Текст книги "Лаура - королева призраков"

Автор книги: Window Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Исчезли запахи, померкли едва различимые краски, улетучились неприятные и иные рассуждения. В голове стало пусто и спокойно. С очередным выдохом меня покинули всяческие проблемы и неурядицы. Я медленно озирался по сторонам, презрительно поджав губы и сощурив глаза. Теперь меня не волновали никто и ничто. Все было как положено. Все было нормально.

Мое состояние легко можно представить, вникнув в суть этого слова. Нормально – не хорошо и не плохо, не темно и не ярко, не высоко и не низко. В общем, нормально. "Как дела?" – кричат нам при встрече. "Нормально,"отвечаем мы, пресекая дополнительные вопросы "А почему хорошо?" или "Из-за чего плохо?" Зачем ненужные объяснения, все равно у людей нет ни времени, ни желания вникать и понимать. "Как себя чувствуешь?" Вот ведь вопросец! "А нормально!" Так то вам! Скажешь "хорошо", а в ответ поток зависти: "Живут же люди. Ну ничего, посмотрим, как будет завтра. Не одним же нам страдать." А на ответ "плохо" люди с удовлетворением подумают: "Вот и хорошо..." И только на "нормально" довесить нечего, приходится кивать и разбегаться дальше.

"Нормально", как ноль – особая личность в бесконечном мире положительных и отрицательных чисел. В математике нельзя делить на ноль, а в жизни невозможно ничего сделать, находясь в "нормальном состоянии", поскольку любое осознанное действие предполагает положительные или отрицательные эмоции. "Нормально" значит лишь "никак", "неопределенно" и "безразлично". Последнее относилось именно ко мне.

Мои глаза не видели ничего, кроме грязно-серого неба над головой и бескрайней черной жижи до самого горизонта. Она чавкала под ногами, словно жила особой, понятной только ей жизнью. Я не знаю, сколько простоял там. Может минуту, а может быть вечность. Впрочем, меня это не интересовало. А почему бы мне и не стоять посреди этого болота? Ответьте-ка мне.

В этот миг я узнал сокровенный смысл существования – никогда никому ничем не быть обязанным, чтобы никто никогда ничего мне не должен был отдавать или просить. Я не зависел ни от кого. И никто не зависел от меня. Я парил на крыльях свободы. Хотя со стороны могло показаться, что я попросту завяз в жидкой грязи. Ну и что? Какое мне дело до вас всех вместе взятых? Хочу – и буду здесь стоять, а нет – так уйду куда-нибудь. Но скорее всего останусь, потому что и здесь хорошо, вернее нормально. И сердце прекратило бессмысленно стучать, остановившись и утонув в безразличии. А маска упала с лица, превратившись в обычную деревяшку.

Мой плавно текущий взор наткнулся внезапно на несколько крохотных фигурок. Тут же глаза словно вырвались из своих гнезд и со страшной скоростью понеслись к незванным пришельцам, оставив тело покоиться в жирной черной грязи. Вскоре я уже мог пересчитать их – одна, две, три, четыре. Таинственные силуэты неумолимо приближались, приобретая до ужаса знакомые черты. Далекое сердце дало пробный удар, не сумев сдержаться от изумления. То были не мама с папой, не друзья-приятели и даже не Лаура с Ыккщщером. По колено в грязной каше стояли Чип и Дейл, а чуть поодаль Гайка и Рокки. Рядом с ними, чудом удерживаясь на поверхности примостился почти неприметный Вжик. Спасатели с грустным видом смотрели на невысокий бугорок, где на серой каменной плите темнели высеченные буквы, образуя мои имя и фамилию. Ниже значились цифры, из которых я заключил, что жизнь моя оборвется в текущем году. Может она и оборвалась уже, не поставив меня в известность о случившемся. Впрочем, какая разница? Вы помните, что у меня все нормально (а может и не помните, мне что за дело).

Сердце вновь затихло, а глаза продолжали надменно взирать сверху за происходящим. Спасатели погрустнели еще больше, а Гаечка, кажется, даже смахнула слезинку. Судя по всему, они чуть-чуть припозднились и теперь жалели об этом. Мимо пронеслись обрывки воспоминаний о том, как я мечтал когда-то занять место в их рядах. Я мысленно усмехнулся, вспоминая каким дурнем был еще совсем недавно. Им не дано понять, насколько полезна полная оторванность от мира и отсутствие впечатлений. На белом листе бумаги можно написать великие слова, а можно накарябать и бессмысленные почеркушки. Но правильнее всего – оставить лист чистым. В этом – истина!

Пока мой мозг в благодатной пустоте упивался собственной значимостью, краешком глаза я отметил, что болото вовсе не заснуло, как могло показаться с первого взгляда. Оно тихо, но неустанно затягивало спасателей в свое нутро. С каждой секундой спасатели незаметно погружались все глубже в мерзкую жижу, а бедняга Вжик вообще влип до пояса. Я понял, что еще немного, и им уже никогда не выбраться из всепоглощающего безразмерного существа, прикинувшегося ничем не примечательным болотом. А что я смогу сделать? Ведь ноги, руки и голова остались за горизонтом, а может и потонули уже безвозвратно. Словно в ответ сердце тревожно застучало, тело вздрогнуло и рванулось прочь. И сразу же черное болото с всхлипом осело и испарилось, прихватив заодно и грязное небо.

Я очнулся. Никаких спасателей, конечно же, рядом со мной не оказалось. Зато вокруг обнаружились знакомые деревья, кусты и темные окна первого этажа. А по траве стелились мелкие обрывки и клочки черного тумана. Безразличие схлынуло, а на образовавшуюся пустоту накатила безудержная волна ликования. Я выиграл, я перетерпел превосходящего в силе противника, я одержал значительную победу, преодолев еще одну ступеньку на пути к вершине.

В порыве восторга я чуть не своротил скамейку и вместо того, чтобы открыть дверь, рухнул в кусты следующего квадрата. Восторг унесся прочь. На смену ему пришла нервная дрожь. Дурак! Потерял самообладание. Кто мог гарантировать, что здесь на меня не обрушится воин еще сильнее, еще могущественнее предшественников. Но ничего не изменилось, не донеслось посторонних звуков, только обычные ночные шорохи не давали воцариться абсолютной тишине.

И я решился на последнюю передышку перед встречей с черным талисманом. Может засада таилась неподалеку, может она уже заметила меня и готовилась к бою.

Плевать, я вытребовал право на очередной маленький отдых перед решающей схваткой. Тем более, что подумать не мешало, так как Лаура не выдала никаких рекомендаций по борьбе против черного талисмана. Но я не знал, о чем именно нужно думать, и поэтому, как обычно, погрузился в себя и свой мир.

Да, у меня был свой мир. Мир, куда я не пускал и не пущу никого и никогда. Я боялся заглянуть в чужие миры, очень боялся и не позволял приоткрыться своему.

За огромным железным замком мир мой хирел, плесневел и медленно умирал. Но такой вариант все же лучше, чем двери нараспашку, когда кто-нибудь посторонний не упустит возможности дыхнуть туда ледяным холодом равнодушия. Или, еще хуже, воровато оглянувшись, плюнет туда и, выбрав самое больное место, для пробы кольнет иголочкой, а потом схватит орудие помощнее и начнет палить, кромсать, резать с чувством собственного превосходства.

Поэтому я и боялся чужих миров. Я боялся не понять, боялся уколоть ненароком, боялся тяжелой ответственности, которая неизбежно наступает, когда перед тобой открывают двери. Боялся, боюсь, да и придет ли когда-нибудь тот момент, после которого страх исчезнет. "Мы в ответе за тех, кого приручили" – все-таки очень великие слова, вместившие в себя неописуемо много. А я не хотел отвечать! Или хотел? Но не так, а по-другому. А по-другому не выходило... В общем, я уже сам запутался в своих закрученных бессмысленными спиралям рассуждениях и снова остался один на один со своим чудом спасенным миром. Именно спасенным, потому что черные воины нападали не на меня. Призрак ничего не может сделать с физическим телом. Они атаковали мой мир, стремились разрушить мою душу и чуть было не преуспели в этом. Еще немного, и я превратился бы в "зомби". К счастью мое противостояние черным силам завершилось в пользу человечества. Мой мозг не умер, руки-ноги шевелились, сердце стучало, во рту сохранялся кислотно-щелочной баланс. Мне бы жить, да радоваться, только вот камнем висел над душой черный талисман.

Кстати, о нем! Может он уже объявился в моей квартире, а сейчас набирал силу и поджидал меня для последнего боя. Может я уже просрочил все мыслимые и немыслимые резервы времени! Значит, пора заканчивать перерыв и в путь, на четвертый этаж.

Я повертел головой по сторонам, чутко прислушиваясь к шорохам за спиной, а затем резким броском финишировал на крыльце. И когда дверь приглушенно захлопнулась за моей спиной, я погрузился в совсем иную атмосферу. В замкнутом подъезде меня встретил мягкий, согревающий уют. Темнота, сырость, неприятный холодок, странные запахи, ночные звуки остались там, за стенами. А я уже был здесь, почти у себя дома. Звуков конечно не доставало, а запах имелся. Особый запах. Каждая заселенная квартира на белом свете хранит в себе свой, неповторимый запах. У кого-то вечно пахнет жареной рыбой, у других – нафталином, третьи находятся в постоянном ремонте, и воздушные потоки разносят запах свежей краски по всем соседям. Запахи неистребимы и многообразны. Они впитываются в стены и мебель. Хозяева быстро привыкают к своим ароматам, а вот гости частенько падают в обморок от непривычных воздействий на свое обоняние.

Подъезды в этом деле не исключение. Они выступают в роли того самого стаканчика, где смешивают коктейли из безопасных ингредиентов, превращающихся порой в острую взрывную смесь. Но мне нравился запах моего подъезда, и сейчас он снова выступил в роли успокаивающей палочки-выручалочки. Самым непостижимым образом в подъезде горел свет, совершенно не наблюдаемый снаружи. Матовые плафоны, озарявшие лестничные пролеты, разогнали тьму. Черных теней и сгустков так же не обнаружилось. Без всяких приключений я добрался до четвертого этажа, открыл дверь и, не снимая промокших кроссовок, зашел в гостиную.

В этот момент, совсем как в кино, когда отведенный метраж пленки подходит к концу и из сценария выкидываются все не относящиеся к главной линии сюжета события, по стенам запрыгали бледно-желтые блики. Моя рука замерла на полпути к выключателю. Это не могли быть лучи далеких фар или отблески фонарика с балкона соседнего дома. Причудливой формы плоские фигуры перебегали с одного угла в другой, причем каждая в своем направлении. По краям желтых пятен разгорались оранжевые искорки, превратившиеся затем в темно-красные ободки.

Странное беловатое свечение возникало в различных местах комнаты: то над креслом, то у балкона, то в стеклянных глубинах серванта. Световые аномалии бесились и кувыркались повсюду, но нигде не виднелось моей тени: ни на полу, ни на стенах, ни на потолке. Я замер, боясь шевельнуться и уж тем более прикоснуться хоть к одному из солнечных зайчиков, пришедших от неведомого потустороннего Солнца. Невероятным образом я угодил в тот самый миг, в мгновение, когда родился страшный черный талисман.

Движение бликов ускорилось, на стенах замелькали радужные линии, словно перед невидимой лампой быстро раскручивался многогранный бриллиант. Что-то прошуршало, подобно песку, захваченному в объятия смерча, и над моим многострадальным столом заклубилось серебристо-черное облако. Я было подумал, что призраки устроили очередную засаду, но желтые с красным отливом пятна, кружившиеся в сумасшедшем танце, как-то не вязались с предсказуемыми уже черными воинами.

Миг, и воздушное серебро разлетелось. Несколько холодных капель стукнуло меня по лицу, и я импульсивно дернулся. А над столом висел черный кристалл. Темнота вокруг него казалась теперь обычными серыми сумерками. Появившееся создание вряд ли сопоставлялось с классическим определением кристалла. Но как назвать многогранник, каждая сторона которого является черной дырой, уводящей в беспросветные бескрайние провалы. По счастью, кристалл был не так уж велик, чуть больше моей головы, иначе я просто грохнулся бы без чувств от того неназываемого, не имеющего имени ощущения, вылетавшего из черных пространств потусторонья. Но и таких габаритов хватило, чтобы намертво приковать мой взор и заставить его следовать по бесконечному маршруту вглубь мрачных отверстий.

Не оставалось ни малейших сомнений, что черный талисман все-таки явился в мой мир.

Кристалл медленно вращался и покачивался. Я смотрел на него, как кролик на удава, не в силах сдвинуться с места. Где-то в глубинах подсознания развернулась непреложная аксиома руководства к действию. Не надо хватать и швырять в мрачное порождение ужасных миров ни стульями, ни хрустальными вазами. Не стоило так же трогать руками это сверхъестественное явление.

Огромная ночная бабочка неожиданно коснулась моей щеки, заставив отшатнуться.

Ее маленькое тело завертелось, сбилось с полета и врезалось в талисман.

Холодное синее пламя охватило несчастное созданьице и повлекло в глубины талисмана. В его тусклом свете я сумел разглядеть призрачные спирали, ввинчивающиеся вглубь талисмана, создавая иллюзию бесконечной воронки со стенками, покрытыми разводами нефтепродуктов. Крохотный огонек стремительно уменьшался, пока не исчез окончательно на пути по ту сторону реальности.

Кристалл колыхнулся и вырос, притягивая меня все ближе.

Но я не шел, даже не сделал ни единого шага, несмотря на властный зов. Вместо этого я вообразил себя телеграфным столбом и перечислял в уме все достоинства нового своего существования (кстати, и работать ему не надо). Так мы с черным талисманом глядели друг на друга и сохраняли благоразумную дистанцию. Голос Тьмы был беззвучен, но удивительно силен. Меня охватило неприятное беспокойство. Уши плотно забились ватой, в нос впихнулась половина городской свалки, горло пересохло, заныли зубы. Вроде бы ничего страшно не происходило (если не считать завораживающих темных провалов талисмана), но что-то грызло душу, прогоняя комфорт и уют. Талисман вращался, а я стоял.

Где-то у соседей ворчливо заурчали трубы. Даже стало чуть-чуть смешно от того, что никто и не подозревал, какие чудеса происходят в квартире No37, а за ее пределами продолжалась обычная жизнь. Зов мрака то слабел, то вспыхивал с новой силой. Что он представлял их себя? Не знаю. Не могу описать. Боль? Вроде нет. Страх? Ну немножко. Безразличие? Да не скажи. Просто как-то тоскливо стало на душе. Хотелось вприпрыжку подскочить к раздувающемуся с каждой секундой кристаллу и броситься в спасательный омут, заработав тем самым вечный покой.

И все же я остался на месте, наполняемый смутной тревогой. Со стороны поза моя казалась сутулой, кособокой и крайне неуклюжей. Тело изредка сотрясала нервная дрожь. Ноги в такие моменты притоптывали, и я отчего-то вспоминал далекие огни дискотеки, наполненной шумным сборищем, образующим маленькие и большие круги.

Да, танцевали мы только кругами, разбиваясь на пары лишь при звуках медленной музыки. А затем снова – свои люди в своем кругу с непременным "центровым", выделывающим немыслимые фигуры ногами и руками. Я страшно любил находиться в самом центре. Ноги ловко отбивали сто двадцать ударов в минуту, не сбиваясь с заданного ритма. Глаза, блестевшие бликами мигающих цветных прожекторов, со всех сторон следили за каждым моим движением. Темнота, разноцветные вспышки, любимая музыка, играющая на струнах души, и всеобщее внимание (возможно, это мне только казалось, но надо же когда-нибудь, черт возьми, поверить в себя).

Подошвы, как барабанные палочки, стучали в унисон с именитыми ударниками известнейших групп. Тело изгибалось в такт музыке и поворачивалось вокруг своей оси, давая возможность глазам проследить за всеми до единого в своем кругу. Звучала музыка, нежные голоса пели что-то неведомое, но донельзя прекрасное на труднопонятном английском. Тело вращалось, уплывая в блаженство, как черный кристалл, висящий прямо перед лицом. Ну вот, опять этот кристалл.

А затем он исчез. Просто взял и растворился в ночной мгле. Вокруг меня снова оказалась привычная обстановка гостиной, характерная для середины ночи, когда черные силуэты мебели отбрасывают не менее черные тени, а все остальное едва различимо в мутном мраке. И только за окном (если повезет) сверкают колючие бусинки звезд.

Не было больше ни странных желто-красных огней, ни призрачного сияния, ни серебристых клубов потустороннего дыма. Все, как всегда. Все, как обычно. И что? Выиграл я или нет? Где знак, определенно указующий на мою победу? Разве что ноги, наконец, сдвинулись с места и побрели в спальню сами по себе, таща мое безвольное тело в очередную неизвестность...

... В сотнях метров от безмолвного и неподвижного побоища укрывшаяся за мощными опорами телевышки королева внезапно воспряла духом. Грудь ее вздымалась, вбирая в себя свежий воздух, а вместе с ним снова доступную живительную энергию. Верный Ыккщщер сразу же уловил те невидимые, но очень значимые волны, исходящие от королевы. Понять их смысл мог только призрак и никто иной. Уверовав в свершившееся, Ыккщщер для разминки закрутил причудливую спираль меж стальных переплетений, а затем стрелой взмыл в воздух. Королева плавно последовала за ним.

Сердце ее бешено стучало от выплескивающегося наружу восторга. Глаза горели веселыми красными огнями. Она снова могла летать! Летать!!! Не знающим чувств призракам дано понять безудержную радость полета. В полете вся жизнь призрака, вся суть ее, все существование. И королева летела на крыльях ветра, чувствуя его пронзительный напор и леденящую свежесть.

В этот миг вся переплетенная конструкция обрывков мыслей, нечетких умозаключений, робких предположений и догадок выстроилась в четкую концепцию.

В каждом человеке есть свой мир. Он может быть замкнутым или открытым, узким или широким, залитым солнечным теплом, окутанным беспросветными серыми облаками или поглощенным непроглядной тьмой. Он есть! И самое прекрасное, что можно пожелать всем, всем, всем: чтобы миры эти встречались. Но, сталкиваясь, они должны не угнетать, не взрывать, не разрушать, стремясь главенствовать друг над другом, а прижаться вместе и слиться в один, уничтожить границы между собой, образуя новый мир, более прекрасный и совершенный, чем два прежних.

Поглощенная этим открытием, королева даже увидела перед собой бесконечный, всеобъемлющий мир, родившийся посредством слияния всех человеческих душ.

Восхитившись его красотой и безграничностью, она не могла и не хотела замечать глухие каменные стены, отгородившие испуганных, бездонные, все увеличивающиеся трещины, пролегшие через только что соединившиеся участки, зловещие черные области, которые, образуя острые углы, пробиваясь вперед с помощью силы, коварства, ненависти, обмана и жестокости, поглощали обширные куски чужих территорий, не умевших сопротивляться.

Но Лаура не вглядывалась в деревья, а видела лес. Сверкающий миг вознес ее на неописуемые высоты. Воспаря над колкими мелочами, болотами повседневности и пропастями горя, она словно смогла разглядеть конец неведомого пути. Итог, смысл, надежду! Точку, дорога к которой вела через дремучие леса, неприступные горы, непроходимые пустыни и коварные лабиринты с хитрыми ответвлениями, уводящими в безвыходные тупики. Она улыбнулась, ибо и у нее теперь имелась своя собственная улица, которая могла влиться в чей-то мир и стать его неотъемлемой частью...

... Напряжение потихоньку улетучилось из меня, но покой опять где-то задержался в пути. Какая-то незавершенность занозой сидела в сознании. Слишком уж долгой была подготовка к генеральному сражению, и слишком уж быстро и просто оно произошло. Конечно, оставалась еще версия, что время, отведенное мне некими сверхъестественными силами истекло, и они благополучно подтолкнули меня к хэппи-энду. Впрочем, за окном мелькнули загадочные тени, и я судорожно вздохнул от неожиданности. По ту сторону окна к стеклу прилепились королева в своем ужасающем величии и Ыккщщер, посверкивающий злобными, такими привычными уже глазками. Мои пальцы едва сдвинули от волнения тугие шпингалеты и распахнули окно, впустив призраков внутрь. И вновь, в который уже раз я утонул в бездонных глазах королевы. Ее мягкие, теплые пальчики отыскали мои вспотевшие от волнения ладони, обхватили их и крепко вцепились. Зазвучал дивный, пронизывающий голос. В голове все поплыло и я не уловил смысл ни единого слова. Впрочем, в словах сейчас не было смысла...

... Лаура все еще не могла перевести дух от захватывающего виража, который они с Ыккщщером закрутили над крышей. Но полет уже улетучивался из памяти, глаза не в силах были следить за окружающей обстановкой. Стены растворялись, исчезали в небытии. А перед королевой возник и взметнулся вверх город.

За городом полыхал закат, и крохотные силуэты домов сливались с черными кронами деревьев. Далекие огоньки тускло светили, не в силах сравниться с пламенеющим небом у горизонта. Солнце уже скрылось за краем земли, но огненные сполохи еще не успели покинуть небосклон и расцвечивали его в яркую палитру, начиная от лимонно-желтого с кроваво-красным и заканчивая иссиня-черным.

Небеса настолько сверкали, что все земное казалось беспросветно-угольным с редкими вкраплениями желтых окон и разноцветной неоновой рекламы. Из бесконечности тянулась ниточка редких фиолетовых бус с желтыми отсветами по краям. Это фонари праздновали свое время. Гигантские небоскребы неподалеку сливались своими силуэтами с чернотой неба. По ним тянулись ровные полосы окон, прерываемые потухшими фрагментами. Но город не обрывался вдали, он рос и ширился вокруг Лауры. От света этой многокрасочной гаммы королева успокоилась окончательно. Здесь она чувствовала себя бесподобно хорошо, словно очутилась в таком месте, где были собраны самые прекрасные кусочки самых прекрасных миров.

Лаура и не могла чувствовать себя иначе, потому что это был Его город.

Улицы пустовали, но дома приветливо светили разноцветными окнами. И люди, конечно же, ходили по этим прекрасным дорогам, но не здесь и не сейчас. По невидимым глазу окраинам тянулись заросли кустарника, постепенно переходящего в лес. И Лаура узнала его. Все это она уже видела давным-давно в потайной комнате, куда доступ разрешен всего один раз. Только тогда на этом месте чернела бездонная пропасть, яма отчаяния, а сейчас вырос удивительный город.

Закат догорал, и ночь все плотнее захлестывала новостройки. Вечная гостья темного времени суток на сей раз одарила хозяев не ужасом, не страхом, не безысходностью, а лишь тихим блаженством, от которого приятно подрагивает что-то неведомое в самой глубине мозга, и ты наконец понимаешь, что жизнь очень интересная штука. И жить можно. И можно жить хорошо и счастливо...

... Я внезапно увидел перед собой не знакомый с детства шкаф, и не раздвижное зеркало, и не пару великолепных кроватей. Ровные досочки аккуратно покрашенной в нежно-голубой цвет изгороди прятались в дебрях, нахально высовывающихся за отведенную им территорию. Поодаль от света фонаря изгородь темнела и окончательно сливалась с чернотой кустов. Под ногами оказалась ровная, усыпанная серыми камешками дорога. Подступавшая тьма скрадывала четкие контуры окрестных предметов, но светлые окна, манящие желтым светом и фигурные фонари, лучившиеся сиреневым сиянием, вселяли твердую уверенность, что я попал туда, где меня давно ждали и готовы приветливо встретить. Кварталом выше одноэтажные домишки сменялись стандартными кирпичиками высотных зданий. А дальше начиналось нечто знакомое, но никак не узнаваемое, словно увиденное в давнем сне.

Многоэтажки соседних кварталов поражали многообразием оттенков света, выплескивающегося из квартир. Похоже было, что неведомые жители расхватали новогоднюю гирлянду, а затем выбросили свои стандартные бледно-желтые светильники и вкрутили на их места новогодние лампочки. Вдалеке над высокими крышами сияли розовые прожектора причудливого каркаса телебашни, ничуть не похожего на тот, вокруг которого мне довелось кружиться совсем недавно (или давно? Не помню...). Взглянув на нее, я вдруг догадался, что угодил в самый центр своего мира. Вот только...

Нет! Не совсем! Чуть-чуть не так, не правильно. Мой мир раскинулся вокруг меня, до него оставалось пройти всего несколько шагов. Но сейчас я стоял на улице Лауры – королевы призраков, повелительницы Тьмы и хозяйки этой прекрасной территории, так гармонично влившейся в город моей мечты. И пусть ее улица не могла похвастаться громадными зданиями, строгими памятниками архитектуры и прочими достопримечательностями века техники, я знал, что она уже стала главной и основной в городе, название которого известно только мне.

Прекрасное далеко, о котором мечталось с пионерских времен, наконец-то наступило, добралось до меня, окунуло в море счастья. Но, пробиваясь через теплые волны блаженства, мозг сверлил острый буравчик (по правилу которого располагались какие-то там токи). Все ли хорошо? Все ли замечательно? А куда в таком случае исчез черный талисман? В том, что он подрастерял свою мощность, я не сомневался, иначе не стояла бы рядом королева, и не держались бы мы за руки. Но почему не появились никакие вещественные доказательства моей безоговорочной победы? Я заставил его отступить, потому что не поддался на его зов, не сделал ни единого шага навстречу. Потому что умел уйти в свой мир, туда, где ненавистный голос тьмы исчез, разбившись об неприступные границы.

Сколько бы уцелело бандерлогов от прожорливой пасти Каа, сумей они сделать то же самое. "Ближе!" – взывал Каа, сверля своим взглядом беспечные мозги обезьяноподобной братии, и те приближались шаг за шагом. Но усложним ситуацию.

Пусть посмотрит один из бандерлогов на часы и подумает, ужаснувшись: "Поздно ведь уже. Домой пора. А ведь получку то я пропил!" И представив свою малогабаритную квартиру со щелястым полом, давно не беленным потолком, покосившимися полками, которые вечно надо ремонтировать, сварливой женой в уродливом халате, ежедневно устраивающей затяжные кухонные скандалы из-за постоянной нехватки денег, шумными, непослушными детьми, которым срочно надо покупать зимнюю одежку и школьные принадлежности, схватится несчастный бандерлог за голову. "Ближе," – зовет неумолимый Каа. "Да пошел ты!" – от души посоветует ему бедняга и, погрузившись в мрачные мысли по поводу предстоящей головомойки, отправится на поиски двух таких же собратьев по разуму, чтобы за очередной бутылкой отдалить неизбежное. И ничего не поделать с ним мудрому Каа. И нет уже предполагаемого ужина.

Но, уйдя в свои проблемы, бандерлог ведь не победил Каа, а просто увильнул от обязанностей. Вдруг и я вовсе не уничтожил черный талисман? А вдруг он притаился неподалеку и ждет, чтобы цапнуть за руку, подобно огромному конденсатору в только что выключенной электрической цепи. Одна эта мысль заставила стрельнуть по сторонам краешками глаз. Все было прекрасно и замечательно, только на потолке, прямо над нами, как Терминатор-2 из ртути, капельки мрака сливались в загадочное черное пятно.

Наверное, Лаура сумела прочитать в моих глазах что-то особенное, поэтому головы к потолку мы вскинули одновременно. Обнаруженный пришелец, утратив эффект неожиданности, колыхнулся и стал быстро перетекать в сторону входной двери. Господи, ну сейчас то зачем? А Лаура уже тянула меня в погоню.

Очевидно, чувство долга было заложено в королеве изначально.

Глава тридцатая.

Конец черного талисмана.

Я, ты, он, она. Вместе – целая страна. Вместе – дружная семья. Как один сто тысяч "я". (Из репертуара Софии Ротару. А говорят еще, что рэп придумали негры).

Немного замешкавшись в кромешной тьме коридора, совместными усилиями мы опрокинули вечно стоявший там стул, но все же отыскали дверной замок, выскользнули в подъезд и громко застучали подошвами вниз по лестнице. Между третьим и вторым этажом королева затормозила, и я налетел на нее, погрузившись лицом в пышное облако теплых волос. Я тут же отпрянул и, придав лицу деловитое выражение, стал озираться вокруг. Никого. Тихо и спокойно, как будто и не было никаких приключений, страшных засад и черного талисмана. Внезапно мне стало так обидно, что на глазах чуть не выступили слезы. Ведь я должен был его победить, должен и точка. Ан нет, не вышло. Враг сбежал и сейчас подсмеивался где-нибудь в безопасном месте над двумя недотепами. Он не проиграл по большому счету, а только устроил маневры, подарил мне маленькое Бородино, где за красивым успехом угадывалось бесславное поражение. Значит, все оказалось напрасно: и плутания по двору, и жесткое противостояние засадам. Свершения обернулись досадными неудачами. Черный талисман явился в мир людей и, судя по всему, так в нем и останется. А чем это могло нам грозить, знала только королева.

Лампочки старательно освещали все пролеты и площадки. За окном все еще царствовала ночь. Тишина прочно обосновалась в подъезде. И не было видимых и невидимых проявлений черных сил. Наверное они, выполнив свою задачу, сгруппировались и удалились с поля боя, чтобы внести еще одну страничку в черную книгу побед. Коготки Лауры, больно впившиеся мне в локоть, вывели меня из оцепенения...

... По лестнице катился черный шар. Вернее, даже не катился, а прыгал со ступеньки на ступеньку и взлетал, отталкиваясь от бетонной поверхности, то на метр, то на полтора. Матово-черной была его оболочка, никак не реагировавшая на желтый цвет ламп. Один-единственный блик, как слепой глаз, виднелся около полюса. Но не отражения электричества образовывали это тревожное пятно, а словно маленькая мертвенно-бледная луна прорвалась на черный купол из потустороннего мира ужаса. Лаура метнула взгляд в окно. Ничего, кроме черноты.

Настоящая Луна отсутствовала, и королева почувствовала, что силы ее на исходе.

Эйфория победы улетучилась, зато вернулся враг для очередной, может последней схватки. А может явился кто-то новый, еще более могущественный и беспощадный.

На бывшем море счастья разыгралась черная буря, и волны ужаса с головой захлестывали королеву...

... Со стороны ничего страшного не наблюдалось. Вполне обычный дом с вполне обычным подъездом. Вполне обычные люди, надевшие вполне обычные маски, наблюдали за... нет, шар не вписывался во вполне обычную картину. Можно прочитать тысячу фантастических книжек и грезить о волшебных странствиях, но если посреди Вашей комнаты, где Вы читаете очередную книгу в мягком кресле, разверзнется Черная Дыра, вряд ли Вам взбредет в голову кинуться в нее, не медля ни секунды. Неизвестность притягивает людей, но и одновременно и отталкивает их страхом. Неведомое манит и пугает. И этот черный шар, беззвучно преодолевавший ступеньку за ступенькой, явился как раз из той области подсознания, которая заставляет покрываться липким потом и корчиться в нервных судорогах, словно смерть положила Вам на плечо тяжелые костлявые пальцы...