Текст книги "Лаура - королева призраков"

Автор книги: Window Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

– Покажи-ка еще жвачку, – сказал закончивший осмотр отец семейства, намереваясь подловить нас на недоброкачественном товаре.

– Больше нет, – буркнул Борька, невинно глядя в глаза недовольному клиенту. – Последние остались.

– Знаем мы, какие последние, – заявил с апломбом его собеседник. Больше всего я боялся, что он сейчас вернет товар Борису.

– Вот ваша десятка, – невозмутимо ответил Боря. – Давайте обратно жвачку.

Но мужик, видимо, уже распределивший сэкономленные деньги на что-то иное, предпочел взять рубль и удалиться, раздав жвачку детям.

– Все! – выдохнул Борька. – Домой!

Уяснив, что мучения окончились и ничто не мешает нам удалиться восвояси, я вдруг забеспокоился:

– А если жвачки и в самом деле испорчены?

– Гляди, – крикнул Борька, вытащив из кармана два пластика совсем непотребного вида и, содрав с них обертки, сунул себе в рот. – Тебе, может, тоже охота?

Чувствуя себя соучастником преступления, я получил пару жвачек, выглядящих еще более неприглядно, и бесстрашно сжевал их сам. Это в некотором роде облегчило мою вину – если уж быть наказанным, то двойной порцией. Посмотрев на меня внимательно, Борька зашептал так, чтоб не слышали остальные:

Если ты, упав в заботы, Даже в пище не уверен, Вспомни чудо голоданья И не ешь ее совсем.

И мы двинулись к выходу, слившись с плотной массой покупателей. Народ шел медленно, как на демонстрации. Под ногами хрустела бумага от мороженого, расползались шкурки от бананов по шестьдесят за штуку. А вокруг раскинулись торговые ряды. Джинсы "Carrera", "Wrangler", "Rifle", футболки с вышивкой "Chanel", "BOSS", "Benetton", изготовленные в Польше, бейсболки "USA-California", кроссовки "SIMOD" и "Reebock" китайского производства, спортивные костюмы "KAPPA" и "PUMA" из Гонконга, одежда "Second Hand", закупаемая на вес в Европе. Все известнейшие фирмы светились своими ярлыками на нашем рынке, но как-то ущербно, неполноценно, с кривыми строчками, разъезжающимися швами и законспирированными дырами. А рядом лежали турецкие и китайские брюки, куртки из Таиланда, пуховики. В общем, все, что только возможно купить по дешевке, было уже куплено и завезено сюда, чтобы прельщать глаз неразборчивого покупателя со средним достатком.

"Не обманешь – не продашь." А если Вас трудно обмануть? Если Вы в "фирменной" немецкой коробке обнаруживаете ярлычок "Made in China" и недовольно тянете:

"У, это Китай?" Тут же слышится бодрый и уверенный голос: "Это не Китай, это сделано в Китае, а фирма настоящая, германская!"

"Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи", – взывали валютные магазины. Хлопая по тощему рублевому кошельку, мне всегда хотелось добавить:

"А уж дорогие нам тем более не по карману". В любом случае приходилось довольствоваться лишь предложенным ассортиментом. "На рынке будет все", заявляли маститые экономисты. И что же? Есть все? Какое там! Где фирменные хромные кассеты? Где настоящая французская парфюмерия? Где всеми хваленый "Nike"? Где товары высшего качества? На рынке таких нет по той простой причине, что ввозить их в массовом масштабе не выгодно, а накладно. Гораздо успешнее можно проворачивать дела, закупая дешевку и клятвенно заверяя лопухов, что именно в этом и выросла вся Америка.

Да, великолепие западных супермаркетов оставалось пока только для элитных магазинов. Из образа жизни развитого капитализма до рынка добрался лишь навязчивый сервис, напрочь прогнав тупое безразличие продавцов государственной торговли. Но народу от этого не легче.

– Какой это размер?

– Ваш, девушка! Берите!

– А сапоги итальянские?

– Самые что ни на есть! Только вчера из Италии привезла. Дешевле нигде не найдете.

– А хоть крепкие?

– Да я точно такие же пять лет ношу. Как новенькие!

Ну как тут девушке, с детства привыкшей к неизменным ценникам в универмагах, не поверить и не купить. Да и продавца понять надо. У него таких, как Вы, в день больше сотни. Неужели, задавая вопрос, Вы надеялись в ответ услышать:

"Нет, девушка, не итальянские сапоги, а китайские. В грязь лучше не надевайте, а то подошва отвалится. А в соседнем ряду вторая с краю женщина продает точно такие же на двести рублей дешевле. Но вы все равно покупайте у меня"?

Однако, бывает предел даже такому сервису. Вот через неделю девушка разыскивает услужливого продавца и предъявляет ему полуразвалившиеся сапоги.

Что тут начинается! Продавец, брызгая слюной в лицо, орет, что ни девушки, ни сапог он до этого и в глаза не видел. Толпа одобрительно гудит. А со стороны уже несется дружная команда добрых молодцев, которые отработанными приемами резво и слаженно выталкивают за пределы рынка клиента, посмевшего вернуть товар.

Мы тем временем протолкнулись почти к самому выходу. Осталось миновать старушек с цветами и наших конкурентов со жвачкой, а также вездесущих цыган.

Бетонные ворота рынка остались за нашими спинами – мы на свободе!..

...Три часа спустя, получив долгожданные конспекты, я нервно переступал с ноги на ногу в прохладном коридоре главного корпуса. Группа собиралась в аудитории за моей спиной на удивление дружно и без опозданий – деньги нужны всем. Но я готов был отложить получение стипендии даже на неделю – лишь бы только удалось наше с Борькой мероприятие.

Борис уверенно подпирал стену с совершенно спокойным видом. А меня била внутренняя дрожь, и требовались неимоверные усилия, чтобы выглядеть, как обычно. Подходящий момент никак не наклевывался. Трудно сказать, какую гамму чувств я сейчас испытывал, представляя то вежливый отказ Маши и Лины, то благополучный исход. Я уже с трудом переживал затянувшееся представление.

Возникало чувство призрачной надежды, что девушек не удастся застать вдвоем, которое сменялось тягостным и нудным ожиданием. Я настолько переволновался, что чуть было не исчез и поля боя. В этот момент Боря отклеился от стены и, толкнув меня в бок, ринулся в атаку.

– Маша, Лина, – скромно, без обычных выкрутасов начал он. – Вы уже смотрели "Терминатора"?

Девушки переглянулись и ответили:

– Еще нет, пока.

"Ну так как же?" – хотел спросить я , но простые слова застряли у меня в горле.

Не получив моей должной поддержки, Борис свирепо взглянул на меня и продолжил:

– А ведь у нас билеты продают. На самые лучшие места, однако.

Последнее слово Борька нарочно исказил, копируя чукчу.

– Хорошо, мы подумаем, – ответила Лина, и они быстро покинули аудиторию.

– Только не забудьте, – добавил я вслед.

Сердце бешено колотилось у меня в груди. Сегодня осуществилась моя первая попытка наладить контакт с прекрасным полом. С другой стороны, я находился в весьма выгодном положении. Если бы девушки отказались, то я оказывался на вторых ролях и вроде бы ничем не прокололся, так как приглашал Борис, а моя персона скромно стояла в стороне. Если бы Маша и Лина ответили согласием, то я смотрелся наравне с Борькой и уж проявил бы свои лучшие стороны. Так что, как ни крути, я был в выигрыше при любом исходе. Мне больше нравилась Лина кудрявенькая блондиночка с длинными волосами и удивительно бледной кожей лица.

У Лины имелся лишь один существенный недостаток. Она жила в отдаленном районе новостроек. Я с тоской представил, как после последнего сеанса буду провожать ее домой, а потом целый час добираться обратно.

Девушки, получившие стипендию, куда-то потерялись. Отхватив свои кровные одну тысячу пятьсот сорок четыре рубля, я вместе с Борисом бросился обшаривать первый этаж. Маша с Линой как в воду канули. Борис уже собирался плюнуть на затянувшиеся поиски, но я возражал. Когда еще представится такая возможность.

Надо же начинать взаимоотношения с девушками. Тем более, что самая трудная половина дела уже позади.

– Может, они в столовой, – жалобно тянул я.

– Балбес, – Борька ласково постучал кулаком мне по лбу. – Сегодня воскресенье.

Столовая не работает.

– Может посмотрим, – не сдавался я, и мы отправились в столовую.

Непостижимым образом она работала. То ли перенесли рабочий день на выходной в связи с годовщиной обретения суверинетета Россией. То ли она обслуживала абитуриентов, посещавших высокооплачиваемые подготовительные курсы. Тем не менее, двери столовой были открыты, а за одним из дальних столиков мы обнаружили наших беглянок. Пока я раздувался от гордости за свою догадливость и доказывал Борису, что без меня не видать бы нам девушек как своих ушей, Маша и Лина исчезли и из столовой. Но теперь мы вовсе не собирались упускать удачу.

Уныние сменилось счастливой радостью, ибо они не отказали, не сбежали домой, а просто отправились пообедать.

Мы без труда догнали Машу и Лину в конце коридора. Увидев их лица, я вдруг заподозрил неладное.

– Так мы идем? – загадочно улыбнулся Борис.

– Хорошо, – кивнула ему Лина. – Только втроем.

"Маша не пойдет, – сообразил я. – Значит, Борька будет опекать Лину". Но в этот раз моя догадливость не справилась со своими должностными обязанностями.

Маша улыбнулась и что-то зашептала, поглядывая в мою сторону. Борис за спинами девушек взглянул на меня и виновато развел руками. Такого ужасного варианта я не предусматривал, он просто не укладывался в моей голове. Если уж отказ, то совместный. Как и победа. А тут...

... Мы с Борисом, не глядя друг на друга, попрощались и разбежались. Он с девушками в кино, а я в душный автобус в нелепой для лета аляске, бичуя себя уничижительными словами. Мне оставалось утешаться только пошлой пословицей "Первый блин комом" да словами Ди Снайдера "Отказ красотки никогда не должен служить поводом для расстройства". Да, плохо, плохо я изучал принцип гарантированного результата.

День был безнадежно испорчен. Я даже не представлял, как буду учиться в одной группе с Машей и Линой, ежедневно ловя их презрительно-ехидные взгляды. Меня спасало только то, что сессия закончилась, и новая встреча с группой состоится только в октябре, не считая поездки на базу. И все же я был морально убит, безусловно и окончательно. Ну почему всегда везет Борису и не везет мне?

Конечно, можно во всем обвинить неблагоприятные астрологические дни и сверхестественные силы, но я прекрасно понимал, что сам виноват в том, что никому нет дела до моей персоны. Только я сам, и никто более! В тот самый миг, когда Борис с девушками подходил к самому престижному кинотеатру в городе, я ввалился в свою пустую квартиру, думая, что наступил самый мерзкопакостный, самый худший день в моей жизни.

В груди щемило, так щемило, неописуемо. Ну и пусть. Ну и хорошо. Пусть инфаркт, пусть летальный исход. Не надо будет учиться, работать, страдать, терять. Болело все сильнее. Волны боли пронизывали грудную клетку сверху донизу, иногда меняя направление. Ну зачем так? Почему мир устроен по-другому?

Да, да, я знаю, что жизнь прекрасна и удивительна, только она не нужна мне, совсем не нужна. Ну почему вокруг пустота, почему? Я ведь ничем не хуже других! Почему я не достоин любви? Где она, любовь? Ведь есть же она? Есть! Но не для меня. Где та, что поймет меня с первого взгляда? Наверняка, она с кем-нибудь другим. Миллионы людей сейчас счастливы и довольны! А мне плевать на них. Не им, мне плохо, и никто не в силах помочь. Миллионы людей плачут и страдают, как я. И на них мне тоже плевать. Вот так-то! Почему я должен думать о них? Почему я не могу позаботиться о себе? Почему к другим бегают прекраснейшие девушки в мире и терпеливо ждут где-нибудь на лестничной площадке? Да я бы сам бегал, носил на руках, сочинял стихи и придумывал миллионы ласковых слов. Но нет! Не нужен! Не требуется!

Я не мог так больше жить. Со всего размаху я вдарил головой о стену. Затем еще раз, еще, еще. Почему за другими готовы следовать хоть на край света? А за мной? Да, как же! Размечтался, одноглазый! Где та, кому интересны мои проблемы, моя душа? Кто заберет меня отсюда в иной, более прекрасный мир? Да кому ты нужен, козел.

"Ну, ну, мальчик расстроился, – скажете Вы, – ничего, все образуется, придет время и..." Да мне плевать на Вас! Понятно? Плевать! И на советы Ваши тухлые тоже плевать. Миллионы девушек в этот момент напряженно смотрят на телефон, ждут звонка и мечтают о встрече. С кем? Да уж не со мной, понятное дело.

Третий лишний. Это про меня. А, ладно, все равно жизнь кончена. Плевать!

Плевать на все! Я не хочу ждать! Мне надо сейчас, понятно Вам, прямо сейчас, немедленно и самое лучшее. Что? Не заслужил? Не достоин? А другие достойны?

Так что, мне уже пора вешаться? Не правда ли? К черту такую жизнь. Зачем она, если любви для твоей ничтожной персоны не было, нет и не предвидится? Остается просматривать красочные страницы западных каталогов и завистливо вздыхать. Да, это не сказка, это реальная жизнь, где нет места очаровательным ведьмочкам, которые горят желанием немедленно познакомиться с тобой и остаться рядом навсегда.

"Ну, так сразу и ведьмочку! – скажете Вы. – Да у тебя в группе, наверняка, масса вполне привлекательных девушек!" Не спорю. Но у одних уже колечко на руке, за другими ежедневно заезжают друзья на автомобилях, а третьи лишь попросят списать практику или лабораторные, да упорхнут в кино с тем же Борькой (черт его дери). И чего мне от них ждать? Пригласительного билета на свадьбу с зарезервированным местом в дальнем конце стола, где выпивки еще хватает, но веселых тостов уже не слыхать.

Боль по-хозяйски бродила где-то внутри. Я живо представил, как грудная клетка, распираемая болью, взрывается, разбрызгивая внутренности по стенам. Где? Где тот кирпич, что упадет с крыши и положит конец моему никчемному существованию.

Пора бы уже. Пора!

Из глаз потекли слезы. Мужчина не должен плакать, но если никто не видит, то немного можно. А если даже и видят, то что? Смотрите. Мне плевать и на тебя, и на тебя тоже, и вот на тебя (да, да, не оглядывайся, нечего оглядываться), на всех вас вместе взятых.

Мягкая темнота вечера плавно перетекала в ночь, а я не находил себе места, кляня незавидную судьбу. Нет, я же не желал сказочную принцессу. Мне достаточно было обычной девушки, чтобы почувствовать привлекательность жизни.

Но жизнь не хотела казаться прекрасной и удивительной. Приходилось принимать ее такой, как есть. Но требовалось срочно отвлечься. В очередной раз пожалев об отсутствии видео, я бесцельно обводил глазами комнату. Да, сейчас бы самое время вырубить свет и с головой уйти в мерцающий экран, где в сумеречных коридорах из таинственного тумана выползают склизкие мертвецы. Ужасы прекрасно прочищают мозги от ненужных переживаний. При каждом постороннем шорохе ты вздрагиваешь и ждешь, что вот сейчас проскребут по стене железные когти, и в комнату ввалится сам Фредди Крюгер. Да, тут уж не до несчастной любви. Но видео скрывалось в далеких перспективах.

Свет включать не хотелось, поэтому книги тоже отпадали. Но мой блуждающий взгляд опустился с потолка на шкаф и замер. Пора было вводить в бой мою гвардию, каждого бойца из которой я знал, ценил и берег. Музыка сейчас – то, что надо! Я врубил звук погромче, так что на всю комнату зашуршал неистребимый фоновый шум в колонках. И в мою руку легли они – мои самые любимые мелодии, записанные на самых любимых кассетах.

Тишина прогнал "Silent Circle" с ее непревзойденной "Stop the Rain in the Night". Когда-то слова из "Anywhere Tonight" увековечил их неведомый поклонник на институтской парте, и я полностью поддерживал его стремление оставить эти летучие фразы в памяти навсегда. Еще оставался год до того момента, когда группа переиздаст эту программу в новой обработке, и целых два до появления нового хита "Egyptian Eyes". Я, конечно же, не мог видеть будущее, да и не хотел, потому что в данный момент орал вместе с ними "Touch in the Night" или "Man is coming" из "Hide Away", которая мне нравилась больше всего. На смену "Безмолвному Кругу" пришла C.C.Catch и ее блистательные "Heaven and Hell", от которых тащился весь мир, правда, уже в довольно далеком прошлом. После нее в темноту квартиры возникла Sandra, исполнив полузабытые "In to a Secret Land" и "Midnight Man", а затем почти новую, берущую за душу "Jonny Wanna Live".

Музыка обволакивала меня, прогоняла все плохое, смягчала потери и неудачи. Как лекарство, как живительный бальзам, она текла и пробиралась куда-то в неизведанные глубины, где еще недавно было все так плохо.

Окончательно тоску разогнал запретный когда-то Dschinghis Khan, выдав "Hadschi Halef Omar", которую я мог слушать до бесконечности. И мне плевать было на заверения ушедших в прошлое идеологов о том, что "... данная группа разлагает моральный облик подрастающего поколения, воспевая факты, не соответствующие советской действительности, и принижая тем самым великие свершения советского народа, достигнутые им под руководством Коммунистической Партии". Душу грели голоса и музыка. А текст песен оставался за кадром, тем более, что в немецком я не понимал ни единого слова.

После я немного погрустил вместе с "Valerie", но уже не о своем, а о несбыточном, и представил танцующую королеву моего сердца из "Night of the Night" снова в исполнении группы "Joy", которую я по молодости когда-то путал с "Modern Talking". В эти минуты магнитофон был моим единственным другом. Он один понимал меня и находился рядом, невзирая на позднее время суток, сгущавшиеся над городом тучи и неблагоприятную экономическую обстановку в стране. И я уже не варился в собственных проблемах, а слушал и слушал далекие и близкие голоса. В космические просторы меня уносили "Rockets" и "Silicon Dream". Но, оставив мужчин позади, появилась Dee D`Jackson, и я, позабыв про все, внимал приказам космической леди, бесстрашно идущей по космическому курсу во главе галактических сил спасения. Другая жизнь расстилалась передо мной, другие времена и пространства. И мои проблемы растворились в череде электронных звуков и многоголосья, через которое то и дело прорывался неугомонный робот, созданный, чтобы включить в свою сущность все связанное с понятием "Automatic Lover".

Но окончательно я уплыл, когда в магнитофоне оказалась "Radiorama". Заевшая повседневность ушла. Остались только бой часов, клекот и щебетание неземных птиц и божественные переливы двух голосов, перекликавшихся в поисках друг друга.

Глава пятая

Ti Amo

Ti amo, I never had a clue that I was losin` you You never once let me know you were lettin` me go Oh, I guess it was there in your eyes Guess is was there in your sight Guess is was there in your lies I was blind then, couldn`t face the end

Полная луна разливала свой холодный свет по крышам домов и дорогам. Ее серебряные лучи пронизывали листву деревьев, рисуя на траве магические узоры, и пробирались сквозь стекла в темные квартиры. Не оставалось ни одного полуночника, который, соблазнившись ночным сеансом, ускользнул бы от атаки Морфея. Серые дома, черные прямоугольники окон.

Лишь один дом сверкал лимонным золотом. Кристально-белый, как кусок сахара, днем, он стал теперь мягко-желтым, подставив свою длинную стену лучам Луны.

Так же темны его окна, так же пустынны балконы. Двери всех восьми подъездов плотно прикрыты.

И вдруг... Какой яркий контраст с серо-желтыми красками ночи! У одной из дверей, несмотря на совпавшие стрелки часов на главных курантах страны, находятся голубые джинсы и красная рубашка. Их обладатель не тяготится бессонницей. Ему вообще не до сна, и он с радостью забыл бы, что это такое.

Парнишка, которому на вид лет четырнадцать, поглощен беседой с девушкой на год его младше. На гладкой черноте ее коротких волос играют лунные блики, а в глазах сияют лунные шарики. Она одета в лимонно-желтый костюм. Лунный свет растворяет ее на фоне дома, очерчивая за ней черную тень. О ее присутствии вещает только ультрамодный пояс, переливающийся радугой. Пряжка отбрасывает на бетонное крыльцо, где стоит юная парочка, рубиновый зайчик. Нет, не умерла еще жизнь на земле.

Но кроме сонной жизни ночного города и неведомой нам, но верю, прекрасной жизни тех двоих юных существ вокруг разворачивается неприметная, но страшная третья.

Порождения тьмы и мрака выползают наружу, создавая присутствие нереальных, но грозных сил.

Бледный великан, вооруженный громадным тусклым топором, шагает по дороге между шестью домами. Волосы его, словно колючки репья, только подлиннее и поострее, срывают листочки тополей на уровне третьего этажа. Топор в руке занесен для нападения. Каждую ночь появляется он здесь, не понимая, каким образом он добирается сюда и почему под утро оказывается вблизи своей пещеры. Утро прогоняет его обратно. Не хватает самой малости, чтобы остаться здесь, зацепиться, удержаться.

В темных кустах, скрытых от луны, злобно горят два красных глаза. Огромный полоз выбирается из земли, скручиваясь кольцами. Слабо светятся словно нарисованные фосфором узоры на змеиной чешуе. Он тоже ищет, тоже пробует задержаться в таком прекрасном месте, совершенно не похожем на глиняные коридоры его мира.

На крыше далекой девятиэтажки копошится существо с нелепыми щупальцами, на кончиках которых вспыхивают желтые сполохи и рассыпаются бенгальскими огнями.

Зеленые треугольные глаза с интересом постреливают вокруг. Наконец, он собирается с силами и начинает ползти, осторожно огибая телевизионные антенны.

В траве суетятся низкорослые бледные человечки. Беспорядочен их путь меж высоких стеблей травы. Страшна участь того, кто окажется на дороге у них.

Тысячи маленьких рук вцепятся в несчастного и утянут под землю. Но и они никак не могут отыскать свою жертву. И бегают недомерки, шныряют по округе до первых лучей солнца.

А над всеми ночными жителями высоко в небе парит Лаура – повелительница тьмы и королева белых призраков.

Медленно скользя по воздуху, Лаура осматривала свои новые владения. Темный мир переплетения теней и призрачного света раскинулся перед ее взором. А над нею миллионами искорками звезд мерцало небо, глубокое и бесконечное. За королевой неотступно следовал шар Луны, представляя ей все новых и новых подданных. А те, чувствуя ее приближение, вскидывали головы, и глаза их вспыхивали радостным огнем восхищения.

А триста лет назад здесь не было ничего. Лаура вспоминала бескрайние леса, представившиеся ее взору, унылые и однообразные в свете Луны. Как все изменилось за такой малый промежуток времени! В ее мире тысячелетия пролетали, как секунды. И она теперь ни за что не хотела покидать этот прекрасный переменчивый мир. Но душа ее беспокойно металась, разыскивая что-то еще, неведомое, но желанное.

– Куда теперь, королева? – прервал ее мысли Ыккщщер, безмолвно следовавший рядом.

– Ах, не все ли равно, – воскликнула королева. – Хотя бы вон на ту крышу.

Крыша оказалась покатой, и Лауре пришлось разместиться на узкой округлой пластине, соединяющей оба ската. Но невесомая королева могла разместиться даже на электрических проводах, не чувствуя ни малейшего неудобства. А неугомонный Ыккщщер без устали сновал вокруг и вовсе не желал зависать на одном месте.

Луна светила им в спины. Внизу величаво шелестели деревья и травы. Черные тени от домов медленно перемещались к западу. Над землей царили ночь и королева Лаура.

Прорвавшись в этот мир, королева призраков обрела свой второй титул повелительница тьмы. Когда-то неведомо кем раз и навсегда было установлено, что повелителем ночных существ является или черный король, или белая королева.

Но мир белых призраков вскоре замкнулся на себя, а черный король, собрав огромное войско, удалился в беспримерный подземный поход, желая захватить окружные миры и выиграть решающее сражение у демонов. С тех пор о нем не было никаких сведений, но до демонов он так и не добрался.

Таким образом, создания, не принадлежавшие к вампирам, оборотням, воскресающим и живым мертвецам, привидениям (которых не надо путать с белыми призраками), а также другим малочисленным тварям, обитающим преимущественно на болотах, оказались бесхозными. Они почти полностью утратили иммунитет перед солнцем и способность пробиваться в соседние миры. Поэтому отведенные границы дети ночи пересечь уже не могли.

Появление королевы повышало их шансы на выживание. Ликованию ее новых подданных не было предела. Однако, изменение статуса становилось возможным только при прочной связи человеческого, белого и еще одного из близлежащих миров. Лаура гордо смотрела вперед, в будущее.

– О чем думаешь, королева? – воскликнул Ыккщщер, разорвав тишину.

Лаура поморщилась. О чем? О многом! Душа ее кипела. Но как можно выразить это на словах? Лаура не знала такого языка, который сразу описывал и восхищение, и радость, и беспокойство, и безмятежность. Тысячи порывов промелькнули в ней за секунду. Она ни за что не отступится от этого мира. Она свяжет его и свой невидимыми нитями серебряных дорог. Она выведет существ, обратившихся к ней за помощью, из бесконечного блуждания по границам.

Но было еще одно чувство, скрываемое маской равнодушия, заставившее Лауру выбрать для посадки именно эту крышу. Чувство, о котором догадывался и выражал свое недовольство Желвин. Чувство, неизвестное королеве, всю полноту которого она изведала в таинственной закрытой комнате. Нет, она не ощущала себя слабой и беззащитной. Лаура стала теперь истинной королевой, и одного движения ее руки было достаточно для того, чтобы все эти дети мрака, снующие сейчас неподалеку, встали под ее знамена.

Но королева не собиралась отказываться и от Него. От того, чье лицо королева навечно запечатлела в одной из комнат дома напротив. От того, чье лицо высветила во тьме ее душа, когда королева использовала свою единственную возможность влиться в мир людей, еще не связав его с двумя остальными. Вот бы сейчас взвиться вверх и броситься к тому дому, к одному-единственному окну, на которое королева то и дело посматривала украдкой, не желая вызвать еще более сильное недовольство Желвина.

Как много она сказала бы Ему. Впрочем, нет, она просто взглянет в его серые глаза и промолчит до бесконечности. В таких случаях разговор не нужен, и молчание не в тягость. Какая жалость, что он не призрак, она сделала бы его наследным принцем с правом принимать решения. Она воздвигла бы ему замок, такой же величественный, как у нее. Они вместе бы путешествовали и пробивали дороги к иным мирам. Вместе – навсегда!

Самое печальное и самое ужасное заключалось в том, что Он об этом и не догадывался. Сейчас Он спал. Лаура мысленно улыбнулась. Если бы Он был призраком, то не стал бы тратить время на такие пустяки. Ей очень хотелось оказаться вдруг рядом с Ним, пусть даже отделенной прозрачной перегородкой стекла. Единственное, что удерживало ее от столь опрометчивого поступка, это боязнь испугать Его, как в прошлый раз. Лаура прекрасно понимала свою не от мира сего сущность. Она – призрак, а Он – человек. Люди и призраки несовместимы. И от этого королеве было обидно и больно.

Ыккщщер чувствовал, что с королевой творится неладное, но не мог понять причину ее волнения. "Это воздух, – решил он, – всего-навсего воздух, который пропитан светом звезд и капельками воды. Он кружит голову королеве. И не удивительно! После тысячелетий темноты и безмолвия голова идет кругом даже у меня".

Лаура глубоко задумалась, она боялась потерять Его. Не окажись рядом Желвина, королева могла ворваться в этот мир сегодняшним днем и погибнуть от солнечных лучей. Она никому не хотела отдавать его. Не хотела, чтобы он смотрел в чужие глаза, улыбался кому-то другому, прикасался бы к чьей-то посторонней руке.

Нет, Лаура уже не могла бы перенести такую утрату. Королева одновременно испытывала радостное возбуждение в голове и сладостную боль в груди. За все время своего существования королева не переживала ничего подобного. Ее судьба выбилась с привычной дороги будней замкнутого мира – и это прекрасно. Но Лаура не находила себе места от переполнявших ее несбыточных планов – и это плохо, и все же... чуть-чуть хорошо. Душа ее то взмывала высоко-высоко в кристальную синеву, то обрушивалась в черные беспросветные пропасти.

– Как бы мне хотелось узнать будущее! – воскликнула она, обращаясь главным образом к длинному восьмиподъездному дому.

– Нет ничего проще, королева, – облегченно вступил в разговор Желвин, с тревогой ожидавший более вольной просьбы.

– Каким же образом? – изумилась Лаура.

– С помощью карт, разумеется, – ответил Желвин, довольный тем, что ему удалось удивить королеву. За тысячи лет, совместно проведенных в замкнутом мире, такое, согласитесь, бывает нечасто.

– Ах да, совсем забыла, – пожала плечами королева. Будь Лаура человеком, она непременно хлопнула бы себя по лбу. – Но где же ты их достанешь?

Желвин зыркнул глазами назад и, скрестив два щупальца, звонко щелкнул ими.

Возле королевы тотчас возник небольшой клубок тумана, из которого вылепился узкий и длинный призрак, похожий на стручок белого гороха с бойкими черными глазками.

– Чего желает королева? – почтительно обратился он к Лауре.

Та рассмеялась, и ее смех звонкими колокольчиками рассыпался по округе. Он так не вязался с мрачным лицом Лауры, но призраки привыкли к такому несоответствию и не находили в нем ничего сверхестественного. И в самом деле, погруженная в личные мысли королева напрочь забыла даже о том, что все это время какой-то частичкой своей души она непрестанно караулила дорогу назад. Ту самую кроваво-платиновую дорогу, которую она проложила с помощью закрытой комнаты.

По которой сейчас прибыл гонец.

– Колоду карт, Эйвишь, да побыстрее!

– Будет исполнено, королева, – стручок согнулся пополам, превратился в облачко тумана и исчез. Лаура тем временем очертила круг в воздухе. Перед ней возникла гладкая белая пластина, словно круглый столик на невидимой ножке.

Эйвишь не заставил себя долго ждать. Мигом обернувшись в мир призраков, он уже стоял здесь и поддерживал тоненькими ручками колоду карт. Лаура осторожно взяла у него принесенный заказ, и Эйвишь моментально исчез, не оставив после себя ни единого следа.

Карты представляли собой плотные прямоугольники с острыми, а не закругленными концами. Размер она имели в полтора раза больше игральных, что не удивительно, ибо это были особые карты с непонятными картинками. Они пришли из других миров и переходили из поколения в поколение. Почти все позабыли их смысл. И лишь такие древние призраки, как Желвин, умели с ними правильно обращаться.

Желвин принял карты из рук Лауры и долго держал их щупальцами, словно вспоминая что-то. Наконец, он торжественным голосом обратился к своей повелительнице:

– Мысленно сформулируй свое желание, королева!

Лаура заметалась. Как можно выразить сухой единственной фразой все то, что происходило сейчас перед ее взором. Что будет, если в душе призрака вспыхнет... звезда? Нет, не звезда, а... здесь требовалось какое-то новое слово, название чувства, полностью охватившего Лауру. Она жалобно уставилась на Желвина, словно требуя помощи. Как же обозначить чувство, путь которого должны сейчас предсказать волшебные карты.