Текст книги "Военная-история-Египта.-Том-1"

Автор книги: Всеволод Авдиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

точнее, ко времени 12-й династии. Древняя и широко разветвленная торговля

способствовала раннему расцвету города Угарит. Судя по раскопкам, городская крепость,

окруженная толстой стеной, была в военном отношении мощным укрепленным

пунктом.

И здесь же помещались наиболее важные государственные сооружения: храм, дворец и

библиотека с клинописным архивом, где, возможно, находилась школа писцов.

Близ [234]

города на некрополе, расположенном на скале, возвышающейся над древним

портом,

было обнаружено множество погребений, некоторые из которых были богато

снабжены

могильным инвентарем. Эти находки дают наглядное представление о

богатстве этого

древнего торгового города. В виде примеров можно указать на то, что на

некрополе было

обнаружено 80 небольших кладовых с различными вещами, среди которых

выделяются

кипрские чаши, рукоятки сосудов, обломки стеклянного бокала, бронзовые

изображения

египетского бога Гора в образе сокола, статуэтка бога Решефа, украшенная

золотом и

серебром. Не менее ценные предметы были обнаружены на акрополе, а именно: склад

бронзовых и других предметов, в котором находились мечи, кинжалы, топоры, копья,

стрелы, долота, ножи, бронзовый треножник, украшенный кругом подвесками в

виде

гранатовых цветов, и т. д. Наконец, особую ценность представляет

богатейший архив

документов, свидетельствующий о высоком уровне развития культуры в

древнем

государстве Угарит. Все эти многочисленные памятники материальной

культуры,

тончайшие художественные изделия, предметы религиозного культа, важные

исторические документы, а также упоминания, сохранившиеся в амарнских

письмах,

позволяют нам охарактеризовать историческое значение города и государства

Угарит.

Находясь в тесных взаимоотношениях со всеми соседними странами, жители

страны

Угарит должны были испытывать сильное культурное воздействие древних и

могущественных цивилизаций Египта, Великой Хеты и государств Эгейского

мира. Я уже

указывал на то, что еще в эпоху Среднего царства египетские предметы

проникали в

страну Угарит. К этому можно прибавить целый ряд аналогичных фактов, подтверждающих сильное культурное влияние Египта на страну Угарит. Так, при

раскопках в Рас-Шамра был обнаружен храм с двумя большими прилегающими к

нему

дворами. В северном дворе были обнаружены большие гранитные статуи богов, подражающие египетским статуям 18-й и 19-й династий. Таким же образцом

египто-

сирийского синкретизма является стэла «Меми, царского писца и начальника

казначейства», молящегося местному сирийскому богу Ваалу Сапуны. Вся

стэла

выдержана в египетском стиле и снабжена египетской гиероглифической

надписью. В

развалинах Рас-Шамры было найдено множество изображений сирийских

божеств, также

обнаруживавших следы своеобразного синкретизма. Так, головы богов иногда

украшены

типично египетскими головными уборами, в руках боги также держат

египетские

скипетры. Среди этих изображений характерна фигура обнаженной богини с

головным

убором богини Хатхор и с лотосами в руках, живо напоминающая египетское

изображение богини Кадет – «святой».158) Синкретический культ сирийско-

египетской

богини Кадеш, близкий к культу Астарты-Анат, проник в эпоху Нового

царства в Египет.

На некоторых типично египетских стэлах сохранилось изображение этой

древневосточной

богини плодородия, которой поклонялись как в Египте, так и в Сирии, наряду с Ваалом и

Решефом (см. стэлы Британского [235] музея №№ 191, 646 и 650, луврскую

стэлу, две

стэльт Государственного музея изобразительных искусств и стэлы, изданные

Мюллером и

Грессманом). К этому же циклу типично сирийских и в то же время

синкретических богов

природы относится Ваал Сапуны, которого Дюссо считает богом

северколиванских гор, а

184

Эйссфэльдт истолковывает в качестве бога горы Джебель-эль-Акры, расположенной в 50

км к северу от Рас-Шамра. Культ этого древнесирийского бога горы и грозы, своего рода

прототип древнееврейского Яхве, по мнению Эйссфельдта, сохранился вплоть

до

античной эпохи в виде культа эллинистического Зевса Касиоса.*) Таким образом, даже тот исторический материал, который принуждены давать

в своих

работах современные германские ученые, опровергает антинаучную фашистскую

«теорию» нордического происхождения греческой культуры. Объективное

изучение

исторических фактов указывает на то, что многие элементы античной

культуры выросли

на почве скрещения культурных достижений древневосточных, в частности

семитских,

народов. Одним из важных центров такой синкретической культуры был

древний Угарит.

Наконец, следует отметить, что в некрополе Угарита было найдено бронзовое

изображение египетского бога Гора в виде сокола, украшенного двойной

царской короной

объединенного Верхнего и Нижнего Египта, и рядом с ним второе аналогичное

изображение сокола меньшего размера, но богато украшенное золотом. Весьма

возможно,

что в Угарит нередко приезжали и здесь даже селились египетские

чиновники, торговцы и

колонисты, которые привозили с собой египетские предметы, обычаи и

религиозные

верования,159) способствуя усилению египетского влияния на население

государства

Угарит.

Рис. 41. Стэла с рельефным изображением северносирийского бога —

громовержца

Ваала.

185

Территориальная близость Угарит к Малой Азии и к северно-сирийским и

малоазийским

центрам хеттской культуры не могла [236] не оказать воздействия на

развитие культуры

страны Угарит, которая должна была неминуемо подпасть под довольно

сильное хеттское

влияние. Эго влияние сказывается на том, что в Угарит проникали хеттские

изделия, как,

например, сиро-хеттские цилиндрические печати, и даже хеттские

пиктографические

надписи. Это влияние хеттской культуры сказывается также и в том, что

местные

сирийские боги, почитавшиеся в Угарите, изображались в смешанном сиро-

хеттском

стиле. Так, боги Угарита изображаются обутыми в типично хеттскую горную

обувь с

загнутыми кверху носками, идущими по гористой местности. Типична в этом

отношении

стэла (рис. 41) с изображением «громовержца Ваала» и находящегося под его

охраной

туземного царька, выдержанная в смешанном, отчасти сирийском, отчасти

хеттско-

митаннийском стиле, пропитанном в некотором отношении египетскими

влияниями. 160) В

XIII в. до х. э., в эпоху усиления хеттского государства, Угарит входит в

сферу довольно

значительного политического влияния хеттов. Так, хеттский царь Муватал, выступая

против Рамзеса II, включает в свое войско отряды союзных и подчиненных

ему

государств Месопотамии и северной Сирии: Кархемыша, Угарит и Нухашше.161) Вполне понятно поэтому, что князья Угарит, находясь между влияниями, шедшими из

Египта и из хеттского государства, как между молотом и наковальней, должны были

нередко вести колеблющуюся двойственную политику, основанную на

постоянных

компромиссах. Судя по списку покоренных азиатских городов времени

Аменхотепа III,

Угарит входил в сферу египетского влияния и, может быть, даже был одно

время в руках

египетских завоевателей. Название Угарит в египетской форме ikrt встречается не только

в этом списке Аменхотепа III, но и в списке покоренных местностей Рамзеса

II.*)

Амарнские письма дают некоторое представление о том, какое промежуточное

положение

занимал Угарит в XIV веке до х. э. между Египтом и Хеттским государством.

Князья

Угарита принуждены постоянно лавировать между этими двумя крупнейшими

государствами древневосточного мира, которые вели упорную борьбу за

преобладание в

Сирии и тем самым за господство в Передней Азии. Это видно из одного

письма, которое

Мисту, князь Угарита, пишет египетскому фараону в ответ на требование

фараона послать

ему дань. Находясь в некоторой зависимости одновременно от хеттского царя

и от

египетского фараона, Мисту стремится сохранить с ними обоими

добрососедские

отношения. Так, Мисту сообщает фараону, что хеттский царь требовал от

него, чтобы он

изменил Египту. Однако он, Мисту, не согласился на это и сохранил свою

преданность

фараону. Мисту жалуется фараону, что в результате этого он попал в

тяжелое положение.

Хеттский царь дважды выражал ему недовольство за уплату дани фараону, считая это

неправомерным и даже угрожая ему [237] начать против него враждебные

действия.

Поэтому Мисту просит фараона о помощи.162)

Сильное экономическое и культурное влияние оказывал на Угарит древний и

высококультурный эгейский мир, в особенности близко расположенный к

побережью

северной Сирии остров Кипр. Характерно, что в развалинах Рас-Шамры была

во

множестве обнаружена прекрасная керамика позднеминойского типа; далее, здесь были

найдены терракотовые головки быков и статуэтки стоящих женщин, напоминающие

аналогичные микенские предметы, и самые разнообразные эгейские и

микенские вещи,

сделанные порой с высоким художественным мастерством, как, например, изображение

богини природы с колосьями в руках, с обнаженной грудью и с изображениями

стоящих

коз, сохранившееся на крышке ларца из слоновой кости. К этому же типу

вещей относится

бронзовый треножник, любопытные образцы микенской керамики XIV—XIII в. до

х. э.,

наконец, целая гробница микенского типа с остатками микенской керамики и

множество

отдельных эгейских, кипрских и микенских погребений. 163) 186

Археологические памятники с несомненностью указывают на сильные

культурные

влияния, проникавшие в Угарит из района Эгейского моря, из Малой Азии и

из Египта.

Изучение многочисленных надписей, главным образом больших мифологических

поэм,

найденных в архивах Рас-Шамры, подтверждает этот факт. Несмотря на

большую

филологическую трудность изучения этих текстов, большинство

исследователей, в

частности Виролло, Шеффер, Дюссо, Вейлль, де-Во, де-Лангхе и Олбрайт, считают

возможным говорить о тесных связях, соединявших Угарит с целым рядом

южносирийских и палестинских областей, вплоть до самого Синайского

полуострова. На

это указывают упоминания в текстах Рас-Шамры географических названий mdbr Qdš —

пустыни Кадет, Ašdd – города Ашдода, Šbcnj – имени героя южно иудейского

города

Беершеба, названия израильских колен Зебулона и Ашера, южнопалестинских

областей

Эдома и Негеба и целый ряд других фактов. Таким образом, Угарит был

крупным и

значительным государством северной Сирии, которое охватывало, по мнению

Виролло,

до 100 городов и селений и простиралось на юг до Нар-эль-Кебира

(Элейтероса).

На резкое смешение племен и различных культурных влияний указывает одна

надпись, в

которой упоминается имя Nkmd, царя Угарита и названия соседних стран rj ḫ

(хуритов),

tj

ḫ

(хеттов), и alšy (алаши – Кипра). В другой надписи, не менее

интересной,

упоминаются иноземные враги страны Угарит. Это четыре религиозно-

магических текста,

в которых содержится просьба, обращенная к богу Мешару, владыке

справедливости,

отвратить иноземцев: человека Кадеша, хурита, хетта, алаши (Кипр), человека Субару и

ряд других народов, которые грабят и угнетают страну Угарит.164) Эта

надпись указывает

на то, какую постоянную и упорную борьбу приходилось вести государству

Угарит с

соседними могущественными народами, постоянно стремившимися захватить

богатый

торговый город северносирийского побережья. В XV в. до х. э. египетские

[238] фараоны

смотрят свысока на далекий северносирийский город Угарит, который им

кажется

незначительной окраиной их могущественного государства. Так, Аменхотеп

III пишет

вавилонскому царю о его дочери:

«ведь это же не дочь одной из этих бедных стран, которую называют

Ханигальбат, Гага и

Угарит».165)

Однако, несмотря на это, египетское государство делает большое усилие для

того, чтобы

захватить в свои руки важные узлы северно-сирийской торговли. Аналогичную

борьбу за

овладение государством Угарит ведут и хеттские цари. Наконец, в XII в. до

х. э. Угарит

подпадает под власть эгейских завоевателей, которые мощной волной хлынули

на

финикийско-сирийское побережье.166)

Таково было крупное историческое значение государства Угарит, на

территории которого

возникла и достигла высокого развития своеобразная синкретическая

культура,

оставившая грядущим поколениям и народам богатейшую мифологическую

литературу и

оригинальный древнейший из известных нам клинописный алфавит.

Этот краткий историко-географический очерк древней167) Финикии дает нам

возможность

хотя бы в самых общих чертах определить экономическое развитие этой

своеобразной

приморской страны древневосточного мира. Занимая очень плодородную, но

крайне

узкую и, в территориальном отношении, незначительную прибрежную полосу

земли,

древние финикийцы в глубокой древности должны были обратить внимание на

интенсивное использование каждого клочка земли, пригодного для

земледельческого

хозяйства. Именно поэтому, не останавливаясь перед трудностями и не

ограничиваясь

обработкой земли, лежащей на побережье, они организовали особую террасную

систему

187

земледелия, использовав для этой цели горные склоны Ливана. Эта особая

система

землеустройства и земледелия, аналогии которой мы находим в древней Малой

Азии, в

Ассирии, на Филиппинских островах и в древней стране инков (Перу), заключается в том,

что горные склоны искусственно превращаются в террасы и орошаются

правильно

распределенными водами горных потоков. Обычно эти горные террасы

использовались

для разбивки фруктовых садов и виноградников; плоды, виноград из

финикийских садов,

а также финикийское вино широко славились во всем древневосточном и даже

античном

мире. Замечательные навыки и богатый опыт финикийских виноградарей и

виноделов

были заимствованы и использованы их преемниками в далеком Карфагене, а

впоследствии через них переданы римлянам. Говоря о том, что в Африке надо

виноградники располагать на северных склонах гор, крупный римский

специалист по

сельскому хозяйству Колумелла в данном случае цитирует Магона и тем самым

использует древний опыт и древние практические знания карфагенских и

финикийских

виноградарей.168)

Разумеется, в силу особых условий рабовладельческого хозяйства

технические способы

обработки полей в течение долгого времени оставались крайне примитивными.

Так,

землю все еще вспахивали при помощи очень примитивного плуга, в который

обычно

впрягали [239] ослов, быков, а иногда и людей, очевидно, рабов. 169) Молотили зерно при

помощи скота, а также посредством особых приспособлений, что

свидетельствует о

некоторых успехах в области развития земледельческих орудий. На некоторый

прогресс в

области техники указывает и постепенная замена древних зернотерок

мельничными

жерновами. Недаром Финикия все же была одной из наиболее развитых в

экономическом

отношении стран Древнего Востока.170)

Наряду с земледелием, в древней Финикии высокого развития достигли

ремесла, как,

например, изготовление стекла, металлургия, ювелирное дело и, наконец, ткацкое

производство. Высокая техника изготовления тканей и, особенно, окраска их

восходит к

глубокой древности. Так, уже в надписях Рас-Шамры (№ 9011) упоминаются «3

(связки

шерсти), которые были даны Smmn для пурпура, предназначенного для ткачей

и весят 5

талантов, тысячу кебед и двести кебед». Финикийский пурпур нашел широкое

применение в Сирии, Палестине и в Месопотамии. Само финикийское слово, служившее

для обозначения красного пурпура, вполне соответствует древнееврейскому

и

ассирийскому argamanu. Наряду с этим, существовало и другое слово uknâtu (Syria, XV,

137), которое, возможно, соответствует ассирийскому takiltu и

древнееврейскому tekelet. В

переводе Семидесяти толковников и в Вульгате это слово переведено

греческим словом

υάκινθος или υακίνθινος и соответствующим латинским термином и, очевидно, поэтому

обозначает «цвет гиацинта». Этот фиолетовый пурпур в середине 2-го тыс.

до х. э. проник

и в страну Митанни, куда он был завезен, весьма возможно, финикийско-

сирийскими

торговцами из Угарита. Так, в списках подарков, сделанных митаннийским

царем своей

дочери по случаю ее бракосочетания с египетским фараоном, несколько раз

упоминается

takîltu, очевидно, фиолетовый пурпур.171) Техника изготовления и окраски

высших сортов

тканей процветала в Финикии до очень позднего времени. Недаром, римские

поэты

прославили в своих стихах знаменитые сидонские ткани: Non, qui Sidonio contendere callidus ostro

nescit Aquinatem potantia vellerafucum,

certius accipiet damnum propiusve medullis

quam qui non poterit vero distinguere falsum.

(Horat., Epist., I. 10. 26-29).

188

Ten lapides varios lutulenta radere palma

et Tyrias dare circum inluta toralia vestis.

(Horat., Serm., II. 4. 83-84).

Но особенное значение уже в глубокой древности приобрела в Финикии

торговля.

Поэтому Маркс назвал финикийцев торговым народом древности par excellence.172) Уже

древние надписи, найденные в Рас-Шамра и восходящие к 3-му тыс. до х. э., ярко

характеризуют широко разветвленную торговую деятельность жителей города

Угарит.

Так, в мифологической поэме «О рождении милостивых [240] и прекрасных

богов»

говорится о древних героях, которые «оснуют город, чтобы подыматься и

направляться в

пустыню (моря) камышей» (т. е. Красное море).

Эта «пустыня» или «пустынная область Алуш» btk mdbr celš упоминается и в

поэме

«Охота Ваала» (ВН) и может быть, по мнению Дюссо, сопоставлена с

библейской

пустыней Алуш (Числа, XXXIII, 13 след.) Таким образом, эта пустыня должна

находиться

между пустыней Син и Синаем, т. е. в местности, лежащей между Красным и

Средиземным морями. Дюссо предполагает, что этот древний, полулегендарный

город,

основанный по преданию «милостивыми богами» на своем пути из Ашдода в

пустыню,

есть Беершеба,

«Колодец семи (т. е. ягнят)», древний иудейский город, расположенный на границе Эдома, южнее Хеврона. Весьма возможно, что

древнее

название этого города Shibach восходит к имени героя Шибани, который, согласно

древнему преданию, должен построить cd, т. е. святилище, которое строится

семь лет. На

8-й год Шибани празднует открытие этого святилища и приглашает на это

торжество

Негер-Медера, главу «милостивых богов». Тут же дается символическое

описание

гостеприимного и всем снабженного оазиса, в котором имеются «хлеб

имвино», основные

продукты питания. Путники, проходящие через этот оазис, встречаются таким

приветствием:

«Ешьте хлеб, вот! «Пейте вино, вот!

Мир (slm) царя, мир царя (mlkt)

Входящим и выходящим!»

Древнее приветствие Slm – мир (мир по дороге!), которым встречают

путников мирные

жители торгового оазиса, закрепляется особым ритуальным жертвоприношением

(Slm).

Яства, которыми угощают путников, характеризуют основные формы

древнефиникийского земледельческого хозяйства: хлебопашество и виноделие.

173)

Таким образом, сухопутно-караванная торговля древнего города Угарит

охватывала

обширные территории от северносирийского побережья до залива Акаба на

берегах

Красного моря, включая тем самым весь Ханаан. Район, примыкающий ныне к

заливу

Акаб, простирающийся на север до Мертвого моря, а на запад – до границ

Синайского

полуострова, представляет ныне почти сплошную пустыню, но в древности был

цветущим

краем. Здесь находилась страна Эдом, и были расположены южный Кадеш и

Рехобот, а

также Беершеба.174) С северо-запада к этой области прилегала страна

Негеб, название

которой в своей египетской форме

встречается в палестинском списке Тутмоса

III,175) полностью соответствуя библейскому названию южноиудейской

области Негеб

(Числа, XIII, 17). Эта область состоит из ряда небольших равнин, расположенных [241]

между невысокими холмами. Здесь выпадает мало осадков, здесь нет рек и

только

местами встречаются источники и колодцы. Почва усеяна камнями, однако, дает

возможность населению разводить скот. В том случае, когда весной в

достаточном

189

количестве выпадают дожди, что обычно бывает каждые три года, живущие

здесь арабы

вспахивают почву и собирают довольно хороший урожай. Таким образом, здесь, как

правило, вполне возможно развитие оазисной культуры, основанной, однако, на

тщательной организации искусственного орошения.176) Упорный труд человека

и здесь

давал значительные результаты, на что указывают многочисленные развалины

римского и

византийского времени. 177) Поэтому нет ничего удивительного в том, что и

этот район

представлял интерес для финикийской транзитной торговли, одним из далеких

центров

которой был севернофиникийский город Угарит.178) Не меньшее, если не большее, значение имела для финикийцев морская

торговля. С

финикийцами, жившими на морском берегу, в этом отношении могли

соперничать только

жители и торговцы Эгейских островов, могущественной Критской

талассократии, а также

жители Родоса и древнего Кипра (государства Алаши), тесно связанного

торговыми и

культурными нитями с севернофиникийским государством Угарит. Наиболее

типичным

способом финикийского мореплавания было каботажное, вдоль финикийско-

сирийского и

филистимского побережья: при этом финикийские мореходы обычно

ориентировались на

Полярную звезду, которая именно поэтому стала называться Финикийской.

179) Однако

финикийцы, которых недаром считали лучшими мореходами своего времени, отваживались и на более далекие и вместе с тем более опасные плавания в

Египет, на

остров Кипр и к островам Эгейского моря, выходя для этой цели в открытое

море.

Большие для своего времени гавани финикийских городов были полны кораблей

различных типов. В надписях Тутмоса III упоминаются корабли, построенные

из кедра,

корабли кефтиу (критские корабли), корабли кенбет (библосские корабли) и

корабли

секет.180) Финикийские торговцы вывозили в соседние страны, главным

образом в Египет, самые разнообразные товары. Среди них следует отметить

оливковое масло и оливковое

дерево, которое редко встречается в Египте и которое египтяне ввозили из

Сирии уже в

эпоху Древнего царства, как указывают надписи и изображения из храма

Сахура.181)

Предметами финикийского вывоза были, наряду с этим, вино, кедровое масло, скот,

косметические и медицинские средства. 182) Совершенно исключительное

значение в

финикийской торговле и во всей финикийской экономике занимал лес. Горные

цепи

Ливана и Антиливана, расположенные в непосредственной близости от

финикийских

торговых городов, а также горные области Малой Азии, Закавказья, северной

и средней

Сирии и Палестины были покрыты в древности крупными лесными массивами.

Значительные лесные богатства этих районов, изобиловавших кедрами, киликийской и

приморской сосной, а также другими ценными породами леса, давали

возможность

финикийским торговцам в большом количестве [242] вывозить лес, в

особенности,

строевой и мачтовый в Египет и в Месопотамию, которые, не имея в

достаточном

количестве собственного дерева, всегда нуждались в привозном лесе.183) Дерево было

нужно в Египте для кораблестроения, для изготовления колесниц, луков, стрел, мачт и

флагштоков, мебели, саркофагов, а кедровая и сосновая смола – для

бальзамирования и

мумификации. Прекрасно характеризует потребность египтян в дереве один

рельеф эпохи

Сети I, на котором изображено, как ливанские князья рубят кедры для

египетского царя.

Дерево финикийцы вывозили и в другие страны. Так, Хирам, царь Тира, послал кедры

Соломону для постройки храма. В VIII в. до х. э. финикийцы поставляли лес

в Ассирию,

Саргону II для постройки дворца в Хорсабаде. Иногда Финикия уплачивала

ассирийским

царям дань кедрами. А на одном луврском барельефе изображен флот, груженый,

очевидно, финикийским лесом.184) Финикийцы, в качестве торговцев и лучших

мореходов

своего времени, прославились не только в древневосточном, но и в античном

мире. О

финикийских торговцах неоднократно упоминается в гомеровских поэмах, о

них писали

многие античные авторы. Так, Гораций подчеркивал, что купцы везут именно

«из Тира, с

Кипра ценных товаров груз» (Оды, III, 29). Финикийские мореходы в

античную эпоху

вошли в поговорку, недаром поэт сравнивает их с аргонавтами и «ратью

Улисса».

190

Non huc Argoo contendit remige pinus

neque inpudica Colchis intulit pedem,

Non huc Sidonii torserunt cornua nautae,

laboriosa nec cohors Ulixei.

(Horat., Epod., XVI. 57-60).

Финикийцы были также и опытными кораблестроителями. В течение ряда веков

они

выработали усовершенствованную для своего времени технику

кораблестроительного

мастерства. Исследователи полагают, что древнейшим типом финикийского

корабля

является тяжелый, но очень приспособленный для моря корабль, шедший, главным

образом, иод парусом и предназначенный для перевозки значительных грузов.

185)

Имеются некоторые основания предполагать, что финикийцы использовали опыт

кораблестроительного искусства древних египтян, на что указывает

древнейшее

изображение финикийского корабля, сохранившееся на стене одной фиванской

гробницы. 186) В этом отношении интересно сопоставить египетское слово

fn w

ḫ —

«кораблестроители» с племенным названием «финикийцы». Однако это

сопоставление в

научном отношении еще не доказано и требует детального изучения, так как

слово

Φοίνικες все же следует считать словом греческого происхождения.187) Значительное развитие земледелия и ремесла, а также высоко развитая, главным образом

внешняя, торговля способствовала росту народонаселения, которое, ввиду

очень

небольшой и строго замкнутой территории, для древности было довольно

плотным.

Можно предполагать, что население филистимо-палестинского побережья от

[243] Газы

до Кармела было довольно значительным. 188) Узкое финикийское и

финикийско-

сирийское побережье, с их крупными торговыми городами, были также густо

заселены. В

особенности многочисленно было население в районе Арвада, где на

небольшом

протяжении 3-4 миль был расположен целый ряд городов и поселений: Марат, Антарад,

Энхидра, Карне. Развалины Марата, расположенные около современного

Амрита, были

описаны еще Э. Ренаном. Антарад и Энхидра описаны были античными

авторами, в

частности Птолемеем (V, XV, 16) и Страбоном (V, XVI, II, § 2). Антарад, достигший

большого значения в римскую эпоху, находился на месте Тортозы, а Карне —

несколько

севернее (Карнун). Характерно, что Арриан пишет о «соседях Арада» (όι

'Αράδω

πρόσοικοι. Arrian. Anab., II, XIII, 17) и что слово Aratout, Aratiorit соответствует семитской

форме Arvadôt и поэтому обозначает не только один Арад, но «Арады», т. е.

все те города

и укрепленные пункты, которые были расположены друг за другом на

побережье против

укрепленного острова Арада.189) Именно поэтому эта богатая

земледельческая и торговая

страна, Финикия, уже со времен глубокой древности привлекала к себе

алчные взоры

египетских торговцев, переселенцев и завоевателей. Цветущие города

Финикии были

постоянной приманкой для египетских фараонов, которые стремились стать

прочной

ногой на финикийско-сирийском побережье, чтобы господствовать

одновременно и над

восточной частью Средиземноморья и над прилегающими областями Передней

Азии.

Наконец, к востоку от Финикии простиралась богатая земледельческая

страна, собственно

Сирия, тесно связанная в экономическом, политическом и культурном

отношении с

Финикией и с Палестиной. Южная часть этой страны граничит с Галилеей в

районе

истоков Малого Иордана и охватывает собой долины реки Литани (позднее

Леонтес),

Ликос и верхнего течения Оронта. Северная Сирия простиралась от нижнего

течения

Оронта на западе до среднего течения Евфрата на востоке и границ Малой

Азии на севере.

Эту область египтяне обычно называли Нижним Ретену, отличая ее от

Верхнего Ретену, т.

е. палестинского нагорья. Области, прилегающие к среднему течению Евфрата

и

входившие в состав страны Ханигальбат и отчасти государства Митанни, египтяне в

191

своих надписях называли «Нахарина», т. е. «страна рек». Однако вся эта

географическая

номенклатура не может претендовать на достаточную ясность и точность.

190)

Сирия всегда казалась египтянам богатой земледельческой страной. С

восторгом

описывают писцы в своих надписях то изобилие, которое здесь царило. Так, египетское

войско во время сирийского похода Тутмоса III, совершенного на 31-м году

его

царствования, было здесь полностью снабжено «хорошим хлебом и простым

хлебом,

маслом для воскурений, вином, медом, плодами в большем изобилии, чем где-

нибудь в

ином месте, известном воинам его величества, – без преувеличения». 191) Одним из таких богатейших районов южной Сирии являлась древняя страна Убе

и

расположенный в ней оазис Дамаска. Страна Убе, очевидно, никогда не

представляла

собою политического [244] единства, а была скорее географическим районом, поскольку в

надписях всегда указываются «правители», или «даже цари страны Убе», очевидно,

князья мелких независимых княжеств. В состав страны Убе входили Дамаск, Катна,

Лапана, Рухицца и область Тахши. У западной границы Убе находилась страна

Аруни,

Катна находилась у северной ее оконечности. Как вполне обоснованно

предполагает

Кнудтзон, страна Убе, очевидно, была административным округом, организованным

египетским правительством подобно тому, как аналогичные округа

образовывали на

северо-востоке Нухашше, на северо-западе – Амурру и на юге – Канаан.192) Наибольшее значение в стране Убе имел Дамаск, лежавший в плодородном и

богатом

оазисе, который образовали реки Амана и Фарпар. Равнина Дамаска невелика.

Она

тянется на 30 миль в длину и на 10 миль в ширину. Позади нее возвышаются

горы из

известняка и большие озера, в которые впадают реки. В этих озерах водится

много рыбы,

а берега их заросли густым камышом, среди которого скрываются дикие

кабаны. Своим

исключительным плодородием и богатой растительностью оазис Дамаска обязан

обилию

воды. Однако жизнь оазиса в значительной степени зависит от окружающей

пустыни.

Никакие преграды не защищают Дамаск от этих пустынь, и поэтому богатому

городу

всегда угрожали своим нашествием дикие кочевники.

Уже в середине 2-го тыс. до х. э. Дамаск представлял собой довольно

значительный

торговый город и крупный военный центр, за обладание которым ведут

упорную борьбу

сперва египетские фараоны, а затем аморитские царьки и князья Кадеша.

Название

Дамаска в своей египетской форме Tmśk встречается уже в палестино-

сирийских списках

Тутмоса III и в амарнских письмах в клинописной форме – alDi-maš-qa (var.

Dumaska,

Timašgi). Будучи завоеван еще войсками Тутмоса III, Дамаск испытывает на

себе довольно

значительное египетское влияние. Так, один из митаннийских князей, правитель Кадета,

владевший страной Убе (matA-bi) и Дамаском, пишет фараону, что он

пребывает его

слугой.193) Страна Тахши, лежавшая к северу от Дамаска, и вся страна Убе

настолько

хорошо известны египтянам, что они в числе прочих областей и городов

Сирии,

упоминаются в «Литературном споре двух писцов».194) Страна Убе даже в

смутную

амарнскую эпоху продолжает сохранять свою верность далекому Египту. Так, Риб-Адди