Текст книги "Кор-Унтару"

Автор книги: Яна Левская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)

   – Тормозить научись. Вон, как грохнуло!

   – Да шо ему сделается? Не стеклянный.

   – Молчит.

   – Да не сдох. Не боись.

   – После твоей дубины мог.

   – Просто я его уделал, как след. До сих пор смирно лежит, как мешок с навозом. Токмо шо не воняет. Хоча я его не нюхал.

   – Хватит помелом мести.

   Внезапно пол, на котором носом вниз валялся виконт, ощутимо дрогнул, и снаружи донеслось конское всхрапывание.  Мир перевернулся с головы на ноги в сознании Теарана, и всё резко встало на свои места. Он находился в двухместной карете – это сразу объясняло тесноту и качку. Будто из желания подтвердить верность догадок услужливо скрипнули рессоры. Морщась от боли в разбитом затылке, Н'Карн уперся макушкой в запертую дверцу экипажа и попытался приподнять тело, чтобы подтянуть колени к животу. В ответ на неслыханную дерзость организм решил прояснить ситуацию, и ознакомить хозяина со степенью паршивости их положения. Желудок метнулся к горлу, как пёс из горящей конуры, одним рывком, и посреди мельтешения цветных мушек перед глазами Теарана вывернуло прямо на пол. Сотрясение показало себя во всей красе. Только благодаря усилию воли виконт продолжал удерживать положение, приподнимая торс над теплой неприятно пахнувшей лужей. Каким-то чудом он подтянул колени – благо, ноги связаны не были – и сел. Нахлынувшая дурнота вызвала новые спазмы в желудке. Теаран задержал дыхание, а когда стал уверен в том, что держит себя в руках, медленно открыл глаза и осмотрелся. Окна кареты были занавешены, и только под складками ткани залёг блеклый лунный свет. Виконт поднялся на ноги, скорчившись в три погибели под низким потолком, и примостился на сидении поближе к окнам. Зажав край занавески губами, он отодвинул её в сторону. Осторожно посмотрел. Взгляд его тут же наткнулся на двух типов в плащах и чёрных платках на лицах, оставлявших открытыми только глаза. Один из них, как назло, зыркнул в сторону экипажа.

   До вжавшегося в сиденье Теарана донеслось:

   – Очухался твой хрустальный.

   "Ж-жор! Заметил".

   Кто-то подошёл к карете. В стекло постучали

   – Ты меня слышишь?

   Н'Карн не отвечал.

   – Может, показалось? – голос стал глуше – говоривший отвернулся.

   – Может. Токо занавеска шевелилась.

   – Э-эй, – снова короткий стук. – Ты живой там?

   "Зайди и проверь". Теаран уже обдумывал, как бы принять положение, удобное для удара ногами, и при этом не обнаружить себя.

   – Ну, нет. Я к нему не полезу, – человек отошёл. – Подождём заказчика. Пускай сам разбирается.

   – Мож, пристрелить птишку для верности? Нам же спокойнее.

   – Не велено.

   – Да ладно. Скажем – сопротивлялся.

   – Само собой, сопротивлялся! Потому нас и наняли, чтобы скрутить и доставить живёхоньким. Из засады любой стрелять может.

   Теаран медленно передвинулся к противоположному окну и тем же способом глянул наружу. С этой стороны торчало два конных и один пеший. Шансов на побег не было никаких – не со связанными руками. Припомнив, не брал ли с собой что-нибудь режущее, Теаран с досадой и недоумением выругался, поняв, что бросился за Ардантой-Лайлин, сломя голову и не удосужившись прихватить даже самый никчемный кинжал. Попытка ослабить узел и расширить петлю ни к чему не привела, и только стёртая кожа начала саднить ещё сильнее. "Похоже, виконт, вы вляпались", – Н'Карн сглотнул горькую слюну и тоскливо глянул на подсвеченный луной контур окна.

   Меж тем снаружи наступило оживление. Вдалеке послышался перестук копыт.

   – Наконец-то.

   – Это он?

   – Кто еще...

   Теаран пытался предугадать, какую из дверок откроют, когда примутся за него. Из-за подступающей паники движения становились бестолковыми. Юноша принудил себя успокоиться и вслушался.

   Новоприбывшие, спешившись неподалёку, без единого слова приветствия направились к карете. Теаран улёгся на сидении ногами в ту сторону, откуда близился топот шагов и шорох ткани. Звякнуло железо, щёлкнул механизм замка – и дверца отворилась. Сквозь едва приоткрытые веки Н'Карн разглядел двух человек, сунувшихся внутрь. Один из них приставил остриё кинжала к груди пленника, а второй потормошил "бесчувственное" тело. Виконт не пошевелился. Двое убрались прочь.

   – Он без сознания.

   – Тем лучше.

   Скрипучий голос показался юноше знакомым.

   На фоне звёздного неба возник тёмный силуэт. Несколько секунд человек всматривался в нутро экипажа, а после тем самым "ржавым" голосом обратился к кому-то снаружи:

   Посвети мне – лица не вижу.

   За спиной говорившего стало светлее. В поле видимости Теарана появился ещё один персонаж. Над его ладонью плыл в воздухе светящийся зелёным шарик. Маг наклонил ладонь, и светильник двинулся внутрь кареты, зависнув под потолком. К собственному разочарованию вместо лиц Н'Карн увидел белые пустые овалы масок. Зато похитители явно остались довольны осмотром.

   – Он, голубчик.

   Фигуры подались назад. Теаран не выдержал. Он понимал, что освободиться и сбежать не сможет, но увидеть лицо, скрывавшееся за маской, он просто обязан был. Не случайно голос показался ему знакомым, и не спроста злоумышленники скрывали лица – боялись быть узнанными.

   Получив ногами в солнечное сплетение, обладатель скрипучего голоса вывалился из кареты спиной вперед. Маг проворно отскочил на безопасное расстояние. Над плечом его снова налился светом зеленый шар. Подбежавших наёмников встретил сам Теаран, выпрыгнувший следом. Он бросился кубарем им под ноги, сбивая на землю. Выскользнув из-под тяжести навалившихся тел, Теан подкатился к человеку, который "заказал" его, Н'Карна, как блюдо для банкета. Тот как раз утвердился на четвереньках и собирался подняться, когда виконт уже испробованным и единственно доступным ему способом бросил себя в кувырке наперерез неизвестному злодею, ударяя его пятками в бок. Связанные за спиной руки оказались снизу. Что-то отвратительно хрупнуло – и весь мир сузился до очага горячей боли в сломанных кистях. В это же время к Теарану добежали очухавшиеся конвоиры, и на этот раз их было гораздо больше, чем двое. Ботинок на толстой двойной подошве – обувь имперской пехоты – врезался виконту в живот. К первому добавилось еще с полдюжины ударов. Даже если бы сейчас кто-то развязал Теарану руки и сказал: "Теперь твой черёд – колоти их, не стесняйся", – он не пошевелился бы. Оглушенный болью, он лежал в пыли на дороге и силился сдержать рвущийся наружу кашель, боясь увидеть кровавые пятна на земле.

   Чьи-то руки стиснули плечи Н'Карна и, выворачивая суставы, потянули его вверх. Переборов новый приступ тошноты, он отыскал взглядом человека, приехавшего вместе с магом. Длинный чёрный плащ из дорогой ткани теперь покрывали серые пятна, лента с пряжкой на шляпе перекосилась, а из-за белого полотна маски по сторонам торчали седые всклокоченные пряди волос. Господину заказчику пощипали перышки, и этот факт грел виконту душу. С полминуты оба молча смотрели друг на друга. Теаран все-таки не сдержал кашель. В груди и желудке начало разгораться сухое жжение, а по языку растекалась соленым пятном кровь. Когда вновь поднял голову и взглянул на "знакомого незнакомца", юноша невольно отшатнулся – тот стоял в одном шаге от виконта. Теаран различил запах лавандовой туалетной воды, и его замутило с новой силой.

   Человек в маске поднес руку к лицу юноши и, не обращая внимания на то, что пачкает перчатку, подхватил указательным пальцем струйку крови, пролёгшую от уголка губ через подбородок. Теарану показалось, что глаза в прорезях маски подернулись поволокой... вожделения. Он похолодел, боясь даже предположить, насколько верно определил выражение серых слюдянистых глаз.

   – Я собирался тебя убить. Но... – слова зависли в воздухе. – Но теперь передумал.

   Человек несколько секунд изучал лицо Н'Карна, а затем резко бросил кому-то из своих сопровождающих:

   – Выйми его глаза. Только аккуратно – для коллекции.

   С плохо скрываемым потрясением, не веря в происходящее, Теаран уставился на заказчика. Тот смотрел в ответ, не собираясь выдвигать никаких требований или условий договора. Его слова не были предназначены для запугивания – они просто были. За спинами наемников и телохранителей послышалась возня – вперед протиснулся высокий тощий тип с небольшим квадратным сундучком в руке. Этот похожий на богомола человечище сразу не понравился Н'Карну. Были в том виноваты обстоятельства их встречи, или же неприязнь возникла бы в любом случае, Теарана волновало на данный момент меньше всего. Он с зарождающейся в глубине сознания паникой следил за тем, как богомол поставил сундучок на землю, откинул крышку и принялся деловито перебирать его содержимое. В тишине было хорошо слышно, как позвякивает тонко железо и стекло. Воображение сразу нарисовало мелкие мутные скляночки-колбочки и набор ланцетов с хирургическими щипцами. Если бы виконт не был так поглощён видом готовившего инструмент палача, он мог бы заметить, как в нерешительности начали переглядываться наёмники, и как ослабили хватку стискивавшие его с двух сторон верзилы.

   Богомол тем временем выудил из сундука тряпицу и собрался промочить её жидкостью из крупной бурого цвета бутыли, но его остановил скрипучий голос:

   – Нет. Пусть будет в сознании.

   Палач, даже не прерывая движения, убрал тряпку и бутыль. Взяв в руки другую банку, он свинтил крышку, устанавливая на землю рядом с собой. А затем в его руке возникла железная штуковина, отдалённо напоминающая ложку. Очень глубокую ложку – что-то вроде маленького ковшика округлой формы. Теаран содрогнулся и попробовал вырваться, но конвоиры быстро пришли в себя и скрутили виконта ещё жестче, а один пихнул вдобавок кулаком под рёбра.

   – Мы выполнили нашу часть договора, – всадник, державшийся всё время в стороне, подвёл коня к мужчине в маске и замер перед ним, выжидающе глядя в тёмные прорези.

   Несколько мгновений спустя заказчик кивнул и, отцепив от пояса кошель, бросил его всаднику. Тот махнул рукой, и наёмники с облегчением отступили к главарю, благодаря небо, что не придётся наблюдать предстоящее действо. Двое, державшие Теарана, замешкались, поджидая людей из сопровождения заказчика. В распоряжении виконта был лишь неуловимый полумиг, когда хватка ослабнет, чтобы высвободиться. Он ощутил нужный момент, как укол в узел напрягшихся нервов, и оттолкнувшись от громил по бокам, со всей силы заехал заказчику ногой в живот, повторно сшибая старика на землю. Пока Н'Карна не оттащили, он успел дважды съездить сапогом по белой маске и лицу под ней. Теперь гаду будет очень сложно скрыться, имея основательно покорёженную физиономию. Только бы выкрутиться из этой передряги, и там уж виконт из кожи вон вылезет, но отыщет меченного. А пока у извращенца появилась прекрасная возможность поразмазывать рукам в перчатках собственную кровь, чтоб ему в ней захлебнуться!

   Уже дважды за сегодняшнюю ночь господин в чёрном плаще оказывался в пыли на дороге, избиваемый почем зря. Такие встряски явно лишали его самообладания, потому что, утвердившись на ногах, он в два шага оказался перед крепко удерживаемым Теараном и выплюнул из-под измятой маски:

   – Ты, верно, горишь желанием взглянуть на моё лицо? На! Держи! Это будет последним, что ты увидишь в своей никчёмной жизни!!!

            Трясущаяся рука сдёрнула маску вместе со шляпой и отбросила за спину. На виконта смотрел член Совета. Серые глаза метали искры, рот исказился в гримасе злобы, торжества и садистского удовлетворения. Из ноздрей выползали две тёмные струйки. На бледном лбу розовели свежие ссадины.

   – Н'Борд.

   Теан чувствовал, как челюсти его свело от ярости.

   Старая крыса. Дождался, пока в первой партии погибнут все до последней пешки, а потом выставил на доску свои собственные фигуры. Сделал ход быстро, неожиданно – одним словом, выстроил свой гамбит, когда никто и не ожидал продолжения игры. Теперь поздно хвататься за шпаги, господа. Теперь победу празднует он.

   – Ненависть. Очень мило, – граф не говорил – рычал. Его взгляд метался по лицу Н'Карна, будто пытался не упустить ни малейшей детали и запомнить выражение. – Чего застыл? – бросил он через плечо, обращаясь к палачу. – Приступай!

   Вперед вышел маг, зажигая огонек над раскрытой ладонью. Богомол прокалил "ложку" в пламени и, поднимаясь с колен, взял в свободную руку откупоренную бутыль с прозрачной жидкостью в ней. Остановившись на безопасном от Теарана расстоянии, он буднично обронил:

   – Зафиксируйте, – никаких лирических отступлений, никаких обменов взглядами – так совершают утренний обход скотобойни, выбирая поросёнка на ужин.

   Виконта мигом разложили на земле. Сверху на ноги уселось по громиле, ещё один налёг на плечи, и в изголовье опустился четвёртый, зажав голову Н'Карна между коленями и надавив руками на лоб. Сразу чувствовалось, что это был не первый раз, когда приходилось "фиксировать" жертву. Теарану вспомнилась фраза про коллекцию. Коллекцию вырванных глаз!? По городу давно бродили туманные слухи о нестабильности психического здоровья Н'Борда. Похоже, источники этих домыслов обладали исключительной достоверностью. В стороне слышался удаляющийся стук копыт и грохот колес – наёмники поспешили убраться восвояси, укатив с собою экипаж. В поле зрения появился граф-извращенец, а с другой стороны над Теараном навис богомол и потянулся к нему своей мерзопакостной "ложкой". Теан выгнулся всем телом и попытался отвернуть лицо от хирурга, бывшего едва ли не более безумным, чем его господин. Ему не удалось сдвинуться ни на эну.

   Сверху донесся скрипучий голос:

   – Мне нравится исключительное выражение ужаса в твоих глазах, виконт. Надеюсь, оно сохранится неизменным по окончании процедуры. Может быть, старый граф даже узнает эти глаза, когда я покажу ему их перед тем, как раскрою свои карты.

   Теаран сжал челюсти до скрипа, сдерживая рвущееся против воли жалкое "не надо". Неразборчивое мычание все же выскользнуло наружу, а в уголках глаз защипало от слёз. Было страшно. И было досадно до боли. Отец и брат. Следующим в списке Н'Борда был один из них, а он, Теаран, валялся тут беспомощный и жалкий, не в силах ничего изменить. Во рту разлилась горечь, и горло сжали спазмы. На веко надавило холодное железо, отводя кожу вверх, и край ложки погрузился в мякоть глазницы. Теаран зарычал сквозь стиснутые зубы, призывая все небесные силы себе на помощь, только бы не закричать в голос, не потерять разум от боли и ужаса. Череп затопило лавой, и багровая пелена захлестнула сознание. Последнее, что запомнил Н'Карн, были залитые зеленым светом руки палача-богомола.

   * * *

   Черная карета, подлетая на ухабах и громыхая так, что слышно было на целый ласанд окрест, стремительно догоняла вразвалочку ползущий по дороге обоз, состоявший из двух повозок. Эрикир опустил руку с пирожком и вытянул шею, оглядываясь назад. По сторонам от кареты скакали двое. За их спинами бились на ветру серые от пыли плащи, открывая взглядам синие с красным мундиры юррской кардерии.

   – Там карды, – озадаченно бросил он с крыши фургончика сидящим на двухместном облучке Айхелу и Лин.

   – Этого только не хватало.

   Лайлин, держась рукой за раму, извернулась на сидении и тоже посмотрела на преследующую их карету и всадников.

   Разбирательства вокруг "Синего Винограда" и его странных постояльцев продолжались вплоть до вчерашнего утра, когда честнАя компания покинула город под хмурыми взглядами доследчиков. Таинственную женщину-сову не нашли. Наличие пяти трупов, оставшихся после потерпевшей полный крах вылазки ловчих, кое-как удалось оправдать самозащитой. На руку защищавшимся сыграло то, что братство фанатиков законным формированием не являлось, и сам факт его существования был источником головной боли для кардерии любого города, куда ловчие с бухты-барахты наносили визит. Так что ночной рейд по зачистке возможного логова оборотней с точки зрения закона был расценён, как нападение с предумышленным нанесением вреда здоровью. Короче говоря, у кардов не было никаких оснований для задержания горстки чужаков и сына трактирщика, вдруг решивших покинуть город. Отсутствие доказательств, однако, не могло развеять тень сомнений и домыслов. Так что в кардерии были совсем не в восторге от того, что приходится отпускать мутную компашку на все четыре стороны. Если бы у них появились хоть какие-то зацепки, то унылое возвращение в Юрр под конвоем путешественникам было бы обеспечено.

   Из-за поворота в двух сандах дальше по дороге показался Халахам. Не доехав до фургончика, он развернул и придержал коня, поджидая, пока не поравняется с кузнецом и ребятами. Перехватив тревожные взгляды, он коротко обронил:

   – Без паники.

   В это время один из кардов пришпорил коня и догнал обоз, крикнув на скаку Каиларе, которая правила второй повозкой, чтобы свернули на обочину и дали дорогу карете. Повторив требование ехавшим впереди, он сам увёл коня в подлесок и перешел на рысь. Грохот колес почти затих – черный экипаж сбросил скорость. В итоге ему пришлось и вовсе остановиться, поскольку впереди началась возня с поиском ровного участка, куда можно было бы завернуть, не застряв самим в скрытой канаве. Вынужденная задержка явно не пришлась кардам по душе. Возница тихо переговаривался со спутниками, а те косились на неуклюжие маневры гружёных походным скарбом повозок. Один спешился и подошел к карете. Отодвинув заслонку и открыв узкое окошко, он мельком заглянул внутрь, тут же вернул заслонку на место и спешно присоединился к товарищам. Запрыгивая в седло, он что-то глухо пробормотал. В ответ последовало два кивка.

   Почувствовав облегчение от того, что эти трое примчались не по их души, Эрикир с чистой совестью дожевал пирожок и теперь рассматривал кардов. Они показались ему слишком напряженными и нервными для людей, выполняющих рутинную работу. Судя по наглухо закупоренному экипажу, внутри томился какой-то преступник, причем не из простых – кто на обычного босяка будет выделять карету! – какая-то большая шишка. Проштрафился – и теперь получает по заслугам. Эрикир пару раз видел, как по Юрру проезжали черные экипажи с молчаливым эскортом.

   В карете кто-то замычал – так, будто во рту у него был кляп. Внезапно раздался гулкий стук, и повозка покачнулась на заскрипевших рессорах. Заключенный ударил в стенку со своей стороны. Карды вздрогнули и уставились друг на друга. Когда за первым ударом последовал второй, а за ним ещё и ещё – так что крепкое дерево загудело и пару раз угрожающе треснуло – двое на конях спешились и двинулись к карете.

   Рядом с Эрикиром остановилась Лайлин, с испугом глядя на раскачивающийся в стороны экипаж и беспокойно всхрапывающих коней.

   – Ничего себе. Вот разошелся...

   – Наверное, особо опасный. По-моему, ему даже рот тряпкой заткнули – слышишь, как мычит?

   – Да уж, – Лин угрюмо смотрела, как один из кардов открывает замок и отодвигает щеколду на дверце. – Что он собрался делать?

   Эрикир пожал плечами.

   Кард вытащил из чехла на поясе короткий нож и зажал его в ладони рукояткой вниз. Отворив дверь, он бросился внутрь. До наблюдателей донеслись звуки борьбы, а потом несколько глухих ударов, сопровождаемых хриплыми вскриками. Через минуту кард выбрался наружу и вытер рукоять о полу плаща, убирая нож на место. Щеколда вернулась в паз, щелкнул замок. Карета больше не раскачивалась. Внутри не было слышно ни шороха.

   Эрикир поспешно отвернулся, схватив Лин за руку и притягивая к себе.

   – Ток не смотри туда. Сдается мне, это хреновые карды. Очень, очень хреновые.

   – То была кровь!? Что он вытер о плащ?

   – Не хочу об этом думать.

   – Дорога свободна, господа! Прошу вас, – Халахам помахал рукой, привлекая внимание кардов. Улыбаясь во весь рот, он проводил глазами тронувшуюся с места карету и всадников, пристроившихся позади неё, а потом приблизился к замершим на обочине ребятам.

   – Не стоило так на них пялиться, – мигом посуровев, Халахам смотрел на обоих, ожидая, когда встретятся взгляды.

            Лин прислушивалась к затихающему вдалеке грохоту, надеясь и боясь услышать стоны узника. Жив ли он вообще?

   – Вы видели?

   – Я все видел, Эрикир.

   – И такие вот сволочи околачивали порог трактира битый месяц! Надо забрать отца и братьев с собой! Давайте вернёмся!

   – Эти люди не были кардами... Лайлин, не пытайся увидеть то, что потом будет тебя мучить, – Халахам положил руку девушке на плечо и заставил посмотреть на себя.

   – Как вы узнали?

   – Догадался, – прозвучало язвительно.

   – Не карды?!

   Эрикир подался вперёд, заглядывая в лицо Халахама.

   Тот лишь покачал головой.

   – А в карете, значит... – Эри осекся и поджал губы.

   – О, силы небесные! – Лайлин сбросила руку с плеча и, расстроенная, направилась к фургону. Через пару шагов она оглянулась. – Вы можете что-то с этим сделать?

   Халахам вопросительно изогнул бровь.

   – Вы с Алестаром шутя их раскидаете! Подумаешь, какие-то три хмыря!

   Эрикир покосился на мужчину. Тот молчал, не сводя глаз с умоляюще глядевшей на него девушки.

   – Халахам.

   – Я не рыцарь в сверкающих доспехах, чтобы протягивать руку помощи всем, кого встречу на пути.

   – Вы намного добрее, чем пытаетесь здесь изобразить.

   – Нет. Ты не знаешь меня.

   – Но...

   – Нет.

   – Да провалитесь вы в яму к грызущему! – Лайлин резко развернулась, разметав подол платья, и, дойдя до фургона, забралась внутрь, задернув за собой полог.

   Эрикир уныло поплелся к повозке Каилары.

   Подошел к концу второй день их путешествия. Впереди лежал долгий путь – Халахам вел людей к Азг-Керуаг – к Туманным горам. Там они должны будут встретиться с Одором. Внятного ответа на вопрос, кем был этот Одор, Лайлин так и не добилась. По смутным намёкам и оговоркам она лишь поняла, что вместе с загадочным знакомым Халахама будет ещё один человек. Человек, обладающий той же силой, что и они с Эри – такой, которая не нуждается в подпитке за счёт подмастерий-источников. Ведьма так и не явилась с повторным визитом. Месяц настороженного ожидания, месяц разбирательств с кардерией, месяц, в течение которого всем вовлечённым в историю пришлось смириться с грядущими необратимыми переменами, месяц долгих, трудных разговоров – это был отрезок времени, о котором не хотелось вспоминать.

   Лайлин выбралась из фургона, стараясь не потревожить спавших Айхела и Каилару. Зябко передёрнув плечами и плотнее запахнув шаль, она присела на подножку и осмотрелась в поисках Алестара или Халахама. Один из них должен был нести дозор где-то неподалёку.

   Покинув трактир и отправившись в путь, Халахам признал тот факт, что ведьма оценивала собственные силы не так высоко, чтобы повторить нападение на Эрикира в его и су-волда присутствии, но это ещё не отменяло той опасности, которую представляла собой Шеа. Лайлин не знала ничего об этой женщине, не знала, каким образом связаны были все трое. Очевидным оставалось лишь одно – более чем прохладное отношение сторон друг к другу. Не вытянув из Халахама ни горстки информации, девушка как-то раз подобралась с вопросами к Алестару, но то, как изменилось его лицо при одном упоминании имени Шеа, отбило у Лайлин всякое желание копаться и дальше в этой тайне, покрытой мраком. Эрикир вообще немного робел в присутствии Халахама и уж точно не знал, как подступиться к молчаливому Алестару, который имел вызывающую у спутников озноб привычку передвигаться бесшумно, порой, скользя суровой тенью следом за тобой и возникая словно бы из ниоткуда. По этим простым причинам в роли источника сведений для них с Эрикиром выступала Лайлин. Однажды она возмутилась по поводу того, что располагая возможностью чтения чужих мыслей, он мог бы давно взять инициативу на себя и заняться поиском ответов на вопросы. Эрикир разобиделся и долгое время избегал разговоров на неприятную тему. Лайлин понятия не имела, что своим предложением бередит старую рану, пробуждает в нем сожаление об упущенном времени и досаду из-за возникавших теперь на тренировках трудностей. Эрикир остро реагировал на неудачи и приходил в отчаяние от того, что продвигался вперёд со скоростью престарелой улитки. Каилара каждый день сгоняла с него по семь потов вот уже последние недели три, а результаты так и не улучшились. Если на восковой дощечке, повернутой тыльной стороной вверх, было написано "бергамот", то Эри называл что-то вроде "бегемот" или "обормот" – близко и в то же время совершенно не то. Сама Лайлин также упорно работала над собой под наблюдением Халахама. В ту ночь, когда впервые применила силу для нападения, она смогла разглядеть световые тела людей, как назвал их Халахам – "ликады"*, без обычной полуминутной подготовки и сосредоточения, а так же сохранив привычное зрительное восприятие. Теперь она училась сознательно повторять проделанное ею в трактире. Успехи на данный момент были не велики, и контролированным использованием силы то, что получалось у Лайлин, пока назвать было сложно. Сама же она стремилась как можно быстрее перейти к загадочным тренировкам "без объекта лечения", о которых Халахам говорил ей. Только в ответ на нетерпеливые просьбы и вопросы, мужчина, в конце концов, заявил, что сперва необходимо научиться видеть то, что лежит на поверхности, а уже потом зарываться в глубины неизведанного. В отличие от неусидчивого и откровенно ленивого Эрикира, готового, сославшись на скуку, бросить начатое, Лин упорно продолжала биться головой о стену, с мрачным удовлетворением замечая, как по стене расползаются тоненькие трещины.

   Девушка хмуро глядела на отсвечивающие мутным серебром в сиянии луны лохматые колоски дикой пшеницы.  Проходивший в сорока шагах от места стоянки тракт скрыт был в море степных трав, так что, если бы Лин не знала, что он там есть, никогда не догадалась бы о его существовании. Сегодня ближе к вечеру их маленький обоз покинул сень рощи, где несколько часов назад случилась встреча с лже-кардами, и уткнулся прямиком в один из торговых путей, проходивший с юго-востока на северо-запад между Кройнерином и Ййеном. Не спеша окончательно прощаться с предлагающей некую степень уюта и защищающей от ветра рощей, люди разместились на свободном от деревьев месте – в уголке, образованном перекрёстком дорог.

   Лин уныло перевела взгляд на темневшее в нескольких лакратах от фургона остывшее кострище с двумя кривыми рогатками, воткнутыми в землю по сторонам. Полуистлевшие головёшки напоминали развалины древнего города. Она не могла заснуть. Из головы не шли хриплые крики, доносившиеся из кареты, когда кард избивал пленника рукояткой ножа. Бил, не жалея. До крови. Халахам мог бы вмешаться, но не стал, даже зная, что перед ним были не карды. Конечно, Лайлин не могла утверждать, что пленник отличался кротостью характера и был невинен, как младенец, но... что-то восставало в ней при мысли о том, что все они, полюбовавшись на самосуд, и пальцем не пошевелили, чтобы прекратить беззаконие, хоть это было в их силах. Да она сама могла остановить их сердца мановением руки! Ведь могла же?.. Задумавшись над этим, Лин не ощутила уверенности. Даже защищая собственную жизнь в ночь зелёного полнолуния, она не довела дело до конца, не нашла в себе твёрдости, не переступила барьер, испугалась. Испугалась изменений внутри себя. Испугалась жизни "после того как". Девушка с горечью подумала, что Халахам и Алестар когда-то тоже стояли у этой самой черты, и собирались с духом чтобы её перешагнуть. А может, и не было никаких колебаний? – или просто не было выбора. "А у меня он есть?". Лайлин подумала, как это будет. Если убить один раз, потом второй, третий... то дальше станет все равно? Ей вспомнилось, как Алестар, обронив короткое "понимаю", добил ловчего, которого отказался прикончить отец. "Понимаю. Не хотите открывать эту книгу. Что ж, я прочту за вас. Обычное дело. Не стоит переживать"

   – Как же это всё... – Лин замолчала, так и не закончив, не зная, каким словом описать чувство смертельной тоски, охватившее её.

   Просидев ещё какое-то время в тишине и смирившись с тем, что нынче ночью вряд ли заснёт, она встала на ноги и медленно побрела, огибая фургоны, в сторону тракта. Сознание её скользило по тонкому льду, под которым колыхалось черное озеро мыслей. Опасаясь нарушить хрупкую границу, Лайлин постаралась очистить голову от любых соображений на больную тему и просто неслышно ступала, раздвигая травы руками, чувствуя шершавые, покалывающие касания.

   Издалека донёсся невнятный шум.

   Содрогнувшись, Лайлин остановилась. С тревогой смотрела она вдоль таявшей в ночной степи ленты тракта. Вскоре сомнений не стало. К их стоянке приближалась запряжённая лошадьми повозка – Лин уже видела тёмный силуэт над травостоем. Вернувшись к обозу, девушка притаилась в тени фургона. Она сама не знала, отчего так напряглась. Что она ждала увидеть? Ту самую чёрную карету и тройку кардов? Глупо было ожидать, что им вдруг вздумается поколесить туда-обратно, таская сопротивляющегося пленника за собой. Но отчего-то уверенность в том, кто мчит во весь опор по дороге в направление Юрра, крепла с каждой минутой. Разглядев, наконец, двух всадников, сопровождавших знакомый чёрный экипаж с деревянными заслонками на окнах, Лин совсем не удивилась, только внутренне сжалась, чувствуя, как зарождается в груди такое правильное и многообещающее тепло. Что-то щёлкнуло в ней, сообщая о готовности – и Лайлин "посмотрела". В синей мгле ночи налились призрачным сиянием силуэты коней и всадников. Фигура кучера нелепо висела, как казалось, в воздухе – на фоне голубого свечения, контуры кареты терялись, представляясь всего лишь тёмным сгустком.людей было трое. Всего трое. В груди Лин что-то оборвалось. "Поздно".

   Нет! Не может быть поздно! Не должно быть.

   Лайлин, не заметив собственного движения, сделала шаг вперёд и всмотрелась с удвоенным вниманием. Громыхали колеса экипажа. Неслись яркими росчерками во тьме ликады похитителей и их коней. Пальцы сгребли ткань шали, сжимая кисть в кулак; Лин ощутила, как теплый шар в груди двинулся вверх, достиг плеч, а от них вытянулся двумя горячими струйками к вискам. Степь начала наливаться светом. Множество разнообразных по цвету и форме ликад парили над землёй, копошились в траве. Всё новые мерцающие сгустки продолжали проявляться перед глазами Лин. В наступившем хаосе трудно было не то чтобы разглядеть нечто определённое, но даже просто смотреть. Сияние ослепляло. Жар охватил всю голову, и к своему ужасу Лайлин поняла, что не может прекратить происходящее.