Текст книги "Мой босс: Искушение соблазном (СИ)"

Автор книги: Яна Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Он не спросил "Вы свободны?" или "Сможете?". Он констатировал факт. Но от этого приказа у Арианы похолодело внутри. Командировка. С ним. На два дня.

– Я… понятно, – выдавила она, чувствуя, как кровь отливает от лица. – Какие документы подготовить?

– Все уже в папке. Изучите в дороге. Будьте внизу в через полчаса. Не опаздывайте.

Он развернулся и ушел, оставив ее в состоянии, близком к панике. Два дня. Вне стен офиса. Вне привычной дистанции "начальник-подчиненный". Это была совершенно новая территория, и она чувствовала себя на нее не готовой.

Ровно в 12:30 она стояла у паркинга "Башни Вольского" рядом с черным, словно отполированным до зеркального блеска, автомобилем. Из него вышел водитель и, молча кивнув, открыл заднюю дверь. И тут Ариана увидела, что на заднем сиденье уже сидел Вольский. Он работал на планшете, даже не взглянув в ее сторону.

– Садитесь, – прозвучало из глубины салона, когда она замерла в нерешительности.

Путь до аэропорта прошел в гробовой тишине, нарушаемой лишь звуком клавиш его клавиатуры. Ариана смотрела в окно, пытаясь унять дрожь в коленях и бешено стучащее сердце.

В аэропорту их провели отдельным входом прямо к самолету. Бизнес-класс. Просторные кресла, широкий подлокотник между ними, но при этом – неизбежная близость. Он занял место у иллюминатора, указав ей жестом на соседнее. Сев, Ариана попыталась максимально уменьшиться в размерах, уткнувшись в папку с документами.

Полет был столь же безмолвным. Он не проронил ни слова, полностью погруженный в работу. Но Ариана чувствовала его присутствие каждой клеткой своего тела. Слышала его ровное дыхание, улавливала легкий, едва заметный аромат его парфюма – дорогой, холодный, с нотками кожи и сандала. Он витал в воздухе, смешиваясь с запахом кожи сидений, и этот коктейль сводил ее с ума.

Ариана пыталась сосредоточиться на документах, но буквы расплывались перед глазами. Ее сознание возвращалось к нему, к его профилю, который она могла рассмотреть краем глаза. К сильным, длинным пальцам, перелистывающим страницы. К тому, как он откинулся на спинку кресла, закрыв глаза, и в этот момент выглядел не тираном, а просто уставшим, смертельно уставшим человеком. И эта мысль вызывала в ней странное, щемящее чувство.

Когда самолет пошел на посадку, он наконец заговорил, не открывая глаз:

– Всё изучили?

– Да, Марк Александрович, – ответила она, и голос ее прозвучал хрипло. Она сглотнула. – Готова к вопросам.

– Хорошо, – он открыл глаза и посмотрел на нее. Взгляд был усталым, но все таким же пронзительным. – Не подведите.

В Санкт-Петербурге их уже ждал автомобиль. Город встретил их хмурым небом и накрапывающим дождем, но и это не могло скрыть его величественной, строгой красоты. Ариана, никогда раньше не бывавшая здесь, смотрела в окно, зачарованная. Но наслаждаться видами было некогда.

Их привезли в отель. Не просто в отель – он был историческим, безупречно роскошным и наверняка жутко дорогим. Холл был огромным, с мраморными колоннами и хрустальными люстрами, в воздухе витал аромат сказки.

– Вам смежный номер, Ариана Сергеевна, – почти бесшумно подошедший менеджер вручил ей ключ-карту. – Для вашего удобства.

Смежный номер. Всего одна стена отделяла ее комнату от его апартаментов. У Арианы перехватило дыхание.

Вольский взял свой ключ и, кивнув ей на прощание, направился к лифту.

– Отдохните час, – бросил он через плечо. – В восемь встречаемя в лобби. Ужин с партнерами.

Его дверь закрылась с тихим, но окончательным щелчком. Ариана зашла в свой номер. Он был прекрасен – с высокими потолками, старинной мебелью и огромным окном с видом на дождливый, но прекрасный город, и она не могла поверить в происходящее. Ариана стояла посреди комнаты, прислушиваясь к тишине, воображая, что слышит его шаги за той самой стеной. Границы, которые в офисе казались незыблемыми, здесь, в этом отеле, в этом городе, стремительно таяли.

Она подошла к окну, положила ладони на холодное стекло и закрыла глаза, пытаясь привести в порядок разум и усмирить тело, которое предательски отзывалось теплой дрожью на воспоминание о его взгляде в самолете, о его запахе, о знании, что он находится в нескольких метрах от нее.

Игра продолжалась. Но игровое поле изменилось до неузнаваемости. И Ариана понимала, что она абсолютно не готова к новым правилам.

Ариана оттолкнулась от окна и, не в силах больше стоять, повалилась на огромную кровать с балдахином. Пружины мягко подались, шелковое покрывало отдавало приятной прохладой и Ариана зажмурилась, вжимаясь щекой в прохладную ткань. Весь этот день – молчаливая поездка, полет в наэлектризованной тишине, вид величественного города за стеклом машины и, наконец, эта оглушающая роскошь номера – казался нереальным сном. Она, Ариана Орлова, уволенная неудачница, лежит в люксе пятизвездочного отеля в Санкт-Петербурге. Рядом, за стеной, Марк Вольский. Мысль была настолько абсурдной, что она тихо фыркнула в подушку.

Этот смех вернул ее к реальности. Она резко поднялась и прошла в ванную комнату, отделанную темным мрамором. Не глядя на свое отражение, она крутанула кран и плеснула себе в лицо ледяной воды. Капли потекли за воротник блузки, заставляя вздрогнуть.

– Соберись, дура! – прошипела она на свое отражение, уставившись на расплывшиеся от усталости и волнения глаза. – Он твой начальник. Железный король. Тот, кто ломает таких, как ты, на завтрак. Думай о карьере, а не о… – она не договорила, снова почувствовав предательский трепет. – О мужчине.

Чтобы прогнать дурные мысли, она быстро разделась и залезла под душ. Струи горячей, а затем прохладной воды смыли с нее напряжение перелета и липкий страх. Тело послушно расслабилось, но разум продолжал лихорадочно работать.

Завернувшись в невероятно мягкий халат с монограммой отеля, она порылась в своей сумке. На дне, на всякий пожарный, всегда лежала маленькая косметичка с минимальным набором "на случай ЧП": консилер, чтобы скрыть следы бессонных ночей, карандаш для бровей, прозрачный блеск для губ и компактная пудреница. Этого хватило бы, чтобы привести себя в человеческий вид после рабочего дня.

Она с тоской посмотрела на свой единственный костюм, аккуратно висящий в шкафу. Вольскому было просто. Он – мужчина. Его строгий, идеально сидящий костюм был его униформой, его доспехами. Он мог сорваться на переговоры на другой континент, имея при себе один чемодан, и выглядеть безупречно. А она… у нее даже сменного белья не было, не говоря уже о платье для делового ужина. Мысль о том, что ей придется появиться перед ним и важными партнерами в том же, в чем она летела и работала весь день, заставляла ее внутренне сжаться от стыда.

В этот момент в дверь номера постучали. Тихо, почти несмело.

Сердце Арианы екнуло.Он?Нет, не может быть. Он бы так не постучал.

– Войдите, – крикнула она, крепче затянув пояс халата.

Дверь открылась, и на пороге появилась невысокая горничная в безупречно белой форме.

– Прошу прощения за беспокойство, – девушка почтительно склонила голову. – От господина Вольского.

Она сделала шаг вперед, и Ариана увидела, что за ней стоит тележка на колесиках. На ней висело несколько вешалок, укрытых защитными чехлами из ткани, и стояла аккуратная картонная коробка.

Ариана застыла на месте, не в силах вымолвить ни слова. Горничная с профессиональной улыбкой покатила тележку в номер и остановилась посередине.

– Господин Вольский распорядился предоставить вам это, – она плавным жестом сняла первый чехол.

Под ним оказалось вечернее платье. Не черное и строгое, как можно было ожидать – глубокого винного оттенка, из мягкого, струящегося шелка. Платье простого, но безупречного кроя – именно то, что не вызовет вопросов в любом, даже самом дорогом ресторане.

– И это, – горничная открыла коробку, и Ариана увидела внутри аккуратно разложенные комплекты нижнего белья из нежного шифона, дорогие колготки – Ариана узнала бренд – и пару туфель на едва заметном каблуке в тон платью.

У Арианы перехватило дыхание. Он подумал обо всем. Обо всех этих мелочах, о которых она даже не успела побеспокоиться, но которые свели бы ее с ума от неловкости.

– Он... он лично... – начала она, не зная, что спросить.

– Господин Вольский всегда заботится о своих сотрудниках, – девушка произнесла заученную, нейтральную фразу, но в ее глазах мелькнуло что-то теплое, почти восхищенное. – Вам помочь подготовить вещи?

– Нет! То есть, нет, спасибо, я сама, – поспешно ответила Ариана.

Горничная кивнула, оставив вещи, и так же бесшумно удалилась.

Дверь закрылась, и Ариана осталась наедине с этим молчаливым свидетельством его... чего? Заботы? Расчета? Точно рассчитанной демонстрации власти, которая простиралась так далеко, что могла предусмотреть даже ее нижнее белье?

Она медленно подошла к платью и провела пальцами по шелку. Ткань была невероятно нежной, прохладной. Это была не просто одежда. Это было послание. Ясное и недвусмысленное: "Я все контролирую. Даже тебя".

И вместо возмущения или стыда, которых она ожидала от себя, ее охватила странная, тревожная волна тепла. Он увидел проблему, которую она даже не озвучила, и решил ее. Эффективно. Без лишних слов.

Она сняла халат и, почти не дыша, примерила белье. Тончайший шифон оказался на удивление приятным на ощупь. Ариана замерла, глядя на свое отражение. Белье сидело на ней идеально, будто было сшито на заказ. Как он мог угадать ее размер? Мысль о том, что он так явно представил ее тело, вызвала не стыд, а странное, щекочущее нервы волнение. Это было одновременно и возмутительно, и пьяняще. Ариана провела пальцами по груди – платье может и было для ужина, но идеально сидящее белье – доказательство того, что Вольский думал о ней.

Затем Ариана примерила платье. Шелк обтекал ее тело, подчеркивая линии, но не выставляя их напоказ. Она вновь подошла к зеркалу и не узнала себя. Измученная, вечно спешащая женщина в деловом костюме исчезла. Ее место заняла собранная, элегантная женщина с таинственным блеском в глазах.

Вольский не просто купил ей одежду – он подарил ей уверенность.

И в этот момент тихий, рациональный голос в ее голове зашептал:«Самая опасная ловушка – та, в которую ты хочешь попасть».

Но было уже поздно. Граница между страхом и влечением, между ненавистью и болезненным очарованием окончательно стерлась. И Ариана, глядя на свое отражение, с ужасом и предвкушением понимала, что готова переступить через эту невидимую черту.

15. Переговоры

Спускаясь в лобби, Ариана чувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Шелк платья приятно касался каждой клеточки ее тела, напоминая о присутствии Вольского в этом пространстве, на ее коже. Она увидела его сразу. Вольский стоял спиной к ней, у огромного камина, изучая огонь. На нем был идеальный темно-серый костюм, подчеркивавший ширину плеч.

Она сделала последний шаг, и он, словно почувствовав ее взгляд, медленно обернулся.

И замер.

Его взгляд, обычно быстрый и оценивающий, на сей раз был медленным, томным, почти ощутимым. Он скользнул от ее туфель вверх, по изгибам ног, бедер, остановился на тонкой талии, задержался на вырезе платья, обнажавшем ключицы, и, наконец, встретился с ее глазами. В его серых, всегда таких холодных глазах, плясали отблески огня, и в них читалось нечто неуловимое, но жгучее – чистое, безраздельное мужское восхищение. В воздухе между ними словно натянулась невидимая струна.

– Орлова, – произнес он, и его низкий голос прозвучал чуть хриплее обычного. – Вы готовы?

– Да, Марк Александрович, – ее собственный голос показался ей тихим и хриплым.

Вольский кивнул, жестом предложив идти вперед. Они молча прошли в ресторан отеля – зал с бархатными стенами, приглушенным светом и тихой музыкой. Столик был забронирован в уединенном уголке. Пока они ждали партнеров, официант принес меню.

Молчание между ними было густым, сладким и невыносимым. Ариана чувствовала его взгляд на себе, как легкое прикосновение. Она пыталась изучать меню, но буквы расплывались. Все ее естество было сосредоточено на мужчине напротив.

Он заказал вино, его пальцы медленно обернулись вокруг ножки бокала, и ей вдруг с мучительной четкостью представилось, как эти пальцы касаются ее кожи. Шелк платья внезапно показался ей грубым по сравнению с воображаемым прикосновением. Казалось, каждый нерв в ее теле был натянут как струна, в ожидании – чего? Прикосновения? Слова?

Она рискнула поднять на него взгляд и встретилась с его глазами. Он не отводил взгляда, изучая ее с такой интенсивностью, будто пытался прочитать каждую мысль, каждую тайную фантазию. В уголках его губ играла тень улыбки – не насмешливой, а скорее... удовлетворенной. Как будто он видел ее смятение и наслаждался им.

– Вам нравится Санкт-Петербург? – внезапно спросил он, его голос прозвучал непривычно тихо, почти интимно.

– Я... я почти не успела его увидеть, – с трудом выдавила она, чувствуя, как учащается пульс от самого звука его голоса в этой близости.

– Жаль, – он слегка наклонил голову, его взгляд скользнул по ее губам. – Это город, который нужно изучать медленно. Как хорошее вино.

Его слова висели в воздухе, наполненные скрытыми смыслами и обещаниями. Ариана сглотнула, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Она была очень благодарна, когда появился официант и предложил наполнить ее бокал – хоть какое-то отвлечение, передышка от игры в гляделки.

Наконец прибыли гости – двое солидных мужчин, представители "Балтийских Логистических Систем". Начался светский разговор – о погоде, о красоте Петербурга, о последних новостях в мире бизнеса.

Ариана автоматически поддерживала беседу, улыбалась, но вся ее кожа горела под взглядом Вольского, который, казалось, словно и не отрывался от нее. Он был внимателен, вежлив, но в его сдержанности чувствовалась та же напряженная энергия, что разрывала ее изнутри. Когда он обращался к ней, чтобы уточнить какую-то деталь, его голос звучал настолько интимно, будто они были здесь одни.

Один из гостей, заметив ее напряжение, попытался вовлечь в разговор:

– А вы, Ариана Сергеевна, часто бываете в командировках с Марком Александровичем?

Прежде чем она успела ответить, Вольский мягко, но твердо вмешался:

– Ариана Сергеевна – мой лучший стратегический актив, – сказал он, и в его голосе прозвучала неприкрытая собственническая нота. – Я беру ее только на самые важные переговоры.

Гость понимающе кивнул, бросив на Ариану оценивающий взгляд. Она почувствовала, как краснеет – от смущения, от гнева, от чего-то еще, более опасного и волнующего.

Когда официант подал закуски, Вольский наклонился к ней так близко, что его дыхание коснулось ее щеки:

– Вы сегодня просто ослепительны, – прошептал он так тихо, что слова были предназначены только для нее. – И кажется, все это заметили.

Ариана замерла, не в силах ответить. Каждая клетка ее тела одновременно кричала"беги" и молила "останься". И самое ужасное было в том, что она уже знала, какой из этих выборов сделает.

Плавно беседа перетекла в деловое русло. Начались переговоры. Вольский, как всегда, был жестким и бескомпромиссным. Но Ариана, наблюдая, заметила странную усталость в его глазах, некую рассеянность. И когда речь зашла о ключевом пункте – доле в управлении поглощаемой компанией – он, к ее изумлению, сделал шаг к уступке. Совсем незначительная, но уступка – это явно не в характере Вольского. И тогда Ариана поняла – он устал, он хочет поскорее закончить эту сделку, закрыть вопрос. И готов за это переплатить.

Это была ошибка. Тактическая, стратегическая. Ариана видела это так же ясно, как и цифры в отчетах, которые изучала в самолете.

И тут ее прорвало. Страх, напряжение, желание, накопившееся за весь вечер, нашли выход в чисто профессиональном порыве.

– Если позволите, Марк Александрович, – ее голос прозвучал громко и четко, нарушая установившийся ритм. Все взгляды устремились на нее. – Предлагаемая господином Новиковым доля в управлении, хоть и кажется незначительной, в долгосрочной перспективе даст его команде право вето на ключевые кадровые решения. Это неприемлемо. Вместо этого, я полагаю, мы могли бы предложить структуру с совещательным голосом и опционом на долю, привязанным к выполнению конкретных KPI в течение следующих двух лет.

В воздухе повисла гробовая тишина. Партнеры смотрели на нее с удивлением – она нарушила иерархию, вклинилась в переговоры, которые вел ее босс. Ариана застыла, чувствуя, как леденеет кровь. Она не смотрела на Вольского, боялась увидеть в его глазах молниеносный гнев, ту самую бурю, которая сметала всех на своем пути. Старший из гостей, Новиков, медленно убрал руку со стола, его лицо выразило холодное недоумение.

– Простите, но мы ведем переговоры с господином Вольским, – прозвучало ледяным тоном. – Ваше вмешательство кажется мне... неуместным.

Ариана застыла, чувствуя, как леденеет кровь. Она не смотрела на Вольского, боялась увидеть в его глазах молниеносный гнев, ту самую бурю, которая сметала всех на своем пути.

Прошла вечность. Затем раздался его голос. Спокойный. Взвешенный.

– Моя ассистентка, как всегда, права в деталях, – произнес Вольский. Он откинулся на спинку стула, его пальцы все так же медленно водили по ножке бокала. – Ваше предложение, господин Новиков, действительно содержит скрытые риски. Предложение Арианы Сергеевны выглядит более сбалансированным. Мы настаиваем на этой редакции.

Ариана не поверила своим ушам. Она рискнула посмотреть на него – кажется, впервые за вечер Вольский не смотрел на нее, его внимание было приковано к партнерам, но она видела намек на едва заметную, хищную улыбку. Он не просто поддержал ее. Он назвал ее по имени-отчеству. Публично. И использовал ее идею как новый, более жесткий козырь.

Младший партнер, мужчина лет сорока с пронзительным взглядом, вдруг улыбнулся. Его взгляд скользнул по Ариане с новым интересом.

– Интересный ход, – заметил он, явно обращаясь к ней. – Структура с опционом... Рисковано, но возможно. Вы давно в "Вольск Групп", Ариана Сергеевна?

– Достаточно, чтобы понимать интересы компании, – парировала она, чувствуя, как заливается краской под пристальным вниманием.

– Очевидно, – он многозначительно кивнул, переводя взгляд на Вольского. – Марк, вы как всегда окружили себя... талантливыми сотрудниками.

В этих словах прозвучал скрытый подтекст, от которого Ариане стало не по себе. Вольский лишь поднял бровь.

– Я ценю компетентность, – сухо ответил он. – Вернемся к нашим KPI. Какие конкретно показатели вы считаете достижимыми?

Переговоры возобновились с новой силой, но уже на его условиях. Атмосфера за столом стала еще более напряженной – теперь уже между партнерами пробежала трещина. Старший, Новиков, был явно раздражен и сбит с толку, в то время как младший проявлял неожиданную гибкость, периодически бросая на Ариану заинтересованные взгляды.

Переговоры возобновились с новой силой, но уже на условиях, предложенных Арианой. Сделка была закрыта через сорок минут. Когда партнеры, попрощавшись, удалились, Ариана осталась сидеть за столом, все еще не в силах прийти в себя, ощущая дрожь в коленях.

Он допил последний глоток вина и наконец перевел на нее тот самый, тяжелый и пронзительный взгляд.

– Вы сегодня невероятно эффективны, Орлова, – сказал он тихо, так, чтобы слышала только она. В его голосе не было ни гнева, ни одобрения. Было нечто другое. Глубокое, темное любопытство. И признание. – И, черт возьми, невыносимо красивы.

И в этот момент Ариана поняла, что игра, в которую они играли, только что перешла на совершенно новый, смертельно опасный и пьянящий уровень.

16. Ночь в чужом городе

Он не повел ее в лифт, не вернул в безопасные стены номеров. Вольский направился к бару отеля, расположенному в соседнем зале за тяжелой портьерой. Пространство было почти интимным – с низкими потолками, стенами, обильными темным деревом, и приглушенным светом ламп. В зале играла приглушенная, ненавязчивая музыка – томный саксофон, переплетающийся с шепотом фортепиано. Бар был почти пуст – лишь у стойки сидела пара, поглощенная своим разговором, да бармен бесшумно полировал бокалы.

– Поздравляю с успехом, – сказал Вольский, указывая ей на уединенный диван в глубине зала, скрытый от посторонних глаз высокой спинкой и огромной пальмой в медном кашпо. Его голос все еще звучал низко и напряженно, будто гитарная струна, вот-вот готовая лопнуть.

– Спасибо, – прошептала Ариана, опускаясь на мягкую кожу. Ее руки дрожали, и она сжала их в кулаки. Она все еще не могла поверить, что он публично поддержал ее, назвал своим "стратегическим активом".

Вольский заказал у бармена напиток для себя и, подняв вопросительную бровь, взглянул на нее. Ариана, чувствуя, как под его взглядом тает всякая способность мыслить здраво, с трудом сформулировала заказ на какой-то фруктовый коктейль, не особо всматриваясь в меню. Ей нужно было что-то сладкое, что поможет расслабить сжавшиеся в комок нервы и притупит остроту нарастающей паники, смешанной с невыносимым желанием.

К ее удивлению, Вольский принес их напитки сам, отказавшись от помощи официанта. Он сел рядом с ней, но не слишком близко, сохраняя дистанцию. Однако расстояние между ними казалось обманчивым. Ариана чувствовала его тепло, сковь музыку слышала его ровное дыхание. Воздух снова стал густым и тяжелым, как перед грозой.

Они сидели в оглушительной тишине, прерываемой лишь тихими нотами джаза из колонок и отдаленным смехом туристов. Ариана сделала глоток коктеля —он был сладким на вкус, немного терпким, согревающим. Она чувствовала, как тепло медленно разливается по телу, снимая остроту страха, но обостряя все остальные чувства. Ариана украдкой смотрела на Вольского. Он откинулся на спинку дивана, его взгляд был устремлен куда-то в пространство, на игру света в хрустальном бокале, но она интуитивно знала – он видит ее, чувствует каждое ее движение, каждый вздох.

– Вы были великолепны сегодня, – наконец произнес Вольский, не поворачивая головы. – Хладнокровны, били точно в цель.Я редко ошибаюсь в людях, но вы… вы продолжаете меня удивлять Я ценю это.

– Я просто делала свою работу, Марк Александрович, – ответила Ариана, но ее голос прозвучал слабо и неубедительно даже для нее самой. Это была не просто работа. Ей понравилась его похвала, но еще больше ей понравилось это головокружительное ощущение, осознание, что она не просто девочка на побегушках, а часть его стратегии.

– Не скромничайте, – Вольский наконец повернулся к ней. Его глаза в полумраке казались почти черными, безнонными, в них плясали отблески от бокала. – Вы перевернули ход переговоров. Я был готов сдаться. Устал от их упрямства. А вы… одним точным ударом вы вскрыли их слабое место и подарили мне новый козырь.

Он сказал это с такой нехарактерной откровенностью, что у Арианы побежали мурашки. Это обнаженное признание было опаснее любой лести: оно стирало последние границы. Оно делало его уязвимым. И в этой уязвимости была невероятная, магнетическая сила.

Он медленно, словно давая ей время передумать, протянул руку и коснулся ее пальцев, сжимавших бокал. Прикосновение было легким, почти невесомым, как дуновение ветерка, но оно обожгло ее кожу, как раскаленное железо. Ариана вздрогнула, но не отдернула руку. Ее сердце заколотилось часто-часто, дыхание стало рваным.

– Ариана, – прошептал Вольский, и его голосом ее имя прозвучало как заклинание, как нечто запретное и сладкое.

Он придвинулся ближе, сокращая и без того мизерную дистанцию. Теперь их бедра почти соприкасались через тонкую ткань ее платья и его брюк. Она чувствовала исходящее от него тепло, вдыхала его запах – кожи, дорогого парфюма и чего-то неуловимого, чисто мужского. Ее разум кричал об опасности, твердил о пропасти, в которую она летела, но ее тело, уставшее от постоянного напряжения, опьяненное его близостью и этой интимной атмосферой свободы от условностей, не хотело его слушать. Оно жаждало этого падения.

Его взгляд, тяжелый и пристальный, опустился на ее губы. Время замедлилось, растянулось, потеряло всякий смысл. Звуки бара – музыка, смех, звон бокалов – отдалились, превратившись в глухой, неразборчивый гул. Весь мир сузился до этого дивана, до пространства между их телами, до невыносимого, сладкого ожидания, которое вот-вот должно было закончиться.

– Я не должен этого делать, – хрипло, с усилием прошептал он, будто борясь с самим собой. Но его рука, предательски, уже скользила по ее щеке, ладонь была горячей, а пальцы впивались в волосы у ее виска, притягивая ее к себе.

– А я… я не должна этого хотеть, – выдохнула она в ответ, и это была чистая, горькая правда, последний крик ее гибнущей рациональности.

Это стало точкой невозврата.

Он наклонился, и его губы коснулись ее. Сначала осторожно, почти вопросительно, давая ей последний шанс оттолкнуть его. Но это промедление длилось лишь одно мгновение. Голод, копившийся неделями в напряженных взглядах, случайных прикосновениях и подавленных желаниях, вырвался наружу с неудержимой силой. Его поцелуй стал жарким, требовательным, безудержным и властным. Поцелуй не был нежен, он был яростным началом – взрывом, который сметал на своем пути все: страх, служебные условности, память о том, кем они являются друг для друга в свете дня.

Ариана ответила ему с той же яростью, той же животной страстью, что бурлила и в ней. Ее руки сами, помимо ее воли, потянулись к нему, впились в его идеально уложенные волосы, сминая укладку, притягивая еще ближе, глубже в поцелуй. Она забыла обо всем – о своей роли скромной ассистентки, о его абсолютной власти над ее карьерой, о возможных катастрофических последствиях. В этот миг ничего больше не существовало – только вкус его губ, смешанный со вкусом напитка, твердость и мускульная сила его тела, прижимающего ее к мягкой спинке дивана, и оглушающий гул желания, пульсирующий у нее в крови.

Вольский оторвался, чтобы перевести дыхание, его лоб уперся в ее лоб. Их дыхание сплелось воедино – прерывистое, горячее, возбужденное.

– Мы совершенно сошли с ума, – прошептал он, и в его голосе слышались и изумление, и некое мрачное удовлетворение. Его руки все так же держали ее, не отпуская, пальцы впились в ее плечи, словно боясь, что она исчезнет.

– Да, – простонала она в ответ, не в силах вымолвить больше. Да. Сошли с ума. И это было прекрасно.

Вольский снова поцеловал ее, и на этот раз его поцелуй был другим – медленным, глубоким, исследующим, почти нежным. Это был поцелуй, который обещал нечто гораздо большее, чем мимолетная страсть в баре. Это был поцелуй, который сжигал за собой все мосты, все пути к отступлению. Ариана закрыла глаза, полностью отдаваясь ощущениям, тонула в этом хаосе, в этом мужчине, и ей было плевать, что будет завтра.

Завтра непременно будет больно. Завтра будет неловко и стыдно. Завтра он, скорее всего, посмотрит на нее своими привычными, ледяными глазами железного короля и сделает вид, что ничего не было, что это была лишь случайная слабость в чужом городе.

Но сейчас, в этой петербургской ночи, в полутемном углу бар, в объятиях Марка Вольского, она была просто женщиной, которую безумно, отчаянно желают. И это было самой опасной и самой прекрасной иллюзией из всех.

17. Утро

Сознание возвращалось к Ариане медленно и неохотно, как сквозь густой сироп. Первым пришло физическое ощущение – сухость во рту, легкая пульсация в висках и приятная, глубокая мышечная расслабленность, идущая вразрез с тревогой, сжимающей сердце. Потом она открыла глаза и увидела незнакомый узор на потолке, очертания роскошной люстры.

Петербург. Отель.

И тогда воспоминания нахлынули на нее с такой сокрушительной силой, что она резко села на кровати, схватившись за шелковое одеяло. Бар. Приглушенный свет. Его взгляд, горящий в полумраке, полный той самой бурной, невысказанной борьбы, что бушевала и в ней. Слова, сказанные низким, хриплым шепотом:«Мы сошли с ума». И поцелуй. Жаркий, безудержный, требовательный, перевернувший все с ног на голову и выжегший из памяти все доводы рассудка.

Она сжала виски пальцами, пытаясь упорядочить хаотичные, обрывочные картинки. Лифт. Они были в лифте. Как они дошли до него? Она помнила только его руку на ее пояснице, твердую и властную, ведущую ее через холл. Помнила, как двери с мягким шипением закрылись, отсекая их от всего мира.

И тогда он прижал ее к прохладной металлической стене, и его губы снова нашли ее – уже без тени сомнения, только голод и давно сдерживаемая ярость желания. Этот поцелуй был завоеванием. Одна рука Вольского впилась в ее волосы, откидывая ее голову назад, другая сжимала ее бедро, прижимая к себе так близко, что она чувствовала каждый мускул его напряженного тела. Она ответила ему с той же отчаянной силой, ее руки скользнули под его пиджак, впиваясь в спину, ощущая игру мощных мышц под тонкой тканью рубашки. Воздух в маленьком пространстве стал густым и обжигающим. Он оторвался, чтобы перевести дух, его лоб упирался в ее лоб, дыхание было тяжелым и прерывистым.

– Ариана... – ее имя на его губах звучало как стон, как проклятие и благословение одновременно.

Она не ответила, не могла. Она могла только чувствовать. Длинный, плавный сигнал лифта оповестил о прибытии на их этаж. Вольский с трудом оторвался от нее, его глаза были темными, почти черными от страсти. Он поправил пиджак, снова пытаясь натянуть на себя маску контроля, но она видела дрожь в его руках, когда он взял ее за руку и повел по коридору.

Он остановился у ее номера. Они стояли в тихом, пустом коридоре, освещенном лишь мягкими светом настенного светильника. Напряжение между ними было таким плотным, что его можно было резать ножом. Он не отпускал ее руку, его пальцы сжимали ее запястье, будно не в силах разомкнуть эту последнюю связь.

– Впусти меня, – его голос был низким, хриплым, почти умоляющим. В этих двух словах была вся мощь его желания и вся его собственная, отчаянная борьба с ним.

Ее сердце бешено колотилось, крича "да". Каждая клетка ее тела умоляла сказать "да". Но где-то глубоко внутри, под слоями опьянения и страсти, теплился крошечный огонек самосохранения.

– Я не могу... – прошептала она, и ее голос дрожал. – Мы не можем... Это...

– Я знаю, – резко оборвал он он, и его лицо исказила гримаса боли и разочарования. Он отпустил ее руку и сделал шаг назад, сжимая кулаки. Он был похож на дикого зверя, посаженного в клетку. – Черт. Я знаю.

Он посмотрел на нее – долгим, пронзительным взглядом, в котором читалась целая буря: невыносимое влечение, гнев на себя, на ситуацию, и что-то еще, темное и незнакомое. Затем он снова шагнул к ней, схватил ее за лицо и притянул к себе для последнего, долгого, горького поцелуя. В нем не было страсти из бара. В нем была капитуляция. Прощание.