Текст книги "Мой босс: Искушение соблазном (СИ)"

Автор книги: Яна Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Ариана не ответила – не могла. Она лишь смотрела на него, чувствуя, как подкашиваются ноги. Марк оказался в сантиметре от нее. Его пальцы коснулись кружевной бретельке на ее плече, провели по нему.

– Я представлял тебя в этом, – тихо сказал он. – И в синем. И в красном.

От этих слов ее бросило в жар. Он не просто купил – он выбирал, он фантазировал.

Его руки обняли ее за талию, притянули к себе. Его тело было горячим даже через одежду. Он наклонился и прижался губами к ее шее, чуть ниже уха. Дыхание было обжигающим.

– Я весь день думал о том, как приду сюда, и найду тебя здесь, – прошептал он, и его губы скользнули к ее ключице. – Моя девчока.

Эти слова, произнесенное с такой животной, первобытной интонацией, сожгли последние остатки ее сопротивления. Ариана вскрикнула, впиваясь пальцами в его плечи, в дорогую ткань его рубашки.

Марк подхватил ее на руки и понес в спальню. На этот раз в его движениях не было страсти. Была невероятная, почти невыносимая концентрация. Он не спешил. Каждое его прикосновение было выверенным, каждое движение – ритуалом. Марк исследовал ее тело, как будто видел его впервые, находя новые чувствительные места.

Он не закрывал глаза. Марк смотрел на нее, и в его взгляде Ариана видела и усталость прошедших дней, и ярость, и нежность, и то темное, необъяснимое влечение, что связывало их с самого начала. Она чувствовала невысказанную вслух правду, что витала в воздухе с тех пор, как она нашла ключи и пустые полки.

Она была его. И он, каким-то невероятным, невозможным образом, был ее.

Их ритм был неистовым и в то же время бесконечно нежным. Она плакала, смеялась, называла его имя, а он шептал ей что-то на ухо – обрывочные, хриплые слова, полные той самой правды, которую он не мог сказать при свете дня.

Позже, когда они лежали в сплетении конечностей, залитые лунным светом, пробивавшимся сквозь окно, Ариана прижалась щекой к его груди. Его сердце билось ровно и сильно.

– Спасибо, – прошептала она, не уточняя, за что. За одежду? За ключи? За эту ночь? За все.

Он не ответил. Просто провел рукой по ее волосам, и этот жест был красноречивее любых слов. Она закрыла глаза, слушая его дыхание, и впервые за долгое время почувствовала себя не на краю пропасти, а дома. В самом странном, самом опасном и самом желанном доме на свете.

32. Тень сомнения

Идиллия, установившаяся в стерильных стенах пентхауса, оказалась хрупкой, как тонкий фарфор. Словно какая-то невидимая сила, завидуя их странному, затворническому счастью, решила впустить в их мир отравленный воздух внешней реальности. И имя этой силе было Милана.

Сначала это были мелочи. "Случайная" встреча в том самом ресторане, где у Марка был постоянно забронирова столик. Ариана увидела ее первой – Милана, в ослепительном крисном платье, поднималась по лестнице, ее рука легким, привычным жестом лежала на руке пожилого, важного вида мужчины. Но ее глаза, холодные и цепкие, нашли за столиком их двоих. Улыбка, которую она послала через зал, была отточенным оружием – сладкой, ядовитой и полной скрытого смысла. Она поманила пальчиком, и Марк, с лицом, внезапно ставшим каменным, извинившись, подошел к ней на пару минут. Ариана сидела, сжимая в пальцах стебель бокала, и чувствовала, как по спине ползут ледяные мурашки. Он вернулся молчаливым и напряженным, и вечер был безнадежно испорчен.

Потом пошли звонки. Его телефон, обычно молчавший в ее присутствии или звонивший по деловым вопросам, начал вибрировать с настойчивой регулярностью. На экране всплывало имя "Милана". Он никогда не брал трубку. Просто с раздражением тыкал в экран, отправляя вызов в бездну, и откладывал телефон с таким видом, будто отшвырнул нечто гадкое. Но каждый раз, когда это происходило, Ариана замечала, как сжимаются его челюсти, а в глазах вспыхивает короткая, яростная вспышка, которую он тут же гасил. Это была не просто досада. Это было нечто более острое, почти… предостерегающее.

Однажды утром, листая ленту в социальной сети, Ариана обнаружила у себя в личных новое сообщение. Отправлено было глубокой ночью. От Миланы Захаровой.

«Милая Ариана, так приятно было снова тебя видеть! Ты просто расцветаешь на глазах. Марк, как всегда, безупречен в своем выборе. Надеюсь, ты понимаешь, какая это честь – быть его… текущим увлечением. Ценю каждую секунду. В нашей жизни все так быстротечно».

Сообщение было усыпано игривыми смайликами, но каждое слово было отравленно. Ариана перечитала его раз пять, и с каждым разом ком ревности, гнева и унижения в ее груди становился все больше и тяжелее. Она не ответила. Просто удалила сообщение, чувствуя себя грязной. Но слова врезались в память, как клеймо.

Эта двусмысленная фраза стала звучать в ее ушах навязчивой мелодией. Она преследовала ее повсюду: когда она выбирала одежду из "того самого" гардероба, когда он снимал с нее эту одежду по вечерам, когда они завтракали молча, в лучах восходящего солнца. "Текущее увлечение". Была ли она всего лишь развлечением? Красивой, удобной игрушкой на время? А что было до нее? И что будет после?

Ее гложили подозрения. За красивым, суровым фасадом Марка Вольского, за его редкими моментами нежности, за его властной заботой явно скрывалось что-то. Какая-то тайна, связанная с Миланой. Какая-то боль, которую он тщательно скрывал. Ариана видела это в его глазах, когда та появлялась – не просто раздражение, а нечто более темное, почти животная настороженность.

Однажды вечером, лежа с ним в постели, прижавшись к его спине и ощущая под ладонью тепло его кожи, она не выдержала.

– Марк? – тихо позвала она.

– М-м? – он не повернулся, его голос был сонным.

– Эта женщина… Милана. Кто она для тебя?

Она почувствовала, как все мышцы его спины мгновенно напряглись, стали твердыми, как камень. Он замер на несколько секунд, а затем медленно перевернулся на другой бок, чтобы смотреть на нее. Его лицо в полумраке было закрытым, непроницаемым.

– Я уже говорил. Никто. Старая знакомая, – его голос прозвучал ровно, без интонаций.

– Но она… она пишет мне. Говорит странные вещи.

Его глаза сузились.

– Что именно?

Ариана сглотнула, чувствуя, как горит лицо: – Что я… твое "текущее увлечение".

Он фыркнул, коротко и презрительно.

– И ты веришь этому бреду? У нее слишком много свободного времени и слишком мало ума, чтобы занять его чем-то полезным. Не обращай внимания.

Он попытался отвернуться, закончив разговор, но она положила руку на его плечо, не давая ему уйти.

–Марк, пожалуйста. Я просто хочу понять. Почему она так себя ведет? Что было между вами?

Он резко сел на кровати, его силуэт вырисовывался угрожающей тенью против лунного света из окна.

– Ариана, хватит, – его голос прозвучал резко, как удар. – Я не собираюсь обсуждать с тобой каждую дуру, которая когда-то крутилась в моем окружении. Это не имеет к тебе никакого отношения. И ко мне – тоже. Тема закрыта.

Его слова были обжигающими, как пощечина. Он не просто уклонялся от ответа. Он хлопнул дверью прямо перед ее носом, оставив ее одну в коридоре ее собственных страхов и сомнений. Он снова закрылся. За своей броней из льда и стали.

Ариана лежала, отвернувшись к стене, и чувствовала, как зерно обиды прорастает у нее в груди. Марк был рядом, всего в нескольких сантиметрах, но между ними снова выросла та самая стена – высокая, неприступная и очень, очень холодная.

Сомнения, словно ядовитые побеги, начали прорастать в ее сознании, отравляя все, к чему прикасались. Может, Милана была правда? Может, она была всего лишь временным развлечением? Красивым проектом, который он взялся курировать – переодеть, переселить, сделать удобной для себя? А его нежность, его признание, что он скучал… Было ли это просто частью игры? Способом привязать ее, чтобы она оставалась покорной и преданной, пока ему это было нужно?

Она смотрела на его спящее лицо, такое спокойное и беззащитное в своем сне, и не знала, кому верить – ему или голосу страха, который шептал ей на ухо слова Миланы. Тень сомнения упала на их хрупкое счастье, и Ариана боялась, что эта тень со временем станет только длиннее и чернее, пока не поглотит их полностью. А Марк, единственный, кто мог развеять эти тучи, упрямо молчал, оставляя ее наедине с ее растущими подозрениями и гложущей ревностью.

33. Испытание на прочность

Тень, отброшенная Миланой, еще лежала на душе Арианы тяжелым, токсичным свинцом. Сомнения глодали ее изнутри, делая редкие моменты близости с Марком нервными и натянутыми. Он чувствовал ее отстраненность, отвечая на нее собственной холодностью, и порочный круг замыкался. Казалось, хрупкому миру, выстроенному в стенах пентхауса, пришел конец.

И тогда грянул гром.

Это случилось утром, в самый разгар рабочей недели. Ариана разбирала почту, как вдруг ее компьютер завис, а через секунду на весь офис раздался оглушительный, тревожный гудок системы оповещения. На экранах у всех сотрудников всплыло сообщение о критическом сбое в безопасности. Хакерская атака. Целенаправленная, изощренная. Целью были финансовые данные по недавно закрытой сделке с "Икс Медиа Групп".

В офисе воцарился хаос. Люди метались, кричали в телефоны, лица были искажены паникой. Потеря этих данных означала бы не только колоссальные финансовые убытки, но и потерю репутации, судебные иски, крах доверия партнеров.

Дверь кабинета Марка с грохотом распахнулась. Он стоял на пороге, безупречный и страшный в своем холодном гневе. Его голос, звенящий сталью, разрезал панику:

– Всем успокоиться! Орлова, ко мне. Немедленно.

Она вскочила, ее собственный страх мгновенно уступил место острой, чистой концентрации. Это был ее профиль. Безопасность данных, анализ рисков – то, с чего начиналась ее карьера до прихода в «Вольск Групп».

В кабинете пахло адреналином и дорогим кофе. Марк стоял у окна, его спина была напряжена.

– Что случилось? – его вопрос был выстрелом.

Ариана, не садясь, начала выдавать информацию, которую уже успела оценить. Ее голос звучал ровно и четко, вопреки бешеному стуку сердца. Она говорила о векторах атаки, возможных уязвимостях, о том, какие данные под угрозой. Она не суетилась, не паниковала – четко делала свою работу.

Марк повернулся и смотрел на нее. Не сквозь нее, как часто бывало, а на нее. Его взгляд был тяжелым, пристальным, лишенным всякой эмоции, кроме сосредоточенности.

– Ваши предложения? – спросил он, когда она закончила.

И тут Ариана совершила нечто, на что раньше никогда бы не решилась. Она пошла против протокола, против мнения IT-специалистов, которые уже неслись в кабинет. Она предложила не отключать системы и не уходить в глухую оборону, что привело бы к остановке всех процессов компании. Вместо этого она предложила рискованный, почти безумный контр-маневр – создать виртуальную "приманку", изолировать атаку в контролируемой среде и отследить ее источник, продолжая работать в штатном режиме. Ариана знала, что такую тактику однажды использовали в ее прошлой компании – да, сейчас риск гораздо больше, но и штат специалистов в несколько раз превосходит ее бывшее место работы – и по количеству человек, и по их квалификации.

Наступила тишина. IT-директор, только что ворвавшийся в кабинет, смотрел на нее как на сумасшедшую. Марк не сводил с нее глаз. Его взгляд был таким интенсивным, что ей стало физически жарко. Он видел не свою ассистентку, не любовницу. Он видел стратега.

– Делайте, – отрезал он, и в его голосе не было ни тени сомнения.

Следующие несколько часов стали для Арианы адом и триумфом одновременно. Она координировала действия программистов, юристов, службы безопасности. Она говорила на их языках, ее распоряжения были точными и быстрыми. Она не ела, не пила, не отрывалась от экранов. Весь офис замер, наблюдая за ней. За этой хрупкой на вид девушкой, в чьих руках сейчас была судьба компании.

Марк не вмешивался. Он стоял в стороне, наблюдая. Он видел, как ее пальцы летают по клавиатуре, как ее глаза горят холодным, ясным огнем, как она, сжав губы, парирует возражения очередного специалиста, доказывая свою правоту железной логикой. Он видел, как по ее виску стекает капля пота, а она смахивает ее тыльной стороной ладони, даже не отрывая взгляда от монитора.

И в какой-то момент, бросив на него взгляд, чтобы получить молчаливое одобрение на очередной свой шаг, Ариана увидела гордость в его глазах, от чего ее сердце остановилось, а затем рванулось в бешеной скачке.

В его глазах было профессиональное одобрение.Но было и нечто большее. Нечто глубокое, сияющее, первозданное. Это была неподдельная, чистая гордость мужчины, который смотрит на равную. На партнера. На женщину, чья сила и ум заставляют его собственное сердце биться чаще.

Этот взгляд стал для нее мощнейшим зарядом энергии, сильнее любого кофеина. Она выпрямилась, чувствуя, как усталость отступает, сменяясь какой-то дикой, ликующиой уверенностью. Она могла все. Она спасет эту компанию. Его компанию. Их компанию.

И она это сделала.

Атака была локализована, данные сохранены, а источник вычислен. Когда главный IT-специалист доложил об успешном завершении операции, в офисе воцарилась оглушительная тишина, а затем его прорвали аплодисменты. Сотрудники, измотанные, но счастливые, смотрели на нее с нескрываемым восхищением.

Ариана стояла, опершись о свой стол, и вдруг поняла, что ее колени подкашиваются. Адреналин отступил, оставив после себя пустоту и сокрушительную усталость. Она чувствовала себя выжатой, как лимон.

И тут он подошел. Марк. Он медленно прошел через весь открытый офис, и все замолкли, расступившись перед ним. Он остановился перед ней. Не говоря ни слова, он протянул ей стакан чистой, холодной воды. Его пальцы коснулись ее пальцев, и это простое прикосновение было насыщено таким немым, мощным смыслом, что у нее снова выступили слезы на глаза, но на этот раз – от облегчения и чего-то еще, большего.

– Домой, – тихо сказал он. Только одно слово, но в нем было все.

В машине они молчали. Он не отпускал ее руку, его большой палец медленно водил по ее костяшкам. Она смотрела в окно на огни города и не могла остановить дрожь, пробиравшую все ее тело.

В пентхаусе он повел ее не в спальню, а в ванную. Он сам наполнил огромную чашу горячей водой, добавил ароматной пены, пахнущей сандалом, – ее любимый аромат. Он помог ей раздеться, его движения были медленными, почти ритуальными. Он усадил ее в воду и, стоя на коленях на полу, сам помыл ей волосы. Его пальцы массировали ее кожу головы, смывая напряжение прошедшего дня. Он был молчалив, но его забота была красноречивее любых слов.

Позже, когда она лежала в чистом, свежем белье в его постели, а он сидел рядом, просто глядя на нее, Ариана наконец обрела дар речи.

– Мы справились, – прошептала она.

– Ты справилась, – поправил он тихо. – Я просто наблюдал.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб. И в этот момент до Арианы дошла простая и оглушительная истина. То, что связывало их, было не просто страстью, не игрой во власть и подчинение, не удобным симбиозом. Это было партнерство. Глубокое, основанное на абсолютном, выстраданном уважении. Он видел в ней не просто тело, не функцию, а личность. Сильную, умную,равную.

Он гордился ею. И это значило для нее больше, чем все признания в любви на свете. Тень Миланы, ее ядовитые намеки, ее сомнения – все это рассыпалось в прах перед лицом этого простого, сияющего факта. Она была ему нужна. Не как "текущее увлечение", а как часть его мира. Как партнер. Как опора.

Она потянулась к нему, и он лег рядом, обняв ее. Они не говорили больше – им не нужно было слов. В тишине, наполненной биением их двух сердец, стучавших теперь в унисон, было все понимание, вся правда и все будущее, которое вдруг перестало казаться таким туманным и пугающим.

34. Без масок

Тишина в пентхаусе была иной, нежели в офисе. Там она была гнетущей, заряженной невысказанными приказами и ожиданием провала. Здесь же она была бархатной, живой, наполненной эхом только что отзвучавших стонов и тяжелым, выравнивающимся дыханием. Воздух был густым, пахнущим их кожей, дорогим постельным бельем и едва уловимыми нотами его парфюма,

что теперь стал и ее запахом тоже.

Ариана лежала, запрокинув голову на его руку, прижимаясь обнаженной спиной к его горячей груди. Вторую руку Марк положил ей на талию, ладонь распластал на животе, и Ариане казалось, что она чувствует биение его сердца – неровное, как и у нее. Шторы на панорамных окнах были раздвинуты, и ночной город лежал у их ног бескрайним морем огней, немым свидетелем их падения. Они только что сбросили маски с такой яростью, что у Арианы до сих пор звенело в ушах, а на бедре проступал легкий синяк от его пальцев.

Его пальцы на ее животе слегка пошевелились, провели легкую, почти невесомую линию от пупка вниз, и по ее телу пробежала мелкая дрожь. Не от желания – хотя его эхо все еще пульсировало в каждой клетке, – а от невыразимой нежности этого жеста. Так мог касаться только тот, кто знал каждую реакцию, чье прикосновение стало языком, на котором говорило ее тело. Ариана закрыла глаза, купаясь в этом ощущении хрупкого, обманчивого покоя. И тут его голос, непривычно тихий, без привычной стальной опоры, нарушил тишину.

– Я никогда никого не пускал сюда.

Ариана замерла, не решаясь пошевелиться, боясь спугнуть эту странную откровенность.

– В свой дом? – прошептала она.

– За свои стены, – он провел рукой по ее спине, и жест был настолько владетельным и нежным одновременно, что у нее перехватило дыхание. – Сюда, где нет… масок.

Она медленно приподнялась на локте, чтобы видеть его лицо. Приглушенный свет ламп выхватывал из полумрака резкие черты, но сейчас они казались усталыми, почти мягкими. В его глазах не было привычной насмешки или расчета, лишь глубокая, неприкрытая уязвимость. Это зрелище было опаснее любого его гнева. Оно растапливало лед вокруг ее сердца и будило в ней что-то опасное, почти материнское, острое желание прикоснуться к этой обнаженной боли.

И она почувствовала, как в горле подступает комок. Опьяненная близостью, этой редкой откровенностью, она готова была рассказать ему все – с этим теплом из самых потаенных уголков души выползла тень прошлого. Рассказать о документе с подписью отца. О своем страхе за родителей и глубоком желании все исправить, даже несмотря на запреты. О желании попросить его о помощи и обелить имя ее отца. Слова жгли ее изнутри, просясь наружу. В этой тишине, глядя в эти беззащитные глаза, она могла спросить. И, возможно, он бы ответил.

Но страх и стыд сдавили горло ледяными тисками. Стыд за отца? Или за себя – за то, что хотела использовать его, Вольского, чтобы докопаться до правды, в то время как ее тело и сердце уже принадлежали ему безраздельно?

Сердце Арианы сжалось от внезапного, ясного осознания: она не хочет. Не хочет просить. Не хочет, чтобы ее боль и ее борьба стали разменной монетой в этих странных, хрупких отношениях. Нет, она никогда и не хотела им пользоваться – с самого начала Ариана лишь хотела его помощи. Но сейчас она поняла, что не хочет видеть в его взгляде подозрение, что все это – ее расчет, ее долгая игра. Принести сюда тень своего отца значило осквернить это мгновение, эту призрачную близость, которая была сейчас ей дороже любой мести или справедливости.

Она сама поможет отцу. Сама. Без него.

И вместо исповеди о прошлом, с ее губ сорвалась другая, не менее страшная правда – о настоящем.

– Я не знаю, где заканчиваюсь я и начинаешься ты, – тихо сказала она, ее пальцы невольно легли на его грудь, над тем самым сердцем, что билось так ровно и властно. – Я тоже… пряталась. За своим планом выживания. За маской крутой деловой женщины, которой нельзя сломать…

Ариана сделала паузу, подбирая слова.

– А теперь… теперь, когда тебя нет рядом, даже на пять минут, я чувствую себя отключенной от источника жизни. Как будто я забыла, как дышать самостоятельно. Это безумие, Марк. Это болезнь.

– Ты думаешь, со мной иначе? – наконец произнес он, и его голос был тихим и хриплым. – Я человек, для которого расписание – это закон, и мне тяжело не нарушить собственные правила из-за призрака твоего аромата. Потому что в голове у меня был только запах твоих волос в лифте с утра.

Она посмотрела ему прямо в глаза, больше не прячась.

– Под моей маской – женщина, которая с ума сходит от твоего прикосновения. Которая ждет этих украденных секунд в лифте. Которая ненавидит твое молчание и боится твоих слов. Которая… которая не знает, кто мы сейчас, и не представляет, что будет завтра. И это сводит ее с ума.

Он слушал, не двигаясь, его взгляд был прикован к ее губам, выговаривающим эти опасные, неосторожные слова. Его обычная маска – маска неприступного, все контролирующего короля – таяла на ее глазах, оставляя после себя лишь обнаженную, почти шокирующую искренность.

– Завтра, – он медленно провел большим пальцем по ее нижней губе, и ее все тело содрогнулось от этого ласкового жеста, – я буду твоим начальником. А ты – моим лучшим стратегом и самой невыносимой подчиненной.

– А сейчас? – едва слышно выдохнула Ариана.

–Сейчас… – его рука скользнула ей за шею, притягивая ее ближе. – Сейчас ты невыносимо красива.

Он наклонился и прижался губами к ее лбу. И для нее, в этой тишине, под тяжестью его руки и теплом его дыхания на своих губах, эти слова значили гораздо больше, чем любые громкие признания. Они значили все.

Их губы встретились в поцелуе, который стал их признанием. Признанием в том, что они оба заблудились, в том, что они оба боятся. И признанием в том, что несмотря ни на что, они не хотят быть нигде, кроме как здесь – в обьятиях друг друга.

– Ты вошла в мою жизнь, Ариана Орлова, как стихийное бедствие. Сначала – как раздражающая помеха, которую нужно было сломать. Потом – как угроза моему контролю. А теперь…, – прошептал он. – Теперь ты – моя. Единственная, с кем я могу быть просто мужчиной. Уставшим. Сломанным. Нуждающимся.

Эти слова разом сожгли все ее страхи и сомнения. Она обвила его шею руками, втянула его знакомый, горьковато-сладкий запах, смешанный теперь с запахом их любви, и притянула к себе. Новый поцелуй был медленным, глубоким, исследующим.

Его ладони скользили по ее телу, каждое прикосновение было вопросом и благодарностью. Каждый вздох – молитвой. Она смотрела ему в глаза, тонула в них, и видела, как в них отражалось ее собственное преображенное лицо.

Они двигались в унисон, казалось, их души, так долго и яростно отказывавшиеся друг от друга, наконец нашли общий язык. Она плакала, не сдерживаясь, а он пил ее слезы своими поцелуями, словно они были единственным источником влаги в выжженной пустыне его жизни.

Пик наслаждения нахлынул на них не взрывом, а медленной, всепоглощающей волной, которая смыла последние остатки страха и недоверия. Он рухнул на нее, зарывшись лицом в ее шею, и его могучее тело содрогалось в ее объятиях. Она держала его, гладя по влажным волосам, шепча бессвязные слова.

Они лежали так, сплетенные, не в силах и не желая разделяться. Город за окном начинал светлеть, очертания небоскребов проступали в предрассветной мгле. Ариана чувствовала – пока он держал ее в своих объятиях, словно она его самое главное сокровище, у нее хватало смелости надеяться и мечтать.

35. Побег

Вчерашний день был особенно напряженным – серия сложных переговоров, каждое слово в которых было отточенной сталью. Ариана, как всегда, работала на износ, предвосхищая его желания, гася потенциальные конфликты, будучи его идеальным отражением. Но сегодня она почувствовала, как нервы натянуты до предела, и усталость стала тяжелым свинцом в костях.

Он вошел в ее кабинет без стука, что уже было нарушением их негласных "офисных" правил.

– Собирай вещи, – сказал он без предисловий, его голос был низким и лишенным привычной повелительной резкости. В нем слышалась та же усталость, что и у нее, но смешанная с чем-то еще – с решимостью.

Ариана подняла на него удивленный взгляд. – Собрать вещи? Куда? У нас в одиннадцать конференция с японскими партнерами...

– Ее перенесли на понедельник, – коротко бросил он. – Мы уезжаем. На пару дней.

– Уезжаем? Куда? – она не понимала, чувствуя легкую панику. В его расписании не было никаких командировок.

– Просто уезжаем, – он подошел ближе, его взгляд скользнул по ее лицу, по темным кругам под глазами, которые она тщетно пыталась замаскировать. Он быстро поцеловал ее в лоб.

Ариана удивилась проявленной нежности и быстро собрала вещи. По дороге до его квартиры она ненадолго уснула.

В квартире же Марк дал ей немного времени, чтобы собрать сумку.

– Надень что-нибудь... простое. Джинсы. Свитер. Удобную обувь.

Через сорок минут его черный внедорожник плавно выруливал из подземного паркинга в вечерний поток машин. Марк был за рулем, его пальцы уверенно лежали на руле. Он снял пиджак и галстук, и в простой темной водолазке он выглядел моложе, менее недосягаемо. Ариана сидела рядом, в мягких джинсах и объемном кашемировом свитере под новым пальто, которое она с радостным удивлением обнаружила в своей части его гардеробной. Она смотрела на город, уплывающий за тонированным стеклом, и чувствовала, как клубок напряженности в ее плечах понемногу начинает разматываться.

Они ехали молча, но это молчание было комфортным, общим. Он включил музыку – тихий, меланхоличный джаз. Марк не смотрел на нее, но его присутствие было осязаемым, заполняющим собой все пространство салона.

Она не ожидала, что он свернет на парковку у большого фермерского маркета на выезде из города. Магазин был стильным, с прилавками из темного дерева и аккуратными рядами свежих овощей и фермерских продуктов.

– Мне кажется, у нас пустой холодильник, – сказал он, заглушая двигатель. В его голосе прозвучала легкая, непривычная неуверенность. Ариана все еще не до конца понимала, о чем идет речь.

Войдя внутрь, Ариана на мгновение застыла. Это было так далеко от их привычной реальности. Здесь пахло свежеиспеченным хлебом, спелыми фруктами и влажным деревянным полом. Они взяли большую плетеную корзину и пошли между рядами.

Именно здесь, среди кочанов салата и пучков зелени, с ними произошла метаморфоза. Они перестали быть начальником и ассистенткой, любовниками, разрывающимися между страстью и ненавистью. Они стали просто мужчиной и женщиной, выбирающими еду на ужин.

– Я планирую сделать стейки, – он взял упаковку с двумя толстыми кусками рибая, изучая мраморность прожилок с профессиональным видом, каким изучал финансовые отчеты.

– Хорошо, – ответила Ариана, находясь в шоке.

Потом Марк, к ее изумлению, спросил ее мнение о соусе. Они вместе выбирали овощи для салата – он с серьезным видом отбирал помидоры черри, а она, улыбаясь, положила в корзину авокадо. Он взял пару бутылок минеральной воды, а она, набравшись смелости, протянула ему веточку свежего розмарина.

– Для аромата, – пояснила Ариана.

Он посмотрел на зелень, потом на нее, и в уголках его глаз обозначились легкие морщинки – намек на улыбку.

В этот момент, стоя у кассы, пока он расплачивался, Ариану накрыло волной такого острого, такого болезненного счастья, что у нее перехватило дыхание. Эта простая, бытовая близость – совместный выбор еды, тихий разговор о пустяках, ощущениенормальности– была более интимной, чем любая их ночь. Это была та жизнь, которой у них не было.

Когда они снова сели в машину, Ариана смотрела в окно на проносящиеся мимо деревья и понимала: она не хочет возвращаться. Не хочет снова натягивать корсет делового костюма, снова становиться его "ассистенткой Орловой", снова прятать свои чувства за маской безупречного профессионализма.

Ей хотелось, чтобы эта дорога никогда не кончалась. Чтобы они могли всегда вот так – молча, просто вместе, с пакетами простой еды на заднем сиденье – уезжать от всего мира. В мир, где он был просто мужчиной, который собирается приготовить мясо, а она – просто женщиной, которая выбирает овощи в продуктовом – пусть и вочень дорогом продуктовом. В мир, где их любовь не была войной или тайной, а могла быть такой же простой и насыщенной, как запах свежего хлеба и леса.

Машина плавно свернула с асфальтированной дороги на аллею, пролегавшую сквозь частокол вековых деревьев. Через несколько сот метров деревья расступились, открывая вид на дом. Ариана замерла, забыв на мгновение дышать. Это был не просто дом – это была крепость из стекла и темного дерева, строгая, лаконичная и потрясающе красивая в своей гармонии с суровым северным пейзажем. Огромные панорамные окна, отражавшие последние отсветы заката в темной воде пруда в саду, массивная дверь из мореного дуба – все дышало уединенной, почти суровой эстетикой, которая была так похожа на самого Марка, но при этом здесь, вдали от города, лишилась своей устрашающей силы.

Он заглушил двигатель, и в наступившей тишине, нарушаемой лишь шелестом сосен, раздался щелчок его ремня безопасности. Марк повернулся к ней, его взгляд в полумраке салона был непривычно мягким.

– Ну что, пойдем домой, – произнес он тихо, и это простое слово «домой» прозвучало как самая сокровенная исповедь. Ариана, все еще находясь под впечатлением от вида дома и этого внезапного преображения их вечера, не смогла сдержать порыва. Переступив через сиденье, она стремительно прильнула к нему, поймав его губы в стремительном, стремительном, безрассудно-радостном поцелуе. Он на мгновение замер от неожиданности, а затем его руки обвили ее талию, ответив с той же нежностью, растворяясь в этом мгновении тихого торжества.

36. Признание

Загородный дом был словно другим миром, где время текло иначе – медленнее, гуще, подчиняясь не звонкам будильников и жестким графикам, а шелесту вековых сосен за окном и мерному тиканью напольных часов в гостиной. Воздух здесь был холодным, чистым и пахнущим хвоей и дымом.

Ариана стояла у окна, глядя на темнеющий лес. Вдалеке, на горизонте, угадывалась последняя алая полоска заката, словно раскаленная щель между небом и землей. В камине с треском пылали настоящие дрова, отбрасывая на стены и высокий потолок причудливые, пляшущие тени. Тепло от огня обжигало ей кожу сквозь свитер, но внутри нее все равно оставалась легкая дрожь – от непривычной тишины, от этой внезапной, почти сюрреалистичной близости.

Марк молчал. Он сидел в глубоком кожаном кресле, откинув голову на подголовник, и смотрел на пламя. В руках Марк держал большую кружку с еще горячим чаем – Ариана заварила душистый, согревающий напиток. Он был без пиджака и галстука, в простых темных брюках и белой рубашке с расстегнутыми на два пуговицы манжетами. Таким – уставшим, отрешенным, почти обычным – она видела его впервые. Таким… беззащитным.