Текст книги "Принцип револьвера. Часть 3 (СИ) "

Автор книги: Йока Тигемюлла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Санни, – спрашиваю, – у тебя есть документы?

– Паспорт, – мне кажется, девушка немного растеряна этим вопросом.

– С собой? – уточняю я.

– Ну да, кто же ходит по улице без документов? – Санни уже не скрывает своего удивления.

"Я хожу!" – едва не срывается с губ.

Вовремя остановив себя, бурчу:

– Отлично!

Значит, нам нужен недорогой, неброский мотель, где не будут задавать лишних вопросов. И опять откуда-то всплывает "не мое" знание, что нужно пройти два квартала вверх по улице и там мы найдем, то, что ищем. Тяну Санни за руку, а другую руку запускаю в сумку. На ощупь надрываю пачку и вытаскиваю несколько купюр. А вот и фонарь подходящий, извлекаю на свет добычу – несколько тысячных бумажек. Должно хватить.

***

"Завтра" наступает быстро. Едва слышно пищат часы на холодильнике – три зеленых нуля на дисплее. Думать о чем-нибудь серьезном нет сил – очень хочется спать. Полусон-полубред после дневной пытки, отдыха не принес. А потом еще этот взрыв... Чтобы отвлечься, стараюсь сосредоточиться на умиротворяющем бормотании Эллинки, сидящей рядом:

– Так... реклама, реклама, реклама... счета, еще счета... каталог, – прихлебывая чай, Элька сортирует вынутую из ящика пачку почты.

– Каролина, тебе письмо! – сестренка протягивает плотный коричневый конверт.

– Мне? – изумленно вскидываю брови.

– Чего удивляешься? Ну, написал кто-то на старый адрес... – пожимает плечами Эллинка, – а скорее опять реклама какая-нибудь.

Вот, что я за бестолочь? Действительно, чему удивляюсь – эту квартиру мы когда-то снимали на пару с кузиной, правда, я тут редко бываю, кажется. Раз этот адрес назван "старым".

"Интересно, а где тогда "новый"?" – вопрос логичный, но ответа я пока не знаю, а догадки меня не очень обнадеживают.

– Реклама, наверное, – соглашаюсь я, вскрывая конверт.

Даже если это всего лишь реклама, то она заслуживает, чтобы на нее хотя бы посмотрели, все веселее будет. Вскрываю конверт ножиком, предварительно слизнув с лезвия остатки масла, и застываю. Чтобы не раскрыть, как дуре, рот требуется некоторое усилие.

У меня в руках синяя книжечка новенького, вкусно пахнущего типографской краской паспорта. Растеряно раскрываю. Гражданин Республики Нордвиг, Мика Мельников. С фото глядит мой Мика. Или не мой? Снимок на паспорт, это конечно, всего лишь снимок на паспорт, но что-то есть в этом знакомом лице, незнакомого... Взгляд? Улыбка?

"И что это должно означать?" – это единственная четкая мысль в моей бедной голове.

– Таинственный друг-блондин? – раздается над ухом слегка насмешливый голосок кузины.

Когда она успела у меня за спиной оказаться?

– Ничего таинственного, просто... у них почту украсть могут! – чуть запнувшись, выпаливаю я.

И, кажется, излишне торопливо прячу паспорт обратно в конверт.

– Можно подумать, что у нас не могут, бросать заказное письмо в ящик – и это почта? – ворчливо замечает Элька.

– Мир изменился, – чтобы не молчать, изрекаю банальность я.

– И как обычно в худшую сторону, – соглашается Эллинка, а потом добавляет не совсем к месту:

– Не забывай, ты нас обещала поближе познакомить, да?

– С кем? – недопонимаю я.

– С блондином, – хихикает Элька и интересуется:

– Кто первый в ванну?

На этот вопрос неожиданно отвечает Ивикка – писклявый рев доносится из спаленки и кузина уносится успокаивать дочурку. Слушая, как Элька что-то успокаивающе бубнит дочке, решаю очередную задачку. Как опять не показаться лунатичкой, разыскивая собственную пижамку в незнакомой квартирке?

Вода в кранах едва теплая, но даже такой душ расслабляет. Когда я, наконец, касаюсь простынок, расстеленных заботливой Эллинкой, то мгновенно проваливаюсь в сон.

О своем решении спать в костюме прародительниц, мне скоро приходится пожалеть. Почти сразу, как только меня будит возмущенный и хрипловатый со сна голос Эллинки.

– Ты совсем обнаглел? Откуда у тебя ключи? – раздраженно выговаривает она кому-то.

С сонного обалдения, почему-то представляется, что это Мика нашел нас. Вскакиваю с постели как ошпаренная и тут же с писком снова ныряю под простыню – в комнатку входит Артур.

– Привет! – как ни в чем ни бывало здоровается он, будто приходить в гости около пяти утра вполне нормальное дело.

– Тигерин, ты совсем охренел что ли? – сердито ворчит, сонная Элька из кухни, кофеварка недовольно пофыркивает в унисон хозяйке, – никуда я не поеду! Кому нужна твоя бывшая баба?

О чем это они? Я растеряно гляжу на Артура, устало прислонившегося спиной к косяку. В желтоватом свете, падающем из кухни, его профиль кажется почти демоническим.

– Не надо ехать, – успокаивающе говорит он, – надо лететь!

– Прекрати издеваться! – возмущается моя кузина, звонко размешивая кофе.

О! Этот симптом мне знаком, если Элька звенит ложечкой об чашку, энергично размешивая сахар – значит она чертовски зла. Сахар – это верная примета! "Если мне приходится подслащивать жизнь, плюя на фигуру, значит дела дрянь!" – иногда шутила кузина, впрочем, может тут все может быть и иначе.

– Эль, – терпеливо объясняет Арт, – не заводись! Ты же знаешь, я не паникер, но сейчас у нас нет времени – самолет в семь!

– Никуда я не поеду! У меня ребенок, работа, вон у Каролины какие-то проблемы.

– Эллинк, – пищу я, – у меня все нормально, а Артур в чем-то прав.

– Каролин, что каждый раз, когда какой-то придурок будет рвать петарду, мне прикажите убегать? – кажется, Элька начинает заводиться всерьез.

Похоже, что Артур это тоже замечает, резко сменив тон, он говорит тихо и спокойно:

– Эль, я пока не знаю, что происходит! Но сама видишь, тут становится жарко. И с чем бы это связано не было, но я хочу, чтобы моя дочь оказалась в безопасности. Понимаешь?

– Арт, – по-моему тон Артура подействовал на мою сестренку, – но это же дурь, кому мы нужны? Тем более они знают, что мы давно не живем вместе и...

– Предпочитаю перестраховаться в таком вопросе, – твердо сообщает Арт и достает из кармана кожаной куртки, которую он так и не снимает, длинный конверт, – путевка через Венске-Турс, отель семейного типа, все включено, поживете две недели на теплом море, а за это время все разъяснится.

– У меня нет денег! – продолжает отбиваться Элька.

– Путевка оплачена, немного наличных в конверте, моя кредитка тоже там, надеюсь, код не забыла? – Артур непробиваем, ловлю себя на мысли, что немножко любуюсь им: спокойным, уверенным, наверное, это так здорово, когда ощущаешь собственную правоту.

– Арт! – почти кричит Элька.

– Тсссс, – тут же шипит Артур, – дочку разбудишь.

Это сказано таким тоном, что я начинаю думать об ошибке. Похоже Ивикка все-таки дочка Артура... Но... Тогда зачем Элька мне врала?! Мои сомнения рассеивает вредничающая кузина, рыком:

– Это моя дочка, а ты...

– А я ее тоже люблю, – мягко останавливает Эллинку Тигерин, – ладно, я подожду вас внизу – много вещей не бери с собой, только основное. Там докупишь что нужно... Каролин, поможешь им собраться?

Я машинально киваю, как будто он может видеть мой жест в сумерках комнаты.

– У Ивикки насморк... – пробует снова возразить Элька.

– Тем более, заодно и полечитесь на юге, – отрезает Арт.

Когда негромко хлопает входная дверь, я быстро выбираюсь из плена простыней. На ходу прикидывая стоит ли опять идти в душ или я еще достаточно чистая, советую кузине:

– Эльйя, не капризничай! Тебе это не идет!

Спустя полчаса любуюсь дорогой к аэропорту из окна неброского автомобильчика, рядом о чем-то "разговаривает" с дочкой успокоившаяся Эллинка.

***

Номер я беру на двоих, но с одной кроватью. "Полусексодромом" – как сразу же окрестила ее Санни. Удивительно, что мои оправдания, заготовленные пока мы шли до номера, не пригодились. Наверное, Санни поняла мой финт. Действительно, грех было не воспользоваться грязноватыми мыслишками престарелого портье. С неприязнью вспоминаю кривую ухмылочку на сальной физиономии. Как там он нас назвал? "Отдыхающие"? Точно... "Сладкий номерок для отдыхающих?" – так прямо и сказал. Только уж больно скользко все это звучало, а если судить по тому, что щеки у Санни порозовели, значило это тоже нечто небезобидное. Просто мне этот сленг был незнаком. Впрочем, старика я смог простить – сразу, как только был задан игривый вопрос: "Стоуны, фамилия для регистрации подойдет?" Маленькая, но удача – светить паспорт Санни не потребовалось, за это можно извинить нехорошим чудакам некоторые фантазии. Кажется, Санни тоже все поняла. Или она просто не хочет лишних разборок? Во всяком случае, тема общей постели не возникает, собственно, и верно, я так устал, что...

"Эй, ты о чем думаешь?" – одергиваю себя.

А вслух интересуюсь у девушки:

– Почему "полу"?

– Тесновата, – хихикает Санни, – да и окружающая разруха серьезный минус, уж на что наша берлога дыра, но в сравнении с этим бардаком...

Она досадливо машет рукой. В голове звенит сигнал тревоги. Не могу понять, что же тут не так. Снова оглядываю номер. Ремонт тут не делали лет десять, конечно. Мебель старомодная и ветхая, но в целом чистенько, и даже визор есть. Когда Санни уходит в ванную, раскладываю на прикроватной тумбочке нехитрую снедь, купленную все у того же портье: маленькую бутылку бренди и большую шоколадку с орехами. Мне хотелось соответствовать роли "отдыхающего", тем более есть по-прежнему хочется, да и немного снять стресс не помешает. Особенно, Санни... Санни... Санни... Звоночек не умолкает, ладно... Наверное, это нервы.

Разобравшись со снедью, придвигаю к себе сумку. Хочется точнее узнать, чем мы обладаем. Первым делом, конечно, оружие. Извлекаю пистолет из кобуры. Знакомая модель: "А-18С", точно такой же был у Кэпа когда-то. "Ауринко" – у ребят из оружейного концерна Веннски-Айке своеобразный юмор. Обозвать оружие "солнышком"... Ухмыляюсь, как в первый раз, когда услышал эту историю от Кэпа. Выщелкиваю магазин – полон. Все девятнадцать патронов на месте. Кроме того, в сумке обнаруживается еще один магазин. Ого, этот длинный – увеличенной емкости на тридцать один патрон. А ну да – восемнадцатая модель позволяет вести автоматический огонь. Полезная игрушка. Вставляю магазин на место. Рифленая рукоятка удобно ложится в руку. Пистолет выглядит угрожающе и придает уверенности – забавно, он почти в два раза легче моего "Добермана". Пластик, сталь, можно вести огонь даже под водой...

"Ну хватит играться!" – командую себе.

Положив пистолет на столик рядом с бренди, извлекаю из сумки пакет с деньгами. Деньги разложены по двум пачкам: в одной – нордвикские кроны, в другой – марки Лиги. Пересчитываю... Сорок пять тысячных бумажек. Все верно – пять тысячных купюр я вытащил раньше. Марки в банковской упаковке – сто купюр по пятьдесят марок. Сумма достаточно приличная, если только инфляция не затронула и Лигу тоже. Но в любом случае – оружие, деньги... Ощущение, что Мика этого мира основательно собирался. Только куда? Бежать? А почему бы и нет? Так, а что я здесь за бумаги видел, кстати?

Бумаги оказываются глянцевым журналом морской тематики, откладываю пока в сторону – читать особенно некуда, тем более...

"Может, мой дубль его в дорогу приготовил? Чтение от скуки, так сказать", – что-то меня на ехидство тянет, вот что значит устал.

Доходит очередь и до телефона – практичная "мужская" модель без особых наворотов. Удивляет другое, точно такая же модель была у меня там, в Венниски. Выходит, мой дубль выбрал себе точно такую же трубку? Неужели мы настолько похожи с ним? Да нет! Не может быть. Наверное, просто совпадение, тем более модель дешевенькая, массовая, вот и...

Включаю аппарат, загорается надпись "введите пин-код", набираю стандартные "12345" – мимо, потом четыре нуля – аппарат обиженно мигает и повторяет вопрос. Черт, значит дубль его все-таки запаролил.

"Если это вообще его сумка и телефон",– напоминаю себе.

Третья попытка, она же последняя, потом аппарат заблокируется и все! Не тащить же к декодировщикам?

Смотрю на экранчик и в голову приходит ненормальная идея, но... А чем шут не шутит? Набираю код, которым паролил свой телефон в Венниски. Бинго! Сердце замирает – картинка на мобильнике тоже совпадает с той, что была у меня – белый парусник на синей глади залива.

"Значит все-таки мы похожи Мика-дубль, очень похожи", – грустно думаю я.

Часы на кафедральном соборе показывают без одной минуты полночь. Золоченая стрелка курантов, громко щелкнув, перескакивает на цифру двенадцать. Куранты начинают вызванивать знакомую мелодию... А потом глаза слепит вспышка взрыва! Величественно, как в замедленной визорсъемке, оседает колокольня святого Патрика. Облако темной пыли все еще освещенное прожекторами подсветки здания несется на меня! Собора больше нет, но куранты отчего-то продолжают играть свою мелодию. Дичь! Так не бывает! Но ведь я слышу их звон. Пыль накрывает меня, становится нечем дышать. Кашляю, чувствуя, что воздуха вокруг меня больше нет. Неужели это все?!

Некоторое время лежу, хватая ртом воздух, вокруг отвратительный, розовый полумрак. Где я? Подпрыгивающий на тумбочке телефон, исполняющий заунывную мелодию, заставляют меня осознать, что ночной кошмар сменился странной реальностью. Или это продолжение сна? Потому что я сплю, прижавшись грудью к теплой женской спине и зарывшись лицом в жаркие, пахнущие яблоком волосы. Ничего не понимаю... Какой идиот выбирал мелодию на будильник?! Судорожно тянусь к телефону и нажимаю кнопку, прерывая противный трезвон. Правая рука затекла, стараясь не разбудить девушку, освобождаюсь. Предплечье колет иголками. Солнце пробивается сквозь задернутые бордовые шторы, создавая это противное освещение. Сколько же сейчас времени? Снова нащупываю мобильник – часы показывают восемь с минутами. Странно, что я напрочь не помню, как ставил будильник на телефоне. Да и не стал бы я его на восемь ставить, у нас не так много времени, чтобы дрыхнуь! Хотя может там будильник так и стоял? Пытаюсь вспомнить видел ли вчера на дисплее значок будильника, вроде я изучал вчера список контактов, возможно, заодно и будильник вертел... Не помню! Странно, как засыпал тоже совершенно не помню. И голова дико тяжелая... Пытаюсь повернуться на спину, бока снова касается что-то мягкое и теплое...

"Не что-то, а кто-то..." – вяло поправляю самого себя.

Санни... Кажется, дурацкий телефон ее не разбудил. А руку она мне изрядно отлежала. Надо же! Спали в обнимку, прячась под тонкое гостиничное одеяло.

"Как семейная парочка, прямо..." – мысли тянуться лениво как начинка шоколадных батончиков.

Санни уютно сопит, свернувшись калачиком. Светлые волосы рассыпались по подушке, ладошки по-детски сложены под щекой. Одеяло сползло на пол... Все-таки, какая же она худышка – все ребрышки можно пересчитать. Интересно, почему она спит обнаженной?

"Почему, почему? Может ей нравится?" – тут же отвечаю сам себе.

А я?! Только сейчас до меня доходит, что и сам лежу совершенно голый. При этом я напрочь не помню, как раздевался! Тупо верчу головой по сторонам. И кажется, ответ вот он: пустая бутылка из-под бренди и два грязных стакана на тумбочке. Да что это со мной?! От такой малюсенькой бутылочки провалы в памяти?

"Что же этот гад туда налил?! Смесь чая и стеклоочистителя?" – недобро поминается портье.

Лишь бы я не наболтал чего лишнего... Санни, конечно, неплохая девчонка, но знать некоторые вещи ей совсем не надо бы. А может мы с Санни?.. Вот же черт... Не помню! Осторожно щупаю простыню под собой – вроде бы достаточно сухая. Да и запаха, того специфического амбре нетрезвого секса, не чувствуется.

"Тоже мне знаток! Все уже давно высохнуть могло, а запахи чуять спустя ночь, ты что ищейка? – ехидничаю сам себе.

Снова втягиваю ноздрями воздух... Нет. Определенно нет. А вот запах Санни ощущается: приятный, умиротворяющий, расслабленный – так пахнут только спящие женщины.

Только этого не хватало! Мой организм тут же дает понять, что этот запах ему нравится весьма и весьма, и вообще он очень даже не против. Прямо сейчас!

"Оно надо?" – заполошно вспрыгивает мысль.

"А что такого-то? Раз мы даже спали так вот, значит... Ну что-то это значить должно", – поворачиваюсь на бок, не в силах отказать себе в невинном удовольствии.

Не совсем соображая, что творю – веду рукой по округлому бедру девушки, по бархату нежной кожи... Поглаживаю ягодицы, упруго пружинящие под моей ладонью... Потом вверх, по чуть влажной коже бока, ощущая пальцами тонкие ребрышки... Выше, выше и вот уже в руке аккуратное яблочко груди. Санни, не просыпаясь, едва слышно вздыхает и слегка откидывается на меня, будто открываясь навстречу моим ласкам. Кажется, упрашивать меня уже не надо снова вниз, туда, где нежно и слегка влажно. Пальцем веду по шелковистым волосикам... Дыхание девушки учащается, похоже, ей нравится то, что происходит.

"А тогда почему бы и нет?" – ликует организм.

Ощущая в паху тяжесть разгорающегося желания, плотнее прижимаюсь к Санни. Едва заметное движение и напряженным естеством чувствую мягкую упругость ее ягодиц.

"А Каролина?" – пытается вяло сопротивляться гормональному шторму совесть.

Но мне не сейчас не до этого, пытаюсь помочь "лучшему другу" найти дорогу в "волшебную пещерку"... Еще чуть...

– Мик, – сонно шепчет Санни, – презики в кармашке сумки.

Какие еще презики? Резинки? Тьфу!

"Не будь уродом!" – это уже бубнит совесть.

"Мало ли почему ей нужен презерватив? Может залететь боится, а может и..." – слышится ледяной голос циника внутри меня.

– Хорошо! – с трудом шепчу в ответ.

Ощущая четкое биение пульса внизу живота, торопливо ищу взглядом сумку. Вот они – обе сумки стоят рядышком возле кровати. Удачно еще, что с моей стороны – бегать с членом наперевес не придется.

Ненавижу резинки! Но... Что поделать? Санни права – лучше не рисковать. А то выйдет мне сладкое, а девчонке потом лишние неприятности. О той гадости, что только что подумалось, даже вспоминать не хочется – нельзя думать о людях дряньки. Свесившись с кровати, торопливо мну сумку... Где же этот чертов карман?! А, вот он – запускаю руку в боковой кармашек Санниной сумки и нащупываю пакетики. Что-то падают на ковролин, но два пакетика оказываются в моей ладони – желтый и зеленый.

"Вот и выбери из двух", – хихикает внутренний голос. Торопливо надрываю желтый.

"Под цвет ее футболочки", – занудно констатирует все тот же циник-эстет.

Правда, до цинизма производителей латексного изделия даже ему далеко! На пакетике надпись: "Романтичный" и весело порхающие вокруг нее бабочки. Они правы, что может быть романтичнее презика? Только процесс его натягивания!

"Оттянуть затвор..." – комментирует мои действия циник-юморист.

Пальцы скользят по смазке, варили его в этой дряни что ли? Да что же хрень эти кондомы траханные! Пока натянешь, кончиться можно!

"Или кончить!" – юморист во мне не утихает.

Наконец-то удается "обрядить" себя.

"Розовое к яйцу!", – вспоминается шуточка, только вот со всеми этими веселыми телодвижениями, даже возбуд стал ослабевать.

Впрочем, достаточно взглянуть на раскинувшуюся в постели девушку, чтобы ощущение переполненности вернулось.

Нежно разворачиваю Санни поперек постели, светлые волосы свешиваются с края кровати.

– Мика? – полувопросительно шепчет она и тут же тихонько стонет, когда я вхожу в нее.

Мне тоже хочется застонать – бок немного колет болью в момент, когда я аккуратно, чтобы не раздавить девушку, переношу вес на локоть. Она что-то шепчет, но мне сейчас не до слов. Растворяюсь в ритмичном движении – в такт которому бьется пульс в затылке. Плечи царапают острые ноготки, на поясницу давит "обнявшая" меня нога... А я, закусив губу, продолжаю движение... Вся жизнь это вечное движение. Глаза у Санни закрыты, а губы. припухшие, влажные, такие зовущие... Еще вдох, еще выдох и мир знакомо взрывается звездами.

Прижимаюсь к распростертому подо мной телу, ладонь продолжает мять грудь девушки. А из меня толчками изливается последнее возбуждение. В изнеможении закрываю глаза. И тут же судорожно дергаюсь, выходя из Санни, мне чудится, что латексный чулок слетает с меня. Не хватает еще этого! Придерживаю на себе единственный предмет "одежды". Все-таки я ненавижу презики!

Перепачканную руку вытираю о край простыни. Санни что-то шепчет, а я впиваюсь поцелуем в ее губы, мне сейчас так хорошо, что не хочется открывать глаз.

***

Авто лихо обходит очередную машину, в зеркальце заднего вида наблюдаю остающуюся позади спортивную "Ракету". Мне кажется или действительно я успела заметить изумленное лицо ее водителя?

Мы едем из аэропорта, если, конечно, этот безумный полет по полупустому шоссе можно характеризовать, как езду. Мотор Бешки, "народного автомобиля", ровно гудит, похоже, для того монстра, что упрятан под капотом, эта скорость далеко не предел. Стиль вождения Арта меня слегка нервирует. По дороге в аэропорт он так не гнал. Я даже подумать не могла, что эта машинка не совсем то, чем кажется на первый взгляд. Когда в очередной раз моя нога непроизвольно начинает искать тормоз, я робко интересуюсь:

– Мы куда-то спешим?

Артур отвечает не сразу, весь поглощенный очередным обгоном, на этот раз позади остается такси. Глядя на его сосредоточенное лицо, мне отчего-то становится тоскливо. Необъяснимое, но явно нехорошее предчувствие сжимает грудь.

– Твой приятель назначил встречу на полдень, – равнодушно сообщает он, – если ты пойдешь на это рандеву, тогда тебе еще будет нужно переодеться, вечерний наряд для прогулок днем, это как-то.

– Какой приятель? – не сразу понимаю я, – Мика?

– Он самый, – подтверждает Арт, не отрывая взгляда от дороги, – шустрый колобок.

Смешно, уж с колобком у меня тощий Мика никак не ассоциируется, но от Артуркиного определения неожиданно теплеет на душе. И даже нехорошее предчувствие почти исчезает. Надо же... Колобок... Я улыбаюсь.

– Место где вы познакомились – это где? – спрашивает Арт, – Какое-то кафе, клуб?

– В смысле? – недопонимаю я.

– Колобок, сказал, что будет ждать тебя в месте, где вы познакомились, – терпеливо разъясняет Артур.

Растерянно хлопаю глазами, торопливо стараясь сообразить, что мел ввиду Мика. А где мы познакомились? Госпиталь – там мы и познакомились, но сейчас же это...

– Познакомились или встретились? – уточняю я, когда до меня доходит.

Артур хмыкает:

– Не знал, что это так важно. Да, кажется, он сказал "встретились". Это что-то меняет?

Это меняет много. По коже пробегают мурашки, они всегда холодят спину, когда я вспоминаю тот день. Только Артуру это знать не надо. Так, а смогу ли я вспомнить, где точно? Ройтер-гертен длинная... А ну да, там же рядом были остатки жилой башни, наверное, найти можно...

Паузу за которую я вспоминаю, Арт, наверное, истолковывает иначе. Потому что вздыхает и слегка устало начинает объяснять мне, будто маленькому ребенку то, что я и сама давно понимаю:

– Пойми, Каролина, я не желаю зла ни тебе, ни этому парню. Наоборот, если кому-то и важно до конца разобраться в этой истории, то тоже мне... Каким бы не был проворным этот твой колобок, но Хаген найдет его рано или поздно. Или найдет то, что от него останется. После того, как те на кого он работает, узнают, что его ищет Хаген... – голос Артурки звучит зловеще и уверенно.

Он прав, вспоминаю Хагена, вернее пытаюсь вспомнить и понимаю, что не помню уже ни лица, ни голоса – помню только дурацкую шляпу и ощущение ужаса, которое он сумел внушить.

– Я понимаю, – будто оправдываясь, говорю я, – просто пыталась точнее вспомнить место.

– Вспомнила? – неужели Арт не верит мне и иронизирует.

– Да. Ройтер-гертен, набережная Большого Канала. Ближе к концу.

– Там где Ройтер-гертен заканчивается и начинается Каштановый бульвар? – задает Арт новый вопрос.

– Да, кажется, там... – а память у меня девичья все же, место не могу вспомнить, руины помню, страх, огонь.

– Прямо на набережной? – снова уточняет Артур, а потом сообщает:

– А ладно! Давай съездим, посмотрим как там.

– Зачем? – не сразу понимаю я.

– Точно, – хмыкает Арт, – там же пешеходная зона... Тогда сначала домой, переодеться, потом возьмем пару ребят и поедем глянем место, а пока давай обдумаем наши действия.

– Да я не о том, – отмахиваюсь от этого потока слов, – Артур, что за охоту ты затеваешь? Какие еще ребята? Если ты думаешь, что я...

– Тихо! – прерывает меня.

– Вот разволновалась... Никакой охоты не будет. Я другого опасаюсь.

– Хагена? – вырывается у меня.

– Как бы твой дружок глупостей не натворил, – задумчиво произносит Артурка, и уже тише, как-то доверительно и дружески:

– Каролин, послушай меня...

Молча смотрю на него. Руки крепко сжимают руль, под темными стеклами очков не видно глаз. А если он сейчас обманывает, и Мике готовят ловушку? А если Хагену нужен просто козел отпущения? Если...

– Убеди его встретится со мной, – между тем продолжает Арт, – нам нужно поговорить и обдумать свои действий, иначе... Иначе пострадают все – ты, он, я.

Не знаю, что сказать на это, не знаю, как поступить. Какое-то время мы едем молча... И когда я уже собираюсь хоть как-то убить наполненную гулом двигателя тишину, или хотя бы сформулировать роящиеся в голове обломки вопросов, мы въезжаем на знакомую улочку, Арт лихо, с визгом покрышек, подкатывает к своему особняку. Когда рев двигателя смолкает, все-таки выдавливаю из себя:

– Объясни?

Сама не знаю, каких объяснений требую и что можно объяснить. Но не молчать же нелепой марионеткой, которую дергают за ниточки и она послушно выполняет все прихоти кукольника.

– Я уверен, что он попытается тебя похитить, – Артур говорит таким обыденным спокойным голосом, как будто похищения людей это такое же обычно занятие как, например, рыбная ловля.

– Артур, какие похищения, за кого ты принимаешь Мику? – вырывается у меня.

Но Артур, меня, как будто не слышит и продолжает:

– Скажи ему, что с моей стороны ничего не грозит. Что я верю твоему рассказу, но без меня он обречен. Убеди, что нам нужно действовать вместе, а для начала обсудить несколько вопросов и все. Короче, если он решится, то я буду ждать тебя в машине.

– А если нет? – тихо спрашиваю я.

Артур снял очки и поглядел мне в глаза. Сердце екнуло, в который раз ударило чувство дежавю – такой знакомый взгляд. Холодные глаза, подернутые пеплом усталости, взгляд старика на молодом лице. Как тогда, там...

– Если нет, то возвращайся одна, Каролинка. Я не хочу тебя терять. А одни вы не справитесь, вы не знаете этого мира.

Замершее было сердце, начинает учащено биться. Неужели? Неужели Артура тоже перебросило сюда?! Значит он не погиб там, в окруженной ставке Блюма?! Значит...

– Артурка, – проглотив тугой комок мешающий говорить, шепчу я, – как? Откуда?

Артур расстегивает ворот рубашки, а потом наклоняется ко мне, молча проводит кончиками пальцев по шее. Прикосновение ласковое, приятное. Арт вытягивает цепочку и словно взвешивает на ладони колечко-талисман.

– У меня было такое же.

– Серебряная змейка, кусающая себя за хвост? – спрашиваю робко, торопливо облизав губы, – мой подарок?

– Да, – кивает он, и объясняет, – когда мы с тобой расходились... Я его выбросил в канал. С Королевского моста.

– Поэтому ты и поверил мне? – замечаю в его глазах странное тоскливое выражение.

– Да.

– Артур, а они? – не уточняю, кто эти "они", но он понимает.

– Старшие? – улыбка искривляет губы, – Старшие не сочиняли в детстве волшебных сказок, им проще поверить в зомбирование, в управление сознанием, в любую научно объяснимую муть.

– Но ведь ты же... – нужные слова опять не хотят подбираться.

– А я... – Артур распахивает дверцу и выходит из машины, – я чувствовал, как меняются женщины, которых я любил. И не мог понять почему! Думал дело во мне, а...

Захлопнувшаяся дверца, обрывает его слова. Гляжу как он проходит, чтобы открыть мне дверь и невольно улыбаюсь. Улыбаюсь себе, улыбаюсь тому, что ждала этого. Как быстро оказывается вспоминаются старые привычки, если ты рядом... Со своими?

Артуркина кофеварка снова плюются в крошечную чашку крепким экспрессо. Я машинально размешиваю кофе, хотя в экспрессо не кладут сахар. Сейчас мне не верится, что всего сутки прошли с того времени, как мы вот также сидели здесь. Сегодня... Сегодня все иначе.

– Ты же знаешь, Каролина, – Арт устраивается с такой же невесомой чашкой кофе на другом конце дивана, – картины, произведения искусства, это неплохое вложение капитала.

Я вопросительно гляжу поверх чашечки на Артура.

– Так вот, – продолжает он, – по законам Республики Нордвиг, если ты купив произведение искусства, выставляешь его для публичного просмотра – ты избавляешься о налога на предметы роскоши. А он у нас нехилый!

– То есть, нужно сделать домашнюю галерею или время от времени отдавать для экспонирования в музей? – уточняю я.

Артур утвердительно кивает:

– Считается, что в этом случае ты увеличиваешь количество достопримечательностей и способствуешь притоку туристов. В общем, твои предметы роскоши работают на благо всего народа, – Арт брезгливо поморщился, как будто от упоминании "народа" его затошнило.

– Это вполне логично, – соглашаюсь я.

Действительно была в этом странная логика, местная, извращенная, вывернутая наизнанку, но была.

– Верно. Но для того, чтобы это удовольствие, то есть налоговые льготы получить, твоя картина должна получить статус национального достояния, проще говоря, войти в соответствующий список, утверждаемый комиссией экспертов.

– И контролируешь эту комиссию ты? – догадалась я.

Арт неожиданно улыбнулся:

– Да нет... Ты. Хотя до недавнего времени это был профессор Роддрик. Но после его скоропостижной кончины...

"Еще одна смерть", – известие о смерти профессора не взволновало меня, для меня он был давно мертв, он умер у меня на руках.

– ...ну и ЛеМюлье само собой, – закончил Арт.

– А причем тут ЛеМюлье? – спохватываюсь я.

– Угадай с трех раз, – Артур то ли ухмыляется, то ли тупит.

Мне хочется рыкнуть на него, но я сдерживаюсь и отхлебываю кофе. Если он сам затеял этот разговор, значит, все объяснит.

– Вспомни, в чем главная особенность картин ЛеМюлье? – задает Артур наводящий вопрос.

– Эффект, что ли? – до меня начинает доходить, – Погоди, ты о том, что картину нельзя подделать? Но...

Арт снова улыбается:

– Но сама понимаешь – нет ни одной фотографии или точной репродукции. Никто не знает, как именно выглядит картина. Только описание, да...

– Эффект невозможно повторить, это загадка, тайна, это то, что сводит с ума физиков! – перебиваю я Артура.

Он кивает головой и предлагает:

– А подумай, какой простор это открывает для махинаций как на открытом, так и на черном рынке. Сколько картин из закрытых собраний можно выдать за шедевры. Ну знаешь, периодически всплывающие эти "ранее неизвестные картины и рисунки ЛеМюлье"...

Я киваю головой: