Текст книги "Что не снимает стриптизерша (СИ)"

Автор книги: Яна Карпова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Зная, что мне все равно придется остаться, я не стала тратить время на горделивую тоску и продолжила работать.

Глава 38

– И что, прям ни с кем вы здесь не спите?

Нудный русский дядька лет пятидесяти уже с полчаса задалбывал меня одними и теми же идиотскими вопросами о работе в клубе. Угораздило же меня присесть с ним. Я все порывалась уйти, но он исправно покупал коктейли и закуски, поэтому я продолжала сидеть. Наверное, следовало предложить ему приват, а не цедить дешевое пойло, с которого мне шли копейки, но личность эта была ну слишком неприятной. Одет он был традиционно для русского на курорте: неизменные шорты, шлепанцы с носками и гавайка с широченными плечами. Впрочем, зачастую такие простачки приходили с котлетой денег, которыми буквально сорили, примерно так было и в этот раз, за исключением того, что он не сорил бабками, а всякий раз внимательно их пересчитывал, оплачивая неоправданно дорогие напитки нашего заведения.

– Ну что, норму выполнила на сегодня? – со знанием дела спросил он, когда я осушила очередной бокал, и похлопал меня по голой ляжке.

– Не поняла, – я прикинулась дурочкой, не желая снова обсуждать условия моей работы.

– Ну, достаточно мы выпили? Можем уходить?

– Куда уходить? – его осведомленность начинала меня бесить.

– Не знаю. Погулять по набережной. Выпить нормального вина, а не вашей бормотухи. Я же знаю, что они льют вам в коктейли.

– Ну, раз знаете... то идите договаривайтесь с начальством, – выдавила я, нехотя признав, что надо все же что-то заработать на нем.

– Веди! – скомандовал дядька и откинулся на спинку дивана.

Я словила себя на том, что не знаю, как его зовут. Нет, безусловно, он представлялся, но мне его имя было совсем не интересно. Валерий? Виктор? Виталий? Хрен с ним. Я потопала к Вике, чтобы оформить эскорт. После разговора с Артуром при всем офисном составе, я могла только с ней заговорить. Она все еще казалась жалкой после недавних событий и, может быть, поэтому – понимающей.

Совсем забыла упомянуть, что история с Роем все еще продолжалась: никто его не арестовал и не выдворил из страны, охрану с отеля сняли, а Вика снова начала ходить на работу. Теперь у араба была другая тактика, как мне рассказала Аня: он завел себе новую любовницу, Марту, которая когда-то была лучшей подружкой Вики, и теперь они стебались над ней – слали смс, в которых Рой просил прощения, рассказывал ей про любовь и звал в Дубаи. Вика писала в ответ, что прощает его, все еще любит и готова поехать с ним. Тогда он набирал сообщение, в котором говорил, что он безумно счастлив, только не знает, как отреагирует Марта на то, что они будут жить все вместе ... В общем, я сделала вывод, что чувак на самом деле безумно любит ее и, что называется, с ума сходит, иначе давно мог бы либо завалить из ненависти, либо оставить ее в покое, если ему было плевать на нее...

– Вик, только я тебя прошу, не отдавай меня дешево. Он такой тошнотный, честное слово. Если будет жлобиться, я вообще не пойду. Меньше двадцати до конца смены не бери. Или ищи другую девочку, я с ним не пойду, хоть ты меня штрафуй, хоть ногти вырывай, – ныла я.

– Так, давай ты не будешь меня учить, – бросила Вика, и мы пошли сдавать меня в аренду.

Я не захотела присутствовать при разговоре – Вика знала свое дело. При всей моей потребности в деньгах, сидя на соседнем диване, я тайно надеялась, что он не захочет платить. Общались они довольно долго, и я уже начала глазеть по сторонам в поисках нового объекта, когда Вика встала и подошла ко мне.

– Что, не захотел? – вскочила я с места.

– За двадцать не захотел, – спокойно ответила она, – за тридцать пять захотел.

– Чего? – я раскрыла рот от удивления, – ты что, на сутки меня отдала?

– До конца смены. Иди переодевайся.

Я обернулась в сторону русского. Он тоже смотрел на меня и кривился в улыбке маньяка. 'Ну почему я нравлюсь каким-то престарелым мужикам?', подумала я. Это был далеко не первый раз, когда с порога, будто специально искал, меня выдергивал из толпы какой-то дяденька пенсионного возраста. Они вызывали у меня отвращение. Не собственно из-за дряблой кожи и залысин на голове, а из-за того, что это были признаки людей в возрасте моего отца. Нет, я понимала, что против природы не попрешь – всем нравится все свежее и красивое, но глядя на все это, я молилась, чтобы с возрастом мои интересы менялись соответственно. Меня дергало, когда я представляла, что буду кокетливо поправлять седые пряди, заигрывая со студентами.

– Простите, напомните, как Вас зовут, – не изворачиваясь попросила я, когда мы вышли на улицу.

– Виктор, – ответил мой спутник, – я давно заметил, что ты не помнишь.

Он рассмеялся и тут же закашлялся. Этот человек был злостным курильщиком, по всей видимости, долгие годы. Казалось, он сросся с сигаретой, и уже через двадцать минут пребывания в его компании я перестала обращать на нее внимание, будто это было частью его тела. Работая в клубе, я начала мириться с многим из того, чего в обычной жизни не переносила на дух. Запах кальянного и сигаретного дыма стал привычным для дыхания; алкоголь, которого я старалась избегать по началу, теперь стал утешением и помощником; тяжелый макияж, такой чуждый мне ранее, теперь плотной маской впивался в лицо. Все это отражалось на моей реальной, не сценической внешности. Кожа иссохлась, на ней начали проявляться мелкие, но многообещающие морщины. Гормональный фон нарушился, тело отекало, на боках появились жирные наросты, скрывающие не так давно очень изящную талию. На щеках и подбородке непрерывной чередой появлялись прыщи, которые я тщательно замазывала тональным кремом, и которые от этого воспалялись еще больше. Но во мраке клуба я блистала. Все там были словно оборотни, которых днем никто не узнавал. Даже мы сами.

Мы прошли всю улицу и добрались до набережной, в которую упиралась длинная автостоянка. Уже минут пять мы почти не разговаривали, только изредка тыкали пальцами в каких-нибудь трансвеститов на Уолкин Стрит и комментировали их странности. Виктор двинулся в сторону стоянки, я покорно шла за ним.

– Куда мы поедем? – спросила я.

– На Джомтьен, – ответил он, доставая из кармана ключи.

– Вы там живете?

– Да, мне нравится это место. Сравнительно чистое.

Джомтьен нравился и мне. Многие приезжие любили этот район в первую очередь за относительную чистоту. Длинная и просторная пляжная линия укрывалась от палящего тропического солнца тенистыми, плотно посаженными пальмами, а те, кому хотелось поджариться, легко могли найти дешевые лежаки и поваляться под солнышком. Бесконечные бары, рестораны, магазины и массажные салоны ютились у подножий многочисленных отелей...это был рай для туристов. К сожалению, я таковым не была.

Я вздохнула, мысленно позавидовала белой завистью тем, кто приехал туда отдыхать, а не работать, и настроилась на прогулку по пляжу. Вообще-то, мы не обсуждали, чем именно будем заниматься, но мне казалось, что именно этим. Еще я приготовилась снова слушать истории о том, сколько клубов этот дядька перевидал, как его везде знают и принимают, и сколько наших 'систем' он изучил. Я уселась на переднее сиденье, пристегнулась и вытянула ноги. Как же они гудели. Пора было менять обувь – все пары давно уже растянулись, пальцы вылезали веером и обхватывали высокую платформу подошвы, словно маленькие ручонки. Застежки плохо держались, и ноги постоянно были напряжены, пытаясь не выпасть из этих тяжелых и неудобных кусков пластика.

Как только умостилась поудобнее, я почувствовала слабость. Мне жутко захотелось спать, но работа только начиналась.

– Как это Вы так дорого заплатили? – спросила я.

– Захотел – заплатил, – посмотрев на меня, ответил Виктор, – могу себе позволить.

– И машину Вы можете позволить нарядную, – заметила я, проведя рукой по кожаной обшивке.

– О, это не самый праздничный наряд, – засмеялся мужчина в ответ, – дома в гараже стоят две красавицы, которые этой дадут большую фору.

'Ну вот, началось, – подумала я, – зачем было снова цеплять его?'

– А где это – дома? – попробовала я сменить тему. – Вы столько рассказываете о заграничных клубах и совсем не говорите о себе лично. Откуда Вы? У Вас есть семья?

– Я из Оренбурга. Живу где захочу, – бесстрастно отвечал Виктор.

Уже несколько минут я наблюдала за дорогой и не узнавала ее. Я бывала на Джомтьене много раз и безошибочно могла указать любой путь до него от центра Паттайи, но сейчас я совсем не узнавала окрестности. В самом начале мы поехали какой-то северной дорогой, тогда как нам нужно было двигаться на юг.

– Куда мы едем?

Меня этот мужчина раздражал, но нисколько не пугал. Мне просто было любопытно, что у нас за планы.

– В Бангкок. Ты не против? – все так же без эмоций отвечал мой спутник.

Он как-то изменился. Сначала болтал без устали, теперь совсем замкнулся, отвечал коротко и почти неохотно.

– Но это же далеко, – удивилась я, – мне в пять нужно быть дома.

– Только полпервого. Прогуляемся и вернемся, не переживай. Ты бывала там?

– Да. У меня там друзья.

– У меня тоже, – он повернулся на мгновение и улыбнулся мне. Казалось, к нему вернулось прежнее расположение духа.

– А почему передумали так внезапно?

На это он не ответил, но я и не настаивала. Раз уж я должна была провести с ним несколько часов, то пусть они пройдут в дороге.

– Можем на минутку остановиться? Мне нужно в туалет, – не стесняясь попросила я.

– Давай доедем до заправки, – предложил Виктор, не замедляя скорости.

– Честно говоря, я побаиваюсь пересекаться с местными в такое время, а тем более – на пустынных заправках.

– Открой бардачок.

Я удивилась, но последовала указу. В бардачке, обычно забитом разным нужным хламом у нормальных людей, лежал один единственный предмет – большой серый блестящий пистолет.

– Настоящий? – я с нескрываемым интересом заглядывала в нишу с подсветкой.

– Конечно, – кивнул мужчина в ответ, – достань.

Я замерла в нерешительности. Никогда не держала в руках настоящее оружие.

– Он на предохранителе, не бойся, – добавил Виктор, видя мое замешательство.

Я протянула руку и прикоснулась к холодному металлу. Не разбираясь в оружии, я смогла только определить, что то был револьвер немалого калибра.

– Зачем это? – спросила я, поглаживая бороздки на корпусе.

– Чтобы в туалет было не страшно ходить. Хочешь, научу стрелять?

– Нет, спасибо, – я решительно отправила револьвер но место. – Мы бы не могли просто на обочине где-то остановиться?

Мужчина повиновался, и мы вскоре продолжили путь.

Я зевнула и уставилась в окно. Я любила дальние поездки, любым транспортом. Могла провести сутки в пути, чтобы просто встретиться с другом, попить с ним кофе и обсудить его новый мангал. Сама я не водила, хотя получила права. Конечно, в любой точке мира можно арендовать авто и кататься, сколько влезет, но что-то более близкое к моему духу было в ожиданиях на вокзалах, спешке пройти контроли и переживаниях о том, чтобы успеть купить билет... мне все это нравилось, и я часто улыбалась, глядя на перекошенные лица других путников – мне было невдомек, почему люди не умеют наслаждаться этой атмосферой. А может, просто я была какой-то ненормальной.

– Если хочешь, можешь поспать немного на заднем сиденье, пока доедем.

Мне решительно нравилась эта ночь. Я быстро перебралась между креслами, и уже через минуту глаза мои закрылись.

Сквозь сон я почувствовала, что меня кто-то то ли двигает, то ли поднимает. В голове было неясно, никак не могла сообразить, где нахожусь. Я открыла глаза, пытаясь понять, что происходит. В темноте я увидела фигуру, нависшую надо мной. Виктор, похоже, пытался улечься на меня.

– Не спишь? – прошептал он. – Я тоже отдохну немного. Поместимся?

Он действительно мостил свое грузное тело на десять свободных сантиметров сидения. Я попыталась встать, но он словно паук раскорячился надо мною. Казалось, рук и ног у него было больше, чем по паре.

– Вы что делаете? – тихо и злобно спросила я.

– Ничего. Хочу прилечь рядом.

Он подгреб меня под себя и придавил всей своей тяжестью. Я попробовала сбросить его с себя, но пространство вокруг нас было слишком маленьким для маневров. Я стала уговаривать его, умолять оставить меня в покое, дергаясь и пытаясь вырваться, а он тем временем елозил по мне своим животом и умащивал свои конечности.

– Ты что, правда не знала, куда мы едем? Брось ты. У нас мало времени, давай по-скоренькому разберемся и поедем обратно, – приговаривал он, тебе понравится. Еще просить будешь. А хочешь, а возьму тебя к себе жить? Будем путешествовать, а?

– Сукин ты сын, старый ублюдок, я же говорила, что другую надо брать, чтобы драть ее! – завопила я, поняв, что уговоры не работают. – Помогите! Кто-нибудь! А-а-а-а-а!

Я орала, как будто меня резали, а мерзкий мужик только смеялся в ответ и лапал меня, где только мог достать. Он начал пробираться под майку, по пути пытаясь расстегнуть мои джинсы.

– Можешь орать, сколько хочешь, все равно никто не услышит. Мы в лесу, – на лице его появилась та отвратительная гримаса, которая говорила, что дергаться нет смысла.

Я попыталась рассмотреть что-нибудь за тонированными стеклами, но все, что было видно, это лишь какая-то белая стена рядом, скорее даже не стена, а простоо бетонный забор. Я снова закричала, все еще надеясь, что рядом есть кто-то живой. Сердце колотилось так сильно, что мне казалось, оно сломается, и я умру. Я вся вспотела, и его напряженные руки скользили по моей коже, как по маслу. Он всунул колено между моих ног и начал тереть им промежность. Руки его уже задрали майку и комкали лифчик, освобождая грудь. Я уперлась ему в плечи, пытаясь отодвинуться и сесть, но он был слишком тяжелым и опять же – не было места, куда я могла выскользнуть из-под него. Он схватил мою правую руку и заломил за голову. Я взвыла от боли, когда он захватил следом прядь волос и потянул их, упираясь в сиденье. Голова моя запрокинулась назад и я непроизвольно выгнулась. Не растерявшись, он воспользовался этим: выдрал бретельку, стащил порвавшуюся ткань белья вниз и начал облизывать мою грудь. Мне было противно и страшно. Страшно, как никогда в жизни. Я заплакала и снова запричитала:

– Виктор, пожалуйста, не надо, – молила я, – мне больно! Давайте вернемся, Вам отдадут все, что Вы на меня потратили, все до копейки. Пожалуйста!

Я рыдала и не переставала отбиваться, пытаясь одной рукой то прикрыть грудь, то оттолкнуть от себя его лицо, то вытереть его слюну.

– Ну, чего ты? – тихо и убеждающее, словно говорил с ребенком, сказал он. – Я же все равно трахну тебя. Давай по-хорошему, а?

Он продолжал облизывать меня, где только доставал, лез целовать, даже пытался разжать пальцами сцепленные зубы, стараясь засунуть в рот свой вонючий язык.

Перед глазами у меня мелькали кадры из фильмов, в которых смелые бабенки в таких ситуациях кусали обидчиков за язык или член, били коленом по яйцам, впивались ногтями в кожу, выцарапывали глаза... Я пыталась припомнить сцену, где насиловали именно в машине, чтобы сделать все по сценарию, но ничего не приходило в голову. Паника сковывала и мысли и движения. Точнее, мысли непрерывным роем пролетали, подсказывая, что предпринять, но страх не давал ничего сделать. Я хотела стукнуть его кулаком в голову, но мне казалось, что удар будет слишком слабым, и это лишь разозлит его. Я думала схватить его за член или еще за что-нибудь, укусить за щеку, но я боялась, что не успею обезвредить его и он стукнет меня в ответ так, что я потеряю сознание. Он так хватал зубами соски, что я переживала, если дернусь, то он их просто откусит. Я боялась. Все, что могла делать, это слабо уворачиваться под ним, надеясь, что он меня ни чем не оглушит.

Так мы боролись, казалось, вечность. Снаружи было все еще темно, хотя для меня прошла уже целая вечность. Непрерывная возня и напряжение начали меня утомлять. Силы иссякали. То же можно было сказать и о моем противнике. Я благодарила Бога, что тот был немолод и не в самой лучшей физической форме, иначе, он давно заломил бы меня и сделал все что надо. Хотя, разве это было время для благодарности? Я была небезгрешна, но не думала, что заслуживала такого наказания. За последнее время я настрадалась так, что искупила, наверное, очень многое. Нет, это не должно было случиться со мной... А ведь мама просила не ехать...

В какой-то момент Виктор слез с меня и, протиснулся между креслами, пробираясь на передние сиденья. Наверное, в ту секунду высшие силы решили, что я намучилась достаточно. Моя левая рука мгновенно потянулась назад, тут же наткнувшись на ручку, я дернула ее и открыла незамкнутую дверь. Все происходило так быстро и неожиданно, что мне казалось, кто-то руководит мною. Кубарем я вывалилась из салона и, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, понеслась прочь. Машина стояла на узкой грунтовой дороге, тянувшейся вдоль того самого белого забора, что я видела через окна. По другую сторону простирался пустырь, местами захламленный каким-то строительным мусором. Метрах в ста пятидесяти от машины дорога пересекалась асфальтом, и я изо всех сил устремилась к нему.

– Сука конченая, куда побежала? – услышала я крик за спиной. – Вернись, дешевка, по-хорошему!

Страх охватил меня с новой силой, когда я подумала о том, зачем он полез вперед. Я приготовилась услышать выстрел в спину, ноги подкашивались, казалось, я сейчас упаду и не встану уже, но я продолжала бежать. Выскочив на широкую дорогу, я метнулась влево, чтобы скрыться с глаз обидчика за углом забора. Услышав сзади шум мотора, я повернулась, бросилась на середину дороги и замахала руками, призывая водителя остановиться. Старый белый минивен едва не сбил меня, и парень за рулем уже приготовил кучу брани, когда я, не теряя ни секунды, рванула дверцу и пулей влетела в кабину.

– Поехали скорее, пожалуйста! – закричала я по-русски.

Не знаю, плакала ли я – казалось, во мне не осталось слез за последние несколько часов. Голос хрипел и прерывался, каждый вдох вызывал кашель, к горлу подходила тошнота. Очевидно, таец ничего не понял из моей речи, но вид мой был внятнее любых слов. Разодранная в нескольких местах майка все еще была задрана, джинсы расстегнуты, волосы растрепаны. О том, как выглядело лицо, страшно было даже подумать. Да я и не думала. Я думала лишь о том, что та тварь больше не облизывает меня.

Водитель, молчал, видимо, давая мне время прийти в себя. Спустя несколько минут он все же заговорил, участливо заглядывая мне в глаза. Я покачала головой, объясняя, что не понимаю. Тот закивал в ответ, но продолжал что-то лепетать по-своему.

– Паттайя? – спросила я, осознав, наконец, что нужно сказать ему, куда я направляюсь.

Таец замотал головой и заговорил, еще быстрее, только теперь он еще и обильно жестикулировал при этом. Голова раскалывалась и я не могла думать, о том, что я могла сделать. Сумка осталась в машине, у меня не было ни денег, ни телефона... Мы остановились у заправки и мой спаситель побежал к одной из стоявших там машин. Недолго поговорив с водителем, он подскочил к другому авто и громко что-то рассказывал, махая руками. Вернувшись, он ткнул пальцем в старого тайца за рулем потрепанной красной развалюхи неизвестной мне марки:

– Паттайя! – радостно крикнул он и улыбнулся, показав белые ровные зубы.

Еле передвигаясь, я вышла из машины и стала обнимать его, жать мозолистые руки и целовать их.

– Капункааа, – вяло, но от всего сердца поблагодарила я на тайском, почувствовав едва уловимую радость оттого, что хотя бы смогла сказать 'спасибо'.

Пересев в другую машину и улыбнувшись водителю, я перестала думать о чем-либо. Меня не тревожило, что я снова буду ехать с незнакомым мужчиной. Что будучи в чужой стране, в неизвестной местности, у меня не было ни денег, ни телефона, ни каких-либо номеров, чтобы позвонить. Все казалось каким-то неважным, похожим на сон, который должен был вот-вот закончиться. Очень хотелось пить и помыться. Совсем уже рассвело, и птички пели так сладко. Начинался новый день, такой свежий и чистый, что казалось, если я кому-то расскажу о случившемся, мне просто не поверят, потому что в таком прекрасном мире не могло произойти такой мерзости.

В Паттайе, водитель оставил меня в начале Уолкин Стрит, откуда я пешком добрела до отеля. Дверь в комнату была закрыта на цепочку, и мне пришлось стучать, чтобы разбудить кого-то. Аня открыла и, увидев меня, мгновенно проснулась.

– Ты где была? Что с тобой?

– В эскорте, – чуть слышно ответила я и пошла в ванную.

Аня еще что-то спрашивала, но я не слушала ее.

Я открыла теплую воду и как была, в одежде и обуви, залезла в ванну. Включив душ, я подставила под него голову и долго сидела, не двигаясь. Смешиваясь с водой, снова потекли слезы. За последние недели я выплакала столько, сколько не плакала за всю свою жизнь. Мне казалось, что в какой-то момент они должны были просто закончиться, но каждая следующая минута контракта доказывал, что этот источник неиссякаем... Думать не хотелось, но перед глазами непрерывно проносились недавние события. Я стащила с себя одежду и обувь и отшвырнула их в сторону. Потом взяла мыло и стала тщательно мылить мочалку. Так прошло, наверное, минут пять. Мне хотелось много, очень много пены. Я стала мыться. Сначала медленно елозила по рукам и коленкам, потом все сильнее и сильнее нажимала на мочалку и, наконец, стала тереть себя с бешеной силой. Мне хотелось смыть все его слюни, всю ту грязь, которой я была покрыта, но казалось, что это все въелось в кожу навсегда. Я покрылась красными пятнами и царапинами, но тогда я думала, что нужно натирать именно до такого состояния. Я ревела белугой, проклиная тот день, когда согласилась сюда приехать. Девочки стучали в дверь, просили открыть, спрашивали, не принести ли чего, но я ничего не слышала, кроме собственных стенаний. Ничто вокруг не существовало, кроме бесконечной боли. Бог наказывал меня. Мой бумеранг вернулся.