Текст книги "Хранитель Заката (СИ)"

Автор книги: Яна Перепечина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Я сначала тоже так подумала. Но потом выяснилось, что Денис вообще к экспедиции примкнул в последний момент. Заменил заболевшего коллегу. Или вы полагаете, что это в него Камилла как раз и влюблена?

– А что? Не вариант?

– Маловероятно. Коллега, по рассказам Галины Филипповны, не так чтобы молод, давно женат и к тому же отличается сложным характером.

– Чего в жизни не бывает? – философски заметил Хранитель.

– Соглашусь. Но та же Галина Филипповна убеждена, что Камилла и правда влюблена в Дениса. Вряд ли она ошибается. Она мне показалась женщиной наблюдательной и умной.

– То есть вы считаете, что следует хорошенько присмотреться к Камилле?

– Во всяком случае – узнать, что её привело на Закат.

Хранитель задумался. И тут Анна вспомнила:

– Кстати, а почему вы сами примчались на остров? Зачем вас вызвал Василий?

Глава 31. Догадка

По лицу Хранителя промелькнула тень.

– Отец позвонил мне и сказал, что я ему срочно нужен, что ему нужно посоветоваться со мной. Я удивился, потому что был на Закате за несколько дней до этого. Отец был совсем таким, как обычно. Ничего такого мне не говорил. И вдруг позвонил.

– А зачем вы ему были нужны?

– Не знаю. Меня в этот момент отвлекли. Отец услышал и тут же свернул разговор. Он с большим уважением относится к моей работе и всегда старется не мешать... – Хранитель с силой сжал челюсти, и Анна поняла, как ему больно думать о том, что произошло с Василием. Справившись с собой, Матвей продолжил: – Я хотел отправиться сюда ночью. Но отец попросил этого не делать. Он переживает, если я выхожу в море в темноте. И я выдвинулся на Закат только на рассвете… И очень зря…

Слышать жесточайшее раскаянье в его голосе было невыносимо, и Анна преувеличенно бодро спросила:

– Ну что? Идём в люди?

– Да, давайте.

– И с кого начнём?

– Я начну с того, что пойду на Северный пляж и понаблюдаю, не отправится ли кто туда.

– А вы уверены, что там никто не побывал, пока мы с вами здесь чаи гоняли?

– Уверен. Я же сказал, чтобы все ждали нас у Полоцких. Чтобы никто не мог уйти незамеченным. Кроме того, мы отсутствовали не так и долго. Кто знает, может, ждали, пока лодку окончательно прибьёт. А сейчас заглянем к Полоцким, скажем, что только что вернулись, что нашли лодку. Потом я уйду якобы на маяк, а сам отправлюсь на Северный.

– А я?

– А вам придётся посидеть у себя в комнате. Закрывшись на замок.

– Вы что, не доверяете даже Марии Михайловне?

– Во-первых, я хочу создать преступнику все условия, чтобы он расслабился. Я сообщу, что буду на маяке. Вы сошлётесь на усталость и отправитесь отдохнуть. Все разбредутся по своим делам. Будет полное ощущение обычного спокойного дня. Лучшее время для того, чтобы быстренько сбегать на Северный и проверить, нет ли в лодке каких улик.

– Понятно. А во-вторых?

– А во-вторых, да, я никому не доверяю.

– Ну, это вы всё же зря. Я же живу у Полоцких. Они запросто могли сегодня со мной что-нибудь сделать. Да и с глазу на глаз я уже общалась и с Марией Михайловной, и с Галиной Филипповной. И, как видите, жива и здорова.

– Не забывайте, что это было до того, как вы сообщили мне, что Камилла искупалась не по собственной неосторожности. Тогда я был уверен: дело только в отце. Что именно у него был с кем-то конфликт. Или что он помешал кому-то. А Камилла просто неловкая глупенькая девочка, погнавшаяся за красивым селфи и поскользнувшаяся. Иначе я бы так не рисковал вами.

За окнами ещё сильнее потемнело. Матвей подошёл к двери, распахнул её и, с видимым усилием удерживая и не давая разошедшемуся ветру, завладеть новой игрушкой, сказал:

– Пойдёмте-ка. Скоро будет дождь. На месте преступника я воспользовался бы этим.

Анна быстро накинула куртку и хотела уже выйти за порог, когда Матвей придержал её за локоть,  повернул к себе, быстро и ловко застегнул молнию на куртке, надел на голову капюшон, осторожно убрав волосы под него, и завязал утягивающий шнур:

– Не нужно шутить с такой погодой. Вы продрогнете через минуту.

От неожиданности и удивления Анна даже не сопротивлялась и не пыталась перехватить инициативу и одеться сама. Богдан относился к тем мужчинам, которым нужно, чтобы женщина выглядела так, как будто сошла с картинки глянцевого журнала. Никакие аргументы в пользу удобства его не убеждали. А Матвей... Пожалуй, Матвей оказался первым мужчиной в её жизни, ну, кроме отца, конечно, который думал не о том, чтобы Анна выглядела красавицей, а о том, чтобы она не замёрзла. И это было удивительное ощущение – чувствовать заботу.

Она уже шагнула на ступени крыльца, когда вспомнила:

– Матвей, а ваш телефон далеко?

– Вот. – Хранитель вынул из кармана и протянул ей смартфон, не спрашивая, зачем он ей понадобился. В этом жесте были доверие и уважение.

Анна с благодарностью взяла, нашла камеру, подошла к столу и сфотографировала снимок, на котором рядом с Василием стояла его первая жена. Хранитель, на которого она кинула быстрый взгляд, понимающе промолчал.

Анна снова вспомнила Богдана. Вот кто точно не удержался бы от вроде как шутливого, но на деле язвительного комментария или множества бестолковых вопросов. Вспомнила и удивилась: почему она раньше не замечала этого? Вернее – нет. Замечала, конечно. Но оправдывала, считала это и многое другое незначительными недостатками. Надо же так заблуждаться. И какое счастье, что всё случилось так, как случилось. Теперь ей казалось, что шесть месяцев ожидания приговора не такая и большая плата за прозрение. Гораздо хуже было бы осознать всё, когда уже родились бы дети…

Подумав об этом, Анна внутренне содрогнулась и опять про себя порадовалась: «Какое счастье!»

До дома Полоцких они шли быстро, почти бежали, и успели до дождя. Матвей распахнул перед Анной дверь и вошёл следом. Головы всех тут же повернулись к ним.

– Лодку прибило, – сообщил Матвей, упреждая вопросы.

– Ну, и отлично! – обрадовался Полоцкий. – Никакого материального ущерба родному государству? Или она пострадала?

– Нет, цела и невредима.

– Видишь, а ты волновался. Молодец, что Машу послушал.

– Ну всё, раз дело сделано, я на маяк, – совершенно спокойно, будничным голосом известил собравшихся Матвей.

– Тогда и мы пойдём, поработаем, – поднялась из-за стола Галина Филипповна. – А то второй день толком делами не занимаемся, так и от графика отстать недолго. Владлен Архипович, вы нам обещали показать, где тут у вас птичий базар.

– Галина Филипповна, Господь с вами, какой птичий базар, когда такой ветер? – изумилась Мария Михайловна. – Вы уж подождите немного. Погода скоро изменится. Лето всё же, не осень. А там и за работу примитесь.

– Вот именно! – горячо поддержал Полоцкую Денис.

Старшая орнитологиня неласково посмотрела на него и покачала головой:

– В чьих руках будет наука через десяток-полтора лет? Где подвижники и энтузиасты? У нынешней молодёжи не наука на уме, а только развлечения.

– Да будет вам, Галина Филипповна, – миролюбиво заметил Анатолий Михайлович. – Молодёжь во все времена одинакова. Повзрослеют – дело и до науки дойдёт. Мы в их годы были точно такими же.

– Конечно! – поддержала в разговор Полоцкая. – Хотя, разумеется, встречаются и с юных лет по-настоящему увлечённые наукой люди.

Анна в этот момент смотрела как раз на орнитолога и хозяйку, поэтому и успела заметить понимающий взгляд, которым они обменялись, и лёгкую мудрую усмешку на губах Марии Михайловны.

– Ну, вы как хотите, а я пошла! – неодобрительно изрекла Галина Филипповна и направилась к двери. – Хотя бы с документацией поработаю.

– Делать нечего, Камелия, пойдём и мы, – двинулся следом Денис.

– Хватит издеваться над моим именем, – прошипела Камилла, и Анне стало её жалко. И правда, кому понравится, что его имя постоянно и не всегда приятно переиначивают? Видимо, пожалел девушку и Владлен Архипович, потому что он немного не к месту, но очень доброжелательно сказал:

– Какое у вас необыкновенное имя, Камилла.

Молодая орнитологиня благодарно посмотрела на него и улыбнулась:

– Да, у нас семейная традиция необычно называть девочек. Моя сестра – Каролина. А мама – Кристина.

– Надо же! Все на ка, – восхитилась Мария Михайловна, явно стараясь сгладить внезапно возникшую напряжённость.

И Анна замерла. Теперь она поняла, кого напомнила ей девушка с фотографии. Девушка с именем, тоже начинающимся на ка.

Глава 32. Новые сведения

Хранитель перехватил её взгляд и вопросительно кивнул снизу вверх. Анна покачала головой: мол, потом. Когда все орнитологи отправились на свою станцию, она вышла следом за Матвеем и увела его за дом.

– Камилла очень похожа на первую жену вашего отца!

– Разве? – усомнился Хранитель.

– Да! Посмотрите фотографию!

Матвей послушно достал телефон и уставился на экран. Анна, почти прижавшись к нему, зашептала:

– Ну что? Видите! Я сразу не поняла, потому что причёски совсем разные, одежда. И губы у Камиллы гораздо пухлее. Но когда она сказала про имена, я догадалась. Камилла, Каролина, Кристина, Клара! Они родственницы! Она не может быть дочерью Клары?

– Насколько я знаю, у неё только сын. Их с отцом сын.

– Сколько ему лет?

– Сорок два. Они с отцом были совсем молодыми, когда поженились.

– Сорок два… Так у него запросто может быть уже почти взрослая дочь. Надо узнать, сколько лет Камилле.

– Это легко сделать. Отец ведёт строгую документацию… Но подождите-ка… Не сходится.

– Почему?

– Фамилия! Отец знает нынешнюю фамилию своего сына. А Камилла, мне кажется, не замужем. То есть у неё должна быть девичья фамилия, которую не мог не узнать отец. Вкупе с отчеством это должно было привлечь его внимание.

Анна задумалась:

– А не может у неё быть фамилия матери, а не отца? Так иногда делают. Например, в семье не один ребёнок, и тогда кому-то дают отцовскую, а кому-то материнскую фамилию. Или её родители развелись, и девочка, когда подросла, выбрала фамилию мамы.

– Интересная версия. Я постараюсь узнать, но позже. Мне нельзя опоздать на Северный. А вы пока идите-ка к себе в комнату.

– Хорошо. – Анна послушно направилась к дому. Уже почти дойдя до крыльца, она обернулась и спросила:

– А не мог Василий как раз из-за этого вас вызвать?

Матвей, который ещё не ушёл и ждал, видимо, когда она скроется в доме, покачал головой:

– Вряд ли. Это семейные дела. Может быть, даже не слишком приятные. Но вряд ли приезд внучки, которую он даже никогда не видел, мог так взволновать отца.

Анна постояла в раздумье, потом тоже кивнула и поднялась по ступеням. Ясности в деле от того, что она поняла, кого напоминает ей первая жена маячника, не прибавилось.

В своей комнате Анна взяла телефон и набрала номер сестры. Та не ответила. Анна посмотрела на время и мысленно отругала себя: конечно, Нелли сейчас укладывает на дневной сон дочку. Она положила телефон на подоконник и посмотрела в окно. Хранитель не ошибался: отсюда почти не просматривались подходы к причалу. Значит, их с лодкой не должны были видеть. И это хорошо. Возможно, как раз сейчас преступник идёт к Северному пляжу, чтобы осмотреть лодку и убедиться, что ничто в ней не укажет на его злодеяние. Но он не знает, что туда же направляется Хранитель Заката.

Тут Анне стало страшно. А если преступник Денис? Крепкий сильный молодой парень? Или даже не Денис, но кто-то, у кого есть оружие? Сумеет ли Матвей противостоять этому? Руки задрожали, спина взмокла, и захотелось кинуться вслед за Хранителем, чтобы быть рядом с ним. Но нельзя. Она может помешать ему или спугнуть преступника.

В стекло ударили крупные капли. Сначала редкие, через минуту они превратились в сплошные потоки. Анна смотрела сквозь них на сразу изменившийся, потерявший чёткость и определённость мир. Казалось, что холодная дождевая вода бьёт в лицо, стекает по спине, мешает дышать. А каково там, на улице, Матвею? Когда же закончится этот день? Когда утихнет шторм и приедут сотрудники военной прокуратуры?

Анне стало так одиноко, что она решилась всё же спуститься вниз, к хозяевам. Может, хоть какое-то дело даст ей Мария Михайловна? Ждать возвращения Матвея в своей комнате, не зная, чем себя занять, теперь казалось Анне невыносимым испытанием.

Хозяйка сидела с телефоном в руках и что-то разглядывала на его экране. Увидев спускающуюся Анну, она радостно сообщила:

– Дети мои прислали фотографии с юга. Вот, любуюсь. Соскучилась я по ним. Хочешь посмотреть?

– С удовольствием.

Замелькали кадр за кадром. Милые детские мордашки, приятный молодой мужчина, славная миниатюрная девушка рядом с ним.

– Это мой сын и его жена, – с гордостью пояснила Мария Михайловна.

– Очень красивая пара.

– Да. Моему мальчику повезло. Ксюшенька у нас прекрасная девочка, добрая, скромная, умница такая. А как готовит. Хозяйка отличная. Живут, конечно, небогато: Ксюшенька пока не работает, детьми занимается, а сын на государственном предприятии трудится, там зарплаты невеликие. Но деньги за квартиру, которую я сдаю, заставляю их забирать. Мне здесь много ли надо? А им всё полегче.

Полоцкая с нежностью погладила экран недорогого и не нового смартфона.

– Молодцы вы все, – с чувством сказала Анна. – Как приятно видеть такие хорошие, крепкие семьи. Всё же нечасто бывает, чтобы свекровь со снохой так дружно жили.

– А что ж нам ссориться? Мне в своё время от свекрови доставалось. Так я поклялась, что никогда такой не буду. Потом, конечно, когда сын подрос, стала опасаться, вдруг не повезёт ему. Но когда он Ксюшеньку привёл, сразу отлегло от сердца. Не девочка – сокровище. И такая мудрая. Всё у меня спрашивала:

– А как вы это делаете? А как то готовите?.. А мне и приятно ей рассказать да показать. Готовлю-то я и правда хорошо. Не буду скромничать, – Мария Михайловна озорно улыбнулась. Анна с готовностью закивала. Ей нравилось буквально всё, чем потчевала гостей Заката бывшая повариха. – Смолоду я это дело люблю. Помню, первый мой начальник ох и хвалил меня всегда, говорил: – Полоцкая, повезло нам с тобой!.. А ты что спустилась-то, Анечка? – спохватилась тут она. – А то я тебя заболтала совсем!

– Да нет, ничего. Просто попить захотела.

– Ты бы полежала, отдохнула. Под дождь так хорошо спится.

– Да, пожалуй, – встала Анна. Теперь ей и правда захотелось побыть одной: после разговора с Марией Михайловной у неё возникло странное ощущение, что она услышала что-то важное, но не обратила на это внимания. Возможно, в тишите комнаты она сможет сосредоточиться и понять, что же её смутило. Но сначала она позвонит Нелли.

 В этот раз сестра ответила почти сразу:

– Как вы там? Как наше сокровище? – весело поинтересовалась Анна.

– Наша любимая дочь и твоя не менее любимая племянница каждый день отчебучивает что-нибудь новенькое. Сегодня научилась колбаски из пластилина катать и тут же попыталась их съесть. Еле я успела отнять.

– Ничего себе! – с восхищением и ужасом выдохнула Анна и попросила: – Ты там снимай побольше. Я приеду и буду смотреть. Или пришли мне. Я так соскучилась!

– Подожди, а ты разве не сегодня уезжаешь с этого своего острова? – изумилась Нелли.

– Нет, Нел. Не сегодня. Мне придётся здесь задержаться…

– Придётся? – сестра, конечно, сразу же уловила главное слово. – Что случилось? Когда ты вернёшься?

Анна коротко рассказала о том, что произошло, с трудом успокоила пришедшую в негодование Нелли, выслушала подробный взволнованный инструктаж о том, что она должна «сидеть в своей комнате и носа на улицу не казать», узнала о том, как было получено разрешение на поездку на Закат, попрощалась с сестрой и задумалась. Теперь она поняла, что смутило её в разговоре с Марией Михайловной.

Глава 33. Странности

Матвея Анна еле дождалась. Так и простояла у окна два часа к ряду, представляя, как ему сейчас холодно и одиноко на пустынном северном берегу. Мысли о том, что с ним может что-нибудь случиться, она старалась загонять как можно глубже и от этого страшно устала. С каждой минутой ждать было всё невыносимее. Да ещё и вопросы, которые возникли у неё после разговора с Марией Михайловной и сестрой, не давали покоя...

Когда дождь стих и из-за угла дома вынырнула вдруг высокая фигура в штормовке, Анна чуть не вскрикнула от радости и прижалась лицом к стеклу, давая себе время немного успокоиться. Матвей как раз подошёл к крыльцу Полоцких, на улице раздался топот и резкие хлопки мокрой ткани – Хранитель стряхивал с одежды дождевую воду.

И Анна не выдержала – выскочила из комнаты и слетела по лестнице. Мария Михайловна, которая уже занялась приготовлением ужина, подняла на неё глаза и понимающе улыбнулась. Анне стало неловко, она постаралась чуть притушить волнение в глазах, но сама чувствовала, что получается плохо. Она была рада, что, наконец, вернулся Хранитель. Так рада, что даже скрыть этого не могла. Да и не слишком хотела.

Наконец распахнулась дверь. Со штормовкой в руках вошёл Матвей, увидел Анну и улыбнулся ей.

– Дождь прошёл, – сообщил он, будто это можно было не заметить. – Анна, не хотите сходить на маяк?

– Хочу, – тут же откликнулась Анна, перехватив изумлённый взгляд хозяйки, которая, впрочем, ничего не сказала и только напомнила:

– Ужин в семь. Не забудьте.

– Да, Мария Михайловна, спасибо, – поблагодарил Хранитель. – Анна, вы одевайтесь тогда. Я подожду.

Анна с готовностью кивнула и ушла к себе. Оделась она быстро, ощущая, как сильно бьётся не желающее успокаиваться сердце. Так сильно, что, казалось, это было видно даже через толстый свитер, который натянула Анна поверх рубашки.

Матвей снова натянул мокрую штормовку и стоял у двери. Они вместе вышли на улицу и Хранитель уже привычно взял её за руку, помогая устоять под ударами не стихающего ветра. До маяка они шли в полном молчании. В доме орнитологов было тихо. В двух комнатах горел свет, разгоняя унылую серость надвигающегося вечера. Кур во дворе Родаковых не было видно, спрятались от ненастья. И Анна вскользь удивилась тому, какая всё-таки разная бывает погода и как она влияет на настроение всех, даже кур. Хотя, конечно, даже тёплый солнечный день не смог бы разогнать её тревогу за Василия. Но мрачный и холодный – определённо усугублял беспокойство.

Хранитель и правда направился к маяку. Анна удивилась и придержала его за руку.

– Может быть, вам стоит переодеться?

Матвей остановился, оглянулся, рассеянно кивнул:

– Да, пожалуй, – и повернул к дому.

В который раз за этот день Анна поднималась по каменным ступеням к крашенной коричневой краской двери. Даже на миг возникло что-то вроде дежавю, из которого её вывел удивлённый голос Хранителя:

– Странно…

– Что? – встрепенулась Анна.

– Я был уверен, что закрывал дверь из коридора в комнату.

Анна напрягла память и согласилась:

– Да, закрывали. Мы же вместе были, я видела.

– А сейчас она открыта.

Анна почувствовала, как испуганно сжалось сердце, но она тут же взяла себя в руки. В конце концов, ничего странного в том, что в доме кто-то был, нет. Она уже знала, что на острове не запирали дверей. Никому это, похоже, даже в голову не приходило. Маяк да, по требованию инструкции держали на замке. Но дома – нет.

– Может, кто-то заходил в наше отсутствие? Вас искал, например. Вы же сказали, что будете на маяке.

–Видимо, да. Только непонятно кто и зачем, – пробормотал Матвей. – И вы правильно говорите: я сказал, что буду на маяке. Но не в доме.

– Ну, может, пришли к маяку, упёрлись в закрытую дверь и решили поискать вас здесь?

– Возможно, – кивнул Хранитель, но видно было, что он всё же удивлён и даже встревожен.

Они прошли в дом, Матвей быстро осмотрел всё, заглянул во все комнаты, не заметил никакого непорядка и повеселел.

– Ладно, у меня, похоже, мнительность разыгралась. Подождите меня, пожалуйста. Я быстро переоденусь и пойдём на маяк.

– Зачем? – спросила Анна.

– Нам нужно поговорить. А там нас точно никто не подслушает.

Анна кивнула и уже привычно опустилась на облюбованный ею стул у большого стола. Да, им определённо нужно поговорить.

Матвей и правда вышел уже через пару минут. Снова с мокрой одеждой в руках. Анна помогла ему развесить и эту под навесом на улице, и они отправились к маяку.

Хранитель отпер дверь маяка, а Анна спросила:

– У вас свои ключи?

– Да. Отец свои носит при себе. У Полоцких и Родаковых тоже по комплекту. На всякий случай.

Они неспешно поднимались по ступеням вверх. Наконец Анна не выдержала и поинтересовалась:

– Кто-нибудь приходил на Северный?

– Нет.

– Может быть, позже придёт?

– Возможно. Но, скорее всего, мы где-то ошиблись. Или этот кто-то видел, как мы прятали лодку.

– Почему вы так думаете? Может, он просто отправится на Северный ночью?

– Не думаю. В такую погоду и днём нелегко ходить. А ночью вообще опасно.

– Ну, есть же фонари.

– А с фонарём он побоится. Свет фонаря здесь будет виден издали. Это большой риск. А днём... днём всегда можно чем-нибудь отговориться. Да даже честно признаться, что пошёл лодку посмотреть. Ну, поддался любопытству. Так это не преступление. А вот ночью этот номер не пройдёт. Так что, думаю, раз, пока было светло, на Северный никто не пришёл, всё же ошибся я, и кто-то увидел наши танцы с лодкой.

Анна вздохнула. Они как раз добрались почти до верха, туда, где несколькими часами ранее Хранитель в бинокль наблюдал за лодкой, и Матвей сел на широкий подоконник, снял очередную, сухую, штормовку, свернул в несколько раз, положил рядом с собой и похлопал по ней ладонью, приглашая Анну устроиться рядом. Эта ненавязчивая забота о её комфорте, тронула чуть ли не до слёз. И Анна, стараясь не показать этого, села и сказала:

– Пока вас не было, я разговаривала с Марией Михайловной.

– И, вижу, что-то узнали?

– Ну, не столько узнала, сколько поняла. – Анна замолчала, собираясь с мыслями.

– И что именно?

– А Владлен Архипович тоже Полоцкий? – вопросом на вопрос ответила Анна.

– Да, – удивлённо протянул Хранитель.

– Это очень странно.

– Почему?

– Потому что Мария Михайловна и в молодости была Полоцкой. То есть, это её фамилия, а не его.

– С чего вы взяли?

– Да она в разговоре упомянула, что в далёкой молодости её начальник хвалил: «Полоцкая, повезло нам с тобой!»

– Странно, – согласился Матвей. – Хотя, может, у него фамилия неблагозвучная, и, когда они поженились, он решил взять её?

– Ага. А ещё может быть, что они однофамильцы, – усмехнулась Анна.

– Это маловероятно, – поддержал её тон Хранитель. – Всё же Полоцкие – не Кузнецовы, не Петровы и не Ивановы.

– Да, а ещё, похоже, дети у них не общие.

– То есть как? Почему вы так думаете?

– А она всё время говорит: мои дети, мои внуки. Не наши.

– Ну, это же и правда её дети и внуки.

– Да, но люди, у которых дети общие, хотя бы иногда, но говорят «наши дети». А Мария Михайловна – нет. Я этого до сегодняшнего дня не замечала. Но сегодня так получилось, что после разговора с ней, позвонила сестре. А та рассказывала мне о моей племяннице. И сказала «наша дочь». Вот тут-то меня и осенило. Мария Михайловна не единожды упоминала о своих близких. Она любит рассказывать о них. Но при этом ни разу не сказала про них «наши». Ни одного разочка. А ещё они с Владленом Архиповичем спят в разных комнатах и вообще ведут себя друг с другом тепло, но как-то… – Она задумалась. – Как-то уж слишком по-добрососедски, а не как супруги, прожившие вместе много лет. Не приобнимут друг друга, не поцелуют, не приласкают. Ровно, приветливо и без чувств.

Хранитель повернулся к Анне лицом, привалился спиной к оконной нише и задумался.

– То есть вы хотите сказать, что они поженились недавно? И что брак у них фиктивный?

Анна села так же и кивнула:

– Ну да. Думаю, именно так и есть. И мне это кажется странным. Зачем немолодым людям жениться фиктивно? Может, конечно, это мне глупость в голову пришла. Но я от этой мысли никак не могу избавиться. Пока вас не было, и так крутила, и этак. Не могу понять, для чего им это.

– Зато я могу, – задумчиво протянул Хранитель и взял руку Анны в свою. Она не отдёрнула, хотя сейчас они были не на улице и ветер не толкал её, норовя уронить.

Глава 34. Руки

Анна с трудом контролировала сразу же сбившееся дыхание и глупую улыбку, в которой так и норовили растянуться губы. Одно дело, когда Хранитель поддерживал её на улице, там всё-таки можно было предположить, что им двигали исключительно человеколюбие, желание помочь и хорошее воспитание. Но сейчас успокаивать себя этим было глупо.

Он взял её за руку, потому что хотел этого. А она не отняла её, потому что не хотела. Всё понятно и вполне объяснимо. Но почему так сильно бьётся сердце? Взрослые люди, а она теряется, будто впервые переживает подобное.

Чтобы немного прийти в себя, Анна в очередной раз воспользовалась уже испытанной уловкой, вспомнила о выведанной информации:

– Я узнала у сестры, как она достала разрешение для меня.

– И как же? – заинтересовался Хранитель, но руки Анны не отпустил, наоборот, взял и другую и накрыл обе второй ладонью, как будто пытался согреть. Ощущая тепло его больших рук и чувствуя, что все её мысли сейчас именно в этом соединении их тел, Анна внешне совершенно спокойно, а внутри вся дрожа, начала рассказывать:

– На какой-то конференции Нелли – это моя сестра – познакомилась с коллегой, они даже подружились, переписывались частенько. И, когда Нелли захотела сделать мне сюрприз, она бросила клич по всем знакомым, в том числе и этой женщине. И та сказала, что сможет договориться, чтобы меня пригласили на Закат. Ну, и договорилась.

– Надо же. А вы не спросили у сестры, как зовут эту женщину?

– Конечно, спросила, – даже чуть обиделась Анна и торжественно произнесла: – Булатова Агния Сергеевна. Это полезная информация?

– Полезная, – кивнул Матвей. Его голос показался Анне странным, она посмотрела на него встревоженно. Но Хранитель сосредоточенно изучал вид на залив и молчал. Наконец, он отмер:

– То есть лично в с этой Агнией Сергеевной не знакомы?

– Нет. И даже слышала о ней впервые. Моя сестра – гений общения. У неё какое-то невероятное количество знакомых, и со всеми она поддерживает очень добрые отношения. Мне кажется, если ей понадобится украсть алмаз «Шах», она найдёт исполнителя за пару часов.

– У вашей сестры такие криминальные наклонности? – усмехнулся Хранитель.

– Пока не замечала. Это шутка, конечно. Но факт остаётся фактом. Для моей сестры почти каждый готов на подвиги, причём, на голом энтузиазме, за спасибо. Она человек невероятного обаяния. Против неё невозможно устоять… – Анне было приятно рассказывать о сестре, и, увлёкшись, она не замечала, как меняется взгляд Хранителя. И только в последний момент она успела увидеть, как Матвей встал с подоконника и потянул её за собой.

Анна вскинула удивлённые глаза. И тут же Хранитель стиснул её плечи руками, пару секунд подержал так, внимательно, испытующе вглядываясь в её лицо, и с силой прижал к себе, запустив пальцы в волосы Анны. Громко стучали сердца, завывал за толстыми стенами маяка злющий ветер, где-то по Закату ходил человек, чуть не убивший смотрителя, далеко внизу бились о камни волны. И Анна дрогнула.

Она несколько месяцев жила с мыслью, что теперь обречена на одиночество. Искать другого плюса, чтобы не по любви, а просто из-за страха остаться одной быть вместе, она не хотела. Рисковать по-настоящему любимым человеком – тем более. Знала, что правильная терапия делает возможными и относительно безопасными отношения плюса и минуса, но всё равно боялась и считала невозможным брать на себя такую ответственность за дорогого человека. И день ото дня приучала себя к мысли, что проживёт всё, что ей отмерено, без любви. Во всяком случае, без взаимной. Наверное, для кого-то это не страшно. Для кого-то, но не для неё.

Анна всегда хотела любви, стремилась к ней, мечтала о семье. И даже в Богдана, как она сейчас понимала, влюбилась потому, что тот почти с первых дней их отношений заговорил о семье. Не случись этой истории с его предательством, она, наверное, всю жизнь была бы привязана к нему и даже счастлива. Во всяком случае, она была в этом уверена, пока не оказалась на Закате, не посмотрела в море с маяка и не встретила этого мужчину. Особенного мужчину, не похожего ни на кого. Теперь-то она была поняла, что до конца жизни не встретит никого, кто сможет сравниться с ним.

А ещё и приговор был отменён несколько дней назад. После полугода ожидания, надежд, сомнений и страха. Да, она, конечно, боялась. Как боятся все, кому довелось пережить такое. И вот теперь  -свобода. И огромная, разумеется, конечная, но всё равно долгая жизнь впереди. И весь мир у её ног. Что-то подобное она чувствовала в юности, лет в шестнадцать-семнадцать. Подобное, но не сравнимое по силе. Теперь ей казалось, что она каждой клеточкой впитывает всю красоту этого мира. Или это потому, что она оказалась на Закате? Или оттого, что всего два дня назад, выходя из вод залива, увидела на камне этого мужчину, который сейчас прижимал её к себе так, словно в ней было всё его счастье?

Анна не знала этого, но не стала сопротивляться. Объятья Хранителя невозможно было сравнить с объятьями Дениса, из которых ей сразу же захотелось вырваться. И с объятьями Богдана, при мысли о которых она теперь внутренне передёргивалась. Сейчас она желала только одного – долго-долго стоять вот так, чувствуя, как держат её крепкие сильные руки Матвея. И она тоже не удержалась, обняла его и прижала к себе голову человека, в которого – прав, прав орнитолог Денис, и Мария Михайловна тоже права! – умудрилась влюбиться с первого взгляда. Ну, может, со второго, но определённо не позже.

Так они стояли довольно долго. Анна поймала себя на мысли о том, что ей не нужно привыкать к объятьям Хранителя, как было в начале отношений с Богданом. Как будто его руки были ей знакомы. И даже большего пока не хотелось. Она просто откуда-то знала, что всё будет. В своё время. И наслаждалась тем немногим, что было пока у них. Хотя как же немногим, если ей хорошо, как не было ещё никогда в жизни?

Внизу хлопнула дверь.

– Эй! – негромко и чуть испуганно позвала Камилла. – Э-эй! Есть здесь кто-нибудь?

Хранитель чуть отстранился, с нежностью и, как показалось Анне, сдерживаемым смехом посмотрел на неё, быстро поправил ей растрепавшиеся волосы, одёрнул куртку и крикнул в лестничный колодец:

– Есть!

– Матвей, это вы-ы? – Голос и шаги звучали гулко.

– Мы-ы!

– Вас там зовут ужинать! И Анну-у! Только я её найти не могу-у!

Хранитель снова посмотрел на Анну. Теперь его глаза определённо смеялись.

– Я её уже нашё-о-ол!

Это прозвучало многозначительно. И от этой многозначительности Анне стало тепло на душе. Нашёл. И она, похоже, нашла.

Глава 35. Ссора

Шаги Камиллы внизу замерли. Пару секунд она молчала, потом неестественным голосом поприветствовала:

– Приве-е-е-ет, Анна-а!

– Привет! – ответила та. Матвей по-прежнему прижимал её к себе и не думал отпускать. Анне стало немного неловко. Но Камилла неожиданно проявила деликатность: