Текст книги "Звездный корпус"

Автор книги: Йен Дуглас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Черт возьми, доктор, – Робинсон привстал. – Вы понимаете, что делаете?!

Похоже, глава ее отделения очень сильно рассчитывает, что дело выгорит. Если «Пан-Терра» обратится к французам, институт рискует потерять большие деньги… или, что еще хуже, престиж.

И все равно что-то здесь неладно. Полковник Рэмси верно ухватил суть дела. «Пан-Терра» может себе позволить швыряться деньгами, но Трэйси не могла отделаться от ощущения, что интерес корпорации-гиганта к Иштару гораздо сильнее, чем они пытаются показать.

С другой стороны… сто миллионов нью-долларов и возможность руководить собственным научно-исследовательским отделом – по возвращении, разумеется. Возможность проводить любые исследования, какие ей только заблагорассудится… Слишком хорошо. Даже странно, если это вдруг окажется правдой.

И слишком хорошо, чтобы пройти мимо. Такой шанс действительно выпадает раз в жизни – да и то не во всякой.

– Хорошо-хорошо, – пробормотала она. – Не надо выставлять напоказ свои семейные трусы и тем более ими размахивать. Мне же не устоять против такого предложения, вам не кажется?

– Прекрасно! – воскликнул Бакнер. – Я знал, мы можем рассчитывать на вас, доктор Хэнсон. Вы не пожалеете.

Трэйси улыбнулась и пожала ему руку, однако улыбка получилась вымученной. Ее доверие к Бакнеру было бы безграничным – если рассмотреть это доверие под микроскопом.

Интересно, как скоро настанет момент, когда она об этом пожалеет?

Глава 9

25 июня 2138 года

Лазарет

Центр по подготовке новобранцев Корпуса морской пехоты США

Остров Пэррис-Айленд, Южная Каролина

08:00 по восточному времени

– Сэр! Рекрут Гарроуэй по вашему приказанию прибыл, сэр!

– Присаживайся, рекрут, – отозвался санитар ВМС, санитар первого класса, указывая на операционный стол, покрытый чем-то белым. – Думаю, с вами все будет в порядке.

Судя по надписи на бейдже, Джеймсу предстояло иметь дело с «ВВ1 Д. Логаном».

– Сэр! Так точно, сэр!

– Да хватит тебе «сэр, сэр»… – проворчал Логан. – Это мой хлеб.

Джон взгромоздился на стол и с ужасом следил, как санитар пристраивает какое-то устройство на длинной ручке перед его головой и торсом. Монитор, установленный неподалеку на консоли, выводил его основные жизненные показатели: температуру, пульс, дыхание, давление, ЭКГ и частоту передачи в кибернейронной сети.

– Есть коррекция оптических данных?

– Да, с…

– Значит, выпишем рецепт на очки.

О том, что это могло означать, Джон не имел ни малейшего представления. Судя по всему, речь шла о каком-то способе коррекции зрения. Он хотел послать запрос по сети, но сдержался. Впрочем, из этого все равно бы ничего не вышло. Остров Пэррис-Айленд был экранирован от обычных сетевых библиотек, а кода доступа к навигатору военной базы у Джона не было.

– Пульс немного учащен, – сообщил Логан, – и давление повышено.

– Понятное дело, – огрызнулся Гарроуэй. – Я… боюсь.

Это была чистейшая правда. Он долго перебирал в голове различные варианты – как советовал инструктор, – но в конце концов решил, что иного выбора нет и не будет. Разумеется, это была первая мысль. А потом появилась вторая… третья… четвертая… Последние полчаса он стоял перед лазаретом и смотрел, как другие новобранцы из его роты один за другим исчезают за дверями.

Тридцать минут на размышления. Действительно ли он хочет через это пройти?

Но если он не решится прямо сейчас…

Мысль о том, что его переведут на другую службу или, что бесконечно хуже – отправят домой, в Гуаймас, – эта мысль вызывала еще больший протест. Следовательно, если он хочет стать морским пехотинцем, у него нет выбора.

– Боишься? Врача? – усмехнулся Логан. – А я-то думал, ты хочешь стать сильным храбрым парнем, настоящим морпехом.

– Я…

Логан пожал плечами.

– Не переживай. У большинства ребят все проходит гладко. Только имей в виду, у тебя будут довольно… странные ощущения. Понимаешь, о чем я? Все твое у тебя вот здесь, – он постучал по голове. – Ты можешь думать собственными мозгами и прекрасно обойдешься без этой ерунды… Сколько у тебя каналов?

– Четыреста восемьдесят.

– Библиотека?

– Локальный Узел Эрмосильо и прямая связь с базой данных ГлобалНет.

– Ого. Да, чертовски обидно – такого лишиться. Мощная штука. Полный пакет графических инструментов, как я понимаю? Визуальное управление?

– Так точно.

– А начинка? Какой у нее мат-сопроцессор?

– Это Sony – TI 12000. Серия Два с нелинейной обработкой данных. Расширения для сверхбыстрого запуска, Кальциус Четыре, полилогматики…

– Круто. Только, боюсь, какое-то время вам придется считать на пальцах.

Гарроуэй наблюдал, как санитар достает шприц и наполняет его из склянки жидкостью, по виду похожей на обычную воду. Потом Логан положил шприц на стол, посмотрел на стену и сказал:

– Хорошо. Он готов.

Стенная панель отодвинулась. За ней мерцал спутанный клубок мерцающих трубочек, манипуляторов и датчиков. Кабели с контактами – наподобие тех, с помощью которых снимают электроэнцефалограмму – чуть заметно коснулись головы Джона. Он проваливался в дымку полудремоты, сквозь которую зарницами вспыхивали бессвязные мысли… Потом взрыв фиолетового света, органные аккорды… и женский голос мягко произнес:

– Расслабьтесь, пожалуйста.

На самом деле, это был далеко не первый раз, когда Джон оказывался на операционном столе у медицинского ИскИна – время от времени приходилось вводить лечебные нано. И всякий раз Джон чувствовал себя выбитым из колеи.

Пара манипуляторов с «пальцами», обитыми толстым войлоком, сжала его голову и плечи – бережно, но пошевелиться было невозможно. Третья «рука», более хрупкая и подвижная, с множеством блестящих щупальцев, взяла наполненный шприц, поднесла к шее юноши и медленно нажала металлическую рукоятку. Гарроуэй ощутил резкий приступ страха… а потом что-то мягкое растеклось по всему телу, смывая напряжение, оставляя взамен бесконечное спокойствие, безмятежность, почти эйфорию. Было четкое прикосновение к горлу безыгольного инъектора – точно под челюстью, у левой сонной артерии.

Джон представил, что мог бы почувствовать. Мельчайшие капельки жидкости-антинано разбегаются по его мозгу, отыскивают кластеры включений в глубине его извилин и растворяют сложнейшие крошечные устройства. Разумеется, это происходило только в воображении – мозг, как известно, не чувствует. Но образы были слишком реальными, слишком ясными. Может быть, он мог бы почувствовать «крокодилы», прицепившиеся к ладоням рук, сейчас вялым и расслабленным. Почувствовать, как плавятся ладонные линки, и сплав серебра, золота и углерода впитывается в кровь.

Было еще одно ощущение – явно не игра воображения. Ощущение, что все уменьшилось… вернее, стало меньше то, что более или менее уверенно осознавалось. На миг юношу охватили паника и замешательство: ему почудилось, что он окутан слоем невидимой изоляции. Его слух… умер. Казалось, что-то мягко коснулось ушей и лишило их возможности воспринимать звуки. Перед глазами сгустился полупрозрачный серый туман. Чувства распадались, съеживались и утекали из сознания. Запахи, звуки, ощущения прикосновения, температуры, даже зрительные образы теряли насыщенность… просто терялись.

– О Богиня… – пробормотал Джон. Его собственный голос доносился откуда-то издалека. Голова немного кружилась и была какой-то пустой. Наверно, он мог бы упасть, если бы механические руки не поддерживали его – нежно, но достаточно сильно.

– Как будто укачало, верно? – спросил доктор. – Как самочувствие?

– Я… не уверен…

– Можете встать?

– Думаю, да.

Джон сполз со стола и тут же вцепился в него, чтобы не упасть на колени. Пол качался, как палуба. Восстановив равновесие, Джон попытался привести мысли в порядок. Черт подери, что происходит с комнатой?

Комната не изменилась, зато с ним самим творилось что-то неладное. Его как будто разбили на кусочки, а потом сложили кое-как. Кажется, вспомнил Джон, Логан говорил что-то такое… о том, что в голове… Он попытался сосредоточиться на том, что было вокруг, а не на том, чего больше не было.

Проклятье! Он даже не представлял, что наноимплантанты, сидящие у него в голове, настолько обогащают его картину мира. Например, сообщают о том, что происходит за пределами поля зрения. Теперь Джон обнаружил, что оно ограничено довольно небольшим пространством – буквально тем, что находится прямо перед носом. Различать предметы на границе этого пространства он уже не сможет, и к этому придется привыкнуть. Минуту назад он видел пылинки, висящие в воздухе, следы ног на стерильном полу в другом конце операционной. Он слышал низкочастотный гул трехфазной осветительной панели над головой. Мог разглядеть клочок бумаги в дальнем углу. И все это не требовало никаких усилий. Это просто было. А теперь… с нарастающим ужасом он понимал, что должен специально сосредоточиться, чтобы что-то заметить. Надпись на бейдже, приколотом на груди санитара, превратилась в набор букв. И ему пришлось прочесть ее, чуть ли не вслух, чтобы понять.

«НМ 1Д. Логан».

Кстати… что такое? Очертания стали какими-то расплывчатыми… хотя, если чуть-чуть скосить глаза, картинка становится четче. Черт возьми, какая все-таки классная вещь – корректировка зрения! Но теперь у него больше нет микросиликатных структур, которые изменяют форму глазного яблока, обеспечивая оптимальную фокусировку.

Неужели так и должно быть? Неужели это и значит – «смотреть невооруженным глазом»…

– Эй… – пробормотал Джон, – куда здесь все подевалось?

– Все на месте, – отозвался Логан. – Просто у тебя больше нет добавочных сенсоров. И электронной системы обработки, соединенной с корой. Не волнуйся. Ты просто представить себе не можешь, как много можешь сам, со своими естественными приспособлениями.

Джон мигнул, пытаясь смириться с этой мыслью. Разумеется, он ожидал чего-то подобного, но реальность превзошла все, что можно было вообразить. Черт побери… он чувствовал себя таким беспомощным… и голова как в тумане.

Внезапно он осознал, что не знает, где находится север… и больше не видит внутренним взором маленькую объемную карту места, в котором находился в течение последнего времени.

Еще у него больше нет внутренних часов. Он вошел в лазарет в ровно в восемь… а сейчас… Прошло, по меньшей мере, несколько минут… Но сколько именно?

И он не представлял, как это выяснить.

– Выход вон там, – бросил Логан, ткнув пальцем в сторону двери – не той, в которую зашел Гарроуэй. – Иди по синей линии и присоединяйся к своей роте.

Чтобы открыть дверь, раньше достаточно было простого прикосновения. Но теперь, когда он провел ладонью по гладкой черной поверхности, створка не шелохнулась. Пришлось толкнуть дверь, чтобы она отъехала в сторону, а потом удерживать рукой, не давая вернуться в прежнее положение.

Синяя линия была нарисована на стене и, возможно, дублировалась кибернетикой, но теперь Джон все равно не мог это почувствовать. Линия вела по коридору, иногда налево, иногда направо и, наконец, Джон оказался на лестнице, на другом конце здания лазарета. Там уже выстроились в шеренгу новобранцы роты 1099 – те, кто прошел ту же процедуру, что и Джон, но немного раньше. Сержант Долби, один из троицы младших инструкторов по строевой подготовке, молча указал ему место в строю. Гарроуэй ожидал комментариев, но их не последовало.

Остальные рекруты, судя по их виду, испытывали те же непередаваемые ощущения. Насколько ему было известно, большинство ребят могли себе позволить лишь самую примитивную корковую сеть или довольствовались имплантантами государственного образца – кстати, эти новобранцы чувствовали себя чуть получше. Но и им, похоже, было несладко. Некоторые выглядели так, словно их только что вывернули наизнанку. Долби прохаживался между рядами, время от времени останавливался то перед одним, то перед другим и негромко разговаривал с рекрутами, которые казались совсем измочаленными. Однако Джона он вниманием не удостоил – наверно, ужасное состояние «этого рекрута» на его внешнем виде не отражалось.

Джон попытался вспомнить, каким он был до того, как в день своего четырнадцатилетия его привели в медицинский центр в Эрмосильо и ввели те самые Sony-TI 12000. Разумеется, до этого у него была стандартная школьная модель, которую имплантировали… когда? Должно быть, ему было около четырех лет. Но школьные модели, как правило, не были сенсорно-усилительными и не оснащались устройствами для детализированного запоминания – ничего, кроме обучающих кодов, которые были подгружены для проведения индивидуальных занятий. Джон вспомнил, как учился читать, как, пользуясь Всемирной Сетью, находить ответы на любой вопрос, какой только может придти в голову, даже о самом себе и своем самочувствии. Однако воспоминания о повседневных событиях были довольно смутными.

Ему потребовалась еще пара секунд, чтобы осознать: еще час назад он мог с кристальной ясностью вспомнить все, что тогда происходило. Его сеть корковых имплантантов обеспечивала доступ к воспоминаниям – даже тем, которые не были специально подгружены в их каталоги. Джону показалось, что его самого стало… меньше. Что он сморщивается, уменьшается… почти перестает существовать…

Затем он внезапно осознал, что лежит на земле и созерцает трогательную физиономию сержанта Долби. Джон чувствовал себя так, словно его стукнули чем-то тяжелым по затылку. Голова шла кругом, было очень холодно. Долби легонько похлопал его по щекам.

– С тобой все в порядке, рекрут?

– С-сэр, – он сделал над собой усилие, чтобы ответить как полагается, «с этим рекрутом все в порядке», но смог выдавить лишь:

– Так точно… сэр.

– Оставайся лежать. Сейчас подойдет врач.

Та же участь постигла еще пятерых рекрутов Роты 1099. Фельдшер, сострадательный, как гранитный парапет, помог им добраться лазарета, уложил на койки, снял данные жизненных показателей и сделал каждому укол в вену. Здесь не было ни ИскИна, ни процедурной комнаты, а подключиться к диагностической аппаратуре без имплантантов было невозможно. Этого оказалось достаточно, чтобы у Джона не осталось никаких сомнений. А он еще думал, как такое вообще возможно, добровольно отказаться от своих киберимплантантов.

После инъекций и двадцати минут отдыха Джон пришел в себя настолько, что смог снова присоединиться к остальным. В течение всего следующего часа каждому новобранцу Роты 1099 – тем, кто решил отказаться от наноимплантантов – пришлось вернуться в лазарет для получения медицинской помощи. Некоторые проходили повторную диагностику в операционной, оснащенной ИскИном. В результате из девяносто пяти человек – первоначального состава Роты 1099 – пятнадцать отказались от удаления наноимплантантов, а троих ИскИн по той или иной причине признал негодными к дальнейшей службе. Большинство решили сегодня же вернуться на гражданку в качестве «DD-4010» – «Субъекты, непригодные к службе в Морской пехоте» и «освобожденные от военной службы». Еще двое решили пойти на службу в ВМС, трое – в Аэрокосмические Силы.

– Почему мы удалили ваши имплантанты? – тем же утром спросил комендор-сержант Маковец, появившись перед шеренгой. – Кто ответит?

Несколько рук тут же поднялись.

– Ты!

– С-сэр, этот рекрут верит, что получит такие имплантанты, которые полагаются морскому пехотинцу, – сообщил Мэрфи, парнишка из Цинцинатти. – Имплантанты гражданского образца могут оказаться несовместимыми с военной техникой или друг с другом… сэр.

– Только часть ответа! – рявкнул Маковец. – Но не весь ответ. У кого-нибудь еще есть версии?

Гарроуэй поднял руку, и Маковец кивнул.

– Ты!

– Сэр, – произнес Джон, – согласно политике Корпуса, считается желательным, чтобы все рекруты начинали с одного и того же уровня. Чтобы ни у одного не было преимущества, сэр!

– Снова только часть ответа. И не самая важная. Кто еще хочет ответить?

Но никто не шелохнулся.

– Хорошо, тогда я вам кое-что расскажу.

Маковец указал вверх.

– Прямо сейчас в околоземном пространстве находится две тысячи четыреста девяносто один спутник. От крохотных передатчиков размером с большой палец, которые болтаются на низких орбитах, и до больших библиотечных станций на L-4 или L-5. Все они непрерывно связываются друг с другом и с наземными станциями – такие есть в каждом крупном городе. В итоге воздух вокруг нас наполнен информацией, потоками данных, передающимися от узла к узлу, зонами доступа, пакетами, которые откуда-то выгружаются и куда-то загружаются. Если все это станет видимым, вы решите, что попали в снежный буран. Когда у вас в голове находятся соответствующие устройства – какие были у всех вас, – где бы вы ни находились, достаточно просто мысленно задать ответ. Задействуется соответствующий код – и вот он, ответ. Захотелось с кем-то поговорить – неважно, где этот человек находится, на Земле, на Луне или где-то между ними – вы думаете о нем и бац! Вы видите его и слышите его голос у себя в голове. Пока все ясно?

Теперь, допустим, вы отправились на Марс. Там четыреста двенадцать спутников связи на орбите, плюс крупные станции на Фобосе и Деймосе. Та же ситуация. Да, каналов связи поменьше, выбор баз данных невелик. Но и здесь вы получите ответ на все свои вопросы, найдете любую точку на поверхности планеты с погрешностью в полметра и сможете поговорить с кем угодно, просто подумав о нем. Даже если вы полетите на Ллаланд 21185, к луне Иштар, вы найдете там несколько дюжин спутников связи на орбите плюс транспорт миссии. Соответственно. Сеть Ллаланда еще меньше, чем марсианская – значительно меньше. Это очень узко специализированная сеть… но она есть и там. А теперь вопрос: что произойдет, если вы окажетесь в каком-нибудь богом забытом навозном шарике, где Глобальной Сети просто нет?

Он оставил слова висеть в воздухе, дожидаясь, пока до Гарроуэя и остальных новобранцев дойдет смысл сказанного.

Глобальная Сеть есть. Везде и всегда. Куда бы человек не отправился, его имплантанты всегда с ним… и это подразумевает, что сеть тоже всегда с ним, обеспечивая ему мириады преимуществ постоянного пребывания в «подключенном» состоянии. Жизнь без сети так же невозможна, как… как без медицинских нанотехнологий, без золлар-фильмов, одежды или… пищи. Здесь, на острове Пэррис-Айленд, доступ к сети был ограничен. Но подлинный смысл этого стал ясен лишь теперь, когда прозвучали мрачные слова инструктора.

– Не надо делать большие глаза, дети мои, – продолжил Маковец. – Человек может прекрасно прожить без постоянного доступа к сети. Жили же люди до того, как научились забивать себе мозги наноимплантантами. И вы тоже сможете. Поверьте мне. Внимание! Напр-ра-а-а… ВО!!! Шагом… МАРШ!!! Левой! Левой! Раз, два, три!

Джон Гарроуэй искренне желал принять идею подобного примитивного существования – хотя бы чисто теоретически. Он был готов к чему-то вроде путешествия в экстремальных условиях Он был уверен, что будет учиться добывать огонь, ориентироваться на болотах острова Пэррис-Айленд, самому добывать себе пищу, готовить ее и заговаривать укусы змей. Морские пехотинцы славились своими способностями выживать в нечеловеческих условиях, и делать почти все из почти ничего. У него не было ни малейшего представления о том, насколько его жизнь будет напоминать жизнь первобытных людей. Однако в полдень, после обеда, Долби снова отправил половину новобранцев лазарет, чтобы им подобрали очки.

Очки!

Он никогда о таком не слышал, но теперь понял, что несколько раз видел это приспособление – на картинах и в фильмах на тему истории позапрошлого века. Два кусочка полированного стекла со строго определенными оптическими характеристиками, оправленные в пластмассу, закрепляются перед глазами при помощи крючков, цепляющихся за уши, и балансируют на переносице… Возможно, когда-то носить очки считалось очень престижным. Но потом появились контактные линзы, а вслед за ними – методики генной инженерии и визуальной нано-коррекции, и очки перекочевали в разряд антиквариата, вместе с корсетами из китового уса и шелковыми галстуками.

Половине рекрутов повезло: их родители позаботились о зрении своих детей еще до их рождения. Но остальным пришлось обзавестись корковыми сетями со специальными наноимплантантами – субмикроскопическими структурами, которые одновременно позволяли проектировать образы и слова прямо на сетчатку, а заодно слегка изменяли форму роговицы и глазного яблока, улучшая фокусировку зрения. Контактные линзы – более древнее изобретение – были слишком опасны. Один удар кулаком во время тренировки по рукопашному бою или падение на полосе препятствий – и они могут вылететь или, что хуже, повредить глаз. Очки с небьющимися транспластиковыми «стеклами» могут свалиться с носа, но это самое скверное, что может произойти – даже при несчастном случае. К тому же, в отличие от контактных линз, очки можно было протереть и тут же одеть снова.

Но это выглядело уродливо, как смертный грех… и глупо, что вдвое хуже. Богиня, ну почему нельзя просто вводить рекрутам специальные препараты, которые не отражаются на работе центральной нервной системы, но улучшают зрение?

Кто-то говорил ему, что существует три возможности делать что-либо – правильный путь, неправильный путь и путь, которым идет морская пехота.

Что ж, решено. Разумно это или неразумно, но он заставит себя привыкнуть к этому, примет это как совершенно нормальную часть своей новой жизни.

Иначе… можно просто сойти с ума.

Штаб-квартира командования космических войск морской пехоты

Куонтико, Вирджиния

Объединенная Федеральная Республика, Земля

14:15 по восточному времени

Любопытно, кто писал эту программу. Полковник Ти Джей Рэмси сильно подозревал, что парень страдал манией величия.

Двенадцать офицеров морской пехоты парили в пространстве, подобно богам. У их ног мерцала пурпуром, золотом, бурыми и фиолетовыми переливами сияющая сфера – изображение поверхности Иштар, созданное на основе орбитальных снимков. Окно действительно напоминало гигантский иллюминатор с видом на окрестности Нового Шумера и северное побережье континента, получившего название Евфратея. Ощущение присутствия колоссальной мощи почти гипнотизировало.

Полковник Рэмси завершал свой доклад на брифинге.

– Вот оно, – он сделал жест, и карта покрылась сетью светящихся изумрудных линий, которые обозначали внешние периметры, зоны огня и зону высадки десанта. – Первая десантная группа захватит контроль над Новым Шумером, включая и ближайшие окраины города, но особое внимание уделит Пирамиде Ока. Здесь будет размещен штаб Полковой десантной группы.

На экране открылось еще одно окно – карта большего масштаба, показывающая территорию вокруг заметной возвышенности к западу от города.

– Однако прежде всего необходимо любым способом нейтрализовать гору Ан-Кур. Это спецзадание для вашей Наступательной Разведывательной Десантной Группы, капитан Уорхерст.

Все, что происходило в конференц-зале – если это помещение можно было так назвать, – проецировалось напрямую в сознание каждого из участников брифинга. Кто-то из них действительно находился здесь – на Земле, в Куонтико, кто-то – на борту «Дерны», на высокой околоземной орбите. Еще в одном окошке появилось изображение капитана Мартина Уорхерста в серой униформе морпеха, безнадежно устаревшей по меркам нынешней военной моды. Впрочем, за три недели, с момента возвращения из Египта, у капитана не нашлось времени даже обновить собственное программное обеспечение. Бесконечные заседания, доклады… и масса работы, которая навалилась в связи с его новым назначением в НРДГ Ллаландской Экспедиции. Напротив, большинство офицеров морской пехоты – по крайней мере в виртуальном представлении – щеголяли парадными мундирами последнего образца: белые с золотом мундиры и синие брюки, все срезы отделаны красным кантом, слева на груди – голографическое изображение глобуса и якоря. Интересно, многие ли действительно носят эту форму, усмехнулся Рэмси. Конференц-зал напоминал вольер, где вывешены клетки с павлинами. Впрочем, полевые командиры обычно не слишком гонялись за модой – этой игрой больше увлекались большие шишки, которые не вылазят из своих кабинетов.

– Честно говоря, я буду чувствовать себя лучше, если мы предварительно разнесем эту хрень, – сказал Уорхерст. – Ту здоровенную пушку… или что они держат у себя в горе. Если они смогли сбить корабль, который находился в околоземном пространстве, какого черта нам подходить ближе?

Полковник кивнул:

– Понимаю. Но как раз в этом заключается специфика вашего задания. Я пытался доказать командующему, что произвести артподготовку с орбиты необходимо, но он считает, что орудие должно попасть к нашим экспертам… неповрежденным. Если вы сделаете из горы кротовину, начальники штабов вряд ли придут в бурный восторг.

– Да ну? – фыркнула майор Ришиа Андерсон – правда, достаточно тихо, чтобы полковник смог честно сделать вид, что ничего не слышал. – Даже через десять лет! И чем они все это время будут заниматься? Сочинять электронные пасквили?

– К счастью, – продолжал Рэмси, – Ан не знают, что мы собираемся захватить гору вместо того, чтобы трепетать перед ней. Возможно, это обеспечит нам тактическое преимущество, хотя и весьма незначительное. Во время последней трансляции с Пирамиды мы получили несколько описаний орудия Ан-Кур и его действия. Судя по расчетам, которые удалось сделать на их основе, это лучевое орудие, способное генерировать поток энергии по меньшей мере десять в шестнадцатой степени джоулей. Теперь мы знаем, как они это делают. Вообще-то, все, что касается «божественного оружия» аханну, сильно отдает чертовщиной… ровно настолько, насколько мы хотим себе представить. Или насколько они хотят это нам представить. Факт состоит в следующем: чтобы сгенерировать и накопить такое колоссальное количество энергии, требуется время, если даже под горой у них стоит силовая установка на антивеществе. Следовательно, число импульсов ограничено, а периоды перезарядки весьма продолжительны, и это нам на руку. Имейте в виду, капитан.

– Есть, сэр!

Рэмси улыбнулся. Чего еще ждать от Уорхерста? Капитан сам вызвался выполнять эту миссию, когда услышал, в чем она заключается. Еще бы: упустить шанс провести операцию в другой звездной системе… Нет, черт возьми, будем откровенны: шанс получить назначение по третьему послужному списку! Обычно такое можно заработать, захватив большой боевой корабль… Если Уорхерст останется в живых и выполнит эту задачу, можно считать, что карьера ему обеспечена.

– Сейчас наша главная проблема, – говорил Рэмси своему штабу – это люди. Конечно, это должны быть только добровольцы… и здесь возникает первая проблема. Продолжительность миссии требует, чтобы мы задействовали только людей с семейное положение класса 2 и 1. Изначально, согласно расписанию личного состава, для полной комплектации полкового экспедиционного соединения Морской пехоты требуется около… двух тысяч человек. Исходя из вместимости Межзвездного транспорта класса «Дерна», мы должны отобрать тысячу двести человек. В дальнейшем эта группа будет именоваться МЗЭП МП – Межзвездное Экспедиционное Подразделение Морской пехоты. Тем не менее, нам будет непросто обеспечить даже такую численность личного состава.

Подполковник Лайла Харпер, командующий полковой десантной группой, попросила слова.

– Мы можем направить спецзапрос в Кэмп-Лиджен, полковник. В настоящий момент подготовку проходят шестнадцать рот. Большинство новобранцев не обременены семьей. Черт возьми, для них это будет настоящее приключение.

– Если не говорить им о том, что по возвращении на Землю им придется затянуть ремешок потуже, – заметила майор Лисса дю Бойс, командующий аэрокосмическими силами новоиспеченного МЗЭП МП. – Что после увольнения они получат чертовски большое выходное пособие.

– С каких пор в Корпусе стали делать ставку на деньги? – усмехнулся майор Самуэль С. Росс, назначенный командующим группой разведки. Вот попал, бедолага, подумал Рэмси. Даже сейчас никому толком не известно, что происходит в системе Ллаланда. И черта с два кто-нибудь сможет догадаться, во что это выльется через десять лет.

– Наши люди будут выполнять свою работу потому, что их так учили, – произнес он. – Что касается остального… По-моему, им пришло время получить за это финансовое поощрение. Как правило, в мирное время денежное довольствие в Корпусе весьма скромное.

– Аминь, – негромко сказал кто-то из группы наблюдателей.

– В любом случае, – продолжал Рэмси, – майор Андерсон сумеет обеспечить нужное количество добровольцев. Поскольку миссия будет продолжительной, нам придется обеспечить высокий процент молодых мужчин и женщин – прямо из учебного лагеря. К моменту возвращения они как раз созреют для сержантских нашивок… а может быть, и чего-нибудь получше.

Соотношение субъективного и объективного времени становилось все более серьезной проблемой в современном армии, особенно в ВМС и Корпусе морской пехоты. Служба профессиональных офицеров и сержантов считалась «пожизненной» – то есть подразумевалось, что ее срок составит как минимум двадцать, а то и все тридцать лет. В то же время для подавляющего большинства срочников он ограничивался четырьмя годами призыва. Чуть меньшая часть задерживалась еще на шесть лет – раньше это называлось «шестилетним плаванием». И лишь немногие из ветеранов решались продлить свой десятилетний стаж до двадцати лет или больше, а потом выйти в отставку.

Если юному морпеху удавалось отметиться в различных местах службы на Земле – а кое-кому даже на Луне или на орбитальных станциях, – проблем не возникло. Такой военная служба была во все времена. Но отправлять корабли с многочисленными экипажами за пределы Солнечной системы, оснащать их массой приборов пока считалось слишком дорогим удовольствием. Кроме того, сроки службы за пределами Земли измерялись скорее годами, чем месяцами.

А теперь, когда морскую пехоту направляют в иную планетную систему, остро встает еще одна проблема – найти достаточное количество одиноких добровольцев, готовых покинуть Землю на более чем длительный срок. На многие годы, на десятилетия – это не для кого не секрет. Нанокибернетические технологии и субъективное замедление времени сделают свое дело, и морским пехотинцам, находящимся на борту транспорта, эти годы покажутся днями и неделями. Но существует еще и объективный срок путешествия. На Земле за время их отсутствия пройдет двадцать лет. Эти молодые мужчины и женщины вернутся в мир, который двадцать лет жил и развивался без них. И это не считая двух лет объективного времени, которых – по самым оптимистичным прогнозам – потребует выполнение боевой задачи в системе Ллаланда.

Отобрать лучших морпехов, желательно с семейным положением класса 2 – «без близких семейных связей на Земле» – а еще лучше класса 1, или ОСС – «отсутствие семейных связей»… Черт побери, это из области почти невозможного. Если кто из его круга и сможет ввести людей во все подробности дела – детально и в то же время деликатно, – то это Ришиа.