Текст книги "Военная-история-Египта.-Том-1"

Автор книги: Всеволод Авдиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

царствования

Сенусерта III; на стенах часовни сохранилась нижняя часть росписи времени

Тутмоса III.

Очевидно, крепость, построенная в эпоху Среднего царства, сохранила свое

актуальное

значение и при фараонах 18-й династии.84)

На гранитном выступе восточного берега Нила в 4 км к югу от Уронарти

стояла крепость

[рис. 23] Куммэ; это была по всем признакам очень крепкая позиция. На

скале, местами

почти отвесно спускающейся к реке, была искусственно выровнена верхняя

площадка,

использованная для постройки крепости. Этому оборонительному сооружению

была

придана форма неправильного четырехугольника со сторонами длиною около 60

м.

Крепость была в двух местах защищена выступами, которые Вейлль85) не

совсем

правильно называет бастионами и контрфорсами. У юго-западной стены

находился

удлиненный выступ (25 м), а на северо-восточной стороне – два других

выступа,

защищавших ворота. Другие ворота были расположены в северной части

крепости. Эти

ворота шириной в 7-8 м выходили на крытую лестницу, которая опускалась к

реке и

служила для доставки воды. Внутри крепости вдоль стены шла сторожевая

дорога,

огороженная с внутренней стороны стеной толщиной в 1,35 м. В северном

углу крепости

был построен храм. Борхардт предполагает, что в этом месте над дорогой, шедшей вдоль

стен, была построена башня, так как находящиеся здесь храмовые помещения

очень низки

и снабжены очень грубыми и тяжелыми балками перекрытия. Это вполне

возможно, хотя

прямых указаний на наличие башни нет и ее остатков не сохранилось. К тому

же

массивность постройки типична для египетской, в частности, военной

архитектуры. Ведь

строительный материал экономить не приходилось и современные понятия

строительной

94

целесообразности были чужды древним архитекторам. Во всяком случае, наличие храма в

крепости является достаточно интересным историческим фактом. В эпоху

Нового царства

мы увидим дальнейший шаг, некое слияние между архитектурной формой

крепости,

храма и дворца. Внешняя стена крепости в Куммэ напоминает стену в

Миргиссэ.

Каменная облицовка отстоит на некотором расстоянии от кирпичной стены, образуя перед

ней широкий проход. Нижняя часть облицовки сохранила указания высоты

подъема Нила

в эпоху Аменемхета III, что дает некоторые основания для датировки

крепости или

отдельных частей ее. Скала с построенной на ней [118] крепостью во время

большого

наводнения превращалась в остров. Сильное течение реки подмывало

субструкции и

порой вырывало отдельные камни, вызывая необходимость периодических

ремонтов.

Однако вода не могла причинить серьезного вреда капитальной постройке

египетских

архитекторов, действительно строивших в расчете на долгие столетия.86) Рис. 23. План крепости времени Среднего царства в Куммэ.

Крепость в Куммэ прекрасно дополняют расположенные поблизости укрепления

Семнэ.

Особенно хорошо сохранившаяся крепость [119] Семнэ [рис. 24] лежит почти

прямо

против Куммэ на восточном берегу Нила, на возвышенности, тянущейся с

запада на

восток на расстоянии 150 м и спускающейся к реке. Пустынная равнина

окружает эту

твердыню древнеегипетского могущества. Своеобразный рельеф местности

определил

архитектурные формы крепости. Здесь нет скалистых выступов, и потому в

архитектуре

крепости не учтен элемент, типичный для другой крепости. Большое здание

Семнэ

состоит из двух соединенных вместе прямоугольных построек, стоящих под

прямым

углом друг к другу. Оба фасада приблизительно равны по длине (около 150 м

по чертежу

Борхардта, Вейлль дает другие цифры – 125 и 130 м). Средняя ширина крыла, выходящего на Нил, 50 м, а средняя ширина перпендикулярного крыла 42 м

(по Вейллю).

Таким образом, оба корпуса почти одинаковы по своим размерам. Их

своеобразное

положение давало возможность защищать с флангов подступ к крепости, в

частности к

стенам, образующим внутренний прямой угол. Однако длина стен требовала

особой

95

защиты. Поэтому почти все стены снабжены бастионами; по Борхардту, не

совсем

правильно «выступами» (Ausbauten); Вейлль их называет épérons, а Хельшер

–

Langtuerme

Рис. 24. План крепости времени Среднего царства в Семнэ. [120]

(обмер Вейлля: длина «выступов» или башен 15 м, толщина их базы 9 м, в

верхней части

4-8 м).

Южная, западная и северная стены корпуса, перпендикулярно стоящего к

реке, снабжены

бастионами, расположенными друг от друга на расстоянии 25-40 м. Стена, идущая вдоль

реки, снабжена бастионами лишь на углах и у ворот. В углу между двумя

корпусами

расположен особенно массивный бастион. Борхардт думает, что здесь были

ворота, так же

как в двойном выступе северо-западного угла крепости в Миргиссэ. Однако

здесь не было

еще произведено раскопок, и следов ворот не обнаружено. По мнению

Борхардта, корпус,

расположенный вдоль реки, обнаруживает более высокую технику фортификации

и

свидетельствует о большой дальнобойности оружия. Поэтому немецкий

исследователь

предполагает, что этот корпус построен позднее соседнего. Однако не

следует забывать,

что твердых данных, в виде документов или датирующих предметов, указывающих на

разновременность постройки, здесь не было найдено. С другой стороны, оба

корпуса по

размерам и общему типу близки друг к другу и хорошо друг друга дополняют.

Я думаю,

отдельные архитектурные детали указывают не на прогресс в технике, а на

стремление

максимально использовать рельеф местности и особенно защитить наиболее

уязвимые и

важные места.

96

Внутри крепости кое-где сохранились остатки кирпичной стены, которые

ограждали

изнутри обычный сторожевой проход, шедший вдоль стен. В средней части

крепости

стояли два храма, развалины которых сохранились. Один из них был построен

в эпоху 18-

й династии, может быть, при царице Хатшепсут, а затем перестроен при

Тутмосе III.

Каменные стены этого храма примыкают к кирпичным стенам. Несколько южнее

находился храм, построенный при Тахарке. Вклиненный в общее расположение

крепости,

этот храм был построен в ту эпоху, когда Семнэ уже потеряло свое основное

значение.

Весьма возможно, что наиболее древней частью всей постройки является

прямоугольная

облицованная камнем субструкция, на которой стоял храм эпохи 18-й

династии, и толстые

кирпичные стены. При расширении крепости эта часть ее была превращена во

внутреннюю цитадель, отчасти, может быть, связанную с косым выступом и

спуском к

реке. Однако точно установить взаимоотношение всех этих частей постройки

можно

будет только при условии полных раскопок всего здания. Таким образом, крепость в

Семнэ, построенная в эпоху Среднего царства, существовала еще при

фараонах 18-й

династии. Это обстоятельство не совсем учтено Биллербеком, когда он

безоговорочно

называет эту крепость «замком Рамзеса». 87) Внешние стены крепости, особенно высокие в

корпусе А, стоят на каменных фундаментах. Стены сложены из сырцового

кирпича. В них

сохранились отверстия от бревен, лежавших горизонтально между кирпичами.

Вейлль

предполагает, что нижняя часть стены была вертикальной, а верхняя скошена

под углом в

150°. Борхардт вполне справедливо считает, что такая конструкция стен

должна

противоречить всем правилам древней фортификации.

Действительно,эффективно

обстреливать врага, подступающего к стене, [121] можно лишь в том случае, если нижняя

часть стен пологая, а верхняя – отвесна. К этому мнению присоединяется и

Хельшер,

считающий, что нижняя часть стен была скошена под углом в 45°.88) Высота

стен по

Вейллю была от 15 до 25 м. Борхардт гораздо осторожнее говорит лишь о

том, что они

были выше 10 м. Толщина их внизу достигала 8-9 м, а наверху 4 м (по

Вейллю). Высота

стен форта достигала около 6 м. Вокруг крепости тянулся ров, шириной

около 40 м,

который начинался около каменной облицовки под самой кирпичной стеной.

Перед рвом

был широкий вал (гласис), сложенный из битого камня. Этот вал похож на

вал в

Миргиссэ, однако, он крепче и лучше построен. С точностью установить

положение ворот

трудно. Может быть, им соответствуют проходы через вал. Проходы, сохранившиеся в

середине северного вала и у северо-западного угла, соответствуют

северному выступу,

давая основание думать, что здесь находился один из входов в крепость.

Другие ворота

могли находиться в угловом выступе и в восточном углу северной стены.

Вейлль

предполагает, что вход в крепость шириной в 3-4 м находился на северной

стороне и был

окаймлен двумя выступами, из которых левый тянется на 15 м и кончается

башнями.

Ширина прохода между выступами 9 м. Однако нельзя не согласиться с

Борхардтом,

признающим, что такая большая крепость должна была иметь несколько

выходов. Но

лишь после тщательных раскопок можно будет решить этот вопрос

окончательно.

Хорошо сохранилась каменная лестница, ведшая под углом к реке. Лестница

теперь не

доходит до современного уровня реки, который в течение тысячелетий сильно

понизился.

Вокруг крепости находился ряд отдельно стоявших укреплений, при

сооружении которых

были сознательно использованы естественные преграды и рельеф местности.

Так, на

берегу реки, где не было ни рва, ни вала, стояла высокая кирпичная стена

на фундаменте

из битого камня. На расстоянии 1100 м от древнего храма, находившегося

внутри

крепости, стоял форт, окруженный кирпичной стеной, широким рвом и валом.

Такова была эта лучше всего укрепленная, наиболее южная позиция

египетской армии,

защищавшая южную нубийскую границу у 2-го порога. Ее описание, данное на

основании

тщательных обследований, показывает, что реконструкция Шипье не

соответствует

действительности. Здесь не было защитных стен искусственно созданной

высокой

площадки, как на это правильно указывает Хельшер. Внутри стен находился

целый

97

комплекс зданий, к сожалению, еще не раскопанных. Точную картину всего

архитектурного комплекса могут дать только исчерпывающие раскопки, проведенные в

большом масштабе.89)

Историческое значение Семнэ, как южной границы египетского государства, ясно видно

из текста надписи, найденной около Семнэ и затем хранившейся в Берлинском

музее (№

14753). Судя по этой надписи, египетское правительство принимало ряд мер

к охране

границ, устанавливая строгий контроль над переходом ее, или, как теперь

принято

говорить, над контрабандой и нарушениями границы. Государство в тексте

этой надписи

объявляло здесь наличие южной границы, установленной [122] «на 8-м году

при его

величестве, царе Верхнего и Нижнего Египта Ха-кау-Ра (Сенусерте III), которому дана

жизнь во веки веков. Для того, чтобы воспрепятствовать каждому нубийцу

пересечь ее,

будь то по воде, или по суше, или на корабле (или) с какими-либо стадами

нубийцев, за

исключением нубийца, который придет для торговых целей в Икен, или с

поручением.

Следует хорошо поступить с ним, но не следует позволять кораблю нубийцев

проходить,

мимо Хех, идя вниз по реке во веки».90)

Разумеется, этот важнейший пограничный район требовал охраны и особой

крепостной

защиты. Поэтому здесь была построена мощная для той эпохи сеть

укреплений, которая

тянется от Вади-Хальфа до Семнэ на протяжении около 50 км. Строители

стремились

всецело использовать преимущества местности, главным образом, пороги, холмы, скалы и

их выступы. Они настолько умело выбирали место для укреплений, что их

примеру

следовали строители средневековых и новых английских крепостей и лагерей, как в

Бохани.91) Мощность этих укреплений достигалась толщиной и количеством

стен, особой

кладкой, комбинирующей кирпич, цыновки и деревянные балки, применением

рва и вала.

Для удобства защиты нижняя часть стен делалась пологой, а ворота, углы и

уязвимые

места снабжались бастионами. Наконец, узкие гребни скал заполнялись

выступами стен,

которые представляли дополнительные укрепления, затрудняющие подступ к

крепости.

Эти выступы, достигающие в длину до 300 м, нельзя назвать ни башнями, ни

бастионами,

так как они имеют значительно большее значение, позволяя защищать с

флангов довольно

отдаленные подступы к крепости, и, главным образом, лишая противника

возможности

использовать в своих целях эти гребни скал. Значение бастионов гораздо

уже. Они

позволяли защитникам крепости обстреливать с флангов врагов, находившихся

у

подножия стен. Расстояние между бастионами зависело от дальности полета

стрел.

Большое значение имела проблема снабжения крепости, что видно из

подъездных путей и

из устройства особых спусков или лестниц к реке, облегчавших доставку

воды. Только

более подробное обследование всего прилегающего района позволит точно

установить

сетку основных коммуникаций. Во всяком случае, размеры крепостей

позволяли строить

внутри главных стен особые помещения, среди которых, конечно, могли быть

склады

продуктов и вооружения.

Одно сохранившееся изображение в гробнице № 2 «Великого начальника

Газэльего нома

Аменемхета» в Бенихассане, относящееся к эпохе Сенусерта I, дает

некоторое

представление об осаде или штурме египетской крепости Среднего царства

[рис. 25].

Архитектура крепости вполне соответствует установленным нами элементам: нижняя

часть стены пологая, средняя – отвесна, а верхняя защищена зубцами и

выступающими

бастионами. Осаждающие вооружены копьями, секирами и щитами, наконец, лучники

осыпают градом стрел защитников крепости. Особенный интерес представляет

изображение двух воинов, скрытых в защитной будке, которые при помощи

длинного

шеста пытаются ломать верхнюю часть стены или [123] ударить защитника

крепости,

стоящего на стене. На помощь передовым отрядам осаждающих движутся

резервы

98

копейщиков, защищенных щитами, лучников, снабженных бумерангами, воинов, вооруженных секирами и щитами, наконец, оруженосцев, несущих колчаны со

стрелами.

В некоторых местах изображена рукопашная схватка около крепости.

Очевидно,

защитники крепости устроили вылазку с целью отбить врага.92) Весьма

возможно, что

главными средствами штурма было разламывание стен, форсирование ворот и

применение штурмовых лестниц, известных еще в эпоху Древнего царства. 93) Эти

пограничные укрепления имели громадное стратегическое и политическое

значение.

Поэтому за их сохранностью и боевыми качествами ревниво следило

египетское

правительство. Археологические данные указывают на постоянные ремонты и

перестройки. Надпись на скале около Ассуана указывает на наличие особой

военной

инспекции. Эта надпись была «сделана в 3-м году его величества Гора

Сешмутауи

[Сенусерта II], соответственно 35-му году его величества ГораХекен-ем-

Маат

[Аменемхета III... Кефа-иб-Хапу пришел, чтобы обследовать крепости

Вавата».94)

Пограничная служба охраны существовала на всех границах. Так, Икудиди в

одной

надписи из Абидоса [Берлинский музей № 1199] сообщает о том, что он,

«будучи царским

послом, охраняющим (или обследующим) границы его величества», ходил «во

главе

отряда молодых новобранцев, чтобы посетить... страну жителей Оазиса». Эта

надпись

относится к 34-му году Сенусерта I.95)

Рис. 25. Осада и штурм крепости. Рисунок из гробницы Аменемхета в

Бенихассане.

Среднее царство. 12-я династия.

О специальном полицейском осмотре западной пустыни говорится в другой

надписи на

стэле Берлинского музея № 22820. «Начальник охотников пустыни, начальник

западной

пустыни, сын Башет, Каи правогласный» говорит в ней о том, что он «достиг

западного

оазиса, обыскал все их пути, доставил обратно беглеца, которого я там

нашел. Войска

остались невредимыми и не было в них потерь; то, что мне было доверено, благополучно

возвратилось».96)

Можно предполагать наличие специальных отрядов пограничной охраны, которые

составлялись из «охотников, детей пустынных стран», на что указывают

хаммаматские

надписи. Эти воины использовались [124] в качестве разведчиков, отряды их

служили для

охраны караванов. Египетские войска, расквартированные в мирное время в

трех больших

территориальных округах,97) часто использовались для не военных целей.

Так, в Эль-

Берше изображена переноска громадной статуи при помощи целой массы людей, среди

которых были и воины – «военная молодежь Заячьего нома». Тексты содержат

возгласы

радости этих «юных новобранцев», которые, как указывает официальная

надпись,

выражают свои верноподданические чувства и готовы служить царю и

представителю

царской власти, номарху. Само собой разумеется, что рабовладельческое

государство

должно было всячески подогревать «воинственный восторг» молодежи, проливавшей

обильно кровь на границах Нубии и Азии. Так, военная политика, требовавшая довольно

значительной военной организации, имела помимо того своей целью подчинить

военной

99

дисциплине широкие массы населения, жившие в условиях тяжелой

эксплоатации

правящим классом рабовладельческой аристократии. 98) [125]

Глава четвертая.

Войны египтян с гиксосами

Конец Среднего царства ознаменован значительным ослаблением египетского

государства. Наступает смута в стране, время больших неурядиц и усобиц.

Центральная

власть фараонов слабеет. Династия могущественных Аменемхетов и Сенусертов

уступает

место узурпаторам, которые быстро чередуются один за другим. Судя по

очень

небольшому количеству памятников, сохранившихся от этой эпохи, это было

временем

упадка единой и центральной государственной власти. Туринский папирус, некоторые

надписи этой смутной эпохи и конспект Манефона сохранили в общей

сложности

большое количество имен царей этого времени. Однако общая

продолжительность их

царствования невелика и не достигает тех больших цифр (637—937 лет), которые

сохранились в позднейшей полуисторической традиции. Судя по всем данным, от конца

12-й и до начала 18-й династий прошло немногим более 200 лет. Манефон

делит этих

царей на династии, правившие в Фивах, в Ксоисе и в Аварисе. Однако трудно

предположить, чтобы это были династии, связанные узами кровного родства и

законного

престолонаследия. Весьма возможно, что в эту смутную эпоху, во всяком

случае во время

царствования фараонов 14-17-й династий, Египет делился на ряд

самостоятельных

княжеств и что многие из фараонов, имена которых сохранили памятники и

историческая

традиция, царствовали одновременно в разных местах страны, а иногда

соперничали

между собой. В надписи одного из фиванских царей Неб-хепер-Ра Интефа

говорится о

наказании некоего Тети, сына Мин-хотепа, происходившего из Коптоса. Царь

отрешает

виновного в «дурном деле» от должности и лишает его и все его потомство

принадлежащих им доходов. И вместе с тем царь проклинает тех «царей и

правителей»,

которые ему окажут снисхождение. Очевидно, это были царьки отдельных

маленьких

царств, на которые распался Египет в этот период продолжительных и

глубоких смут.1)

Сходство некоторых имен позволяет лишь очень предположительно установить

отдельные группы Интефов, Себекхотепов, Себекемсафов и Неферхотепов, которые,

весьма возможно, царствовали в [126] Верхнем Египте и центром влияния

которых, может

быть, были Фивы. 2) Лишь о некоторых из этих многочисленных царей мы

имеем скудные

сведения из документов и памятников эпохи Среднего и Нового царства. Так, Ра-сехем-

ху-тауи Аменемхет Себекхотеп был, очевидно, погребен в фиванском

некрополе, так как

его гробница была ограблена в эпоху Рамессидов, так же как и гробница

Себекемсафа и

его жены царицы Нубхас,3) как указывают акты специальной следственной

комиссии, назначенной при Рамзесе IX для расследования дела о массовом

разграблении царских

гробниц. Надписи с его именем были найдены в разных местах Египта, от

Бубастиса до 2-

го Нильского порога. О другом Себекхотепе той же эпохи мы знаем еще

меньше. Имена

его были найдены на разных предметах в Карнаке, Эль-Кабе, Абидосе и

Гебелеине.

Несколько яснее выступает из тьмы веков фигура Неферхотепа, оставившего в

Абидосе

большую историко-религиозную надпись. Его резиденция находилась севернее

Абидоса,

однако, он бывал в районе Гелиополя. Его имя встречается около 10 раз в

области

порогов. На одном камне в Карнаке было найдено его имя и имя его брата и

преемника.

Пипер думает, что двойная статуя, найденная в Карнаке, изображает этих

двух царей,

100

которые, по предположению Марриэта, были соправителями. 4) Судя по тому, что

Неферхотеп царствовал 11 лет, что после него царствовали подряд два его

брата и что его

надписи были найдены в разных местах Египта, он сумел на время укрепить в

своих руках

власть над всем или почти всем Египтом. Особенный интерес представляет

его большая

надпись, найденная в Абидосе, в которой он описывает сооружение памятника

Озирису в

Абидосе и организацию особых религиозных церемоний, очевидно, имевших

целью

укрепление культа Озириса и тем самым царя, в качестве сына и наместника

Озириса в

Египте.5)

Однако ни одному египетскому царю этой эпохи не удалось образовать

прочной и

сильной династии. Сам Неферхотеп так же, как и его предшественник, был

сыном

частного человека. В своей надписи он называет себя сыном «отца бога»

(или

божественного отца) Ха-анх-ефа и царицы-матери Кема. Жреческий титул

«отец бога»

встречается в предшествующий период, а также позднее в эпоху Нового

царства, и что

особенно важно – в эпоху Эхнатона. Трудно сказать, носили ли эти титулы

родители

Неферхотепа до его восшествия на престол или они их получили только после

того, как

Неферхотеп завладел короной Египта. Более существенно, что Неферхотеп

был, очевидно,

связан с жречеством, в частности, с жреческой коллегией Абидоса, совершенно так же,

как некоторые другие фараоны 13-й династии, которые в своих надписях

подчеркивают

связь с культом Пта в Мемфисе.6) Очень многие фараоны 13-й династии, очевидно, являясь представителями различных социальных группировок, может

быть, вознесенные

на вершину власти восставшими средними слоями населения, не считали

нужным даже в

официальных надписях скрывать свое простое происхождение. Так, на

некоторых

надписях этого времени и в списках царей мы находим далеко не царские

имена пятого

царя 13-й династии Юфни, далее царя Иа-Иб, царствовавшего 10 лет [127] и

8 мес,

некоего Мер-мешау, имя которого в переводе означает «начальник воинов».

Две

колоссальные статуи этого, весьма возможно, военного узурпатора, опиравшегося на

войско, происходят из храма Пта в Танисе.7) Человеком не царского рода

был и Нехси, имя которого означает «негр» или «нубиец», и довольно часто

встречается в качестве

обычного имени частного человека. Очевидно, Нехси также, как Мер-мешау и

некоторые

другие эфемерные цари этого времени, могут быть отнесены к особой группе

северноегипетских царей, особенно тесно связанных с Дельтой, а в

частности с Танисом.

Имя Нехси было обнаружено в краткой надписи на одном фрагменте каменного

косяка из

Таниса. В этой надписи упоминается «памятник Сэта, владыки Ра-Ахета».8) Статуя Нехси

найдена в Леонтополе, во внутренней дельте. На этой статуе сохранилась

также надпись, в

которой Нехси назван «любимым Сэтом из Авариса».9) Все эти факты ясно

указывают, что Нехси уже жил в эпоху, когда существовал город Аварис, ставший столицей гиксосов,

и когда в Египте стал укрепляться культ бога Сэта, обычно

отождествлявшийся с

иноземными азиатскими богами (Бел, Решеф) и, очевидно, энергично

насаждавшийся в

Египте гиксосскими царями, как указывают краткие надписи этого времени и

позднейшая

историческая традиция.

Резкое социальное расслоение и обостренная классовая борьба привели к

крупным

социальным движениям, которые потрясли все здание вековой

древнеегипетской

государственности именно в эту эпоху ослабления центральной власти и

иноземных

вторжений. Против царя и царской власти подымаются орды азиатов-иноземцев

и

недовольные элементы внутри страны. На это указывают особые тексты

«поношения

иноземцев», сохранившиеся на черепках и относящиеся к 13-й династии. Как

указывает

издатель и комментатор этих текстов К. Зете, эти надписи содержат формы

слов,

типичные для Древнего царства, но облеченные в орфографию времени

Среднего царства.

Надписи сохранились на черепках, которые, очевидно, являются частями

сосудов,

разбивавшихся при совершении определенной религиозно-магической

церемонии.

101

Магический обряд «разламывания красных горшков»

с именами

князей, племен и частных людей, враждебных царю, должен был

символизировать

магическое уничтожение всех этих враждебных царю элементов. Тут

упоминаются азиаты

на севере, нубийцы на юге, ливийцы на западе, отдельные иноземные князья, а также

египтяне, очевидно, вожди восставших против царя. Надписи дают

интереснейший

историко-географический материал, характеризующий сферу влияния Египта в

соседних

странах и те пограничные зоны, которые требовали особенно внимательного

отношения к

себе со стороны египетского правительства, тая в себе большие для Египта

опасности.

Среди географических имен следует указать на Библ, Палайтир и Яримут, часто

упоминающийся в амарнских текстах. Далее упоминаются местности южной

Палестины:

Аскалон, Иерусалим, местность Анак, страна [128] Шапа или Ашапа. Наконец, упоминаются и особые люди «из гавани», очевидно, беспокойный люд

приморских

городов, в частности сирийских, состоявший из рабов, бедняков и

представителей средних

слоев ремесленно-торгового городского населения. С этими людьми в эпоху

крупных

социальных сдвигов особенно приходилось считаться рабовладельческому

государству,

аристократии и царю.10)

Очень яркий свет на эти глубокие социальные движения проливают

дидактические

произведения времени Среднего царства, тесно смыкающиеся со своеобразными

религиозно-философскими поэмами и трактатами. Поучения, вложенные в уста

мудрецов

Ипувера, Неферреху, Хахеперрасенеб-Онху, обращенные к царю Мерикара и

высокохудожественная «Беседа разочарованного со своей душой» образуют

типологически единый цикл литературных произведений, в которых

описываются

реально-исторические события, главным образом крупные народные движения, приводившие иногда к острой классовой борьбе.

Эта эпоха была также временем постепенного проникновения в Египет

иноземцев-

азиатов, приведшего в конце концов к завоеванию Египта иноземцами, за

которыми

историческая традиция закрепила название гиксосов.11) Наиболее уязвимым

местом на

границах Египта был Суэцкий перешеек, где издавна грозили мирным селениям

земледельческого Египта азиатские племена и, в частности, кочевые орды

азиатских

бедуинов, которых египтяне называли хериуша, ментиу-сатет и аму. Поэтому

со времен

Древнего царства фараоны постоянно стремились, с одной стороны, укрепить

северо-

восточные границы Египта, с другой – замирить и подчинить себе

беспокойные кочевые

племена Синайского полуострова и Палестины. Эта задача была всегда одной

из

важнейших задач египетской внешней политики. Поэтому понятна та гордость, с которой

гераклеопольский царь говорит в своем «Поучении», что «восточная граница

государства

ныне защищена от азиатских племен».12) Но в эпоху крупных социальных смут

накануне

Нового царства Египет не был в состоянии дать отпор азиатским племенам. И

мы видим,

что в это время азиаты широкой волной вливаются в Египет. Дельта Нила

стала доступной

для иноземцев, иноземные ремесленники наводняют нижний Египет. Об этом мы

читаем в

Лейденском папирусе, автор которого грустно констатирует, что «иноземное

племя

пришло в Египет», «племена пустыни стали повсюду египтянами», «пустыня

распространилась по всей земле», и «нигде нет больше египтян». Иноземцы

захватывают

все в свои руки. Сперва мирно проникая в Египет, они постепенно

становятся хозяевами

положения. На это ясно указывает Ипувер: «Каждая иноземная страна

приходит. [Она

говорит]: «это наша вода. Это наше благополучие». И что нам с этим

делать? Все

гибнет».13) А в тексте Эрмитажного папируса говорится уже о военном

вторжении азиатов

[сети], вооруженных мечами, которые грабят страну и похищают упряжной

скот с

пашни.14)

102

Но кто были эти иноземцы? На этот вопрос должно дать ответ изучение

этнического

состава Передней Азии в начале 2-го тысячелетия до х. э. Последние

раскопки,

произведенные на территории [129] Сирии, Малой Азии и Месопотамии, а

также

детальное изучение ряда переднеазиатских языков указывают, что древнейшим

этническим элементом, населявшим страны Передней Азии, была так

называемая группа

азианических народов, в состав которой входили эламиты, гутии, касситы, жившие в

горных областях к востоку от Тигра, субарейцы, населявшие северную

Месопотамию,

протохетты, занимавшие восточную часть Малой Азии, и хурриты, обитавшие в

северной

Сирии и северо-западной Месопотамии. Лингвистические данные указывают на

близость,

существовавшую между этими народами. Так, между словами касситского и

эламского

языков мы можем наблюдать лишь диалектические различия. Некоторые

элементы роднят

касситский язык с протохеттским. Так, касситскому слову miri– aš ḭ

соответствует эламское

слово muru [земля]. В касситском, как и в эламском, имена богов кончаются

на -ak,

например, касситское Šip-ak [Мардук] и эламское Tišp-ak [Энурта]. В

касситском языке

обычное окончание существительных на -( )aš ḭ

больше соответствует

хурритскому

суффиксу, чем восточнозагрскому si/še. Одинаковые корни сближают

касситский язык с

протохеттским. Таковы касситское b/mašhu и протохеттское wašha-b [бог].

Наконец, в

касситском и в хурритском мы наблюдаем чередование плавных и носовых и

наличие

двойной согласной -тл– [Табарна-Лабарна, Луллу-Нуллу, Ханигальбат-

Халигальбат].15)

В настоящее время мы уже можем восстановить хотя бы в общих чертах

картину

взаимоотношений, существовавших между этими народами. Начало 2-го

тысячелетия до

х. э. было временем крупных племенных сдвигов и политических переворотов, происходивших на всей территории Передней Азии. В восточной части Малой

Азии

древнейшие протохеттские племена сталкиваются с племенами хеттов-неситов.

Царь

племени неситов Анитта образует обширное государство со столицей в

Неша.16) В 18-м

веке, очевидно, в царствование хеттского царя Муршиля I, хеттские войска

вторгаются в

Месопотамию, захватывают Вавилон и увозят оттуда богатую добычу в

Хаттушаш. В

одном историческом документе говорится, «что хетты двинулись против царя

Самсудитаны в страну Аккад».17) С другой стороны, с востока на

Месопотамию

надвигаются полчища касситов, которые, очевидно, сперва проникают в

Вавилонию в

качестве колонистов и наемников, а затем, привлекаемые богатствами

плодородной

долины и древних цветущих городов, завоевывают значительную часть

Двуречья. Вождь

касситов Гандаш захватывает Вавилон и называет себя в своих надписях

«царь четырех

стран света, царь Шумера и Аккада, царь Вавилона». Он укрепляет

господство касситов в

Вавилонии и основывает династию касситских царей. Наконец, начиная с

эпохи

Хаммурапи, вавилонским царям приходится вести упорную борьбу с местным