Текст книги "Герои Первой мировой"

Автор книги: Вячеслав Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 42 страниц)

15 августа 1918 года отряд прибыл на станцию Обозерская в 123 верстах от Архангельска, где был оборудован аэродром, а через три дня состоялся первый боевой вылет. 17 сентября 1-й авиаотряд Казакова перебазировался на аэродром в поселке Двинский Березник, где уже шесть дней как находился 2-й авиаотряд, тоже состоявший из шести машин. Им командовал еще один близкий друг Казакова, уроженец Омска 28-летний штабс-капитан Николай Иванович Белоусович. Судьба этого офицера заслуживает того, чтобы рассказать о ней подробнее. До мая 1916-го Белоусович служил в пехоте, командовал ротой в 37-м пехотном Екатеринбургском полку. А затем перешел в авиацию, сдал экзамен на звание военного летчика, успешно командовал авиаотрядом и лично сбил два вражеских самолета. За храбрость в воздушных боях был удостоен Георгиевского оружия («за то, что 26-го ноября 1916 г., добровольно вызвавшись на бомбометание станции Еловка в качестве офицера-наблюдателя и работая пулеметом, когда во время полета аппарат был атакован тремя аэропланами противника, мужественно и самоотверженно вступил в неравный бой, в результате которого сбил биплан “Фоккер” и, продолжая с летчиком-офицером полет на поврежденном аэроплане, исполнил возложенную на него задачу бомбардирования станции Еловка»), за доблесть в боях на земле – ордена Святого Георгия 4-й степени («за то, что, будучи в чине подпоручика, при штурме немецкой позиции к югу от озера Нарочь в ночь с 7-го на 8-е марта 1916 г., по занятии первой линии неприятельской позиции, под губительным пулеметным и ружейным огнем, забрасываемый ручными гранатами, ворвался во вторую линию окопов со своей ротой и, переколов здесь упорно оборонявшихся защитников, захватил действующий пулемет и лично открыл из него огонь по убегавшим немцам»). Причем награда за «воздушный» подвиг нашла мужественного офицера быстрее, чем за «наземный»…

В сентябре 1918 года фронт на Русском Севере был относительно стабильным и неофициально делился на два участка: «железнодорожный», пересекавший железнодорожную линию Архангельск – Вологда, и «речной», шедший в районе впадения реки Ваги в Северную Двину. Двинский Березник был как раз на этом дальнем «речном» участке. Задачами эскадрильи Казакова были ведение разведки и бомбежка кораблей красной Двинской военной флотилии. Белым летчикам противостояли красные – авиация красной 6-й армии состояла из 1-го и 2-го истребительного и 18-го разведывательного авиаотрядов. Но серьезной войны в воздухе не получалось, воздушные бои были редкими и в своем большинстве заканчивались безрезультатно. Это объяснялось тем, что красные военлеты в 90 случаях из 100 в недавнем прошлом тоже были офицерами, а часто и сослуживцами своих противников, и вовсе не горели желанием их сбивать. Нередкими были случаи перелета красных к белым. В свою очередь, не торопились отличаться и белые летчики. Иначе чем можно объяснить тот факт, что блистательный ас Казаков, за один только 1917 год уничтоживший 16 аэропланов врага, за год своей «белой» летной эпопеи не сбил ни одного (!) самолета?.. Поверить в то, что он внезапно потерял квалификацию, сложно.

В октябре 1918 года англо-белогвардейские войска в результате удачного наступления сильно «сдвинули» конфигурацию «речного» фронта к югу, и белые авиаотряды перелетели на бывший красный аэродром Сельцо. 20 октября Казаков получил приказ срочно направиться на «железнодорожный» фронт, где красные начали контрнаступление. Положение там было более чем серьезным, и 1-й авиаотряд попал в окружение. Несколько самолетов Казаков отправил к своим, а сам, сняв с неисправных машин пулеметы, во главе небольшого отряда из летчиков отправился пробиваться через линию фронта пешим порядком. В конце концов красные зажали горстку белых военлетов в стенах старинного Свято-Троицкого Антониево-Сийского монастыря, где оборонялись также англичане под командованием полковника Хэгглтона. Оборона монастыря продолжалась две недели и закончилась прорывом блокады – под прикрытием сильного пулеметного огня летчики на руках выкатили из монастырских ворот свои аэропланы и устремились к своим… Ни один истребитель красным так и не достался. За этот подвиг Казаков был удостоен английского боевого ордена «За отличную службу». А результатом наступления красных стало возвращение белых военлетов на аэродром Двинский Березник.

Ноябрь 1918 года принес отряду первые потери. 12-го прямым попаданием зенитного снаряда был сбит «сопвич» капитана Коссовского и подпоручика Абрамовича; Коссовский попал в плен и позже был расстрелян, а Абрамович погиб. 24 декабря погиб капитан Свешников – в воздухе остановился двигатель его самолета. А ровно через месяц, 24 января 1919-го, над Шенкурском во время разведывательного полета получил уже третью свою рану сам Казаков, летевший на «сопвиче-страттере» в паре с английским летчиком-наблюдателем Норманом Шрайвом. Стоило самолету оторваться от земли, как выпущенная из окопов красных винтовочная пуля ранила Казакова в грудь, к счастью, не задев жизненно важные органы. Вернуться к полетам офицер смог только в марте. Этот месяц ознаменовался появлением в Славяно-Британском легионе нового командира, южноафриканца полковника ван дер Спая, который тут же «отметился» тем, что в дикий буран отправил в полет старшего унтер-офицера Кропинова и мичмана Смирнова. Оба летчика погибли в авиакатастрофе. Неудивительно, что военлеты не питали к ван дер Спаю никаких теплых чувств, и 24 апреля 1919 года, когда его самолет совершил вынужденную посадку у красных, летевший в паре с полковником Казаков не предпринял никаких попыток помочь ему. Вместо ван дер Спая командиром легиона назначили немолодого полковника Грэя, с которым у русских авиаторов установились теплые отношения.

24 марта 1919 года Казаков был удостоен очередного знака отличия – учрежденного меньше года назад британского ордена «За летные боевые заслуги». Он стал первым из пяти русских кавалеров этой высокой награды (в следующий раз она была вручена уже советским летчикам в марте 1942 года).

Англичане наградили Казакова также учрежденным в 1914 году Военным орденом, а французы – учрежденным в 1915 году Военным крестом и высшим орденом страны – Почетного легиона.

Весной авиапарк Славяно-Британского легиона пополнился новыми машинами, прибывшими из Великобритании. Русские пилоты получили четыре «Де Хэвиллэнда-ОН.9» и три «сопвича» модели «снайп». В связи с тем, что число самолетов возросло, авиационные силы Белого Севера были преобразованы в авиакорпус, состоявший из трех дивизионов. Командиром первого был назначен получивший звание майора Королевского Военно-воздушного флота Казаков, вторым командовал майор Кэрр, третьим – майор Боумэн. Каждый дивизион делился на два отряда; первым отрядом в дивизионе Казакова командовал капитан Модрах, вторым – штабс-капитан Белоусович.

Весной 1919-го, как и раньше, белые и красные военлеты сходились в воздушных боях редко и потерь обе стороны практически не несли. Впрочем, красные считали иначе, и два их летчика – С.Ф. Смирнов и П.А. Пентко – получили за несуществующие победы ордена Красного Знамени. Кстати, бывший штабс-капитан, кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени Петр Александрович Пентко во время Первой мировой служил в XIX корпусном авиаотряде и 1-й боевой авиагруппе под началом Казакова…

Вечером 17 июня 1919 года Казаков принял участие в разработанной им дерзкой атаке аэродрома Пучуга, на котором базировался 1-й истребительный авиаотряд красных. Несколько белых «сопвичей» обстреляли зажигательными пулями ангары, уничтожили два красных истребителя «ньюпор», один «СПАД» и бочки с горючим. Успех акции был повторен на следующий день, когда самолеты Славяно-Британского авиакорпуса бомбили корабли красной Двинской флотилии.

Но это были последние удачи «славяно-британских» военлетов. В июле 1919-го по белым войскам Русского Севера пронеслась тревожная весть – англичане уходят с Кольского полуострова. Такое решение приняла победившая в Великобритании партия лейбористов. Эвакуация войск Антанты означала неизбежный конец местной «белой» эпопеи.

Правда, перед уходом англичане все же провели масштабное наступление, в котором были задействованы все наличные силы белой авиации. Взмывая с аэродрома Кургомень в десяти верстах от линии фронта, истребитель Казакова на бреющем полете, с высоты десяти метров расстреливал красноармейские окопы. Летчик не обращал внимания на убийственный ружейно-пулеметный огонь и раз за разом повторял рискованный маневр. В конце концов красноармейцы, не выдержав, бросили позиции и в панике бежали. Больше ста человек было убито, полтысячи сдалось в плен. Впрочем, развивать этот успех было некому – англичан масштабная наступательная операция уже не интересовала, а белые силы были слишком малочисленны.

Для Казакова наступили тяжелые дни. Было очевидно, что без британской поддержки перспектив у Белого движения на Севере никаких. И хотя англичане 28 июля предложили Казакову перейти на службу в Королевский Военно-воздушный флот, он не спешил принимать это предложение. Ведь в таком случае нужно было покинуть Родину навсегда…

Одновременно капитан С.К. Модрах пришел к Казакову с известием о том, что ему поступило предложение занять должность полевого начальника авиации Сибирской армии адмирала А.В. Колчака. Модрах это предложение принял. Вместе с ним отбывал в Сибирь и Н.И. Белоусович. Из Архангельска они вместе с экспедицией полярника Вилькицкого рассчитывали добраться до устья Енисея по Северному Ледовитому океану.

Казаков не отговаривал старых друзей изменить решение, но сам к Колчаку отправляться отказался. 1 августа 1919 года он решил проводить Модраха и Белоусовича в дальний путь и одновременно опробовать только что отремонтированный истребитель «сопвич-снайп» № Е6350. Разбежавшись по взлетной полосе аэродрома Двинский Березняк, самолет некоторое время летел на расстоянии десяти метров от земли, затем внезапно резко начал набирать высоту, словно готовясь к выполнению петли Нестерова. Достигнув высшей точки, «сопвич» встал почти вертикально, затем неожиданно опрокинулся и с работающим мотором на полной скорости врезался в землю рядом с одной из аэродромных палаток. Раздался хруст ломающихся расчалок и шасси…

Ошеломленные страшным зрелищем сослуживцы Александра Александровича бегом бросились к дымящимся обломкам «сопвича». Но надежда на то, что Казаков каким-то чудом остался жив, не оправдалась – великий пилот скончался от перелома позвоночника.

Шума вокруг гибели самого результативного русского аса командование Славяно-Британского авиакорпуса решило не устраивать. Согласно официальной версии, причиной катастрофы послужила внезапная остановка двигателя самолета в воздухе. Но многочисленные очевидцы утверждали, что мотор «сопвича» работал до последнего мгновения без всяких перебоев. Другой причиной гибели Казакова называли ошибку в пилотировании, но траектория последнего полета «сопвича» для такого опытного пилота, как Казаков, была не «ошибочной», а попросту безумной: даже начинающий летчик никогда не стал бы набирать высоту так, что самолет в конце концов опрокинулся «на спину»…

Куда более вероятен другой вариант: не желая покидать Родину и в то же время не видя для себя никаких других перспектив, Казаков покончил жизнь самоубийством. Однако, как выяснилось, альтернатива все-таки была: в конце августа англичане предложили тем русским летчикам, которые не желали эмигрировать в Великобританию, вступить в ряды Вооруженных сил Юга России, находившиеся тогда на пике военных успехов. Многим это предложение пришлось по душе, и 4 сентября 1919 года пароход с белыми военлетами вышел из Архангельска, чтобы ровно через месяц ошвартоваться в Новороссийске…

Но, так или иначе, величайший русский летчик-истребитель Первой мировой ушел из жизни. Казакова похоронили на кладбище возле небольшой часовни в Двинском Березнике, поставив над могилой два скрещенных пропеллера. На надгробии была сделана надпись «Мир праху твоему, герой России».

На долгие годы имя Казакова на Родине было предано забвению – белогвардеец героем быть не мог ни при каком раскладе. Тем более что в апреле 1945 года в составе Русской освободительной армии, подчиненной Власову, была сформирована 1-я истребительная авиаэскадрилья имени полковника Казакова (по-немецки Jagstaffel 5 «Oberst Kazakov») под командованием бывшего Героя Советского Союза майора С.Т. Бычкова. По горькой иронии судьбы имя Казакова получило соединение, состоявшее из предателей Родины, воевавших на стороне Германии. Конечно, сам Александр Александрович ни сном ни духом не был повинен в таком положении дел…

Сбивший 17 самолетов лично и 20 самолетов в группе Александр Казаков остался в истории русской авиации как первый и самый результативный летчик-истребитель Первой мировой войны. Он же является «отцом» русской истребительной авиации и первым летчиком, уцелевшим после выполнения успешного воздушного тарана – второго и последнего в истории Первой мировой.

* * *

Кроме подполковника А.А. Казакова в десятку самых результативных русских летчиков-истребителей Первой мировой войны входили:

штабс-капитан Евграф Николаевич Крутень (1892—1917), кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия, сбил 17 самолетов врага;

штабс-капитан Павел Владимирович Аргеев (1887—1922), кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия, сбил 15 самолетов врага;

капитан 2-го ранга Александр Николаевич Прокофьев-Северский (1894—1974), кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия, сбил 13 самолетов врага;

поручик Иван Васильевич Смирнов (1895—1956), кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени, Георгиевского оружия и Георгиевского креста четырех степеней, сбил 12 самолетов врага;

штабс-капитан Борис Васильевич Сергиевский (1889—1971), кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени, сбил 11 самолетов и 3 аэростата врага;

прапорщик Эдуард Мартынович Томсон (1891 —1917), кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени, и старший лейтенант Михаил Иванович Сафонов (1893—1922) сбили по 11 самолетов врага;

поручик Иван Александрович Лойко (1892—1936) сбил 10 самолетов врага;

прапорщик Владимир Иванович Стрижевский (1894—1940) и штабс-капитан Донат Адамович Макиёнок (1890—1939) сбили по 9 самолетов врага.

Среди военных летчиков начала XX века были и люди необычных судеб. Таков «Маресьев Первой мировой» корнет Юрий Владимирович Гильшер (1894—1917). С ноября 1915 года он воевал на Западном фронте. В апреле 1916-го в результате авиакатастрофы Гильшер лишился левой ноги, но вернулся в строй и свои лучшие победы одержал в 1917 году. Был награжден орденами Святого Георгия 4-й степени, Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Святого Станислава 3-й степени, Святой Анны 4-й степени «За храбрость» (Анненским оружием). Погиб в неравном авиационном бою над Румынией 7 июля 1917 года.

Многие летчики Первой мировой войны впоследствии защищали Родину и во время Великой Отечественной. Такова судьба выпала кавалеру орденов Святого Георгия 4-й степени, Святой Анны 4-й степени «За храбрость», Святого Станислава 3-й степени и Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом подпоручику Анатолию Адольфовичу Розенфельду (1896 – после 1956) – в 1938 году он получил звание военинженера 2-го ранга, в 1945-м был награжден орденом Красной Звезды. А подполковник Николай Александрович Мульков  (1890—?), во время Первой мировой успешно командовавший XXIV корпусным и 3-м истребительным авиаотрядами, закончил службу только в 1946-м, в звании полковника Советской армии, кавалером орденов Ленина и Красного Знамени.

В рядах русского воздушного флота весьма успешно воевали и иностранные добровольцы. Например, лейтенант французской армии и поручик русской Альфонс Пуарэ был удостоен Георгиевского креста четырех степеней и Георгиевского оружия. А на тяжелом бомбардировщике «Илья Муромец» воевал, без сомнения, самый экзотический русский летчик за всю историю войны – французский негр!.. Звали его Марсель Пля, и был он вольноопределяющимся в звании старшего унтер-офицера. Журнал «Огонек» в № 43 от 23 октября 1916 года посвятил ему отдельную заметку:

«– Здорово, Марсель!

– Здравим желаим вашскороди!

– Как живешь?

– Ничиво живем помалиньку.

Искрятся черным черные глаза, сверкают зубы и лоснится широкий негритянский нос – арап. Только как же: на голове русская солдатская фуражка, и такое отчетливое “здравим жилаим”… Русским языком он владеет отлично, только окончания заглатывает… Марсель Пля французский гражданин. Девять лет назад его мать была привезена богатыми людьми в Россию в качестве няньки и с нею курчавый и бойкий подросток. Холодная Россия стала второй родиной черному Пля, теперь он женат на русской, имеет ребенка. Когда началась война, он, как французский подданный, должен был явиться в ряды Жоффра, но остался, вступив добровольцем в русскую армию, сначала в качестве шофера, затем моториста». Кстати, воевал Марсель отменно и за храбрость был награжден Георгиевскими крестами 4-й и 3-й степеней.

* * *

…Сейчас у каждого есть возможность почтить память первого русского летчика-истребителя. 1 августа 2009 года, в день, когда исполнилось 90 лет с момента гибели великого аса, в поселке Березник Виноградовского района Архангельской области, у здания центральной районной библиотеки были установлены мемориальная плита с портретом А.А. Казакова и два скрещенных пропеллера.

ПЕТР ЧЕРКАСОВ:
«Погибаю, но не сдаюсь»

В 1904 году история русского военно-морского флота пополнилась одним из самых легендарных событий – боем крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с превосходящей по силам японской эскадрой. Будучи зажатыми противником в бухте корейского порта Чемульпо, корабли отказались спустить флаги и смело вступили в неравный бой, хотя и знали, что победить в нем невозможно. Чтобы корабли не достались врагу, экипажи уничтожили их: «Варяг» был затоплен, а «Кореец» – взорван. Мужество русских моряков восхищало людей по всей стране. Им были оказаны высокие почести, их судьбы легли в основу книг и фильмов. И сейчас нет в России человека, который не знал бы гордых строк песни, ставшей народной: «Наверх вы, товарищи, все по местам, / Последний парад наступает, / Врагу не сдается наш гордый “Варяг”, / Пощады никто не желает…»

Но, к сожалению, мало кто помнит о том, что во время Первой мировой войны другие русские моряки совершили не менее великий подвиг. Неравный бой, произошедший 6 августа 1915 года в ночном Рижском заливе, обессмертил имя отважного командира канонерской лодки «Сивуч» Петра Черкасова…

…Как и многие великие русские моряки, Петр Нилович Черкасов увидел свет далеко от моря – в Нижнем Новгороде. Он родился 19 июня 1882 года в семье 41-летнего капитан-лейтенанта Нила Васильевича Черкасова, выходца из дворян Тверской губернии, и его 29-летней жены Ольги Алексеевны, урожденной Турчаниновой, дочери предводителя нижегородского дворянства. Нил Васильевич Черкасов был опытным моряком – служил в офицерских чинах с 1862 года, два года провел в заграничных плаваниях, ходил на корвете «Витязь» и фрегате «Ослябя». В 1885 году получил чин капитана 2-го ранга. Забегая вперед можно сказать, что в отставку Нил Васильевич вышел в 1899 году в чине флота генерал-майора, после чего был членом правления Русско-Дунайского пароходства и владел тремя собственными коммерческими судами – пароходами «Катунки», «Вольск» и «Петр».

На момент рождения Петра Черкасовы снимали в Нижнем Новгороде второй этаж в доме купчихи Зябловой, на углу Большой и Малой Печерской улиц (ныне Большая Печерская и улица Пискунова). В этом же доме размещалась контора Общества спасения на водах, главой которого являлся Н.В. Черкасов. Семья была большой и дружной – у Петра были старшие братья Алексей, Анатолий, Василий, Леонтий и две сестры, старшая Вера и младшая Ольга. После рождения седьмого ребенка, в декабре 1884 года, Ольга Алексеевна Черкасова заболела и вскоре скончалась. Нил Васильевич переживал смерть любимой жены очень тяжело.

Как и отец, Василий и Анатолий Черкасовы стали офицерами военно-морского флота. И неудивительно, что имея перед глазами примеры Нила Васильевича и старших братьев, Петр Черкасов тоже с детства определился с выбором будущей профессии. После окончания двух классов Александровского дворянского института он поступил в петербургский Морской кадетский корпус. Это учебное заведение было элитным – в него принимались только дети флотских офицеров и потомственные дворяне. Учебный план был чрезвычайно насыщенным – в него входили такие дисциплины, как навигация, электротехника, кораблестроение, морская съемка, физическая география, пароходная механика, минное дело, девиация компасов, морская артиллерия, теория корабля, фортификация, астрономия, морская тактика… По окончании годичного курса корпуса гардемарин Черкасов был произведен в первый офицерский чин мичмана. Это произошло в сентябре 1900 года.

Первым кораблем, на котором выпало служить юному офицеру, стал только что вступивший в строй эскадренный броненосец «Пересвет». Там же служил и старший брат Петра Василий. В составе экипажа «Пересвета» братья совершили длительное плавание – переход на Дальний Восток. Это путешествие началось 11 октября 1901 года в Кронштадте и завершилось в Порт-Артуре 5 апреля 1902 года.

Год спустя мичман Черкасов получил назначение на должность вахтенного начальника миноносца «Властный». Именно на этом корабле Петр Нилович получил боевое крещение. С началом Русско-японской войны «Властный», входивший в состав 1-го отряда миноносцев Первой Тихоокеанской эскадры, активно включился в боевые действия (только за первый месяц войны корабль выходил в море 11 раз). Особенно запомнился Черкасову бой 26 февраля 1904 года. Тогда «Властный» в составе отряда из четырех русских миноносцев нес ночное дежурство у Порт-Артура. В половине четвертого утра русские моряки заметили противника – группу из четырех «японцев». «Властный» открыл по врагам артиллерийский огонь, а затем выпустил две торпеды по японскому миноносцу «Асасиво». Как следует из рапорта командира «Властного» лейтенанта Карцева, мичман Черкасов действовал в бою умело и храбро: «Своей хладнокровной и толковой распорядительностью под выстрелами быстро завел сперва румпель-тали, а потом произвел с не меньшей быстротой сложный переход с парового на ручной штурвал». Как вспоминал Василий Черкасов, после боя младший брат буквально рухнул без сил у него в каюте… По итогам этого ночного боя Петр Черкасов был награжден первым орденом – Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом. А 6 мая 1904 года молодой офицер был произведен в чин лейтенанта. Через 18 дней последовало и новое назначение – третьим артиллерийским офицером на эскадренный броненосец «Севастополь». Старшим артиллерийским офицером на том же корабле служил Василий Черкасов.

Лето 1904 года выдалось для «Севастополя» горячим. 10 июня броненосец в составе русской эскадры из одиннадцати кораблей вышел в море с целью прорваться из Порт-Артура во Владивосток, но попытка оказалась неудачной – наши корабли встретились с крупными силами японцев и по приказу командующего В.К. Витгефта повернули назад, причем «Севастополь» напоролся левым бортом на мину, потеряв одиннадцать человек ранеными. Во время ремонта на корабле возник пожар, в ходе которого погибли два моряка. В строй броненосец удалось вернуть только 25 июля. А уже через два дня «Севастополь» принял участие во второй попытке прорыва из Порт-Артура – сражении, известном в истории флота как «бой в Желтом море». На протяжении этого боя русский броненосец выпустил по врагу 78 снарядов главного калибра и 323 снаряда калибром 152 миллиметра и сам получил несколько попаданий. Три орудия вышли из строя, один член экипажа погиб, 61 моряк был ранен. Одним из двух раненых офицеров был Петр Черкасов – он получил ранение в голову и две контузии, в голову и грудь, но из боя не вышел и отказался от медицинской помощи.

После боя в Желтом море попыток прорыва во Владивосток русский флот больше не предпринимал, а корабли фактически стали плавучими батареями, оборонявшими крепость Порт-Артур. 10 августа 1904 года, отстрелявшись по японским позициям, «Севастополь» уже во второй раз подорвался на мине. Буксировать его в гавань пришлось под сильным артиллерийским огнем противника. Во время буксировки Петра Черкасова ударило лопнувшим перлинем. Надо сказать, что лейтенанту тогда неимоверно повезло – как правило, оборвавшийся трос рассекает человека пополам. Но мужественный офицер, отделавшийся сильной травмой, отказался покинуть боевой пост.

Сентябрь, октябрь и ноябрь 1904 года прошли для Петра Черкасова в боевых действиях на берегу – он командовал десантной ротой, в составе которой сражались 180 моряков «Севастополя». 25 ноября, когда положение оставшихся кораблей русской эскадры стало уже безвыходным, адмирал Р.Н. Вирен дал приказ перевести «Севастополь» (к тому времени все другие русские броненосцы погибли или вышли из строя) в бухту Белый Волк и готовиться к прорыву блокады. Японцы, в свою очередь, начали предпринимать все усилия для того, чтобы потопить «Севастополь». В ночь на 30 ноября семь японских миноносцев атаковали русский корабль, но севастопольцы метким артиллерийским огнем сорвали атаку, а один из вражеских кораблей был сильно поврежден. Следующая крупная атака пришлась на снежную ночь 2 декабря. 23 «японца» вновь попытались расстрелять русский броненосец торпедами, но «Севастополь» спасли вовремя установленные противоторпедные сети. Наши моряки ответили врагу пятьюдесятью залпами, в том числе девятью – из главного калибра. В обоих ночных боях действиями артиллеристов «Севастополя» умело руководил лейтенант Петр Черкасов.

Ночь на 3 декабря стала для «Севастополя» роковой. В корабль попали сразу три японские торпеды, в результате чего броненосец потерял управление. После этого корабль мог использоваться только в качестве несамоходной плавучей батареи. Артиллерийские стрельбы по врагу севастопольцы вели до вечера 19 декабря, когда на корабле был оглашен тягостный для моряков приказ – затопить броненосец в связи со сдачей крепости Порт-Артур. 20 декабря буксир «Силач» вывел «Севастополь» из бухты. К этому дню команда корабля состояла всего из сорока человек, а обязанности старшего офицера с 13 ноября исполнял Петр Черкасов. Борт обреченного корабля он покидал предпоследним. Командир «Севастополя», капитан 1-го ранга Н.О. фон Эссен, и сжимавший в руках кормовой флаг броненосца Черкасов со слезами на глазах следили за тем, как израненная в боях громада медленно погружается в волны. «Севастополь» уходил гордо, как и полагается русскому боевому кораблю, с развевающимся на мачте сигналом «Погибаю, но не сдаюсь», который поднял на стеньге фок-мачты Черкасов…

По итогам Русско-японской кампании Петр Нилович Черкасов был награжден орденами Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом, Святого Станислава 2-й степени с мечами и Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Отличился в боях и старший брат Петра Василий Черкасов – в родной дом он вернулся с орденами Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом, Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Святого Станислава 2-й степени с мечами и Золотым оружием «За храбрость».

Трагическая новость пришла в семью Черкасовых летом 1904 года. 16 июня погиб в чине лейтенанта брат Петра – 30-летний Анатолий. Он служил на первой русской подводной лодке «Дельфин». Когда во время учебного погружения возникла нештатная ситуация, Анатолий отказался покинуть гибнущий корабль и остался на лодке, дав возможность спастись проходившим обучение новичкам… Похоронили верного долгу моряка на Смоленском кладбище Петербурга. Братья Черкасовы получили известие о гибели Анатолия еще на «Севастополе», отслужили по нему панихиду… Этот случай глубоко запал Петру в душу. Скорбя по брату, он вместе с тем гордился его поступком.

По возвращении с Дальнего Востока Черкасов некоторое время находился в отпуске – раны, полученные в боях с японцами, давали о себе знать. Только 24 августа 1907 года признанный годным для дальнейшей службы офицер получил новое назначение. На этот раз оно было мирным – служить предстояло на построенном в 1895 году учебном судне «Верный». Но Черкасов хотел вернуться именно на боевой корабль и два года спустя добился своего – командование предложило ему миноносец № 213. Это был построенный на петербургской Охтинской верфи трехтрубный корабль водоизмещением 205 тонн, вооруженный тремя 37-миллиметровыми пушками французского производства и тремя торпедными аппаратами. И хотя этот спущенный на воду в мае 1903-го миноносец уже считался морально устаревшим (его скорость составляла 24 узла, в то время как зарубежные аналоги в то время давали уже около 30 узлов), Петр Нилович с удовольствием согласился на предложение. 15 октября 1909 года теперь уже старший лейтенант Черкасов впервые ступил на палубу в полном смысле «своего» корабля…

«Миноносником» Черкасову довелось быть чуть меньше года. 1 октября 1910-го он был зачислен штатным слушателем Николаевской морской академии по военно-морскому отделению, а год спустя начал посещать дополнительный курс академии по отделению военно-морских наук. 6 декабря 1912 года, в день тезоименитства императора Николая II, он был произведен в капитаны 2-го ранга. В том же месяце разошлись служебные пути братьев Черкасовых – Василий, которому долгое время доводилось служить вместе с младшим братом, получил назначение на строившийся черноморский линкор «Иоанн Златоуст».

1913 год ознаменовался для Петра Ниловича радостным событием – он наконец встретил свою единственную даму сердца, 31-летнюю Сусанну Владимировну Гильтебрандт. Ее дедом был придворный медик, а отцом – скончавшийся 30 ноября 1912 года тайный советник Владимир Аполлонович Гильтебрандт, занимавший должность врача при центральных учреждениях Морского министерства и Главного адмиралтейства. Родной дядя жены П.Н. Черкасова, Яков Аполлонович Гильтебрандт, с 1909 года имел чин адмирала. Морским офицером был и двоюродный брат Сусанны Владимировны, Кирилл Платонович Гильтебрандт, с которым П.Н. Черкасов был знаком еще по Порт-Артуру. В Первую мировую он командовал на Балтике тральщиком «Взрыв» и был убит матросами в марте 1917 года.

В мае 1913-го Петр Нилович взял отпуск и отправился с женой в родные края – в имение своей прабабушки Катунки Нижегородской губернии. Заслуженный моряк, пользовавшийся там всеобщей любовью, был избран гласным Балахнинского земского собрания. В сентябре Черкасов вернулся на Балтику и приступил к чтению лекций в Николаевской морской академии. Однако его старый знакомый Н.О. фон Эссен уговорил его принять командование над канонерской лодкой «Сивуч». Приказ о назначении последовал 23 декабря 1913 года, буквально накануне Рождества.