Текст книги "Что не снимает стриптизерша (СИ)"

Автор книги: Яна Карпова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 21

После цирка в отеле я вернулась домой такой уставшей, будто смену в шахте отпахала. Ладно, не смею сравнивать свой труд с шахтерским, но измоталась все же прилично. Играть на публику было сложно и в клубе, но в миллион раз сложнее было давать частное представление на территории зрителя. Каждому мужчине говорили громко и внятно, что девушка предоставляет только общение, не более. В то же время почти каждый перед тем, как пойти платить за эскорт, слышит песню о незабываемой ночи любви и фразу: 'Только об этом никому ни-ни!' А иначе как заставить платить их штуку баксов за сутки? Никто же не думает, что они за такие деньги ждут совместных солнечных ванн и сказок на ночь? Но главный вопрос в другом: чем заканчиваются такие обещания? Как показывает история, нет такой женщины, которую нельзя было бы купить. Дело лишь в цене и в том, готов ли ее кто-то заплатить.

Артур любил гордо повторять, что в его клубах проституции нет, и отчасти это было правдой. Нас никто не заставлял заниматься сексом с клиентами, и начальство даже делало вид, что проституция здесь – дело жестко наказуемое. Однако, надев более сильную оптику, выглянув из-за угла и подслушав через приоткрытую дверь, можно было сложить совсем иную картину. Действительно, если у какой-нибудь неопытной девочки 'случалась любовь', и она погружалась в мир страстей с гостем клуба или просто туристом с пляжа не за деньги, а только потому что он ей сильно понравился, то непременно находились доброжелатели, которые каким-то волшебным образом знали, кто, где, когда и с кем, и обязательно докладывали вышестоящим инстанциям. Тогда, налагался штраф, цеплялся ярлык путаны и все начинали тыкать пальцами в несчастную. Но если мужчина приходил в наше заведение, тратил кучу денег на виски и шампанское, забирал девочку в эскорт, а после хорошего минета довольный возвращался с ней и продолжал поднимать выручку в клубе – ей пожимали руку, подмигивали и выдавали премию... что-то похожее на 'украл курицу – вор, украл миллион – уважаемый человек...'

И вроде бы как правильно все, с точки зрения работодателя, – бесплатно можете и дома потрахаться, а здесь будьте добры – приносите доход и себе и людям, раз уж в такой сфере работаете. Будь я владелицей клуба, установила бы, наверное, похожую политику, но не было у меня клуба, и, может быть, поэтому знать правду было так противно...

Иначе дела обстояли с теми, кто 'не давал'. К ним обычно относились те, у кого не было состоятельных гостей, и те, кто не довольствовался несколькими сотнями (а рассчитывать на большее за секс в стране разврата, в целом, было просто безнадежным занятием). Я была одной из них. Самая большая сумма, которую мне предлагали, была полторы тысячи долларов. Эти цифры, да и гораздо меньшие, могли бы показаться состоянием для отчаянной девочки из провинции, но я таковой уже не была. Не буду рассказывать о своей гордости, как уже было замечено – любую женщину можно купить, так что я могла бы отдаться за деньги. Но за гораздо большие. Или в гораздо худшей ситуации.

Часто девочки пытались любой ценой уйти в эскорт, и вовсе не блефовали, обещая переспать. Подумать только – они получали в среднем триста долларов за сутки, а если их забирали только до конца смены – вообще около ста-ста пятидесяти. Эти же деньги запросто можно было натанцевать за меньшее время. Мотивы таких походов мне так никогда и не стали ясными.

Вообще, выгоднее было давать приваты, но без эскортов все равно не обходилось. В принципе, если так уж не хотелось работать или не было людей, уговорить кого-то на сопровождение было не так уж сложно, следуя нескольким правилам. Если просто сказать: 'Ты что, я не такая, мне нельзя, не буду', то можно было допивать коктейль (если повезло с таковым) и прощаться. А вот дав мужчине понять, что он – граница мечтаний любой женщины, можно было распускать его на шнурки. Они верят, что похожи на актеров – называть можно совершенно любое имя, а фразы 'не знаю, но что-то в тебе есть' вполне достаточно для довода. Они верят, что у них самые большие и теплые руки. Они верят, что их запах – единственный газ, которым можно полноценно дышать. Что нет обаятельнее, смешнее, красивее, остроумнее (и далее по списку) человека на планете... Они верят во все, что им льстит. А в стрипклубах не скупятся на лесть. Она здесь льется рекой, такой широкой и глубокой, что стоит лишь раз окунуться – и выбраться на берег уже практически невозможно.

И вот, окрыленный, он хватает такси и мчит в номера с той, что сделала его самым желанным мужчиной на планете. Тут начинается самое интересное. Конечно, проще всего внезапно почувствовать головную боль или обнаружить преждевременные месячные, но в таких случаях смекалистые принцы благородно предлагают аспирин, средства гигиены и с еще большей готовностью – альтернативу классическому сексу. Думаю, подробностей не надо. Тогда обманщица делает печальный вид, гладит его по груди и просит потерпеть, потому что ей ну совсем плохо, а вот утром у них будет незабываемый секс. Они как-то незаметно переходят с пилюлек на вино, заговариваются, проходит время, все засыпают, потом просыпаются поздно и 'О, ужас! Время-то эскорта давно закончилось! Пора мчать отчитываться, иначе – большущий штраф!' И все. Иногда даже такой примитив работает. Как детский мат. Думаю, почти все начинают с такого. Потом отмазки становятся изощреннее, а подготовка – более тщательной. В сумке стриптизерши иногда можно найти сильнодействующее снотворное, пузырек с красной краской, старую фотографию бабушки со следами слез на подписи, гору таблеток от самых невероятных недугов и даже тест на беременность с двумя полосками. Все это можно применить, чтобы не развлекать никого в отеле, но чего нельзя забывать, так это того, что противник может быть очень настойчивым. Очень...

Меня разбудило какое-то движение рядом. 'Галка пришла с работы', – было первой мыслью. Так и было. Но еще я расслышала шепот. Я разлепила один глаз и попыталась увидеть, что происходит. За окном уже светало, обычно в такое время все уже спали. У постели с Галиной стороны сидела Аня, гладила соседку по голове и что-то тихо говорила. Я приподнялась и наклонилась в их сторону.

– Вы что делаете? – прошептала я, словно в комнате спал еще кто-то.

В ту же секунду Галя, которая лежала ко мне спиной, рванулась с места, встала на четвереньки и почти стукнула меня лбом, застыв буквально в сантиметре от моего лица. Даже сквозь полумрак комнаты я могла рассмотреть ее безумный взгляд. Глаза, и без того черные, теперь просто зияли бездонными дырами. Я мгновенно проснулась и замерла. На нее было страшно смотреть. Я не знала, как реагировать.

– Галь, все хорошо, ложись, – все так же тихо и успокаивающе сказала Аня.

Девочка снова легла и отвернулась от меня. Я шумно выдохнула.

– Что с ней? – заикаясь спросила я и посмотрела на Аню как на спасителя.

– Ее чем-то накачали. Она с японцами в эскорт уходила... Мы с Тиной нашли ее на бассейне, – Аня замолчала на несколько секунд. – Димка только выехал в Бангкок, а Ленка не берет трубку.

– И что будем делать?

– Да хрен его знает. И Атрур улетел вчера...блин, когда не надо, они все здесь толпятся!

– Вика? – робко спросила я.

– Думаешь, ей до нас сейчас? Кстати, у нее телефон тоже отключен.

Аня на минуту замолчала и задумалась. Галя тихо лежала, как будто спала, только иногда начинала метаться по кровати и через несколько секунд снова утихала. Мне было страшно. Хотя надо признать, Аня придавала смелости и уверенности. На лице ее не было страха, было похоже, что она очень быстро перебирает в голове мысли о том, как поступить.

– Ты видела уже такое? – снова спросила я. Мы уже не шептались, и я почти не дергалась вслед за Галей после каждого ее припадка.

– Я не видела, но знаю, что такое бывает. Эти мудаки подсовывают какие-то транквилизаторы или не знаю что, чтобы спокойно трахнуть. А девки ж еще и бухают безбожно перед этим.

– Может, в больницу..? да и в полицию позвонить не помешает...

– Ты че! Артур с нас шкуру снимет! Если она под наркотой, начнут шустрить всех, а в этом клубе Бог весть что творится!

– Но он же сам говорил, что иногда будут проверять, чтоб не баловались. Вот как раз хороший повод, – убеждала я.

– Ян, успокойся. Дождемся кого-то из менеджеров, пусть сами разруливают!

– А если она ласты склеит? – провизжала я, не соображая, какими словами оперирую.

Аня снова замолчала на несколько минут. Я тоже не нарушала тишину. Мы сидели замерев, словно на картине.

– Думаешь, ее изнасиловали? – пролепетала я. Мне стало еще более не по себе, я вся съежилась.

Соседка с удивлением посмотрела на меня, будто я говорила бессмыслицу.

– Не знаю, – протянула она в растерянности, – может быть.

Наконец, Аня встала, включила светильник, прочистила горло, убрала волосы с лица и наклонилась над успокоившейся девушкой. Она положила одну руку ей на плечо, а второй потянула вверх подол длинного сарафана и задрала его до самой груди. Белья на ней не оказалось. Пах был припухшим. В подбритых местах краснели многочисленные воспаленные точки. Между ног размазанными струйками засохли выделения. Черные курчавые волосы поприлипали к животу и ногам. На бедрах проявились синяки. Ком подкатил к моему горлу. Я забыла обо всем плохом, что думала об этом человеке – сейчас это была лишь беззащитная девочка, над которой надругались.

– Нельзя же так... – я заплакала.

Аня стояла в нерешительности всего несколько мгновений. Потом она достала из тумбы пластинку таблеток и ткнула мне.

– Выпей пару штук. Ты мне сейчас нужна будешь.

Я пошла на кухню, выпила две таблетки валерьянки, умылась и вернулась, готовая выполнять поручения боевого товарища. Та курила на балконе и разговаривала по телефону. Я посмотрела на Галю... Я считала себя сильным человеком, но сейчас была беспомощной, как котенок, глядя эту несчастную. 'Так вот, куда вы едете...', подумала я и снова перед глазами промелькнули лица тех, кому я обещала звездную славу... Я раньше видела изнасилованных. Когда мне было лет десять, на выходные родители часто отправляли меня и младшего брата к бабушке на совхоз, который находился километрах в трех от нашего района. Машины у нас не было, и почти всегда мы ходили туда пешком, не привязываясь к расписанию нечастых автобусов. Отец по очереди садил нас на плечи и рассказывал про звезды, шагая по разбитому асфальту. В один из таких дней мы вышли очень рано, не помню, зачем, помню только, что было лето, солнце едва взошло, и дороги были пустыми. Подходя к первым улицам поселка, мы заметили фигуру, медленно идущую нам навстречу. По мере ее приближения, наш разговор о космических кораблях и подводных лодках прерывался и постепенно совсем стих. Перед нами была девочка лет шестнадцати, наверное. На ней была черная майка на бретельках и очень короткая черная же юбка, а поверх всего болталась растянутая кофта-сетка из серебристого люрекса. У нее была стрижка каре, и рыжие волосы торчали беспорядочной копной. Колготы были изодраны, на теле во многих местах виднелись ссадины и царапины. Тяжелые туфли на платформе были пыльными, со сбитыми носками – вероятно, она часто спотыкалась. Девушка шла, не поднимая на нас глаз, под которыми размазалась косметика.

– Ребенок, ты откуда? – спросила мать, приостановившись.

– Из Нагольчика... – прозвучал едва слышный ответ. Девочка слабо улыбнулась и пошла дальше. Так же сделали и мы.

Нагольчик – небольшой поселок, который находился километрах в пятнадцати от совхоза, и топать ей туда пришлось бы долго. Но мы ничего не сделали. Родители замолчали до самого дома бабушки, и мы с братом не смели ни о чем спрашивать. На секунду я обернулась, чтобы еще раз увидеть удаляющийся силуэт. Тогда я еще не поняла, что это значило, очевидным было лишь то, что ее кто-то обидел, но с каждым годом картина, не покидающая мою память, становилась все яснее. Все страшнее и неприятнее было думать о том, как она пришла в то состояние, в котором мы ее увидели. Все чаще возникал вопрос: почему родители ничего не сделали? Я так никогда и не решилась задать его.

Аня прервала мои мысли, хлопнув балконной дверью.

– Сейчас будет машина, мы едем в больницу. Скажем, что туристы.

– У меня почти нет денег, – запереживала я.

– Все нормально. Главное, помоги мне дотащить ее вниз.

Мы спустились и, обходя центральный вход, вышли на улицу через боковую арку. Галя едва передвигала ногами и каждую минуту с одинаковой интонацией спрашивала, куда мы идем. Ее уже не дергало, она была как вареный овощ.

Темный седан стоял между зданиями прачечной и фотосалона, подальше от света уличных фонарей. Из машины вышел крупный мужчина, открыл заднюю дверцу и мы дружно уложили наш живой груз на заднее сидение.

– Так, возвращайся в номер, сиди тихо и не ложись пока спать. Если появится кто-то с проверкой, скажешь, что мы в больнице, только обязательно сразу позвони мне, предупреди. Сама никого не ищи, я потом поговорю с Ленкой. Звони, если что.

Она направилась к пассажирскому сиденью, но по пути остановилась и указала на все еще стоявшего рядом со мной мужчину:

– Кстати, познакомься. Это Рой.

Мужчина обернулся ко мне и протянул руку.

– Здравствуй, – поприветствовал он по-русски с сильным акцентом.

Я онемела от удивления, но все же протянула руку в ответ.

Вернувшись в номер я долго не могла прийти в себя. Только что я пожала руку, которая превратила женское лицо в кровавое месиво... Я начала припоминать, что уже встречалась с этим человеком. Легкая седина в волосах, стильные оптические очки, дорогой запах, отлично выглаженная рубашка, белые туфли...Да, точно. Несколько раз мы здоровались в лобби, я еще думала, что он тоже здесь живет и удивлялась, почему он выбрал такой убогий отель. Он казался мне очень привлекательным... Но что у них за отношения с Аней? Почему он ей помогает? Это же чудовище. Что если кто-то узнает, что он был здесь с нами? Тысячи вопросов крутились в голове, и я не находила себе места.

Никакой проверки не было, все было тихо и спокойно в течение следующих нескольких часов. Меня начал одолевать сон – сказывались события последней ночи. Я набрала Аню, но та не отвечала. Решив, что ничего страшного не произойдет, если я прилягу, я рухнула на кровать, положив телефон рядом с собой. Казалось, я должна была заснуть в ту же секунду, но глаза мои открывались и упорно смотрели в потолок. Этого еще не хватало – бессонница при сумасшедшей усталости.

Город проснулся, и с улицы начал доноситься шум нового дня. Я снова набрала Аню.

– Да, я сейчас буду, – торопливо прозвучало в трубке, и затем связь прервалась.

Я встала, зевнула и поплелась на кухню ставить чайник. В коридоре послышались спешные шаги и дверь распахнулась.

– Никого не было? – громким шепотом спросила моя соседка.

– Нет. Что там? Где Галка?

– Ее надо будет забрать после обеда, сейчас ей ставят капельницы – вымывают какую-то дрянь из организма.

– Она уже вменяемая?

– Да, ничего страшного, к вечеру будет в полном порядке. Ну, никто не догадается, во всяком случае.

– А... ну... – я вопросительно посмотрела на Анну, не желая озвучивать вопрос.

Она тоже не стала изъясняться словами, лишь смиренно закивала головой.

– Ее проверил гинеколог, взяли анализы. На днях будут результаты, – заключила она уже словами.

– В полицию ты не звонила?

– Сказать что? Что интуристка повисела на дискотеке не с теми ребятами? Без паспортов такое не прокатит. Даже если захотят помочь нам, начнут проверять, кто такие. А сразу говорить, что стриптизершу под дурью хотели трахнуть – смерти подобно. У нас полклуба то курит, то нюхает, то еще хрен знает, что делают...

– И что, совсем ничего не будем делать? – возмутилась я.

– Будем. Скажем Артуру, пусть сам разбирается. Только сначала заберем малую с больницы. Наверное, это сделаешь ты.

– Я ж с четырех работаю.

– Блин. Ладно, что-то придумаю.

– Слушай, ты ничего не хочешь объяснить? – я вдруг вспомнила о том, что меня мучило целое утро.

– Насчет Роя? – без колебаний ответила вопросом на вопрос моя собеседница.

– Ну да...

– А что насчет него? Мы – друзья. Он мне ничего плохого не сделал и я ему тоже. У меня проблема – он мне помог, что не так?

– А то, что он Вику избил?

– А за это пускай переживает сама Вика.

– И все? – я раскрыла рот от удивления, настолько спокойно Аня говорила об этом.

– А чего ты ожидала? Слез и соболезнований? Они спят с кем попало, а потом юшкой умываются. Кто им виноват? Да, арабы такие, и она знала это. Не хрен было хотя бы на людях показываться с другим, – казалось, она говорила прямо с ненавистью.

– Да все равно, что бы она не натворила...

– Я не хочу это обсуждать, – прервал меня раздраженный голос, – если хочешь знать, все девки, которых он избил, были его любовницами, так что пусть сами думают, под кого ложатся!

Я замолчала, не зная, что сказать. Их маленький мир был наполнен интригами и историями, до которых мне не было дела. Мне хватало и своих приключений.

– Ладно, ты здесь всех и все лучше знаешь, не буду с тобой спорить, только мне лично было страшно пожимать ему руку, – вздохнула я.

– Еще раз говорю: просто так он никого не трогает.

Поспав пару часов, я обнаружила, что в номере кроме меня никого нет. Как там Галя? Когда ее нужно забирать? Знает ли руководство о случившемся?

Долго теряться в догадках не пришлось – мои сожительницы бодро вошли в комнату.

– Ой, пропустите меня скорее, – запищала наша подопечная и побежала в туалет.

– Ее еще через почки чистят – напичкали мочегонными и давали много пить, – объяснила Аня.

– Ну, я все равно не разбираюсь в этом, но спасибо за информацию, – улыбнулась я в ответ, – как она?

– Неплохо...я бы даже сказала 'хорошо'...

Странно было такое слышать – девочку накачали какой-то хренью, изнасиловали, полдня держали в больнице, а теперь с ней все было 'хорошо'.

– Я взяла чью-то жидкость для снятия лака! – послышалось из ванной.

– Видишь? – Аня многозначительно посмотрела на меня.

– А что в больнице сказали?

– Предупредили, чтоб были осторожнее на дискотеках. Я на всякий случай сказала, что нас еще обворовали и что мы от них поедем в полицию. Здесь это так обычно бывает...

– Так а Галка сама что-нибудь помнит?

– Помнит, что много пила с японцами, что поехала с ними в отель, снова пила и дальше помнит уже про больницу.

– А ей сказали про...ну, что ее того...?

– Я ей намекала, но она на это только хихикала.

– Жесть... Так, может, ее никто и не насиловал?

– Вот и я о том же... Хотя в том ее состоянии никакие действия нельзя называть осознанными...

Объект нашей беседы вышел из ванной и увалился на кровать.

– Ты как? – спросила я.

– Нормально. Только уставшая какая-то и в туалет постоянно бегаю, – ответила Галя с простотой овечки.

– А что в больнице? Когда тебе за анализы узнавать? – я переглянулась с Аней.

– Не знаю. Не пойду туда, – легкомысленно отмахнулась та.

– А если с тобой...что-то не так?

Я не знала, как помягче с ней разговаривать, и казалось, та совсем не понимала, о чем я, или же тупо игнорировала мои намеки.

– Девочки, че вы так нервничаете? Я знаю, что меня трахнули, и я не собираюсь идти в полицию и даже говорить Артуру.

– КАК?! – хором воскликнули мы.

– Да так. На Вику мусора сильно обратили внимание? Артур ей сильно помог? Где она? Ныкается по норам? Не выходит на улицу, на работу, даже пообедать, – она говорила очень ровно и рассудительно, – никто и ничего не сделает. Не переживайте. Я не была девочкой, – она подмигнула нам.

Я не стала упоминать, кто отвозил ее в больницу, возможно, из-за того, что даже не подумала об этом – ее слова произвели на меня сильное впечатление...

– Ну, ты хотя бы Артуру скажи... если они оплачивали эскорт кредиткой, то их можно вычислить, – возразила Аня, – бывали случаи, когда он искал обидчиков. И ты неправа насчет Вики – Артур заказал Роя тайцам и тот сейчас не будет появляться, открыто во всяком случае.

Мои глаза раскрывались все шире и шире, собираясь совсем выпасть, если я продолжу слушать этих двух.

– Что вы так на меня смотрите? – Аня вызывающе приподняла тонкие аккуратные брови, – я ни за красных, ни за белых, я – сама по себе.

Такой поток информации совсем сбил меня с толку. Мне хотелось узнать, почему Галя не хочет больше идти к врачу, и откуда Аня знает о таких вещах и почему говорит о них вслух, и почему Артур уехал в такое время, и где сейчас находится Вика и почему она просто не свалит домой, вместо того, чтобы скрываться... Нет, все вопросы решительно не вмещались в моей голове, но навязчиво вертелись вокруг, не давая сосредоточиться на главном. А что сейчас было главным? Ну вот, еще один вопрос. А главным было...для начала – уйти из этой 'Палаты ?6'... Нет, действительно – почему я должна была переживать за девочку, которой плевать на свое здоровье, или за ту, которая велась на бабки, не думая о последствиях, или за того, кто бросает дела в такой ответственный момент? Кто подумает обо мне и о том, что мой эскорт, например, тоже был не сахарным? Здесь каждый выживал, как мог, и беспокоиться о других, у меня лично, просто не было сил.

Я не стала больше слушать, взяла кошелек и телефон и вышла из комнаты. Шел второй час, и на скоро пора было собираться в клуб. Никого не хотелось ни видеть и ни слышать, поэтому я направилась в массажный салон напротив отеля, чтобы провести там оставшееся до работы время. Я ходила туда очень часто, порой предпочитая массаж еде, когда было туго с деньгами. Даже подружилась с владелицей заведения – приятной таечкой лет тридцати пяти. Эта барышня снабжала меня травяными чаями и лечебными мазями, а также бесконечными рассказами о своих племянниках, двоюродных сестрах и прочих родственниках. Хороший тайский массаж запоминается надолго, и, вернувшись на родину, люди часто начинают искать в салонах азиаток, пытаясь вновь почувствовать ту атмосферу умиротворения, которая царит в этих чудесных восточных заведениях. Музыка во время сеанса отсевает все негативные шумы в голове, умелые руки уверенно нажимают на нужные точки, чтобы расслабить до состояния воздушного шара – кажется, если массажистка отпустит тебя, ты взмоешь в небо – столько в тебе появляется легкости и чувства свободы... К слову, ничего общего с сексуальными утехами тайский массаж не имеет, а вот то, что в определенных салонах массажистки соглашаются подработать – об этом отдельный разговор.

Я улеглась на один из матрасов, закрыла глаза и приготовилась к часу блаженства. Массажные столы в этих краях встречались довольно редко, и в основном – в крупных салонах, которые посещали туристы, в кустарных же заведениях практиковались довольно жесткие тюфяки, брошенные прямо на пол. Места (которых всегда было не меньше трех-четырех) отделялись шторами, так что соседство между посетителями было довольно близким. Впрочем, это мало кого волновало, потому что в основном процесс проходил в полной тишине. Хозяйка нашего салона почти всегда сама занималась мною, и это мне льстило в какой-то мере. Лежа на спине и вытянув руки вдоль тела, я уже чувствовала ее уверенные движения. Я попросила ее не переворачивать меня, если засну, и уделить внимание левой голени, которая ныла после первого дня на новой работе. Проваливаясь в сон, я почувствовала, что кто-то взял мою правую руку и очень нежно начал массировать ее. Веки не хотели подниматься и сознание готово было принять это за сон, но разум говорил, что моя тайка сидит в ногах, а руку держит другой человек. Я нехотя повернула голову и открыла глаза. Улыбаясь и подмигивая добродушной тайке, рядом со мной сидел Рой.

Я подскочила так, что чуть не оборвала занавеску. Гневно посмотрев на растерявшуюся массажистку и дав ей понять, что не стоило допускать такую оплошность, я обратилась к нежданному гостю:

– Вы что здесь делаете?

– Хочу поговорить с тобой.

– Простите, но я воздержусь, – не совсем уверенно ответила я, оставшись с ним наедине.

Рой перебрался на мой лежак и теперь сидел рядом, в дорогой льняной одежде, с неподвижными от геля кудрями и насмешливым взглядом. С легкостью, с которой вынимают сигареты, он достал из кармана пачку стодолларовых купюр и положил передо мною.

– Я хочу, чтоб ты уехала отсюда, – на ломаном русском сказал он, – здесь три с половиной тысячи. Ты же столько должна за прерывание контракта?

– Я не думаю, что должна обсуждать это с Вами, – дрожащим голосом возразила я.

– Я хочу, чтоб ты свалила отсюда, – Рой сказал это так, будто ему запретили расцеплять зубы, он прямо цедил сквозь них слова.

– С какой стати, – неожиданно зарычала я в ответ. Правда, вспомнив лицо Вики, тон этот уже не казался мне таким уж подходящим.

– Ты мне не нравишься.

Вот это была вообще замечательная фраза. Мало того, что надо мной навис мужик с угрожающим видом, так оказалось, что я настолько ему не нравлюсь, что он совал мне деньги, чтоб вытолкать из страны...

– Я, конечно, не нефтяная скважина, но кто сказал, что я должна всем нравиться? Я от тебя тоже не в восторге.

Эх, выхвачу – так выхвачу, решила я.

– У тебя есть две минуты подумать, я долго уговаривать не буду, – все еще настаивал Рой.

– Мне хватит и одной минуты. Спасибо. Нет.

Араб взял деньги, встал и ушел, а я сидела и думала, не глупость ли я сотворила. Только что у меня была возможность свалить отсюда, и я ею не воспользовалась. Хотя как бы я это сделала? Ну, оплатила бы я этими деньгами стоп-контракт, а дальше что? Пешком по рельсам домой? Без копейки денег? Нет, все было не так просто, как мог подумать упакованный шейх...хотя вряд ли он много думал обо мне... Я вздохнула, выглянула из-за шторы, чтобы позвать свою тайку, и мы продолжили начатое.

– Рой давал мне три с половиной тысячи, чтоб я прервала контракт, – заявила я с порога, войдя в номер, – я ему не нравлюсь, видите ли.

Аня внимательно посмотрела на меня, но, не сказав ни слова, ушла в комнату.

– Ты слышишь? Что это значит?

– Это значит, он хочет, чтобы ты уехала, – отчеканила собеседница, – что ты сказала?

– Сказала, что это не его дело и отказалась!

Аня закурила и вышла на балкон.

– Хреново, – наконец, сказала она.

– В смысле? Я же ничего не сделала. Ты же сама говорила, что если его не трогать, все будет нормально. Я его не трогала – он меня трогал, – уже менее уверенно затарахтела я, начиная нервничать.

– Это все так, только если он сам идет мирно с предложением, лучше его слушать.

– Охренеть. Вот оно: 'Ни одно доброе дело еще не осталось безнаказанным'. Надо было оставить эту дуру малолетнюю, которой насрать на себя, самой разгребать свои дела. Теперь вот, спасибо, и мне скучать не придется.

– Да не дергайся ты так. Просто старайся не попадаться ему на глаза, смотри по сторонам, когда выходишь куда-то.

– Так ты ж говорила, что он не будет здесь показываться! Где обещанные киллеры? И как он вчера здесь мог ошиваться?

– Слушай, что я тебе говорю, и все будет в порядке.

– А то что? Буду ходить с лицом, как у Вики?

– Ян, все будет нормально, я поговорю с ним.

– Уж пожалуйста, – тяжело вздохнула я, и мы прекратили спор.