Текст книги "Военная-история-Египта.-Том-1"

Автор книги: Всеволод Авдиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

эпоху стала

известной благодаря походам, совершенным туда Аменхотепом I и Тутмосом I.

Следовательно, эта страна рек – «Нахарина» была не чем иным, как

государством

Митанни, с которым ныне столкнулся Египет, вступив с ним в ожесточенную

борьбу за

преобладание и за господство в Сирии. Митанни было тогда сильным

государством.

Митаннийский царь, по словам Яхмоса, сына Иабаны, уже готовился к

нападению на

египетское войско, но, очевидно, был застигнут врасплох, что показывает

хорошую

организацию египетской разведки. Наконец, надпись ясно указывает и на

результаты

этого сирийского похода. Египетское войско захватило богатую добычу, состоявшую из

колесниц, лошадей и рабов. Эти особенно ценные предметы, захваченные

египтянами в

Сирии, перечисляет в своей надписи Яхмос, сын Иабаны. Между прочим, семитско-

азиатские слова, употребляемые в своей надписи Яхмосом для обозначения

колесницы

и лошади

отныне входят в качестве иностранных

египтианизированных слов в древнеегипетский язык.

Захват колесниц и лошадей имел в те времена для египтян большое значение, так как

организация колесничных отрядов значительно усиливала боеспособность

египетского

войска, делая его более маневренным, давая возможность быстрее

передвигаться и

быстрее нападать и преследовать отступающего противника. Поэтому во

многих надписях

этого времени особенно подчеркивается захват в Сирии боевых колесниц и

лошадей. Так,

в надписи Яхмоса Пен-нехбета, описывающего в очень кратких словах

сирийский поход

Тутмоса I, указывается лишь на то, что автор надписи «захватил для него

(т. е. царя) в

чужеземной стране Нахарине 21 руку, одного коня и одну колесницу».79) Очевидно, Яхмос

138

Пен-нехбет считал главным результатом этого азиатского похода захват

колесниц и

коней.

Во время этих военно-захватнических походов выковывалась боевая мощь

древнеегипетской армии и формировались кадры высшего офицерства, тесным

кольцом

окружавшего царя и бывшего его наиболее существенной опорой, вдохновителем и

проводником великодержавной захватнической политики, которая столь

систематически

проводится египетскими фараонами этого времени. Боевой дух и

воинственность этих

аристократов постоянно поддерживались и разогревались щедрыми

пожалованиями царя,

который часть военной добычи, награбленной в Нубии и в Сирии, отдавал

своим

ближайшим сподвижникам. Так, Яхмос, сын Иабаны, с гордостью говорит, что

в награду

за свои подвиги он получил от царя золото в двойном количестве. Помимо

того, царь

жаловал наиболее отличившимся в боях военным командирам драгоценное

оружие,

своего рода особый и высоко ценный знак воинского отличия. Такой царский

подарок,

красивый кинжал, украшенный надписью, содержащей титулы и имя царя

«благой бог Аа-

хепер-ка-Ра, дарующий жизнь», был найден в гробнице Яхмоса [177] Пенхата, сына

Ахотепа близ Фив.80) Очевидно, и этот воин принадлежал к

аристократической плеяде

военных командиров того времени, которые все носили имя первого

египетского

завоевателя 18-й династии, основателя второго фиванского государства, Яхмоса I.

Важнейшим следствием крупных военно-грабительских и захватнических войн

фараонов

18-й династии, в частности Тутмоса I, было обогащение высших слоев

жречества, в

первую очередь больших фиванских храмов. Жречество, входившее в состав

правящего

класса рабовладельческой аристократии, получало крупную долю военной

добычи.

Обычно царь после каждого военного похода щедро дарил храмам, чиновникам

и жрецам

рабов, золото и прочие ценности. Больше того, царь лично наблюдал за

перестройкой и

украшением старых храмов и постройкой новых, жертвуя в храмы богатые

дары, всячески

заботясь об украшении святилищ богатой и ценной утварью, сооружая статуи

наиболее

почитаемых богов. Эта постоянная забота царя о храмах и об их внешнем

благолепии

должна была наглядно показывать народу, на каком нерушимом союзе царя с

высоко

аристократическим жречеством зиждилась деспотическая система управления

страной и

весь классовый строй рабовладельческой страны. Религия и жречество

окружали особу

царя ореолом божественности, получая за это из царской казны щедрую

плату, главным

образом натурой и ценностями.

Надписи времени Тутмоса I ясно подчеркивают эту тесную связь между царем

и высшим

жречеством. Автобиография царского архитектора Инени, текст абидосской

стэлы,

некоторые более поздние надписи и результаты раскопок позволяют нам хотя

бы вкратце

охарактеризовать деятельность Тутмоса I по восстановлению и украшению

храмов.

Довольно подробно описывает строительную деятельность Тутмоса I один из

его

приближенных и сподвижников, царский зодчий, носивший пышные титулы

«князя,

начальника житниц Амона и начальника работ», Инени. В своей автобиографии

он

рассказывает, что он наблюдал за сооружением «великих памятников», которые приказал

воздвигнуть царь в Фивах, «когда ставились священные колонны и столбы, когда по обе

стороны воздвигались великие пилоны из прекрасного белого камня Аяна, когда

ставились священные мачты у двойных врат храма из настоящей сосны, лучшего дерева с

террас. Их верхушки были из электрума».81) Далее Инени повествует о том, как он

«наблюдал за сооружением большого портала [носившего название] «Амон

могучий

силой»; большая дверь его была из азиатской меди; на ней была

божественная тень Мина,

сделанная из золота. «Я наблюдал – говорит далее Инени – за сооружением

двух

великих обелисков из [настоящего камня у двойных врат храма]. [Я

наблюдал] за

139

постройкой священной ладьи длиной в 120 локтей и шириной в 40 локтей для

доставки

этих обелисков, дошедших благополучно, в целости и причаливших к земле у

Фив. (Я

наблюдал за рытьем озера, сделанного его величеством в западной части) города: его

берега были обсажены всякими приятными деревьями. Я наблюдал за тем, как

высекалась

пещерная [178] гробница его величества, будучи один, когда никто не видел

(этого) и

никто не слышал (об этом)».82)

Обследование развалин большого Фиванского храма в Карнаке позволило

восстановить

его отдельные части и в частности те, которые были сооружены Тутмосом I, что в

значительной степени подтвердило сведения, сообщаемые в

автобиографической надписи

Инени. В средней части двора между третьим и четвертым пилоном большого

Карнакского храма до сих пор еще высится один из тех больших обелисков

Тутмоса I, о

сооружении которых сообщает в своей надписи Инени. Высота этого

действительно

большого обелиска достигает 23 м, база его равняется 1,84 м2. Поверхность

его покрыта

тремя вертикальными строчками гиероглифической надписи, из которых

средняя

принадлежит времени Тутмоса I. Тутмосом I были построены 4-й и 5-й пилоны

этого

храма, а также два колонных зала, из которых один находился между 4-м и

5-м пилоном, а

второй вслед за 5-м пилоном. Эти два зала были украшены 16-гранными

деревянными

колоннами, воздвигнутыми еще в царствование Тутмоса I, как мы узнаем из

позднейшей

надписи Тутмоса III, в которой говорится о замене деревянных колонн

Тутмоса I новыми

колоннами, сделанными из камня. Впрочем две из деревянных колонн Тутмоса

I были

заменены каменными еще при Тутмосе I, как видно из одной плохо

сохранившейся

надписи. 83)

Экономический расцвет Египта и связанная с этим обширная строительная

деятельность

первых фараонов 18-й династии значительно способствовали росту столицы

египетского

государства, знаменитых Фив. Поэтому гробница Тутмоса I сооружена

значительно

дальше от города, чем гробница его предшественника Аменхотепа I. Гробница

Тутмоса I

высечена уже не в Дра-абу-ен-Негга, а гораздо дальше в более уединенном и

пустынном

месте, которое более соответствовало представлениям египтян об обители

мертвых.

Французскому археологу Лоре посчастливилось найти в марте 1898 г.

гробницу Тутмоса I

в уединенной и пустынной Долине царей [Бибан-эль-Молук]. Эта гробница (№

38),

находящаяся в одной из отдаленных частей Долины царей, вполне

соответствует

описанию, сохранившемуся в автобиографии Инени. В гробнице было найдено

несколько

предметов из погребальной утвари Тутмоса I: кварцитовый саркофаг фараона, ящик для

его каноп, крышка от одной канопы, алебастровый сосуд с надписью Тутмоса

II и

несколько обломков стекла. Все эти предметы ныне находятся в Каирском

музее.84)

Интересные сведения, характеризующие заботу Тутмоса I о восстановлении, украшении и

обогащении храмов, сохранились в тексте большой надписи, найденной в

Абидосе и ныне

хранящейся в Каирском музее. В этой надписи подробно описываются работы, произведенные по приказу Тутмоса в абидосском храме Озириса, и дары, пожертвованные

в этот храм фараоном. Текст надписи является своеобразным диалогом между

жрецами

Озириса и царем. Отвечая царю, жрецы благодарят за его милости и

возвеличивают его за

благодеяния храмам: [179]

«...как приятно это сердцам людей – говорят они – как прекрасно это перед

лицом

богов! Ты соорудил памятник Озирису, Ты сделал прекрасным Хентиаментиу

[Первого

среди западных], великого бога изначальности...

140

...Работали на него цари Верхнего и Нижнего Египта с тех пор, как

основана была эта

страна. Ты был рожден для него. Он создал тебя в праведности сердца

своего, чтобы ты

восстановил святилище богов и благоустроил храмы их.

Ты – золото: тебе принадлежит серебро. Открыл для тебя Геб находящееся в

нем. Дал

тебе Татенен вещи свои. Работают на тебя все иноземные страны. Все страны

под твоей

властью... ...Приказывает Его Величество начальнику печати руководить

работами

... Соорудить памятник этот отцу своему Озирису, Украсить статую его

навеки. «Хорошо

выполни великие тайны дела, чтобы никто не видел, чтобы никто не слышал, чтобы никто

не знал его тела.

Я соорудил для него переносную ладью из серебра, золота, лазурита, черной

меди и

всяких драгоценных камней».

По приказу царя, начальник печати и верховный казначей выполняет целый

ряд работ. В

тексте абидосской надписи он как бы отчитывается в этих работах в

следующих словах:

«Я доставил для него многочисленные жертвенные столы, систры сехем и

шешет,

ожерелья, кадильницы, круглые столы...

Я соорудил для него священную ладью из нового соснового дерева, лучшего

соснового

дерева с террас: ее нос и ее корма из электрума, заставляя воды

празднично сиять, чтобы

совершать ее плавание в ней во время ее праздника «Округа Пеки».

В конце этой надписи царь перечисляет свои благодеяния храмам. Он

говорит:

«Я соорудил памятники богам.

Я сделал прекрасными святилища богов на будущие времена. Я благоустроил

их храмы. Я

восстановил то, что было разрушено. Я превзошел то, что было сделано

раньше».85) В этой

надписи ясно указывается, что царь имеет возможность сделать эти пышные и

богатые

дары храмам и жрецам, так как он владеет большими богатствами, полученными им из

соседних завоеванных им стран. В этом отношении очень показательны слова

надписи:

«Работают на тебя все иноземные страны. Все страны под твоей властью».86)

[180]

Так все больше и больше укреплялась тесная связь, соединявшая высшие

военные,

чиновные и придворные круги с верхушкой жречества, так консолидировался

правящий

класс рабовладельческой аристократии, возглавлявшийся священной особой

обоготворенного царя, власть которого освящалась религией и жречеством.

Широкая и энергичная завоевательная политика Тутмоса I заложила основы

экономического расцвета Египта, что нашло свое внешнее выражение в

строительной

деятельности фараона и в расцвете искусства. Построив свои монументальные

пилоны у

храма Амона в Фивах, Тутмос I думал этими сооружениями завершить

архитектурный

ансамбль огромного Фиванского храма. Поэтому он начал величественные, но, к

сожалению, не оконченные постройки, которые должны были соединить храм

Амона с

храмом Мут. Только крупные экономические ресурсы могли позволить ему

начать серию

этих грандиозных архитектурных сооружений, задуманных в очень крупном

масштабе.87)

Соответственно с этим расцветом монументальной архитектуры в царствование

Тутмоса I

наблюдается и расцвет изобразительного искусства, в частности скульптуры.

Прекраснейшим образцом монументальной скульптуры этого времени является

голова

141

колоссальной статуи фараона, некогда стоявшей во дворе обелиска в

Карнакском храме;

ныне эта голова хранится в Каирском музее. Один из лучших специалистов в

области

древнеегипетской культуры Г. Масперо отметил высокое художественное

совершенство,

которое выделяет это произведение искусства среди памятников этой эпохи.

По мнению

Масперо, характерной чертой этого скульптурного портрета великого

завоевателя

является «переход от старого стиля к новому». Лицо Тутмоса I, живо и

реалистически

трактованное, напоминает черты фараона Сенусерта. Однако для этого

произведения

египетского искусства эпохи Нового царства уже характерны «уверенность

резца и

индивидуальный характер головы».88) Таким образом, и в искусстве мы

наблюдаем здесь

преемственную традиционную связь с великим прошлым времени Среднего

царства и в то

же время черты новой грандиозности, нового размаха и нового

индивидуализма, столь

типичные для эпохи Нового царства, когда египетское государство, ломая

свои старые

рамки, выходит на широкую арену мировой великодержавной международной

политики.

Так были созданы все необходимые политические, экономические и военные

предпосылки для дальнейшего развертывания военно-агрессивной политики

египетского

государства. Разумеется, не могло быть сил, которые были бы в состоянии

приостановить

этот процесс. Развитие рабовладельческого хозяйства Древнего Египта

требовало

усиления экономических связей с соседними странами, развития внешней

торговли,

завоевательных походов, захвата сырья, добычи, рабов и территорий. Однако

некоторые

историки, чрезмерно преувеличивающие значение личного фактора в истории, пытаются

показать, что слабость и миролюбие Тутмоса II явились причиной задержки

дальнейшего

развертывания завоевательной политики египетского государства. Так, еще в

1877 г.

Бругш указывал, что Тутмос II был слабым и незначительным правителем, который во

многом уступал своей [181] значительно более энергичной и умной сестре

Хатшепсут.89)

Такого же мнения придерживался и Эберс, полагавший, что Тутмос II находился под

сильным влиянием «могучего и предприимчивого характера своей сестры».90) Масперо в

своем классическом труде, посвященном истории Древнего Востока, подчеркивает

«мягкое и грустное выражение его глаз», переданное художником на крышке

его

саркофага, а также то, что, судя по его мумии, Тутмос II был слабым и

болезненным

человеком.91) Наконец, Эрман, как бы резюмируя все отдельные

высказывания, подчеркивает, что преемник Тутмоса I «Тутмос II и его

сестра Хатшепсут не продолжали

дела их отца и таким образом уже завоеванное было утеряно». 92) Однако

конкретные

исторические факты опровергают эту установившуюся в буржуазной

египтологии точку

зрения. Личные черты характера, тем более нашедшие свое выражение лишь в

изображениях фараона, а также его телосложение и его болезни не могли

изменить

процесса дальнейшего развертывания военно-агрессивной политики Египта, который был

обусловлен всем ходом его истории. И действительно, документальные

данные,

сохранившиеся в надписях времени Тутмоса II, это подтверждают. Так, в

надписи,

высеченной на скале близ дороги, ведущей из Ассуана в Филэ, ясно

указывается на

военное могущество фараона. Надпись гласит:

«Вот его величество в своем дворце, но слава его величественна. Страх

перед ним в

стране. Ужас (царит) в странах Ханебу. Обе половины двух владык (Горов) под

наблюдением его. Племена девяти луков под стопами его. Приходят к нему

азиаты

ментиу, неся дань, а нубийские племена лучников иунти-сетиу, неся

корзины. Его южная

граница – у «Рога земли». Северная – у окраины болот Сатет (Азия), находящихся под

властью его величества. Не отстраняется рука его посла в странах

Фенеху».93)

В этой надписи особенно характерно, что Тутмос II претендует на

сохранение своего

военного господства во всех тех странах, где властвовал его воинственный

предшественник. Фараон подчеркивает, что военное влияние египетского

могущества и

142

страх перед египетским фараоном и, очевидно, его войском чувствуется не

только в самом

Египте, но и за его пределами, в частности в Азии, в Нубии и даже в

островных районах

Эгейского моря. Характерно и то, что в этой надписи применены выражения, чрезвычайно

близкие к фразеологии надписей предшествующего царствования. Этим как бы

подчеркивается продолжение традиционной завоевательной политики

египетских

фараонов. С гордостью указывает Тутмос II, что он сохраняет прежние

границы

египетского государства, как бы претендуя этим на сохранение всех прежних

завоеваний

своего отца.

Торжественные эпитеты прилагаются к имени фараона Тутмоса II и в

автобиографических

надписях его вельмож, как, например, царского зодчего Инени, который

следующими

словами определяет могущество фараона:

«Сокол в гнезде... царь Верхнего и Нижнего Египта Аа-хепер-ен-Ра

воцарился над

Египтом. Он правит над Красной страной. Он овладел двумя берегами, победоносный». 94)

[182]

Вся эта пышная фразеология может на первый взгляд показаться одним лишь

традиционным набором стандартных фраз. Однако сохранившиеся от времени

царствования Тутмоса II документальные надписи указывают на

завоевательные походы

фараона, которые имели своей целью упрочить военное господство Египта в

соседних

странах, в Нубии и в Сирии. Уже на первом году своего царствования Тутмос

II

предпринимает военный поход в Нубию, довольно подробно описанный ь

надписи,

высеченной на скале близ дороги, ведущей из Ассуана в Филэ.

В этой надписи повествуется, как фараону сообщают о восстании, начавшемся

в «жалкой

стране Куш», среди тех, кто ранее находился «под властью владыки двух

стран», и кто

ныне вознамерился начать против него враждебные действия. Весть об этом

восстании

непокорных нубийских туземных племен достигла мирного египетского

населения.

Испугавшись восстания, египтяне со своими стадами устремились под защиту

крепости,

сооруженной «царем Верхнего и Нижнего Египта Аа-хепер-ка-Ра, живущим

вечно, для

отражения восставших иноземцев, нубийских племен лучников иунтиу-сетиу в

Хент-

хеннофере, для тех, кто находится к северу от великой страны Куш».

В образных выражениях описывает автор надписи гнев фараона, вызванный

известием о

восстании нубийских племен.

«Поднялся его величество, как пантера, когда он услышал об этом.

И сказал его величество:

«Я клянусь тем, как любит меня бог Ра, как благоволит мне отец мой, владыка богов

Амон, владыка Фив, что я не оставлю среди них в живых ни одного

мужчины...»

«Тогда отправил его величество многочисленное войско в Нубию..., чтобы

сокрушить

всех восставших против его величества и враждебных владыке двух стран. И

тогда это

войско его величества прибыло в жалкую страну Куш... И это войско его

величества

сокрушило этих иноземцев : они не оставили среди них в живых ни одного

мужчины,

согласно всем приказам его величества, за исключением одного из этих

детей вождя

жалкой страны Куш, который был привезен живым в качестве живого пленника

вместе с

их людьми к его величеству и повержен под ноги благого бога. Появился его

величество

на престоле, когда привели живых пленников, захваченных этим войском его

величества.

143

Сделана была эта страна рабой его величества, подобно тому, как она была

ранее. Народ

ликовал, воины радовались, воздавая хвалу владыке двух стран; восхваляли

они этого

бога, прекрасного в проявлениях своей божественности». 95) Эта надпись проливает яркий свет на взаимоотношения между Египтом и

покоренными

областями Нубии в эпоху ранней 18-й династии, в частности в царствование

Тутмоса II.

Благодаря хорошо поставленной разведке и своевременной информации фараон

заранее

узнает о подготовке и о начале большого восстания, которое разгорается

среди

покоренных египтянами племен Нубии. Очевидно, несмотря на многочисленные

походы

фараонов 18-й династии в Нубию, нубийские племена [183] лучников иунтиу-

сетиу,

населявшие «жалкую страну Куш», в частности области Хентхеннофер, не были

полностью замирены, еще сохраняли свой прежний дух непокорности и

независимости и

пользовались каждым удобным случаем, чтобы поднять восстание против своих

поработителей. Далее в этой надписи указывается, что местное египетское

население со

своими стадами в момент восстания нубийских племен скрывается и ищет

спасения за

крепкими стенами крепости, построенной в Нубии предшественником Тутмоса

II

фараоном Аа-хепер-ка-Ра [т. е. Тутмосом I]. Этот факт лишний раз

подтверждает, что эти

области Нубии еще далеко не были полностью замирены и египтяне принуждены

были в

этих областях опираться на свои крепости и на помещенные там военные

гарнизоны.

Однако, несмотря на недоброжелательное отношение местного нубийского

населения,

египтяне довольно энергично колонизовали эти области Нубии. Когда же

среди нубийцев

вспыхивали восстания против египетского господства, египетское население

принуждено

было искать убежища и прятаться за стенами египетских крепостей, важнейших опорных

пунктов египетского господства в Нубии.

Наконец, в этой надписи в кратких, но выразительных словах описывается и

самый поход,

совершенный в Нубию, вернее, крупная карательная экспедиция, направленная

для

наказания непокорных и восставших против египетского господства нубийских

племен. В

нескольких местах надписи подчеркивается, что на этот раз в Нубию было

послано

«многочисленное войско», причем не указано, что во главе войска шел царь.

Поэтому

можно предположить, что в этом нубийском походе Тутмос II личного участия

не

принимал. Автор описывает разгром, произведенный египетским войском среди

восставших нубийских племен, почти полное уничтожение среди них всех

мужчин и

захват «живых пленников», которые во главе с одним сыном вождя

восставшего

нубийского племени были доставлены в столицу египетского фараона. В конце

надписи

подчеркивается как наиболее существенный результат этого похода полное

покорение

восставших областей, которые «снова, как раньше, стали рабами его

величества», что

снова дало возможность египтянам безнаказанно эксплоатировать живую силу

и

естественные богатства Нубии.

Мы осведомлены и о военном походе, который Тутмос II совершил в Азию. К

сожалению,

об этом азиатском походе Тутмоса II сохранились крайне скудные известия в

автобиографической надписи Яхмоса Пен-нехбет. Соответствующий отрывок

этого текста

гласит:

«Я следовал за царем Верхнего и Нижнего Египта Аа-хепер-ка-Ра

правогласным.

Доставлено было из страны Шасу очень большое количество живых пленников.

Я не

пересчитывал их».96)

Эта краткая запись Яхмоса Пен-нехбет об азиатском походе Тутмоса II интересна в том

отношении, что она дает возможность установить два существенных, важных

факта:

144

1) во главе египетского войска стоял сам фараон, так как Яхмос Пен-нехбет

«следовал за

царем»; следовательно, этому азиатскому походу, очевидно, придавалось

большое

значение; [184]

2) важнейшим результатом этого военного похода был захват такого большого

количества

пленников, что их даже нельзя было пересчитать. Следовательно, это был

типичный

военно-грабительский поход с целью максимального захвата пленников для

дальнейшего

обращения их в рабство и использования на работах в Египте.

Брэстед высказывает предположение, что в данной надписи Яхмос Пен-нехбет

описывает

лишь один эпизод большого азиатского похода Тутмоса II, имевшего своей

целью захват

города Нии.97) Очевидно, в данном случае Брэстед вслед за Дюмихеном и

Марриэтом

относит ко времени Тутмоса II фрагмент плохо сохранившейся надписи в

средней

колоннаде храма в Дейр-эль-Бахри. Однако, как доказал Зете, царский

картуш в обрывках

этой надписи следует читать не Аа-хепер-ен-Ра, а Аа-хепер-ка-Ра и, следовательно, этот

поход совершил не Тутмос II, а Тутмос I.98) К тому же необходимо иметь в

виду, что

Яхмос Пен-нехбет не мог ограничиться описанием лишь одного эпизода

данного похода.

Как видно из всего контекста его автобиографической надписи, он всегда в

очень краткой

и сжатой форме описывал весь данный факт в целом, отмечая лишь наиболее

важное.

Стараясь продолжать завоевательную политику своих предшественников, Тутмос II

старался также продолжать и их строительную деятельность, которая должна

была во

внешних и зримых формах увековечить его победы и его воинские подвиги. К

сожалению,

в настоящее время очень трудно точно установить, какие именно постройки

были

воздвигнуты самим Тутмосом II, так как во время его царствования

происходили крупные

династические междоусобия. Однако все же имеются некоторые основания

предполагать,

что военная добыча, захваченная Тутмосом II в Азии и в Нубии, дала ему

возможность

продолжить блестящую строительную деятельность его предшественников. Так, в

восточной части Фиванского храма Амона, в западной нише комнаты № 11, расположенной к северу от гранитного святилища, сохранились изображения

Тутмоса II;

его титулы и имена сохранились в комнатах № 13, 19 и 22. Сцены с

изображениями

Тутмоса сохранились также на двух камнях, найденных в развалинах этого

храма.99)

Можно думать, что Тутмос II воздвиг какие-то постройки и в Гелиополе. Во

всяком

случае на это указывает надпись на памятном камне Берлинского музея №

15699. На этом

памятном камне изображены фараон Тутмос II, царица Яхмос и царица

Хатшепсут,

стоящие перед богом Ра-Горахте.100) Поэтому имеются основания

предполагать, что эта

надпись происходит из храма, построенного Тутмосом II в Гелиополе в честь

местного

гелиопольского бога Ра-Горахте.

Но не следует преувеличивать строительной деятельности Тутмоса II и

приписывать ему

все те здания, построенные царицей Хатшепсут, на которых имя царицы

заменено именем

Тутмоса II. Так, например, на восьмом пилоне фиванского храма Амона в

Карнаке,

который находится в южной части Карнака около священного озера, изображения и имена

царицы Хатшепсут заменены изображениями и именами фараона Тутмоса II. На

левой

восточной башне [185] 3-го пилона мы видим изображение Тутмоса II (первоначально

Хатшепсут), стоящего перед львиноголовой богиней Урт-Хекау и богиней

Хатхор; позади

царя жрецы несут священную ладью Амона. На правой западной башне этого же

пилона

снова изображен Тутмос II (первоначально Хатшепсут), стоящий перед богами

Амоном и

Хонсу; позади царя стоят богиня Урт-Хекау и бог Тот, ведущий запись.101) Так же

беззастенчиво присвоил себе Тутмос II изображения и надписи царицы

Хатшепсут,

сохранившиеся на стенах ее храма в Дейр-эль-Бахри. На западной стене

святилища

богини Хатхор Тутмос II приказал высечь свое изображение на месте

прежнего

145

изображения царицы Хатшепсут. Фараон изображен с веслом и с угольником в

руках

перед богиней Хатхор. Такую же узурпацию первоначального изображения

царицы

Хатшепсут находим мы на левой стене комнаты, расположенной у западного

угла

верхнего двора. Здесь Тутмос II (первоначально царица Хатшепсут), сопровождаемый

своим двойником, подносит жертвенные умащения итифаллическому богу

Амону.102)

Наконец, в зале Амона, расположенной у северного угла верхнего двора, опять на месте

царицы Хатшепсут изображен Тутмос II перед богом Амоном.103) Совершенно

аналогичным образом присвоил себе Тутмос II изображения и надписи царицы

Хатшепсут

в храме 18-й династии в Мединет-Абу, а также в храме Гора у 2-го порога

близ Вади-

Хальфа (древнее Бохани).

Памятниками строительной деятельности Тутмоса II являются также статуи, сооруженные

им во время своего царствования, в частности статуи его отца Тутмоса I, ныне хранящиеся

в Туринском музее, и статуя его матери, царицы Мут-нофрет, найденная в

заупокойном

храме царевича Уаджмес в западной части Фив и ныне хранящаяся в Каирском

музее. На

этих статуях сохранились трафаретные надписи, в которых Тутмос II с

гордостью

заявляет, что он соорудил эти статуи в качестве «своего памятника».104) Тутмосу II принадлежат далее два колосса из тех шести, которые находились

перед южным фасадом

8-го пилона. На одной из этих колоссальных статуй Тутмоса II сохранилась

следующая

надпись:

«Благой бог, владыка двух стран, Царь Верхнего и Нижнего Египта, Аа-

хепер-ен-Ра, сын

солнца от плоти его, любимый им Тутмос Нефер-хау соорудил памятник свой

для отца

своего Амона-Ра, владыки престолов двух стран, владыки неба, находящегося

в

Фивах»...105)

Все эти памятники Тутмоса II красноречиво говорят о тех крупных

богатствах, которые и

в его царствование продолжали притекать в Египет из покоренных областей

Нубии и

Сирии в результате военных походов, которые совершил фараон, продолжая

традиционную завоевательную политику своих предшественников. [186]

Глава шестая.

Район египетских завоеваний в

Передней Азии

(Палестина, Финикия и Сирия)

Географическое положение Сирии чрезвычайно своеобразно. Сирия лежит на

стыке трех

материков. Своей континентальной частью Сирия теснейшим образом связана с

Передней

Азией, так как восточные области Сирии граничат с сирийско-месопотамской

степью, а

южная часть Сирии, так называемая Палестина, постепенно переходит в

безводную

пустыню Аравийского полуострова. Своей приморской частью, сирийским, финикийским

и филистимским побережьем Средиземного моря Сирия широко открывается

навстречу

европейскому материку, тесно связанная древними торговыми путями с

островами

восточного Средиземноморья, с Кипром, Критом и архипелагом Эгейского

моря. А юго-

146

западной оконечностью Сирия через Синайский полуостров тесно примыкает к

черному

африканскому материку, в частности, к древней африканской стране, Египту.

Это

промежуточное положение Сирии между тремя материками, где находились

очаги

древнейших и величайших культур древнего мира и образовались древнейшие и

наиболее

могущественные государства древности, не могло не наложить некоторого

своеобразного

отпечатка на исторические судьбы народов, населявших Сирию в древности.

Расположение Сирии на стыке древнейших морских и караванных торговых

путей,

соединявших крупнейшие государства, области и города древнего мира, превратило

Сирию уже в древности в страну торговли, в значительной степени

транзитной.

Географическая раздробленность Сирии, обособленность ее отдельных частей, как,

например, финикийского побережья или долины Оронта, защищенной с запада и

с севера

горными хребтами Ливана и Антиливана, а также отсутствие больших рек, которые могли

бы содействовать политическому и культурному объединению всей страны, не

создали

благоприятных естественных условий для образования здесь единого и

могущественного

государства. И, действительно, Сирия в течение всей своей истории всегда