Текст книги "Если бы Гитлер взял Москву"

Автор книги: Вячеслав Шпаковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

Зная, что немецкие летчики бомбят станции, которые хорошо видны и отмечены на картах, путейцы прокладывали обходные ветки и по ним пропускали поезда. Никто не уходил с трассы ночевать в деревни, а спали у насыпей и мостов, где работали, благо время было летнее. Сколько должен продолжаться рабочий день, все давно позабыли. Работали, сколько хватало сил; кто уже больше не мог, ложился отдохнуть под открытым небом, потом снова поднимался и приступал к работе. Еду готовили здесь же, на кострах. Только лишь к станции Паромная ежедневно прибывало по 1300 вагонов с грузом для Сталинграда. С 1 по 20 ноября через Волгу было переправлено свыше 111 тыс. человек, 427 танков, 556 орудий, 14 тыс. автомашин, около 7 тыс. т боеприпасов.

Таким образом, несмотря на все свои старания и гибель большого числа летчиков и самолетов, немецкому командованию так и не удалось парализовать снабжение Сталинграда, в результате чего город‑символ продолжал свое ожесточенное сопротивление.

* * *

Одновременно с севера из Архангельска днем и ночью шли эшелоны с поставками по ленд‑лизу, которые теперь осуществлялись не только зимой, но и в течение всего лета. Нельзя было этого не учитывать, и Гитлер, хотя этого ему и очень не хотелось, разрешил начать наступление на Вологду. Казалось, что падение Ярославля в середине июля открывало для 3‑й танковой дивизии и 16‑й армии возможности быстро его захватить, после чего развивать наступление на Коношу. Как и планировалось вначале, все так примерно и произошло. Сильные позиции Красной Армии на Даниловской возвышенности были прорваны немецкими войсками уже 24–25 июля, однако потом новых успехов больше не наблюдалось. Жители города от мала до велика строили оборонительные укрепления, советская авиация днем и ночью бомбила боевые порядки наступавших немецких войск, в которых боевые, а также не боевые потери стали достигать 40–50 %, что сделало невозможным их дальнейшее продвижение к городу.

На юге не был взят даже такой город, как Элиста, хотя вокруг не было ни гор, ни каких‑то особых естественных препятствий. Глядя на карту вроде бы успешных военных действий, фюрер все чаще и чаще задумывался о том, насколько в очередной раз приближающаяся русская зима будет полезна Советам и представлять опасность для него – фюрера германской нации, руководимой им страны и ее вооруженных сил. Самое очевидное заключалось в том, что на всем протяжении от Вологды до Сталинграда на занятых рубежах находилась пехота, а 80 % танков дрались на Кавказе. Успех был вроде бы очевиден, однако нефти оттуда он так и не получил и даже больше того, был поставлен сейчас в унизительное положение, вынужденный обратиться к румынскому диктатору Антонеску и просить у него специалистов по тушению пожаров на нефтеприисках.

Танков просил, можно даже было сказать – требовал Роммель, сообщавший, что англичане на Ближнем Востоке получили солидное подкрепление танками из США. Танки нужны были и для удара на Куйбышев, в особенности в том случае, если бы Саратов наконец пал и появилась бы возможность атаковать это новое логово Сталина мощным рывком со стороны левого берега Волги. Но танков не было, вернее, германская промышленность просто не успевала их выпускать в требуемых количествах, и это было очень плохо. Впрочем, начальник германского Генерального штаба генерал‑полковник Ф. Гальдер воспринимал происходящее отнюдь не столь болезненно, хотя все это время и находился подле Гитлера. «1 сентября 1942 года. Хорошие успехи под Сталинградом, – записал он в своем дневнике. – Ожесточенные бои за Грозный и Моздок».

Что же касается Японии, то там возвращение флота после победы у атолла Мидуэй отмечали как национальный триумф, сравнимый разве что с победой в Цусимском проливе в мае 1905 года. Мало того, что японским летчикам удалось потопить все американские авианосцы и множество других кораблей. После четырех дней борьбы десант занял и сам остров, и теперь это был еще один непотопляемый японский авианосец на просторах Тихого океана.

Впрочем, несколько человек, и среди них прежде всего адмиралы Ямамото и Нагумо, отдавали себе отчет, что победа досталась японскому флоту отнюдь не так дешево, как это могло показаться людям, не знакомым с военной тактикой и стратегией. Авианосец «Кага» был потоплен. «Хирю» на обратном пути был торпедирован американской подводной лодкой, и нужно было не меньше чем полгода, прежде чем он сможет опять возвратиться в строй. «Акаги» и «Сорю» нуждались в новых самолетах и пилотах, «Хосё» и «Рюдзё» вряд ли можно было серьезно принимать в расчет, а «Юньо» и «Рюйо» были слишком малы, чтобы и в дальнейшем участвовать в серьезных операциях. Оставался вышедший из ремонта «Дзуйкаку», но он не мог быть сразу везде, поэтому Ямамото вновь приходилось ждать, как бы он ни спешил с нанесением нового удара по острову Оаху. Причиной его спешки были сообщения разведки. Американцы слишком уж быстро сумели восстановить всю разрушенную инфраструктуру военно‑морской базы в Перл‑Харборе и теперь могли ремонтировать там свои суда. Несмотря на потопление нескольких танкеров, они завезли туда новые запасы топлива и снабжали им базировавшиеся там корабли. Наконец, на Оаху были отправлены значительные силы авиации, вполне позволявшие американцам контролировать огромный участок Тихого океана. Между тем без Оаху, без Перл‑Харбора они должны будут свернуть свою активность на Тихом океане, в особенности если уничтожить шлюзы Панамского канала и этим самым воспрепятствовать переводу кораблей из Атлантического океана в Тихий. К тому же Оаху – это американская земля, на которой жили американские граждане, и тот факт, что они оказались бы в японском плену, по мнению Ямамото, стал бы для Америки тяжелым ударом.

Однако Генеральный штаб Военно‑морских сил Японии не поддержал Ямамото. Более того, ему сообщили, что уже принято решение начать военные действия против России, а значит, его корабли понадобятся для нанесения ударов на севере. «Судьба Японии лежит на материке, – заявил адмиралу глава кабинета во время их встречи в императорской резиденции в Токио, – а не среди бесчисленных коралловых атоллов Тихого океана. Германия, наш союзник, добилась сейчас впечатляющих успехов на Восточном фронте. Но мы должны показать Германии, что без нашей помощи ей не обойтись. Для этого мы должны будем незамедлительно вторгнуться в пределы СССР на востоке. Одновременно эта операция существенно облегчит и наше собственное положение в Китае, где генералиссимус Чан Кайши все еще продолжает активное сопротивление, даже будучи отрезан от внешнего мира. Коммунисты Мао Цзэдуна укрепились в «Особом районе» Китая на севере страны и тоже представляют определенную опасность, с которой следует покончить раз и навсегда. Одновременно это решит и проблему с США на Тихом океане. Как только Россия будет повержена окончательно, немцы разобьют англичан в районе Персидского залива, а это будет означать крах Британской империи. В этих условиях Соединенные Штаты не смогут на равных бороться и против Японии, и против Германии, и наши цели будут достигнуты».

Ямамото вынужден был принять это решение, хотя и полагал, что подготовленные для войны в Сибири пехотные части было бы все‑таки лучше использовать на острове Оаху, а вовсе не там, куда их собирался направить Генштаб. Впрочем, самое плохое во всем этом заключалось в том, что одновременно им был получен приказ использовать три малых авианосца – «Рюйо», «Юньо» и новый «Хийо» – для нанесения удара по Владивостоку. Но он все‑таки решил сделать так, чтобы американцы на какое‑то время были лишены возможности использовать Панамский канал, для чего свои остальные силы Ямамото решил задействовать именно здесь!

* * *

Момент для начала военных действий против Советского Союза был выбран, по мнению японского Генштаба, очень удачно: 8 августа немцы начали очередное наступление на Кавказе, поэтому удар императорских войск по их противнику на востоке можно было бы рассматривать как одну из причин поражения русских войск. В 6.00 самолеты с авианосцев «Рюйё», «Юньо» и «Хийо» были уже в воздухе и взяли курс на Владивосток, а в 6.45 первые бомбы упали на стоявшие в гавани корабли и портовые сооружения. Почти в то же самое время шесть дивизий Квантунской армии перешли границу с Советским Союзом сразу в двух местах: в районе озера Хасан, где в 1938 году они уже имели пограничный инцидент с советскими войсками, и несколько севернее, где железнодорожная линия КВЖД пересекала советско‑китайскую границу и шла на Харбин. Одновременно тремя часами спустя еще семь дивизий начали наступление в районе озера Буир‑Нур и столько же на другом конце КВЖД на направлении Читы. Ноту советскому правительству о том, что Япония больше не считает для себя возможным следовать договору о нейтралитете 1941 года и объявляет Советскому Союзу войну, как это стало уже чуть ли не традицией, доставили советскому послу в Токио только лишь в полдень.

Командующий японскими войсками Квантунской армии генерал Умезу сделал вроде бы абсолютно все, что было необходимо, для достижения скорой и решительной победы над врагом до наступления холодной сибирской зимы. Его солдаты были прекрасно экипированы, обучены и оснащены самым современным по тому времени японским оружием. Боевой дух их был также весьма высок, поскольку горечь поражений 1938–1939 гг. понемногу забылась, в то время как победы японского оружия в Юго‑Восточной Азии и на Тихом океане были одержаны только что.

Японское вторжение на территорию СССР и в Монголию

Однако Умезу не знал, что Ставка советского Верховного Главнокомандования еще в июле отправила сюда генерал‑полковника К.К. Рокоссовского – одного из наиболее талантливых и любимых солдатами полководцев Великой Отечественной войны и что в его распоряжении находилось 15 дивизий, в то время как, по данным японской разведки, к востоку от Читы их было всего… пять! Накануне своего отъезда из Куйбышева он встретился с Жуковым, и они обстоятельно проговорили больше часа. Жуков вспомнил, как воевал против японцев у реки Халхин‑Гол в 1939 году, и передал ему все свои дневниковые записи, относившиеся к этому времени. И тот и другой сошлись во мнении, что Владивосток удержать невозможно, но что надо будет сделать все необходимое, чтобы снабжение через Дальний Восток со стороны Аляски ни в коем случае не было прервано. Затем туда же был отправлен и «первый красный офицер» К.Е. Ворошилов, назначенный командующим Владивостокским фронтом, который прибыл на место уже после того, как японцы перешли границу СССР. Тем не менее сражение за сам город началось лишь 13 августа, и это несмотря на достаточную поддержку японских войск со стороны авиации, базировавшейся как на аэродромах в Маньчжурии, так и на авианосцах, по‑прежнему стоявших на расстоянии всего лишь сорока миль от советского берега. Впрочем, здесь все было более или менее ясно: город должен был пасть в течение недели, какие бы силы его ни обороняли.

Но вот на западе японцы сразу же столкнулись с проблемой. Численность столкнувшихся войск в данном районе оказалась примерно равной, но их вооружение было совершенно неравноценным. Уже после первых же залпов знаменитых «сталинских органов» японские солдаты были охвачены ужасом и побежали назад. Затем на них обрушились советские танки Т‑34, в то время как в японских танковых частях не было ни средних, ни тяжелых танков, способных им противостоять. В районе Буир‑Нура войска микадо продвинулись всего лишь на 150 км и были смяты мощным ударом во фланг, а затем такая же участь постигла и группировку у Харанора.

Правда, 19 августа наконец‑то пал Владивосток. Но положение на западном участке фронта к этому времени было уже настолько тяжелым, что все резервы пришлось послать туда, и здесь, на участке Транссибирской магистрали от Владивостока до Хабаровска, наступать стало практически нечем. В довершение всех неприятностей несколько советских торпедных катеров под покровом ночи сумели миновать сторожевое охранение японских авианосцев и потопили только что спущенный на воду «Хийо».

Конечно, теперь американские поставки через Владивосток были прерваны, но только выиграли от этого отнюдь не японцы, а немцы. С другой стороны, перелеты американской авиации через Аляску на Анадырь, Магадан, Читу и Иркутск продолжались. Другое дело, что часть поставлявшихся самолетов теперь приходилось переадресовывать в Хабаровск и Читу. В первую очередь это относилось к самолетам Р‑39 «Аэрокобра», имевшим на вооружении шесть пулеметов и одну 37‑мм авиапушку, стрелявшую через обтекатель воздушного винта. Действуя на небольшой высоте под прикрытием более легких советских истребителей, они уничтожали тонкобронные японские танки «Хаго» и «Чи‑ха» нередко первым же снарядом. К тому же одного попадания их 650‑граммового снаряда было более чем достаточно, чтобы уничтожить любой японский самолет! В этом новом для них качестве «Аэрокобры» показали себя даже лучше прославленных Ил‑2, которые хотя и были бронированы, но зато не имели столь мощного стрелково‑пушечного вооружения, как у этих истребителей.

* * *

В то же время операция, разработанная адмиралом Ямамото и получившая несколько выспренное название «Порыв ветра, рожденный взмахом меча», находилась в самом разгаре. На этот раз в море вышли «Сёкаку», «Дзуйкаку», «Сорю» и «Акаги», целью которых являлись порты на тихоокеанском побережье США. Авианосцев, как и прежде, было четыре, но вот качество подготовки пилотов на них значительно ухудшилось, поскольку теперь приходилось экономить каждый литр авиационного бензина, и японские программы подготовки летчиков морской авиации были значительно сокращены.

Первой целью адмирал выбрал Сан‑Диего, поскольку это была самая большая американская военно‑морская база на западном побережье. Вторым объектом стал город Лос‑Анджелес, находившийся неподалеку. Расчет делался на внезапность, а кроме того, Ямамото располагал информацией о том, что единственный, как он думал, имевшийся у американцев авианосец «Рейнджер» все еще находится в Атлантике и не был замечен при прохождении через Панамский канал.

В течение всей второй недели августа авианосцы двигались по Тихому океану необнаруженными со всей быстротой, на какую были способны сопровождавшие их танкеры с нефтью. Самолеты‑разведчики вели поиск впереди эскадры на расстоянии в 300 миль, чтобы скорректировать ее курс и тем самым избежать встречи с торговыми кораблями. 18 августа они находились уже в 200 милях от калифорнийского побережья США на равном удалении и от Лос‑Анджелеса, и от Сан‑Диего. Все шло, как и было задумано. Противник ни о чем не подозревал.

С первыми же лучами солнца авианосцы начали подъем самолетов. «Сёкаку» и «Дзуйкаку» должны были действовать против Лос‑Анджелеса, «Акаги» и «Сорю» – против Сан‑Диего. Уже в который раз самолеты должен был вести капитан‑лейтенант Футида, а впрочем, он и не думал, что в этом ответственном деле его сможет кто‑то заменить. На американской радарной станции оповещения в Сан‑Диего дежурный оператор заметил отметки от приближающихся самолетов, но посчитал их за американские. Столь дерзкого удара по территории США здесь просто никто не ожидал!

Японские самолеты обрушились на базу в Сан‑Диего в 7.15, причем их пилоты сразу же обнаружили, что американские военные корабли в гавани не были защищены сетями от торпед. Здесь находились уже знакомые им «Пенсильвания» и «Мериленд», которые все еще ремонтировались после Перл‑Харбора, а также линкор «Миссисипи», крейсера «Винценс», «Чикаго» и «Миннеаполис», а также много эсминцев и танкеров. Все они были подвергнуты сокрушительным бомбовым ударам, и множество бомб и торпед нашли свои цели. Однако уйти без потерь не удалось: американские истребители, в большом числе поднявшиеся с аэродромов, расположенных вблизи от Сан‑Диего, бросились преследовать возвращавшиеся назад японские самолеты и практически сбили третью часть.

Налет на Лос‑Анджелес, как и предполагалось, имел не столько практическое, сколько психологическое значение. Ведь японские бомбы падали не куда‑нибудь, а на Голливуд – ангары компаний «Уорнер», «Юниверсал» и студию Уолта Диснея, активно зарабатывавшего на войне тем, что своих мультяшных героев он призвал на военную службу, где они с успехом побеждали скунсов‑японцев и злобных германских псов‑доберманов. Одна из бомб убила известного директора Майкла Кёртиса прямо в его машине у ворот кинокомпании «Уорнер»; другая уничтожила все копии его последнего фильма «Касабланка». Бомбы упали и на заводы авиакомпании «Локхид» в трех милях к северу в долине Сан‑Фернандо, на главную улицу города, и даже его набережные и пляжи, тем самым указав американцам, что они нигде больше не могут быть в безопасности!

Взлетевшие по тревоге американские истребители оказались не в состоянии перехватить стремительно отходящие японские самолеты и сбили только лишь два бомбардировщика, отставших от всех из‑за неполадок с двигателями. В Лос‑Анджелесе к жертвам воздушного нападения добавились жертвы начавшейся паники. Кто‑то пустил слух, что на море уже видны японские корабли с десантом, и этого оказалось достаточно, чтобы тысячи американцев бросились к своим машинам, чтобы любой ценой выбраться из города. При этом многие бешено мчащиеся автомобили сталкивались друг с другом, на улицах возникали пробки и начались пожары даже в тех местах, где бомбы и не падали. Толпы народа устремились из города пешком. Центр опустел, и его тут же заполонили целые шайки грабителей, которые принялись грабить банки и магазины под завывания пожарных сирен.

В 11.00 все самолеты возвратились на авианосцы, и Нагумо отдал приказ отходить на юго‑запад. В последующие два дня его авианосцы несколько раз подвергались атакам американских самолетов берегового базирования, включая Б‑17, однако больших повреждений японским кораблям эти разрозненные и не скоординированные атаки не принесли. Более того, уже 20 августа, рассудив, что больше его преследовать не станут, Нагумо, по согласию с Ямамото, опять повернул на юго‑восток и двинулся в направлении Панамы. Однако он не знал, что все это время, пользуясь тем, что при нем находились тихоходные транспорты, за ним следовала американская подводная лодка «Аллигатор», упорно державшаяся от него неподалеку. В полночь 20 августа его командир доложил, что японская эскадра опять поменяла свой курс.

* * *

По мнению японцев, у американцев в августе 1942 года был только лишь один авианосец, и тот находился в Атлантике. На самом деле это было не так. Авианосец «Саратога», или «Леди Сара», корабль, однотипный с «Лексингтоном», как выяснилось позднее, в январе не был потоплен японскими торпедами, а только тяжело поврежден. Его удалось отбуксировать сначала в Сан‑Диего, а затем оттуда в Перл‑Харбор, где его летный экипаж прошел интенсивную подготовку. «Уосп» – совсем небольшой, легкий авианосец – был также приписан к Перл‑Харбору, а его летчики вместе с остальным персоналом базы усиленно готовились к отражению японского десанта на Гавайские острова. И вдруг сообщение о том, что японские самолеты бомбят побережье США!

Адмирал Честер У. Нимитц, который все еще оставался командующим Тихоокеанским флотом США, несмотря на все понесенные им поражения, получив это известие, приказал немедленно выводить корабли из Перл‑Харбора, чтобы постараться перехватить японскую эскадру на пути домой. Одновременно он связался с командующим Атлантическим флотом и попросил его на всякий случай освободить авианосец «Рейнджер» от сопровождения конвоев и немедленно отправить его к Панамскому каналу, который, при данных обстоятельствах, вполне мог оказаться целью новой атаки. Вместе с ним в качестве эскорта был отправлен линкор «Техас» – корабль, спущенный на воду еще в 1914 году, однако незадолго до всех этих событий прошедший очередную модернизацию.

Что же касается «Рейнджера», то это был не слишком уж сильный и современный корабль, однако внешне он выглядел очень эффектно. Особенно впечатляюще смотрелись его шесть труб, по три с каждого борта, дым из которых в зависимости от направления ветра выпускался то с одной, то с другой стороны, причем когда авианосец принимал самолеты, трубы на нем обычно отклонялись горизонтально!

Другое дело – сам канал, представлявший собой едва ли не самое уникальное гидротехническое сооружение на свете. Строить его начали еще в 1879 году. В работе над его проектом принимали участие такие знаменитости, как Лессепс и Эйфель, причем и тот и другой по причине банкротства компании в 1894 году были приговорены к разным срокам тюремного заключения и многотысячным штрафам. Понимая все выгоды от строительства канала, США приобрели у французов все права на его продолжение, а заодно сумели сделать так, чтобы сама Панама вышла из состава Республики Колумбия, после чего последовало провозглашение ее независимости как отдельного суверенного государства, тут же выдавшего американцам разрешение на проведение работ…

Надо отметить, что Панамский перешеек протяженностью 80,5 км, на котором велось строительство канала, вполне можно было бы отнести к одному из самых сложных районов земной поверхности, когда‑либо бросавших вызов людям: гористый, покрытый непроходимыми джунглями и глубокими болотами. Было известно, что здешние горы, образовавшиеся в результате вулканической деятельности, представляют собой смесь твердых скальных пород с мягкими, причем смесь беспорядочную и расположенную под разными углами. Только на расстоянии от города Колон до города Панама находилось шесть больших геологических разломов и пять центров вулканической активности. Прибавьте к этому палящее солнце, очень высокую влажность, типичные для этих мест обильные тропические дожди, а также регулярные разливы реки Чагрес, принимающие порой катастрофические масштабы, ну и, конечно, желтую лихорадку. Хорошо, что инженеры прошлого не располагали детальной информацией о геологии перешейка и обо всех остальных его природных «сюрпризах», иначе Панамский канал вряд ли был бы когда‑нибудь вообще построен. Только лишь на одни москитные сетки для окон жилых помещений было израсходовано 90 000 долларов. К моменту окончания всех запланированных работ по строительству канала было удалено более 200 миллионов кубических метров земли, а общая его стоимость составила 639 миллионов долларов.

15 августа 1914 года корабль «Кристобаль» первым проследовал по каналу из Атлантического в Тихий океан. А официальное открытие канала состоялось лишь 12 июля 1920 года.

Впрочем, несмотря на весь этот грандиозный объем работ, сквозного прохода из одного океана в другой у строителей все‑таки не получилось. Трасса канала на Атлантическом склоне Панамского перешейка проходит по долине реки Чагрес, где было создано искусственное озеро Гатун, а на Тихоокеанском – по долине реки Рио‑Гранде, при этом минимальная высота канала над уровнем моря достигает 83 метров! Глубина шлюзов чуть более 12 метров, а их ширина по дну доходит до 150. Панамский канал имеет шесть ступеней шлюзования из парных шлюзовых камер размером 305х33,5 метра. Среднее время прохождения судов через канал – 7–8 часов, минимальное – 4 часа. Пропускная способность при использовании двух линий шлюзов достигает 48 судов в сутки, однако через шлюзы Панамского канала не могут проходить суда водоизмещением более 40 тыс. тонн.

Все это Нагумо, Генда и Футида вычитали в лоции Панамского канала, к которой был приложен краткий исторический очерк по его строительству. На совещании с пилотами было решено для уничтожения шлюзов Тихоокеанской зоны канала использовать не только свободно падающие бомбы, но и торпеды, и нужно было как следует обсудить все нюансы столь сложной и еще ни разу не проводившейся военной операции.

26 августа Нагумо дозаправил свои авианосцы от очередной группы танкеров, заранее высланных в эту точку рандеву с острова Трука, и уже к вечеру следующего дня оказался всего лишь в 500 милях от входа в канал. Весь следующий день движение к нему продолжалось. 28 августа корабли были уже в 50 милях от зоны канала. Все было приготовлено и, казалось, продумано до мелочей. В 6.00 120 самолетов японского авианосного соединения взлетели с палуб своих кораблей и под командованием бессменного Мицуо Футида опять полетели бомбить ненавистных американцев.

Тем временем на расстоянии в 300 миль на запад контр‑адмирал Фрэнк Флетчер находился на мостике авианосца «Саратога» и ожидал, когда же вот‑вот рассветет по‑настоящему. В состав его эскадры помимо двух авианосцев входили еще два линкора «Вашингтон» и «Северная Каролина», четыре крейсера и двенадцать эсминцев. Один за другим стартовали разведчики, а еще он надеялся, что летающие лодки «Каталина» из форта Амадор в зоне канала уже давно находятся в воздухе и ведут поиск противника. Единственной проблемой было соблюдение полнейшего радиомолчания, из‑за чего Флетчер никак не мог связаться с командиром «Рейнджера» и узнать его местонахождение. Между тем этот авианосец, спешивший изо всех сил, уже достиг атлантического входа в канал и мог выйти в Тихий океан уже на следующий вечер. Линкор «Техас» миновал канал всего лишь на день раньше и сейчас находился на рейде форта Амадор, ожидая своего более медлительного спутника. Командир «Техаса» капитан Льюис В. Комсток благословлял судьбу, что его корабль принадлежал к линейным кораблям старой постройки и был заложен еще до начала Первой мировой войны. Даже после всех многочисленных модернизаций 30‑х годов его полное водоизмещение не превышало 30 000 тонн, что позволяло ему без проблем переходить из одного океана в другой, пользуясь каналом. Новейшим и более крупным линкорам водоизмещением свыше 45 000 тонн для этого нужно было плыть через пролив Дрейка, что было тяжелым испытанием и для самого корабля, и для его командира и команды.

В 7.10 командир «Рейнджера» получил известие о том, что с борта «Каталины» замечены японские авианосцы, одновременно с радарных станций ПВО канала пришло сообщение о множестве воздушных целей со стороны моря. «Это японцы!» – решил командир «Рейнджера» и тут же отдал приказ развить полный ход, повернуть корабль против ветра и поднять в воздух все имевшиеся наличные самолеты. Первое и единственное сражение Второй мировой войны, которое должно было разворачиваться сразу в двух океанах, началось!

Битва у Панамского канала

* * *

Сразу же после разгрома американского флота у атолла Мидуэй ПВО зоны канала была значительно усилена, а число радарных станций слежения увеличено вдвое. В результате приближение японских самолетов не стало для американцев внезапным, так что пилоты капитан‑лейтенанта Футиды получили сильный отпор, едва только они появились над целью. Американских истребителей «Уайлдкэт» и «Томагавк» неожиданно оказалось так много, что японцам пришлось напрячь все силы и проявить все свое мастерство, чтобы не дать себя уничтожить. В результате многие самолеты сбросили бомбы куда попало и поразили в общем‑то второстепенные цели. Только два торпедоносца «Кейт» сумели прорваться к воротам шлюза Педро Мигель и сбросить торпеды. Одна угодила в те ворота, что были ниже, и проделала в них громадную пробоину. Но так как уровень воды в этом шлюзе находился на самой низкой отметке, то катастрофического прорыва воды через нее не произошло. Вторая торпеда зарылась в илистое дно канала и поэтому не взорвалась. Было сбито много американских самолетов, потеряно немало своих, но результат оказался более чем скромным, о чем капитан‑лейтенант Футида и доложил Нагумо еще на обратном пути. Было очевидно, что еще один удар потребуется в любом случае, и в 8.15 адмирал Нагумо приказал повторить атаку.

В это время ему сообщили, что с севера приближаются самолеты палубной авиации. Это могло означать только одно, а именно, что где‑то в районе канала находится американский авианосец и все эти «Девастэйторы» и «Донтлессы» взлетели с его палубы. Чтобы их перехватить, в небо ушли все те «Зеро», что еще находились на борту авианосцев, и спустя несколько минут в небе над эскадрой уже крутилась смертельная карусель из преследовавших друг друга самолетов. Прорвавшиеся к кораблям одиночные самолеты встретили дружные залпы японских зениток, и многие американские самолеты были сбиты еще до того, как смогли долететь до японских кораблей. Тем не менее в авианосец «Сорю» все‑таки попала одна бомба, разрушившая всю носовую часть его полетной палубы. И хотя вспыхнувший там было пожар удалось сравнительно легко потушить, взлетать с него самолеты больше уже не могли.

Между тем Нагумо получил сообщение, что второй налет в общем‑то тоже не дал ожидаемых результатов. Ворота шлюзов, несмотря на несколько попавших в них авиабомб, все еще не были разрушены, а на торпедоносцы тут же напали американские истребители, едва только они попытались выйти в атаку. Тем не менее японским летчикам удалось сбить большое количество американских самолетов, и, вернувшись на свои корабли, они принялись убеждать Нагумо, что третий налет закончится несомненной удачей. «Во всяком случае, мы теперь знаем, где находится последний американский авианосец, – убеждали командиры эскадрилий начальника штаба Нагумо капитана Кусаки, – и сможем его потопить, даже если нам и не удастся серьезно повредить шлюзы». Кусаки подумал и… согласился. В конце концов, уничтожить последний американский авианосец было бы тоже неплохо, тем более что его в общем‑то и не надо было особо искать, так как он явно находился у Атлантического входа в канал.

Знай он, что в 9.00 адмирал Флетчер уже отдал приказ «Саратоге» и «Уоспу» запускать свои самолеты, то он бы так, конечно, никогда не поступил. Но на его решение повлияло отсутствие достоверной информации. Дело в том, что катапультируемые с крейсеров разведчики «Пит» несли дозор вокруг японской эскадры на расстоянии всего 150 миль, в то время как американские корабли находились на значительно большем от нее удалении. К тому же их было явно недостаточно, чтобы создать вокруг авианосцев Нагумо зону сплошного авиационного дозора, и когда они летели строго на юг, западное направление уже больше ими не контролировалось.

В 10.55 о том, что как раз с запада приближаются американские самолеты, доложил патрульный эсминец. Впереди, как это и было специально задумано Флетчером, совсем низко над водой тащились торпедоносцы «Девастэйтор», а несколько выше были видны истребители «Уайлдкэт», прикрывавшие их от юрких «Зеро». Тем не менее было очевидно, что американская атака срывалась. Авианосцы, развив полный ход, расходились в разные стороны, два линкора и эсминцы очень вовремя поставили перед вражескими самолетами труднопроницаемую завесу стали и огня. По торпедоносцам, вернее, в воду перед ними, били орудия даже их главного калибра, и те, угодив в огромный водяной столб, разваливались прямо на глазах. Сверху на них пикировали стремительные «Зеро», и «Девастэйторы» падали в воду один за другим, даже не успевая сбросить свои торпеды. Казалось, что еще немного, еще совсем чуть‑чуть и атака американских самолетов будет отбита, а следом за ней последует и сокрушительный ответный удар. Но в это время, ровно в 11.15, с запада и на большой высоте к японской эскадре подошли американские пикировщики «Донтлесс». Остановить их было уже нельзя, а перехватить нечем, так как все «Зеро» в это время кружились возле самой воды, последовательно расправляясь с отдельными уцелевшими торпедоносцами.