Текст книги "Мой босс: Искушение соблазном (СИ)"

Автор книги: Яна Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Ариана зажмурилась. Это была неправда. Не может быть правдой. Он не мог быть настолько чудовищен.

– И знаешь, что стало последней каплей? – голос Миланы стал тише, но от этого ещё более пронзительным. – Его отвращение к тебе, когда он узнал о твоей… маленькой "проблеме". Он сказал мне, что ребёнок от такой как ты – это худшее, что могло с ним случиться. Наследник от слабой, эмоциональной, ненадёжной женщины? Нет уж.

Ариана невольно положила руку на ещё плоский живот. Защитный жест.

И тут Милана нанесла свой коронный удар. Она выпрямилась, и её улыбка стала широкой, подлинной и безжалостной.

– Но от меня… от меня ребёнок – это другое дело, – объявила она, и в её голосе зазвенела неподдельная гордость. Она положила руку на свой живот. – Марк просто счастлив. Наконец-то у него будет настоящий наследник. Тот, кого он сможет воспитать по-своему. Сильным. Безжалостным. Настоящим Вольским.

Мир Арианы рухнул окончательно и бесповоротно. Почва ушла из-под ног. Воздух перестал поступать в лёгкие. Она смотрела на самодовольное лицо Миланы, на её руку, лежащую на животе, и не могла издать ни звука.

Милана с наслаждением наблюдала за её реакцией – за тем, как последние проблески надежды гаснут в её глазах, сменяясь абсолютной, бездонной пустотой.

– Может, от такой как ты он и не хотел ребенка, – повторила она, наслаждаясь каждым словом. – Но я – другое дело.

С этими словами она повернулась и вышла из туалета, оставив за собой шлейф дорогих духов и сокрушённую, разбитую женщину наедине с её горем.

Ариана медленно сползла по стене на пол. Она сидела на холодном кафеле, обхватив колени руками, и беззвучно раскачивалась. Внутри неё не осталось ничего. Ни ярости, ни боли, ни даже отчаяния. Лишь ледяное, безмолвное оцепенение. Он не только поверил в её предательство. Он не только поклялся её уничтожить. Он отдал предпочтение другой. Другой, которая родит ему "настоящего" наследника.

Её ребёнок, её маленькая, ещё не рождённая надежда, только что получил самое страшное проклятие – его не хотели. Его отец считал его ошибкой, "слабостью", плодом связи с неподходящей женщиной.

Она сидела так, не зная, сколько прошло времени, пока кто-то не вошёл в туалет и не окликнул её испуганно. Ариана поднялась на ноги, не глядя ни на кого, и вышла на улицу. Солнечный свет резал глаза. Она не знала, куда идти. Не было ни дома, ни работы, ни будущего. Была только всепоглощающая тьма. И в этой тьме – крошечная, никому не нужная жизнь, которую она теперь должна была защитить в одиночку.

55. Бегство

Солнечный свет, пробивавшийся сквозь панорамные окна пентхауса, казался насмешкой. Он освещал стерильный, идеальный мир Марка Вольского – мир, в котором для неё больше не было места. Ариана стояла посреди гостиной, и её тело всё ещё помнило ледяной холод кафельного пола в том туалете, а в ушах звенел ядовитый голос Миланы:«От такой как ты он и не хотел ребенка. Но я – другое дело».

Эти слова добили её. Они убили не только надежду, но и саму способность чувствовать боль. Внутри воцарилась пустота – густая, беззвучная и абсолютная. Она смотрела на их общую кровать, на его пиджак, небрежно брошенный на диван, на две чашки для кофе на кухне – и не испытывала ничего. Ни ярости, ни обиды, ни тоски. Лишь острое, неоспоримое знание: всё кончено.

ороться? Оправдываться? Доказывать свою правоту? Все силы, все душевные ресурсы были окончательно исчерпаны. Гормональная буря, месяцы хронического стресса, чудовищное предательство человека, в которого она безумно верила, и этот последний, жестокий, рассчетливый удар от Миланы – всё это истощило её до самого дна, до каменного дна, где не осталось ничего, кроме инстинкта самосохранения. Марк никогда не поверит ей. Его мир был примитивно чёрно-белым: он – и враги.

И теперь, по воле обстоятельств и искусной интриги, она оказалась предательницей. Сообщать ему сейчас о своей беременности, в тот самый день, когда он, вероятно, празднует новость о будущем ребёнке с "подходящей", правильной женщиной из своего круга, было бы не только бесполезно и глупо, но и унизительно до слёз. Она не даст ему возможности публично отвергнуть их с ним ребёнка во второй раз. Не позволит, чтобы её малыш, её единственное оставшееся сокровище, стал разменной монетой, пешкой в их грязной, бессмысленной войне.

Ариана прошла в гардеробную, где когда-то он освободил для неё место. Её платья, её вещи… они казались теперь чужими, принадлежащими той наивной девушке, которой она больше не была. Она не тронула их. Пусть всё останется здесь, в этом музее её сломанных мечтаний.

Она действовала быстро, с холодной, почти маниакальной собранностью. У нее уже был номер в отеле, нужно было взять самое необходимое. Никаких долгих сборов: она взяла свою старую свортивную сумку. Положила внутрь несколько комплектов белья, тёплый свитер, пару костюмов и водолазок, купленных на свои деньги. Ариана кинула в сумку несколько домашних фещей и футболок и переоделась в спортивный костюм. В сумку так же отправилась пара утепленных кроссовок.

Всё. Никаких дорогих подарков от него, никаких безделушек, напоминающих о жизни, которая оказалась прекрасной иллюзией.

На прощанье она окинула взглядом пентхаус. Никакой записки, никаких объяснений. Он не заслужил её слов. Её молчание будет красноречивее любых обвинений. Она повернулась и вышла за дверь. Лифт плавно понёс её вниз, и с каждым этажом камень на душе становился чуть легче. Не потому, что боль утихала, а потому, что она оставляла её позади, вместе с этим проклятым местом.

______

Марк в это время стоял в своём кабинете, глядя в ночной город. Новость о беременности Миланы, которую она сообщила ему с торжествующим видом, не принесла ожидаемой радости. Вместо неё внутри бушевал хаос. Мысли о Ариане, о её "предательстве", о её бледном, искажённом болью лице – всё это смешалось в один тугой, болезненный клубок. Он пытался злиться на неё, выстраивать в голове логическую цепочку её вины, но её последние слова – "Я не ты, Вольский. Я не играю людьми. Я их спасаю" – преследовали его, как навязчивая мелодия.

Он резко, почти срываясь, развернулся и вышел из кабинета, не в силах больше оставаться наедине с самим собой. Ему нужно было… он не знал, что ему нужно. Увидеть её? Взорваться и кричать на неё? Требовать окончательных, исчерпывающих объяснений? Марк мчался на личном лифте, и его пальцы с силой впивались в ладони. Он с ходу вбил код на двери пентхауса, ожидая встретить если не её, то хотя бы следы её присутствия – запах её духов, звук её шагов.

Тишина встретила его такой же громкой, как и утром. Но на этот раз она была иной. Более звенящей. Более… пустой.

– Ариана? – позвал он, проходя в гостиную.

Ответом ему было молчание. Его взгляд упал на идеально заправленную кровать. На его пиджак, всё так же лежащий на диване. И на странное ощущение порядка, который был слишком стерильным, слишком безжизненным.

Он зашёл в гардеробную. И тут его сердце на мгновение замерло. Его половина шкафа была нетронута. А её… её половина была пуста. Не полностью, нет. Платья, костюмы, всё, что он для неё купил, всё висело на своих местах. Но исчезли её старые джинсы, её простые футболки, её худи и свитера. Та самая скромная часть её гардероба, с которой она пришла в его жизнь.

Он подошёл ближе. На полке, где она хранила личные мелочи, не было её старой косметички, забавного брелока, подаренного подругой. Было пусто.

Марк обыскал ванную. Нет её зубной щётки. Нет её крема. Нет тех маленьких, глупых, но таких привычных вещей, которые составляли её присутствие.

Осознание накрыло его, как ледяная волна.Она ушла.

Не на работу, не в гости к подругам, не в спа, чтобы остыть. Она исчезла. Бесшумно, как призрак, забрав с собой лишь самое необходимое, самую суть своей прежней, довольской жизни, и начисто, с демонстративным безразличием, оставив всё, что было связано с ним, с Марком Вольским, и его деньгами.

Марк медленно опустился на тахту в гардеробной. Гнев, который был его щитом и мечом все эти часы, вдруг испарился, оставив после себя странную, звенящую пустоту. Он ожидал слёз, истерик, попыток оправдаться. Он был готов к войне. Но он не был готов к этому. К этому безмолвному, абсолютному уходу.

Он сидел в гробовой тишине своего роскошного пентхауса, и впервые за долгие, долгие годы почувствовал не контроль над ситуацией, а полную, тотальную, оглушительную потерю. Она не играла по его правилам. Она не приняла его вызов. Она просто вышла из игры, оставив его одного у пустого стола.

И в этой давящей тишине, нарушаемой лишь размеренным, безразличным тиканьем дорогих швейцарских часов, до него начало медленно, неумолимо доходить жуткое, холодное, как удар ножом в живот, осознание: возможно, только что он потерял нечто гораздо большее, чем просто женщину или эффективную ассистентку. Возможно, он потерял свою единственную возможность на искупление, на что-то настоящее. И что её молчание, её пустая половина шкафа и исчезнувшая зубная щётка были страшнее, красноречивее и беспощаднее любых слов, любых обвинений и любых слёз.

56. ЭПИЛОГ

Семь дней. Целая вечность, растянувшаяся в мучительном, однообразном Сто восемьдесят девять часов, каждый из которых Марк Вольский проживал, как в лихорадочном бреду, мечась между яростью, холодным расчетом и чем-то, что он отказывался признать отчаянием.

Он превратил свой кабинет в командный центр безумной, бесперспективной операции. Стеллажи, обычно заставленные бизнес-литературой и отраслевыми наградами, теперь были завалены распечатками, отчетами частных детективов и картами города, испещренными красными крестами проверенных и пустых адресов. Воздух был густым от запаха холодного кофе и напряженного молчания подчиненных, которые боялись лишний раз пошевелиться.

Его сеть – та самая, что опутала весь город и выходила далеко за его пределы, – работала на полную мощность. Детективы сновали по бывшим адресам ее подруг, опрашивали соседей по старой квартире, проверяли камеры наблюдения на всех вокзалах и автовокзалах. Хакеры пытались найти цифровой след – любую активность банковских карт, регистрацию в отелях, покупку билетов. Результат был один и тот же, день за днем:ничего.

Ариана Орлова исчезла. Не просто ушла. Испарилась. Словно ее никогда и не существовало в его жизни. Эта мысль сводила его с ума сильнее любого открытого противостояния. Он был готов к борьбе, к войне, к тому, чтобы сломать ее, как ломал всех своих врагов. Но он не был готов к этому – к абсолютной, безмолвной пустоте. Она не играла по его правилам. Она просто вышла из игры, оставив его одного на поле боя, сжимая в руке меч, который некуда было обрушить.

Ярость была его топливом. Первые сорок восемь часов он жил на чистом адреналине и гневе.«Как она СМЕЛА?»– этот вопрос бился в его висках, заглушая все остальные мысли. Он крушил мебель в своем кабинете, швырял дорогие гаджеты в стену, его крики заставляли бледнеть даже самых видавших виды охранников. Она была его собственностью. Его проблемой. Его… ошибкой. И он еще не поставил точку. Он не произнес своего последнего слова, не довел до конца свой план уничтожения. А она… она украла у него даже это. Ее побег был самым изощренным оскорблением, на какое она была способна.

Но ярость, не находя выхода, начала выворачиваться внутрь, разъедая его. Ее сменило другое чувство – острое, животное, непривычное. Отчаяние. Он начал метаться по городу, заставляя водителя объезжать места, которые теперь казались проклятыми. Сквер, где они когда-то гуляли, и он с холодным презрением говорил о детях. Теперь он видел в каждом смеющемся ребенке ее укоризненный взгляд. Ресторан, где она впервые рассмеялась при нем так искренне, что он на мгновение забыл, кто он такой. Ее старую улицу, где пахло жареным кофе и чужой жизнью. Везде он натыкался на призраки. На ее тень, мелькавшую в толпе. На ее смех, доносившийся из открытого окна кафе. Весь город превратился в гигантский памятник его потери, и от этого не было спасения.

Теперь он сидел в пентхаусе. Вечер восьмого дня. Он стоял посреди гостиной, и огни города за окном, обычно дававшие ему чувство власти и превосходства, казались чужими и безразличными. Он приказал отключить все фоновые системы – музыку, климат-контроль, даже тихое гудение серверов. Он хотел слышать тишину. Настоящую.

И она обрушилась на него. Не та, привычная, наполненная гулом его собственных мыслей и планов. А другая. Мертвая. Абсолютная. Это была тишина ее отсутствия. Он слышал ее. Слышал, как не щелкают ее каблуки по полированному полу. Как не шуршат страницы книги, которую она читала, свернувшись калачиком на диване. Как не шипит кофемашина, которую она научилась использовать раньше, чем он. Эта тишина была громче любого крика. Она была физической, давящей, она заполняла собой все пространство, вытесняя воздух.

Он прошел в гардеробную. Его взгляд упал на ее половину. Платья, костюмы, все, что он для нее купил, висело нетронутым. Как музейные экспонаты. Но Марк знал, что пустота скрывается в деталях. Она оставила ему свой нарядный фасад, забрав с собой свое истинное "я". Это был самый изощренный удар. Он не мог почувствовать ее запах.

Он подошел к окну в спальне, к тому самому, у которого она любила стоять по утрам, встречая рассвет. Он уперся лбом в ледяное стекло.

– Где ты? – прошептал он в отражение своего искаженного мукой лица. Ответом была лишь тьма за стеклом.

И тогда, сквозь гнев и отчаяние, прорвалась трезвая, леденящая мысль. А что, если он ошибся? Что, если ее "план спасения" был настоящим? Что, если Милана… лгала? Он всегда презирал слабость, видел подвох в каждом бескорыстном жесте. Его мир был миром сделок и выгоды. Ее мир… ее мир был другим.«Я не ты, Вольский. Я не играю людьми. Я их спасаю».

Если это была правда, то он не просто потерял женщину. Он уничтожил единственного человека, который видел в нем не титана, не босса, не машину для зарабатывания денег, а просто мужчину. Марка. Со всеми его недостатками, его язвительностью, его страхами. Человека, который бросил ему вызов, заставил его чувствовать, заставил его… жить.

Он обернулся и окинул взглядом свое королевство. Стерильный блеск мрамора, холодный металл, идеальные линии, дорогие картины на стенах. Его крепость. Место, которое должно было защищать его от всего мира. Теперь оно стало его тюрьмой. Каждый квадратный метр этого пространства напоминал ему о ней. О ее смехе, ее упрямстве, ее слезах. О том, как она, не боясь, спорила с ним о бизнес-стратегиях. О том, как ее теплое тело прижималось к нему ночью, растворяя его одиночество.

Его деньги, его власть, его влияние – все, что он считал своей силой, оказалось бесполезным. Он мог купить все, что угодно, но не мог купить обратный ход времени. Не мог стереть те слова, что он сказал ей. Не мог вернуть тот взгляд полной безысходности, который он видел в ее глазах в последний раз.

Призрак Арианы наполнял собой все пространство пентхауса. Он был в воздухе, в тишине, в отражении его собственного лица в темном стекле. Он был его надзирателем, его судьей, его вечным напоминанием о том, что даже Железный Король может проиграть самую важную битву – битву за собственное человеческое начало.

Марк Вольский остался один на вершине своего мира. Снаружи сиял город, живущий своей жизнью. А внутри самой роскошной тюрьмы на свете одинокий мужчина стоял в абсолютной, всепоглощающей тишине, наконец поняв, что его самое сокрушительное поражение было не на поле бизнес-сражений, а здесь, в стенах его собственного дома. И противник, нанесший этот удар, уже исчез, не оставив ему даже цели для ответного удара. Только призрак. И всепоглощающую, оглушительную пустоту.И противник уже ушел, не оставив ему даже шанса на ответный удар.

______