Текст книги "Зона 54 (СИ)"

Автор книги: Вова Фетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Которые не должны проходить в Храме, – новый голос, на этот раз женский, слева. Артем посмотрел туда. К ним очень бойким быстрым шагом шла высокая стройная девушка-гуль, лет двадцати пяти. И она разительно отличалась от остальных – у нее были длинные черные волосы.

– Кто настучал? Саша или Настя? – Пророк говорил спокойно, как будто бы даже с легкой иронией.

– Оба, – девушка встала с охранником рядом, тоже перекрыв вход. – И кстати, Насте надо по голове надавать. “Ну я же забрала у них оружие!”, гос-споди. А то, что среди них чертов суперсолдат, который сам по себе оружие, она как-то пропустила! У меня один вопрос только к тебе, Захар. Какого хрена ты творишь?

– Историю, – просто ответил Второй, – я творю историю.

И девушка и охранники разразились хохотом. И, как ни удивительно, сам Пророк тоже улыбался.

– Шизанутый, – ответила девушка, отсмеявшись. – Мы не то, что в тупике истории, мы в ее раздутом вонючем трупе, а ты все трепыхаешься. Но если серьезно, то подумай еще раз. Тебя же все возненавидят. Еще никто извне не входил в Храм. Они же очевидно недостойные.

– Да? – Захар оглянулся и осмотрел людей с головы до ног.

– То что они еще не поплавились – ничего не значит.

– Каждый, кто способен достигнуть стен Храма – достойный и должен считаться Потомком, – продекламировал Второй, – так говорит Пришедший. И если я уже не его пророк, то это для меня новости. Так, что, Стражница, отойди в сторонку. Тут все по канону.

Охранник по имени Митя сделал движение челюстью, которое нельзя было считать иначе как “ну да, аргумент, в принципе”.

– Так любой ширнувшийся хейдеркой может в Храм завалиться, – буркнула девушка.

– Значит, он достоин, – пожал плечами Второй, – не наше дело переиначивать слова Пришедшего, Третья.

– Ладно, – выпалила она, – пойдемте. Но ты все равно шизанутый!

Она развернулась, махнула Мите отбой, гордо смахнула шевелюру с лица и пошла к большой и тяжелой деревянной двери. Артемий пошел вперед и осознал, что у него мурашки. Колоннада накрыла их – они оказались в грандиозной галерее. Третья открыла дверь и показала, мол, проходите. Она вообще очень активно жестикулировала.

– Прежде чем мы войдем, – Пророк остановил их на секунду, – скажу сразу, чтобы вы не строили ожиданий. Снаружи здание выглядит как новое. Но все-таки. Падали ракеты, землю трясло… интерьеры… уже не те, скажем так. И Пришедший… он тоже внес свой вклад в изменения.

Он говорил так, будто приглашал гостей в свою квартиру, где было не убрано. Но… он ведь и сказал, что здесь живет.

За первыми дверями оказались еще один – тоже деревянные со стеклом в крестообразном переплете. А уже за ними открылось фойе, и Артем сразу понял, почему Второй захотел занизить их ожидания. Да, когда-то это было величественное помещение с наверняка белыми колоннами, яркими люстрами, красным бархатом… но теперь это просто большое темное помещение с треснувшим потолком, осыпавшимся мрамором и жгутами проводов вместо люстр. Слева и справа сохранились ряды гардеробов, но они были завалены всяким пыльным хламом, в первую очередь мебелью – диванчиками, лавочками, столиками, рулонами ковров.

Второй торопливо повел их дальше, и они попали в холл первого этажа – оно шло большим кольцом, повторяя форму здания. Под ногами лежал ковролин, который когда-то точно был красным, драпировки стен и колонн облезли, в потолке, в нишах для плафонов через раз горели обычные лампочки. Они не могли осветить всего огромного помещения, поэтому оно казалось мрачным, заброшенным и придавленным потолком с расходящимися лучами балками.

Второй повел их налево – к боковой лестнице, они пошли по ступеням с сохранившимися держателями для ковра, но без самого ковра и попали на второй этаж. Здесь их ждал такой же просторным кольцевой коридор, и он выглядел получше – сводчатый потолок создавал ощущение пространства и тьма не была такой мрачной, благодаря светлым тонам стен и потолка. Ковер под ногами сохранился лучше, угадывался приятный и глубокий голубой цвет.

Они все еще никого не встретили. Это показалось Артему странным. У любого Храма должны быть прихожане, чтобы он казался живым. Это же, без сомнений грандиозное здание, пустовало, отчего было жутким.

Такие большие сооружения не созданы для того, чтобы быть пустыми. Это неправильно. Так не должно быть.

Они прошли прямо, под сохранившимися некогда золотыми буквами партер и вышли к широким дверям. Здесь Второй остановился.

– Я должен вас подготовить, – сказал он. Он открыто волновался. – Вид Пришедшего может… шокировать. Даже если вы думаете, что вы повидали многое и ничего вас не удивит и не напугает… заверяю вас, это не так. Когда я впервые зашел в эту дверь, то… очень быстро вышел назад и, скажем так, не успел найти туалет, чтобы отправить туда свой обед. И это было век назад. Сейчас Пришедший гораздо крупнее.

Да что там может быть такое, подумал Артемий. Мы уже видели баскеров, а страшнее этого, пожалуй, только сама ядерная война.

Он осмотрел команду. Роман выглядел абсолютно спокойно, что неудивительно, Скай смотрел на Пророка с сомнением, видимо, был уверен, что его ничего не может шокировать, а Марта целиком изучала презрения к маленькому пугливому гулю.

– Заходим, вежливо просим остановить трансляцию и выходим, да? – Юрий повернулся к Артему с легкой улыбкой.

– Если очень сильно сократить, то да.

Артем поднял к губам рацию, которую дала ему Пятая и вызвал Максимова. Тот отозвался почти сразу.

– Мы заходим внутрь, – коротко сказал собиратель.

– Подожди! – Максимов явно был возбужден. – Сначала связь с генералом. Не предпринимайте ничего пока не согласуем с Атомом речь!

– Она уже согласована, – ответил Артем в рацию. – Просто не с генералом.

И отключился.

Скай покачал головой.

– Осуждаешь? – спросил Тема.

– Как я понял, вы с Татьяной составили речь от лица Атома, а Военный институт не уведомили, – догадался Роман. – Что ж, не имею ничего против.

– Как сотрудник Института Технологий или как… – Артем замолчал, поняв, что находящиеся рядом гули не в курсе, что хромающий пожилой дядька – не представитель Атома, а синт Нового союза. И понял, что момент для раскрытия этого не совсем подходящий. Они слишком близко к цели, чтобы добавлять переменную в и без того сложную формулу их положения.

Панин просто неопределенно кивнул.

– Я в ваши дела не лезу, – заявил Юрий, – но все равно ты создаешь опасный прецедент. Максимов просто за мостом сидеть не будет.

– Значит, нам нужно успеть решить все мирным путем до того, как он что-нибудь выкинет, – ответил Тема, – считайте, что я просто запустил таймер.

Он покосился на Марту. Все ли здесь пришли за мирным исходом?

Все люди вокруг были слабыми звеньями. Даже Юрий. Гораздо лучше было бы стоять тут сейчас с Ильей и Леной. Максимально миролюбивыми людьми из всей команды.

– Мне кажется нам очень не понравится звук сигнала этого таймера, – сообщил Роман. Он улыбался.

Я очень плохо все просчитал, подумал Артем, глядя в его улыбку. Но, с другой стороны, могли бы отправить математика, а не мусорщика.

– Готовы? – спросил Второй и когда удостоверился, что все согласны – толкнул большие двери, распахнув их в стороны. – Прошу.

Юрий пошел первым. Артем за ним. Следом скользнула Марта и уже за ней, неспешно, вошел Роман.

Скай замер почти сразу, и Тема почти налетел на него. А потом поднял глаза.

– Какого х…

Он не договорил. Просто не смог.

Ч4. Глава 5

В партере не было части кресел – их давно отсюда выдернули. Впереди, на сцене – не было занавеса и кулис, не было сценового оборудования…

И, Артемий был почти уверен, не было никаких инструментов в оркестровой яме, ничего не было.

Все пространство партера до самой ямы было забито электроникой – серверные шкафы, пучки проводов праздной толщины, идущие отовсюду, свисающие с балконов, уходящие за двери, столы с компьютерами, толстые гофрированные трубы вентиляции и охлаждения… и все это работало – мигало диодами, светилось экранами, гудело вентиляторами, звенело блоками питания.

Уже одного это могло удивить кого угодно. Столько довоенной электроники в рабочем состоянии, все это жрет уйму энергии и, судя по всему, у гулей эта энергия есть. Но взгляды команды прикованы были, конечно, совсем не к этому.

Все помещение было оплетено или тут больше подходило бы слово заросло расходящимися во все стороны щупальцами до ужаса человеческого цвета – будто вся эта органика была создана из человеческой плоти. Эти отростки вились по полу, путаясь с проводами, лезли на стены, заходили на ярусы и пропадали там в полумраке, обвивали беломраморные статуи в нишах над балконами и главное – со всех сторон проникали в недра серверных шкафов, обволакивали их, срастались с ними в нечто единое…

Особо толстые отростки уходили куда-то в оркестровую яму и там пропадали, еще несколько крупных уходили наверх… И там, наверху, сходились вместе.

Подвесной потолок здесь давно обвалился – не было ни фресок, ни люстр, только голый скелет купольного нутра и в самую его вершину, в центральную точку сходилась вся эта псевдочеловеческая органика, чтобы в центре провиснуть массивным и тяжелым комком плоти огромных размеров. Он свисал вниз на несколько метров, почти до уровня балконов, медленно покачивался, пульсировал кожистыми буграми и наростами и, что самое ужасное – блестел случайно разбросанными ртами с полным набором зубов и глазами самых разных видов.

У Артемия было ровно пять секунд, чтобы все это разглядеть, а затем его скрутило от жестокой боли в голове. Перед глазами тут же появилось сверкающее пятно, как при мигрени, а к горлу подкатила тошнота. Не выдержав, он упал на колени, уперся руками в пол, из глаз брызнули слезы, зубы хрустнули друг об друга.

Прямо перед собой Тема видел Ская, который тоже корчился от боли, но устоял на ногах, а дальше впереди – Пророка, который подбежал к одному из компьютеров и стал активно что-то в нем делать.

С ужасом собиратель обнаружил, что одно из ближайших щупалец, потоньше, отклеилось от пола, проворно метнулось к его руке, обхватило запястья и плотно прижало к старому паркету. Почти мгновенно то же самое произошло и со второй рукой, его будто приковало к зданию. Но при этом давление самих щупалец ощущалось как… прикосновение. Обыкновенное человеческое касание. По температуре, текстуре кожи, еле заметному биению кровотока, да и просто благодаря какой-то внутренней системе обнаружения своих, Артемий понимал, что перед ним человек, что вся эта отвратительная видоизмененная масса – это все еще представитель людского рода.

Это продолжалось не более полуминуты, но Тема понимал, что не выдержит. Он выблевал все, что у него было в желудке, с трудом подавил желание с размаху ударить лбом в пол – ему казалось, что можно расколоть череп и вся боль утечет через трещину, ну или на крайний случай, он бы от этого умер и перестал бы вообще что-либо чувствовать.

Потом все кончилось, он почувствовал, что его руки свободны, сразу упал на бок, а потом перекатился на спину, голова все еще жестоко пульсировала, перед глазами плыло и в этой ненадежной реальности появилось изуродованное лицо Пророка, он что-то говорил, будто пытался привести в чувство, но поздно – Артем все больше проваливался в небытие, реальность отдалялась, сворачивалось в точку, пока не исчезла полностью.

* * *

Связь была плоха. Все-таки радиация постепенно точила полупроводники и даже стойкая военная аппаратура от долгого нахождения в Пятне давала сбой. Искаженный помехами голос генерала звучал издалека, будто он действительно пытается докричаться до команды из самого Атома.

Максимов не замечал, как нервно жует губы. В броне было душно и потно, ужасно хотелось почесать спину, голову, расправить свалявшиеся волосы, вынуть чертовы катетеры из причинных мест…

Вместо этого он слушал далекий генеральский ор.

– Вы не должны были разделять команду! И определять состав делегации без санкции со стороны Совета!.. Вы, как руководитель должны были…

Спасительные помехи топили возмущенного Алдарова в себе, избавляя уши от необходимости все это слушать.

Конечно же генерал пришел в бешенство, узнав, что Артем и другие пошли на переговоры без санкции Атома. И, конечно, имел право винить в этом капитана, которого, вообще-то и отправил сюда затем, чтобы поддерживал дисциплину среди гражданских.

Но могли бы сами подумать кого сюда отправляют! Сразу же было понятно, что этот мусорщик – себе на уме, будет барагозить и бунтовать, следовать тупому закону пустоши вместо субординации и выкинет что-то такое в самый неподходящий момент.

Легко Алдарову говорить, думал Максимов. Он там в теплом кабинете, вокруг – тонна обученных и квалифицированных специалистов, настоящие вояки… тогда как здесь сброд из пришлых, мусорщиков, фриков и студенток. Они, в конце концов, в центре Пятна! Здесь никогда никто из атомских не был. Он, Максимов – глава группы первопроходцев. Очень плохо подготовленной группы. Разве он виноват в том, что в такой обстановке и такими людьми просто невозможно управлять?

Когда генерал снова вынырнул из вороха помех, он был уже немного спокойнее.

– Значит так, – говорил он, – теперь ваша задача – воссоединение группы. Если через час от разведчиков не будет связи, выдвигайтесь к Храму сами.

– Товарищ генерал, при всем уважении, это не так просто будет выполнить.

– Чего?.. – видимо, до Атома его голос тоже доходил с трудом. – Что ты там квакаешь, капитан?

– Прощу прощения, – как будто это он виноват в помехах! – я говорю, там целый город, понимаете? У меня два гражданских в силовой броне и никого, кто мог бы вести транспортер…

– И кто в этом виноват, капитан?! Мне нет дела до твоих трудностей. Найди способ подтвердить или опровергнуть прошедшие переговоры, если самозванная делегация не выйдет на связь.

– Боюсь, это невозможно.

– Тогда, если они не выйдут на связь, выполняйте первый чрезвычайный протокол.

Максимов невольно оглянулся на остальных, как будто они могли подслушать. Илья стоял вдалеке, спиной – разглядывал центр города. Лена была ближе, сгибала и разгибала конечности, шипя сервоприводами, словно делала разминку.

– Но если они будут еще живы и все же договорятся…

– Не мне, товарищ капитан, рассказывать вам о сопутствующих потерях.

– Понял.

– Что-что?

– Так точно, товарищ генерал!

– Так-то лучше, – Алдаров оборвал связь.

Чрезвычайный протокол был принят Военным институтом, как крайняя мера, действующая в обход приказов Ученого Совета, если миссия с точки зрения него, капитана Максимова, будет под угрозой. Всего в протоколе было четыре ступени и первая, про которую упомянул генерал, звучала так: “Капитан Максимов собственными силами и подручными средствами уничтожает источник трансляции вне зависимости от текущего положения отряда в целом или его отдельных участников”.

В текущем положении это значило, что нужно найти место, с которого можно точно навестись на Храм, взять ядерную установку – что бы там мусорщик не нес про закон пустошей, а Максимов считал ее трофеем Военного института, – и сделать один точный залп – снаряд должен пробить купол и взорваться внутри, чтобы точно все уничтожить.

К счастью, силовая броня отлично распознавала пусковое устройство, стоило его только положить на плечо, и включала интерфейс наводки в визоре. Еще один маленький секрет Военного института и причина, по которой особист настаивал, что он будет один из носителей брони, хоть и на самом деле ему не очень хотелось питаться жижей и ходить под себя.

Вот только осуществить это будет очень затруднительно. Скажем, нейтрализовать Пятую и пересечь ржавый ров будет несложно. Но внутри города им точно зададут жару.

А еще сложнее будет объяснить двум этим гражданским, почему нужно поступить именно так, а не иначе. Они ни за что не согласяться палить по театру, пока есть надежда, что собиратель и компания там и все еще живы.

“Делегация”, как назвал их генерал, отсутствовала уже сорок минут и скоро можно будет попробовать с ними связаться, и Максимов надеялся, что мусорщик ответит, что у них там все в порядке. Да, он не был согласен с дипломатическим путем решения проблемы, все это смахивало на огромную ловушку, но и рисковать своей шкурой, идя на прямую конфронтацию в самом гнезде врага, только потому что так приказал генерал – тоже не хотелось.

Особист отдавал себе отчет и в том, что у него проблемы и с субординацией и с долгом. То, чего профессия требовала от него находить в других и использовать, в себе он отыскивал с трудом.

Но вокруг Пятно, враги и совсем не те люди, с которыми можно эффективно прыгать на амбразуру. Приходится работать с тем, что есть.

* * *

Сраная жестянка не работала! Лена пошевелила рукой. Затем ногой. Каждое движение давалось с трудом, в механизмах что-то трещало и терлось друг о друга, будто в них насыпали песка. Появилась тяжесть – будто включили гравитацию и теперь она чувствовала огромный вес брони, который на нее надели.

По-хорошему, нужно было кому-то сказать об этом. Но капитан Максимов был последним человеком, к которому Лена хотела бы обращаться. Он казался таким же, как силовая броня – мощным снаружи, напыщенным, со стальной корочкой уверенности, но внутри – слабая потеющая плоть, которая не знает что делает.

А Артем ушел туда, за мост. Какого черта он все время вел эту колымагу? Какого черта единственный человек, которого она не боялась во всей этой компашке – все время был не рядом?! Она бы хотела поговорить, рассказать, поныть – о том, как ей тяжело и неудобно внутри этой брони, что аж даже спать приходится стоя или сидя, о том как плохо подогнанные для ее небольшого хрупкого тела сочленения натирают, о том как это, в конце концов, унизительно – писать через трубочку.

Но еще больше ей хотелось бы рассказать о том, как ей страшно. Рано или поздно силовая броня встанет окончательно и превратится в консервную банку с живым мясом внутри. И ей придется вколоть вакцину, которая, кажется, навсегда изменит ее жизнь.

А еще ведь между открытием брони и временем, когда укол начнет действовать, даже если его смогут поставить в ту же секунду, пройдет какое-то время. И все это время радиация будет просачиваться внутрь ее тела, выбивать молекулы из мест, где их вообще не надо трогать и разрушать ее нутро, превращать в кровавый кисель…

Лена понимала, что ее поведение абсурдно: страх перед необходимостью выйти из силовой брони не дает ей рассказать о проблеме, что в свою очередь лишь приближает неизбежное.

Они проходили это в университете. Когнитивные искажения. Они мешают ясно мыслить, создают большие проблемы в науке, жизни, отношениях и… убивают в пустошах.

– Фонарев не отвечает, – голос Максимова в интеркоме вырвал ее из круговерти тревожности в еще менее приятную реальность. – Уже прошло больше часа.

– Переговоры не длятся быстро, – ответил на это Илья.

– Но ответить-то можно было, – возразил особист. – У меня прямое указание из Атома: если делегация не отвечает, то план меняется.

– Меняется? Что это значит?

Лена слушала их, сжимая и разжимая пальцы силовой перчатки. Ощущение было такое, что ей приходится сжимать эспандер килограммов на двадцать. А потом ее внимание зацепилось за столб пыли на горизонте. Она единственная, кто смотрела не в сторону центра, а в стеклянное море.

– Что это? – перебила она мужчин.

– А? – Максимов повернулся на нее.

– На горизонте, вон там, – она с трудом подняла правую руку, чтобы указать на пыль.

– Сссууу… – Максимов развернулся и побежал к мосту. Лена смотрела на него с завистью. У нее бы сейчас точно так побежать не получилось. Лучше вообще не двигаться на всякий случай. А потом загрузиться в десантный отсек и не подавать признаков жизни до самого Атома.

Если, конечно, повезет туда вернуться.

– Эй, как там тебя… Пятая! Что это? – металлически кричал Максимов на всю пустошь.

– Чего орешь, гладкокожий? – гуль появилась из здания поста.

– Вы вызвали подкрепление?! – продолжал орать Максимов, приближаясь к ней на высокой скорости. Он ее сбить с ног хочет? У этих костюмов огромная инерция – Лена лишь недавно успела к ней приспособиться.

– Это Иволга со своей шайкой, – спокойно произнесла Пятая, – покинули периметр, едут домой наконец-то. Это их тупое добровольное изгнание закончилось, я полагаю.

– Мои люди не отвечают, – не унимался Максимов. Они ужасно контрастировали в диалоги. Гуль была даже слишком расслаблена и спокойна, тогда как особист обливался бы водой негодования, если бы сталь могла потеть. – У вас что-то произошло, да? И вы их вызвали?

– По моим каналам все в порядке, – пожала плечами Пятая. – Да не переживай ты так, железный, заржавеешь раньше времени. Седьмой только на морду страшный, а так он отходчивый.

– Что-то и правда не так, – сказал Илья по внутренней связи.

Даже если так, подумала Лена, что мы-то сделаем? Мы тут, за рвом, в дурацких стальных костюмах, транспортер вести некому и к ним движется чрезвычайно вооруженная группа не очень добрых гулей.

Но вместо того, что бы озвучить эту обреченность, Лена разлепила губы, зажала кнопку связи и произнесла:

– Илья… пока они не прибыли, а Максимов не сделал ситуацию еще хуже, – она не сомневалась, что он сделает, – мне нужна твоя помощь.

* * *

Артему снился странный сон. Капитан Максимов – совсем не в силовой броне, а при параде, в фуражке с кокардой в виде модели атома, орет ему в лицо:

– Прием! Артем! Собиратель, твою мать… Отвечай! Как у вас обстановка? Прием!

При этом голос шел как будто издалека, да еще и перебивался помехами, хотя круглое пухлогубое лицо особиста вот оно – прямо перед носом…

Я лежу, подумал Тема. Я лежу, а это разрывается рация где-то рядом. Ребята, оставшиеся за рвом, переживают. Надо бы им ответить… но что? Я лежу на полу, меня сразила ужасная мигрень, которую, кажется, наслал огромный мясной мешок под куполом театра?

Тема открыл глаза и увидел его – этот самый мешок. Плоть легко покачивалась и не то чтобы пульсировала, а скорее сокращалась, будто что-то внутри, под кожей, постоянно перемещалось.

Затем собиратель повернулся на звук – и чтобы найти рацию, и ради сохранения психики. Постоянно смотреть на этот отвратительный сгусток было просто невозможно.

Рация была рядом, но… она была обвита небольшой щупальцей, которая медленно утаскивала ее прочь – куда-то под уцелевшие ряды партера.

– Черт, – прошептал Тема, перевернулся на живот, встал на четвереньки и попытался добраться до дурацкого отростка и отобрать рацию. Его мутило, как после долгого дневного сна, когда не помнишь какой сегодня день, месяц и год, руки слушались плохо и в конце концов рация исчезла где-то между мотков проводов и ошметьев отвратительной плоти. Голос Максимова исчез вдали.

Тема еще раз выругался и только сейчас догадался оглядеться.

В зал набилось куда больше гулей, чем он запомнил. Не меньше десяти человек активно суетились и среди них нигде не было видно Второго.

А еще нигде не было ни Ская, ни Панина, ни Марты.

Что происходит?

– Эй ты! – его заметили, какой-то высокий гуль-мужчина наклонился над ним и сказал, – ну-ка сиди на месте и не двигайся.

Голос звучал спокойно. Не угрожающе, а как бы предупреждая.

– Будешь дергаться – мозги из ушей полезут, – продолжил гуль, – Пришедший так и убить может…

– Это Пришедший? – задал Артем вслух первый вспыхнувшей в голове вопрос.

– Да. Повезло тебе, академовскому, его узреть.

– Где все?..

– А, – гуль огляделся. – Это тебя надо спросить. На одного из ваших защитный рефлекс Первого вообще никак не подействовал и пока Захар искал способ, как все это прекратить, а вокруг началась суета, он сбежал.

– Он робот, – выпалил Тема, – синт. Не наш. Из Нового союза.

Гуль повернул голову набок, его взгляд внимательно шарил по лицу Артема. Будто проверял, не повредился ли тот разумом.

– Что ж, это многое объясняет, – гуль кивнул, – куда он мог пойти? Что ему нужно?

– Понятия не имею. Я думал, то же, что и нам – остановить трансляцию…

– М-да, толку от вас, гладкокожих, конечно… – это прозвучало обидно, но в словах гуля все еще не было злобы.

– Где… остальные?

– Ваша оголтелая женщина сбежала с криком “я на это не подписывалась!”, как только очнулась. У нас не было времени ее остановить, поиск вашего этого… робота поважнее.

Артем хотел спросить про Ская и еще – воды, но не успел. Кто-то крикнул “наверху!” и спокойный гуль исчез, вокруг снова началась суета. Раздались крики, какая-то быстрая тень метнулась с ярусов вниз, раздались звуки раздираемой плоти, кто-то упал прямо перед Артемом и под ним сразу натекло много красного, а потом это все отошло на второй план, потому неожиданно стало трудно дышать.

Отвратительная кожаная удавка захлестнула шею и потащила его куда-то. Плечи врезались в углы столов, серверных шкафов, ноги волочились по проводам, выцветшим ковровым дорогам, а потом стало совсем невыносимо – его подняло и ноги зависли в воздухе. Он попытался вздохнуть – не вышло. Зрение стало наливаться кровью, и неожиданно открывшийся панорамой зал, где происходило очень много движения, будто накрыло красным туманом.

А потом спина ударилась в стену, руки и ноги обхватили кожаные щупальца и удавка на шее немного расслабилась. Артем широко открыл рот и сделал очень глубокий, захлебывающийся вдох.

И посмотрел вниз. Там, среди нескольких трупов гулей стоял с ног до головы покрытый кровью Роман Панин. Он уверенно стоял в проходе, уперев руки в бока, а его голова была поднята вверх – он смотрел прямо на Пришедшего.