Текст книги "Зона 54 (СИ)"

Автор книги: Вова Фетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

К тому же все эти чаты и каналы про жизнь после ядерной войны о многом умалчивали.

Например, о вшах. Пожалуй, это единственный плюс его лысой башки. Как только в бункере пропал водопровод и запас воды стали жестко экономить – все, кто не прошел трансформацию, то есть обычные пациенты и персонал, тут же стали заниматься в основном тем, что чесали голову. Главный враг выжившего – это не агрессивные толпы маргинальных элементов и даже не дикие звери, почуявшие, что доминирующий вид перестал быть таковым и можно невозбранно посягать на его бетонный рай. Главный враг – это вши. Если под рукой нет чистой воды, то вывести их невозможно. Основным признаком обычного человека стала даже не гладкая кожа, а непрерывное чесание головы. Оно настолько их поглощало, что они постепенно научились почти все делать одной рукой, даже готовить еду.

Второе, о чем мало писали – это о зиме. Это было странно для сибиряков, как будто они игнорировали самый главный факт своего региона, потому что против него просто было сложно бороться. Неинтересно представлять, как после ядерной войны ты умираешь не в борьбе с каким-то другим кланом за бочку бензина или дизельный генератор, а банально замерзаешь.

Бункер выдержал ядерную бомбежку, но скучно не пережил первый же год зимы. Взрослые говорили, что под землей всегда тепло. Но это почему-то не сработало. Бункер превратился в ледяную могилу, бетонный мешок промерз так, что арматура внутри стен и перекрытий стала трещать и выть. А через какое-то время стало выходить из строя оборудование – замолчала вентиляция, зачихал и стал работать с перебоями генератор, а в конце концов сама конструкция стала менять геометрию и было принято решение выходить – взрослые опасались, что гермодвери навсегда заклинит в закрытом положении и тогда из бункера уже никто и никогда не выйдет.

С этими воспоминаниями Захар засыпал, с ними же и просыпался, потому что снилось ему почти всегда одно и то же – как он бежит вниз со всеми остальными, вокруг белые халаты, пижамы, каталки, мятые спортивные костюмы, костыли, коляски и целый лес стоек для капельниц.

Утром лагерь выглядел неожиданно притихшим. Взрослые молча жевали завтрачные сухари, прятали глаза, а потом Захар увидел Зураба, который сидел под обвалившимся подъездным козырьком и тихо хныкал.

– Дашка ночью умерла, – сказал он, увидев Захара.

Подросток смотрел, как его сверстник ревет и пытался понять, что он чувствует сам. Пытался ощутить хотя бы легкий привкус горя, страха или отчаяния. Он вспомнил Дашку, ее тонкие руки, прозрачную слабую улыбку и синенькие паутинки вен на лбу.

Обычно людям должно быть жалко, когда кто-то слабый и невинный помирает. Люди страдают, когда навсегда уходит тот, кто еще вчера был рядом и живой.

Но Захар ничего не чувствовал. Он смотрел на Зураба и понимал – этот тоже умрет. И еще многие умрут. Ему придется наблюдать все эти смерти, но к счастью, трансформация забрала у него не только волосы и кожу, но и изрядный кусок каких-то важных эмоций.

Ч4. Глава 3

– И вы пришли сюда? Все эти люди, которые шли с тобой теперь живут здесь? – спросил Артем. История Пророка его впечатлила. Особенно та часть про “чаты” и “каналы”. Про интернет. Некое величайшее общее хранилище знаний, доступ к которому потерян навсегда.

Это была циничная мысль собирателя – он гораздо больше грустил по утраченной информации, чем о том, что вокруг Пророка погибло множество близких ему людей.

– Из паломничества остались очень немногие, – ответил Второй, – большинство погибло на входе в город. В Пятно, по-вашему. Уровень облучения здесь подходил не всем Потомкам, для некоторых он был слишком высок. И, конечно, немало наших просто не дошли и умерли в пустошах – от самых разных причин. В том числе и от рук других выживших.

– Странно, что люди продолжили убивать уже после того, как поняли, что большая часть человечества уничтожена.

Пророк невесело усмехнулся.

– Они… скажем так, и не думали, что убивают других людей. Они принимали нас за монстров.

Да, подумал Артем. И мы до сих пор близки к этому. Там, в десантном отсеке сидят обычные люди и у некоторых из них в голове тоже рисуется именно такая картина – это монстры, опасные чужаки, другой… вид? Кто-то опасный, как медведь или стая волков. Как баскер.

– Ну и сами мы друг друга тоже успели прорядить, – признался Пророк. – Видишь ли, Пришедший и Новый Храм сразу стали чем-то вроде религии. А там где религия – там и разногласия.

– Когда вы пришли в Храм – там были выжившие?

– Конечно, – кивнул Пророк. – Местные Потомки, которые поддерживали Храм и Пришедшего, чтобы трансляция могла продолжаться. То, что меня называют Вторым, не значит, что я был одним из основателей Нового Храма.

– Значит, трансляция работает… – пробормотал Артем, скорее для себя, – она действительно привела вас, новых людей к Храму, как и завещается в трансляции. И много ваших приходят?

– Вы первые гости за много лет, – ответил Пророк. – И это кое-о-чем нам, Потомкам говорит…

Столетний подросток вздохнул. Видно было, что он переживает за свой народ, но делает это иначе, чем Седьмой.

– Но мы оказались не из ваших…

– Да. И именно поэтому Седьмой позволил открыть по вам огонь. Его группа… радикалы. Для них вы – вторжение, инородное тело. В Пятне могут обитать только Потомки. Со временем это из простого физиологического факта превратилось в некую религиозную догму. Мы с другими апостолами много дискутировали о человеческих поселениях под боком и если бы Седьмой был бы в силах, он с удовольствием бы снес Атом всем арсеналом, что у нас есть.

– И почему он до сих пор этого не сделал?

– К счастью, он в этом вопросе в меньшинстве.

Тема чувствовал как постепенно успокаивается. Пророк все больше ему нравился – хотя, конечно, как же теперь мало для этого надо! О, этот человек меня не убивает? Да это считай что друг.

Но самое главное, что он был настроен на сотрудничество. Глупо было думать, что гули едины в своих ценностях. По факту у них такая же сложная каша из самых разных взглядов и идей, как и в Атоме. Седьмой и его группа – это, если угодно, тот же Военный институт, а Пророк… он будто бы был своим – из местной Верхней зоны, его легко можно было представить где-нибудь в подвале Института Ядерной физики и в белом халате. Хоть он и выглядел как пацан, решивший поэкспериментировать с петардами и бензином.

Тем временем транспортер достиг очередной ландшафтной границы. Стеклянное море сходило на нет, вокруг начали появляться привычные руины – по большей части обрушенные и оплавленные бетонные скелеты высоток, знакомые уже панельные “зубы” и просто груды каменно-кирпичного крошева. Здесь стал угадываться контур улиц.

И это было странно. В Атоме все специалисты по истории Новосибирска и последствий войны для него, сходились в едином мнении – центр города, скорее всего, превращен в огромный гладкий, продуваемый всеми ветрами, на столетия смертельно радиоактивный, могильник…

То есть все то же стеклянное море…

Захар объяснял куда ехать и как поворачивать и вскоре они выехали к тому, что Артем, читавший в детстве книжки про рыцарей и замки, мог бы назвать оборонительным рвом.

Широкий желоб низины, который на картах значился одновременно как крупная магистраль и русло реки Каменки, дугой огибал то, что когда-то было центром города. Внизу… была свалка. Или железная могила. Ржавое море из сотен и сотен автомобилей и другого металлического лома.

– Тут была грандиозная пробка тех, кто пытался выехать, – пояснил Пророк. – Причем в обе стороны. Кто-то пытался ехать на восток и север, кто-то – на юг или к реке. Но оба направления были гибельными, даже если бы им удалось прорваться. Те, кто решил ехать на юг просто заперли себя у реки и не смогли выбраться на Бердское шоссе, по которому вы прибыли, а те кто поехал на северо-восток… что ж, туда даже мы, устойчивые к радиации, не суемся. Самый тяжелый удар пришелся именно туда.

– По авиационному заводу и производству ядерного топлива, – кивнул Артем.

– Да, – Захар оторвался от триплекса и посмотрел на собирателя как будто даже с уважением. – И по всей военке на севере. Так что… шансов там не было. Эта дорога стала кладбищем. Мы за годы постепенно стащили весь старый транспорт с улиц и свалили сюда. Потом пожалели, когда поняли, что река постепенно пробивается из вкопанных в землю труб. Могли бы полностью ее вскрыть, жилось бы приятнее. Но теперь она навсегда погребена под тысячами тонн ржавчины.

Но Артемия интересовало не это. А то, что он видел на другом “берегу”.

Слева был крупный довоенный путепровод – разрушенный наполовину, но достроенный интересным подъемным механизмом – металлическая конструкция была задрана кверху, как крепостные ворота. Это был мост. Кустарный подъемный мост. Врата в мир Потомков. А за ними…

Уцелевшие дома. Много уцелевших домов. На вид они были далеки от того, что сохранилось в Атоме – провалившиеся крыши, черные провалы окон, частично обрушившейся секции… но это были дома. Устоявшие. Не развоплощенные в пыль, не укатанные в землю в стекловидный хиросимит.

За ними угадывались и более презентабельного вида постройки и в нижних этажах даже блестели целые стекла. Признак живого общества.

На переднем плане всего этого выделялось пострадавшее, но все же величественное сооружение, как будто гигантский парус, взметнувшийся посреди города. Он выглядел ветхо и изувечено, зияло дырами, но все еще напоминало, что когда-то здесь жило человечество – не жалкие его остатки, продолжающие медленно вымирать, а огромное многомиллиардное сообщество, способное одновременно творить чудеса и ужасные абсурдные глупости, последствия которых они и пожинают сейчас.

– Театр “Глобус”, – прошептал Артемий. Вышло почти благоговейно и это не ускользнуло от Пророка.

– Да. Второй из трех уцелевших театров. Некоторые предлагали его восстановить, как дополнительный Храм, но у нас нет на это ресурсов. На самом деле здание еле держится.

– Да, но почему оно держится?! – не выдержал Тема. – Почему центр настолько хорошо сохранился?

Захар улыбнулся краем рта.

– Я думаю уроженец Академгородка прекрасно знает ответ на этот вопрос, – сказал он.

Конечно! Какие же мы все глупцы! Артем почувствовал почти ликование. Зонтик! Им был накрыт не только Академгородок, не только Атом! Просто им там, на юге, повезло больше – отрезанные от остального города большими массивами “неинтересных” для ракет пространствами лесов, они просто избежали заражения. А центр, хоть и был накрыт тоже, хоть и уцелел физически, но погиб на более тонком уровне, окруженный разорванный ядерными взрывами пространством… Ни один человек бы тут не выжил, но гули, иммунные к радиации, смогли!

– Мы были уверены, что существовал лишь один прототип, – пробормотал Тема.

– Их было больше, – просто ответил Пророк. – Как минимум, два. И кто-то решил, что очень нужно защитить Оперный театр.

– Защитить центр города – это очень логично.

– Нет, – Пророк покачал головой, – все сложнее. Точка расположения зонтика – купол Нового Храма. Учитывая, что, судя по всему, энергия нашей установки была гораздо слабее вашей – защищать театр и окрестности, пусть и с правительственными зданиями, ужасная идея. Половина накрытого пространства – улицы, площади, парки и пустые, нежилые дома. Если кого и хотели спасти, то точно не людей.

– Ну понятно, что не людей, – усмехнулся Артемий, удивленный наивности гуля, – свои задницы они спасали.

Однако по Захару было видно, что его не устраивает эта версия.

И его можно было понять. Он сам – реликвия. Человек из прошлого, которому чудом вакцины удалось пережить ад и время, за которое сменяются несколько поколений. Это для Артемия все довоенные люди, его предки – просто ужасные идиоты, разрушители и расточительные мерзавцы, которые не ценили того, что у них было и просто предали все огню. А для Пророка это были его современники. Люди, которых он когда-то знал и многих из них наверняка любил и уважал.

Ему просто не хотелось верить в циничность и злонамеренность своего поколения.

– Значит, это ваш дом? – спросил Тема, чтобы перевести тему.

– Да. И вам пора познакомится с его сердцем.

* * *

– Ты знаешь правила, Второй.

Большая и крупная женщина-гуль, которая представилась как Пятая, встретила их у моста. Судя по всему она была “центристом” среди апостолов. Открыто и сходу бросила что-то презрительное про взгляды Седьмого, но тут же поведала, что именно от него получила информацию о прибывающих. При этом и Второго она прямо сейчас отчитывала за наивность и глупость: провел недостойных гладколицых почти что к самому Храму!

Так начался торг: Второй утверждал, что нужно относится к пришельцам, как к официальной делегации и чтобы все прошло хорошо – принять их как следует. Пятая возражала, что переговоры можно провести в любом месте и раз людишки доехали аж сюда, то поди от радиации уже не умрут, пусть хоть посреди стеклянного моря делегируются.

В конце концов, Второй победил, но дальше стало еще сложнее: начался спор про то, в каком виде и количестве люди могут попасть за мост.

– Силовую броню – долой, – заявила Пятая.

– Без нее мы умрем, – возразил Максимов. Он, Илья и Лена стояли поодаль, так как им запретили приближаться более чем на двадцать метров. Разговаривать это не мешало, благодаря усилителям голоса в броне.

– Придумайте что-нибудь, – Пятую слабо интересовали проблемы вторгшихся атомчан. – Силовая броня – оружие. С оружием никто дальше не пойдет.

Таким образом почти все подпадало под оружие. И транспортер тоже.

– Могут пойти только те, кто без брони, – предложил Пророк, – остальные подождут здесь.

– Ну уж нет, – тут же возразил Максимов. Ему, очевидно, не хотелось оставлять судьбу миссии на ненадежного мусорщика, суперсолдата из другой страны, шпиона-андроида и придурковатую дьяволицу. – Отряд не разделяется.

– Вообще-то это неплохой компромисс, – признал Скай.

– О, конечно, сибиряк сразу согласился! Интересно, почему? Избавиться сразу от большинства представителей Атома очень ведь удобно.

– Наша задача – остановить трансляцию, – спокойно ответил Скай, – вроде в этом мы все совпадаем.

– К тому же, кому-то все равно придется остаться следить за техникой, – добавил Роман.

– И ты еще, робот! – тут же взвился Максимов.

Пятая, наблюдающая за всем с кривой усмешкой, повернулась к Артему.

– Дать вам время пообщаться?

Она говорила с превосходством, как будто в рядах гулей все было гладко и прекрасно.

– Каковы гарантии, что мы, сдав оружие, сможем выйти обратно живыми? – вместо ответа спросил Артем.

– Оружие вам не поможет в случае чего, – просто ответила Пятая. – С силовой броней или без, с твоей вот этой вот винтовкой или нет – вы не выйдете обратно, если будете делать глупости. Но оружие все равно придется сдать, чтобы уменьшить шанс глупостей.

Пятая выглядела очень потрепанной жизнью. У нее отсутствовала левая рука по локоть, от челюсти, по шее и дальше вниз под одежду уходил ужасного вида рваный шрам, заметный даже на изможденной коже гуля.

Продержаться столько лет живой ей явно было нелегко. И, кажется, выжить ей помогла ужасно душная дотошность по факту безопасности.

– Они правы, капитан, – Артем повернулся к трем фигурам в стали. – Нам придется разделиться. Оставайтесь у транспорта и ждите. Свяжитесь с Атомом, если получится, расскажите об успехах и нашем положении.

– Об этом не может быть и речи. Ты будешь говорить за весь Атом?

– Чем я хуже тебя? – бросил Артем. – С другой стороны, всегда можно вылезти из брони и уколоться. Запасная вакцина есть. Готов рискнуть?

Детское желание Максимова покрасоваться в силовой броне сыграло с ним злую шутку. И сейчас он это понимал. Сейчас он в бешенстве именно из-за этого осознания. С одной стороны, Тема признавал, что злорадствует. С другой – это было тревожно. Максимов явно захочет быть активным участником всей этой истории. И ничего хорошего от этого желания не будет.

– У меня другая идея, – ответил особист и повернулся к Пророку. – Дайте нам ваши рации. Если хотите нас разделить, то дайте нам связь между собой.

– Частицу Пришедшего захотел в руках подержать? – Пятая подалась вперед. – Да скорее сейчас Генсек передо мной объявится, чем я доверю вам их.

Артем невольно переглянулся с остальной командой. Он впервые услышал слово “Генсек” со времен, когда он сидел за школьной партой и учил историю. Так привыкли называть последнего из руководителей государства, пока мир не загорелся в ядерном огне.

Но, видимо, для Пятой, которая жила в те времена, это было что-то вроде стандартной присказки.

– Это хорошая идея, – неожиданно поддержал Максимова Роман. – Мы же будем полностью под вашим контролем. Вы вполне можете доверить нам пару раций.

– Они правы, – вступил Захар, – это против наших правил, но в текущий ситуации можно сделать исключение. Под мою ответственность.

– Это кощунство, Второй!

– Хорошо, – согласился тот, – это кощунство под мою ответственность.

– Не удивлюсь, если Пришедший тебя когда-нибудь самолично удавит, – буркнула Пятая, но все же пошла к небольшому караульному домику и скрылась в нем.

Она активировала какой-то механизм и мост стал опускаться. Затем вышла с двумя рациями.

– Так, это гладким без железной скорлупы, – она вручила рацию Артему и тот сразу сунул ее в паз на разгрузке. – А это… слушайте, вы этими ручищами ее сразу сломаете!

Она смотрела на три огромные стальные фигуры с сомнением.

– Предки хоть и были так глупы, что раздолбали планету, – заявил Максимов, – все же были достаточно гениальны, чтобы предположить необходимость подключения к внешней радиостанции.

И он буквально вытянул провод из-под пластины, защищающей предплечье.

– А клавишу РТТ как ты будешь нажимать? – Пятая стала отводить руку с рацией назад, будто опасалась, что Максимов захочет ее выхватить.

– Это не потребуется, – вступил Илья, – у нас своя система в костюмах, способная управлять этим удаленно.

Нехотя, Пятая все же передала и вторую рацию, Артем и капитан тут же проверили связь и убедились, что все в порядке. Максимов важно сообщил, что будет держать связь с Атомом и попросил команду не действовать без четкий указаний из города.

– Теперь мы можем идти? – спросил Второй у Пятой и та кивнула, не слишком впрочем уверенно.

– Мне это не нравится, – заявила она. Захар лишь пожал плечами.

Артемий, Юрий, Роман и Марта ступили на мост и направились в центр, в самое сердце Пятна.

Лена, Максимов и Илья остались позади.

Мост сразу стал подниматься, как только они его миновали. Теперь группа была по-настоящему разделена и помочь друг другу будет проблематично.

По спине Артема пробежали мурашки. Оказалось, это достаточно неуютно – быть единственным представителем Атома, когда на кону стоит само их существование.

Учитывая, что он вообще не был переговорщиком. Никто из них не был.

Ч4. Глава 4

Чем дальше они шли, тем руины все больше превращались в город. От чего он, впрочем, не становился приятнее на вид. Даже уцелевшие здания пустовали, во многих из них отсутствовали окна и вообще хоть какой-то намек на жизнь. Это совсем не было похоже на Атом, где в каждом окне горел теплый домашний свет.

Здания были целыми, но мертвыми. А многие еще и были будто закопчены.

– Не так уж радужно, да? – спросил Второй. – Сразу после удара начались жесткие пожары. Когда первые рискнувшие выбрались на поверхность, город стоял, но это вообще ничего не значило.

Они шли по широкой магистрали. Слева – руины, дома либо пусты, либо частично разрушены, особенно выделялась восьмиугольная бащня, которая с каждым этажом превращались из здания в его скелет – внизу уцелело все, даже облицовочный мрамор, выше – пустые дырявые окна, еще выше – облезлые, закопченные стены, а совсем высоко – голые, серые колонны каркаса и совсем наверху – обнаженные поникшие решетки арматуры.

Справа – бывшее здание театра, с этим его парусом, а вокруг – низкие длинные строения из стекла и пленки. Теплицы.

– Здесь можно что-то выращивать? – с удивлением спросил Артем.

– Можно. То, что нам удалось приспособить. У нас большая часть свободной от зданий земли занята огородами. Конечно, и до войны тут была не ахти какая почва, а сейчас… но на нас хватает.

Здания заброшены и не восстановлены, еды с клочков почвы хватает…

– Вас не очень много, да?

Пророк усмехнулся.

– Великая тайна раскрыта, – ответил он, – да, нас очень мало. Мы все бесплодны и с каждым годом нас становится меньше. Да, мы не стареем физически, у нас не может быть рака, даже обычные болезни нам не страшны, потому что мы мутируем быстрее любого вируса. Но было бы странно, если бы не завелись новые болезни. К тому же, мы гибнем и просто по глупости. Это такая плотно вжившаяся в человечество черта, что ее никакие мутации не выведут.

– Что ж, отчасти я понимаю, почему ваши… эээ… коллеги, так не хотели нас пускать, – вступил в разговор Скай.

– Седьмой не считает, что это проблема, кстати, – заметил Пророк. – С его точки зрения, один Потомок стоит десятерых обычных людей. Правда, это он утверждал до того, как увидел вас, Юрий. Теперь ему придется пересмотреть расклад сил. Раньше мы переживали только по поводу Атома. Очень большого поселения по нашим меркам. А теперь выясняется, что есть целое государство с суперсолдатами на службе.

– Ткните мне хотя бы в одного атомского, который прирезал хотя бы одного гуля, – вдруг загоготала Марта. – Нашли о чем переживать! Мы, Дьяволы, первые вас на фарш пустим!

– Дьяволы… – пробормотал Пророк. По отношению к Марте он вел себя странно. Точнее также как и Елизавета. Он не особо отличал ее от остальных. – Да, любимчики Кирилла. Он думал, что может вами управлять.

– Управлять, – фыркнула Марта, – пусть поуправляет теперь после моего ножичка!

Артем напрягся. Тупая дура! Надо же было вот так проговориться! Когда они уже внутри и без оружия.

Захар остановился. Задумчиво оглядел Марту. Дьяволица криво ухмылялась и стояла уперев руки в бока.

А ведь мы понятия не имеем, зачем она здесь. Ее взяли как слабое, но все же связующее звено с гулями, и пока ее полезность совсем не очевидна. А вот возможность попросту саботировать все дело у нее есть и вполне осязаемое. Конечно, дьяволы тоже попадут под каток Орды, но вряд ли Марта умеет думать хоть сколько-нибудь стратегически.

– Так, – Второй говорил тихо, но уверенно, – давайте постараемся сделать так, чтобы этот факт больше никто кроме меня не услышал. Двенадцатый хоть и слыл чудаком, но все же считался апостолом Пришедшего. У нас тут нет суда, адвокатов и следователей. И уж тем более тюрем. Убийцу Потомка следует тоже убить, простой закон.

– Спасибо за вашу дальновидность, – отозвался на это Панин, молчавший все остальное время.

– А ты, Марта, впредь помалкивай, – добавил Тема.

– Все вы одинаковые, – с каким-то даже разочарованием заметила дьяволица, – что облезлые, что атомские… давайте скрывать то, чем стоит гордиться! Пф!

Вот из-за таких разговоров они и будут считать людей вырожденцами, горько подумал Артемий.

Они прошли дальше – до момента, где магистраль под углом в сорок пять градусов вливалась в другую широкую улицу – по довоенным картам в Красный проспект, главную артерию города.

Они вошли как бы в ворота – слева и справа створ дороги ограничивали два дома с вогнутыми фасадами. И вот они уже были живые – в некоторых окнах горел свет.

– Где вы берете электричество? – спросил Скай.

– Из нескольких источников, – неопределенно ответил Второй, – у нас, к сожалению, нет целой гидроэлектростанции, как у Атома, а все ТЭЦ были разрушены в первую очередь. Приходится обходится малым.

– Солнечные панели? – снова уточнил Юрий.

– В том числе, – Захар явно не хотел раскрывать карты и его можно было понять. Странно было бы раскрывать чужакам секреты своей стратегической инфраструктуры.

Слева у уходящего на юг проспекта сохранилась аллея по центру. На ней стояла небольшая довоенная часовня, когда-то наверняка белая, но за годы потемневшая от грязи и сошедшей штукатурки.

В Атоме уцелело две церкви, но староверов в городе было совсем мало. Апокалипсис случился и в рай их не забрали, оставили на земле. Значит, смысла взывать к старому богу нет, так рассуждали горожане. К тому же курс на науку и человеческую, земную справедливость, не способствовал развитию большой религиозности.

Интересно, как с этим у гулей. Все ли они верят в своего Пришедшего или есть староверы? Раз они из тех времен… это было бы логично.

Но задавать такие вопросы Артем решил когда-нибудь потом. Сейчас это было бы довольно бестактно.

– Почему вы называете себя Потомками? – спросил вместо этого Тема. – Вы ведь наоборот… из предков.

– Это для вас, – ответил Второй. – А для нас мы потомки старого человечества. Его новый вид, которому удалось выжить в новом мире.

– Нам тоже удалось, – заметил Скай.

– Пожалуй, – не стал спорить Захар, – но не переименовываться же в гулей теперь.

Прямо по курсу дорога упиралась в угол большого, уходящего дальше вглубь города, прямоугольника, полностью застроенного теплицами. На довоенных картах здесь был сквер.

А проспект уходил направо, на север. Храм был совсем рядом.

Они пошли дальше, мимо также когда-то белого здания, тоже похожего на театр, но здание будто было мертво.

– Играть музыку теперь некому, – коротко отозвался про это Пророк.

Они дошли до здания бывшей мэрии – тут светилось гораздо больше окон, но на нижних этажах. Верхние окна были кое-где забиты фанерой, закрашены или даже заложены черновым кирпичом. Очевидно, малочисленным гулям не нужен был огромный аппарат управления некогда двухмиллионным городом.

А слева сохранилось здание музея. И здесь Артемий впервые понял, что видит действительно старое здание. Не просто довоенное, а такое, которые было старым еще тогда, когда Захар не стал гулем.

Историческое. Почти утраченное прилагательное, вытесненное из лексикона “довоенным”.

Интересно, сохранились ли там экспонаты и пустят ли их посмотреть, если переговоры пройдут успешно?

Любопытство собирателя, чуйка на редкости прямо-таки тянули его туда.

Это не пустошь, напомнил себе Артем. Это цивилизованное место и здесь нельзя брать все, что приглянулось, потому что оно очевидно ничье. И вообще мы здесь не за этим.

И наконец-то улица распахнулась. Они вышли на большое пустое пространство, центральную площадь, место, где некогда огромный город пульсировал, откуда расходился лучами дорог, кварталами домов, шумом транспорта, гулом миллиона голосов.

И справа, как бы выделенный этим пространством от остальной застройки, утопленный вглубь, чтобы точно читались объем и величие, стоял он. Новый Храм.

Уцелевший Театр Оперы и Балета.

Величественная колоннада фасада, огромные прямоугольники дверей, а над ними – большой серый чешуйчатый купол. Целый, невредимый. Чудо.

– Добро пожаловать, – спокойно произнес Пророк, – не думаю, что мы когда-нибудь точно узнаем, но я почти уверен, что вы сейчас смотрите на самое большое в мире здание из уцелевших.

– А я думал Институт Технологий – венец инженерной мысли, – пробормотал Артем.

И это неожиданно вызвало смех у всех, кроме Марты, которую, кажется, театр вообще мало интересовал. Даже синт Панин смеялся.

Площадь была окружена хорошо сохранившимися зданиями и здесь, впервые, команда увидела других Потомков: кто-то шел вдалеке, небольшая компания сидела на пустой площадке с пустующим постаментом – там до войны значилась культурная композиция с далеким довоенным политическим деятелем во главе, а кто-то – и это было совсем удивительно! – мел одну из дорожек, ведущую ко входу в театр.

И это неожиданно делало площадь живой. Настоящей. Как будто и не было вокруг этого небольшого островка города Пятна, стелоквидных полей, панельных зубов, бетонных скелетов…

А еще тут были спуски вниз.

– О, метро, – отреагировал на них Юрий. – У нас в Красноярске, к сожалению, такое так и не построили, а ведь тогда могло бы спастись гораздо больше народу.

Пророк горько покачал головой.

– Это не сильно помогло, – сказал он, – Это единственная станция попавшая под зонтик. Остальные – обрушились. Они плохо годились как бункер, все мелкого заложения. Да и тут не сработало. Да, люди внизу выжили, но у них, судя по всему, очень быстро кончились припасы, а выйти наружу они не могли. К тому же мы подозреваем, что вентиляция работала не очень хорошо и вниз просачивалась радиация. Когда первые из нас пришли и вскрыли гермодвери… это был просто огромный коллективный могильник, – он помолчал немного. – В какой-то степени эта площадь перед Храмом – огромное надгробие над братской могилой. Будь у нас ресурсы на что-то кроме выживания, мы бы использовали вон тот постамент для какой-то стелы памяти, но…

Тема невольно посмотрел под ноги. Там, буквально в нескольких метрах под ним – огромный склеп, куда люди загнали себя добровольно, потому что других вариантов просто не было.

– Люди верили, что бункеры позволят пережить ядерную войну, – продолжал Пророк, – но это чушь. Выжили те, кто был далеко от зон ударов и те, кто выбрал иной путь.

– Раз это неизбежно, то нужно придумать способ приспособиться, – кивнул Юрий. – Логичное рассуждение.

– В наше время таких считали алармистами, – Захар повел их по тропинке к Храму. Другие гули с удивлением оглядывались на пришельцев. Но они не выглядели угрожающе. Это были первые Потомки не в камуфляже и без смертоносного оружия в руках. – Думаешь, что будет ядерная война? Сумасшедший, да никто никогда не нажмет эти кнопки! Климат меняется? Да ты просто враг прогресса! Переживаешь о вторжении инопланетян? Фантазер! Запасаешь консервы в подвале?.. Но выжили именно радикалы. И те, кто поставил на них ставку.

– Как вы, – кивнул Артем.

– Я – просто случайность, – вздохнул Второй, – просто маленький мальчик, который умирал, но очень хотел жить.

Он выглядел так, будто жалеет о своем решении. Наверняка тот маленький Захар, когда мечтал жить, представлял совсем иное будущее. То будущее, которое очень не хотелось отпускать. В котором хотелось быть.

Они приблизились к Храму совсем близко, и он заслонил значительную часть мира от них. Толстые квадратные колонны казались исполинскими и между ними как будто из неоткуда появились несколько гулей. Они были в черной одинаковой форме, но на вид без оружия.

Выглядели они очень настороженно.

Второй вышел вперед.

– Никаких посторонних в Храме, – громко произнес центральный в форме. Он стоял, закрывая им проход к дверям. – Тем более… гладкокожим.

– Во-первых, ты сейчас не пускаешь меня домой, Митя, – заявил Захар, – во-вторых, у нас переговоры с представителями разных народов снаружи.