Текст книги "Воронцов. Перезагрузка. Книга 8 (СИ)"

Автор книги: Ян Громов

Соавторы: Ник Тарасов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 4

Утром следующего дня, позавтракав и убедившись, что с Машей всё в порядке, я отправился к Савелию Кузьмичу. Ричард остался дома – на всякий случай, если жене понадобится помощь. Захар поехал со мной.

Ещё издалека я услышал знакомый звон молота по наковальне – кузнец уже работал, хотя день только начинался.

Мы привязали лошадей у ворот и вошли во двор. Из открытых дверей кузницы валил жар, а внутри виднелся силуэт кузнеца, склонившегося над горном.

– Савелий Кузьмич! – окликнул я его.

Тот выпрямился, обтёр пот со лба закопчённой рукой и широко улыбнулся:

– Егор Андреевич! А я вас со дня на день жду! – он отложил молот и вышел навстречу. – Заходите, заходите! Как дорога? Как Мария Фоминична?

– Дорога нормально прошла, – ответил я, пожимая его крепкую руку. – Маша устала, конечно, но ничего, отдыхает теперь. Дом хороший Иван Дмитриевич помог подобрать.

– Вот и славно, – кивнул Савелий Кузьмич. – А я тут работаю, не покладая рук. Вон, смотрите, что сделал!

Он провёл меня вглубь мастерской, где на верстаке стояли пять совершенно одинаковых пневмодвигателей – те самые, что я заказывал ещё до отъезда в Уваровку.

Я присвистнул, осматривая их:

– Савелий Кузьмич, да вы просто мастер! Все как один!

– Так вы же сами говорили, – довольно усмехнулся он. – Точность превыше всего. Вот я и старался. Каждую деталь по десять раз перепроверял. Цилиндры – все одинаковые, поршни тоже. Даже клапаны взаимозаменяемые получились.

Я посмотрел один из двигателей, внимательно осмотрел. Действительно, работа выполнена безупречно – все поверхности ровные, швы аккуратные, механизм ходил плавно, без заеданий.

– Отличная работа, – искренне похвалил я. – Именно такие и нужны.

Савелий Кузьмич расцвёл от похвалы:

– Ну, я же понимаю, что от качества зависит всё дело. Если хоть одна деталь будет кривая, весь механизм пострадает.

– Правильно понимаешь, – кивнул я, доставая из сумки свёрнутые чертежи. – А теперь у меня для тебя новая задача. Ещё более важная.

Я развернул на верстаке улучшенный чертёж паровой машины – тот самый, по которому мы с мастерами делали вторую машину в Уваровке. Кузнец пододвинулся ближе, прищурившись от любопытства.

– Что это? – спросил он, водя пальцем по линиям чертежа.

– Паровая машина, – объяснил я. – Здесь всё точно рассчитано, все размеры выверены. И вот что важно – нужно начать производство этих двигателей.

Савелий Кузьмич молча изучал чертёж, время от времени кивая или хмыкая. Он был опытным мастером и понимал сложность задачи.

– Сколько нужно? – наконец спросил он.

– Для начала десять штук, – ответил я. – Причём важно, чтобы все они были строго одинаковые, до последнего миллиметра. Детали от одного двигателя должны подходить к любому другому. Понимаешь?

– Понимаю, – медленно кивнул кузнец, продолжая изучать чертежи. – Как с этими пневмодвигателями. Только тут конструкция посложнее будет.

– Именно так, – подтвердил я. – Это принципиально важно. Если на заводе или на фабрике сломается какая-то деталь, её можно будет просто заменить на такую же, не подгоняя, не переделывая. Это экономит время и деньги.

Савелий Кузьмич задумчиво почесал бороду:

– Дело говорите. Вот только… – он помолчал, прикидывая, – один я такой объём не потяну. Тут работы на месяц, а то и больше, если всё делать как надо. Мне помощники нужны будут. Толковые.

Я ждал этого вопроса:

– Помощников предоставит генерал Давыдов. Причём не абы каких, а из тех самых пятерых мастеров, которые со мной в Уваровке обучались.

Лицо кузнеца просветлело:

– А-а, те самые, которые у вас точности и стандартизации учились?

– Именно они, – кивнул я. – Они понимают важность точных размеров, умеют работать со штангенциркулем, знают, что такое допуски и взаимозаменяемость. С ними работать будет легко.

– Вот это другое дело! – обрадовался Савелий Кузьмич. – С обученными людьми всё по-другому. Не надо каждому объяснять, почему нельзя «на глазок», почему нужно десять раз проверить.

– А что такое штангенциркуль?

– Они тебе покажут и научат с ним работать, – добавил я. – Каждый сделал себе такой инструмент под моим руководством. Так что с измерениями проблем не будет.

Савелий Кузьмич снова склонился над чертежом, теперь уже с явным энтузиазмом:

– Так… котёл тут больше, чем в той версии, что я видел. И стенки толще. Это для большего давления?

– Верно, – подтвердил я. – Эта машина мощнее. Она сможет приводить в действие более тяжёлое оборудование.

– А вот тут, – кузнец ткнул пальцем в узел клапанов, – механизм автоматический? Сам открывает и закрывает?

– Именно, – кивнул я. – Через кулачковый механизм. Видишь, маховое колесо вращается, кулачок толкает рычаг, рычаг открывает клапан в нужный момент. Всё согласовано с движением поршня.

– Хитро придумано, – восхитился кузнец. – Значит, человеку только следить нужно, а машина сама работает?

– В основном да, – согласился я. – Нужно только поддерживать огонь в топке, следить за уровнем воды и давлением пара. Остальное машина делает сама.

Савелий Кузьмич ещё некоторое время изучал чертёж, что-то прикидывая, помечая на полях.

– Ладно, – наконец сказал он, выпрямляясь. – Берусь. Сложно будет, но интересно. Когда мастеров прислать можете?

– Хоть завтра, – ответил я. – Они уже в городе, вчера отдыхали после дороги. Сегодня уже должны были выйти на завод. Я кого-то из них к тебе направлю.

– Отлично. Тогда буду ждать.

– Договорились, – я протянул ему руку и Савелий Кузьмич крепко пожал её. – Начнём с первой партии – десять штук, как вы сказали. Отработаем технологию, добьёмся полной идентичности. А там и дальше пойдёт.

– Вот и отлично, – я свернул чертежи, но тут вспомнил ещё кое-что. – Савелий Кузьмич, а как там с заказом для завода? Трубы для пневматической системы помнишь?

– Как не помнить! – кивнул он. – Уже почти готовы. Осталось последнюю партию доделать, да проверить все соединения. Дней через пять-семь всё будет.

– Прекрасно, – обрадовался я. – Значит, скоро можно будет начинать монтаж. Кстати, о пневматике. Тебе нужно будет на заводе кое-что организовать.

Савелий Кузьмич насторожился:

– Что именно?

– Сейчас там делают винты для турбин, – объяснил я. – Твоя задача – организовать изготовление мехов. По три штуки на каждую турбину. Всего получается двенадцать мехов.

– Мехов? – переспросил он. – Обычных кузнечных?

– Нет, не совсем обычных, – я достал ещё один листок с эскизами. – Вот смотри. Это специальные меха большого объёма, герметичные, с усиленными стенками. Они будут работать от вала турбины, сжимая воздух для системы. Потом все двенадцать объединим в одну общую камеру для компрессии.

Савелий Кузьмич внимательно изучил эскиз:

– Понял. Значит, не просто дуть, а сжимать воздух под давлением?

– Точно, – кивнул я. – Сжатый воздух пойдёт по трубам к разным станкам и механизмам. Это позволит автоматизировать многие процессы на заводе.

– Хитрая система, – покачал головой Савелий Кузьмич. – Но выполнимо. Меха я делать умею, только размеры побольше нужны и крепления понадёжнее.

– Именно, – согласился я. – И ещё тебе нужно будет подготовить кривошипно-шатунные детали. Видел же, как в Уваровке делали? Преобразование поступательного движения во вращательное и обратно.

Савелий Кузьмич энергично закивал:

– Видел, видел! Понял принцип. Шатун соединяет поршень с маховиком через кривошип, и прямое движение превращается в круговое.

– Или наоборот, – добавил я. – В нашем случае вращение от вала турбины будет преобразовываться в возвратно-поступательное движение мехов.

– Сообразил, – кузнец потёр руки. – Значит, мне нужно сделать двенадцать комплектов таких деталей? По числу мехов?

– Верно, – подтвердил я. – Причём все строго одинаковые, с соблюдением всех размеров. Чтобы одна деталь могла подойти к любому из узлов.

– Понял, – серьёзно кивнул Савелий Кузьмич. – Стандартизация и взаимозаменяемость. Как вы говорили.

Мы ещё некоторое время обсуждали технические детали – размеры мехов, толщину стенок, материалы для кривошипно-шатунного механизма. Савелий Кузьмич делал пометки на полях чертежей, уточнял непонятные моменты.

– Ну что ж, – наконец сказал я, сворачивая бумаги, – кажется, всё обсудили. Жди мастеров с завода.

– Хорошо, – кивнул кузнец. – Я тут как раз подготовлю место под эту работу. Верстаки дополнительные поставлю, инструмент разложу. К приходу мастеров всё будет готово.

– Тогда договорились. Начинаем новый этап.

– Договорились, Егор Андреевич. Не подведу.

Мы вышли из мастерской. Захар стоял у лошадей, терпеливо ожидая.

– Закончили? – спросил он.

– Да, всё обсудили, – кивнул я, забираясь в сани. – Теперь на завод поедем. Нужно с генералом Давыдовым встретиться, мастеров направить к Савелию Кузьмичу.

Мы тронулись по знакомым улицам. Город оживал – открывались лавки, по мостовой сновали торговцы с тележками, из окон доносились голоса, из дворов лай собак.

Мы въехали на территорию оружейного завода. Знакомое место – громады цехов, дым из труб, звон молотов. У проходной нас уже ждал часовой.

– Егор Андреевич Воронцов? – спросил он.

– Он самый, – подтвердил я.

– Генерал Давыдов велел вас сразу к себе проводить, – сказал часовой. – Вот сюда, пожалуйста.

Мы прошли через заводской двор к административному зданию. Генерал встретил меня в своём кабинете – просторной комнате с большим столом, заваленным бумагами и чертежами.

– Егор Андреевич! – он встал из-за стола, протягивая руку. – Рад видеть! Как устроились? Дом понравился?

– Устроились отлично, – ответил я, пожимая его руку. – Дом хороший, Иван Дмитриевич очень помог.

– Присаживайтесь, поговорим о делах.

Я сел в кресло напротив. Генерал вернулся за стол, сложил руки на столешнице.

– Итак, – начал он, – мастера, которые у вас обучались, уже приступили к работе.

– Отлично, – кивнул я.

Давыдов придвинул к себе список:

– Григорий Сидоров, братья Волковы, Семён Кравцов, Фёдор Железнов.

– Ага, они, – подтвердил я. – Причём я только что договорился с Савелием Кузьмичом – он начинает производство паровых машин. Ему как раз нужны помощники, знающие толк в точной работе.

Генерал задумался:

– Значит, вы хотите направить всех пятерых к кузнецу?

– Не всех и не навсегда, – уто чнил я. – Пусть помогут отработать технологию производства паровых машин. Важно добиться полной идентичности всех изделий. А потом они вернутся на завод, внедрять новые методы здесь.

– Логично, – согласился Давыдов. – Хорошо, я оформлю направление. Пусть работают с кузнецом, сколько нужно.

– А что с пневматической системой? Трубы готовы? Савелий Кузьмич говорит, что дней через пять-семь закончит последнюю партию, – сказал я. – Тогда можно будет начинать монтаж. Я уже поручил ему организовать изготовление мехов для компрессорной системы – двенадцать штук, по три на каждую турбину.

Генерал кивнул, делая пометки:

– Турбины уже в работе. Винты для них токари вытачивают. Должны управиться к концу недели.

– Прекрасно, – обрадовался я. – Значит, скоро всё сойдётся. Турбины, трубы, меха, компрессорная камера. Останется только собрать всё воедино и запустить.

– А это сложно будет? – озабоченно спросил Давыдов. – Монтаж, я имею в виду.

– Не сказал бы, что просто, – честно ответил я. – Но выполнимо. Главное – точно соблюдать последовательность, проверять герметичность всех соединений, правильно настраивать давление. У меня есть подробный план монтажа, я его ещё в Уваровке составил.

Генерал облегчённо выдохнул:

– Ну и хорошо. Значит, действуем по вашему плану. Я выделю вам рабочих для монтажа – человек десять толковых мастеров. Будете руководить процессом?

– Буду, – кивнул я. – Хотя часть времени придётся проводить дома – жена в положении, нужно за ней присматривать. Но организую всё так, чтобы работа не стояла.

– Понимаю, – кивнул Давыдов. – Семья – это святое. Делайте как считаете нужным. Главное – результат.

Мы ещё около часа обсуждали детали – сроки, объёмы работ, необходимые материалы и инструменты. Генерал показал мне производственные цеха, где уже шла подготовка к модернизации. Рабочие расчищали место под установку компрессорной системы, токари делали детали для турбин.

– Видите, – говорил Давыдов, показывая на суетящихся мастеров, – все в предвкушении. Слухи ходят, что будет что-то невиданное. Многие с недоверием относятся, но есть и те, кто искренне интересуется.

– Это нормально, – ответил я. – Люди всегда с опаской встречают новое. Но когда увидят результат – поймут.

Наконец я попрощался с генералом и вышел на заводской двор. Захар терпеливо ждал у саней.

– Всё обсудили? – спросил он.

– Да, можем ехать, – кивнул я. – Домой.

Мы выехали с территории завода и направились обратно на Посольскую улицу. День клонился к обеду, солнце поднялось высоко, хоть и грело слабо – всё-таки зима.

Когда мы подъехали к дому, Дуняша уже стояла на крыльце, встревоженно всматриваясь в улицу.

– Барин, барин! – закричала она, едва я спрыгнул с саней. – Матрёна велела вас сразу позвать! Барыне нехорошо!

Сердце ёкнуло. Я бросился в дом, на ходу скидывая шубу.

– Машка! – крикнул я, вбегая в гостиную.

– Здесь, Егорушка, – послышался её слабый голос из спальни наверху.

Я взлетел по лестнице. В спальне Машенька лежала на кровати, бледная, с закрытыми глазами. Рядом суетилась Матрёна, а Ричард склонился над ней, прощупывая пульс.

– Что случилось? – выдохнул я, подходя к кровати.

– Всё в порядке, Егор Андреевич, – успокоил Ричард, выпрямляясь. – Просто лёгкое недомогание. Головокружение было, слабость. Но ребёнок в порядке, сердцебиение нормальное.

Машенька открыла глаза, слабо улыбнулась:

– Не пугайся, Егорушка. Просто резко встала, закружилась голова. Матрёна с Дуняшей сразу прибежали, уложили.

Я взял её за руку:

– Тебе нужен покой. Никаких резких движений, никаких нагрузок.

– Я стараюсь, – тихо ответила она.

Ричард добавил:

– Я дам ей настойку, укрепляющую. Она должна хорошо питаться – сейчас ей нужны силы.

– Буду следить, – пообещал я, не выпуская руку Машеньки.

Остаток дня я решил провести дома, с Машкой. Она задремала, а я сидел рядом, держа её за руку, думая о том, как всё хрупко и как важно не упустить главное в погоне за делами и планами.

Я так и сидел рядом с ней, когда внизу послышался стук в дверь, а затем голоса. Громкие, знакомые голоса.

– Егор! Егорушка! – раздался звонкий женский крик, от которого я вздрогнул.

Машенька открыла глаза:

– Кто это?

– Кажется, мать приехала, – пробормотал я, поднимаясь. – Погоди, я сейчас.

Я вышел на лестницу и остолбенел. В прихожей стояла вся моя семья – отец в дорожной шубе, мать в соболях, бабушка с её неизменным строгим видом и няня Агафья Петровна, которая уже плакала, прижимая платок к глазам.

– Егорушка! – мать бросилась ко мне, едва я спустился вниз. – Сынок мой! Дай на тебя посмотреть!

Она обняла меня, потом отстранилась, изучая лицо:

– Исхудал! Бледный какой! Ты там в этой своей деревне себя не бережёшь совсем!

– Маменька, я в порядке, – попытался я успокоить её, но она уже переключилась на окружающую обстановку.

– А дом какой! – она огляделась вокруг. – Андрей Петрович, смотри, какой дом у нашего сына! Я же говорила, что он устроится!

Отец степенно подошёл, и я поклонился:

– Батюшка.

– Егор, – он окинул меня строгим взглядом, но в глазах мелькнуло одобрение. – Вижу, дела твои идут хорошо. Иван Дмитриевич нам всё рассказал. Консультант тайной канцелярии – это достойно.

Бабушка прошла вперёд, опираясь на палку, и ткнула меня этой самой палкой в грудь:

– Вот видишь, Егорка! Говорила я, что из тебя толк выйдет, если мозги в порядок привести! Не зря я тебя в Уваровку спровадила – гляди-ка, как всё обернулось! И дело государственное ведёшь, и женился на хорошей девке, и ребёнка ждёте!

Глава 5

– Бабушка, – начал я, но она уже продолжала:

– Молодец, Егорка! Я всегда в тебя верила! Говорила всем – вот увидите, внучок мой ума наберётся! И набрался!

Няня Агафья Петровна всхлипывала в углу:

– Егорушка, родной мой! Как же я по тебе скучала! Ты там небось и не ел ничего, и не спал!

– Агафья Петровна, я взрослый мужчина, – попытался я возразить, но она только замахала руками:

– Какой ты взрослый! Для меня ты всегда будешь моим Егорушкой!

Матрёна стояла в сторонке, явно растерянная от такого нашествия. Я кивнул ей:

– Матрёна, это мои родители и бабушка с няней. Подготовьте, пожалуйста, комнаты для гостей.

– Сейчас, барин, – она поклонилась и поспешила прочь.

Мать тем временем оглядывалась по сторонам:

– А где Маша? Как она? Иван Дмитриевич говорил, что ей нездоровится.

– Она наверху, отдыхает, – ответил я. – Было лёгкое недомогание, но сейчас лучше.

– Ну так веди нас к ней! – мать уже направилась к лестнице. – Надо посмотреть на невестку!

Я поспешил за ней, предупреждая:

– Только тихо, маменька. Ей нужен покой.

Мы поднялись в спальню. Машка сидела на кровати, поправляя волосы. Услышав шаги, она обернулась и побледнела, увидев столько людей сразу.

– Машенька, родная! – мать бросилась к ней, обнимая. – Дочка моя! Как ты? Как здоровье?

– Здравствуйте, – робко ответила Машка, явно смущённая таким вниманием. – Я… я лучше, спасибо.

Бабушка подошла ближе, одергивая мать:

– Ты чего на девку набросилась? Видишь, и так бледная вся. Но вижу, что крепкая, здоровая. Родит тебе, Егорка, – она бросила на меня довольный взгляд, – богатыря. Или богатыршу, – хмыкнула. – Главное, чтобы здоровенький был.

– Бабушка! – смутился я.

– Что «бабушка»? – она повернулась ко мне. – Правду говорю. Вон какая у тебя жена – ладная, красивая. Не то что эти столичные.

Машка густо покраснела. Мать поспешила вмешаться:

– Маменька, не смущайте девочку! – она повернулась к Маше. – Не обращай внимания, дорогая. У неё всегда так – что думает, то и говорит.

Няня Агафья Петровна подошла с другой стороны кровати, причитая:

– Ох, деточка, какая ты бледненькая! Небось, мой Егорушка тебя не кормит как следует! Мужики они такие – сами о себе не помнят, куда уж о жёнах думать!

– Агафья Петровна, да хорошо она кушает! – возмутился я.

– Ага, кушает, – фыркнула няня. – Небось, кашу да хлеб только. А беременной женщине нужно мясо, молоко, яйца! И бульончики куриные!

Отец стоял у двери, наблюдая за этим столпотворением с лёгкой усмешкой. Наконец он кашлянул:

– Может, дадим девушке передохнуть? Она явно устала.

– Отец прав, – согласился я. – Машунь, ложись, отдыхай. А мы пока внизу поговорим.

Мать погладила Машеньку по руке:

– Отдыхай, доченька. Я потом к тебе зайду, поговорим по душам.

Мы спустились в гостиную, где Матрёна уже накрывала на стол. Дуняша суетилась, разнося тарелки и кружки.

– Присаживайтесь, – пригласил я, усаживая мать и бабушку. – Вы, наверное, с дороги устали. Чаю? Или чего покрепче?

– Чаю, чаю, – закивала мать. – И поесть чего-нибудь. Мы с самого утра в пути.

Отец сел во главе стола, оглядываясь:

– Дом действительно хороший, Егор. Просторный, добротный. Иван Дмитриевич сказал, что это бывшая собственность купца-должника?

– Да, отец, – кивнул я. – Государство получило его в счёт долга, а Иван Дмитриевич предложил мне. Вот я и выкупил.

– Разумно, – одобрил отец. – Видно, что ты научился ценить возможности.

Бабушка хлопнула ладонью по столу:

– Вот говорю же – не зря я его в деревню отправила! Там он мозги в порядок привёл, делом занялся, а не шлялся по кабакам!

Я поморщился, вспоминая прошлое того Егора, чьё тело я занял.

– Бабушка, это всё в прошлом.

– Ещё бы! – она ткнула пальцем в мою сторону. – Теперь ты человеком стал! Дело государственное ведёшь, на семью работаешь! Вот что значит правильное воспитание!

Мать вмешалась, наливая себе чай:

– Маменька права, Егорушка. Мы с отцом очень гордимся тобой. Когда Иван Дмитриевич рассказал о твоих достижениях, мы не могли поверить!

– Что именно он рассказывал? – насторожился я.

Отец ответил:

– Что ты стал консультантом тайной канцелярии. Что работаешь над улучшениями оружейного завода. Что обучил мастеров новым методам. Что создал несколько технических новшеств, которые государство сочло важными.

– Да и жена у тебя хорошая, – добавила мать.

Бабушка снова вмешалась:

– Правду говоришь! Хорошая девка эта твоя Машка. Видно, что работящая, не белоручка. Вон как за тебя переживает – сразу видно, что любит.

– Маменька, – мать погладила бабушку по руке, – давайте не будем смущать Егора.

– Что тут смущаться? – бабушка махнула рукой. – Правду говорю. Внучок мой молодец – и дело нашёл, и жену хорошую взял. Теперь ещё ребёночек будет – вот и семья полная!

Няня Агафья Петровна всхлипнула:

– Ох, как я мечтаю на правнука посмотреть! Или на правнучку! Лишь бы здоровенький был!

– Агафья Петровна, – я повернулся к ней, – вы бы чаю попили, отдохнули с дороги.

Она замахала руками:

– Какой чай, Егорушка! Мне бы к Машеньке сходить, посмотреть, что ей нужно. Небось, никто за ней толком не ухаживает!

– Ухаживают, – заверил я. – Ричард – английский врач – постоянно следит за её состоянием. Матрёна и Дуняша помогают по хозяйству.

– Англичанин? – переспросил отец с интересом. – У тебя английский врач?

– Долгая история, – уклончиво ответил я. – Он оказался в России, с плена бежал, я ему помог, теперь он помогает нам.

Отец кивнул, не стал расспрашивать подробнее. Мать же продолжала:

– Егорушка, а почему вы в Тулу переехали? В Уваровке что-то случилось?

– Нет, маменька, – ответил я. – Просто Машеньке нужен опытный акушер для родов. У ребёнка неправильное положение, Ричард сказал, что лучше рожать в городе, под присмотром специалиста.

Мать сразу забеспокоилась:

– Неправильное? Это опасно?

– Может быть опасно, если не будет опытного врача, – честно ответил я. – Поэтому мы здесь. Иван Дмитриевич уже нашёл лучшего акушера в Туле – Петра Ивановича Белова.

– Белова? – переспросил отец. – Я о нём слышал. Действительно хороший лекарь. У половины дворянских жён в Туле роды он принимал.

– Вот и хорошо, – кивнула мать. – Значит, Машенька в надёжных руках.

Бабушка снова вмешалась:

– А в Уваровке у тебя дела как? Не бросил всё, когда уехал?

– Нет, бабушка, – заверил я. – Оставил толковых людей. Фома Степанович ведёт торговлю, Петька с Ильёй – производство, Семён – стекольное дело. Иван – охрану. Всё организовано, дела идут.

– Вот умница, – одобрила бабушка. – Научился людьми управлять. Это главное для дворянина – не всё самому делать, а уметь поручить и проконтролировать.

Отец согласно кивнул:

– Правильно говорит твоя бабушка. Видно, что ты повзрослел, Егор. Научился думать не только о себе, но и о других.

Мы продолжали разговаривать за чаем. Мать расспрашивала про Уваровку, про хозяйство, про Машеньку. Отец интересовался моей работой на заводе, планами по улучшению. Бабушка периодически вставляла свои комментарии, хвалила меня и попрекала прошлыми грехами.

Няня Агафья Петровна всё не могла успокоиться, причитая:

– Ох, Егорушка, как же я по тебе скучала! Ты там небось и не ел толком, и не спал! Худой какой стал!

– Агафья Петровна, я не худой, – попытался я возразить, но она только замахала руками:

– Ещё какой худой! Вон скулы выпирают! Надо тебя откормить, молочком, кашкой!

Мать погладила её по руке:

– Агафья Петровна, успокойтесь. Егор действительно повзрослел. Посмотрите на него – серьёзный, ответственный, о семье заботится.

– Вот именно! – подхватила бабушка. – И всё благодаря тому, что я его в деревню отправила! Вот что значит правильное воспитание!

Я только вздохнул. Спорить с бабушкой видимо было бесполезно – она всё равно считала, что всё произошедшее – её заслуга.

Вечерело, когда в гостиную спустилась Машенька. Она выглядела отдохнувшей, румянец вернулся на щёки.

– Машенька, доченька! – мать вскочила, подбегая к ней. – Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, спасибо, – улыбнулась Маша. – Отдохнула, и легче стало.

Бабушка окинула её оценивающим взглядом:

– Вот и хорошо. Беременной женщине отдыхать нужно побольше. А то мой внучок тебя небось гоняет туда-сюда.

Машка покраснела, но я поспешил вмешаться:

– Бабушка, не смущайте её.

– Что тут смущаться? – бабушка махнула рукой. Тебе, Маша, покой нужен. Лежать больше, ходить меньше, кушать хорошо. И никаких волнений.

Мать усадила Машку рядом с собой:

– Машенька, милая, ты мне скажи – что тебе нужно? Может, чего не хватает? Я привезла кое-какие вещи для будущего ребёнка – пелёнки, распашонки, чепчики. Всё сама шила.

Машка растрогалась:

– Спасибо вам большое! Это так… так заботливо с вашей стороны!

– Да что ты, доченька! – мать обняла её. – Ты же моя невестка, часть нашей семьи! Как же я о тебе не позабочусь?

Няня Агафья Петровна подсела с другой стороны:

– Машенька, родная, а ты мне скажи – как тебе мой Егорушка? Не обижает? Хорошо к тебе относится?

– Очень хорошо, – тихо ответила Машенька, бросая на меня нежный взгляд. – Егорушка заботливый, внимательный. Всегда переживает за меня.

– Вот и славно, – удовлетворённо кивнула няня. – А то я ему, знаешь ли, покажу, если обижать будет!

Я покачал головой, улыбаясь.

Матрёна накрыла на стол ужин – щи, жаркое, пироги. Мы все уселись вокруг большого стола. Отец произнёс короткую молитву, и мы принялись за еду.

За ужином разговор снова зашёл о делах. Отец спросил:

– Егор, а что ты планируешь дальше? После того, как закончишь работу на заводе?

Я задумался:

– Честно говоря, батюшка, планов много. Хочу улучшить производство не только оружия, но и других полезных вещей. Паровые машины, пневматические системы, точные инструменты. Всё это может помочь России догнать Европу в техническом развитии.

Отец медленно кивнул:

– Великие планы, сын. Откуда только взялось всё… Но видать выполнимые, судя по тому, что ты уже сделал.

– Главное, – добавил я, – не спешить. Каждый шаг должен быть продуман, каждое нововведение – тщательно проверено. Иначе можно больше вреда принести, чем пользы.

Бабушка хлопнула в ладоши:

– Вот говорю же – мозги в порядок привёл! Раньше бы ты только о кабаках и картах думал, а теперь о государственных делах рассуждаешь!

Я поморщился, но промолчал.

Мать же обратилась к Маше:

– Машенька, а ты не против, что Егор так много работает? Небось, редко дома бывает?

Та покачала головой:

– Нет, я понимаю. Дело у него важное, государственное. Я горжусь им.

– Вот умница какая, – одобрила мать. – Не капризничает, не ревнует. Настоящая жена.

Бабушка добавила:

– И правильно делает! Мужик должен делом заниматься, а не под юбкой у жены сидеть. А жена – мужа поддерживать, дом вести, детей рожать.

Машка покраснела, а я поспешил сменить тему:

– Матушка, а как у вас в имении дела? Хозяйство как?

Мать оживилась:

– О, у нас всё хорошо! Урожай в этом году отменный был. Крестьяне довольны, подати все вовремя заплатили. Твой отец новую конюшню построил, лошадей купил хороших.

Отец кивнул:

– Да, хозяйство развивается. Кстати, Егор, если тебе нужны будут дополнительные руки для твоих проектов, я могу нескольких толковых мужиков отправить.

– Спасибо, отец, – ответил я. – Пока хватает людей, но если понадобится – обязательно обращусь.

Ужин продолжался долго. Мы разговаривали о разном – о семье, о делах, о планах на будущее. Постепенно все начали уставать.

Наконец мать поднялась:

– Ну что, пора и отдыхать. День был долгий, все устали.

Матрёна уже приготовила комнаты для гостей. Родители расположились в одной спальне на втором этаже, бабушка – в другой. Няня Агафья Петровна попросилась в комнату поближе к нашей спальне.

– Чтобы, – объяснила она, – если Машеньке что понадобится, я сразу прибежала.

Мать остановила её:

– Агафья Петровна, может, вы вообще здесь останетесь? Машеньке ведь скоро рожать, помощь нужна будет. Вы и Егора вырастили, и с ребёночком справитесь.

Няня расплакалась от радости:

– Ох, Мария Федоровна, как же я буду рада! Конечно останусь! Машеньку выхожу, за ребёночком присмотрю!

Я посмотрел на Машу. Та улыбнулась:

– Я не против, Егорушка. Агафья Петровна очень добрая, мне с ней будет спокойнее.

– Тогда решено, – кивнула мать. – Агафья Петровна остаётся с вами.

Мы проводили всех по комнатам. Когда все наконец улеглись, мы с Машкой тоже поднялись в нашу спальню.

– Устала? – спросил я, помогая ей раздеться.

– Немного, – призналась она. – Но твои родители… Они такие… заботливые.

– Иногда даже слишком, – усмехнулся я. – Особенно бабушка с няней.

Машенька засмеялась:

– Зато искренне. Видно, что они тебя любят.

– Родители же, – я обнял её.

Мы ещё немного поговорили, потом она заснула. Я лежал, обнимая её, думая о том, как изменилась моя жизнь. Ещё недавно я был один, теперь – семья, дом, ответственность.

И знаете что? Мне это нравилось.

Утром следующего дня дом проснулся рано. Агафья Петровна уже суетилась на кухне, помогая Матрёне готовить завтрак. Бабушка спустилась одной из первых, бодрая и энергичная, несмотря на возраст.

– Егорка! – окликнула она меня, когда я спускался. – Иди сюда, поговорить надо.

Я подошёл. Она усадила меня рядом с собой за стол:

– Слушай, внучок. Я тут подумала – раз уж Агафья с вами остаётся, мне тоже стоит задержаться. Хоть на недельку. Машеньку поддержать, по хозяйству может чего подсказать.

– Бабушка, у нас Матрёна есть, – начал я, но она замахала рукой:

– Матрёна – это хорошо, но она чужая. А я – родная. Мне спокойнее будет, если я буду знать, что всё у вас в порядке.

Я понимал, что спорить бесполезно:

– Хорошо, бабушка. Оставайтесь, сколько захотите.

– Вот и умница, – сказала она. – А когда твои родители снова в Тулу приедут – тогда и я с ними домой поеду.

К завтраку спустились и родители. Отец, как всегда, был сдержан и степенен. Мать суетилась вокруг Машеньки, которая спустилась последней.

– Машенька, доченька, как ты спала? Удобно было? Может, подушку другую нужно? – засыпала она вопросами.

– Спасибо, всё хорошо, – улыбалась Машка, явно тронутая таким вниманием.

За завтраком отец объявил:

– Ну что, Егор, нам с матерью пора собираться. Дела в имении ждут. Не можем надолго отлучаться.

– Понимаю, отец, – кивнул я.

Мать вздохнула:

– Жаль расставаться так быстро. Но ничего не поделаешь – хозяйство требует присмотра.

Бабушка встала:

– Сынок, Марьюшка, вы езжайте. А я тут останусь на недельку. За внучком и внучкой присмотрю.

– Хорошо, маменька, – согласился отец. – Когда соберётесь возвращаться – пришлите гонца, мы за вами приедем.

После завтрака началось прощание. Мать обнимала Машеньку, давала советы:

– Береги себя, доченька. Слушайся врача, отдыхай больше. И Егору не давай себя в работу погрузить – пусть о тебе заботится!

– Обещаю, – кивала Маша.

Отец пожал мне руку:

– Ты молодец, Егор. Даже не ожидал. Продолжай в том же духе. И о семье не забывай.

– Не забуду, батюшка, – заверил я.

Бабушка провожала их до крыльца, наставляя:

– Андрюша, смотри дорогой за Марьюшкой. Она у нас мнительная, чуть что – сразу в панику. А ты её успокаивай.