Текст книги "Каникулы на колесах"

Автор книги: Вячеслав Тычинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Там, где кончается асфальт

Навстречу нам поминутно мчались легковушки из Крыма. И почти у каждой под задним стеклом желтели дыньки или на крыше в плоских фанерных ящиках ехал виноград. Но мы никому не завидовали. У тех, кто возвращался на Север, отпуск уже кончался, а для нас блаженный месяц на море только начался.

В Новоалексеевке нам подтвердили, что на Каховку дорога отличная, а вот насчет Скадовска они не в курсе. Дедушка смело повернул направо без дальнейших расспросов. Теперь по нашим расчетам до Скадовска оставалось каких-нибудь три часа езды. Сущие пустяки по сравнению с пройденным расстоянием. И действительно, до знаменитого заповедника Аскания-Нова, где ученые проводят опыты и в степном зоопарке бродят на свободе бизоны и лани, косматые тибетские яки и африканские антилопы, буйволы и голубые гну, мы катили с песнями. Но едва «Волга» свернула с асфальтированной дороги на грунтовку, сразу же началось нечто невообразимое.

Дедушка включал первую передачу и осторожно спускал в очередную яму нос «Мышки», стараясь не зачерпнуть землю передним бампером. Автомобиль кренился набок, потом с рычанием начинал выкарабкиваться из ямы, а мы валились друг на друга и хватались за что попало. Ровных участков на дороге не было совсем. Кузов скрипел, мотор жалобно выл. От него несло жаром и запахом бензина.

– Похоже, Скадовск и вправду не слишком переполнен автотуристами. Нас, как крайне редкостных олухов царя небесного, следует занести в Красную книгу, – с кислой миной сказал папа.

Дедушка отмолчался, но я видел, что он страдает больше машины: морщился, тяжело вздыхал, ерзал на сиденье. Я бы ничуть не удивился, если бы он вдруг предложил, пока не поздно, вернуться на автомагистраль и снова катить в изъезженный вдоль и поперек солнечный Крым. Но ведь не кто иной, как Великий Змей, отважно вызвался доехать до Скадовска хоть по караванной тропе. Мы все помнили его клятвенное обещание.

Весь остаток дня мы карабкались по этой невозможной дороге. Сказать, что она была битая, изъезженная, ухабистая, значило бы не сказать ничего. Нет, она была ужасная, отвратительная, поистине гиблая! И как же мы поразились, когда завидели впереди встречный автобус. Я чуть не протер глаза. Рейсовый автобус? Здесь? Да неужто находятся водители, согласные ежедневно ездить по такой убийственной дороге? Как я им сочувствую, бедолагам!

«Волга» нырнула в очередной провал, низко кланяясь страдальцу, а он ответно проскрежетал всеми суставами, будто жалуясь залетной столичной птичке на свою горькую долю. На козырьке автобуса мы прочитали надпись «Скадовск – Каховка». А потом еще долго наблюдали в заднее стекло, как он ковыляет по ухабам, медленно скрываясь за поворотом.

К тому времени, когда на горизонте начали всплывать верхушки деревьев и показались первые здания города, мы до того истомились от беспрерывных толчков, так одурели от невыносимой жары, что уже не реагировали ни на что. Но торжествующий крик дедушки: «Вижу Скадовск!» оживил нас. Наверное, Колумб не так обрадовался крику своих матросов: «Земля!», как возликовали мы, услышав возглас Великого Змея.

Да, это был долгожданный, неведомый нам Скадовск, ради которого мы претерпели такие адские муки. Пока дедушка колесил по его гладким асфальтированным улицам, невыразимо счастливый, что вырвался из кошмарных тисков оставленной позади дороги, наугад выбираясь к морю, мы наперебой перечисляли свои открытия, а Тобик вторил нам нетерпеливым лаем.

– Смотрите, сколько зелени! А бабушка боялась за нас, что не найдем тени.

– Универмаг! Бензозаправка!

– Мороженое! Соки-воды! О-о-о!

«Соки-воды» нас доконали. Почему-то мы приготовились к тому, что в лучшем случав Скадовск обеспечит нас пресной водой, хлебом и фруктами. Ну, может быть, еще кое-какой рыбой. А теперь на тенистых улицах города перед нами проплывали многочисленные вывески гастрономов и булочных, витрины промтоварных, молочных, овощных магазинов, кирпичная арка местного рынка, фасады школ, почты, аптеки, детских садиков. На одном из перекрестков нам даже дружески подмигнул старый знакомый – выпуклый зеленый глаз светофора, которого мы не видели с самого Мелитополя.

Дедушка сиял.

– Ага! Что я вам говорил, маловеры?

Конечно же, никто из нас не в силах был проехать мимо витрины, в которой красовались вожделенные бутылки с соками, фруктовой и минеральной водой. Отпотевшие в холодильнике бутылки удивительно вкусной воды опоражнивались одна за другой. Подобного водопоя в своей жизни не припомню. Скадовск щедро вознаграждал нас за верность идее провести отпуск именно в нем, вдалеке от проторенных трасс.

Обогнув высокую длинную ограду, судя по палаткам и гипсовой статуе горниста, какого-то пионерского лагеря, наша верная «Мышка» выбежала наконец к морю и резко остановилась.

Мама засмеялась, а папа вкрадчиво осведомился самым смиренным тоном:

– О, Великий Змей, умудренный мудростью наимудрейших, дозволено ли будет ничтожному Черному Гепарду коснуться твоего просвещенного слуха одним презренные вопросом?

– Можешь не спрашивать, о Черный Гепард, – в тон папе отозвался Великий Змей. – Меня следовало бы переименовать в Глупого Лягушонка.

Вдоль всего берега Джарылгачского залива вперемежку стояли легковые автомобили всех мастей и такие же разноцветные палатки; бегала дети и собаки; в воздухе мелькали волейбольные мячи и воланчики игроков в бадминтон; в воде барахтались купающиеся.

Сомнений не оставалось: перед нами расстилался самый обычный лагерь автотуристов. Даже костоломная дорога не смогла предотвратить напор этого вездесущего и неутомимого племени моторизованных путешественников. Берег Скадовска был обжит прочно. И, может быть, давно.

Но море, ласковое, теплое море плескалось в нескольких шагах от «Мышки». Насколько хватал глаз, в сторону Железного порта тянулась широченная полоса чистейшего желтого песка. Жизнь улыбалась нам.

Дедушка искусно вдвинул «Волгу» в просвет между синими «Жигулями» и сереньким «Москвичом», и мы начали располагаться. Симулировал один Тобик. Он не стал никого ждать, опрометью кинулся в море наслаждаться долгожданной прохладой. Песик поплавал у берега, потом выскочил из воды и отряхнулся с таким азартом, что обрызгал всю «Мышку».

Меня тянуло в море не меньше Тобика, но я выдержал характер: помог разгрузить багажник, поставить палатку и окопать ее кольцевой канавкой, чтобы дождевая вода не затекала вовнутрь нашего походного домика.

Только покончив с этой работой, я наконец погрузился а воду, и волны ласково обняли мое тело.

Оседлая жизнь

К вечеру мы уже наслаждались заслуженным отдыхом.

Я сидел у входа в палатку и читал «Всадника без головы» Майн-Рида. Тобик лежал у моих ног. Чей-то здоровенный бульдог задал ему основательную трепку, и теперь песик ни на шаг не отходил от меня. Мама готовила ужин. Папа и дедушка закладывали мясные консервы в самодельный холодильник. На стоянках мы роем глубокую яму, заливаем ее водой и сверху накрываем дерном. Вода в такой яме испаряется и забирает у консервов много тепла. Мясо благодаря этому не портится даже в сильную жару.

Есть у нас и другая дорожная хитрость. Она тоже очень выручает нас. На длительной стоянке мы покупаем живых кур, привязываем их под машиной и таким способом обеспечиваем себя свежим мясом не хуже холодильника. Правда, хлопот с курами хватает. Им непременно на ночь надо взгромоздиться на что-нибудь повыше. Например, на задний мост или на рессору. И если ночью мы просыпаемся от жалобного квохтанья, это наверняка означает, что какая-то из наших кур запуталась, обмотала бичевку вокруг рессоры или карданного вала и теперь висит вниз головой, призывая на помощь. Хочешь не хочешь, а вставай, ползи под машину, спасай гибнущую живность…

Утром мы осмотрелись, разглядели своих соседей. Оказалось, что слева и справа от нас стоят только ближние машины – из Херсона, Николаева, Каховки. Из Москвы мы были одни и даже чуточку возгордились по этой причине. Однако после обеда на стоянку прибыла голубая «Победа» с совершенно незнакомым номером «МУИ».

Какие только города не перебрали мы, пытаясь угадать, из какой области явились в Скадовск новоселы! Начали с Мелитополя. Отпадает. Это город Запорожской области. Макеевка? Мимо. Донецкая область. Майкоп? Махачкала? Магнитогорск? Все не то, не областные центры.

– Могилев? – подал голос дедушка. Он тоже заинтересовался нашей викториной.

Мы с папой поразмыслили. Да, это областной центр в Белоруссии. Но буквы на номере «Победы» к Могилеву никак не подходили.

– Монреаль? – давясь от смеха, включилась в географический кроссворд мама.

– Минусинск? – неуверенно сказал я. И сам же поправился. – Нет, он в Красноярском крае.

– Муром? – сделал еще одну попытку дедушка, но тут же хлопнул себя по лбу. – Владимирская область… Мукачево? Нет…

Любопытство наше разгорелось до предела. Мы ли не знатоки географии, мы ли не дорожные следопыты? И вот конфуз: все трое не можем определить, откуда появилась голубая «Победа».

– Раз уж самые светлые умы человечества пасуют перед загадкой, остается одно – пойти на поклон к варягам, – сказал папа. – Есть предложение, ребята, преодолеть вредную застенчивость, познакомиться с нашими соседями.

Так мы и сделали. А услышав ответ, просто остолбенели.

– Из Мурманска. С берегов Баренцева моря, – просто сказал крепыш с борцовскими плечами, хозяин «Победы». Босой, в синем трикотажном костюме, он стоял, облокотясь на крыло своей машины, весь какой-то основательный, прочный. Шеи у него почти не было, большая круглая голова, стриженая под бобрик, покоилась прямо на широких плечах. В каждом неторопливом движении чувствовалась сила.

– К-как из Мурманска? – даже заикнулся папа. А у меня от удивления отвисла нижняя челюсть. – Туда же еще нет сплошной автодороги. Как же они добрались сюда на своей «Победе»?

– А железка на что? – дружелюбно улыбаясь, возразил северянин. – До Кандалакши добрались своим ходом, а там погрузились на железнодорожную платформу до Петрозаводска. И все дела. Так и приехали к вам, с берегов студеного, на теплое южное море.

После такого ответа мы пристыженно убрались в свою оранжевую палатку. Вот это туристы! А мы-то распускаем перья, бахвалимся своими прогулками по асфальту… Чего стоят все наши автопробеги по сравнению с дерзновенным путешествием от Баренцева до Черного моря!

Весь остаток дня, лежа в «Волге» на поролоновом матрасике, мы с дедушкой толковали о северянине и его семье. Пока он разговаривал с нами возле своей «Победы», из Скадовска вернулись его жена и дочка Наташа. Так мы познакомились с очень хорошей семьей Николаевых.

А вечером, как по сигналу тревоги, внезапно начался массовый разъезд херсонцев и николаевцев. Мы только глаза таращили, глядя, как вокруг нас автотуристы проворно сворачивают палатки и весь свой скарб.

Вскоре берег почти опустел. Осталось десятка полтора машин, прибывших издалека, в том числе мы и мурманчане. Оказалось, что нашествие на Скадовск, которое так нас поразило, бывает лишь по субботам и воскресеньям. В будние же дни тут живут лишь одиночки-энтузиасты вроде нас.

За время путешествия мы успели порядком соскучиться по сочному шашлыку, этому гениальному изобретению восточной кухни. Бледнолицая Сквау пообещала приготовить нам это блюдо, взамен надоевшего супа с консервированной тушенкой, но поставила условие: пусть Черный Гепард достанет ей свежего мяса и дровишек для костра. Каждый знает, что не годится готовить шашлык на бензоплите. Для этого нужны раскаленные уголья. Иначе теряется вкус и аромат блюда. Папа признал справедливыми мамины требования:

– Для того, чтобы приготовить рагу из зайца, надо иметь как минимум кролика. Сейчас же иду в город на поиски.

Папа ушел на рынок, а мы с дедушкой отправились за топливом в противоположную сторону. К нам примкнула Наташа, чему я очень обрадовался. Мне хотелось порасспросить ее, как они живут в своем Мурманске, считай, на берегу Ледовитого океана. К тому же Наташа сразу понравилась мне. Не задается тем, что она с Крайнего Севера, не манерничает, не хихикает, словом, не строит из себя. Она рассказала нам, что ее отец, дядя Вася, горный инженер, имеет разряд по штанге, а мама, тетя Вера, играет в сборной команде рудника по волейболу. Да и сама Наташа занимается в школе художественной гимнастикой, работает на разных спортивных снарядах. О себе она, правда, не стала распространяться, но я тогда же подумал, что, может быть, прочитаю со временем в газетах: «Известная советская спортсменка Наталья Николаева включена в состав Олимпийской сборной страны». Или вроде того.

Мы дружно шагали вдоль берега и, когда солнце основательно припекало наши спины, окунались в воду, спасаясь от жары. Впрочем, если уж говорить точно, мы не окунались, а ложились в воду животом и потом перекатывались на спину. Джарылгачский залив настолько мелкий, что надо отойти от берега на добрую сотню метров, чтобы вода поднялась хотя бы по шею. Кому тут приволье, так это малышне. Купайся себе сколько хочешь – не утонешь. Да и вода прогревается чуть не до тридцати градусов. Поэтому ребятишек в Скадовска!.. Куда ни глянь, всюду из воды торчат черные, белые, рыжие головенки.

Утопая по щиколотку в горячем песке, шлепая напрямик через мелкие заливчики, мы с Наташей радостно орали, брызгались водой, бегали наперегонки с Тобиком, но не забывали и о деле, подбирали по пути каждую щепку, палку, обломок доски, выброшенные морем на берег. Я готов был идти в такой веселой компании хоть до самого Железного порта, но мама ждала нас с топливом.

В лагерь мы вернулись героями, с большой охапкой дровишек. Но плечи мне нажгло до огненной красноты. Пришлось натираться одеколоном. Черный Гепард тоже не подвел маму, принес с рынка килограмма два свежей баранины.

На шашлык мы, понятно, пригласили всю семью Николаевых. Потом они позвали нас к себе на ужин. И к вечеру дядя Вася уже перешел с папой на «ты», а тетя Вера, обняв маму за плечи, спела с ней дуэтом «Катюшу» под аккомпанемент папиного аккордеона. Мои родители вообще очень легко и быстро сходятся с незнакомыми людьми. Особенно папа. Я заметил, что, когда папа шагает, широко размахивая руками, весь сияя радостью, навстречу ему тоже неудержимо расцветают улыбки. Люди просто не могут не улыбнуться моему папе. Такой уж он человек. Всегда веселый, остроумный, приветливый.

Я и Наташа

Утро. Солнце еще за горизонтом, в воздухе свежо. Первым, как всегда, из палатки выбирается папа. Ему хватает шести часов сна. Черный Гепард мощно потягивается, так что трещат суставы, делает короткую пробежку по берегу и входит по колени в воду. За ночь море остыло, окунаться в него неохота, и папа только умывается по пояс, громко фыркая, поеживаясь от прохладного утреннего бриза.

Полусонный, я с минуту наблюдаю за папой. Умом я понимаю, что надо бы вылезти из машины, тоже пробежаться немножко, умыться холодной водой, но это выше моих сил. Для такого подвига нужна сила воли, которой мне явно не хватает. По части сна я – признанный чемпион в нашей семье. Даже дедушка не выдерживает соревнования со мной. Правда, был однажды случай, когда пастухи гнали большое стадо как раз через нашу стоянку, кричали, щелкали кнутами, коровы мычали, а дедушка спал в машине и даже не шелохнулся.

Но я сплю еще крепче.

Вслед за папой встает мама и без всякой пробежки сразу же начинает готовить завтрак. Никто из нас и дома не страдает отсутствием аппетита, а в дороге, на свежем воздухе, он разыгрывается вовсю. Маме нужна легендарная бензоплита, и она безжалостно теребит охающего Великого Змея. Родителям моя помощь не требуется, и я тихо радуюсь, что можно еще часик поспать.

Но Наташа другого мнения. Она не больно-то церемонится со мной.

– Вставай, барсук! – кричит она мне в самое ухо. – Родители давно на ногах. И посмотри, какое утро. Ни облачка на небе!

– Ма-ама! – жалобно взываю я о помощи, тщетно пытаясь удержать на себе сползающее одеяло. – Караул!

– И поделом, – с хладнокровием истинной индианки отвечает Бледнолицая Сквау. – Так его, Наташа, вытаскивай сурка на свежий воздух. Он готов спать круглые сутки. Взбрызни-ка его холодной водичкой. Или пощекочи пятки соломинкой. Больше всего он боится щекотки.

Ясно, что никакой защиты от Наташки мне не дождаться. Улежать при таких издевательствах невозможно. Не знаю почему, но она буквально очаровала моих родителей. Она-де и встает рано, делает зарядку, и помощница матери, и спортсменка, и прочее и прочее. Одним словом, полное собрание всех мыслимых хороших качеств. Допустим, что и так. Но ведь тут все зависит от природы. Мне вот и десяти часов сна мало, а папа обходится шестью. Что тут поделаешь?

Честно говоря, как бы ни тормошила меня Наташа по утрам, рассердиться на нее я не в состоянии. Она же не со зла все это проделывает, и даже не из пустого озорства, а играет. К тому же и мне с ней куда веселее. Одному бродить по пляжу скучно, а уж с ней-то никогда не соскучишься. Даже смотреть на нее приятно, такая она ловкая и складная. Глаза синие, большие, в черных, густых, как у киноактрисы, ресницах. Волосы тоже черные, заплетенные в толстую косу. А румянец на щеках такой, что сразу видно: на здоровье она не жалуется.

После семейного утреннего заплыва мы усаживаемся вокруг походного столика и барабаним ложками.

– Шакалы! – притворно сердится мама. – Вы и меня-то готовы слопать. А руки все мыли? Зубы чистили?

– А что, Дикий Кот, – подмигивает мне папа, – разве сегодня воскресенье?

– Нет, конечно. Пятница. До выходного еще далеко, – сейчас же подключаюсь я к розыгрышу.

– Так почему же от нас требуют мытья рук и чистки зубов? – возмущенно спрашивает Черный Гепард.

– Довольно смешно! – горячо поддерживает его Великий Змей. – Мы не какие-нибудь аристократы голубых кровей, а честные труженики. Может, от нас скоро еще и маникюр потребуют?

– Кстати, какое у нас сегодня меню на завтрак? – переключается папа на новую тему. – Цыплята-табака? Яйца-кокотт?

– По-моему, судак а-натюрель и котлеты де-воляй, – без промедления подхватывает дедушка.

– А почему не трюфели? – самым капризным тоном интересуюсь я. – Или суфле с мозгами?

– С вашими, что ли? Так их и на одну порцию не хватит, – шутит мама, улыбаясь. Она тоже за словом в карман не лезет. – А слизистый перловый суп не хотите? Или сморчки в сметане и компот из ревеня. Подойдет?

Николаевы давно поставили свою «Победу» рядом с нашей «Волгой» и все слышат. Их очень потешают наши маленькие юмористические сценки, которые мы разыгрываем экспромтом. Дядя Вася смеется заразительно громко; тетя Вера – потихоньку, почему-то закрываясь при этом ладошкой, совсем как маленькая девочка. Наташка сдерживается изо всех сил и только фыркает, но под конец не выдерживает, и тогда неудержимый смех взрывает все ее существо. Веселиться она умеет от души, самозабвенно.

Миски пустеют, и начинаются новые шутки.

– Разве же это харч? – язвительно опрашивает папа, презрительно отодвигая от себя пустую миску, тщательно обработав ее предварительно корочкой хлеба. – Вот у пана Яловацкого, у того харч доходит!

– Тренев. Рассказ «Мокрая балка», – уверенно говорю я.

Это тоже наша своеобразная викторина, только уже не географическая, а литературная. Я должен назвать автора и произведение, откуда папой взята фраза. Конечно, не всякая, а достаточно характерная, запоминающаяся.

Мама набрасывает на голову платочек, напускает на себя самый сиротский вид и жалобно причитает:

– Конечно, я женщина слабая, беззащитная, во мне ни одной жилочки здоровой нет, но только вы у меня перед ужином еще в ногах наваляетесь за такие слова! Троих засудила, и вас, скважины этакие, погублю!

Дядя Вася уже не смеется, а хохочет, взявшись за бока. Тетя Вера сгибается пополам, закрывая лицо ладонями. Наташка, та просто изнемогает от смеха.

– Чехов. Рассказ «Беззащитное существо», – невозмутимо даю я справку.

После завтрака взрослые занимаются своими делами, а мы с Наташкой чаще всего уходим на дальний пляж, где нет никаких отдыхающих. До чего же приятно лежать на горячем песке, слушать в легкой дремоте, как тихонько плещется море, или, открыв глаза, наблюдать за полетом чаек в глубоком синем небе с мягкими облачками. Тобик рыщет вокруг, сует нос во все норки, фыркает, роет лапами песок.

Так неугомонный песик и обнаружил Тортилу. Она целиком зарылась в песок. Наружу торчала только ее голова. Я даже испугался вначале. Мне показалось, что это прячется змея. Но Наташка сразу разглядела, что никакая это не змея, а черепаха, и с радостным воплем кинулась к ней.

Если уж на то пошло, первым нашел черепаху мой Тобик, но у меня уже есть рыбки в аквариуме и вообще в Москве можно купить на Птичьем рынке любую зверушку или птичку. Поэтому я без спора уступил Тортилу Наташке.

Откуда в Скадовске появилась черепаха, я и сейчас не знаю. Возможно, мы с Наташкой сделали важное научное открытие. Тобик страшно разволновался и долго ругал Тортилу на своем языке. Но когда Наташка взяла ее на руки, сразу же успокоился. Видимо, понял, что я не собираюсь играть с черепахой, что для меня он остается по-прежнему самым лучшим, незаменимым другом.

Я рассказал, что в прошлые века испанские конкистадоры, китобои и пираты разных национальностей заполняли трюмы своих парусников сотнями громадных черепах, добытых на Галапагосских островах. Это обеспечивало моряков свежим и вкусным мясом, избавляло их от цинги, которая погубила стольких путешественников. Черепахи жили в корабельных трюмах без воды и без пищи иногда по целому году.

– И откуда ты все это знаешь? – поразилась Наташка. – Я думала, ты кроме «Всадника без головы», «Баскервильской собаки», разных там детективов ничего не читаешь.

Я хотел скромно промолчать, но не удержался.

– Если уж на то пошло, то хороший детектив тоже вещь. Заставляет мозгами ворочать. Многие ученые пишут в своих воспоминаниях, что очень любили в детстве приключенческую литературу и фантастику. А некоторые и профессию выбрали себе под ее влиянием. Особенно географы, ботаники, геологи. И вообще – это я в дорогу взял, что полегче. А дома одолеваю том за томом «Детскую энциклопедию». Ни одной передачи «Очевидное – невероятное», «Кинопутешествия» по телику не пропускаю.

– Молодец! – одобрила меня Наташка. – А я больше всего люблю смотреть «В мире животных». У вас какой телевизор?

– Ясное дело, цветной. «Рубин».

– А у нас черно-белый «Темп», – вздохнула Наташка.

– Так купите цветной, – посоветовал я. – Чего проще. Если в Мурманске нет, купите проездом в Москве. Их у нас навалом. Уже появляются на интегральных схемах.

– Давно б купили, без твоего совета, – огрызнулась Наташка. – Если б в телевизоре было дело. Штука в том, что мы не в самом Мурманске живем, а на руднике. А там вокруг сопки. Даже черно-белые телевизоры работают неустойчиво, сигнал плохо доходит, а уж о цветных и говорить нечего. Да и где их отремонтировать в случае поломки? У нас в ателье мастера с простыми-то еле разбираются…

Я молчу. Жалко Наташку. Конечно, наш «Рубин» ловит сигнал прямо с Останкинской телебашни, изображение – лучше некуда. Где уж тут Мурманску тягаться? Да и с ремонтом телевизоров в Москве нет проблем. Столица! Вот, если бы Николаевы…

Наташка лежит на спине. Солнышко уже покрыло ее кожу красивым загаром, а плечи просто-таки бронзовеют. Такой толстой черной косы, как у нее, нет ни у одной девчонки в нашем классе. Да, наверное, и во всей школе. Вот бы они ей завидовали…

– Слушай, Наташка, а твои не думают переезжать в Москву? Знаешь, как по цветному идет передача «В мире животных»? Блеск! Никакого сравнения с черно-белой картинкой. Представляешь: небо голубое, трава ярко-зеленая, леопард или там лев желтого цвета крадется к своей жертве… Глаз не оторвешь!

– Ну да! Заждались в Москве Николаевых! – насмешливо отвечает Наташка. – И чего бы там папа делал? Руду на Арбате добывал? Если по-честному, у нас тоже много хорошего.

Наташка рассказывает мне о красоте северного сияния, о незамерзающей круглый год океанской бухте, где можно увидеть чуть не все флаги мира, о том, что из-за близости Гольфстрима в январе у них бывает на целый градус теплее, чем в Москве. Даром что столица на полторы тысячи километров южнее. Вообще надо признать, что для своих тринадцати лет она успела повидать довольно много интересного, читает много о животных. Ее любимые авторы Даррелл, Гржимек, Сетон-Томпсон, Акимушкин…

Я не остаюсь в долгу, тоже пускаюсь в рассказы. О том, как водяные черепахи, словно заботливые санитары, осматривают носорога в грязевой ванне и выдергивают из его шкуры присосавшихся клещей; как бегемоты протаптывают к водопою в мягкой земле настоящие канавы в полтора метра глубиной, а испугавшись, мчат по ним со скоростью паровоза; как точно знают границы охраняемой территории слоны: при тревоге бегут за спасительную линию заповедника, а потом тут же останавливаются и преспокойно смотрят на человека с винтовкой.

– Нет, ты просто ходячая энциклопедия! – с жаром говорит Наташка. – И когда ты такую уйму книг перечитал, как все это запомнил?

Знала бы она, с какой радостью я отдал бы все свои знания за ее глаза, зоркие, как у кондора! Наташка не нуждается ни в каких очках, а я без них ничего не вижу. Особенно они мне мешают при плавании. Ведь у меня близорукость – шесть диоптрий! Страшно сказать. Чего доброго и в армию-то не возьмут. А погубил я зрение сам – неумеренным чтением да еще лежа в постели. И винить некого: папа и мама – врачи, не раз предупреждали меня, убеждали поберечь глаза, даже книжки, случалось, отнимали, насильно выгоняли на воздух, а я все за свое. Чуть родители за дверь, я – за книжки. Вот и дочитался. Дедушка даже прозвал меня книжным червяком.

– Искупаемся? – предлагаю я, чтобы отогнать мрачные мысли о плохом зрении. К тому же плавание – единственное, где я не уступаю Наташке. Плавать папа научил меня с трех лет. Начинал я с ванны, а теперь меня не испугает даже штормовое море. И под водой могу продержаться довольно долго.

– Давай. – Наташка делает ногами сильный мах, резко изгибает тело дугой и вскакивает с песка без помощи рук. Я пытаюсь повторить ее акробатический трюк, но неуклюже шлепаюсь. Нет, без хорошей тренировки так не вскочить. – Погоди, а как же с Тортилой? – вдруг спохватывается она. – Или Тобик ее постережет? Скажи ему.

– А что ты собираешься с ней делать?

– Как это – что? Увезу в Мурманск.

– И наверняка погубишь. Черепахи любят тепло.

– И правда… – разочарованно соглашается Наташка. – Тогда давай выпустим ее на свободу!

– Вот это лучше. Но сначала поставим научный эксперимент.

– Какой?

– Узнаем, морская она или сухопутная.

Мы кладем черепаху на прибрежную полосу сырого песка, и она сейчас же начинает царапаться вверх, на песчаный откос. Все ясно – Тортила сухопутного происхождения. Еще немного, и она скрывается из виду. Пусть живет и дальше на свободе.