Текст книги "Предсказание дельфинов"

Автор книги: Вольф Вайтбрехт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Несколько выпуклостей по краю были отчётливо видны. Должно быть, они были сделаны из очень гладкого материала, потому что светились и отражали солнце, мешая долго смотреть на них; поэтому Бертель не мог разглядеть деталей.

Вокруг большого диска сгруппировались три меньших дискообразных объекта, размером едва ли в десятую часть материнского корабля. Не было никаких сомнений, что это уже разгруженные разведывательные корабли.

Тут произошло нечто, что полностью заворожило Бертеля: тут и там двигались маленькие фигурки – пять, нет, шесть, – суетясь по краям корабля. Они были слишком далеко, чтобы он мог их как следует разглядеть. Их движения казались неловкими, неуклюжими, словно они приспособливались, но затем они снова совершали прыжки кенгуру, похожие на те, что днлали земные астронавты. Бертель заключил: – Они, как и люди, были в скафандрах; они не могли свободно передвигаться по Луне. Кем они были? Роботами, механизированными, дистанционно управляемыми марионетками, биоматами? Или существами из плоти и крови? -

Камера снова повернулась к небу. в поле зрения снова парила Земля. Она оставалась в кадре долгое время, и Бертелю показалось, что он уловил её вращение. Раздавалось непрерывное щебетание и разговоры. Словно инструкция, объяснение всего, что можно наблюдать на планете Земля, или, кто знает, что уже исследовано. Затем камера вернулась назад. И снова там был большой космический корабль. Бертель заметил люк, из которого на лунную поверхность спустилось что-то вроде трапа. Из него вышла неуклюжая, неловкая фигура и подошла к зрителям.

– Боже мой... – – выдохнула Хельга. У Бертеля тоже перехватило дыхание. Было отчётливо видно, что фигура одета в скафандр, у обуви толстая подошва, а на голове у существа был остроконечный космический шлем, похожий на металлическую шапочку с капюшоном из прозрачного материала спереди. А на груди, не это ли...? Там, где у человека рот, свисало нечто, похожее на длинную, сужающуюся кверху бороду. Борода – или это была часть защитного костюма?

Шаг за шагом существо приближалось. Бертель заметил, что толстые подошвы уходят в землю не так глубоко, как у астронавтов с Земли. Значит, легче нас, заключил он. Если они легче, значит, они меньше, а если они выглядят как этот, в шапочке и с бородой, то это гномы, непременно гномы... Это .Лаурин идёт ко мне, король .Лаурин! Я бодрствую или сплю?

Теперь крупный план, голова. – Но это же человек! – – воскликнула Хельга. Человек! За прозрачным стеклом виднелось лицо. Два глаза, Бертельу они показались большими, с выражением человеческой улыбки. Переносица, нос – почти как у человека. Глаза улыбались в камеру. Было ли это существо из другого мира, инопланетянин или совершенный автомат, как в научно-фантастических рассказах? Автоматы не умеют улыбаться. Может быть, это всё-таки земной человек, потомок атлантов, который хотел вернуться на родную Мать-Землю и теперь тщетно искал свой старый, давно потерянный континент на знакомой голубоватой мерцающей сфере? Бертель чувствовал себя так, будто у него лихорадка. Или, может быть, существо с другой планеты, инопланетный космонавт, покоритель пространства и времени, движимый стремлением исследовать и открывать? Сходство с людьми, с ним, с Бертельом, со всеми присутствующими было самым захватывающим; Если бы у фигуры было три глаза и не было носа, Бертель был бы меньше шокирован.

Камера вернулась назад, так что фигура снова была полностью видна на экране. Невидимый комментатор всё ещё щебетал.

Затем маленькая фигурка подняла руку и указала на Землю. Комментарий оборвался; теперь тоны сплелись в звенящую мелодию, аккорды выстроились один за другим, взлёты и падения волн сложились в мелодию, поистине чуждую, но в то же время понятную в своей гармонии, напоминающую то орган, то гобой или фагот. Она была более чем понятна, тепло звучащая, волнующая.

Тоны резонировали высоко в комнате, поднимаясь, но не становясь пронзительными. И затем началась пьеса, переплетение; Главная тема звучала, словно нежный звон бокалов, за ней последовали вариации, фуга, контрапункт, ясный и прозрачный, как осеннее небо, яркий и безмятежный, но пронизанный меланхолией и тоской. В Бертелье возникло чувство, какого он не испытывал с детства, с самого первого концерта в своей жизни. Он готов был заплакать, но не знал почему. Пожатие руки Хельги заставило его осознать, что он не одинок в своих чувствах. Он был не одинок. Словно этот полный людей зал не смел вздохнуть.

Посланник из космоса всё ещё протягивал руку в торжественном жесте, указывая на Землю. Когда звуки плавно затихли, существо встало, подняв руки, словно в молитве; затем оно повернулось, сделало шаг к камере и скрестило руки на груди. Эти жесты выглядели неуклюжими, скафандр стеснял их движения, но никто из них не улыбнулся.

Существо медленно, глубоко и с достоинством поклонилось – церемония? Клятва звезде, которая их послала?

Приветствие Земле? Экран погас.

***

Бертель тихо вздохнул. Его взгляд следил за мелькающей полоской света, отбрасываемой на потолок спальни уличным фонарем, колышущимся на ветру; но даже эта игра, этот размеренный ритм не приближали его ко сну.

Он нащупал дорожный будильник. Было чуть больше двух. Они легли спать в одиннадцать, долго просидев вместе с остальными. Каждый из них был по-своему взволнован этим переживанием, – звёздным часом как назвал его Амбрасян. Когда в большой проекционной комнате снова зажегся свет, Кириленко убрал платок; Хельга плакала. – Я не виновата, знаю, это глупо, но мне нужно поплакать, мне это полезно… – Поэтому ему пришлось стараться быть сильнее, тем, в ком она находила опору и утешение, хотя ему самому тоже не стало легче. Даже Амбрасян признался, что каждый раз его трогало по-новому; И он смотрел этот отчёт, этот – Лунный отчёт поистине в седьмой раз! – Лунный отчёт – – вот ключевое слово; он вернул её из мира эмоций, куда её перенесли прежде всего звуки, музыка сфер. Музыка сфер – это те звенящие, вибрирующие хрустальные сферы, к которым, по мнению древних греков, привязаны планеты, – звуки вселенной?

Дыхание Хельги было спокойным и ровным. Он завидовал ей; она держала смех и слёзы, как ребёнок в мешке. Ему же, напротив, приходилось переваривать всё, что он впитывал в себя: радость и гнев, любые потрясения. Он перевернулся на другой бок. Встать, почитать ещё, или поможет снотворное? Чтение – это всегда было лучшим занятием. Он тихо поднялся, нащупал тапочки в бледном сиянии всё ещё мерцающих полос света, накинул халат и вышел из комнаты, осторожно, словно опытный вор, тихонько прикрыв за собой дверь.

***

Хельга стояла в просторной лаборатории, склонившись над усилителем контрастности. Хорошо, что она уже так напряжённо работала с этим электронным прибором во время своего первого визита; теперь он был нужен для анализа снимков для Moon Report, которые нужно было обработать.

Понятно, что тот факт, что изображения всё ещё были фотографиями экрана, влиял на их резкость и контрастность, отсюда и старания Хельги; она экспериментировала снова и снова, обрабатывая изображение в усилителе контрастности до двадцати раз, и получила за это высокую оценку Амбрасяна. Видеть первичные изображения с экрана и рядом с ними результат усилий Хельги было похоже на волшебство. Она также продемонстрировала ещё одно качество: ранее неосознанное чутьё на существенные детали. Она была в восторге, когда, например, доктор Шварц пришёл попросить крупный план, и она смогла сразу же предложить ему то, что он хотел.

– Я подумала, что это что-то важное – объяснила она.

Да, это было совсем не то же самое, что поправлять шарф Терез, чтобы она не выглядела такой больной перед мемориалом Хофера.

Хельга проявила особое усердие, обрабатывая фотографии астронавта. Комиссия добилась определённого прогресса в анализе изображений неизвестного аппарата. Например, в периферийных выступах диска были отчётливо видны небольшие отверстия, похожие на сопла. Исходя из размеров и особенностей строения известных лунных объектов, предполагалось, что диаметр диска должен был составлять не менее 250 метров. Такие же отверстия имелись и на малом аппарате. Был ли это таран, как подозревали некоторые специалисты, или же это были отверстия для всасывания космической пыли? Здесь же они всё ещё блуждали в темноте.

Ещё более захватывающими были фотографии загадочного астронавта. Его лицо было отчётливо видно за прозрачным колпаком; глаза были слегка раскосыми, открывая зрачок и радужную оболочку. Было ли у него ресниц, точно определить невозможно. Судя по изображению, инопланетные существа были способны воспринимать свет подобно, если не идентично, землянам. Над глазами были плоские выпуклости, переносица была тонкой, сам нос короткий – всё было настолько – человеческим что Хельге это часто становилось не по себе. Она почти начала сомневаться в теории Бертеля о карликах, хотя измерения с использованием известных размеров ясно показывали, что инопланетяне были значительно меньше современных людей. Более того, они даже достигли гипотетического роста Губера – 1,25 метра.

Меньше, чем современные! Но разве не было известно, что предыдущие поколения были в среднем немного меньше? Хельга вспомнила свой визит в оружейную палату Кремля. Там она смогла определить по обуви, одежде и доспехам, насколько меньше должны были быть эти поколения, жившие два-три столетия назад. Люди становились выше – биологи называли это акселерацией. Был ли её – странный друг как она называла инопланетянина, на самом деле карликом или человеком, и каким именно человеком – землянином? Она вспомнила слова Бертеля об атлантах: – Что, если этот незнакомец был потомком затерянного рода, желающим вернуться домой? -

Она обсудила это со Шварцем. Он ответил, что был бы гораздо больше удивлён, если бы инопланетные астронавты были чудовищными существами. – Законы происхождения жизни объективны и применимы ко всей Вселенной. Конечно, условия могут различаться: способы получения энергии для метаболизма, возраст, строение хватательного органа. Мне очевидно, что у них должны быть руки, иначе они не могли бы работать, не могли бы быть мыслящими существами. Однако, было ли у них пять или четыре пальца, и были ли в пальцах два, три или больше суставов, это не имело значения.

Антропологи, врачи и биологи также придерживались той же точки зрения. Мнения разделились по поводу цвета кожи: в зависимости от степени её светлости одни пришли к выводу, что она была смуглой, другие отдавали предпочтение оливково-зелёной.

Затем Хельга занялась – бородой – – ранее неразгаданной загадкой. Она как раз сушила увеличенные снимки, когда с доктором Шварцем в лабораторию вошел Бертель.

– Смотрите, что у меня есть – сказала она, разложив перед ними фотографии.

– Так я помню по фильму – ответил Бертель, поднося фотографию к свету. Там, где за прозрачным стеклом должен был быть рот существа, виднелся верхний край – бороды которая, казалось, росла из прозрачного материала. Книзу она разделялась складками, или пластинками, или как там это ещё назвать, и теперь появилось нечто новое, что было видно только на фотографии: кончик был соединён с трубкой короткой трубкой. Профильные снимки ясно показывали, что загадочная конструкция свободно свисала от области рта вниз; это могло создавать впечатление, будто борода растет из капюшона.

Бертель молча протянул фотографию Шварцу. – Вот – сказал он, указывая на трубку.

– Полагаю, – сказал Шварц, – что борода – всего лишь дыхательный аппарат, который по какой-то неизвестной нам технической причине имеет такую странную форму. Я даже думаю, что этот скафандр не был специально разработан для высадки на Луну, где дыхательный аппарат без автономного питания был бы бесполезен, а скорее был надет для передвижения по планете с атмосферой, вроде нашей Земли

– Значит, вы считаете бороду своего рода... противогазом? – – спросил Бертель.

– Именно. Представьте, если бы у гномов был дыхательный аппарат, похожий на нашу старую трубчатую маску – разве в ваших сказках не говорилось бы о хоботах гномов вместо бород? -

Это имело смысл для Хельги.

– Значит, они не были атлантами, им не нужен был бы дыхательный аппарат на Земле; значит, они всё-таки гномы!

Бертель вопросительно посмотрел на неё; Она добавила:

– За последние несколько дней я столько раз увеличивала лицо нашего странного друга, что никак не могла отделаться от ощущения: он не такой уж и странный, он человек, он должен быть человеком.

– Человек, – сказала Шварц, – да, я согласен, пусть даже и не земной. Человек, хотя бы потому, что мы, очевидно, имеем дело с существами, социально организованными на очень высоком уровне; иначе они не смогли бы строить такие космические корабли и создавать произведения искусства; ведь разве искусство не есть высшее совершенство человечества? Ведь они такие же люди, как и мы, братья из космоса, а не земные астронавты из среднего ледникового периода. Я не верю в теорию, что мы, люди, прибывшие откуда-то из космоса, когда-то колонизировали Землю – тогда эти существа могли быть нашими предками – нет, мой разум восстаёт против этого, я в это не верю.

– Дыхательная маска, вот моя теория – сказал Бертель. – Они также носили это устройство во время своего визита на Землю, потому что не могли дышать нашим воздухом без обработки; это также противоречит предположениям атлантов. Это также разгадало бы загадку того, почему карлик, лишённый бороды, становится беспомощным и теряет силы. Он теряет сознание, больше не может дышать и задыхается

– А зачем им жить в горных районах? Может быть, они могли бы выжить в более разреженном воздухе без устройства? – спросил Шварц.

– Не думаю – ответил Бертель. – В любом случае, я не знаю ни одной сказки о гномах, в которой они бы появлялись без бород. Дети-гномы жили исключительно в пещерах, в жилищах гномов, где, возможно, была создана искусственная атмосфера. Почему в горах? Вероятно, дело не в разреженном воздухе, а в более низком давлении. Подозреваю, что на их планете было более низкое атмосферное давление, чем на нашей, поэтому они предпочитали наши горы. Что не исключает возможности того, что они могли жить на равнинах, даже у моря, но тогда они, вероятно, жили в морских глубинах.

***

В эти дни велось множество подобных споров. Особое внимание уделялось звукозаписи. Анализировалась не только музыка, которую теперь обычно называют – гимном но и комментарии по тщательно продуманной программе. Было обнаружено, что при снижении скорости записи звуки становились громче, полнее и более похожими на речь. Яркие звуки отчётливо делились на звуковые структуры, напоминающие слова. Были также обнаружены звуковые повторы. В остальном же никаких доказательств расшифровки инопланетного языка не было.

Музыкальные теоретики изучали гимн, пытались понять эстетические закономерности его структуры, а также исследовали психологические эффекты, которые космическая музыка вызывала у землян. Одно было несомненно: каждый, кто впервые слышал эту музыку, чувствовал необычайное, глубокое, внутреннее пробуждение, словно в нём поднимались образы и чувства невиданной силы из далёкого и очень далёкого прошлого, первобытные чувства – неужели же существовало изначальное родство? Что означал этот общий вибрационный уровень эмоций? Разве он не указывал хотя бы на малейшую возможность того, что и сам человек каким-то образом зародился там, что звучат струны, дремавшие нетронутыми тысячи лет?

Психологи и нейрофизиологи изучили расшифровки, которые просили предоставить каждого слушателя гимна гномов. Понятно, что ответы различались в зависимости от уровня образования, темперамента и музыкального восприятия респондента, но все признались, что испытали нечто необыкновенное, необычное и неслыханное. И здесь более медленная скорость воспроизведения привела к тому, что музыка оказала на слушателей ещё более мощное, более завораживающее воздействие. Да, некоторые признались, что, услышав её впервые, почувствовали мурашки по коже; им показалось, будто они стоят перед глубокой бездной, а над ними – чёрное небо, полное невиданных, неведомых созвездий.

Подобные ощущения заставляли их забыть, что создатели столь трогательного искусства – не люди в нашем понимании, а существа с другой звезды, карлики, но всё же люди, внеземные существа; это было сверхъестественно. Даже в остальном надёжно логичный Амбрасян не мог решить: человек или не человек...

***

Помимо воспроизведения содержания спиралей, необходимо было также проработать проблему генерации – антифотонов Поскольку исследователи опасались, что частое воспроизведение, особенно не совсем подходящими средствами, истощит энергию спиралей, они решили использовать для исследования феномена невидимости только спираль Хубера, а не более ценный лунный отчёт.

В лаборатории был проведён ещё один эксперимент, и лазер снова засветился. На этот раз дозировка и управление были отрегулированы так, чтобы спираль не светилась ослепительно синим светом, а постепенно становилась всё ярче и ярче. Сначала она выглядела как стекло, а затем исчезла. В то же время поднялся тонкий голубоватый туман, растекаясь кругами; вскоре держатель исчез, открыв лишь стену за ним.

– Просто сунь туда руку, ничего тебе не случится – уговаривал Амбрасян своего друга Хубера.

Он нерешительно сделал так и замер, когда кончики его пальцев внезапно исчезли. Затем он осмелел: вся его рука исчезла в тумане, затем и рука до локтя. Ему показалось, что он почувствовал лишь лёгкое покалывание кожи.

Чуть позже Амбрасян показал ему рентгеновский снимок. На нём были видны контуры спирали, опоры и костлявой руки, которая оказалась всего в нескольких миллиметрах от спирали.

– Ваша рука, Хубер – сказал он. – Мы играли с гамма-лучами, когда ваша рука исчезла. Как ни странно, объекты видны только фотонам высоких энергий и поэтому исчезают для наших глаз. Гамма-лучи всё ещё регистрируют их. Это полезно знать, чтобы прояснить ситуацию для обьяснения де– и рематериализации

Хубер понимал; он знал беспокойство Амбрасяна. Многие серьёзные люди уже некоторое время болтали о дематериализации; спиритизм облекся в странную псевдонаучную оболочку; Это было особенно распространено в Англии.

Поэтому Амбрасян держал факты об этом явлении, которое он считал образованием антифотонов, в строгом секрете, чтобы не распространять глупую, спекулятивную чушь.

– Видите ли, – сказал доктор Шварц, – этот голубоватый пар и есть объяснение туманной шапки, как часто называют плащ-невидимку гномов. Я полагаю, что астронавты впервые использовали эти штуки в Альпах, когда поняли, что извлечение энергии из урана, а следовательно, и обратный полёт, невозможны, и им нужно было как-то обосноваться на Земле.

– Они даже рассматривали возможность скрещивания с людьми – ответил Хубер. – По крайней мере, именно так я сегодня вижу сказку Лаурина. Лаурин не чурался даже такой церемонии, как христианское крещение, которое, безусловно, казалось ему глупостью. Однако биологические различия, похоже, были слишком велики. На самом деле, адаптация к нашей планете в долгосрочной перспективе была для них просто невозможна. Почему так много сказок всегда описывают большой, пышный праздник, когда рождался маленький карлик? Наверняка это связано с тем, что их репродуктивная способность снижалась, и люди надеялись на возможность лучшей адаптации с каждым рождением.

– Хотя мы понятия не имеем, какова была их физиологическая продолжительность жизни и использовали ли они, возможно, замедление времени во время своих полётов – вмешался Амбрасян. – Это остаётся загадкой за загадкой

***

Тем не менее, ему показалось, что пришло время проинформировать общественность. Была созвана правительственная комиссия, которой были представлены все результаты и продемонстрированы спирали. Было решено показать Лунный доклад в Большом зале Кремля; Однако оригинал был показан лишь небольшой группе экспертов ООН. Телевидение, все системы и компании, радио, TeleStar, сотрудники спутниковых систем межконтинентальной связи – все были приглашены, все пришли, весь мир заворожённо сидел перед миллионами устройств, чтобы увидеть и услышать: человечество приближалось к золотому часу.

Когда трансляция закончилась, гимн затих, первоначальный шок утих, мир перевернулся. МИР ПЕРЕВЕРНУЛСЯ. Заголовки один за другим хлынули из ротационных печатных машин. МИР ПЕРЕВЕРНУЛСЯ! В Нью-Йорке, Лондоне, Берлине, Амстердаме, Брюсселе, Вене – всё перевернулось! Инсбрук перевернулся, Петер Грайндль перевернулся! В тот же вечер Петер сел и написал Хельге и Бертель длинное письмо – авиапочтой, заказным, срочным.

– Петера ранило – вздохнула Хельга. – Что он пишет! Вслушайтесь в этот отрывок: – И вот я думаю, что всё, что мы сделали до сих пор, сжалось до крошечной точки; что же на нас надвигается оттуда? Эти чужие, летающие тарелки, да, весь этот гром и молнии – что мы делаем, чтобы противостоять им? Я не имею в виду завоевателей, я, конечно, верю, что они идут с миром, но духовно? Что мы можем сделать? Вы двое, вы дали нам настоящую пощёчину. Вы бы видели лица, с которыми некоторые из нас бегают здесь. Наконец-то покончено с человеком как с единственным творением, созданным по образу и подобию Божьему! Не должны ли мы сблизиться, не должны ли мы наконец выбросить всю эту рознь и национальную ограниченность на свалку, раз уж они у нас на пороге? Что говорят в Москве? Вы, должно быть, встречаетесь с очень важными людьми, по крайней мере, так я думаю. Мир стал невероятно мал; разве не происходит что-то с мировым правительством? Что они думают об ООН? Что пишут в местных газетах… Невыносимо: Одни ноют и непрестанно молятся, чтобы то, что было продемонстрировано в Кремлёвском зале, было неправдой; другие призывают нас вооружиться до зубов, кто знает, не пытаются ли они нас покорить; радуйтесь, что вам не приходится терпеть это каждый день. Серьёзно: мне жутко, я чувствую себя так, будто передо мной, нет, перед всеми нами, стоит огромная задача, а мы так и не выучили необходимый словарный запас. Контакт с космосом – я никогда не воспринимал их всерьёз, эти утопии, но даже если они в последнее время за нами наблюдают, если однажды они постучат в ворота Терры на Луне или даже высадят одну из этих штук на Марии-Терезиен-Штрассе, что тогда? Меня тошнит, я чувствую себя так несчастно, что готов плакать и смеяться всё время. Это космическое безумие? Скажите, поставьте мне диагноз, или я просто ищу вас двоих? Безудержная тоска? Профессор .Лаурин, мой критический ум больше не может летать, рецидив… отпуск в доисторические времена будет лучшим выходом. Прощайте, вы, кто смотрит незнакомцам в глаза и всё знает гораздо лучше, чем ваш довольно растерянный Петер!"

– Он не так уж и неправ, – призналась Хельга, – мы ничем не отличались, нам просто повезло, что мы смогли подойти к вопросу шаг за шагом.

– Да, – сказал Бертель, – Петер молодец. Мы напишем ему, и немедленно; я бы с удовольствием пригласил Шварца и прочитал ему это письмо. Петер должен получить взвешенный ответ. Это правда, что человечество приближается к новому этапу с ростом своих знаний; я только вчера в Кремле это осознал.

***

МИР ПЕРЕВЕРНУЛСЯ С НОГ НА ГОЛОВУ. Произошли невероятные вещи, и Амбрасян сказал: – Мы знаем ужасно мало. Да, были гости из космоса. Некоторые сказки и мифы раскрыли реальность их происхождения. Да, мы знаем, что гости прибыли на дискообразных кораблях, что они меньше нас, что они привыкли дышать более разреженным воздухом, чем мы, что у них есть глаза, нос и рот, что они говорят на языке и создают произведения искусства.

Но откуда они прилетели, из каких космических глубин, почему они искали нас, спасались ли они от медленно остывающего центрального светила, и сможем ли мы когда-нибудь расшифровать их язык, появятся ли они снова и когда – всего этого мы не знаем.

Мы подозреваем кое-что об их энергопроизводстве. С технологиями конца XX века мы играем с секретами культуры, возможно, на тысячи лет превосходящей нашу. Возможно, нам ещё удастся что-то сделать. Но любой оптимизм ради скорого успеха прямой контакт с ними в пределах нашей галактики неуместен.

Мы ступили на Луну, и, конечно же, недалек тот день, когда на Марсе появится землянин. Но где они были? На Земле, на Луне, почему бы не на Марсе, где ещё? И я повторяю: откуда они взялись? Пока что мы предполагаем, что не из нашей Солнечной системы. Если наши гипотезы верны, их космические корабли, которые мы видели в фильме, оснащены двигательной установкой, позволяющей им двигаться почти со скоростью света. Им потребовалось бы всего несколько земных лет, чтобы добраться до следующей звездной системы. Но, возможно, они прилетели из далёкой галактики и путешествовали сто или более лет по нашему времени. Возможно, они спали во время полёта и не постарели ни на день. Кто знает? Кто знает?