Текст книги "Страсти по Вечному городу"

Автор книги: Всеволод Кшесинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Всеволод Кшесинский
Страсти по Вечному городу

Посвящается Евгении Фабричной.

Ci vediamo a città eterna!

Глава 1
Загадки Турандот

Эта история может показаться невероятной. Честно говоря, даже я теперь задумываюсь: была ли она на самом деле или просто привиделась… Одно несомненно: ничего этого не случилось бы, если бы не Лёка Ж.

Лёка Ж. – существо исключительное: блондинка с мозгами. У нее походка Солнышка Гамми; девушка она заметная и весомая, но не в меру рассеянная, при этом обладает уникальной памятью, считает себя эталоном женщины-вамп и сражает наповал всех подвернувшихся под руку мужчин своей экстремальной непосредственностью. Лёка Ж. свободна от предрассудков, открыта новым впечатлениям, поэтому часто попадает в самые неожиданные ситуации.

Наша римская эпопея началась с того, что однажды воскресным вечером я удобно устроился на диване, чтобы посмотреть давнюю итальянскую телепостановку оперы «Турандот» с русскими субтитрами. И тут явилась Лёка Ж.

– Собирайся, пойдем гулять, и я тебе расскажу, как училась танцевать буги-вуги на открытом мастер-классе в «Варшавском». – И, не дожидаясь ответа, глянула на экран и недоуменно спросила: – Что это ты смотришь такое страшное?

Но вместо того чтобы бежать от кошмара, присела на диван рядом со мной.

– Это «Турандот» Пуччини, – нехотя объяснил я. – Бессмертная опера бессмертного итальянского композитора, бессмертная история о своенравной китайской принцессе и ее незадачливых женихах…

– То-то я смотрю, наряды у них странные, – перебила меня Лёка Ж. – Иностранцы, что ли?

Я выразительно посмотрел на нее, всем видом давая понять, что не хочу вести столь содержательную беседу во время просмотра, и более чем прозрачно намекнул:

– Лёка, ты никуда не спешишь?

– Нет, – обрадовала меня она. – Хочу приобщиться к бессмертной опере.

Я потребовал, чтобы Лёка Ж. прекратила издавать какие-либо звуки таким безапелляционным тоном, что она действительно замолчала. Ее выдержки хватило ровно на печальную колыбельную «Там, на восточных горах, аист кричит, но апрель не расцвел, но снег не растаял…», которую детский хор исполнял не более одной минуты. После этого Лёка Ж. нетерпеливо заерзала.

– Как-то невесело поют… – заметила она.

Я глубоко вдохнул и очень медленно выдохнул, пытаясь обрести душевное равновесие.

– Им принца жалко, – мрачно пояснил я.

– Принца? – неожиданно заинтересовалась Лёка Ж. – Какого?

Я понял, что она не оставит меня в покое, поэтому решил подогреть проснувшееся любопытство.

– Вон видишь парня… – начал я интригующе. – Сейчас ему голову отрубят.

– За что?! – вскрикнула Лёка Ж. – Такой приятный принц…

– Ты что, Карло Гоцци не читала? – поразился я. – Это по его сказке Пуччини написал оперу.

Лёка Ж. задумалась. Жаль, ненадолго. Через несколько секунд она начала перечислять:

– Карла Мая читала. И Карла Чапека… А еще Карла Маркса, и Карло Гольдони… Карло Гоцци не читала, – заключила она.

– Ну даешь… – искренне удивился я своеобразности литературного кругозора Лёки Ж. – Неужели и спектакль Вахтангова не видела?

Что ж, пришлось вкратце рассказать сюжет: принцесса загадывает загадки всем, кто добивается ее руки; если претендент отгадает – под венец, а нет – голова с плеч…

– Вот дура! Такого мачо – и на плаху! – возмутилась Лёка Ж. – Она что, сумасшедшая? Теперь я досмотрю эту чудовищную историю до конца. Должна же я узнать, что у этой женщины с головой.

Тем временем очередного неудачливого принца успешно казнили, и на экране возник новый претендент на руку Турандот, принц Калаф, который стал воспевать divina bellezza, то есть дивную красоту принцессы.

– Боже! – изумилась Лёка Ж. – И этот туда же! Такой страстный принц романтичной наружности. Что он нашел в этом страшилище?

«Она будет моей, или я умру!» – в неистовстве кричал принц.

– Во мужика вклинило! – Лёка Ж. сочувственно покачала головой.

Затем министры Пинг, Понг и Панг стали убеждать Калафа оставить опасную затею. «У Турандот всего две ручки, две ножки, две грудки, – с математической точностью объясняли министры неразумному принцу. – Ты можешь найти себе сто красавиц, и все – они будут твоими. Двести ручек, двести ножек… И двести грудок!»

– Логично, – согласилась Лёка Ж. – Чего мужику неймется. Далась же ему эта маньячка.

Лёка Ж. приникла к экрану с нетерпением, пока не дождалась гневного монолога Турандот, обращенного к Калафу. «Никто меня не получит! И ты, чужестранец, тоже! Загадок будет три, а смерть – одна!» – уточнила Турандот.

– Да она больная на всю голову! – не выдержала Лёка Ж.

– Сосредоточься. Сейчас начнутся загадки, – сообщил я.

Под звук фанфар Лёка Ж. наконец-то сконцентрировалась на опере.

Турандот начала: «В ночной тьме летает призрак. И каждый человек взывает к нему, каждый ждет встречи с ним. Но с рассветом призрак исчезает, чтобы ночью снова родиться в сердце! Каждую ночь он рождается, а каждое утро – умирает».

Лёка Ж. озадаченно молчала.

– Ну, Лёка, сдаешься? – спросил я не без злорадства.

– Ни за что! Это… это… – И Лёка Ж. выдала: – Сумрак!

– Очень неожиданная версия… – признал я. – Давай теперь послушаем правильный ответ.

Калаф в общем-то тоже думал недолго. «Я чувствую, что этот призрак сейчас и в моем сердце, – спел он. – Это надежда…»

– Да ну… – не поверила Лёка Ж. Но потом радость догадки осенила ее лицо. – Поняла! Ему сейчас будут рубить голову?

Мудрецы развернули свитки и подтвердили ответ Калафа: «Надежда, надежда!»

Лёка Ж. покосилась в мою сторону взглядом зловещей Турандот, но решила, что лучше ничего не говорить.

Принцесса приступила ко второй загадке: «Пылает, как огонь, но это не огонь. То пробуждает страсть и лихорадку, то сковывает холодом. В предсмертный час леденеет, а в час победы горит, как солнце…»

Калаф и Лёка Ж. впали в глубокую задумчивость.

«Говори! Говори! – подбадривал хор. – Ради жизни!» «Ради любви!» – тихо пропела влюбленная в Калафа рабыня Лю.

– Подсказка из зала! – обратил я внимание Лёки Ж.

– Это любовь! – мгновенно сообразила она.

Калаф тоже догадался, но его ответ не пришелся по душе Лёке Ж.: «Да, и горит, и леденеет, когда ты, принцесса, смотришь на меня. Это кровь!»

– Нет!!! – воскликнула Лёка Ж.

«Да-да-да, – подтвердили мудрецы, развернув свитки. – Кровь, кровь!»

– Черт, опять промахнулась, – с досадой заметила Лёка Ж. и ударила кулаком по дивану.

Турандот же, едва сдерживаясь, чтобы не огреть принца чем-нибудь потяжелее, приступила к третьей загадке: «Лед воспламенил тебя, но огонь твоей души делает его лишь холоднее. Это и свет, и тьма. Хочешь быть свободным – станешь его рабом. Покоришься ему – станешь царем!..»

На Калафа было больно смотреть, на Лёку Ж. – еще больнее.

«Ну что, побледнел от страха? – издевалась принцесса. – Какой же лед разжег пламя твоей души?»

– Лёка, поторопись! Она только что дала правильный ответ.

– Да? – удивилась Лёка Ж. и после секундного замешательства радостно воскликнула: – Ну конечно… Это мозг!

Я упал с дивана.

Калаф же поблагодарил принцессу за то, что она практически сама отдала ему в руки победу, после чего сказал: «Этот лед – ты, Турандот. Но огонь моей любви растопит твой лед».

Честно говоря, мне даже было жаль, что Лёке Ж. пришлось замолчать на целый акт с четвертью.

Ведь еще столько всего произошло! Турандот заявила, что вовсе не собирается замуж за этого умника. Калаф предложил отгадать его собственную загадку – выяснить, как его зовут. И если принцесса назовет его имя до рассвета, то принц сам простится со своей непутевой головой. Оставшись наедине, Калаф проникновенно спел партию «Nessun dorma…» – «Пусть никто не спит…» Какой простор для всегда оригинальных комментариев Лёки Ж.!

После счастливого апофеоза всеобщей любви Лёка Ж. еще секунду сидела молча.

– Пожалуй, я пойду, – наконец сказала она и вдруг запела: – Не сунь долма…

Месяц назад, когда Лёка Ж. спела при мне впервые, я испугался. Я был тогда на кухне, варил по настоятельному требованию Лёки Ж. кофе в гейзерной кофеварке. И вдруг услышал из соседней комнаты звуки, которые напоминали скрежет металла, скрип по стеклу, грохот камнепада и экстатические крики шамана одновременно. Какофония обрушилась на меня мощно и громко, как извержение вулкана. К счастью, стена несколько смягчила этот акустический удар.

Я бросился в комнату.

– Лёка, что с тобой?

– А что со мной?

– Ну, я услышал… зов… – подобрал я наиболее адекватное слово. – Помощь не нужна?

– Я спокойно сижу и напеваю свою любимую песню, – Лёка Ж. хмыкнула. – Так что ничья помощь мне…

– Погоди, – перебил я Лёку Ж. и спросил: – Так это была песня? Наверное, песня пещерного человека?

– Ну, не совсем… Это песня про Аяврика, – ответила она и поведала историю создания этого шедевра.

В детстве Лёка Ж. очень любила книги и фильмы про животных. Особое впечатление на нее произвели повесть Мухтара Ауэзова «Коксерек» и снятый по ее мотивам фильм «Друг Тыманчи». Там люди взяли к себе волчонка, и мальчик Тыманча назвал зверя Аявриком. А потом Аяврик вырос и отблагодарил людей – спас мальчика. Лёке Ж. так было жалко волка, что спустя годы она заставила своего первого мужа написать песню, в которой Аяврик не погибает.

Тут Лёка Ж. начала издавать те самые гортанные звуки, которые сотрясали хрупкие стены хрущевки.

– Я понял, понял, – поспешил я остановить Лёку Ж.

Она о чем-то крепко задумалась и наконец сказала:

– Знаешь что, мы не должны скрывать этот шедевр от народа. Пусть люди тоже насладятся.

Для записи трека под аккомпанемент моего старенького синтезатора нам понадобилось всего два дубля. На втором в дверь тревожно позвонили – это пришла соседка снизу, которая поинтересовалась, какого дикого зверя я завел и почему над ним издеваюсь.

Смонтированный на скорую руку из фрагментов фильма «Друг Тыманчи» клип мы назвали «Подвиг Аяврика» и выложили его на нескольких общедоступных сайтах, в том числе на «Ютубе» (вот здесь: http://www.youtube.com/watch?v=8OWme0i-8Ig). На следующий день у видео было 277 просмотров. Через три дня ссылку на клип в рубриках «Юмор для взрослых» и «Жесть» дали 317 сайтов, через неделю – 1395. Комментариев не было. Оно и понятно: даже просто послушать, как Аяврик пугает белых медведей, – уже само по себе подвиг. Но Лёка Ж. расценила индекс цитирования как положительный показатель (ее пятый муж был программистом), была воодушевлена и строила радужные планы относительно певческой карьеры. Я ее оптимизма не разделял.

Поэтому теперь, когда Лёка Ж. опять запела, причем классическую арию Калафа из «Турандот», я постарался сразу же остановить ее вокальный позыв.

– Я, конечно, не знаю итальянский так хорошо, как ты, – заметил я. – Но по-моему, слова там какие-то другие…

– Да что ты говоришь! – возмутилась Лёка Ж. – У меня, как тебе известно, отличная память!

– Может, тогда скажешь мне, о чем там поется, – предложил я.

– Может, и сказала бы, если бы не опаздывала на метро, – нашлась Лёка Ж. – А ты… Пока я еду, отгадай загадку: поет – но не певица, летает – но не птица. Не отгадаешь – голова с плеч.

Лёка Ж. захохотала над своей шуткой и, довольная собой, поспешила домой.

Глава 2
Письмо от Энрико Карузо

Я отключил домашний телефон – ну так, на всякий случай, – и лег спать. Мне приснился серебристый самолет, который парил над золотистыми облаками в полной тишине. Я сидел в салоне совершенно один, расслабившись и наслаждаясь приятной тишиной. Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел странную девушку в костюме китайской принцессы Турандот и пилотке стюардессы. Лицо ее показалось мне подозрительно знакомым. Девушка поинтересовалась, не желаю ли я услышать волшебно-прекрасную песню. И не успел я ответить, как она буквально раскрыла пасть и зарычала шаманским камланием. Самолет накренился и заскрежетал, разваливаясь на части…

Я проснулся в холодном поту. О нет! Эти жуткие гортанные звуки мне не приснились – лучший фрагмент записанного Лекой Ж. «Аяврика» я поставил в свой мобильный телефон, и это именно он издавал нечеловеческие звуки.

На часах – три ночи. Аяврик не умолкал. Я нажал «ответ» и улегся обратно в постель.

– Почему ты отключил домашний телефон? – с ходу наехала Лёка Ж. – Я тебе звоню-звоню, а ты…

– А я сплю, – отрезал я. – Тебе это в голову не приходило?

– Нет, – призналась Лёка Ж. – Мне пришло в голову, что ты вторым должен узнать сногсбивающую новость!

– А кто узнал ее первым? – поинтересовался я на автомате.

– Я, разумеется, – ответила Лёка Ж. с интонацией воспитательницы детского сада и с той же интонацией спросила, есть ли у меня шенгенская виза.

Прикрывая глаза, я ответил, что таковой визы у меня нет, и начал погружаться в сон.

– Я так и знала, что ты подведешь меня в самый ответственный момент! – вознегодовала Лёка Ж. в трубке. Не дождавшись ответной реакции, она с досадой воскликнула: – Сева, проснись! Ты должен осознать то, что я тебе сейчас скажу.

Я зевнул и услышал сквозь пелену дремы радостный крик Лёки Ж.:

– Мы едем в Италию!

– Зачем? – пробурчал я, поворачиваясь на бок и прикрываясь рукой с телефоном от света.

– Ты все еще не проснулся! – проницательно заметила Лёка Ж. – Тебя должно интересовать, не зачем, а когда!

– Когда… – повторил я.

– Через неделю!

Я открыл глаза и поднялся с постели. Лёка Ж. своего добилась.

– У тебя все в порядке? С головой, например? – мягко спросил я. – Или ты тронулась, как Турандот?

– Не надо грубить, – предупредила Лёка Ж. – Сейчас я тебе расскажу, и ты сам поймешь, насколько у меня все в порядке. Особенно с головой.

Лёка Ж. сообщила, что нашла в поисковике текст арии «Не сунь долма» и даже выяснила, о чем там поется. По ее версии, ария повествует о следующем:

 
Пусть никто не спать! Пусть никто не спать!
И ты, принцесса, тоже не спать,
В холодной комната смотреть на звезды,
чтобы дрожать с любовью и надеждой…
 

Нет, Лёка Ж. не знает итальянского. Она просто воспользовалась машинным переводом и была настолько поражена результатом, что тут же кинулась мне звонить…

– Если это все, что ты хотела мне сообщить, то я пошел спать, – перебил я, намереваясь поставить точку.

Не тут-то было. Оказалось, это только начало истории.

– Никто не спать! – потребовала Лёка Ж. – Скажи спасибо, что я не перезвонила тебе сразу, как вспомнила, зачем звонила!

– Спасибо. Спокойной ночи, – ответил я, зевая.

– Да какая тут спокойная ночь! – не отставала Лёка Ж. – Ты даже не представляешь, сколько всего произошло!

– Верно. Не представляю, – согласился я. – И знаешь, не очень хочется.

– Вот ты какой! Совсем обо мне не думаешь, – сказала Лёка Ж. тоном оскорбленной невинности, что совершенно не помешало ей продолжить рассказ.

Итак, когда она уже набирала мой номер одной рукой, а другой проверяла почту, вдруг увидела сообщение: «Энрико Карузо оставил комментарий к вашему видео».

– Представляешь, это же первый комментарий к «Подвигу Аяврика»! – захлебывалась Лёка Ж. от восторга.

Имя почему-то показалось ей знакомым, и она поспешила прочитать комментарий. Написан он был по-итальянски, но Лёка Ж. теперь считала себя большим специалистом по переводу с итальянского. Она снова воспользовалась онлайн-услугами и получила следующий текст: «Идет прекрасный, но длинный и ужасный». Лёка Ж. решила, что это загадка… Про поезд. И сообщила далекому комментатору о своей догадке, пояснив, что поезда часто снаружи выглядят гораздо лучше, чем изнутри.

– Извини, а ты на каком языке ему написала??? – не выдержал я.

– На итальянском, конечно! – гордо ответила Лёка Ж. и прочитала: – «Си тратта ди ун трено…»

Я зримо представил себе, как самозванец Карузо читает эту абракадабру робота-переводчика.

– Переведи теперь обратно, с итальянского на русский, – предложил я. – Увидишь, что ты на самом деле написала. Тебе понравится…

Лёка Ж. заинтересовалась и через пару секунд прочитала:

– «Осторожно – большой, длинный, горячий, и сидеть на нем как страшно…» Н-да… Но Энрико прекрасно понял меня и ответил: «Мне тоже не нравятся поезда, хотя это и удобно. А вы любите путешествовать?»

– Как-то складно… – заметил я.

– А это он на русском писал, – объяснила Лёка Ж.

Карузо вдобавок ко всему еще и русский знает! Откуда именно, Лёка Ж. пока не выяснила, поэтому предположила, что Карузо любит Достоевского. Затем она поведала, что дала Энрико ссылку на страницу «ВКонтакте», и тот всячески восхищался ее кудрями цвета спелого персика, ее выразительными глазами цвета полевой незабудки, и ее… неподражаемым голосом.

– Он восхитился твоим голосом? – не поверил я.

– Да, мой голос привел его в неописуемый восторг, – неподдельно радовалась Лёка Ж. – Энрико написал мне: он еще никогда ничего подобного не слышал. И теперь взывает к моему снисхождению, просит оказать ему милость и позволить узреть обладательницу такого чудесного таланта ближе, чем на фотографиях в «ВКонтакте».

– Как-то витиевато он выражается, – заметил я.

– Ну да, – согласилась Лёка Ж. – Я тоже не сразу догадалась, что это он меня в гости приглашает.

Я подумал, что ослышался, и переспросил:

– В гости? Куда?

– В Рим, конечно, – ответила Лёка Ж. – Он там живет. Я разве не сказала?

– А сам-то он в курсе, что пригласил тебя? – уточнил я.

– Ну конечно. Я ему написала, что сейчас же займусь билетами.

После этого, по словам Лёки Ж., Энрико весьма обрадовался тому, что она так легка на подъем, и пообещал найти квартиру в центре Рима! Для двоих. Лёка Ж. поблагодарила его за заботу и проницательность. Ведь она приедет не одна.

– А с кем? – спросил я, уже ничего не понимая.

– С тобой, Сева. – К Лёке Ж. вернулась интонация детсадовской воспитательницы. – Энрико, конечно, стал выспрашивать, с кем именно приеду, но ничего я ему не сказала. Только намекнула: это будет сюрприз. Он все равно не отставал. Тогда я отправила его на поиски квартиры, а сама позвонила Толику.

– Это еще кто? – неосмотрительно спросил я.

Ответ Лёки Ж. затянулся минут на десять. Она, с нескрываемым удовольствием пояснила, что Толик – это ее давний приятель, с которым она познакомилась лет пять назад, когда собиралась лететь к друзьям в Германию, но никак не могла решить – заехать по пути в Финляндию или нет. А он покупал ей билеты и сдавал, покупал и сдавал – по доброте и вежливости. В последний момент она все-таки сделала свой выбор и рассталась с Толиком по-дружески. Там, в Финляндии, жила ее одноклассница Инесса, которая еще в школе научила Лёку Ж. финской считалочке «ёкси виту, какси пида». Теперь Лёка Ж. использует ее для медитации, когда хочет срочно успокоиться. Поэтому сегодня, услышав голос Лёки Ж., он так обрадовался, что долго ничего не мог сказать. Но когда она сообщила, что, возможно, свяжет свою судьбу с итальянцем и уедет из России навсегда, Толик тут же взялся за дело. Так что два транзитных билета Петербург – Москва – Рим и обратно, по девять тысяч рублей, у нас в кармане. Теперь осталось сделать мне финскую визу и…

– Стоп! – заоорал я, и Лёка Ж. с перепугу наконец-то замолчала. Я выдержал паузу, наслаждаясь ласкающей слух тишиной, и сказал: – Теперь, пожалуйста, Лёка, выслушай меня. И не перебивай. Ты рассуждаешь так, как будто я уже сказал, что хочу лететь в Рим…

– А ты разве не хочешь провести дней десять в Риме? – удивилась Лёка Ж.

– Не перебивай меня!.. – снова крикнул я и поинтересовался: – А почему именно десять?

– Энрико сказал, что приезжать меньше, чем на десять дней, не имеет смысла! – снова затараторила Лёка Ж. – Мы просто не успеем ничего посмотреть. А я хочу еще…

– Молчать! – потребовал я.

Вдох. Задержка дыхания. Выдох.

– Ты вообще знаешь, кто такой Энрико Карузо? – задал я Лёке Ж. риторический вопрос. – Это величайший итальянский оперный певец!

– Да??? – поразилась Лёка Ж., и в трубке снова на какое-то время воцарилась приятная тишина. – А Энрико сказал мне, что он веб-дизайнер, – поделилась Лёка Ж., обретя дар речи. – Так он на самом деле, оказывается, известный певец. Вот видишь, какой скромный!

– Лёка!!! – не сдержался я. – Карузо умер в тысяча девятьсот двадцать первом году!

– Да что ты! А с кем же я тогда… – О, эти чудесные паузы! Как жаль, что они так коротки… – Поняла, мой Энрико – это тезка, да? – заключила Лёка Ж.

– Подозреваю, у него просто ник такой, – предположил я. – И, знаешь, человек, который берет в качестве ника имя легендарного оперного тенора, уже вызывает некоторые опасения. Хотя, конечно, тебе это в голову не приходило.

– Да я умнее всех мужчин, которых встречала! – парировала Лёка Ж. с интонацией роковой интеллектуалки. – Я же говорила тебе, что имя показалось мне знакомым, поэтому уточнила у Энрико, настоящее оно или нет. В ответ он прислал мне стих. Судя по хромающему ритму и отсутствующей рифме, – здесь в Лёке Ж. проснулось ее первое гуманитарное образование, – это он сам сочинил, наверное. Сейчас прочитаю.

И Лёка Ж. прочитала:

 
Но тайна мой скрывать во мне,
Никто не знать мое имя!
Нет, нет, я скажу тебе его в рот,
когда рассветет…
 

Похоже, Лёка Ж. крепко подсела на онлайн-перевод.

– И тебе это ничего не напомнило? – поинтересовался я. – Как звучит первая строчка по-итальянски?

– Какой ты любопытный! – кокетливо отозвалась Лёка Ж., не подозревая подвоха. – Ну сейчас. Вот. «Не сунь…» Ой.

– Вот именно, это партия Калафа из «Турандот», которую ты сегодня… уже вчера… пыталась петь и переводить. А еще говоришь, что у тебя память хорошая! – поддел я Лёку Ж.

Она поспешила сменить тему.

– Когда мне было лет двадцать, я сказала: «В меня влюбляются либо идиоты, либо слепоглухонемые», – неожиданно процитировала саму себя Лёка Ж.

«Интересно, – подумалось мне, – а я к какой категории отношусь?»

– Очевидно, твой Энрико глухой, – сказал я, не скрывая иронии. – Иначе я не могу объяснить, почему он так очарован твоим пением.

Лёка Ж. зашипела на том конце провода, но я не дал ей выразить эмоции, перейдя к аргументам против поездки. Решающим из них было полное отсутствие финансов. На билеты, на квартиру, я уже не говорю про транспорт и еду – на все это нужны приличные деньги… И тут Лёка Ж. нанесла мне удар под дых очаровательной в своей святой простоте репликой:

– А за квартиру заплатит Энрико…

Мне понадобилось время, чтобы перевести дыхание. Я понимал, что меценатство Энрико существует исключительно в воображении Лёки Ж., но на всякий случай поинтересовался, почему она так решила.

– Ну он же сам написал: «Сниму квартиру для двоих», – объяснила Лёка Ж.

Жаль, Энрико этого не слышал.

– Это он имел в виду тебя и себя, – объяснил я. – А за квартиру для тебя с сюрпризом, думаю, ему не очень захочется платить. Лёка, проснись! Где твой мозг?

Спорить было бесполезно. Поэтому я перешел к последнему пункту и спросил у Лёки Ж., зачем мне делать финскую визу, если она собирается в Италию. И вот здесь-то она вырубила меня наповал. Тараторя про то, что финскую визу делают быстрее итальянской, всего за пять дней, а значит, если мы сегодня утром пойдем в финский визовый центр, то в пятницу уже получим визы и в понедельник улетим, Лёка Ж. сдала себя с потрохами…

– Ты что-то не понял? – поинтересовалась она, прислушиваясь к моему тяжелому и мрачному дыханию.

– Я все понял, – ответил я, с трудом сдерживая эмоции. – Ты форменная аферистка. Значит, у тебя тоже нет никакой визы, дадут ли тебе отпуск, никому не известно, и при этом нам нужно вылетать через неделю!

– Сева, не надо так волноваться, – защебетала Лёка Ж. – Иди поспи. Утро вечера мудренее. Утром ты поймешь, что я права. Удача всегда на стороне тех, кто рискует, поверь мне.

– Утро уже наступило! – сказал я, глянув на занимающийся рассвет.

– Тогда доброго утра! Позвони мне, когда проснешься. – И не давая мне опомниться, Лёка Ж. бросила трубку.