаю, потребуется наложить ему пару швов.

Швы! Бенни стало дурно.

Они исчезли в ванной. На секунду сквозь дверной проём просочилась истинная громкость крика Джорджа. Судя по его голосу, ему действительно было очень больно. Впервые в жизни Бенни надеялся, что его брат притворяется.

Бенни решил попробовать помолиться. Господи, начал он. Но «Господи…» что? Всем известно, что молитвы не работают, если ты читаешь их только в чрезвычайных обстоятельствах. Если ты на протяжении многих лет начинал клевать носом ещё на середине «Девы Марии», то шансов получить поддержку Небесной Канцелярии, когда влипнешь в неприятности, не было никаких. Может быть, сработает молитва за кого-нибудь другого? Господи, продолжил он, пожалуйста, помоги Джорджу сидеть спокойно, пока ему будут накладывать швы, или у него останется шрам, похожий на зубья пилы.

Талал Кхайсси осуждающе глянул на Бенни.

– Ты оставил брата одного?

Без комментариев.

– Это из-за Омара? Он – сплошная ходячая неприятность. Ничего хорошего.

Бенни поджал губы. Если бы мог, он бы их ещё и на молнию застегнул.

Кхайсси пригладил назад свои уложенные маслом волосы.

– Мастер Шоу, если он продолжит нарушать границы владений, в его хибару нанесёт визит Мохаммед Гама. А он не столь дипломатичен, как я.

Кхайсси слегка дёрнул уголком рта – никакие малолетние нахалы не смеют перечить тунисским мужчинам.

Допрос был прерван пронзительным вскриком из ванной. Бенни вздрогнул. Это игла проколола кожу. О швах он знал всё. Хёрлинг научил его и этому. Сначала укол анестезии, а потом кожу прошивает игла, напоминающая рыболовный крючок. Ещё один вскрик. Это был стежок номер один. Бенни представил себе, как за иглой сквозь кожу тянется нить. Никакая анестезия не может избавить тебя от этого ощущения. Он считал про себя вскрики. Семь. Один укол и шесть стежков. Кровь, должно быть, из него хлестала будь здоров. Ну, почему ему не сиделось на диване?!

Дверь в ванную отворилась. Джордж теперь уже просто регулярно всхлипывал. Из ванной вышел Пат Шоу и доктор. Оба выглядели усталыми.

– Огромное спасибо, мистер Джалил, – произнёс отец, делая попытки улыбнуться. – Не очень-то хороший способ провести субботнюю ночь.

Кхайсси поднялся.

– Доктор Джалил не знает английского. Я передам ему ваши слова.

Пат кивнул.

– Хорошо. Замечательно. Спасибо, мистер Кхайсси.

– Талал, если можно.

– Хорошо. Спасибо, Талал.

– Всегда пожалуйста. Только…

– Да?

Кхайсси сделал вдох.

– Я хотел бы вас попросить, чтобы ваш сын, мастер Бернард, больше не общался с этим Омаром. Он – вор, друзья у него из плохой компании. Если мы не будем проявлять осторожность, в нашем поселке каждую ночь будут бесчинствовать банды беспризорников. Это не та ситуация, с которой я бы хотел лично столкнуться.

Па бросил на Бенни суровый взгляд.

– Не волнуйтесь, Талал. Пройдёт немало времени, прежде чем у вышеупомянутого Бернарда появится свободное время, чтобы общаться с кем бы то ни было.

Кхайсси перевёл его слова доктору Джалилу. Все трое пожали друг другу руки и тунисцы отбыли. Но это был не тот случай, когда после всего вы отправляетесь на кухню выпить чашечку чая. Сейчас должно было последовать наказание.

Они все вместе сидели на диване: ма, па и Джордж. У Подлизы одна бровь была заклеена объёмистой повязкой. На пластыре, подобно чернильной кляксе, проступило красное пятно. Бенни не мог оторвать от него взгляд. Самое забавное, что сейчас Джордж был в порядке. Ему было совсем не интересно, как будут наказывать его старшего брата. Он просто хотел лечь спать. Но ма и па были не готовы оставить это дело просто так.

– Ну? – сказал отец. – Расскажи своей матери, что тебя заставило предать наше доверие и бросить своего брата.

Бенни почувствовал, будто его горло сузилось до ширины соломинки.

– Я знаю, что я виноват…, – начал он.

– О, вы только послушайте! Он знает, что он виноват. Что ж, тогда всё просто отлично. Если уж ты в курсе, мы все можем отправляться спать и обо всём забыть.

– Боже, ма!

Джессика Шоу вскочила на ноги.

– Как ты смеешь! Ма! Ты знаешь, что я ненавижу, когда ты меня так называешь! Много лет я просила тебя, умоляла тебя. Но ты даже такой малости не мог сделать, да? Нет, не мог. Потому что ты хёрлер, а хёрлеры не обязаны следовать всяким правилам, – Джессика произнесла слово «хёрлер» тоном, каким обычно разговаривают с авторами плохих рецензий или Адольфом Гитлером.