Текст книги "Мой босс: Искушение соблазном (СИ)"
Автор книги: Яна Марс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Следующие два часа превратились в беспрерывный, адский марафон на выживание. Он вызывал ее через систему внутреннего оповещения каждые десять-пятнадцать минут, и каждое новое задание было абсурднее, нелепее и невыполнимее предыдущего, словно он намеренно проверял границы ее терпения и интеллекта:
– Найти и предоставить мне официальную статистику по импорту какао-бобов в Швейцарию за 2015 год. Только данные национального бюро.
– Распечатать этот сто-страничный договор. Переплести в жесткий переплет. И перепечатать целиком, потому что на пятой странице пятнадцатая строка смещена на миллиметр вправо, это режет глаз.
– Позвонить в ресторан "Империал" и выяснить, какой именно сорт трюфелей они используют в сезон для своего фирменного соуса. Лично шеф-повар должен подтвердить информацию, я не доверяю администраторам.
К 10 утра у Арианы звенело в ушах от бесконечных гудков, а в глазах стояла рябь от мелькания строк на экране. Она бегала между своим стеклянным кабинетом, печатной комнатой и кухней, чувствуя себя загнанной белкой в колесе, которое с безжалостной скоростью раскручивал невидимый мучитель. Коллеги, мимо которых она проносилась с очередной стопкой бумаг или с телефонной трубкой, прижатой к уху, бросали на нее быстрые, скользящие взгляды, полные то ли жалости, то ли любопытства, то ли откровенного презрения к новой "жертве", которая, по всем ставкам, не должна была продержаться и до обеда.
В 11:00, когда она уже начала надеяться на передышку, он вызвал ее не через звонок, а появившись в дверях кабинета, и устроил публичный, унизительный разнос на весь этаж. Повод был до смешного пустяковый – она неправильно отсканировала многостраничный финансовый отчет, выбрав разрешение 300 dpi вместо предписанных внутренним регламентом 400.
– Неспособность к элементарной, базовой концентрации! – его голос, холодный и громкий, гремел под сводами потолка открытого пространства, заставляя замирать даже самый отдаленный клавиатурный стук. Все сотрудники застыли за мониторами, стараясь не смотреть прямо, но жадно ловя каждое слово, каждый нюанс его ярости. – Это не случайность, это симптом! Симптом халатности и непрофессионализма! Мне не нужны сотрудники, которые не в состоянии прочесть и исполнить простейшую техническую инструкцию! Это провал! Позор, который ставит под удар работу всего отдела!
Ариана стояла, опустив голову, чувствуя, как жгучий, всепоглощающий стыд разливается по всему ее телу, поднимаясь к самым мочкам ушей. Она слышала сдержанные, приглушенные хихиканья где-то за спиной, чувствовала десятки глаз, впивающихся в нее, как иголки. В этот момент она ненавидела его всей душой, каждой клеткой своего униженного тела. Ненавидела его холодную красоту, его власть, его безнаказанность.
Вернувшись к себе в кабинет-аквариум, она уткнулась в клавиатуру, чтобы скрыть от посторонних глаз предательски навернувшиеся слезы ярости и бессилия. Рука сама потянулась к мобильному телефону в ящике стола, чтобы написать подруге Лене: "Он сумасшедший тиран, законченный садист. Я не выдержу здесь и дня, я сбегу".
Но ее пальцы замерли над клавишами. Внезапно, с пугающей четкостью, вспомнился его взгляд во время утреннего допроса о кофе. Тот самый взгляд, полный не просто холодности, а ожидания. Предвкушения. Он ждал, что она сломается. Ждал, что она расплачется, станет униженно просить прощения или с позором сбежит, не проработав и полдня.
Она медленно, с усилием, убрала телефон обратно в ящик и захлопнула его. Нет. Черта с два. Она не даст ему этого удовольствия. Она не станет для него очередной статистической единицей, сломленной и забытой.
Она вцепилась пальцами в холодный стеклянный край стола, так сильно, что ее суставы побелели, а в глазах застыла не усталость, а твердая, холодная решимость.
"Хочешь войны, Вольский? – пронеслось в ее голове, и она подняла взгляд, уставившись в стеклянную стену, за которой виднелась массивная, закрытая дверь его кабинета. – Хорошо. Ты ее получишь. Но правила устанавливашь уже не только ты".
5. Стратегия выживания
Последний гудок внутреннего телефона прозвучал ровно в 16:45. Вольский бросил ей через порог кабинета, даже не глядя: «Отчет по звонкам. На столе к семи утра. Полная расшифровка, с анализом по приоритетам». После этого дверь захлопнулась, оставив Ариану в гробовой тишине опустевшего этажа.
День закончился так же внезапно, как и начался – не завершением, а лишь паузой, зловещим затишьем перед новой бурей. Ариана сидела за своим столом, уставясь в потемневший монитор, в котором отражалось ее бледное, изможденное лицо. Тело ныло от непривычного напряжения – каждая мышца кричала о протесте после почти почти десяти часов беспрерывного бега, унижений и сверхконцентрации. Казалось, сам воздух в "Башне Вольского" был густым и тяжелым, им невозможно было надышаться.
Она медленно, словно лунатик, собрала вещи в свою скромную сумку. Ощущение было странным – она не чувствовала себя сотрудником престижного холдинга. Скорее, испытуемым, которого весь день подвергали немыслимым нагрузкам, наблюдая, когда же он сорвется и побежит к выходу. Спускаясь на лифте, она ловила на себе быстрые, как уколы, взгляды других задержавшихся сотрудников. Они видели все: как она выбегала из его кабинета с пылающими щеками, как пыталась скрыть дрожь в руках, неся очередную стопку испорченных, по его мнению, документов. В их глазах читалось не сочувствие, а холодное любопытство и смутное превосходство: "Очередная. Долго продержится? Неделя? Две?".
На улице уже вовсю сгущались сумерки, но город не умолкал ни на секунду. Мир за стенами башни жил своей яркой, шумной, беззаботной жизнью. Люди смеялись, заходили в бары, обнимались. Ариана шла по оживленному тротуару, не чувствуя под ногами асфальта, не слыша городского гула. В ее ушах, словно на повторе, звучал его голос, отточенный и безжалостный:«Ложь... Неспособность к элементарной концентрации... Это не опечатка, это... Позор!»Каждое слово впивалось в сознание ядовитыми занозами.
Она зашла в ближайший супермаркет, набрала еды на скорую руку – полуфабрикаты, йогурты, банан. Руки сами тянулись к самому дешевому. Даже здесь, подсознательно, она продолжала экономить. Ее небольшая квартира, куда Ариана, наконец, добралась, показалась удивительно тихой и пустой после грохочущего, насыщенного адреналином дня в "Вольск Групп". Она включила свет, поставила сумку на пол в прихожей и прислонилась спиной к входной двери, закрыв глаза. Словно пыталась отгородиться от всего мира. От того, что ждало ее завтра.
Мысленно она снова и снова, как заезженную пластинку, прокручивала самые унизительные моменты дня. Его холодное, абсолютно бесстрастное лицо, когда он ставил ей на вид ошибку, которую не заметил бы ни один нормальный человек. Его формулировки, точные, как скальпель, рассекающие не только ее работу, но и ее самооценку. Он не просто отдавал приказы. Он проводил над ней эксперимент, изучая реакции, выискивая малейшие бреши в ее психологической броне.
Зазвонил телефон. Подруга Лена. Ариана посмотрела на подсвеченный экран, на веселое селфи на аватарке, и сбросила вызов. Она не могла сейчас говорить. Не могла излить душу, расписаться в своем бессилии. Любая жалоба, любое слово сочувствия стали бы для нее признанием поражения. А она не могла себе этого позволить. Не сейчас. Не после всего.
Вместо этого Ариана, быстро сварив упаковку пельменей, села за кухонный стол, но есть не хотелось. Медленно жуя, она открыла свой блокнот с заметками. Пора было вносить изменения
Она вывела размашистым, решительным почерком заголовок: "Марк Вольский. Наблюдения. День 1".
И начала записывать все, что успела заметить, отбросив эмоции, как он, и оставив лишь голые факты.
Пунктуальность до фанатизма. Опоздание = неуважение = профнепригодность.
Перфекционизм, граничащий с психическим расстройством. Ошибка в детали = тотальный провал всей работы.
Тотальный контроль. Ему необходимо доминировать. Чувствовать, что каждая песчинка в его империи лежит именно так, как он повелел. Мои ошибки – не просто ошибки, это бунт, вызов его власти.
Нетерпимость к оправданиям. Факты – да. Результат – да. Объяснения, причины, личные обстоятельства – мусор, который он отсекает на корню.
Абсолютная дистанция. Никакого панибратства, никаких личных тем, никаких намеков на человеческие слабости. Он – функция, машина для принятия решений. И требует того же от окружающих.
Затем она перешла к стратегии. Холодный, аналитический разбор.
1. Что он хочет?Сломать меня. Проверить на прочность. Выяснить предел. Возможно, так он поступает со всеми новичками, чтобы отсеять слабых. Возможно, у него личные причины именно для меня.Вопрос: КАКИЕ?
Она писала долго, пока пальцы не начали неметь от усталости, а строчки не поплыли перед глазами.
2. Что я могу сделать?
1)Стать экспертом.Изучить его бизнес, его проекты, его конкурентов так, как не знает никто другой. Нужно доказать, чтомоя компетентность перевешивает его желание меня сломать.
2)Предвосхищать.Думать на два шага вперед, как в шахматах.
3)Исключить ошибки. Внедрить тройную систему проверки для каждой, даже самой мелкой задачи. Время, потраченное на перепроверку, сэкономит часы на исправление его гнева.
4)Убить в себе эмоции.Никаких слез. Никаких оправданий. Никаких вспышек гнева.Его провокации – это проверка. Нужно стать бесчувственным, идеально отлаженным механизмом. Стать такой же каменной статуей, как он.
Но по мере того как страницы заполнялись, странное успокоение опускалось на нее. Хаос, паника и унижение медленно, но верно превращались в четкий, пусть и суровый, план действий. Ее унижение становилось топливом для ее решимости – в конце концов, ее “план выживания” оказался вполне правильным. Она знала, что будет сложно. Но не думала, что Марк Вольский не видит в ней человека.
Она встала, подошла к окну. Ее скромный вид на панельные многоэтажки и грязноватый двор разительно контрастировал с той панорамой, что открывалась с пятидесятого этажа. Но где-то там, в сияющей дали, в одной из самых высоких башен, сидел он. Довольный собой, уверенный в своей непогрешимости, наверняка убежденный, что сегодня еще на один шаг приблизился к тому, чтобы сломить ее, превратить в послушную, безропотную тень.
"Ошибаешься, Вольский, – пронеслось в ее голове с ледяной, кристальной ясностью. – Ты только что разбудил во мне того, кого лучше было не тревожить. Ты думаешь, я жертва? Ты ошибаешься. Я – тень, которая учится ходить за своим хозяином, чтобы однажды стать его кошмаром".
Она посмотрела на свои записи. На слово "Контроль", подчеркнутое несколько раз с такой силой, что бумага протерлась.
"Хочешь тотального контроля? Хорошо. Но игра только начинается. И правила, – она сжала кулаки, – правила еще могут измениться".
Завтра будет новый день. Новый раунд. И на этот раз она будет готова.
6. Неожиданный союзник
На следующий день Ариана переступила порог офиса ровно в 6:45. Эти пятнадцать минут до прихода Вольского были ее стратегическим плацдармом. Она без суеты проверила почту, до мелочей изучила его расписание на день и, используя собственный термометр, приготовила кофе. Ровно 85 градусов. Без права на ошибку.
Ровно в 7:00, словно тень, она вошла в его кабинет и поставила идеальную кружку на идеальное место перед ним. Он бросил беглый, сканирующий взгляд, кивнул почти незаметно и, не отрываясь от монитора, отрезал:
– Сводку по входящим звонкам за вчера. У меня есть пятнадцать минут.
– Уже на вашем столе, – тихо, но четко ответила Ариана, указывая на аккуратно подшитую папку, лежащую слева. Она поднялась в офис затемно, чтобы подготовить всё заранее.
Вольский на секунду оторвался от экрана, его взгляд скользнул по папке, затем задержался на ней. В его глазах, этих холодных серых глубинах, мелькнуло нечто, похожее на легкое, мгновенное удивление. Оно исчезло так же быстро, как и появилось, не оставив и морщинки.
– Хорошо. Жду отчеты по азиатским рынкам к 9:00. Без опозданий.
Он снова погрузился в работу, вычеркнув ее из своего пространства. Ариана вышла, чувствуя странную смесь крошечного удовлетворения и возросшего напряжения. Первая микроскопическая победа. Но Ариана не обольщалась – это был лишь тест, разминка перед настоящей битвой.
Весь день она провела в том же бешеном ритме, но теперь каждое ее движение было просчитано, каждая реакция – взвешена. Она действовала на опережение, как шахматист, предугадывающий ходы противника на несколько шагов вперед. Документы материализовались на его столе до того, как Марк их запрашивал. Списки контактов были не просто распечатаны, а выверены, проанализированы и снабжены краткими справками. Она методично превращалась в безупречный, безэмоциональный, высокофункциональный механизм.
Во второй половине дня возникла необходимость подписать документы у главы аналитического отдела, Игоря Савельева. Его кабинет, скрытый от всевидящего стеклянного аквариума Вольского, находился в противоположном, более "человеческом" крыле этажа. Игорь был мужчиной лет сорока пяти с умными, проницательными и одновременно усталыми глазами, в которых читался многолетний опыт выживания в этой стальной корпоративной экосистеме. Его манеры были спокойными, обдуманными. И, в отличие от других, он смотрел на Ариану не с жалостью или презрением, а с неподдельным, аналитическим любопытством.
– А, новичок, – он встретил ее легкой, неформальной улыбкой, когда она вошла. – Как держитесь? Наш местный Наполеон еще не растерзал вас в клочья?
Ариана позволила себе в ответ сдержанную, вежливую улыбку, тщательно дозируя открытость.
– Пока держусь, Игорь Петрович. Спасибо.
Он неспешно подписал бумаги, но вместо того, чтобы вернуть их и отпустить ее, откинулся на спинку своего кресла, сложив руки на столе.
– Знаете, я торчу в этих стенах уже больше десяти лет. Поверьте, видел множество ассистентов. Они приходили полные амбиций и уходили с пустым, выжженным взглядом. Рекорд – полгода. Остальные редко дотягивали до трех.
– Он со всеми так… суров? – осторожно, подбирая нейтральное слово, спросила Ариана.
Игорь тихо усмехнулся, и в его глазах блеснула горькая ирония.
– "Суров" – это самое мягкое и цензурное определение, какое я слышал. Он вас не просто проверяет. Он вас системно ломает. Сначала – этот адский первый этап, который вы сейчас проходите: проверка на прочность, на устойчивость к абсурду. Если кандидат выдерживает и не сбегает с криком, начинается вторая стадия – ему доверяют более серьезные задачи. Но финал всегда один. Всегда находится та самая, последняя капля. Одна девушка не так согласовала время его частного рейса. Другой подал ему чай в неподобающей, по его мнению, чашке. Он не терпит двух вещей: слабости и ошибок.
Он посмотрел на Ариану пристальным, изучающим взглядом, словно пытался определить ее запас прочности.
– Вы, между прочим, имеете шансы продержаться дольше других.
– А что стало с теми, кого он… сломал? – тихо спросила Ариана, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
– Кто-то уполз в компании рангом пониже, заливать раны. Кто-то навсегда завязал с профессией ассистента. Одна, я помню, просто исчезла – собрала вещи и уехала из города, сменила номер. – Игорь тяжело вздохнул, и его усталость на мгновение стала осязаемой. – Не принимайте это близко к сердцу. Дело не в вас. Это его… философия. Его вера в то, что только так, пропуская через жернова, можно выковать идеальный инструмент. Проблема в том, что инструменты имеют свойство ломаться.
Ариана молча кивала, а в голове у нее назойливо крутилась мысль: "Но зачем такая жестокость? Неужели просто для поддержания дисциплины? Или здесь что-то большее?"
– Спасибо, Игорь Петрович, за предупреждение, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
– Не за что, – он снова улыбнулся, но на сей раз его улыбка была откровенно грустной, почти прощальной. – И держитесь. И запомните главное правило выживания здесь: вы никому не можете доверять. Абсолютно никому. Включая, между прочим, и меня. В этой башне каждый сам за себя, и каждый выживает как умеет.
Это последнее предупреждение прозвучало настолько зловеще и искренне одновременно, что Ариана вышла из его кабинета с тяжелым, холодным камнем на душе. Было ли это искренним жестом от относительно доброжелательного коллеги? Или сложным, многоходовым ходом в корпоративной игре? Может, Игорь был тем самым "добрым полицейским", который выведывал слабости, чтобы потом донести их "железному королю"?
Возвращаясь по длинному коридору к своему стеклянному загону, она почувствовала, что стены не просто прозрачны – они словно бы искривляются, отражая десятки спрятанных взглядов. Каждая улыбка, каждый кивок могли быть маской. Каждое слово – тщательно расставленной ловушкой. Она была не просто новичком; она была мишенью в тире, где все остальные были если не стрелками, то сочувствующими зрителями.
Она села за свой стол, и взгляд ее машинально упал на экран – на подсвеченную красным встречу Вольского с ключевыми инвесторами через неделю. Сложнейшая презентация, от которой зависели миллионы. Требовалась безупречная, ювелирная подготовка.
И тут ее осенило. Это был не просто очередной пункт в расписании. Это был шанс. Единственная возможность не просто выполнить поручение, а совершить нечто выдающееся. То, на что он не сможет закрыть глаза. То, что заставит его увидеть в ней не пешку, а игрока.
Она одним движением мыши открыла папку с материалами по проекту. Слова Игоря эхом отдавались в памяти: "Никому не доверяйте".
"Что ж, – подумала Ариана, и впервые за два дня на ее лице появилось не отчаянное напряжение, а твердая, холодная решимость. – Я и не собираюсь".
Ее единственным союзником в этой войне будет ее собственная компетентность, ум и воля.
Она углубилась в работу, отбросив последние сомнения и страхи. Теперь у нее была не просто цель выжить. У нее была цель победить. И она начинала понимать правила этой жестокой игры, написанные железным королем с его высотного трона. Но даже у самых неприступных крепостей бывают слепые зоны. И она, Ариана, была намерена найти его.
7. Игра на опережение
Идея, посеянная зерном сомнения вчерашним разговором с Игорем, созревала в ней всю ночь, обрастая планом, обретая четкие, почти осязаемые контуры. Презентация для инвесторов – это не просто набор слайдов с графиками и цифрами. Это нарратив. Это история, которая должна захватить, убедить, заставить поверить. А Вольский, при всей его гениальности в аппелированию к цифрам, подавал информацию с сухой, безжизненной точностью бухгалтерского отчета. Сильно? Несомненно. Но не цепляюще. Не зажигающе.
И Ариана рискнула. Вместо того чтобы слепо структурировать предоставленные им сырые данные, она провела собственный, глубокий мини-анализ. Она потратила часы, изучая биографии ключевых инвесторов, их инвестиционные портфели, публичные высказывания в СМИ и соцсетях. Она выискивала их болевые точки, их тайные желания, их неозвученные амбиции. И нашла то, что Вольский, в своем замкнутом мире цифр и стратегий, упускал из виду, – человеческий фактор и эмоциональные крючки.
Она работала до поздней ночи, приглушив свет в своей квартире, переделывая структуру, вырезая лишнее, добавляя не очевидные, но мощные акценты. Она создавала нарратив – не просто роста, а уникального шанса, скрытого в сырых цифрах, истории, где "Вольск Групп" была не просто успешной компанией, а единственным логичным выбором для тех, кто смотрит в будущее. Это была игра ва-банк, ставкой в которой была ее карьера. Если он воспримет это как непростительное самоуправство, как вызов его авторитету – ей конец. Но если оценит по достоинству...
На следующее утро, за два часа до запланированного обсуждения презентации, она отправила ему файл. В кратком, выверенном сопроводительном письме она не оправдывалась, а четко изложила логику изменений: "С целью усиления эмоционального воздействия на целевую аудиторию и расстановки стратегических акцентов на ключевых конкурентных преимуществах холдинга, выявленных в ходе анализа открытых данных".
Ответа не было. Час. Два. Ариана сидела за своим столом, пытаясь заниматься рутинными делами, но каждая мысль была о том файле. Каждый звук входящего сообщения заставлял ее вздрагивать, а тишина была еще хуже. Может, он даже не открывал его? Счел наглостью и отправил в корзину? Или открыл, пролистал и сейчас копит ярость, чтобы разнести ее в пух и прах?
Ровно в 11:00, как по приговору, ее внутренний телефон издал резкий, бездушный гудок. Сердце на мгновение замерло, а затем ушло в пятки, оставив в груди ледяную пустоту. Тон в трубке был ровным, абсолютно нечитаемым.
– Орлова. Ко мне.
Она вошла, внутренне сжавшись в комок, готовая ко всему – к крику, к унизительным обвинениям, к немедленному увольнению.
Кабинет был залит потоками ослепительного утреннего солнца, превращавшего панораму города в сияющую абстракцию. Вольский сидел за своим монолитным столом, и на огромном экране его ноутбука была открыта ее презентация. Он не смотрел на нее, его взгляд был прикован к слайдам, его пальцы медленно листали страницы.
– Объясните, – наконец произнес он, все так же не отрывая взгляда от монитора. Голос был низким, без эмоций. – Слайд пятый. Почему вы вынесли на первый план не текущую капитализацию, а сырой, непроверенный потенциал роста развивающихся рынков?
Ариана сделала глубокий, почти судорожный вдох, заставляя свой голос звучать ровно и уверенно, заглушая внутреннюю дрожь.
– Потому что господин Риверс, который будет ключевой фигурой на встрече, последние три года последовательно и агрессивно переориентирует свой портфель именно на растущие рынки. Его фонд "Гринвич Кэпитал" сменил стратегию, о чем он сам заявлял в интервью "Файнэншл Таймс" два месяца назад. Текущие цифры нашей капитализации он и так знает. Его интересует не то, что мы есть сегодня, а то, что мы можем предложить ему завтра. Именно это я и подчеркнула в презентиции.
Вольский медленно, очень медленно перевел взгляд на нее. Его лицо было идеальной, непроницаемой маской, высеченной из гранита. Ни тени одобрения, ни искры гнева.
– Слайд двенадцатый, – продолжил он. – Сравнительный анализ с основными конкурентами. Вы добавили сводную диаграмму, исходных данных для которой я вам не предоставлял.
– Это данные из открытых годовых отчетов "Альфа-Холдинг" и "Сигма-Групп" за последний квартал, – парировала Ариана, чувствуя, как наращивает обороты. – Я свела ключевые метрики воедино и визуализировала их. Наглядно видно, где мы безоговорочно выигрываем в операционной эффективности, а где сознательно проигрываем в агрессивности маркетинговых затрат. Этот слайд заранее снимает его возможный вопрос о наших возможных слабых местах, превращая их в осознанную стратегию экономии.
Он снова уставился в экран. В кабинете воцарилась тишина, такая тяжелая и давящая, что Ариане казалось, будто она слышит собственное сердце, бьющееся где-то в основании горла. Секунды растягивались в вечность. Она уже мысленно собирала вещи в своей стеклянной клетке.
Внезапно он резким, точным движением захлопнул крышку ноутбука. Звук прозвучал как выстрел.
– Самоуверенно, – произнес он, и первое слово повисло в воздухе, как обвинительный приговор. – Безрассудно рискованно. И граничит с непрофессионализмом – брать на себя ответственность за стратегические решения, не имея на то полномочий.
Ариана опустила глаза, внутренне сжимаясь, готовясь к финальному, сокрушительному удару, который вышвырнет ее отсюда навсегда.
– Но… расчетливо, – его голос внезапно изменился. В нем появились низкие, вибрирующие нотки. Ариана на секунду подумала, что таким тоном хвалят собаку за успешно выполненную команду. – И в данном конкретном случае – оправданно. Я не люблю, – он сделал паузу, подчеркивая каждое слово, – когда подчиненные выходят за рамки своих прямых обязанностей.
Марк поднялся из-за стола, его высокая, подтянутая фигура заслонила на мгновение окно, и он подошел к самому стеклу, глядя на раскинувшийся внизу город, как владелец смотрит на свои владения.
– Но я терпеть не могу еще больше, – продолжил Марк, глядя вдаль, – когда не видят очевидного, что лежит прямо перед носом. Что ж, вы увидели. На этот раз.
Он повернулся к ней. В его глазах не было и тени одобрения или тепла, но из них наконец-то исчезла та леденящая, уничижительная презрительность, что была там всегда.
– Презентация будет в этой редакции, – объявил он, и это прозвучало как высшая мера признания. – Впредь все стратегические изменения и инициативы подобного рода согласовывать со мной заранее. Понятно?
– Совершенно понятно, – кивнула Ариана, едва веря собственным ушам, ощущая, как камень сваливается с души, сменяясь странной, пьянящей эйфорией.
– Хорошо. Свободны.
Она вышла из кабинета, чувствуя, как дрожь в коленях постепенно сменяется непривычным, почти головокружительным чувством победы. Это была не похвала. Это было нечто гораздо более весомое и значимое – признание. Пусть условное, пусть с оговорками и выговором за самоуправство. Но она не просто угадала его тайные желания – она доказала не свою покорность, а свой ум. Свою ценность.
И странное, теплое чувство разливалось по всему телу, смешиваясь с эйфорией. Это был не просто профессиональный триумф. Это было нечто более личное, более опасное. Когда Марк повернулся к ней у окна, залитый солнцем, его профиль на мгновение показался Ариане не просто красивым, а... завораживающим. В этом жестком, отточенном лице была какая-то гипнотизирующая сила, и на секунду она поймала себя на мысли, какой властной должна быть его рука, касаясь...
Ариана резко встряхнула головой, пытаясь отогнать этот абсурдный, предательский образ.
"С ума сошла? Он же твой палач. Он сломал бы тебя без малейших угрызений совести".
Но мысль, словно непослушная мушка, продолжала кружить: а каков он на ощупь? Его пальцы, только что лежавшие на крышке ноутбука... сильные, длинные... Каково это, когда они...
«Прекрати!»– мысленно крикнула она себе, с силой сжимая кулаки. Это ловушка. Слабость. Эмоциональная уязвимость, которойМарк Александровичнепременно воспользуется, чтобы добить ее.
Вернувшись к своему столу, она краем глаза заметила, как Игорь Савельев, проходя по коридору, бросил на нее быстрый, оценивающий взгляд. Ариану передурнуло – в этом взляде она почувствовала не просто любопытство, а настороженность, переоценку. Кажется, дерзкий ход не остался незамеченным.
Или у нее начинается паранойя и пора записываться к специалисту.
Ариана села и наконец позволила себе выдохнуть, расправив плечи. Первый, по-настоящему значимый раунд в этой изнурительной войне остался за ней. Она сумела достучаться до него не через слепое, рабское подчинение, а через холодный, безупречный профессионализм и смелость.
Она подняла взгляд на глухую, массивную дверь кабинета Вольского. И впервые за все эти дни она почувствовала не просто животный страх или яростную ненависть, а нечто новое – острый, опасный, пьянящий азарт. Сложная, смертельная игра была в самом разгаре. И теперь она знала наверняка – она может не только защищаться. Она может атаковать.
"Терпеть не могу, когда не видят очевидного, – прошептала она про себя, повторяя его же, ставшие ключевыми, слова. – Что ж, Марк Вольский, возможно, я увидела кое-что, что пока еще ускользает от твоего всевидящего взгляда. И это только начало".
8. Искусство быть невидимкой
Презентация прошла с оглушительным успехом. Ариана, стоя в дальнем углу переговорной, наблюдала, как Марк Вольский владел аудиторией. Он использовал ее слайды, ее структуру, ее ключевые тезисы, но пропустил их через призму своей невероятной харизмы. Цифры оживали, превращаясь в захватывающую историю, и инвесторы ловили каждое его слово. Особенно мистер Риверс – тот самый, чьи предпочтения она тщательно изучала. Он кивал, задавал уточняющие вопросы, и в его глазах читался неподдельный интерес.
Когда Вольский закончил, в комнате повисла секундная тишина, а затем раздались искренние аплодисменты. Вольский не улыбался, лишь коротко кивнул, но Ариана, уже научившаяся улавливать малейшие нюансы его поведения, увидела в его осанке удовлетворение хищника, насытившегося удачной охотой.
Его взгляд скользнул по залу и на долю секунды прошелся и по ее фигуре в самом углу. Он не выражао ни благодарности, ни признания. Просто констатация факта: она была здесь. И она была частью этого успеха.
Час спустя, когда толпа разъехалась и остались только основные инвесторы, а в воздухе еще витала электрическая атмосфера победы, к ней подошла Елизавета – секретарша Вольского.
– Команда организовала прием для инвесторов в малом конференц-зале, – сказал она нейтрально. – Марк Александрович считает, что вы должны быть там.
Это не было приглашением – приказ, завуалированный под любезность. Отказаться значило бы проявить неуважение, выпасть из команды, которую она только что помогла привести к победе.
Малый конференц-зал преобразился: со вкусом накрытые столы, бутылки шампанского и стойка дорогого алкоголя, небольшой фуршет, ненавязчивая джазовая музыка. Воздух был густ от смеси дорогого парфюма, сигарного дыма и запаха денег. Ариана стояла у стены, сжимая в руке фужер с шампанским, которое не хотела пить. Она чувствовала себя так, будто надела чужую кожу. Ее строгий костюм, ее профессиональная маска – все это было ее броней. Но здесь, среди смеха и легких светских шуток, броня казалась неуместной.
Она улыбалась в ответ на комплименты, кивала, поддерживала беседу, но ее сознание было занято другим. Она наблюдала за ним.
Марк Вольский притягивал людей будто магнитом. Он не старался быть в центре внимания – внимание само стекалось к нему, как железные опилки к магниту. Вольский стоял, слегка прислонившись к столешнице, с бокалом виски в руке, и слушал речь одиного из вице-президентов. Его поза была расслабленной, но в ней, как всегда, чувствовалась сила – сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться. Он улыбался своей редкой, неискренней улыбкой, но глаза блуждали по комнате, оценивая и контролируя ситуацию.
И в какой-то момент его взгляд снова нашел ее.
На этот раз он не скользнул, а задержался. Всего на секунду. Но этой секунды хватило, чтобы по ее спине пробежали мурашки. В его взгляде не было ни одобрения, ни гнева. Было любопытство. Как будто он видел не ее улыбку и не ее подобранный деловой образ, а ту самую девушку, которая дрожала от страха в его кабинете и которая осмелилась бросить ему вызов.
