Текст книги "Что не снимает стриптизерша (СИ)"

Автор книги: Яна Карпова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 13

Как и договаривались, я позвонила Диме в два часа дня. Он еще спал, по всей видимости, потому что голос звучал тихо и невнятно.

– Алло, да.

– Привет. Мы должны сегодня в больницу ехать, помнишь?

– Помню. Только давай через час примерно, окей? Я тебя наберу, будь готова в районе трех.

Положив трубку, я быстро собралась и поковыляла в другой корпус, где жили мои девочки – мне не терпелось услышать новости о новом клубе.

Как оказалось, о 'Парадайзе' мы знали далеко не все, а точнее – совсем ничего, кроме того, что это было еще одно заведение из серии 'Фэнтези'. Когда нам его показывали, я обратила внимание только на то, что надпись уже была, причем новой она не выглядела, то есть, что-то райское там уже имело место. А было там, ни что иное, как самый настоящий публичный дом. Четырехэтажное здание было разделено на клуб с эротическими танцами на нижнем этаже и трехэтажный отель, за каждым номером которого была закреплена тайская проститутка.

– Ну и что? – невозмутимо отреагировала я на новость. – Там же есть кому трахаться и без нас, правильно? Будем заниматься каждая своим делом: мы будем заводить мужиков, а они – расслаблять. Вопрос только, что мы там заработаем, кроме ставки? Зачем им покупать нам дорогие коктейли и висеть с нами вообще, если можно сразу пойти развлекаться?

– Так ты ж дослушай! – перебила меня Жанна, – Артур пообещал, что он договорится с несколькими туристическими агентствами, и туда будут целыми автобусами привозить туристов, так что чаевых там можно будет нормально собирать, по идее.

– Ясно... но вы же понимаете, что ни эскортов, ни приватов не будет?

– Я тебя умоляю, у меня лично ни того ни другого в 'Фэнтези' и так нет, – рассмеялась Олька.

– Мне тоже особо терять нечего. А ты смотри сама, – закончила Жанна.

– Так вы подписали?

– Нет, нам дали день подумать.

Я не знала, как правильно поступить. Перспектива работать за восемьсот баксов совсем не радовала. С другой стороны, как только начнут высчитывать штрафы за нормы, которые я не выполняла на Уолкин, там и столько не наберется. То, что я настроилась работать при любых обстоятельствах, было замечательно, конечно, но пока что это было только желанием, не подкрепленным никаким действием, кроме переписки в интернете.

– Кстати, ты как? – заботливо спросила Жанна. – В больнице была уже? Алену там по ходу пытали вчера, из тебя тоже будут иголки вынимать?

– Без понятия. Наверное. Кстати, мне пора спускаться, Дима должен меня в три отвезти, так что пожелайте мне удачи.

– Давай, как приедешь – заходи к нам или найдешь нас возле бассейна.

– Договорились.

Я спустилась вниз, где Дима уже стоял и набирал что-то в телефоне.

– О, а я как раз собирался тебе звонить. Готова?

– Для тебя – всегда готова, – я многозначительно посмотрела на него.

– Тогда пойдем, прокачу тебя, – в тон отвечал Димка.

Мы сели на его байк и надели шлемы.

– Держись крепко – поедем быстро.

– Даже не сомневайся, – я обняла его сзади и нескромно поблудила руками его по груди.

– Яночка, ты же помнишь, что у меня гости?

– Простите, Дмитрий, я больше не буду.

– Нет, ты будь, только осторожно, – бессовестно ответил тот.

Приехав в Мемориал Хоспитал, местную больницу, куда в основном ездили туристы, мы записались на прием и стали ждать вызова. Я не знала, о чем с ним разговаривать. Обычно наше общение сводилось к тому, что я бросала какую-нибудь реплику с пошлым подтекстом, он отвечал на нее, мы смеялись, и на этом расходились. Нам никогда не представлялось случая серьезно пообщаться.

– Ты извини, что я тебя достаю иногда, – наконец заговорила я, – это я так шучу. Ну, не совсем шучу, ты действительно очень интересный мужчина, но я помню кто есть кто. И еще – я не пристаю так ко всем подряд. Вот.

Дмитрий посмотрел на меня несколько удивленно.

– Ты думаешь, что я невысокого мнения о тебе?

– Я понятия не имею, какого ты мнения обо мне, – подумав, ответила я, – наше общение состоит из глупых шуток и ничего большего. К тому же, я – стриптизерша, а ты – порядочный семьянин... в общем, ты понимаешь.

– Если ты помнишь, я тоже не музыку преподаю, и не сужу о людях по месту их работы. Я тебе больше скажу, к некоторым девочкам – очень немногим – я очень душевно, как ты выражаешься, отношусь. И ты в их числе, не сомневайся.

Я с благодарностью посмотрела на него. Мне нужен был такой разговор. Я отвыкла от простого дружеского общения с мужчинами – для всех здесь я была лишь той, что раздевается за деньги. Никто не видел во мне доброго товарища, хорошего повара, бескорыстного помощника, чистоплотную хозяйку, ценителя литературы... Да и как можно было все это рассмотреть? И кому это было нужно? Я поняла, почему не могла разговаривать с Димкой ни о чем, кроме пошлостей – я думала, что и он ничего другого во мне не видит.

Нас вызвали в процедурную. Помещение было большим, светлым и, как оказалось, довольно современно оборудованным. Сложно было ожидать чего-то приличного от государственной больницы, поэтому я была приятно удивлена. Комната была разделена сдвижными ширмами на несколько рабочих мест, у каждого из которых вертелось по медсестре. Молодой врач в белоснежном халате предложил мне лечь поудобнее, надел перчатки и начал вертеть мою ступню.

– Иглы слишком тонкие, вынуть мы их не сможем, потому что они впиваются по принципу гарпуна, – я была еще больше удивлена, услышав чистоту его английского.

– Но вы же вчера доставали другой девочке. Мне больно на них наступать.

– Я могу достать только толстые, за которые можно зацепиться, остальные крошатся при попытке их вынуть. Вам их уже подробили, это тоже хорошо. Я сейчас только поставлю уколы, чтобы предотвратить реакцию на яд, а иголки через пару недель сами рассосутся.

Такой ответ меня определенно устраивал, поскольку мне не очень хотелось ходить с перебинтованной ногой, и дырами от выдранных игл, как это случилось с Аленой, так что я с готовностью подставила плечо. Дима взял меня за руку, и я глупо сочла это за нежность. Храбрость моя улетучилась, как только доктор начал вводить препарат. Я скривилась, готовая заплакать, когда глаза мои встретились с русской женщиной за соседней ширмой, тихо уговаривающей девочку лет восьми дать доктору осмотреть ее руку. Я особо не прислушивалась, но по всей видимости ее тоже ужалила какая-то морская тварь и теперь девочке так же предстояли уколы. Женщина умоляюще посмотрела на меня, как бы прося не плакать, чтобы не спугнуть дочь и я сразу надела маску беспечности, хотя слеза уже катилась по моей щеке.

– Видишь, тете тоже укольчик делают, и она не плачет.

Зная, что мне предстоит еще один укол, я решила извлечь из этого максимальную пользу.

– Ой, доктор, какой хороший укол, я прямо сразу почувствовала себя лучше! – театрально громко заговорила я. – А можно мне еще один такой, чтоб я ну совсем прям выздоровела?

Не понимая ничего из этого словесного мусора, врач готовил вторую инъекцию, не обращая внимания на мой бред. Я повернулась к нему вторым плечом и подмигнула девочке – смотри, мол, совсем не страшно, добавку попросила. Я начала качать головой и причмокивать – ах, как мне нравится укол, и ребенок, наконец, заулыбался. Миссия была выполнена. Выйдя из кабинета, я выпустила на волю еще пару слез, но в целом чувствовала себя отлично.

– Ты прямо герой! – восторженно сказал Димка.

– А как же!

Мы от души посмеялись над случившимся.

– Сейчас я тебя отвезу домой и ты попробуешь поспать, договорились? Скорее всего у тебя поднимется температура и появится слабость, – в голосе его слышалась простая человеческая забота.

– Ага, – я не стала портить столь душевный момент какими-либо долгими фразами.

Мы поехали в отель, и уже через несколько минут я почувствовала, что у меня действительно поднимается жар. К счастью, дома никого из моих не было, и я сразу провалилась в сон, как только голова моя коснулась подушки.

Мне снилась весна. Ах, как я любила весну... Мне снились родители, братья, сестры, племянники, мне снился наш сад и домашние животные, снился парень, которого я когда-то безумно любила, снились песни у костра и походы на речку, снилось, что я стюардесса и что я приглашаю всех своих друзей в огромный дом у моря. Мне снилось счастье.

Меня разбудил хлопок дверью и я лениво открыла один глаз посмотреть, кто пришел. Пришла Галя, жуя какую-то вонючую штуку, торчащую на палочке. Это просто невероятно, как тайцы могут есть все, что под руку подвернется, будь то растение, животное или старый рваный башмак. Я сделала вид, что все еще сплю, но она тихо подошла и слегка потормошила меня.

– Спишь? – прошептала она

– Пыталась, – недовольно пробурчала я.

– Я видела Жанну, она сказала, чтоб я тебя обязательно разбудила перед работой.

– А-а. Да. Спасибо. Сейчас встаю.

– Хочешь? – она ткнула в мою сторону палочку со смердящей хренью.

Я была тронута ее вниманием, но все же отказалась. Надо же... до сих пор я не думала о ней как о человеке, которому когда-либо скажу спасибо.

Придя немного в себя после сна, я начала собираться в поход. Мы с девочками решили пойти пешком, чтобы расходить мою ногу и немного поболтать.

– Как думаете, мы будем пересекаться с проститутками? – из Олькиных уст это звучало так же просто, как если бы она спросила о погоде.

– Наверное, да, – ответила я, не задумываясь. Мы же в одном здании будем...как ни крути, а где-то да встретимся.

– Я вам больше скажу, – заявила Жанна, – я слышала, что они с нами в зале будут сидеть.

– Да ладно?! – в один голос воскликнули мы.

– Да, сегодня в коридоре слышала, как девочки это обсуждали. Не знаю, откуда это пошло.

– Хрен с ним. Посмотрим, – сказала Олька, и на этом тема закрылась.

Все погрузились в свои мысли.

Работать в одном зале с проститутками? Нет, я, конечно, не могла бороться за звание председателя дома высокой морали и культуры, но все же...

В офисе девочки по одной присаживались за стол, листали бумаги и подписывали. Согласно новому контракту с танцовщицы снимались нормы по заказам, а все чаевые она забирала сразу, не отдавая половину клубу. Вопрос был лишь в том, когда придут те самые люди, которые оставят чаевые, которые не придется делить. Ну, зато Ленкину рожу не придется видеть. Я протиснулась со словами простите-извините-пропустите-хромого-человека, дернула себе подшивку договора и не глядя подписала. А че там было вычитывать? Один хрен, паспорт был у них, так что игра была в одни ворота.

Глава 14

Все еще хромая, я вышла на работу коротать остаток времени до открытия 'Парадайза'. Настроившись проторчать всю ночь на улице, поскольку танцевать я не могла и все еще носила обувь только на низком ходу, я взяла уже было пачку листовок и направилась к выходу, но в дверях нос к носу столкнулась с моими старыми знакомыми – итальянцами и их пассией. Почему-то я растянулась в широкой улыбке.

– Я вам не помогла, так вы решили сами себе помочь?

– А-а-а! Снежная королева!– радужно воскликнул Роберто.

– А где ваша жена? – я вопросительно посмотрела на Маурицио.

– О, думаю, нам стоит присесть, – прошептал Роберто и покосился на друга, пропустившего мой вопрос мимо ушей.

Мы уселись и заказали бутылку виски.

– Так вот, вчера она приехала. Мы поужинали, выпили вина, и в какой-то момент мы с Лаурой потеряли его из виду! Я думал, он поехал в отель, но этот идиот пошел где-то напился до беспамятства, снова нашел эту мадам и посреди ночи притащил ее прямиком в постель! Он просто забыл о жене, представляешь?!

– Ммм... мы в Таиланде...– промычала я, не зная, что в таких случаях говорят, – так и что дальше было?

– А ничего! Лаура сразу собралась и уехала, а этот болван проспался и сказал, что не будет портить отдых из-за 'недоразумения'. Что я могу сделать?

Да, иногда к нам приходили вот такие экземпляры, которые не на голых баб смотрели, а в глаза заглядывали в поисках понимания и сочувствия. Некоторые без лишних предисловий жаловались на своих жен, детей, работу, соседей, другие жаждали, чтобы их расспрашивали, чтобы ими интересовались, потому что чувствовали себя ненужными, третьи просто молчали, покупали коктейли, отказывались от приватов и просили тихонько посидеть с ними рядом. Одни девочки обдирали таких пассажиров до нитки, те, что подушевнее – выслушивали и сочувствовали, а кто-то их просто игнорировал. Мои итальяшки, конечно, не выглядели сопливыми и несчастными, но я знала, что этот народ просто создан для того, чтобы встревать в глупые ситуации, после которых им необходимо было выплеснуть на других свои страстные эмоции.

Я была совсем не против лицезреть, как Роберто машет руками, объясняя, какой Маурицио болван, но еще мне очень хотелось под этот шум спасти своих девчонок от раздачи флайеров. Я знала, что в этом месте мужчин самих оставлять нельзя – коршуны тут же налетят и растреплют добычу. Оглядевшись по сторонам, я увидела печальную молдаванку Наташу, взяла ее за руку и потащила за столик. Та шла, не зная, что происходит, но и не сопротивляясь.

– Посиди с этими товарищами, закажи что-нибудь, они не будут против. Или если хочешь, пей с нами виски. Я сейчас приду. Веселись, – с этими словами я помахала итальяшкам, ткнула пальцем в девочку, показывая, что она с нами, и помчала за Олькой с Жанкой.

Так мы подружились с Наташей, с которой раньше я даже не думала общаться. Когда мы разговорились и стали доставать ее расспросами, она отвечала так, словно хотела оправдаться за то, что стала стриптизершей, будто мы были судьями. Не догадывалась она, как сильно ошибалась... здесь каждая пыталась оправдаться, если не перед другими, то хотя бы перед собой. В четырнадцать лет она осиротела, оставшись с сестрой-близняшкой на попечении тети, которая особо не страдала заботой о них. После школы сестры не поступили никуда, и начали работать: то официантками, то продавцами за копейки. Тогда нашлась 'подруга', которая направила Наташу сюда, получив свои комиссионные и ни на секунду не задумавшись о судьбе бедной девочки. Мне было непонятно, как такое могло случиться. Этот ребенок просто хотел счастья, и не знал, каким путем к нему прийти. Она думала, что сможет заработать денег на одежду к зиме, вернуть долги, отпраздновать с сестрой день рождения. Ей хотелось делать те простые вещи, на которые мы, зажраные, вечно недовольные людишки не обращаем внимания. Нам всегда всего мало, у нас всегда все не так: дом у нас маленький, родители – слишком консервативные, родственники – недостаточно богатые, дети – недостаточно гениальные, урожай – мог бы быть и получше, кот мог бы быть и попушистее – все не так! Вот так и хочется порой взять всю нашу цивилизацию и постучать ее головою об стену, чтобы все недовольные на планете вспомнили, что кто-то – живет под мостом, кто-то – осиротел, кому-то Бог не дает детей, кто-то умирает с голоду, а у кого-то нет рук, чтобы погладить того самого недостаточно пушистого кота, и все это происходит в тот самый момент, когда мы ноем, что у нас шуба не из норки, а из кролика...

Усугубляло ситуацию молдаванки то, что у нее здесь случилась любовь. Чем больше она рассказывала свою историю, тем глупее эта девочка мне казалась, при всей моей жалости к ней...

Звали его Максат, и познакомилась она с этим казахом на улице, раздавая флайера. Он подошел спросить, почему та в печальном образе, она нагрубила в ответ, и так у них завязался спор, плавно перешедший в три дня сказки для нашей Золушки.

Он приходил к ней, спрашивал о ее жизни, о ее семье, рассказывал о себе и о своей работе с отцом в нефтяной промышленности. Перед отъездом он пообещал, что закончит через неделю какой-то проект, заработает денег, чтобы оплатить неустойку за ее контракт и вернется, чтобы забрать ее в Алма-Ату, но заканчивалась уже вторая неделя, а ничего не происходило. Он звонил ей, обещая, что вот-вот – и все наладится, потом пропадал на несколько дней, потом снова звонил, а она, бедненькая, верила, что он приедет за ней, и у них будет дом у реки и много детей. В рассказе слышалось, насколько тяжело ей дается жизнь после смерти родителей – она часто вздыхала, вспоминая детство и то, как все завидовали счастью ее семьи, и много говорила о том, что непременно создаст такую же...

– Слушай, если у него такие намерения, почему он не возьмет денег у отца, пока свои поучит? – спросила Оля. – Там же по-любому бабки водятся, раз они нефтью занимаются, ну, три штуки точно никого из них не обанкротили бы...

– Он гордый очень...хочет всего сам добиваться...

– Ах гордый... а не забыл он, кем ты работаешь? Гордость ему позволяет оставить свою девушку раздеваться перед мужиками, ходить в эскорты?

– А я и не хожу...он попросил меня не общаться с другими мужчинами здесь...

– Чего?! Он совсем охренел?

– Оль, ну не надо, и так тошно...я уже жалею, что рассказала. Вот посмотрите, он скоро заберет меня, я здесь ненадолго...

– А он оставил тебе денег на это 'ненадолго'? Он спрашивает тебя, чем ты питаешься и есть ли у тебя, на что заправить телефон, чтобы спросить, как у сестры дела? Наташенька, прости, но ты не в той ситуации, чтобы слушать сказки про любовь. Приедет – хорошо, молодец, а пока – будь добра включи свои мозги и живи не мечтами, а реальностью, – Олька прямо орала на нее. – Мы здесь – выживаем, здесь нельзя реагировать на такие просьбы, любовь – это хорошо, когда ты на свободе, а не тогда, когда за любой шаг в сторону расстреливают. Сколько у тебя уже невыполненных норм? Ты хоть представляешь, если он кинет тебя? Он тебя три раза в жизни видел! Пусть я буду ошибаться, но пока что он ведет себя как последний эгоист. Он не у бабушки тебя оставил, а в чужой стране, без денег и с отвратительной работой, так что пока что не такой уж он и принц!

Я слушала их и диву давалась, какими люди бывают...даже не знаю, правильного слова...

Ночь пролетела мгновенно, оставив то кисло-сладкое послевкусие, о котором поют в песнях. С итальянцами общаться было легко, будто на курорте, даже девочки, которые объяснялись с ними на языке обезьян, не нуждались в переводчике, так что все, кроме несчастной Лэк, которую выдворили, были довольны, как удавы, и только рассказ Наташи никак не давал покоя...

Глава 15

Накануне объявили о конкурсе Мокрых Маек, который проводился здесь довольно часто. Суть этого развлечения не менялась со времен его создания – толпу грудастых (и не очень) барышень облачали в тонкие белые майки, и поливали водой, чтобы было видно очертания фигур, а потом путем голосования выбирали победительниц. Призы, как и положено, тоже были назначены – за первое место было обещано двадцать пять тысяч бат, за второе и третье, соответственно, десять и пять тысяч. В конкурсе могли участвовать все желающие, и Артур не упускал случая делегировать туда своих девчонок, дабы прорекламировать свой клуб. Желающих среди наших было не много. Кто-то не хотел тратить время на глупые конкурсы для туристов, кому-то хватало раздеваний в клубе, а кому-то просто нечем было конкурировать. Мой скромный второй размер, конечно, не смел выпрыгивать из-за пазухи, спеша посоревноваться, но и работать в тот вечер не хотелось страшно. Опухоль с ноги сошла, и о приключении на море теперь напоминали только редкие покалывания при ходьбе, поэтому нужно было выходить трудиться во благо отдыхающих.

Плюнув на то, что денег было считанные копейки, я поплакала перед Димкой и взяла еще один выходной, который стоил мне отсутствия зарплаты и двадцати долларов штрафа. Кроме того, я набралась наглости отпроситься на конкурс, потому что в номере можно было помереть со скуки. Димка поворчал, что я, мол, совсем обнаглела, но все-таки отпустил, пообещав прикрыть в случае чего – на больничном-то мы должны были сидеть по норам, а вылазки были чреваты пресловутыми штрафами.

Итак, вместо работы я пошла веселиться. Улыбнувшись паре кривоносых грузинов (впервые, кстати, видела таковых в Таиланде), я уселась рядом с ними у самой сцены и получила первый приз зрительских симпатий – бутылку пива. Большего мне от них, собственно, и не надо было, поэтому я прикинулась, что не понимаю никаких языков, кроме чисто украинского, и технично свела наше недолгое общение на нет.

Увидев конкурсанток, выходящих из-за кулис, я поняла, что если бы принимала участие, то последнее место досталось бы точно не мне. Многие кандидатки были настолько убогонькими, что не укладывалось в голове, чего они вообще полезли на сцену. Появились и наши девочки. Это были Лесли и Джойс – настоящих имен я не знала, поскольку не общалась с ними, – девочки из старого заезда. Лесли была высокой темноволосой девчонкой, с не очень спортивной, но очень женственной пышной фигурой. Она хреновенько танцевала, но всегда пользовалась спросом у клиентов. Я никогда не замечала ее в стычках с коллегами и вообще, она казалась очень мирным жителем нашего гарема. Лицом она уступала многим девочками, хотя при удачном макияже ее пухленькие губки и лупатенькие глазки выглядели очень даже сексуально. С ней меня не связывало ничего, кроме приветствий. Джойс была полной ее противоположностью: маленькая, заметно подкачанная блондинка с огромной силиконовой грудью, она была королевой на сцене. Красивое лицо ее часто искажалось капризной гримасой, что, почему-то, делало ее еще более желанной для мужчин. Тело ее было продырявлено во множестве мест, включая язык, соски, брови и губы, но не исключаю, что я могла видеть не все... Поговаривали, что украшения, которые на ней были, все до единого инкрустированы брюликами, и что перед тем, как принять дар, она требовала выгравировать на металле имя дарителя. Я бы, может, и подумала, что это сказка, но за годы работы в этой индустрии так насмотрелась на избалованных вниманием девиц и безграничное сумасшествие мужиков с зашкаливающим либидо, что уже мало чему удивлялась. Заострив внимание на соотечественницах, я обнаружила неустойчивость в их ногах и расфокус во взгляде. Несомненно, девчонки прилично зарядились перед шоу! Вечер обещал быть интересным.

Конкурс начался с того, что участницы представились. Выходя на край сцены, они эротично двигались под музыку, демонстрировали фигуры и заигрывали со зрителями. Этот тур проводили в большей степени для того, чтобы выделить примечательные объекты и отсеять неинтересную шелуху в виде коротконогих плоскогрудых таек и пьяных туристок, засорявших эфир. Естественно, наши девочки прошли первый отбор, равно как и другие пять-шесть европеек и примерно столько же местных, с торчащими искусственными грудями. Следует отметить, что в эротике тайки, наверное, в девяноста процентах случаев – никакущие. Движения их какие-то ребяческие, угловатые, дергаются они, словно их плетьми заставляют танцевать, в общем, спасает лишь раздевание, и то, если там есть что показать. То ли дело – русские стриптизерши, извивающиеся так, словно они совокупляются с каким-то невидимым партнером. Не зря дочери отечества известны всему миру своей красотой – они могут проявить свои достоинства еще и в действии!

В общем, к моменту собственно увлажнения маек на сцене осталось десятка полтора тел. Тайский паренек достал откуда-то из-под подиума шланг с пульверизатором и направил на танцовщиц первую струю. Не дожидаясь особого приглашения, 'Фентези' двинулись к краю сцены и подставили себя под обильный поток воды, что повлекло за собой бурю оваций и попыток зрителей поближе пробраться к сцене. Девочки разодрали тонкую ткань в клочья, помогая друг другу освободиться от остатков недавней одежды. Я сидела в пяти метрах от главных героинь вечера, которые только начинали заводиться, и только догадывалась, чего еще от них ожидать. То, что произошло в следующие пятнадцать минут, я уверена, останется надолго в памяти очевидцев. Лесли повалила Джойс на пол схватила за руки и стала тереться об нее мокрым голым телом, а когда толпа затребовала продолжения, она понеслась вовсю облизывать ее грудь. Толпа взревела. Народ голосил так, что перекрикивал музыку – такое они видели вживую далеко не каждый день. Остальные девчонки беспомощно скакали по сцене, с завистью посматривая на русских и понимая, что те ушли далеко вперед. Некоторые из них начали хватать друг друга за сиськи, но порывы эти выглядели абсолютно безнадежно по сравнению с тем, что вытворяли наши. Была, правда, еще одна европейка, которая оказалась достойной конкуренткой. К ней начали приставать жалкие тайки, пытаясь не отставать от лидеров, но она понимала, что с ними 'кина не будет', поэтому выбрала себе таечку поприличнее и отвязалась от остального сброда. По всей видимости, гомосексуализм ей был не чужд, и новая пара лесбиянок очень скоро завоевала внимание зрителей. Видя успех соперниц, боевой дух пьяных славянок воспылал с новой силой и они пошли дальше. Снова пионером стала Лесли – она опять вскарабкалась на Джойс, которая извивалась на полу, только в этот раз объектом ее ласк стала не грудь, а... то самое, причинное место. Джойс не только не сопротивлялась, но и подыгрывала напарнице, широко раскидывая ноги и демонстрируя завидную растяжку. Публика была в таком восторге, что первые ряды начали бросать деньги на сцену, а некоторые пробирались к русским и совали бумажки чуть ли не в самую попу и место по соседству с ней. Сначала они орудовали через трусы, но 'Остапа' понесло уже настолько, что о том, чтобы останавливаться на этом не могло быть и речи. Стащив друг с друга белье, они устроили самое что ни есть настоящее лесби-шоу на сцене дешевой открытой дискотеки...

Продолжалось это примерно с четверть часа, нового ничего на сцене уже не происходило – русские девахи занимались любовью, белая с тайкой зависли в стадии прелюдии, а остальной состав голожопой команды вовсе не заслуживал никакого внимания. Видно было, что девочки то ли подустали, то ли наоборот – хотели еще чем-то порадовать публику, они начали то надевать трусы на грудь, то устраивать бои, то приставать к ближайшим к сцене людям. В общем, шквал эмоций поутих по оба края сцены и организаторы, наконец-то приглушили музыку.

Дальше пошла какая-то несуразица. Первое место, которое теперь назначалось не гулом толпы, а вполне определенными членами жюри, присудили какой-то неизвестной тайке, которая вовсе не вышла на сцену за призом, видимо, побоявшись громового 'БУУУУУУ!', пронесшегося по возмущенной толпе, второе место отдали симпатичной европейке, а третье – нашей Джойс. И тут Лесли вышла на бис – потрясая маленькими кулачками и большими 'живыми' сиськами, она вышла на середину подиума и заорала трехъярусным матом, что конкурс куплен, организаторы – уроды, а Таиланд – продажное говно. Суть была понятна всем, и люди со свистом приветствовали ее пламенную речь, продолжая бросать ей бумажки разного номинала и в самой разной валюте. Один русский паренек поднялся к ней, снял с себя футболку и, надев на нее, увел гневную пьяную бабу со сцены под несмолкаемые аплодисменты.

На другой день слава о девчонках разнеслась по городу, видео появилось в интернете, были выписаны штрафы по двадцать тысяч бат, и бедных лесбиянок с головной болью отправили на Самуи.