Текст книги "Господь хранит любящих"

Автор книги: Йоханнес Марио Зиммель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

5

Она была похожа на клоуна: смертельно белое лицо, густо намазанные губы, синие тени вокруг глаз. На живого человека она походила мало.

В ее голосе звучал металл:

– С этого момента вы делаете только то, что я скажу, Пауль. Вам понятно?

Я не ответил. В зале было еще несколько человек, но на нас никто не обращал внимания. Служащий кричал из окошечка:

– Кабина три, оплатите, пожалуйста, разговор!

Петра сказала:

– Стенки такие тонкие. Я слышала каждое слово.

– Вы за мной следили…

– Часами, днями напролет, Пауль… – Теперь она улыбнулась, улыбка больше походила на оскал.

– Кабина три! – раздраженно кричал служащий.

– Извините…

– Где вы ходите? С вас еще пятьдесят четыре шиллинга.

– Это моя вина, – сказала Петра. – Это я задержала господина. Извините, пожалуйста.

Я заплатил.

– Идемте, – уцепила меня Петра под руку.

– Куда?

– К вам в отель.

Так, под руку, мы вышли из здания почтамта, прошествовали по снегу через мясной рынок к Ротентурмштрассе. Нас можно было принять за влюбленную парочку.

– Я так и подумала, что вы отвезете Сибиллу в Баварию. Это было самым разумным.

– Не знаю, о чем вы говорите.

– Ах, оставьте! – Сейчас ее голосок звучал ласково, она мурлыкала, как кошка. – У нас мало времени. Хочу, чтобы вы поняли, я полна отчаянной решимости.

– Решимости на что?

– Если вы хоть на мгновение оставите меня, если хоть раз не выполните то, что я велю, я вызову полицию и выдам, где находится Сибилла. Вы понимаете меня, Пауль?

– Нет.

Она вдруг резко отпустила мою руку и развернулась.

– Куда вы?

– В полицию.

– Остановитесь! – Я схватил ее и притянул к себе.

– Уже лучше, – сказала она. – Намного лучше. А теперь отпустите меня, мне больно.

Я отпустил.

– Предложите мне снова вашу руку.

Я предложил.

– А теперь идемте к вам в отель. Я хочу немного выпить и в спокойной обстановке прояснить вам ситуацию, в которую вы попали, – сказала она.

– Я не понимаю ни слова…

– Не начинайте заново, Пауль! Я ведь тоже всего лишь человек.

6

Через полчаса после того, как я покинул отель, я снова сидел в большом уютном холле отеля «Амбассадор». Петра напротив меня. Подошел официант.

– Виски, – заказал я.

– Шотландское?

– Да.

– Два простых?

– Два двойных.

Официант исчез.

– Ну, и чего вы хотите? – спросил я.

– Сначала отдайте мне ваш паспорт.

– Нет.

– Паспорт!

Я дал ей свой паспорт.

– А теперь тот, что для Сибиллы.

– Я…

– Я видела, как старуха вам его принесла. Давайте!

Я подал ей фальшивый паспорт. Она посмотрела его и удовлетворенно кивнула:

– Так, в Бразилию. Это я тоже предполагала.

– Петра! Что я вам сделал?!

– Вы? Вообще ничего. Не о том речь.

– А о чем?

– Это я вам тоже расскажу в свое время.

Ее леопардовая шуба теперь была просто накинута на плечи, под ней – зеленое шерстяное платье. Она курила. Подошел официант с виски:

– Прошу вас!

– Спасибо!

– Льда достаточно?

– Да.

– Если мало, скажите, я принесу еще.

– Господин Франц! – Я закатил глаза. – Льда достаточно!

– Знаете, господин Голланд, лед так быстро тает, поскольку в холле очень тепло. А если виски недостаточно холодное, оно уже не такое вкусное, так ведь, госпожа?

– Вы очень внимательны, господин Франц, – ответила Петра.

Он удалился. Петра налила в виски содовой и выпила. Я тоже выпил. На другом конце холла сидели французы. Они громко болтали и смеялись. Я почувствовал, что меня вот-вот вырвет.

– Сейчас вы еще раз позвоните Сибилле и велите ей приехать в Вену.

– Но это же смешно! Она ни за что не приедет.

– Скажите ей, что самолет вылетает из Вены. Она вам поверит. Она ведь любит вас.

– Именно поэтому я не стану обманывать ее.

– Станете!

Я подумал, что это всего лишь сон. Сейчас я проснусь и… Во сне я увещевал:

– Петра, одумайтесь! Чего вам надо? Мне казалось, вы боитесь Сибиллу.

– Очень боюсь.

– Ну так?

– Мое положение принуждает меня так действовать.

– Какое положение?

– Я отвечу вам, когда Сибилла будет здесь.

Это не было сном. И пробуждения не могло быть.

Я поднялся.

– Куда вы? – Петра не шелохнулась.

– Я довольно вас наслушался.

– Господин Голланд, в ту же минуту, как вы выйдете из холла без меня, я отправлюсь вон в ту телефонную будку.

Я ничего не ответил и молча пошел к выходу. Я считал шаги. На четырнадцатом я остановился в дверях и оглянулся. Петра направлялась в телефонную будку. Я бросился ей наперерез:

– Петра, нет! Пожалуйста, нет! Пожалуйста!

– Не устраивайте сцену! Вам что, нужны зрители?

– Петра, пожалуйста!

Она сказала:

– Сейчас мы возьмем фальшивый паспорт и поедем на почтамт на Западном вокзале. Там мы отправим его заказной экспресс-почтой. Завтра утром он будет в Баварии и Сибилла сможет приехать дневным поездом. – Она говорила спокойно и размеренно. Она уже давно все точно рассчитала.

– Вы уже все рассчитали, да?

– В последнее время мне больше нечем было заниматься, Пауль. – Она снова говорила мне «Пауль». – Перед тем как отослать паспорт, вы позвоните Сибилле и скажете, чтобы она приехала в Вену.

– Я не могу, Петра! Петра, пожалуйста, я не могу! Меня выдаст голос, она обязательно заметит и не приедет!

– Было бы очень жаль, – возразила Петра. Мы вернулись к нашему столику, и она допила свой стакан. – В каждой кабине есть второй наушник. Я буду слушать ваш разговор. И мне останется только решить, идем ли мы отсылать паспорт или я сразу иду в полицию. Так что последите за вашим голосом, Пауль!

– Но, ради Бога, Петра, чего вы от меня требуете?! Я люблю Сибиллу!

– А говорили, что больше не любите.

– Я солгал.

– Именно. А теперь говорите правду.

– Вы, должно быть, сумасшедшая! Ну какой мне смысл заманивать сюда Сибиллу? Здесь она пропадет.

Петра покачала головой:

– Она пропадет только в том случае, если не приедет! Я не сумасшедшая. У меня есть свои соображения. Если вы сделаете то, что мне надо, все будет хорошо. И тогда езжайте себе, ради Бога, в свой Рио и блаженствуйте себе на здоровье.

– Я думал, вами движет ненависть. Что вы ненавидите Сибиллу. Что хотите ее помучить.

– Я не ненавижу Сибиллу. – Петра взяла свою сумочку и перчатки. – Идемте в ваш номер собирать вещи.

– Как это – собирать?

– Вы с Сибиллой поживете у меня. Это единственное место, где полиция, после моих показаний, ее не будет искать. Кроме того, это всего лишь на пару дней.

– Ну, и сколько продлится эта пара дней?

– Я же сказала, все объясню вам, когда Сибилла будет здесь.

Я начал судорожно соображать.

И тут меня осенило:

– Вы не можете подняться ко мне. В этом отеле дамам не дозволяется.

– Отчего же не могу? Я справилась, вы сняли не комнату, а апартаменты. В апартаментах я имею право появиться. – Она взяла меня под руку. – Прошу вас, время идет, мы что, собираемся будить Сибиллу?

7

– Сибилла…

– Пауль? Почему ты звонишь снова? Что-то случилось?

У меня по всему телу потекли струйки пота. Я чувствовал, как пот струится по моему лицу, течет под пиджаком по спине и груди. Кабина была тесной. Петра стояла вплотную ко мне со вторым наушником и вела себя абсолютно тихо. Она даже не шевелилась. Только смотрела на меня.

– Ничего не случилось. С чего ты взяла? – Пот стекал по моей верхней губе прямо в рот. Я изобразил беззаботный смех. – Что ты, наоборот, все идет к лучшему. Я… я только не могу тебе много сказать.

– По телефону. Я понимаю. – Кажется, она успокоилась. Я почувствовал, что плачу.

Петра зажала меня своим телом. Она выглядела задумчивой и невинной.

– Послушай, мы вылетаем из Вены.

– Почему? Я думала из Берлина.

– На берлинские рейсы все билеты распроданы. Час назад мне удалось купить билеты на самолет из Вены. Мы должны лететь им, иначе потеряем много времени.

– Да, конечно. – Голос Сибиллы, который я так любил, звучал покорно. – Но как я смогу приехать…

– Я сейчас вышлю тебе паспорт. Экспресс-почтой. Завтра утром он будет у тебя. Ты сядешь на дневной поезд.

– Если ты так считаешь, Пауль. Я сделаю все, как ты скажешь. Ты лучше знаешь, что нам делать…

– Да, знаю.

– А Петра?

– Что Петра?

– Она же в Вене…

– Мы будем жить за городом. Я уже кое-что нашел. Поверь мне, так будет лучше всего!

Между тем я следил за своим голосом. Как он звучит? Искренне? Или дрожит? А что если только на слух Петры искренне, а в ушах Сибиллы дрожит?!

Сибилла меня лучше знает. Я плохой актер. И мне страшно. Ужасно страшно…

– Сначала я испугалась, когда ты позвонил еще раз.

– Чепуха! Стал бы я тебя звать… – Я закашлялся. – …если бы что-то пошло не так?!

Петра прикрыла ладонью микрофон на моей трубке:

– Скажите, что любите ее. – Она убрала руку.

– Я люблю тебя, – сказал я.

– И я тебя.

– Завтра вечером я буду ждать тебя на вокзале.

– Да, Пауль. Ах, я все равно так рада, что уже завтра буду рядом с тобой!

– Я тоже.

– Пауль, дорогой, еще одна ночь – и мы снова вместе!..

Пот так застилал мне глаза, что пришлось их закрыть. Мое тело было насквозь мокрым, как будто я только что вылез из ванны. Одежда прилипла. Я смотрел на Петру и думал: «Вот, значит, как это бывает, когда кто-то вынужден кого-то убить».

– Я радуюсь завтрашнему вечеру, – сказал я. – Спокойной ночи, мое сокровище.

– Спокойной ночи, Пауль.

Я положил трубку:

– Ну? И как оно?

– Прекрасно, – ответила Петра. – Вы очень талантливы.

– Так вы не идете в полицию?

– Нет. Думаю, Сибилла приедет. Идемте отправлять паспорт.

Она стояла рядом со мной и следила, как я надписываю адрес. Потом забрала у меня конверт, заклеила и сама отнесла к окошечку. Я ждал позади нее, смотрел на ее розовую длинную шею под белыми волосами и в моей голове созревала мысль, а не придушить ли ее до приезда Сибиллы. Это был бы лучший выход. Петра жила одна. Если мне повезет, ее обнаружат только через несколько дней. В ее доме меня никто не видел. Нет, стоп! Мне вспомнилось счастливое семейство. Я подумал: если теперь еще и я сойду с ума, это – конец. Так дело не пойдет. Так, конечно, не годится. Мне нужно время, время на размышление. Кто знает, чего Петра в действительности хочет?! Мне нужно только время – и все. Надо с Петрой помягче, непременно помягче…

Девять шиллингов тридцать! – служащий шлепнул штемпель на конверт с маркой, в котором лежал фальшивый паспорт.

Петра подала десятишиллинговую купюру, он отсчитал семьдесят грошей сдачи. Она педантично сложила мелочь в старый кошелек.

– Письмо будет там завтра утром?

– Точно.

– Совершенно точно?

– Совершенно точно, госпожа. Разве что произойдет крушение поезда.

Я подумал: вот было бы весело, если бы крушение произошло.

– Идемте, Пауль! – Она снова взяла меня под руку, и мы пошли назад, к такси, в котором лежал мой чемодан.

– Теперь, пожалуйста, Зейлерштетте, номер десять, – сказала она шоферу.

Допотопное дребезжащее авто двинулось вниз по Мариахильфер-штрассе к кольцевой дороге.

– А кто живет на Зейлерштетте, номер десять?

Стеклянная перегородка, отделяющая салон от шофера, была закрыта, и он не мог нас слышать. Петра вынула из сумочки мой паспорт, вложила в него лист бумаги и все аккуратно заклеила в конверт. Потом ответила:

– Там находится контора моего адвоката.

– Вашего адвоката?

– Видите ли, Пауль, ответ лежит на поверхности. Вы, а потом и Сибилла попробуете покуситься на мою жизнь. – Она говорила тоном учительницы, растолковывающей тупому ученику теорему Пифагора. – Мне бы не хотелось быть убитой, как господин Тренти. Поэтому я отдам ваш паспорт на сохранение моему адвокату. С этого момента я буду ежедневно заходить к нему в шестнадцать часов. И, если однажды в шестнадцать часов меня не будет, ровно через два часа он вскроет конверт, найдет ваш паспорт и прочтет вложенную в него записку.

– И что в записке?

– Там написано, что это паспорт человека, который меня убил, – ответила Петра Венд и улыбнулась.

8

Снова пошел снег.

Теперь такси проезжало через арку ворот Хофбурга [79]79
  Комплекс сооружений различных архитектурных стилей, создававшийся в XIII–XIX вв. Здесь размещались резиденция и двор династии Габсбургов. Швейцарские ворота, ведущие во двор, – памятник эпохи Ренессанса (1552). (Прим. ред.)


[Закрыть]с его огромными кариатидами, поддерживающими балконы над въездами. На гигантских головах и плечах аллегорических женщин лежал снег. Я сказал:

– Каждый день в шестнадцать часов… Следовательно, если я убью вас в семнадцать, у меня будет двадцать три часа форы, чтобы покинуть страну.

– Без паспорта вы из страны не выедете, господин Голланд. А за двадцать три часа вам не раздобыть фальшивку.

– Все правильно, – ответил я. – Вы действительно все рассчитали, Петра.

– О да, Пауль, да.

Дом номер десять на Зейлерштетте был старой массивной постройкой. Мы позвонили, открыл заспанный портье, и мы с Петрой поднялись на второй этаж. Здесь была зарешеченная дверь, за которой находилась контора адвоката. Под табличкой с его именем была щель для почты. В нее Петра и бросила конверт с моим паспортом. Я услышал, как он упал на пол по ту сторону двери, окончательно и бесповоротно.

– Пошли! – Петра быстро повернула назад, уверенная, решительная. По сырым, тускло освещенным лестничным пролетам с древним лифтом, не функционирующим со времен войны, неслась она впереди меня с видом женщины, только что удачно застраховавшей свою жизнь.

«Время, – думал я, еле поспевая за нею, – время. Теперь мне нужно время. Если у меня будет время, мне обязательно придет в голову какой-нибудь выход. Только не наломать дров!» Я был ошеломлен: неужели я мог настолько ошибиться в человеке?!

Мы поехали на Гринцигералле.

Дорогу заметали густые снежные вихри. Потеплело. Вокруг уличных фонарей светились туманные ореолы.

Когда мы вошли в ее мансарду, Петра спросила:

– Сразу пойдете спать или что-нибудь выпьете?

– Петра, я люблю Сибиллу!

– Естественно, вы ее любите, я в этом никогда не сомневалась.

– Пожалуйста, Петра, пожалуйста, скажите, что вам от нас нужно? Я все выполню!

– Я уже вам объяснила, что сообщу о том, чего я от вас хочу, когда Сибилла будет здесь. – Она пожала плечами. – Не создавайте нам всем лишние трудности. Как насчет виски?

– Я не хочу.

– Ну, так отправляйтесь спать.

– А где я должен спать?

– Со мной, конечно. Кровать достаточно широкая.

– Петра, – спросил я. – Вы меня не боитесь?

– Вася никогда не боялась, Пауль. Думаю, ни одна женщина не испытывает перед вами страха.

Она зевнула и начала через голову стягивать свое зеленое платье.

Я отвернулся.

– Не бойтесь, мне от вас больше ничего не надо. У нас теперь чисто деловые отношения. – Она прошествовала мимо меня в ванную.

Я сел на диван с многочисленными подушками. Тут лежала открытая книга. Я взял ее в руки. Это были стихи Кристиана Моргенштерна [80]80
  Моргенштерн (Morgenstern) Кристиан (1871–1914), немецкий поэт, сатирик, абсурдист. Автор иронических, насыщенных словотворчеством стихов «Песни висельников» (1905). (Прим. ред.)


[Закрыть]. В ванной журчала вода. Я прочел: «Я глуп, ты вовсе недалек, пойдем-ка помирать, дружок!»

Теперь Петра чистила зубы.

Я глуп, ты вовсе недалек, пойдем-ка помирать, дружок!

Петра вернулась в ночной рубашке:

– Ванная свободна.

Она прошла в спальню и сразу легла. Просторная французская кровать. Возле нее на столике стоял телефон. На кровати лежала вторая подушка и еще одно одеяло. Она все предусмотрела, эта добрая Петра.

Я вынул из чемодана пижаму и бритвенный прибор и направился в ванную.

– Не закрывайте дверь! – крикнула она.

– Почему?

– Там есть окно, Пауль.

Ладно, я оставил дверь открытой, разделся, выкупался, сходил в туалет. Петра лежала в постели, курила и наблюдала за мной. Когда я вернулся и лег рядом с ней, она сказала:

– Я тут купила разные иллюстрированные издания. Я подумала, возможно, вы не сможете сразу заснуть.

Она бросила журналы мне на одеяло. Теперь, когда она была умыта, ее лицо без макияжа выглядело моложе. Я ответил:

– Возможно, мне совершенно безразлично, что со мной будет. Возможно, я убью вас, чтобы дать Сибилле шанс.

– Вы этого никогда не сделаете, – возразила Петра. Ее сигарета сгорала в руке, шапка пепла все увеличивалась.

– Это почему же?

– Во-первых, вы для этого слишком трусливы, а во-вторых, вы любите Сибиллу. Вы хотите жить с ней. А если вы меня убьете, этого не будет.

Она взяла журнал и раскрыла его.

– Опять эти бесконечные скандалы вокруг Гогенцоллернов [81]81
  Гогенцоллерны (Hohetnzollern) – династия бранденбургских курфюрстов в 1415–1701, прусских королей в 1701–1918, германских императоров в 1871–1918 гг. (Прим. ред.)


[Закрыть], – пробурчала она, качая головой.

Я встал.

– Ну, что еще?

– Где ваше виски?

– Вот видите, я и об этом позаботилась. Все на кухне.

Я обошел кровать, схватил Петру за волосы, рванул к себе и со всей силой ударил по лицу. От второго удара из носа у нее потекла кровь. Кровь стекала по подбородку и капала ей на грудь.

– Только посмейте еще раз, и все будет кончено!

– Извините, – сказал я.

– Принесите из ванной полотенце и сотрите мне кровь!

Я взял полотенце, намочил его и стер ей с лица кровь.

– Теперь с шеи.

Я выполнил ее требование.

– Теперь с груди. Я выполнил.

9

«This is the American Forces Network! AFN Munich now brings you Music at Midnight…» [82]82
  Говорит радиостанция американских вооруженных сил! Эй-эф-эн из Мюнхена передает музыку для полуночников… (англ.)


[Закрыть]Вступил саксофон. «Glenn Miller and At Last…» [83]83
  Гленн Миллер и его «Наконец» (англ.)


[Закрыть]

Я выпил полбутылки. Я лежал в постели со стаканом в руках. Ведерко со льдом и бутылка содовой стояли на ковре у кровати. Петра не пила. Она читала публикации с продолжениями в иллюстрированных журналах. Из радиоприемника возле телефона звучала музыка.

«At last my love has come along…» [84]84
  «Наконец пришла ко мне любовь…» (англ.)


[Закрыть]

Потом я заснул. Когда я проснулся, было два часа ночи. Свет горел. Петра все еще читала. Я поднялся, она схватилась за телефонную трубку.

– Спокойно, – сказал я. – По ночам я обычно встаю в туалет.

За ночь я просыпался еще несколько раз. И каждый раз – стоило мне открыть глаза – я встречался взглядом с Петрой. Я спросил:

– Вы не устали?

– Нет.

– Вы что-то приняли?

– Первитин, – ответила Петра.

Утром она приготовила завтрак, и мы пили кофе на ее маленькой кухоньке. За ночь погода переменилась, подул сильный фен [85]85
  Теплый сухой ветер. (Прим. пер.)


[Закрыть], и снег начал таять. Небо было затянуто желтыми облаками. До обеда Петра чинила свое белье: пришивала пуговицы, меняла резинки на поясах для чулок. Я сидел у окна напротив и размышлял, как долго может действовать первитин. Должно быть, она приняла изрядно.

Потом мы обедали и после обеда снова вернулись в комнату. В шестнадцать часов мы выехали в город. Петра посетила своего адвоката. Она настаивала на том, чтобы я ее сопровождал. Когда я отказался, она повторила свою старую угрозу о полиции, и я перестал сопротивляться.

Стемнело рано. Улицы были сырые и грязные, снег таял, и машины катили по черным, заполненным водой колдобинам. Поезд, на котором должна была приехать Сибилла, опаздывал. Мы стояли на перроне вокзала, и фен протяжно завывал и раскачивал электрические лампочки.

Этим вечером я молился. Я подумал, что это стыдно и низко с моей стороны – заключить мир с Богом в момент, когда я не знаю, как мне быть дальше. А потом решил: если Он есть, то пусть посчитает своей победой то, что я обращаюсь к нему именно в тот момент, когда не могу обойтись собственным разумом.

Я молил Бога защитить Сибиллу. Я молил: «Сделай так, чтобы она заподозрила неладное. Сделай так, чтобы она не приехала в Вену. Дай ей остаться с фальшивым паспортом в Германии. Если Сибиллы не будет в том поезде, который мы ждем, я поверю в Тебя!» На такой манер я пытался заинтересовать Бога в нашей сделке. «Сделай так, чтобы мы прождали напрасно. Сделай так, чтобы Сибилла не приехала в Вену, Боже, и тогда я поверю, что Ты есть и что Ты услышал меня!» В этот вечер, вопреки всем своим инстинктам, я был полон решимости уверовать, что Бог присутствует в каждом акте мышления.

«Внимание! Арльбергэкспресс из Цюриха через Зальцбург и Линц прибывает на третий путь».

Я увидел огни дизель-локомотива. Они появились далеко за централизационным постом, между сигнальными огнями, и медленно приближались.

«Господи, если Ты мне сейчас поможешь…»

Огни все приближались. Навстречу ему покатились тележки носильщиков. И вот поезд дальнего следования въехал под своды перрона и остановился.

– Стойте здесь! – приказала Петра и скрылась за колонной. Пошли первые пассажиры. Обнимались друзья. Какой-то ребенок с криком «Папа!» бросился к поезду.

«Господи! Господи, прошу Тебя!»

Все больше пассажиров шло мне навстречу, Сибиллы не было видно. Мое сердце бешено колотилось. Если Бог принял мое предложение и я теперь должен в него верить, значит, я буду обязан пойти на исповедь. Я стал размышлять, к каким последствиям это приведет. Должен ли я выложить пастору всю ситуацию, в которой оказался?

Ребенок, кричавший «Папа», возвращался; он весь сиял и тащил за собой загорелого светловолосого мужчину. Рядом с мужчиной шла Сибилла. Она помахала мне. Я подумал: все, Бога нет. Потом я, правда, рассудил, что, может, Он и существует, но не пошел на мое предложение.

Носильщик тащил чемодан Сибиллы. Я сделал шаг вперед. Она обняла меня:

– Здравствуй, родной! На границе все прошло гладко…

Ее голос оборвался. Я знал почему, хоть и не видел Петру. Я почувствовал, как Сибилла застыла в моих объятиях, и тихо сказал:

– Я ничего не мог поделать. Со вчерашнего дня она шантажирует меня.

И только потом я повернулся. Петра выступила из-за колонны. Первитин увеличил ее глаза, зрачки были неимоверно расширены.

Она спросила:

– Видите полицейского там наверху, Сибилла?

– Да, – ответила Сибилла.

Меня поразило ее спокойствие. Она задумчиво рассматривала Петру, без тени волнения. Носильщик уже прошел с чемоданом вперед.

– Сейчас вы отдадите мне свой паспорт, Сибилла, – сказала Петра. – Если не отдадите, я позову на помощь.

Сибилла открыла свою сумочку, и паспорт – в который раз – поменял своего владельца.

– Господин Голланд, возьмите нас обеих под руку!

Я взял, и мы пошли к выходу из вокзала. Я повернулся к Сибилле:

– Поверь, я ничего не мог поделать… Если бы я не позвонил тебе, она пошла бы в полицию…

Сибилла молча кивнула. У меня создалось впечатление, что она все еще не осознала, в каком мы положении. Над выходом из вокзала был растянут транспарант. Я прочел: «Посетите прекрасную Австрию!»