Текст книги "Лаура - королева призраков"

Автор книги: Window Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Потрепанным осьминогом выглядел Груодс. Его четыре щупальца извивались словно кнут в руках умелого пастуха. Но ни у одного осьминога не отыщешь на щупальцах таких крепких и острых шипов как у Груодса. Недобрым мутно-зеленым светом мерцали его глаза на маленьком туловище размером с бильярдный шар.

Вщимод более всего напоминал огромный гребешок белого цвета. Однако, его зубчики не стояли на месте, а поочередно то исчезали, то молнией протыкали воздух, как будто Вщимод задумал поиграть в бушующее море. Его внезапное появление перед самой битвой стало приятной неожиданностью для Лауры.

Очевидно, истонченные границы попросту выдавили Вщимода в мир людей, когда тот по неведомым причинам оказался у края. Почуяв присутствие королевы он сразу же ринулся ей на помощь.

Ечоссл вполне мог сойти за медленно вращающуюся вокруг собственной оси банкетку с изогнутыми ножками. Садиться на нее, впрочем, не следовало.

Ежеминутно поверхность сиденья вздыбливалась, и под ней обнаруживалась хищная пасть, усеянная длинными острыми зубами.

Лаура вдруг ощутила огромную степень своего волнения. Нет, у нее не тряслись руки и не стучали клыки. Однако, вспомнить имя своего одиннадцатого воина она не сумела. Он напоминал задумчивый гвоздь величиной с двухэтажный дом. Унылый рот и два сапфировых глаза показывали, что это – живое существо, а не предмет, забытый плотником из великанского племени.

Зато двенадцатого она знала хорошо. Игглит состоял в дворцовой страже, и королева нередко видела его на посту у дверей тронного зала. Кто сейчас стоит на его месте? Краешком сознания Лаура ощущала зловещую тень, которая накрыла ее мир. Может на месте тронного зала, да и всего королевского дворца дымилась теперь черным туманом безобразная дыра.

Золлмоо не только носил славное имя, но и умел многое. В частности ему в обязанность вменялось улаживать редкие споры, что он проделывал с величайшим мастерством. Он излучал особый вид энергии, успокаивающий соперников. В блаженном состоянии покоя те видели свои ошибки со стороны. И частенько оказывалось, что неправы оба участника. Тут же бывшие спорщики моментально находили пути примирения, а Золлмоо полноправно мог примерить на свое бочкообразное туловище мантию судьи, но призракам королевы Лауры не пристало ходить в черном.

Если сейчас Шнотц находился где-то в окончании дугообразного строя, то в других местах он непременно успевал первым. Неудивительно, ведь Шнотц был следопытом. В долгих походах по дальним мирам, пока королевская свита тщательно оглядывала окрестности и местные достопримечательности, следопыты в кратчайшее время разведывали дороги и находили самые удобные места для стоянок, не забывая позаботиться и о безопасности выбранного маршрута.

Четыре оставшихся солдата были похожи друг на друга и больше, пожалуй, ни на кого на свете. Все они звались не иначе как Ипэлм. Лаура не могла воспроизвести на языке людей всю степень родства, связывающую этих четверых Ипэлмов. Поэтому для краткости она представила их, как братьев (братьями они, конечно же, являться не могли, но, как сказано выше, у королевы возникли трудности с переводом).

Ыккщщера описывать не имело смысла. Стремящаяся ввысь белая капля с рваными краями, мрачной дугой рта и треугольными глазенками с узкими конусами черных зрачков как всегда маячила рядом с Лаурой. Его рука сжимала потухший факел, готовившийся вспыхнуть в переломный момент битвы голубым огнем победы, превозмогшей синее пламя поражения.

Вот такая армия состояла на службе у королевы белых призраков и полноправной повелительницы тьмы. В данный момент она ожидала второго раунда неравного сражения...

... По невидимым проводам эфира во все стороны света одновременно побежала срочная телеграмма, призывающая войска к действию. Изо всех тайных укрытий выползало черное полчище в новое наступление. Как ни сильна была мощь талисмана, как ни быстры действия белых воинов, но более тысячи черных призраков уцелело. Сейчас они смыкали свои ряды, образуя обширное кольцо на границах спортивной площадки...

... Я протер невесть от чего запотевшие очки. В пяти метрах над моей головой скользнули три черных облачка и разом ухнули вниз. А в моей памяти все еще проплывали картины величественной баталии. Даже без очков это выглядело таинственно и завораживающе. Среди скопления черных грозовых туч сверкала яркая белая звезда. Сгущавшаяся пелена пыталась скрыть от моих глаз восьмое чудо света. Но слепящие лучи ловко разрезали эту облачную опухоль, а небольшие белые тучки завершали побоище, окончательно рассеивая черный туман. Да, я все никак не мог отойти от грандиозного зрелища, которое мне довелось увидеть в одиночестве на влажной холодной крыше. Оставалось благодарить бога, что сюда еще не прибежал отряд любопытных пионеров с дневником наблюдений, а за темным окном никто не стоит, строча отчет о необъяснимом и загадочном явлении в "Аномалию" или "Четвертое измерение". Теперь вроде сражение приостановилось, а посреди поля боя осталось только белое скопление. Но, опустив глаза, я заметил весьма подозрительную дымку, скрывшую во тьме кусты возле дома и постепенно перетекавшую к деревьям вдоль тянувшегося неподалеку тротуара. Я отчаянно замахал руками, пытаясь привлечь внимание Лауры и предупредить ее, но видимо сейчас королеве было не до меня...

... Ощетинившись во все стороны, белый отряд наблюдал за передислокацией вражеских сил. Объединившись в кольцо, черная армия взмыла в воздух и, уже не таясь, стала смыкать круг. Гигантская волна тьмы накатывалась на светлый островок посреди ночи. Лаура не подавала сигнал к наступлению, ибо знала, что их спасение в единстве, когда каждый воин, обороняясь, страхует спину товарища. Надежда оставалась на удачу в ближнем бою, когда активно действуют лишь первые ряды атакующих. Злобные оранжевые глаза черных призраков навеки бы поселили ужас в сердцах ненароком увидевших их людей, но сейчас они бросили вызов себе подобным, может даже еще более бесстрашным и отчаянным созданиям.

Обе армии вели сражение на чужой территории, но каждая билась за этот мир, как за свой собственный. Преимущество черных состояло в числе, белых в присутствии королевы. Черная бездна приготовилась разметать белую скалу и поглотить ее девятнадцать осколков.

Но вспыхнул камень королевы и выкинул напоследок еще одну порцию лучей, а после окончательно угас. Энергия, питавшая талисман, иссякла, превратив в ничто сто двадцать восемь черных воинов. Белый отряд сжался плотнее и приготовился к столкновению. Теперь приходилось рассчитывать только на собственные силы, а это значило, что на каждого белого призрака приходится по сорок-пятьдесят врагов. Лаура не сомневалась, что каждый из ее подданных стоит двадцать, а то и тридцать черных воинов. Но смогут ли они выдержать больше? По крайней мере, ничего не оставалось, как проверить это на практике. Вражеские бойцы схлестнулись с белой армией, и великолепная двадцатка вступила в смертельную схватку.

Белые призраки бились отчаянно, намереваясь держаться до последнего. Если в живых не удастся остаться никому, то черной армии по крайней мере будет нанесен ощутимый урон. Подобный исход не спасал мир людей от порабощения, зато следующий захватнический шаг в другое пространство совершится еще не скоро – лет так через тысячу. Разумеется, белый отряд мог, сомкнувшись в иглу, с боем прорваться сквозь мрачные ряды и раствориться в ночи. Но королева Лаура сражалась не за свое спасение, а за спасение целого мира, а может даже и не одного.

Черные воины тоже не искали спасения. Они рождались для битвы и погибали в ней во славу себе и правителям, расширяя пределы владений Черного Короля.

Устрашающе высматривая врага своими восемью глазами, словно мрачные крепости с освещенными факелами бойницами, сгустки всеми силами пытались сломить сопротивление. Туманные контуры сгущались в кривые мечи, длинные пики, острые лезвия, готовые резать и кромсать всякого, кто встретится на пути. Правда, вовсю буйствовала только первая шеренга, а остальные терпеливо дожидались своей очереди. От ударов призрачного оружия не сыпались огненные искры, не сотрясался металлическим лязгом воздух. Ужасающая битва разворачивалась в полнейшей тишине и ночной тьме.

Первым погиб один из Ипэлмов. Немного выдавшись вперед, чтобы добить четырнадцатого врага, он получил пять сокрушительных ударов со всех сторон, кроме тыла. Беззвучно вскрикнув, он распался на клочки тумана. Еще плотнее сжался королевский отряд, отражая могучие удары противника и превращая в прах все новых и новых воинов.

Но выбили из шеренги Спыха. Два великана, немного уступавшие по размеру усопшему командиру, разом рванули белого солдата к земле и к небу. Никакая преграда не могла остановить полет призрака: ни дерево, ни стекло, ни каменная стена. И лишь перед себе подобными почувствовал Спых свою уязвимость, да поздно.

Одним ударом отрубили три лапы Аокжуну. Не в силах удержать оставшейся тяжелую призрачную секиру, запустил он ее в своего обидчика и рассек пополам. В тот же миг его тело прорвало черное копье, и энергия жизни светящимся салютом брызнула на свободу, отметив гибель королевского советника, не менее славную, чем смерть Желвина.

На двадцать пятом сгустке допустил промашку отважный воин, чье имя позабыла Лаура. Не успев увернуться от удара, он получил первую рану. Потеряв от боли контроль над собой, он еще неистовее принялся сражаться с окружавшей его тьмой. Молниеносные броски стоили жизни еще троим, проткнутым белым острием.

Но гигантский ятаган ударил по шляпке гвоздя и разнес призрака на мельчайшие осколки.

Количество убитых врагов у Дёцца также перевалило за четверть сотни, прежде чем он пропустил выпад шпаги соперника. Замерев на секунду он уже не заметил черный меч, отмахнувший чуть ли не все зубья белого воина. Лишившись своего оружия, Дёцц уже не смог противостоять удару молота, разбившему в щепки израненное туловище.

У самой королевы в руках оружие отсутствовало. Зато острые когти беспощадно разрывали врагов в клочья. Никто из черных не рисковал заглядывать в пылающие красным огнем глаза Лауры. Никто не осмеливался ловить взглядом отблески Луны на вселяющих ужас клыках, выпирающих из приоткрытого рта. Лишь со стороны подступали сгустки и погибали, не сумев даже коснуться своим оружием величественной фигуры повелительницы тьмы. Белое платье развивалось на ветру, напрочь выбивая глаза тем, кто пробовал устранить королеву снизу. А где-то рядом мастерски орудовал своим факелом Ыккщщер, разбивая головы черным воинам или нанося рваные раны.

Уже поредели шеренги черной армии, и задумался КХ, собрав вокруг себя пятнадцать сильнейших воинов. Больше половины его подчиненных полегло, в живых осталось чуть более четырехсот солдат. Но погибли слабаки, а лучшая половина его войска, невзирая на раны, секунда за секундой теснила белых. А те сбились в кучку и уже мешали друг другу. Теперь каждый черный боец не уступал силой и мастерством своему противнику, с которым его свела судьба.

Хотя количество черных воинов неизбежно уменьшалось, белый отряд тоже нес ощутимые потери. Уже выбыл из борьбы Золлмоо с раскроенным черепом, доведя счет своих убитых противников до тридцати трех. С его смертью черные силы впервые по ходу битвы существенно улучшили свои позиции. Лишившись массивного тела Золлмоо, прикрывавшего центр, белый отряд раскололся на две части.

Ободренный успехом, в щель тут же просочился отборный взвод черных спецов, который окончательно отделил королеву, Ыккщщера и еще трех призраков от группы, командование которой принял на себя Блыфф. В ту же секунду, словно порыв ветра, сильнейший удар снес Ыккщщера, прикрывавшего правый бок королевы.

Как самолет в штопоре, Ыккщщер спиралью рухнул вниз. Скрылся во тьме факел, в котором так и не зажглось победное пламя. Лаура тут же расквиталась с неуспевшим опомниться от своей виктории сгустком. И не тратя время, она мысленно отключила сжавшееся от боли сердце, чтобы в полную силу отбиваться от двух чернышей, наседавших слева и сверху.

Со скрежетом разлетелись обломки защитных полусфер Блыффа и длинные копья в ту же секунду впились в его тело. Блыфф не долго продержался на командирской должности и мучительно погиб, разодранный на части. Рассекая воздух, мимо Лауры пронесся один из свирепых молотов, окончив путь в черном великане.

Прекративший существование сгусток занял в списке Блыффа почетное сороковое место.

Троица вокруг королевы благополучно держалась, круша врагов. Но на глазах Лауры погиб Еннч, пытавшийся пробиться к ним. Он успешно расчищал себе путь, пока не получил топор в спину. Еннч вздрогнул и вдруг растворился в воздухе, до последнего момента сохранив добрую, благожелательную улыбку.

Королева не видела, как обстоят дела у оставшихся без ее покровительства подданных. Но Еннч не был последним из них, потому что через десять минут увидела распадающееся тело второго Ипэлма.

Призраки, отдавая битве все силы, не утирали пот со лба, не дышали тяжело, остервенело оглядываясь по сторонам. Но капля за каплей их тела покидала энергия жизни. Без нее движения призраков замедлялись, а сами они становились все прозрачнее и прозрачнее. Битва шла не только на ловкость, увертливость, слаженность, но теперь главным образом еще и на выносливость.

Пришел черед Дюки. Постепенно покрываясь дырами от многочисленных ударов, ковер-самолет ветшал на глазах, теряя маневренность. И наконец только лохмотья унеслись на крыльях ветра, затерявшись в густой траве и закоулках дворов. И все же Дюки стал первым, кто выполнил норму. В своих безжалостных объятиях он согнул и сломал сорок шесть черных сгустков. Поэтому его смерть силы мрака встретили с неистовым воодушевлением. С уходом Дюки белый отряд сократился больше чем на половину, но не растерял свой боевой дух. Успех уже был налицо:

едва ли не четверть уцелела от первоначального числа черной армии, дожившего до второго раунда.

Положение осложнялось. Теперь потери следовали одна за другой. Убили Гюфса, для которого лишь сорок первая дуэль окончилась неудачно. Распрощался со своими щупальцами и исчез Груодс, отправивший в небытие сорок трех врагов.

Развалился Вщимод, так и унеся с собой загадку своего таинственного прибытия в этот мир. Он не только повторил рекорд Дюки, но и улучшил его на четыре единицы. Чувствуя близкую гибель, белые герои перешли в безрассудное наступление, разметав ошеломленных врагов, и вновь объединились. Как метеор, они ударили в центр черного скопления, смешав строй врагов и спутав их планы.

И дрогнули черные силы, обратившись в бегство, не разбирая дороги и позабыв все приказы. Не слыша визгливых указаний КХ, они покинули поле боя и отступили в густые чащи школьного питомника, где черные тени надежно скрыли их усталые тела. Посреди площадки осталось шесть белых фигурок, которые едва держались в воздухе над самой землей...

... КХ недовольно оглядывал свою незадачливую армию. Вернее армией она уже вряд ли могла именоваться. Вместе с пятнадцатью телохранителями и им самим общая численность войск составляла шестьдесят девять военнослужащих. Для третьего раунда битвы бойцов не хватало. Если тысяча сгустков не сумела справиться с крохотным, раз в пятьдесят меньше, отрядом, то сейчас враждующие стороны имели пропорцию один к десяти. Сам КХ, конечно, не принимал конкретного участия в сражении, зато наблюдал, оценивал, делал выводы и руководил. Наступала пора вводить в действие дополнительные резервы, а значит придется потрудиться и ему. КХ направил всю мощь своей энергии в одну точку и с трудом приоткрыл границу, отправив туда властным жестом пятерых гонцов. Со стороны белого отряда не последовало никаких активных действий. То ли они просто не заметили уловку КХ, то ли уже не в силах были хоть как-то на нее среагировать. Первая часть задумки прошла успешно – гонцы проникли в Темный мир, где ждала приказа многочисленная толпа добровольцев. КХ не задумывался, что толкнуло тысячи добропорядочных граждан на тропу войны: скука, страсть к авантюрам или желание подняться не на одну, а сразу на две ступеньки. Это КХ не интересовало.

Главное, что с минуты на минуту он получит солидное подкрепление. Значит планы его еще не рухнули. Все идет как надо, хотя предвиделась, конечно, более внушительная победа.

Вновь разверзлись границы и, исчезнув в очередной раз, оставили на своем месте черную тучу. Но что это? Где миллионы, где сотни тысяч, где хотя бы тысяча преданных ему бойцов? Бегло пересчитав прибывших, КХ с обидной горечью обнаружил, что его отряд увеличился всего на триста восемьдесят семь солдат. И каких еще солдат! Не ожидая мудрых решений командира, толпа новобранцев с ликующими криками бросилась в атаку. Схватившись за голову, КХ быстрым приказом отослал своих воинов им на помощь, чтобы сгруппировать, выстроить отделения, взвода, роты и завершить начатое, пока не утих наступательный порыв. Гонцы несомненно сболтнули немало лишнего про крах молниеносной операции, и обыватели усомнились, а стоит рисковать собственной жизнью, если великие герои под руководством мудрейшего полководца не сумели претворить заветы Черного Короля в славные свершения. Вокруг КХ крутились телохранители, безмолвно наблюдавшие за ходом сражения. А битва принимала не слишком приятный оборот...

... Шестеро смелых дружно встретили следующий натиск противника. Первый же удар выбил из строя третьего Ипэлма и отважного следопыта Шнотца. Но белые призраки устояли и принялись ожесточенно обороняться. Это им отлично удавалось, ибо новички сражаться не умели. Сборище мохнатых клубков, спиралей, пятипалых каракатиц и прочей шушеры действовало нахрапом, силой и погибало от ювелирных ударов подданных Лауры. Но как полчища голодных комаров убивают огромных оленей и лосей, так и черные призраки шли и шли в наступление. Вряд ли белый отряд смог бы долго продержаться. Вот уже и Лауре рассекли левую руку, и энергия сверкающими звездочками заструилась из королевы. Словно в ответ ожил талисман, извергнув на этот раз не смертоносные лучи, а синие сферы, взывающие о помощи. Словно мыльные пузыри, возникали они из камня, росли, увеличивались, закрывая белый отряд, армию нападавших, площадку, а затем и близлежащие дворы.

Чем больше становился их объем, тем незаметнее они казались, разнося по округе призывы, предназначенные не для людских ушей. Будто содрогнулась земля, и выбрались на ее поверхность ночные существа, принявшее в свое время покровительство повелительницы тьмы. Схватка закипела с новыми силами. КХ максимально приблизился к полю боя и приказал двум телохранителям собрать проверенных воинов, чтобы жестким клином рассеять неискушенный в баталиях ночной народ. Но замерли стрелки, отсчитывающие триумф когда-то безвестного библиотекаря, рухнули опоры, поддерживающие извилистую дорогу, убегающую к славе. Подданных повелительницы тьмы вел пришедший в сознание Ыккщщер, а из факела его уносился в черно-синее небо столб голубого огня. Все существа, упомянутые в четвертой главе, собрались здесь, напрочь откинув нейтралитет, а вместе с ними еще сотни других, вовсе не поддающихся описанию. Монстры со страниц триллеров и из кадров фильмов ужасов обрели собственное право голоса и отдали этот голос Белой Королеве.

Ночной народ смело оттеснил в сторону уцелевших воинов и принялся истреблять рядовых граждан Темного мира. Черные пришельцы бросились врассыпную, стремясь отыскать исчезнувшие границы и спастись в тихих, скучных, тесных, но таких безопасных родных просторах. Видя, что дело всей его жизни безвозвратно рушится, КХ неимоверным усилием развернул дорогу Лауры и оттянул с позиций закрытого мира исполнителей. Но это еще больше осложнило ситуацию. Дорога внезапно ускользнула от ослабевшего КХ, и множество исполнителей бездарно исчезло, разбросанное по совершенно посторонним мирам. А успевшие проскочить налетели на мечущихся в панике добровольцев. Те вообразили, что их обошли с тыла, и окончательно разбежались по кустам, а исполнители, потерявшие разум от бушующего урагана противоречивых приказаний, набросились друг на друга.

Последний приказ КХ отдал остаткам своего штаба, отправив всех без исключения организовывать исполнителей. И оставшись в одиночестве, главнокомандующий-неудачник встретился с горящим взглядом Белой Королевы, направляющейся к нему с устрашающей быстротой. Растерявшийся КХ все же сообразил, что теперь его спасет лишь скорость полета, темнота ночи, да умение маскироваться в условиях предлагаемой местности. Кинув гибнущие остатки своей армии на произвол судьбы, несостоявшийся король стрелой взвился вверх и последовал к длинному дому, стены которого отливали мертвенно-бледным светом в лучах беспристрастной Луны, продолжавшей медленно отмерять свой путь по усеянному звездами небосклону.

Глава двадцатая.

Что посеешь...

Ты запомни, сынок, Золотые слова: Хлеб – всему голова, Хлеб – всему голова. (Яркий образец советской эстрады).

Я жестоко и изнурительно страдал. Не от холода, нет. Сидя на крыше и наблюдая ожесточенное сражение иномирян, я чувствовал себя крайне неуютно. Перед моими глазами вживую кипели смертельные схватки и гибли... нет, не люди, но кто знает, может они были лучше людей. По крайней мере, меня. Все меньше становилось белых облачков, а я сидел и смотрел всего лишь со стороны, словно пялился на порядком поднадоевший экран телевизора, готовый встать и нажатием кнопки вызвать другой канал, где тихо-мирно "на пороге ночи" страдают "Богатые" вкупе со "Второй мамой". Я не мог впихнуть себе в голову мысль о том, что все происходящее реально. Ну разве не я, держа прохладную руку Лауры, бродил с ней по солнечным местам? Разве не я пробовал вблизи полуночи ухватить Ыккщщера за его призрачное туловище, но под сжавшимися пальцами остались лишь капельки пота, выступившие от волнения перед сверхъестественным? Не мне ли пришлось, надрывая дыхалку, нестись на поиски неведомой дороги и, страдая от духоты, разыскивать талисман посредством знаменитого сорок первого автобуса? А теперь я обнаружил, что воспринимаю случившееся как игру. Захватывающую, интересную, но все же игру, которую вот-вот придется оборвать и начинать заниматься делом. Все, как во сне. Только что ты летел, хватал, догонял, спасался от преследования, выслеживал, восторженно ощущая себя незаменимым человеком в самой гуще событий, и вдруг перед тобой прочное стекло. Действие продолжает разворачиваться все более захватывающе, но ты уже не участник, а всего лишь наблюдатель, сидящий перед ящиком с кнопочками. Наблюдатель, страстно желающий оказаться по ту строну экрана. Еще жива надежда, что стоит только дотронуться и... Но идет время, наблюдатель смиряется с отведенной ему ролью и напряженно смотрит туда, где купается в приключениях главный герой, на месте которого совсем недавно находился он сам. Ну не участвовать, так досмотреть хотя бы... И удрученный зритель опасливо коситься на дверь, не беспочвенно подозревая, что она сейчас раскроется, а вошедшие люди бесцеремонно выключат телевизор и отыщут кучу неотложных дел. Но пока не наступил этот момент, остается щемящее чувство сопричастности и горечи, что под безоблачным солнечным небом или в тихих, еще теплых сумерках в компании самых верных друзей и самой лучшей на свете девушки пробираешься к заветной цели уже не ты.

Сбивчиво, даже противоречиво в какой-то мере. Но такое описание как нельзя лучше отражало мое состояние. Хотелось даже заплакать от бессилия что-либо изменить, от того, что не смог, не сумел вникнуть в душу призраков. Ощущать полную свою ничтожность, когда в голове тревожным буравчиком сверлит мыслишка:

"А не отсыреет ли пленка в моих кассетах при такой влажной погоде?" и это в тот момент, когда быть может истекают последние секунды жизни королевы.

Моральный урод. Ущербной души человек. Я мог миллион раз обругать себя самыми последними словами, вот только статус постороннего наблюдателя плотно въелся в меня. Я уже не сумел бы отклеить, оторвать от себя то поганое чувство, которое охватывает праздношатающегося по вечернему парку человека, когда он видит ватагу в корень оборзевших юнцов, запинывающих невовремя подвернувшегося им под руку прохожего. "Ну, на этот раз не я", – облегченно вздыхает гуляка и, отводя взгляд, спешит прочь, стараясь выкинуть происшедшее из головы. Но невидимая липкая грязь окутывает душу, хотя он отлично понимает, что не в силах вмешаться и хоть чем-нибудь помочь. В то время, когда в сотне метров от меня творились великие подвиги, а на чистую страницу одна за другой ложились буквы летописи славы, я сидел на мокрой и холодной крыше и прижимал к груди коробку с фирменными кассетами...

... КХ не хотел умирать. Нет! Он еще поживет. Он еще вернется. Но не в темный мир. Побывав на вершине славы, главнокомандующий не желал падать вниз и хвататься за любую соломинку, какой бы призрачной она не казалась.

Возвращаться назад, к толпе, к упрекам и насмешкам, к серому библиотечному существованию (если ему еще позволят снова занять его, к обломкам триумфального постамента, к котловану, где никогда не будет заложен фундамент его величественного дворца? Никогда, лучше умереть! Но умирать он не собирался. Да, приходилось признать, что его настиг полный провал. Он проиграл, но не сломался. Жалко удирая от неумолимого преследования, КХ вряд ли кому мог показаться грозным и могущественным. Но в собственных глазах он продолжал видеть себя Черным Королем. Его место – холодный обсидиан черного трона. Искорка уверенности в том, что именно его избрала судьба для высокой миссии возрождения великого престола, продолжала теплиться в нем и придавала второе дыхание. Какая-то чудовищная оплошность разрушила его грандиозные намерения, но КХ не чувствовал себя низвергнутым. Где-то в глубине сгустка пульсировала уверенность, что планы воцарения над мирами сбудутся. А холодное сознание уже производило дальнейшие расчеты и строило новую лестницу, ведущую вверх. Изо всех сил стремясь увеличить отрыв от Белой Королевы, он уже видел, уже готовился взобраться на новую ступеньку...

... Иннокентий Петрович сидел на холодном полу, прислонившись спиной к стене собственной квартиры. Он не помнил когда и где утерял диван последнюю ниточку к реальности. Впрочем хозяина огромной квартиры уже не заботили всякие мелочи. Его окружали миражи. Искривленное пространство выхватывало картинки из неведомых далей и показывало их единственному благодарному зрителю, который никуда не спешил, не суетился и даже не пытался заснуть. Перед заместителем ректора по культурным вопросам, так и не побывавшем ни в одной зарубежной командировке, творились настоящие чудеса. Экзотические места со всех уголков земного шара, словно пожалев Иннокентия Петровича, сами явились к нему в гости. Исчезли дворцовые мраморные залы, но желто-серые полосатые обои и книжные шкафы так и не вернулись к хозяину. Зато красочные пейзажи наплывали и растворялись, сменяя друг друга и соревнуясь между собой в разнообразии реквизита и буйстве красок. Подул теплый ветерок и воздух сразу стал влажным.

Густые джунгли заполнили пространство. Зелень воцарилась вокруг, тысячи оттенков зеленого цвета, лишь кое-где проглядывали бурые стволы, да клочки неба. Ветерок усилился, превратился в ветер и разорвал джунгли в клочья, унеся их прочь. Сразу Иннокентий Петрович ощутил пронизывающий холод и недостаток кислорода. Теперь вокруг оказалось одно небо, только справа торчала одинокая серая вершина. Побоявшись головокружения, Иннокентий Петрович не рискнул посмотреть вниз, а попытался руками ощупать прилегающую к нему площадку.

Пальцы скользнули по неровному потрескавшемуся камню. Даже стена за спиной сменила гладкую поверхность на острые выступы.

А небо уже потемнело, и на горизонте вспыхнул желтый закат, переходящий в кровавые и черные тона. Солнце упало за пологий холм, на котором зловеще чернел силуэт загадочного сооружения, напоминавшего китайскую пагоду. Ладони и ноги утонули в густой траве, а во что упиралась теперь спина, так и осталось невыясненным.

Внезапно Иннокентий Петрович улыбнулся. Мечта, к которой он прорывался всю жизнь, добралась до него, раскрыла ему свои объятия. Уже не надо бегать в профком, выясняя наличие престижных путевок, непрестанно копить деньги, отказывая себе во всем, заполнять бесконечные анкеты с бесконечными "Не был", "Не состоял", "Не участвовал", "Родственников, побывавших в годы ВОВ на оккупированной территории не имею". Не требовалось больше выслушивать инструкции серьезных людей в строгих костюмах о том, как следует вести себя за границей, унижаться на таможне, когда бдительные служащие старательно перерывают твой чемодан и простукивают его стенки. Никаких волнений, никаких ограничений, никаких усилий. Все само свалилось к ногам, как неожиданный, но очень приятный подарок. Никогда в жизни Иннокентию Петровичу не было так хорошо. Миллионы чувств, запахов, зрелищ, ощущений, звуков, принадлежащих ему и только ему.

Но счастье никогда не бывает вечным. В одну секунду миражи поглотила необъятная черная дыра. А из глубины, прямо на Иннокентия Петровича с ужасающей быстротой неслось то, что было страшнее мрака и темнее самой непроглядной мглы. Огненные глаза и белые клыки сверкнули совсем рядом.

Ослабленный организм сдался без боя. Иннокентий Петрович догорел как костер, брошенный под проливным дождем. Душа его растворилась, оставив бренную оболочку. Освободившееся место мгновенно захватил хитроумный КХ, чутьем отыскавший решение в самом безвыходном положении...

... Купол тьмы продолжал висеть над городом. Ничто не указывало на приближающееся утро. Оставалось еще раз повторить про себя, что август – это Вам не середина июня. Сдернутый волевой рукой Лауры с насиженного места я совершил вместе с ней непродолжительную пробежку и теперь стоял в незнакомом дворе. Несмотря на то, что от моего дома нас отделяло не такое уж большое расстояние, приходилось признать, что я заплутал. Возможно, пройдя метров двести в любую сторону, мы бы выбрались в известные мне места, но тогда исчезло бы новое чувство, заполнившее теперь мою голову. Смесь таинственности, опасности, непредсказуемости и туманного будущего обострила все донельзя.

Кривая интереса к жизни резко скакнула вверх и набирала высоту с каждой минутой. Хотя никаких активных действий пока не предвиделось, я вновь уловил что-то, смутно напоминавшее праздник. Мне словно удалось шагнуть за экран, и вот я снова находился в центре приключений, не зная, какую каверзу приготовит судьба в следующую минуту, но подозревая неизбежный "хэппи-энд". Никогда не контактировавший со злобными сверхъестественными силами, но посмотревший неимоверное количество фильмов на данную тему, я естественно ждал противоборства, где все решает не грубая сила, а умение вести себя в нестандартных ситуациях. Краешком сознания я не сомневался, что справлюсь, хотя приучил себя всегда рассчитывать на самое худшее. По крайней мере чужих ошибок я повторять не собирался.