Текст книги "Герои Первой мировой"

Автор книги: Вячеслав Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 42 страниц)

Яростные атаки турок так и не смогли сломить стойких защитников Сарыкамыша. В осажденный город почти каждый день прибывали подкрепления – 1-я и 2-я Кубанские пластунские бригады, 154-й пехотный Дербентский и 155-й пехотный Кубинский полки, 1-я Кавказская казачья дивизия… 16 декабря турки ворвались было в Сарыкамыш, но были выбиты оттуда. А в душе Юденича росла уверенность в том, что русские войска могут взять инициативу в свои руки. «Нам мало отбросить турок от Саракамыша, – писал он Берхману. – Мы можем и должны их совершенно уничтожить. Настоящим случаем должно воспользоваться, другой раз он не повторится». В правоте своих мыслей полководец убедился уже на следующий день: 17 декабря по приказу Юденича все русские войска перешли в наступление и мгновенно превратили турок из хозяев положения в обороняющихся. За два дня в наших руках уже было больше пяти тысяч пленных и шесть трофейных орудий.

Надо отдать туркам должное – сопротивлялись они мужественно и стойко. Но это было мужество обреченных. Последней попыткой противника перехватить инициативу у русских было наступление 11-го турецкого корпуса на позиции 1-го Кавказского корпуса. Энвер-паша лично возглавлял яростные штыковые атаки своих полков. О том, насколько тяжелыми были бои, свидетельствует только один эпизод: в 14-м Туркестанском стрелковом полку из восьми пулеметов было разбито пять, погибли все пулеметчики, и на позиции остался единственный командир взвода – подпоручик Короткевич. Сжимая в правой руке «наган», а в левой – рукоять пулемета, бесстрашный офицер до последнего патрона вел меткий огонь по наступающим турецким цепям… Но ни присутствие Энвер-паши, ни невыносимо тяжелые погодные условия не помогли туркам сбить русские полки с позиций. Ударный отряд под командованием полковника Ричарда Иосифовича Термена (153-й пехотный Бакинский и 15-й Туркестанский стрелковый полки) мощной контратакой опрокинул врага, и это было началом конца 11-го турецкого корпуса…

Заключительная часть Сарыкамышского сражения уложилась в неделю – с 21 по 29 декабря. В середине этой недели, 25 декабря 1914 года, на основании положения о полевом управлении войск главнокомандующий Отдельной Кавказской армией граф И.И. Воронцов-Дашков назначил Н.Н. Юденича командующим Сарыкамышским отрядом – таким образом, он получил уже официальное право самостоятельно продолжать операцию, не завися от решений Берхмана.

Надо сказать, что преследование противника происходило в тяжелейших условиях – по труднодоступным горным дорогам, в мороз и метель. Так, бойцы 18-го Туркестанского стрелкового полка под командованием полковника Стефана Антоновича Довгирда пять суток шли в снегу выше человеческого роста при 20-градусном морозе, преодолевая максимум два километра в день… Зато и разгром противника оказался полным. Блестящий подвиг совершил командир 14-й роты 154-го пехотного Дербентского полка капитан Тарас Давидович Вашакидзе, возглавлявший небольшой отряд из сорока солдат. Штыковым ударом взяв восемь турецких орудий и четыре пулемета, он захватил в плен командира 9-го турецкого корпуса Исхан-пашу с его штабом, начальников трех турецких дивизий, 107 офицеров и две тысячи рядовых. Вашакидзе не сразу понял, кто именно перед ним, – настолько оборванными и подавленными выглядели турецкие генералы и офицеры, жавшиеся к разложенным в снегу кострам. Будучи окружен многократно превосходящими силами противника, Вашакидзе заявил, что он – парламентер и что если турки не сложат оружие, находящиеся за ближайшим лесом русские полки не пощадят никого. Военная хитрость удалась блестяще – деморализованные турецкие силы безропотно сдались в плен горстке русских солдат. Т.Д. Вашакидзе, впоследствии дослужившийся до чина полковника, 7 января 1916 года был награжден за свой подвиг орденом Святого Георгия 4-й степени.

В итоге 9-й турецкий корпус перестал существовать полностью, а обмороженные и израненные остатки 10-го были добиты 23 декабря под Ардаганом 3-й Кавказской стрелковой дивизией. 27 декабря были окончательно разгромлены и остатки 11-го турецкого корпуса. К 5 января 1915 года русская армия продвинулась на 45 километров вглубь вражеской территории.

В итоге Сарыкамышской операции Отдельная Кавказская армия, отрезанная от своих баз, в тяжелейших условиях смогла полностью разгромить превосходящую ее по численности турецкую армию. Из 150 тысяч своих офицеров и солдат турки потеряли под Сарыкамышем 63 тысячи убитыми и ранеными и 15 тысяч пленными. Из 63 тысяч русских офицеров и солдат, участвовавших в операции, 20 тысяч было убито и ранено, а 6 тысяч обморожено. Погибших могло быть намного больше, но многие раненые были спасены самоотверженно трудившимися медиками русских лазаретов.

Победа над врагом была одержана полная и безоговорочная. И главная заслуга в этом принадлежала мужественному, широко мыслившему и не боявшемуся взять ответственность на себя военачальнику – Николаю Николаевичу Юденичу. 13 января 1915 года он был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени за то, что, «вступая 12 минувшего декабря в командование 2-м Туркестанским корпусом и получив весьма трудную и сложную задачу – удержать во что бы то ни стало напор превосходных турецких сил, действовавших в направлении Сонамер – Зивин – Караурган, и выделить достаточные силы для наступления от Сырбасана на Бардус, с целью сдержать возраставший натиск турок, наступавших от Бардуса на Саракамыш, выполнил эту задачу блестяще, проявив твердую решимость, личное мужество, спокойствие, хладнокровие и искусство вождения войск, причем результатом всех распоряжений и мероприятий названного генерала была обеспечена полная победа под г. Саракамышем». Также к георгиевским наградам было представлено свыше тысячи офицеров и нижних чинов Отдельной Кавказской армии.

Важным последствием операции стало и изменение расстановки сил на кавказском театре военных действий. 24 января 1915 года Н.Н. Юденич был официально назначен командующим Отдельной Кавказской армией (главнокомандующим продолжал числиться престарелый граф И.И. Воронцов-Дашков) с одновременным производством в чин генерала от инфантерии. Главные отрицательные герои Сарыкамыша генералы Мышлаевский и Берхман лишились своих должностей – Мышлаевского уволили со службы по состоянию здоровья, а Берхмана зачислили в распоряжение Юденича. Кстати, Берхман был крайне возмущен тем фактом, что «отцом» Сарыкамышской победы все единогласно признали Юденича, и потребовал создания специальной комиссии по этому вопросу. В итоге проведенного этой комиссией расследования 21 июля 1916 года Берхман был… награжден орденом Святого Георгия 4-й степени, то есть получил за Сарыкамыш такую же награду, что и Юденич!..

Сарыкамыш мгновенно сделал имя Юденича известным и популярным в России. Подчиненные генерала так характеризовали его: «Каждый смелый маневр генерала Юденича являлся следствием глубоко продуманной и совершенно точно угаданной обстановки. И, главным образом, духовной обстановки. Риск генерала Юденича – это смелость творческой фантазии, та смелость, какая присуща только большим полководцам» ( Б.А. Штейфон); «Генерал Юденич обладал необычайным гражданским мужеством, хладнокровием в самые тяжелые минуты и решительностью. Он всегда находил в себе мужество принять нужное решение, беря на себя и всю ответственность за него, как то было в Сарыкамышских боях и при штурме Эрзерума. Обладал несокрушимой волей. Решительностью победить во что бы то ни стало, волей к победе весь проникнут был генерал Юденич, и эта его воля в соединении со свойствами его ума и характера являли в нем истинные черты полководца» (Е.В. Масловский).

После Сарыкамышской победы Юденич провел реорганизацию штабной работы своей армии. Им был создан небольшой полевой штаб под управлением генерал-квартирмейстера генерал-майора П.А. Томилова. Штаб состоял всего из двух отделений – оперативного (полковник Е.В. Масловский, подполковник Н.А. де Роберти) и разведывательного (подполковник Д.П. Драценко, подполковник Б.А. Штейфон). Именно эти люди разрабатывали в дальнейшем все операции Отдельной Кавказской армии. Штаб разместился в крепости Каре. Его работу журналисты описывали так:

«В небольшом, довольно грязном и неприветливом городишке стоит двухэтажный дом с двумя часовыми у подъезда с развевающимся над фронтоном флагом. Из-под крыши его выбегает целый пучок телефонных проводов, на дворе постоянно пыхтят автомобили. До поздней ночи, когда небольшой городок уже засыпает, светятся окна дома. Это ставка командующего Кавказской армией. Здесь помещение штаба, квартира генерала Юденича, ряда офицеров управления, точнее, кабинеты, в углу которых стоят кровати.

С вечера курьерами, по телефону и телеграфу поступают донесения. Некоторые из них немедленно докладываются командующему. Общий же доклад генерал-квартирмейстер обычно делает в 10 часов утра. Затем подается завтрак. Он проходит в общей столовой – отношения в ставке чисто товарищеские. После завтрака все приступают к работе.

Ее много. Она своеобразна. Дело в том, что отдельные армейские отряды по существу являются самостоятельными объединениями, небольшими армиями. Для каждого из них приходится оборудовать тыл, налаживать связь, думать об их усилении за счет армейских резервов. Если к этому еще прибавить, что турки сохраняют численное превосходство, что действовать нашим войскам приходится зачастую среди воинственного мусульманского населения, то вся сложность работы генерала Юденича станет еще понятнее.

В 18 часов командующий и штаб сходятся за обедом. Он тянется недолго. После обеда генерал Юденич нередко выезжает в войска. Чаще же после часовой прогулки он возвращается в ставку, где до поздней ночи принимает доклады о снабжении войск, организации тыла, о решении кадровых вопросов».

…К июню 1915 года численность Отдельной Кавказской армии составляла 132 тысячи штыков, 36 тысяч сабель и 356 орудий. Правда, Ставка потребовала отправить на европейский фронт недавно созданный 5-й Кавказский армейский корпус и 20-ю пехотную дивизию, в результате чего в резерве армии осталась лишь одна дивизия – только что сформированная 4-я Кавказская стрелковая. К этому времени турки уже «созрели» для реванша за Сарыкамышское поражение. Хотя разгром на Кавказе фактически поставил крест на военной карьере Энвер-паши (в Константинополе ему больше не доверяли), наголову разбитая зимой 3-я турецкая армия была возрождена (150 тысяч человек при 360 орудиях), а ее новый командующий Махмуд-Камиль-паша задумал атаковать 4-й Кавказский корпус с последующим выходом во фланг и тыл основных русских сил. Не дожидаясь, когда турки приступят к осуществлению своего плана, Юденич сам решил перейти в летнее наступление. 28 июня 1915 года 4-й Кавказский корпус генерал-лейтенанта П.И. Огановского атаковал противника в долине реки Евфрат, но, слишком распылив свои силы, к 13 июля был оттеснен противником на границу. Огановский просил Юденича о подкреплениях, но получил отказ. Увлекшись преследованием, турки между тем не заметили, как попали в ловушку – по приказу Юденича на флангах наступающего врага были скрытно сосредоточены 4-я Кавказская стрелковая и 1-я Кавказская казачья дивизии, 153-й пехотный Бакинский полк и 2-й дивизион 20-й артиллерийской бригады под общим командованием генерал-лейтенанта Николая Николаевича Баратова. Сосредоточение происходило в полной тайне даже от тифлисской ставки, откуда Юденича засыпали встревоженными запросами. Операция была крайне рискованной – нужный момент для нанесения удара мог быть упущен…

Но Юденич точно рассчитал время. В ночь на 23 июля он по телефону отдал приказ наступать, и группировка Н.Н. Баратова внезапным мощным ударом обрушилась на фланг и тыл турок. Одновременно в контрнаступление перешел 4-й Кавказский корпус. Не ожидавшая этого армия Махмуд-Камиль-паши ударилась в бегство…

31 июля Евфратская операция закончилась победой русских войск. Пленными турки потеряли 1 генерала, 81 офицера и 5209 солдат, трофеями русских стали 12 орудий. 4 августа 1915 года Николай Николаевич Юденич за проведение этой операции был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени, став одним из 60 человек, которым эта высокая награда была вручена во время Первой мировой войны. Кроме того, ему был вручен также орден Белого орла с мечами.

Осень 1915 года ознаменовалась несколькими важными событиями. Во-первых, 11 сентября в Тифлис из Могилёва прибыл новый наместник на Кавказе и главнокомандующий Отдельной Кавказской армией – бывший Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич. В отличие от своего предшественника И.И. Воронцова-Дашкова, великий князь был полон энергии, обладал большим боевым опытом и пользовался немалым авторитетом в армии. Поэтому во время его визита в Каре Н.Н. Юденич сообщил новому наместнику, что готов полностью передать ему руководство войсками. Но великий князь заявил, что Юденич по-прежнему имеет полную свободу действий, и лишь перед началом крупных операций должен будет испрашивать разрешение на их проведение. А во-вторых, стало сильно ощутимым влияние на Кавказский фронт союзника России – Великобритании. Потерпев крупные неудачи на Дарданелльском фронте, где 55-тысячная английская армия была разгромлена 25-тысячной турецкой, и в Месопотамии, где турки разбили экспедиционный корпус Таунсенда, англичане потребовали от России вторжения в Персию. Эта экспедиция была возложена Юденичем на Кавказскую кавалерийскую и 1-ю Кавказскую казачью дивизию под командованием генерал-лейтенанта Н.Н. Баратова. Одновременно турки готовились начать переброску против Отдельной Кавказской армии опытных и воодушевленных победами над англичанами войск из Галлиполи. Чтобы не допустить увеличения турецкой армии, Юденич принял стратегически верное решение: упредить противника, разгромить его окончательно и захватить главные базы вражеских войск – крепость Эрзерум (ныне Эрзурум) и порт Трапезунд (ныне Трабзон), нанеся внезапный удар в самое неподходящее, с точки зрения противника, время – на Рождество. 18 декабря 1915 года военный совет Отдельной Кавказской армии утвердил план нового наступления.

На период подготовки к операции Юденич перенес свой полевой штаб в селение Караурган, поближе к войскам. Подготовка велась в строжайшей тайне: перемещение войск совершалось только по ночам, а днем войска демонстративно «уходили» с позиций, создавая тем самым у турок впечатление, что численность армии сокращается. Интенданты, получая новые приказы, пребывали в уверенности, что армия просто тщательно готовится к зимовке (среди экипировки бойцов Отдельной Кавказской армии были валенки, полушубки, стеганые ватные шаровары, варежки и даже темные очки, защищавшие от слепящего горного солнца). В этом же были уверены работники всех семнадцати армейских метеостанций, ежедневно анализировавших состояние погоды в горах. Незадолго до Рождества в Тифлис из разных частей было откомандировано множество офицеров и солдат для закупки рождественских елок и подарков. Более того, в армии специально распространялся вполне правдоподобный слух о предполагаемой весной экспедиции в Персию… Словом, в Отдельной Кавказской армии только несколько человек знали о том, что готовится крупная наступательная операция. Первая в истории русских вооруженных сил кампания по дезинформации противника удалась блестяще…

Вечером 22 декабря 1915 года Юденич поездом выехал из Карса в Тифлис на встречу с великим князем Николаем Николаевичем. Выслушав доклад генерала, наместник, поколебавшись, дал согласие на проведение операции.

Командиры корпусов узнали о том, что именно им предстоит, за сутки до начала наступления, причем каждый из них был уверен, что именно он нанесет противнику решающий удар. 29 декабря 1915 года после мощной артподготовки пошел в наступление 2-й Туркестанский армейский корпус (командующий – генерал-лейтенант М.А. Пржевальский), на следующий день его поддержал 1-й Кавказский армейский корпус (командующий – генерал от инфантерии П.П. Калитин).

Турки совершенно не ожидали наступления – об этом можно судить хотя бы по тому, что командующий их 3-й армией Махмуд-Камиль-паша находился в отпуске в Константинополе. Однако противник быстро оправился и оказал русским войскам ожесточенное сопротивление, особенно 29 декабря у горы Гейдаг и 31 декабря на Азанкейской позиции. Азанкейское плато было кратчайшим путем к Эрзеруму, поэтому неудивительно, что именно здесь турки сражались особенно отчаянно и именно сюда направлялись все резервы. Ночью одетые в белые маскхалаты бойцы 153-го пехотного Бакинского полка быстро захватили первую линию обороны врага, но затем натолкнулись на сильное сопротивление и весь следующий день вели на плато тяжелейший бой, потеряв больше двух тысяч человек убитыми и ранеными, но не отступив при этом ни на шаг. Сражавшийся левее Бакинского 154-й пехотный Дербентский полк лишился всех своих штаб-офицеров и его повел на приступ позиции протоиерей отец Павел (Смирнов). После двух неудачных атак он с крестом в руках возглавил батальон полка и взял сильное турецкое укрепление у села Тарходжа, причем был настолько тяжело ранен, что священнику пришлось ампутировать ногу. За этот подвиг отец Павел 7 ноября 1916 года был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени.

Ярость боев на Азанкейском плато заставила турок поверить в то, что главный удар наносится русскими именно здесь. Между тем Юденич, пристально следивший за ходом сражения, бросил в прорыв ударную группу генерал-лейтенанта Н.М. Воробьева – 4-ю Кавказскую стрелковую дивизию, усиленную 261-м пехотным Ахульгинским, 262-м пехотным Грозненским и 263-м пехотным Гунибским полками. В метельную ночь на новый, 1916 год эта группа прорвала фронт турок в труднодоступном районе Меслагат, где противник не ожидал атак, и вышла во фланг и тыл 11-му турецкому корпусу. Известие об этом вызвало в рядах турок панику (они вообразили, что в прорыв пошли несколько свежих русских корпусов), и в ночь на 4 января турецкие 9-й и 11-й корпуса обратились в бегство. 6 января с ходу была взята крепость Гасан-кала, куда Юденич немедленно перенес свой полевой штаб. Потери турецких войск составили 25 тысяч человек убитыми и ранеными и 7 тысяч пленными, русских – 20 тысяч убитыми и ранеными. 17 января 1916 года по итогам операции Н.Н. Юденич был награжден орденом Святого Александра Невского с мечами.

Но окончательная цель сражения достигнута еще не была. Азанкейская позиция открыла путь к Эрзеруму – «сердцу» турецкой армии, но отдавать его без сопротивления противник, даже деморализованный недавним поражением, не собирался. Учитывая высочайший моральный дух своих войск, воодушевленных победой, и хаос в рядах полуразбитой 3-й турецкой армии, Н.Н. Юденич принял решение немедленно штурмовать крепость и тем самым добить турецкие вооруженные силы на Кавказе.

Для этого необходимо было пополнить боезапас, и Юденич обратился к великому князю Николаю Николаевичу с просьбой разрешить использовать восемь миллионов патронов, хранившихся на складах крепости Каре. Но наместник на Кавказе придерживался иного мнения. Полагая, что осада горной крепости в разгар зимы обернется только огромными потерями, он отказал Юденичу в его просьбе и приказал отводить войска на зимние квартиры. С самолетом из Тифлиса прибыла следующая директива от великого князя:

«Указываю Вам на нижеследующее. 1… Дарованный Вам успех надо использовать, но планомерно, не увлекаться, и все должно быть в общей связи… Хотя я уверен, что управление Вы держите твердо в своих руках, но считаю все же нужным подтвердить важность действовать планомерно… 2. Я вполне уверен, что войска, проявившие столько доблести, поборовшие такие неимоверные трудности, способны к проявлению высочайше-геройских подвигов, но… общая обстановка не позволяет нам решиться двинуться на штурм Эрзерума без тщательной подготовки и во всеоружии необходимых для этого средств. Помимо малого количества ружейных патронов, у нас нет соответствующей артиллерии для успешной борьбы с тяжелой турецкой артиллерией, фортами и долговременными укреплениями; наш общий резерв сравнительно слаб, база наша отдалена, и подвоз, как Вы сами сообщили мне, далее Кеприкея затруднен… Может быть, турецкая армия и не в состоянии в данное время оказывать нам сопротивление в поле, но мы не знаем, к чему она способна на верках крепости, при поддержке сотен орудий. Ввиду сказанного, не считаю себя вправе разрешить производство этой операции».

Командующий попробовал убедить великого князя в правильности своей точки зрения, но в ответ получил уже категорический приказ – отходить. Скрепя сердце генерал вынужден был согласиться и для организации отхода 8 января 1916 года направил на фронт двух своих подчиненных – полковника Е.В. Масловского и подполковника Б.А. Штейфона. Но когда оба офицера прибыли в войска и убедились воочию в том, как велик масштаб победы, как воодушевлена армия и насколько сломлены турецкие пленные, они единодушно доложили Юденичу, что штурм Эрзерума откладывать нельзя. Возможно, другие офицеры повели бы себя по-другому и просто выполнили поставленную перед ними задачу. Но Масловский и Штейфон были достойными учениками Юденича, всегда поощрявшего в подчиненных самостоятельность.

Не теряя времени, командующий Отдельной Кавказской армией позвонил в Тифлис. К телефону подошел генерал-майор Л.М. Болховитинов.

– Здравия желаю, Ваше Высокопревосходительство.

– Здравствуйте. Доложите Августейшему Главнокомандующему мою настоятельную просьбу отменить приказ об отводе войск на Кеприкейские позиции и разрешить мне штурмовать Эрзерум. Штурм этот желательно и возможно произвести по условиям создавшейся обстановки. Я буду ожидать ответа у аппарата.

Последовала длинная пауза: Болховитинов докладывал информацию великому князю. Наконец в трубке раздалось:

– Ваше Высокопревосходительство, Его Императорское Высочество отказал вам в вашей просьбе и потребовал исполнить его первоначальный приказ.

– Доложите Августейшему Главнокомандующему, что я лично ручаюсь за успех всей операции, – настойчиво произнес Юденич. – Если мы не воспользуемся моментом сейчас, другого такого может не возникнуть!

Снова тишина в трубке, и наконец Болховитинов взволнованным голосом отозвался:

– Ваше Высокопревосходительство! Его Императорское Высочество дал вам разрешение на операцию, но с условием, что вы возьмете на себя всю ответственность за последствия, которые могут произойти в случае неудачи…

Юденич вытер платком вспотевший лоб, поднял глаза на висевшую в углу икону и перекрестился.

– Доложите Его Императорскому Высочеству, что я принимаю на себя всю ответственность, – коротко произнес он и повесил трубку…

Бывший свидетелем этой сцены Е.В. Масловский вспоминал: «Генерал Юденич ясно понимал, какое крупное решение им принято и какую величайшую ответственность он берет на себя. Не трудно себе представить, как тяжко отразилась бы внутри страны и на самой армии неудача, если бы таковая последовала. Вот почему уже одно решение генерала Юденича произвести штурм Эрзерума, беря на себя и всю ответственность за последствия, являет собой высочайший подвиг, достойный, чтобы быть отмеченным историей особо».

Правда, еще несколько дней потом Юденичу и чинам его штаба докучал прибывший из Тифлиса генерал от инфантерии Федор Федорович Палицын, бывший в 1905—1908 годах начальником Генерального штаба. Он обстоятельно и подробно доказывал Юденичу невозможность взятия Эрзерума штурмом. Как вспоминал Юденич в 1921-м, Палицын присылал об этом «записки с подробным анализом обстановки карандашом и мелко написанные, я их не читал, передавал своему начштаба, который их тоже не читал и в свою очередь передавал кому-то».

Справедливости ради надо отметить, что Ф.Ф. Палицын был далеко не одинок в своем мнении. Эрзерум представлял собой расположенную в глубокой долине между двумя параллельными горными хребтами крепость, а точнее, целую систему искусно вписанных в местность и отлично вооруженных крепостей и фортов общей протяженностью 40 километров. Ключевую роль в обороне Эрзерума играл укрепленный английскими и германскими военными инженерами район Деве-Бойну. Окружающие Эрзерум горы признавались ведущими военными аналитиками непригодными для ведения боевых действий, тем более в разгар зимы. Наконец, сам по себе гарнизон Эрзерума, обнесенного мощными стенами, имел на вооружении около 350 орудий различных систем и калибров и представлял собой грозную силу. Все любители военной истории хорошо помнили о том, какой неудачей обернулась попытка штурма Эрзерума русскими в октябре 1877 года…

Неудивительно, что Юденич сам проводил тщательные рекогносцировки местности, где предстояло действовать его войскам. Он решил разместить ударный артиллерийский «кулак» напротив форта Чобан-Деде, «запиравшего» собой вход на позицию Деве-Бойну. 17 января из крепости Каре на грузовиках были доставлены восемь 107-миллиметровых и восемь 152-миллиметровых пушек, шесть 152-миллиметровых мортир и двенадцать 122-миллиметровых гаубиц, а на конных фургонах – снаряды к ним. Честь первыми ворваться на турецкие позиции заслужили три полка закаленной боями 39-й пехотной дивизии – 153-й Бакинский, 154-й Дербентский и 156-й Елисаветпольский. Эта дивизия была выделена в отдельный боевой участок и подчинена непосредственно командующему армией.

На плато Каргабазар сосредоточилась 4-я Кавказская стрелковая дивизия. Уже сам подъем на это высокогорное плато был для офицеров и солдат подвигом: приходилось по пять часов двигаться по узкой обледенелой тропе, неся в руках части орудий. Само плато было завалено двухметровым слоем слежавшегося снега, в котором приходилось прорубать коридоры и расчищать площадки. По ночам на плато стояла такая лютая стужа, что людям приходилось постоянно двигаться – даже краткий сон в такую температуру грозил обернуться вечным…

Всего для штурма Эрзерума было сосредоточено 88 батальонов пехоты, 9 с половиной ополченских дружин, 70 с половиной казачьих сотен и четыре саперные роты – две трети Отдельной Кавказской армии.

В полдень 26 января старшие командиры армии собрались в штабе Юденича. Генералы не ждали, что командующий будет произносить длинные речи: немногословность Юденича уже вошла в поговорку. Но должно же быть хотя бы краткое напутственное слово!.. Вместо этого Юденич пригласил всех… пообедать с ним и за едой говорил о чем угодно, только не о предстоящем сражении. Лишь после десерта Николай Николаевич неторопливо, как бы между прочим, произнес:

– Ну, господа, к делу… Получили мой приказ о штурме Эрзерума? Так вот, назначаю часом начала атаки 8 часов вечера 28 января.

И замолчал. Присутствующие начали ошеломленно переглядываться. Первым не выдержал командир 1-го Кавказского армейского корпуса, кавалер ордена Святого Георгия 4-й и 3-й степеней генерал от кавалерии Петр Петрович Калитин. Он резко поднялся со своего места:

– Ваше Высокопревосходительство, но это невозможно! До начала операции остается всего полтора дня, мой корпус еще не готов. Настоятельно прошу вас отсрочить наступление хотя бы на неделю!..

– Отсрочки! Просим отсрочки! – раздались еще голоса. Юденич, помолчав, ответил:

– Хорошо, господа, откладываю на один день: начинайте в 8 часов вечера 29 января.

В комнате поднялся общий гул. Один из немолодых генералов встал и нервно начал убеждать Юденича в том, что подготовка к штурму еще не завершена и все может закончиться крахом. При этом генерал ссылался на свой огромный боевой опыт времен Русско-японской войны. Юденич нервно забарабанил пальцами правой руки по столу.

– У нас тоже есть опыт взятия укрепленных позиций, – наконец резко оборвал он жалобщика. – Будете стрелять – отлично, не будете – обойдемся без вас! Кто еще требует отсрочки?

В комнате воцарилась тишина. Неожиданно Юденич обратился к сидевшему в дальнем углу начальнику штаба 4-й Кавказской стрелковой дивизии подполковнику Квинитадзе:

– Что, Георгий Иванович, много снега на Каргабазаре? Офицер встал и молча показал рукой себе по шею.

– Спуститесь? – тихо спросил командующий.

– Надо, Ваше Высокопревосходительство.

– Да, надо, – повторил Юденич. – Все свободны…

В полдень 29 января 1916 года 34 русских орудия открыли шквальный огонь по турецким фортам Чобан-Деде и Далангез. В сумерках артподготовка смолкла, а в 20.00, в полной темноте и тишине, одетые в белые маскхалаты полки 1-го Кавказского и 2-го Туркестанского корпусов ринулись на приступ турецкой цитадели…

Первым отличился доблестный 153-й пехотный Бакинский полк. Его 3-й батальон и две роты 4-го под общим командованием подполковника Даниил-Бека Пирумова смяли передовые части врага и овладели фортом Далангез. Первым ворвался в форт командир 10-й роты прапорщик Навлянский; в схватке он погиб и посмертно был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени. (Во время Русско-турецкой войны 1877—1878 годов этот форт тоже был взят именно 10-й ротой 153-го полка, командир которой штабс-капитан Томаев погиб во время штурма.) Одновременно с бакинцами атаковал неприятеля 154-й пехотный Дербентский полк, взявший в плен целиком 103-й полк турецкой армии во главе с командиром. Под впечатлением первых успехов русских атак турки поспешили сами взорвать форт Карагюбек, остатки которого были захвачены туркестанскими стрелками. Преодолевая бешеное сопротивление врага и прокладывая перед собой дорогу в двухметровом снегу, медленно продвигалась вперед 4-я Кавказская стрелковая дивизия…

Между тем турки начали предпринимать отчаянные попытки вернуть захваченный Бакинским полком форт Далангез. 30 января в течение всего дня они непрерывно обстреливали его из орудий и шесть раз пытались взять форт штурмом. Но отрезанные от своих бакинцы во главе с подполковником Пирумовым стояли насмерть. Последние запасы воды отдавали не раненым, а пулеметам. Когда турки пошли в седьмую атаку, в полку не оставалось уже ни одного патрона, но Пирумов обратился к солдатам:

– Что смущаетесь, разве вы не русские? Да, патронов у нас нет, но есть еще штыки и гранаты. За мной!

Защитники форта с дружным «ура» рванулись на подошедшего вплотную врага и яростной штыковой контратакой буквально отшвырнули его от стен Далангеза. А восьмую атаку отбили уже дружным огнем – в форт под ураганным обстрелом смог пробраться солдат-бакинец, доставивший на ослике запас патронов для однополчан. Стреляли по врагу все, даже тяжелораненые, которым винтовки в руки вкладывали их товарищи…