Текст книги "Воронцов. Перезагрузка. Книга 8 (СИ)"

Автор книги: Ян Громов

Соавторы: Ник Тарасов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Я встал:

– Это не быстро. Это не эффектно. Но это работает. И главное – это безопасно. Никто не умирает от моих действий. Никто не страдает.

Орлов сидел, переваривая мои слова. Я видел внутреннюю борьбу на его лице – гордость сопротивлялась, но разум начинал понимать.

– Что вы хотите от меня? – наконец спросил он тихо.

– Прекратить, – просто ответил я. – Прекратить собирать этот ваш «Клуб прогрессистов». Прекратить обещать людям золотые горы. Прекратить открыто демонстрировать знание будущего.

– И что, сидеть тихо? Ничего не делать?

– Нет, – покачал я головой. – Делать. Но правильно. Иван Дмитриевич готов предложить вам работу – консультанта по техническим вопросам, как и я. Вы будете помогать внедрять технологии, обучать мастеров, консультировать инженеров. Под контролем, постепенно, безопасно.

Он засмеялся горько:

– То есть стать винтиком в машине самодержавия?

– Стать полезным членом общества, – поправил я. – Алексей, у вас два выбора. Первый – согласиться на сотрудничество. Получить работу, жалованье, защиту государства. Да, придётся действовать осторожно, согласовывать свои действия. Но зато вы сможете реально помогать людям, внедрять технологии, обучать.

Я сделал паузу:

– Второй выбор – отказаться. Тогда от вас избавятся, как от потенциально опасного объекта.

Он побледнел:

– Это угроза?

– Это реальность, – жёстко ответил я. – В текущем статусе, вы опасны для государства, Алексей. Ваши действия могут привести к непредсказуемым последствиям. Власти не могут позволить вам продолжать. Либо вы становитесь союзником – либо угрозой, которую нужно нейтрализовать.

Повисла тяжёлая тишина. Орлов сидел на кровати, обхватив голову руками. Я стоял у окна, давая ему время подумать.

Наконец он поднял голову:

– А скажите… вы счастливы? В этом мире? С этой жизнью?

Я задумался над его вопросом. Счастлив ли я?

– Знаете, – начал я медленно, – поначалу было тяжело. Очень тяжело. Я скучал по дому, по XXI веку, по современным удобствам. Мне казалось, что я попал в ад – грязь, холод, невежество, примитивный быт.

Я повернулся к нему:

– Но потом я начал привыкать. Нашёл жену – прекрасную женщину, которая меня любит и поддерживает. Завёл друзей, толковых мастеров, которые готовы учиться и работать. Начал делать то, что мне нравится – внедрять технологии, обучать людей, менять мир к лучшему.

Я улыбнулся:

– И знаете что? Да, я счастлив. Не так, как был бы счастлив в XXI веке с интернетом, смартфоном и пиццей на доставку. Но по-своему. Я чувствую, что моя жизнь имеет смысл. Что я делаю что-то важное. Что после меня мир станет чуть лучше.

Орлов слушал, и впервые за весь разговор на его лице появилось что-то похожее на понимание.

– У вас жена? – спросил он тихо.

– Да, – кивнул я. – Маша. Дочь купца, умная, добрая, красивая. Сейчас беременна нашим первым ребёнком.

– Вам повезло, – он грустно улыбнулся. – У меня в XXI веке была девушка. Мы собирались пожениться. А потом я проснулся здесь, в чужом теле, в чужом времени. И понял, что никогда её больше не увижу.

Я сочувственно кивнул:

– Я понимаю. У меня тоже была девушка там. Но что толку об этом думать? Мы не можем вернуться. Можем только жить здесь, в этом времени. И решать – страдать и сопротивляться или принять и попытаться найти своё счастье.

Он долго молчал, потом тяжело вздохнул:

– Хорошо. Я согласен.

– На что именно? – уточнил я.

– На сотрудничество, – ответил он. – Буду работать консультантом. Помогать внедрять технологии. Но, – он поднял палец, – с условием. Я хочу, чтобы мои идеи действительно реализовывались. Чтобы это была не имитация, а реальная работа.

– Договорились, – кивнул я. – Иван Дмитриевич человек дела. Если будешь работать хорошо, толково, результативно – он обеспечит все условия.

Я протянул ему руку:

– Добро пожаловать в команду попаданцев-прогрессоров, Алексей Орлов.

Он пожал мою руку:

– Егор Воронцов. Надеюсь, я не пожалею об этом решении.

– Не пожалеешь, – заверил я. – Это единственный разумный выбор.

Мы ещё немного поговорили – я рассказал ему подробнее о своей работе, о проектах, о людях, с которыми сотрудничаю. Орлов слушал внимательно, задавал вопросы. Я видел, что его инженерный ум уже начинает работать, анализировать, планировать.

Наконец я поднялся:

– Ладно, мне пора. Завтра утром Иван Дмитриевич официально оформит твоё назначение. Тебя переведут в нормальное жильё, дадут жалованье, объяснят обязанности.

Орлов тоже встал:

– Егор… спасибо. За то, что приехал. За то, что не дал мне окончательно всё испортить.

– Не за что, – ответил я. – Мы же земляки, в конце концов. Из XXI века.

Когда основной вопрос был закрыт, я не удержался и спросил то, что хотел спросить еще в самом начале нашего разговора:

– Ты из какого года?

– 1999. А ты?

– Блин. Я из 2024.

– А почему «блин»?

– Да, почему-то думал, что ты из моего времени – хотел узнать – что там да как?

– Дак что – все стабильно – Ельцин, водка, дураки и дороги.

– Ну, у меня было все то же самое, только уже не Ельцин.

– А кто?

– Да тебе уже не важно, – улыбнулся я. – Что ж – увидимся еще, скорее всего.

Я вышел из комнаты. Соколов ждал в коридоре:

– Ну что?

– Согласился, – коротко ответил я. – Будет сотрудничать.

Соколов облегчённо выдохнул:

– Слава Богу. Иван Дмитриевич обрадуется.

Мы спустились вниз. Захар дремал на скамейке, но, услышав шаги, вскочил:

– Егор Андреевич!

– Пойдём, Захар, – устало сказал я. – Нужно найти гостиницу, переночевать. Завтра ещё встреча с Иваном Дмитриевичем, а потом домой.

Соколов проводил нас к выходу:

– Я распорядился – вам приготовили номер в гостинице на Тверской. Приличное место, чистое. Утром пришлю за вами экипаж.

– Спасибо, Павел Григорьевич, – поблагодарил я.

Мы вышли на улицу. Стемнело, на улицах зажглись редкие фонари. Москва готовилась ко сну.

Гостиница оказалась действительно приличной – двухэтажное здание, чистые комнаты, вежливая прислуга. Мне дали номер на втором этаже – спальня, гостиная, даже небольшой умывальник с горячей водой.

Я разделся, умылся, лёг на кровать. Тело ныло от усталости после долгой дороги и напряжённого разговора с Орловым. Но на душе было спокойно – миссия выполнена. Орлов согласился на сотрудничество. Кризис предотвращён.

Глава 16

Утром следующего дня я проснулся с ощущением, что хочу ещё немного задержаться в Москве. Да, дома ждала Машка, дела требовали внимания, но такой шанс увидеть столицу в начале XIX века мог больше не представиться. В XXI веке я жил в Москве, но сейчас этот город казался каким-то настоящим, что ли: без толп туристов и современной суеты.

Я спустился к завтраку. В общей столовой гостиницы было немноголюдно – пара купцов обсуждала цены на пушнину, молодой чиновник читал какую-то бумагу, жуя булку. Захар уже сидел за отдельным столиком, уплетая кашу.

– Доброе утро, Егор Андреевич! – поздоровался он, увидев меня. – Сегодня выезжаем?

– Сегодня, – кивнул я, садясь напротив. – Но сначала я хочу по Москве пройтись. Посмотреть, так сказать, на столицу нашу.

Захар одобрительно кивнул, но удивленно заметил:

– Егор Андреевич, так столица то в Петербурге. А так то да, правильно. Город большой, красивый. Есть на что посмотреть.

Я не стал его поправлять, так он был абсолютно прав. Это позже Москва снова станет столицей.

Позавтракав, я вышел на улицу. Город встретил меня утренним гулом – лавки открывались, торговцы выкрикивали свой товар, извозчики предлагали услуги, церковные колокола звонили с разных сторон.

Тверская улица была широкой, вымощенной булыжником. По обе стороны стояли каменные дома – не такие высокие и помпезные, как в моей Москве XXI века, но добротные, основательные. Кое-где ещё попадались деревянные постройки, но их будет гораздо меньше после пожара 1812 года, который, кстати, не факт, что и случится.

Я шёл не торопясь, разглядывая всё вокруг. Вот лавка с тканями – в витрине выставлены рулоны бархата, шёлка, ситца. Вот кондитерская – оттуда пахнет свежей выпечкой и сахаром. Вот трактир с вывеской «Славянский базар» – интересно, тот самый, знаменитый? Нужно будет зайти пообедать.

Повернул на боковую улочку. Здесь было тише – жилые дома, небольшие лавчонки, церковь с зелёными куполами. У входа в церковь стояла старушка, продавала свечи. Я купил несколько – авось пригодятся.

Дальше вышел на площадь. Посреди неё стоял памятник – не узнал, кому именно, но явно важному человеку. Вокруг толпились люди – кто-то торговал, кто-то просто болтал. Дети играли в снежки, визжали от восторга.

Я остановился, просто стоял и смотрел. Это была настоящая Москва, живая, шумная, пахнущая дымом из печей и конским навозом. Никаких автомобилей, асфальта, рекламных щитов. Только люди, лошади, сани, дома. И это было прекрасно.

Пройдя ещё немного, я свернул к Кремлю. Хотелось посмотреть на него при дневном свете. Стены были мощные, из красного кирпича, башни высокие, с зубцами. Внутри виднелись купола соборов – золотые, сверкающие на солнце.

Я подошёл к воротам. Караульные стояли по обе стороны, но пропускали свободно – Кремль не был закрытой территорией, как в XXI веке. Зашёл внутрь. Площадь просторная, вымощенная камнем. Вокруг – соборы, здания, люди. Кто-то молился у стен храма, кто-то просто гулял.

Соборная площадь поразила своей величественностью. Успенский собор – огромный, белокаменный, с золотыми куполами. Архангельский собор рядом. Благовещенский чуть поодаль. Колокольня Иван Великий возвышалась надо всем, её золотой купол сверкал так ярко, что больно было смотреть.

Я зашёл в Успенский собор. Внутри было прохладно, тихо, пахло ладаном и воском. Своды высокие, расписанные фресками. Иконостас массивный, весь в золоте и красках. Несколько человек молились у икон, ставили свечи.

Я постоял, помолчал. Не то чтобы я был религиозным, но что-то в этой атмосфере успокаивало, настраивало на размышления. Поставил свечку за здравие Машки и будущего ребёнка.

Выйдя из собора, я ещё немного побродил по Кремлю, потом вышел обратно на улицу. Пора было заняться покупками.

Первым делом направился в лавку с тканями и всякими женскими штучками. Нужно было что-то привезти Машке – она любила красивые вещи, а я давно ничего ей не дарил.

Лавка оказалась большой, с высокими потолками и витринами вдоль стен. Хозяин – пожилой еврей с бородой и проницательным взглядом – сразу подошёл:

– Здравствуйте, барин! Чем могу служить?

– Ищу подарок для жены, – объяснил я. – Что-то красивое, но практичное.

Глаза хозяина загорелись:

– О, для супруги! Есть у меня как раз! Вот, посмотрите – платки из настоящего китайского шёлка! Мягкие, тёплые, с узорами! Или вот – шаль кашемировая, из Индии привезена! Или может, гребень костяной с перламутром?

Он начал доставать товары, раскладывать на прилавке. Я смотрел, трогал, прикидывал. Платки действительно были красивые – тонкий шёлк, расписанный цветами и птицами. Шаль кашемировая – нежная, тёплая. Гребень – изящный, с тонкой резьбой.

– Возьму платок и гребень, – решил я. – Сколько?

Хозяин назвал цену – не маленькую, но и не грабительскую. Я расплатился, он аккуратно завернул покупки в бумагу, перевязал бечёвкой.

– Ваша супруга будет довольна, барин! – заверил он. – Товар качественный, не пожалеете!

Следующей остановкой была аптека. Ричарду нужны были инструменты и лекарства для клиники – чем больше, тем лучше.

Аптека находилась на соседней улице. Вывеска гласила «Аптека Феррейна» – знакомое название, я слышал о ней даже в XXI веке как об одной из старейших московских аптек.

Внутри пахло травами, спиртом и чем-то ещё – лекарственным, резким. За прилавком стоял аптекарь в белом халате и пенсне.

– Здравствуйте, – поздоровался я. – Мне нужны хирургические инструменты и лекарства. Список большой.

Аптекарь кивнул:

– Говорите, что именно.

Я начал перечислять то, что Ричард записал мне перед отъездом – скальпели разных размеров, пинцеты, иглы хирургические, нити для швов, спирт медицинский, йод, опиум в настойке, хинин, различные травяные настойки.

Аптекарь внимательно слушал, записывал, иногда уточнял. Потом начал доставать с полок склянки, коробочки, свёртки. Я смотрел на инструменты – они были примитивнее современных, конечно, но вполне добротные. Скальпели остро заточены, пинцеты крепкие, иглы ровные.

– Вот, всё что есть из вашего списка, – сказал аптекарь, выкладывая на прилавок. – Некоторых позиций нет в наличии, но могу заказать, привезут через седьмицу.

– Не нужно, – покачал я головой. – Беру что есть.

Он назвал сумму – внушительную. Я достал кошелёк, отсчитал деньги. Аптекарь аккуратно упаковал всё в деревянный ящик, проложив склянки соломой, чтобы не разбились.

– Осторожно везите, – предупредил он.

– Буду осторожен, – заверил я. – Спасибо.

Выйдя из аптеки, я понял, что изрядно нагрузился покупками. Захар, ждавший меня у входа, подхватил ящик:

– Егор Андреевич, может, хватит по лавкам? Давайте пообедаем где-нибудь, а потом домой?

– Давай, – согласился я. – Есть хочется зверски.

Мы направились к тому трактиру, что я видел утром – «Славянский базар». Внутри было тепло, людно и шумно. Пахло жареным мясом, пирогами и квасом. Мы нашли свободный столик у окна, сели.

Подошёл половой – молодой парень в фартуке:

– Чего желаете, господа?

– Что посоветуешь? – спросил я.

– Щи наши хороши, – заулыбался он. – Жирные, с говядиной. Пироги с капустой свежие, с пылу с жару. Жаркое из гуся – пальчики оближешь! Квас собственного приготовления.

– Давай щи, пироги и жаркое, – решил я. – И кваса. Захар, тебе то же самое?

– То же, Егор Андреевич, – кивнул тот.

Половой убежал, а мы остались ждать. Пока несли еду, я смотрел в окно на улицу. Москва жила своей жизнью. Всё как в моём веке, только не так масштабно и без такой суеты.

Принесли еду. Щи оказались действительно хороши – густые, наваристые, с большим куском мяса. Пироги хрустящие, с сочной начинкой. Жаркое тающее во рту. Квас кисло-сладкий, освежающий.

Мы ели молча, с аппетитом. Я не замечал, как голоден был после утренней прогулки.

Когда доели, я отодвинув тарелку, довольно сказал:

– Хорошо покормили.

– Ещё бы! – согласился Захар, вытирая рот рукавом. – Не зря трактир знаменитый.

Я расплатился с половым, оставив на чай. Мы вышли на улицу.

– Ну что, Захар, – сказал я, – теперь точно пора домой.

– Слушаюсь, Егор Андреевич.

Мы вернулись в гостиницу, собрали вещи, погрузили покупки в экипаж. Соколов прислал того же кучера, что привёз нас в Москву.

– До Тулы сразу? – спросил кучер.

– Нет, – сказал я. – Заночуем в Серпухове. Хочу на город посмотреть.

Кучер кивнул:

– Как скажете, барин.

Мы выехали из Москвы около полудня. Город остался позади, и мы помчались по заснеженной дороге на юг.

Дорога была неплохой – накатанной, с редкими ухабами. Мы ехали быстро, останавливаясь только для смены лошадей на станциях. К вечеру доехали до Серпухова.

Серпухов встретил нас сумерками и колокольным звоном. Город был меньше Москвы, конечно, но тоже довольно большой и оживлённый. Кучер подвёз нас к приличной гостинице на центральной улице.

– Здесь остановимся, – сказал я, выходя из экипажа.

Гостиница оказалась добротной – двухэтажное каменное здание с вывеской «Постоялый двор купца Коробова». Хозяин встретил нас у входа – полный мужик с бородой и весёлыми глазами.

– Здравствуйте, господа! Комнаты нужны?

– Две, – сказал я. – Одну мне, вторую для Захара. И конюшню для лошадей.

– Будет сделано! – заулыбался хозяин. – Проходите, сейчас всё устроим!

Он провёл меня в небольшую, но чистую комнату на втором этаже. Кровать, стол, стул, умывальник – всё необходимое было. Захар устроился в комнате рядом.

Разложив вещи, я спустился вниз. Хотелось пройтись по городу, пока не совсем стемнело. На сколько помнил, Серпухов был старинный город.

Выйдя на улицу, я огляделся. Город был тихим, провинциальным. Дома в основном деревянные, с резными наличниками. Кое-где попадались каменные постройки – церкви, купеческие особняки, административные здания.

Я пошёл наугад, просто бродя по улицам. Вот церковь – белокаменная, с зелёными куполами. Вот торговые ряды – длинное здание с арками, где располагались лавки. Сейчас они были закрыты, но днём, наверное, здесь кипела жизнь.

Дальше вышел к реке. Ока. Широкая, покрытая льдом, с торчащими из снега кустами ивняка по берегам. На противоположном берегу виднелись дома – это был другой конец города.

Я простоял там довольно долго, просто думая о жизни. О том, как странно всё сложилось. Меньше года назад я был менеджером в Москве XXI века, сидел в офисе, ругался с начальством, планировал карьеру. А сейчас стою на берегу Оки в Серпухове начала XIX века, женат на дочери купца, жду ребёнка, работаю на государство, внедряю технологии будущего.

Если бы мне год назад сказали, что так будет, я бы рассмеялся и посоветовал обратиться к психиатру. Но вот оно – реальность.

Когда совсем стемнело и стало холодно, я вернулся в гостиницу. Хозяин накрывал ужин в общей столовой – за большим столом уже сидели несколько постояльцев.

– А, барин! – заметил он меня. – Проходите, ужинать будем!

Я сел за стол. Рядом устроился Захар. Хозяин принёс щи, кашу, солёные огурцы, ржаной хлеб и графин с наливкой.

Ужинали почти молча – все были уставшие с дороги. Я съел свою порцию, выпил стаканчик наливки (оказалась вишнёвой, сладкой и крепкой), поблагодарил хозяина и поднялся в свою комнату.

Разделся, лёг на кровать. Тело ныло от усталости, но на душе было хорошо. Завтра последний день пути – и я буду дома. Увижу Машку, бабушку, няню Агафью. Расскажу о Москве, покажу подарки.

Я закрыл глаза и провалился в сон.

* * *

Утром я проснулся от петушиного крика где-то поблизости. За окном светало. Я потянулся, встал, умылся холодной водой из кувшина. Оделся и спустился вниз.

Хозяин уже хлопотал на кухне, готовя завтрак. Захар сидел за столом, попивая чай.

– Доброе утро, Егор Андреевич! – поздоровался он. – Сегодня до дома доедем.

– Доедем, – кивнул я. – К вечеру, наверное.

Позавтракали быстро – каша, яйца, хлеб с мёдом, чай. Расплатился с хозяином, поблагодарил за гостеприимство. Мы вышли на улицу, где уже ждал экипаж с отдохнувшими лошадьми.

– В Тулу? – уточнил кучер.

– В Тулу, – подтвердил я, забираясь в экипаж.

Мы выехали из Серпухова ранним утром. Город ещё спал, только кое-где дымились трубы, откуда-то доносился лай собак.

Дорога тянулась через заснеженные поля, перелески, мимо редких деревень. Иногда нас обгоняли или встречали другие экипажи, сани, обозы. Кучер здоровался с другими извозчиками, иногда перекидывался парой слов о дороге, погоде.

Около полудня остановились на станции сменить лошадей и перекусить. Я вышел размяться, пройтись. Захар тоже не сидел на месте – проверял крепления багажа, осматривал экипаж.

– Всё в порядке, Егор Андреевич, – доложил он. – Доедем без проблем.

– Хорошо, – кивнул я.

Мы снова отправились в путь. Я сидел санях, рассматривая пейзажи – бескрайние поля, перелески, редкие деревни. Но в этой монотонности была своя прелесть, своё спокойствие.

Я думал о предстоящих делах. Школа мастеров должна была открыться через пару недель – нужно проверить, как идёт подготовка. Клиника требовала внимания – Ричард, конечно, молодец, но контроль не помешает. Производство эфира тоже нужно было налаживать. Плюс работа на заводе, проекты в Уваровке…

Голова шла кругом от количества дел. Но я не жаловался. Лучше быть занятым полезной работой, чем сидеть без дела.

Поздно вечером мы въехали в Тулу. Город встретил нас знакомым обликом – узнаваемые улицы, здания, церкви. Я почувствовал, как внутри что-то тёплое разлилось. Дом. Я вернулся домой.

Экипаж подъехал к нашему особняку. Я выскочил, не дожидаясь, пока кучер откроет дверцу. Захар поспешил за мной с вещами.

Дверь распахнулась ещё до того, как я успел постучать. На пороге стояла Машка, с сияющими глазами и счастливой улыбкой.

– Егорушка! – воскликнула она и бросилась мне на шею.

Я обнял её, крепко прижал к себе:

– Машунь, солнышко моё! Соскучился так!

– И я, и я! – она прижималась ко мне, не желая отпускать.

Из дома вышли бабушка и няня Агафья.

– Ну вот и внучок вернулся! – удовлетворённо сказала бабушка. – Живой-здоровый?

– Живой, бабушка, – улыбнулся я. – И подарки привёз!

– Ох, Егорушка! – всплеснула руками няня Агафья. – Иди скорее в дом, замёрзнешь же!

Мы прошли внутрь. В доме было тепло, пахло пирогами и домашним уютом. Матрёна уже накрывала на стол, Дуняша суетилась, помогая ей.

Я разделся, прошёл в гостиную. Сел в любимое кресло, и Машенька тут же устроилась рядом, прижавшись к моему плечу.

– Ну, рассказывай! – потребовала бабушка, усаживаясь напротив. – Как съездил? Что в Москве? Дело какое решил?

– Решил, бабушка. Всё успешно решил.

Потом перевел разговор о прогулке по Москве, о Кремле, о покупках. О ночёвке в Серпухове.

Они слушали внимательно, не перебивая. Машка держала меня за руку, няня Агафья причитала на эмоциональных моментах, бабушка кивала, одобряя мои действия.

– Ну молодец, внучок! – похвалила она, когда я закончил. – Раз с делом справился, то хорошо. Для этого наверное же и ездил.

– Справился, – согласился я.

– А подарки где? – с любопытством спросила Машка.

– Сейчас покажу! – я поднялся, подошёл к вещам, которые Захар уже внёс в дом. Достал свёрток для Машеньки. – Вот, солнышко, тебе.

Она развернула бумагу, ахнула:

– Ой, какой красивый платок! И гребень! Егорушка, спасибо!

Она тут же накинула платок на плечи, покрутилась перед зеркалом. Шёлк переливался в свете свечей, узоры казались живыми.

– Очень идёт, – сказал я искренне.

Бабушке я привёз банку с московским мёдом и коробку засахаренных фруктов. Няне Агафье – платок попроще, но тоже красивый.

– Ох, Егорушка, спасибо! – зарделась няня. – Не надо было тратиться!

– Надо, надо, – отмахнулся я.

Мы сели ужинать. Матрёна приготовила мои любимые блюда – щи, жареную курицу, пироги с капустой. Я ел с аппетитом, наслаждаясь домашней едой после дорожной пищи.

За столом продолжали расспрашивать о поездке. Я рассказывал, они слушали. Было тепло, уютно, по-домашнему.

После позднего ужина я поднялся к себе в кабинет. Но не успел я дойти до стола, как дверь открылась и вошёл Ричард.

– Егор Андреевич! – обрадовался он. – Добро пожаловать домой! Как поездка?

– Нормально, – ответил я. – Всё решили. А как тут у вас?

– Хорошо, – заулыбался он. – С клиникой продвигаемся. Помещения почти готовы, начали закупать оборудование. Мария Фоминична чувствует себя отлично, акушер приходил вчера, сказал, что всё в порядке.

– Отлично, – облегчённо выдохнул я. – А вот, кстати, тебе привёз подарок из Москвы!

Я достал ящик с инструментами и лекарствами из аптеки Феррейна. Ричард открыл его, глаза его загорелись:

– Егор Андреевич! Это… это замечательно! Скальпели отличного качества! И йод, и хинин, и всё остальное! Спасибо огромное!

– Не за что, – улыбнулся я. – Для дела покупал.

Мы ещё немного поговорили о клинике, о планах на ближайшие недели. Ричард был полон энтузиазма и идей. Я слушал, радуясь, что выбрал именно его для этого проекта.

Когда он ушёл, я наконец сел за стол, начал разбирать бумаги. Записка о ходе работ от Григория, донесение от Савелия Кузьмича о ходе работ над паровыми машинами. Записка от генерала Давыдова с приглашением приехать на завод. Письмо от Фомы из Уваровки – писал, что всё в порядке, производство работает, люди довольны.

Я читал, делал пометки, составлял план на ближайшие дни. Работы было много.

Наконец я закончил. Погасил свечу, поднялся. Пора спать. Завтра новый день, новые дела.

Я прошёл в спальню. Машка уже лежала в кровати, что-то вязала. Увидев меня, отложила спицы в сторону:

– Егорушка, ты закончил?

– Закончил, солнышко, – я разделся, лёг рядом с ней, обнял.

Она прижалась ко мне, положила мою руку себе на живот:

– Чувствуешь? Он толкается.

Я замер, почувствовал под ладонью лёгкие толчки. Наш ребёнок. Живой, настоящий, скоро появится на свет.

– Чувствую, – прошептал я, переполненный эмоциями. – Он сильный.

– Как папа, – улыбнулась Машка.