Текст книги "Лаура - королева призраков"

Автор книги: Window Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Дело было за малым – пересечь двор. Вот тут то и прятались не очень приятные неожиданности. Остатки некогда грозной черной армии рассыпались по округе и ждали моего появления, чтобы преградить дорогу. Я не сомневался в силе и жестокости вражеских солдат. Они непреклонно продолжали следовать когда-то отданному приказу "Сражаться", а сражались они неплохо. Я отлично помнил картины их схватки с белым отрядом. Да, гибли они сотнями, но ведь и противостояли им тогда бесстрашные герои, а не слабый, вечно сомневающийся в себе человечек.

Тем не менее я должен был идти. И если не ради всего человечества, то ради одной королевы, доверившей мне свою жизнь. Но я боялся, боялся, боялся...

Все же мне удалось продвинуться на несколько метров. Правда получилось скорее продвижение вправо, чем вперед. Сзади и с боков меня мягко укрывали ветки высокого кустарника. Спереди врос в землю тополиный ствол, листва которого мягко шелестела над головой. Странный коктейль из покоя и темноты растекался вокруг, даря отдохновение перед грядущим приключением, перед таинственной битвой с неведомым.

Раньше я считал свой двор заполненным зеленью и теперь с удивлением взирал на полянки и пустыри. Не было ни одного безопасного маршрута, который бы привел меня прямиком к подъезду No3. А черные облака листвы висели на довольно приличном расстоянии от земли. Предпринимать дальние пробежки между деревьями или внаглую переться напролом значило обнаружить себя и подвергнуться атаке.

Если бы я мог воспарить, то легко добрался бы до своего балкона, прячась в океане листвы. Но действовать следовало лишь в черный час, предшествовавший рождению талисмана. А в это время летать не смели даже сами призраки, не говоря уже обо мне.

Может следовало начать свой путь от соседней пятиэтажки? Ее стены чуть ближе стояли к заветному подъезду. Но от угла начинались низкие, одиночные кусты с просвечивающей листвой. К тому же в одном из них что-то беззвучно ворочалось, заставляя ветки подозрительно покачиваться. Я испуганно отвел взгляд от странного куста и почувствовал себя совершенно не готовым к предстоящим испытаниям. Чтобы немного успокоиться я стал вспоминать указания Лауры.

"Тебе требуется всего лишь пересечь двор и ждать в квартире появления талисмана, – звучал в голове магический голос королевы. – Опасайся воинов, особенно тех, кто выше тебя. Их сила зависит от размера. Ни в коем случае не останавливайся на открытых местах. Если призракам удастся замкнуть вокруг тебя кольцо, ты обречен."

Надо было шагать, но как то не шагалось. Ноги прилипли к земле, а я, чтобы унять неприятное возбуждение, отвернулся от собственного дома и принялся пересчитывать окна первого этажа в блочной пятиэтажке. Большое, три маленьких, большое, два маленьких, снова большое и дальше по кругу. Всего двадцать шесть темных окон равнодушно смотрели на меня, пряча свои внутренние тайны под покровом ночи. Надо, надо было идти. Я чувствовал, что черный час уже наступил.

Стрелки на моей "Славе" перевалили за два. Даже в этом неприметном факте можно было при желании разглядеть руку Москвы, где начали отсчитывать первые минуты новых суток. Но граница тьмы пролегала не по нашему времени, а лишь бросала на него зловещее отражение. Впрочем, внешне ничего не изменилось. Все вокруг погрузилось в ночную тишину и замерло до утра, не собираясь видоизменяться.

Даже подозрительный куст притих. А секунды неумолимо убегали в прошлое, сокращая мои шансы на успех. До появления страшного талисмана оставался один черный час или полтора-два часа земного времени.

Все, пора! Каким-то сверхъестественным усилием мне удалось оторвать ноги и вскочить с места последней передышки на ссохшуюся землю тропинки, обозначавшей дальние границы двора. Теперь медлить нельзя. Огромными прыжками я несся к заветной цели, пересек асфальтовую дорожку, трезубцем разорвавшую двор, споткнулся и утонул в колючем озерке трав.

Первые шаги пройдены. Сердце учащенно стучало. Но ничего страшного не случилось. Никто не набросился на меня ни сверху, ни снизу, ни с какой бы то ни было стороны света. Покров трав сомкнулся надо мной, словно хотел защитить от невзгод и опасностей. Я встал на четвереньки, а затем выпрямился. Травы здесь так высоко взметнулись над землей, что на поверхности остались лишь плечи и голова. Наверное, ни разу за последние восемь лет мне не приходило в голову свернуть с дороги, по которой я ходил чуть ли не ежедневно, и нырнуть в эти травы. Никуда не девшись из реального мира, я вдруг ощутил запахи неведомых просторов. Мое воображение пересилило и страхи, и окружающую обстановку. И уже не ночь висела над головой, а сине-голубая безоблачная гладь. Исчезли и дома, и деревья, и кусты. Только высокие травы стелились вокруг до самого горизонта. Но я знал, что где-то невдалеке тянется желтая полоска песчаного пляжа, потому что слышал неугомонный гул моря. Я как будто, прорвав пространство и время, очутился в одной из светлых детских книжек. И вот сейчас, через несколько шагов, я достигну вершины холма, за которым откроется море и две фигурки, спешащие мне навстречу.

Но сделав эти шаги, я вновь вернулся обратно. Все та же ночь, все те же дома, а секунды черного часа откладывались и ускользали в прошлое. Мой мир был здесь, и я не мог далее оставаться в бездействии. Высокие травы остались за спиной, а я погрузился в небольшую чащу. Мне никогда не светило знание знатока растительного мира. Дуб, тополь, клен и березу я, конечно, отличу друг от друга, но слишком многого от меня тоже требовать не надо. Я опознал разве что боярышник, да и то в темноте вполне мог обознаться. Путешествие сквозь завесу листвы не затянулось, через минуту я уже стоял на краю рощи, находясь почти в самой середине двора. Следующей остановкой должен был стать островок из двух сросшихся кустов. Он ничем не напоминал ни один из островков, про которые сложили столько песен, так как имел хоть и внушительный, но весьма мрачный вид.

На этот раз у меня зародилось подозрение, что кто-то холодным взглядом пытается отыскать в темноте мою персону. Поэтому, чтобы не провоцировать врагов, я прополз несколько метров по-пластунски, принося в жертву человечеству мои многострадальные джинсы. Затем в великолепном прыжке я преодолел оставшееся расстояние, с ликованием вламываясь в скопище черных влажно-холодных листьев.

И сразу же мне стало скучно. Откуда-то навалилась странная тоска, заглушающая все остальные чувства. Захотелось вдруг, чтобы рядом оказалась Лаура, чтобы дотронулась до моего лба прохладной рукой и пожалела. Закружилась голова.

Хотелось лечь на остывшую землю и отдохнуть от забот земных и потусторонних.

Возможно, я так бы и поступил, если бы не заметил черный силуэт с неприятными оранжевыми искорками, перетекавшими с места на место. Сомнений не оставалось – я угодил в расставленные сети.

Необъяснимая тоска по чему-то, утраченному навсегда, усиливалась. Лаура, Ыккщщер, черный талисман отошли, забылись. Срочно требовалось начать поиски.

Чего? Где? Не важно! Главное начать. Прямо здесь, сейчас. И не бросать, пока поиски не приведут к успешному результату. Пока еще не поздно...

Руки суматошно шарили по земле. Сломанный сучок. Не то! Мертвый жук. Снова не то! Пластмассовый солдатик. Двадцать лет назад я безумно обрадовался бы подобной находке, но сейчас мне требовалось нечто другое. Иначе никогда не кончится эта всепоглощающая тоска.

Не хуже дворницкой метлы пальцы метались во все стороны, с корнем вырывая траву. Пара камешков, продавленный спичечный коробок и полусгнившие кеды не заслуживали внимания. Я высунул голову из куста и приготовился расширить фронт поисков. И сразу же к моей щеке прикоснулось нечто липко-холодное.

Повернувшись, я разглядел невесомую уродливую черную лапу, тянувшуюся ко мне.

Черный воин явно указывал, что я пересек отведенные для поиска границы.

А не он ли был мне нужен? Я попробовал схватить черную плоть, но пальцы сомкнулись, не нанеся никакого вреда обладателю мерзкой руки. "Нет, нет! зазвучало у меня в голове. – Тебе нужно не это!" Но разве я мог ему верить?

Следующие пять минут прошли в упорной борьбе. Я дико размахивал руками, пытаясь удержать ускользающую добычу. Сначала призрак пробовал щериться блестевшими во тьме клыками, но я уже разглядел, что воин на голову ниже меня, и безумно рвал на части воздух. Он отступал, а я не отставал. А затем маска снова вросла в лицо, рука, словно сабля, рассекла черное облако, и оно развалилось на струйки кисло пахнувшего тумана, истаявшего в свежем ночном воздухе.

Но я не смел верить в победу и рванул, что было сил, петляя между стволами.

Едва не врезавшись в один из них лбом, я вонзился в листву деревьев помельче.

Под их кронами было тихо и пустынно. Ноги притормозили, перейдя на спокойный шаг. На мгновение взглянув вперед, я наметил себе реальную цель и почти сразу же достиг ее. Своим краем стелющиеся по земле ветки касались густо засаженной клумбы. Перешагнув через бетонный брусок, я снова распластался по траве.

Издали моя цель казалась зарослями неразросшейся рябины, но действительность встретила меня жесткими колючками шиповника. Призраки призраками, а вот одежду я рвать не намеревался. Даже в случае благоприятного исхода вряд ли разумно ожидать от благодарного человечества компенсации в виде новой куртки. Поэтому мой путь лежал наискось клумбы и заканчивался на одном из углов этого старого квадрата, на ближайшем к моему подъезду углу. Но радость оказалась преждевременной. Прямо напротив меня расположился пока еще только подъезд No6.

И все же я достиг многого.

Логически размышляя, мне теперь следовало молниеносным броском достичь следующего куста, перекувырнуться через дорогу и... Но мне почудилось среди черного сплетения веток между пятым и шестым подъездом зловещие огоньки.

Не желая провоцировать судьбу, я заскользил назад, отказавшись от блестяще продуманного плана. Достигнув середины бортика, окаймлявшего зеленые насаждения, я обозначил себе новый рубеж и на пару минут расслабился, дав себе отдых за то, что сдержался и не угодил в очередную ловушку.

Постепенно набравшись решимости, я ползком проследовал до ракеты гордости нашего двора. Очутившись в металлической трубе, обшитой деревянными рейками, я совершенно не боялся внезапного нападения призраков. Они сильны в воздухе, в траве, в листьях, но творение рук человеческих им не подвластно ( по крайней мере мне так хотелось думать). От радостного осознания собственной безопасности я чуть не стукнул по круглой стене, но вовремя успокоился, обозревая пристанище детских игр. Второй такой мне видеть не довелось. Все композиции из железных прутьев не шли ни в какое сравнение с нашей серебристой красавицей. В стародавние времена у ракеты даже присутствовала дверь, но затем она отпала и затерялась, выставив на всеобщее обозрение внутренности космического корабля. Зато неизменным остался второй ярус – площадка, на которую маленькие люди упорно карабкались каждый день и через три крошечных иллюминатора наблюдали за происходящим во дворе. Возле ракеты непременно отсчитывал время водящий, а остальные врассыпную прятались по округе, попутно намечая окольные пути обратно. Сегодняшняя ситуация напоминала мои детские игры с точностью до наоборот. И водящих было множество, и прятался я в самом доступном для розысков месте, и возраста моего хватило бы на двух пронырливых пионеров, и застукиваться мне предстояло дома, куда по законам игры и бегать не положено.

Вдоволь отдохнув, я без труда преодолел расстояние до центральной клумбы, куда упирался средний зуб асфальтовой вилки.

Тут то я и обнаружил настоящую рябину среди огромных папоротников, лопухов и неопознаваемых в темноте деревьев, предположительно осин. Заросли разместились по группам достаточно просторно, и я не рисковал налететь на чей либо недоброжелательный шип. Видимых признаков врага не наблюдалось. В душу тоже никто не лез. Добравшись до угла, я залег, как партизан, в мучительных раздумьях.

Сказав, что до моего подъезда рукой подать, я покривил бы душой. И все же я приблизился к нему на максимально возможное расстояние. Дальше простиралось открытое пространство с редкими худосочными деревцами, а передо мной во всей красе развернулось крыльцо четвертого, как я его называл "королевского" подъезда. Его отличие от других состояло в том, что рядом с обычной входной дверью находилась наглухо заколоченная дверь пожарного выхода поликлиники, расположенной на первом этаже. А это значило, что узенькая полоска асфальта увеличивалась почти вдвое, и на отведенном участке можно расчерчивать классики, никому не мешая, и даже играть в футбол.

И вот за этим асфальтом чернел травами, кустами и деревьями кусочек зелени, затенявший окна подъезда No3. Решительно махнув рукой, я выскочил на всеобщее обозрение и бросился к этому укрытию, но сразу же развернулся. Из зарослей между четвертым и пятым подъездами ко мне потек черный туман. Пространство передо мной превратилось в огромную сцену, заполненную клубами дымящегося газа, словно сейчас должна выйти Алла Борисовна и спеть свой незабвенный шедевр про айсберг. Только вот черный цвет...

Не дожидаясь пока вражеское войско доберется до моих ног, я проскочил по бортику клумбы, изящно обогнул шиповник, продрался сквозь кусты напротив восьмого подъезда, пропоров об жесткий обломок ладонь, чуть не врезался в сложную конструкцию, предназначенную для выбивания ковров, и начал широкомасштабное отступление. Скорость нарастала с каждой секундой, а мой бег закончился только в дальнем углу двора среди скопища тополиных стволов. Черная погоня растворилась в ночи и безнадежно отстала, вероятно, сбившись с курса. Я растерял все свои достижения и стоял теперь гораздо дальше от цели, чем в начале черного часа. Неудача. Самая откровенная и потрясающая неудача.

Раненая ладонь неприятно покалывала. Толчки боли усилились и подбирались к локтю. В оба глаза залетели довольно крупные соринки. Заныли уставшие ноги.

Проснулась тупая боль в голове. Засвербило сердце и печень. Боль растекалась по телу. Сверлящее зудение возникло во вех без исключения зубах. Но понадобились ужасающие колики в почках, согнувшие меня, как столетнего старика, прежде чем я догадался, что снова попал в засаду. Мрачная темная глыба с горящими точками глаз обнаружилась сразу возле меня, когда глаза от боли полезли на лоб. Рост ее вряд ли превышал мой, но теперь, когда я не мог выпрямиться, она снисходительно посматривала на меня сверху вниз.

Более пристально рассматривать противника я был не в состоянии. Глаза слезились и никак не освобождались от инородных предметов. А пальцами хотелось залезть в рот и к черту выдернуть зубы, пригодные теперь только для того, чтобы стать источниками изнуряющей боли. Но самые непереносимые страдания доставляли почки. Я сполз на землю и принялся кататься по острым камням в надежде хоть как-то отвлечься от непередаваемой словами боли. Теперь я готов был заплатить любую цену и пожертвовать чем угодно, лишь бы только прекратились эти адские мучения. Темное пятно маячило где-то сверху, ускользая от моих невидящих глаз. Обезболивающего! Где обезболивающее? Обезболивающего, самого мощного, сюда и немедленно. Да вызовет, черт возьми, хоть кто-нибудь скорую помощь?

Секунда за секундой я начал пересиливать себя, стараясь думать о Лауре, о талисмане, о скором начале учебного года, о растущих ценах, о погоде, о все тех же видах на урожай, об американском президенте, о культе личности, об Альпах, о солнечной активности, об антиматерии, о матрицах и определителях, о курсе доллара, о Франции, о призах "Поля Чудес", о несостоявшейся поездке в Прибалтику, о Джейн Фонде, об олимпийских играх в Барселоне, о группе "Пинк Флойд", об испорченной клавише "си" первой октавы на старом школьном пианино, подаренном шефами к тридцатилетию школы, об... Нет! Я не мог забыться! Я не мог думать ни о чем! Черепушка совершенно не варила. И теперь я боялся только одного. Того, что все это будет продолжаться вечно, и никто никогда не вызволит меня из пронизывающих огненных волн.

Черная громада нависла надо мной и обрушилась. Я утонул, растворился в мягкой мгле, сотрясаясь от ужасающих приступов, а потом вдруг разглядел далекую мерцающую звезду. Чернота схлынула и растеклась мелкими струйками. Внутри сработала невидимая пружина, подбросившая меня и вытолкнувшая к стене пятиэтажки. Ноги самостоятельно вынесли мое ничего не соображающее тело за пределы двора. И вот тогда я понял, что боль отступила.

Ничего не болело! Вы даже представить себе не можете, какой подъем блаженного счастья охватил мое измученное сознание. Такое я испытывал разве что в совместном полете с королевой. Остались правда еще отголоски в правой почке, да пара-тройка зубов никак не желала окончательно успокоиться. Но это были пустяки по сравнению с мировой революцией. Словно Кавказский хребет свалился с плеч. Словно я вышел на свободу после двадцати лет заточения. Словно...

Впрочем, зачем тратить лишние слова, когда я был цел, невредим и по-прежнему здоров.

Что уничтожило врага? Кто бы объяснил! Возможно, импульсы, излучаемые моими нервными окончаниями, вошли в резонанс с волновой энергией призрака, что в свою очередь привело к преждевременному распаду... Нет, в эту минуту я меньше, чем когда-либо желал вычерчивать на доске диаграммы и формулы. Главное, я еще жив, хотя тщательно продуманная кампания завершилась безрезультатно.

Дислокация военного лагеря моей непобедимой и легендарной армии располагалась на территории чужого двора. Сама армия, состоящая из одного человека (лично меня), успешно продвигалась по нейтральным землям, не неся никаких потерь. В голове протекало заседание Генштаба, разрабатывающего план нового наступления.

Идти по второму кругу не хотелось, и поэтому я выбрал спираль – символ развития всего человечества. Несмотря на громкие слова, это означало лишь то, что я описал круг более широкого радиуса и замер, притаившись за стеной железного гаража в правом углу двора, приготовившись совершить вылазку с другой стороны.

Влажное железо блаженно холодило мою разгоряченную щеку. Запас смелости кончился. Я чувствовал себя тростником, который гнулся и гнулся, увиливая от порывов бури, а потом вдруг не успел и сломался. Я решил чуть-чуть потянуть время и еще немного отдохнуть перед вторым наступлением. Секунды черного часа таяли, не желая остановиться и поразмышлять о смысле жизни. Значит, пора делать еще один нелегкий первый шаг.

И я его сделал. Правда, немного в сторону. И, как оказалось, назад. Собственно говоря, я "... отклонился в северо-западном направлении". Так, успокаивая себя фразами "кратковременная потеря курса" и "вынужденные обходные маневры", я добрался до угла. Нет, не собственного дома, а ближайшей пятиэтажки, что никоим образом не приблизило меня к цели. Памятуя, как хорошо и спокойно мне было в ракете, я цеплялся ладонью за шероховатую стену и шел вдоль нее, теряя уже и без того изрядно сократившееся время.

Наконец, заглотнув побольше воздуха и надув щеки, я решил оторваться от оплота цивилизации и, споткнувшись, угодил в лоно природы в лице невысоких кустов, чуть не выткнув себе глаза. Черный сгусток взметнулся из-под ног, вырос, окутал меня с ног до головы, поглотив самые малые участки света. Я как будто очутился в черной яме.

Как только подобное сравнение посетило мою голову, земля эмигрировала из под кроссовок, словно показывая, что вряд ли ей отыщется альтернатива. Как и следовало ожидать, я ухнул вниз, набирая ужасающую скорость. Свистел рассекаемый воздух, а может и сквозняк в мозгу, все мысли из которого вырвались и остались где-то наверху. Полет ошеломлял своей стремительностью.

Вернее даже не полет, а нескончаемое падение. И более всего пугала неопределенность.

Выпав с девятого этажа, человек только успевает подумать "Вот черт, сейчас размажусь по асфальту!" И планы тут же воплощаются в жизнь. Покинув этот мир и узрев адские ворота, человек, вспомнив про символический котел, обнаруживает, что уже сидит по уши в вонючем кипятке. Но он хотя бы в курсе, через сколько тысяч лет его прошение попадет под амнистию, а он сам займет вполне сносную камеру предварительного заключения в чистилище. Я же не знал ничего.

Вокруг простиралась только беспросветная тьма. Я мчался уже со скоростью "Красной Стрелы" и вскоре намеревался достигнуть уровня межпланетного корабля.

Голова кружилась, но не от успехов, а от всеобъемлющего ужаса, крутящегося где-то внутри мозга. Не в силах справиться с ним, я замахал руками, стараясь отогнать дикий страх, и... задел стенку ямы, холодную, похожую на сырую глину.

В тот же момент падение прекратилось, словно кто-то резко нажал на клавишу "Пауза". Мгла рассосалась за секунду, и я вновь увидел знакомый с детства пейзаж. Перед глазами все плыло и качалось, но враг исчез. Куда? Да бог его знает! А мы будем считать, что победа в очередной раз выпала на нашу долю.

Расслабившись, я важно зашагал вперед, шатаясь, как бравый моряк при сильной качке. Блаженство продолжалось до той поры, пока я не обнаружил, что иду по совершенно открытому пространству, напрочь позабыл все меры предосторожности.

Молниеносным прыжком я укрылся за стволом одиночного дерева. Два низкорослых куста прятали лишь мои ноги и более ничем не могли помочь мне. Оставалось уповать на то, что призраки отвечали только за отведенный каждому район, а я еще не пересек границу соседнего участка.

Короткая пробежка привела меня к шелестящему клубу следующего куста. И здесь врагов не обнаружилось, что немало ободрило и придало сил для затяжного рывка.

Теперь я надежно замаскировался в сплетении зеленых насаждений. Фронт прикрывал белый кубик компрессорной. Чем увереннее я себя чувствовал, тем скоротечнее были мои недолгие остановки. Скользнув по стене, я упал в траву, встретившую меня промозглой сыростью, и принялся строить планы, выискивая грядущие позиции.

А позиций было всего ничего. В любом месте маршрута меня могли засечь, окружить, нейтрализовать и уничтожить.

Эйфория по поводу преодоления третьей засады рассеялась окончательно, и все же я не мог не похвалить себя за то, что вырвался. Как часто мы виним в собственных бедах суровую жизнь, перестройку, правительство, все прогрессивное человечество, непрогрессивное тоже и даже свою горячо любимую персону, а надо то только взять, да пошевелить рукой. Не зацикливаться в себе, не проклинать других, не размышлять о том, как нам обустроить Россию, не штурмовать заоблачные высоты, а поставить реальную цель и протянуть к ней руку. Вот не взмахни я немеющими от безысходности пальцами, так и летел бы сейчас, летел бы до бесконечности, до самого края времени.

Еще раз порадовавшись за себя, я вскочил, ускорился и стилем спортивной ходьбы двинулся ломаной, постепенно приближающей меня к дому. Справа остались камни, на которых мы с Лаурой переживали призрачное наводнение. Мелькнула выбивалка – родная сестра той, с противоположного края двора, а на ее деревянных проломленных перекладинах сидел... черный призрак.

Это был очень маленький призрак: ростом с локоть. Он напоминал сына полка, ловко выведывающего расстановку вражеских сил. Оранжевые глазки прямо вонзились в меня, но сам призрак и не пошевелился. Он не вопил, не размахивал флажками, не сигналил собратьям по разуму какими-то другими способами, а просто неподвижно замер, уставившись на меня, как собачонка. Собачонка тихая, но размышляющая про себя: "Захочу – укушу. А вот захочу – и не укушу."

Впрочем бросаться и кусать черная собачонка не торопилась. Она терпеливо ждала моих активных действий, но я решил обойти ее стороной и не нарываться на нежелательные последствия.

И вот, перебравшись через дорогу, я стоял меж стволов двойного дерева. Дальше плескалось море травы, к сожалению доходившей только до щиколоток. Я прижался к прохладной, черной в ночи, коре и напряженно посматривал вперед. Все, дальше не пройти. Открытое пространство лишало возможности маневрировать. Я уже хорошо ориентировался во тьме, расплескавшейся по окрестностям. Воздух не пропитался мраком целиком, поблескивала в нем какая-то неуловимая частичка, позволявшая сохраниться прозрачности. На ее фоне мрачно чернели силуэты далеких кустов, стоек для сушки белья, едва различимых скамеек. Только дом продолжал отливать каким-то странным светом.

Маршрут оказался еще более неудачным, чем первый. Подъезд так и остался недосягаемым. Казалось, я зря покинул заросшую клумбу. В несбывшихся мечтах я отчетливо видел, как вырываюсь из ее пределов, в два шага преодолеваю дорогу и огромными прыжками добираюсь до синей дверцы, ловко виляя меж кустов у самых стен. Как просто и как легко! Скорость – и ни один призрак не успел бы даже коснуться меня. Но благоприятные позиции остались далеко в прошлом и несвершившемся. Впрочем и сейчас реально предпринять попытку прорваться, взяв за ориентир могучую колонну одинокого ствола, за которым трава резко прибавляла в росте, и спрятаться в ней не составляло особого труда.

В отчаянии я ринулся в лихую чапаевскую атаку и понесся с максимальным ускорением к заветной двери. В ту же секунду из под "колонны", из тьмы полумертвого куста, из мокрой и мрачной травы вверх взвился знакомый черный туман. При ближнем рассмотрении он казался мягким и пушистым. Края его излучали серовато-белое сияние, как у облака, за которым пряталась Луна. Он клубился, переливался с места на место и наступал с ужасающей быстротой, стремясь обхватить меня кольцом. Но я уже отступал. Быстрее, чем когда-либо в жизни, мои ноги помчались по холодной сырой траве. В кроссовках хлюпало, а джинсы промокли чуть ли не до колен и противно касались ног своей тяжелой тканью, словно меня облепили бородавчатые тела жаб. Я прошелся по красивой гиперболе, уходящей в темную рощицу между детским садом и боковой пятиэтажкой, разместившейся неподалеку и никак не решающейся залезть торцом в пределы моего двора. В общем, пришлось совершить все возможное и невозможное, чтобы потусторонние ледяные щупальца не схватили меня, лишив спасительной энергии.

Глава двадцать девятая.

Take Me (2)

I can't wait for you to put your hands on me

Ноги чуть не перенесли меня через дорогу в плотный лесок за "Искрой", но вовремя тормознули. Во-первых, в голове сидела мыслишка о том, что не следует отрываться от цивилизации и прятаться в местах, где пришельцы могут оказаться в десятки раз сильнее и увереннее. Во-вторых, импульсивно дернувшись назад голова не углядела никакого преследования. Вероятно, оставшихся сил противника было недостаточно для грандиозной погони, а хватало лишь на то, чтобы контролировать район моих вылазок. В-третьих, черный талисман вот-вот уже собирался родиться, а я, как ни крути, обязан был ему помешать.

Несколько минут спустя я, касаясь рукой стены, пробирался к цели с третьего угла двора. Зеленые насаждения здесь начинались почти от самой двери бокового пожарного выхода все той же поликлиники. В связи с крайне неутешительным состоянием дел нельзя было терять такую хитрую возможность, как пробиться к желаемому самым кратчайшим путем. Невысокие деревья все же имели достаточно листвы, образовав непроницаемый шатер сверху, а кусты охраняли от посторонних взглядов, протянувшись между мной и изгородью, роль которой выполняла толстая труба, покоящаяся на опорах из своих подружек. Под ногами шуршали то ли прошлогодние, то ли свежевыпавшие листья. Дом отбрасывал мрачную тень, и мне чудилось, что я иду по мертвому лесу из страшной сказки. Крошечный отдых не повредил бы, поэтому я остановился у самых стен зеленой крепости и стал думать.

Если между вторым и третьим подъездами имелись приличные заросли, вполне пригодные для безопасного укрытия, то газон, раскинувшийся передо мной, такими достоинствами пока не обладал. Одиночные кустики, изредка накиданные по асфальту, словно посадили только вчера. Нехоженая трава конечно вымахала неплохо, но все же недостаточно для того, чтобы незримо проползти под ее прикрытием. А деревца выстроились так, что любой, проникший на их территорию, был виден отовсюду. Переться напролом выглядело крайне неразумным делом. Ведь если призраки устроили такие серьезные засады по окраинам, то у самой цели меня несомненно поджидали жесткие клещи. Настораживало также, что в "мертвом лесу" не оказалось ни одного призрака. А что значили слова "пересечь двор"?

Можно ли пересечь двор, прокравшись вдоль самых стен? Вряд ли. Может проход никем не охраняется, потому что главное условие в таком случае отсутствовало.

Ну, и что мне теперь делать?

Мой взгляд перелетел через широкую полосу асфальта и поймал мощную группу сплотившихся кустов по ту сторону. Воровато зыркнув по окрестностям, я покинул зеленый шатер и устремился к ним во всю прыть. В какую-то долю секунды мне показалось, что кто-то подсматривает за моими действиями, но тело уже ввинчивалось в темноту, раздвигая упругие ветви. Перебежка закончилась без всяческого постороннего вмешательства, но я не стал медлить на всякий случай и переполз туда, где было листьев погуще и к подъезду поближе.

С юридической точки зрения я теперь выполнял все условия договора. Кусты находились явно не у стен, и я брался утверждать, что их расположение приблизительно прилегало к области, которую можно с натяжками охарактеризовать как "средний пояс двора и относящиеся к нему территории". Следовательно, двор я все же пересекал. От таких слов сразу же стало веселее, хотя напряжение никуда не делось. С каждой секундой я все более убеждался в собственной правоте. В конце концов, путешествовать вокруг света можно не только по экватору, но и вблизи полюсов. Значит я мог с полным правом продолжить свой путь, отметившись в нужном месте так, что и комар носа не подточит.

Как заправский десантник, я перекатился к следующему кусту, попутно обнаружив, что кувыркаться по жесткой земле вовсе не так эффектно и интересно, как это выглядит в западных боевиках. Пышностью он похвалиться не мог, значит задерживаться здесь крайне рискованно. Но я и не собирался останавливаться, так как внутренний подъем пробудил во мне жажду действий, и теперь она распирала мое тело. Словно тигр, я выскочил из кустов, пружинисто оттолкнулся от твердой поверхности дороги и ухнул в самую середину заросшего пространства между вторым и третьим подъездами, собрав всю сконденсировавшуюся на листьях влагу.

И тут же я наткнулся на Него. Черный сгусток головы на две с половиной повыше меня безмолвно встретил своими злыми оранжевыми зрачками мое появление. Он тут же раздался в объеме, не давая возможности увильнуть в сторону. Облако мрака медленно вздыбилось и нахлынуло на меня. Ноги оцепенели от ужаса и неожиданности, сознание на секунду помутилось, глаза перестали видеть, облепленные темнотой, но почти сразу же я почувствовал себя нормально.