Текст книги "Русско-прусские хроники"

Автор книги: Вольдемар Балязин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

Он двинул свой правый фланг (Мюрат и Даву) к Варшаве, левый фланг (Ней, Беосьер, Бернадот) – к Торну и центр (Ожеро, Сульт) – к Висле на направлении к Плоцку. Ожеро и Сульт должны были перейти Вислу как раз там, где стоял авангард Барклая.

Кавалерия Мюрата без боя заняла Варшаву. Ней яростным штурмом взял Торн. Маленький корпус Лестока отошел на восток. Отступление Седморацкого и Лестока повлекло за собой отход всех русских сил. Приказ об этом Беннигсен отдал 2 декабря 1806 г. Не защищая Вислу, Беннигсен оставил Пултуск и отошел к Остроленке, поближе к дивизиям Буксгевдена, которые шли ему навстречу. Авангард Барклая теперь превратился в арьергард, прикрывающий отступление.

Барклай приказал казакам переплыть через Вислу, которая уже покрывалась льдом, и внимательно следить за передвижениями и действиями противника. Казаки захватили пленных, и те рассказали, что корпуса Ожеро и Сульта стоят на месте и не собираются преследовать отступающего Беннигсена. Барклай сообщил об этом Беннигсену, и тот отдал приказ повернуть обратно к Пултуску. Оттуда Беннигсен продвинулся еще дальше на запад, к реке Вкра.

С началом наступления войск Беннигсена отряд Барклая снова стал авангардом армии, задачей которого была защита переправ через Вкру у деревень Колозомб и Сопочин. Здесь 24 декабря и атаковал Барклая корпус маршала Ожеро. Так как наступление французов шло широким фронтом, то для русских создалась угроза окружения.

Напрасно Барклай ждал обещанных подкреплений: они завязли в болотах и не подошли вовремя. Барклай сражался до самой ночи, сдерживая много часов целый вражеский корпус, но в конце концов должен был отступить в направлении Новемясто.

Наполеон хотел первым достичь Пулутска, чтобы не дать русским переправиться через Нарев, но русские опередили французов и первыми заняли Пултуск. Как ни спешил корпус маршала Ланна, пройдя сорок пять километров за день, отряд Багговута все же обогнал его.

В десять часов вечера 25 декабря в Пултуск прибыл фельдмаршал Каменский. Он согласился с диспозицией Бепнигсепа и отдал необходимые распоряжения Буксгевдену на предстоящее сражение с французами.

Однако ночью произошло нечто совершенно необъяснимое: в три часа Каменский вызвал к себе в спальню Беннигсена и вручил ему приказ об отходе всех войск в Россию.

Что же произошло?

Либо Каменский впал в состояние временного умопомешательства, либо он просто-напросто испугался, не верил в успех и хотел избежать неминуемого, с его точки зрения, позора.

Проливает свет на обе эти версии фактический материал, приводимый Л. Н. Толстым в романе "Война и мир". В нем один из героев романа – Билибии сообщает князю Андрею о сильнейшем гневе и обиде фельдмаршала Каменского, в которые тот впал, когда узнал, что среди привезенных курьером из Петербурга писем от государя нет ни одного для него – главнокомандующего. Обиженный и расстроенный старик пишет приказ Беннигсену: "Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы корд'арме (авангард армии, фр. Прим. авт.} ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров и без фуража, потому пособить надо, и так как вчера отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня".

В романе приводится и письмо Каменского царю. "От всех моих поездок, пишет он Александру, – получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевязок моих сидеть мне мешает верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командование оной сложил на старшего по мне генерала графа Буксгевдена... советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморацкий объявили, а у мужиков все съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале, в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданейше подношу, донося, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.

Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы ,не играть роль писарскую, а не командирскую при войске.

Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я, – в России тысячи".

Перед отъездом из Пултуска Каменский вручил Беннигсену приказ "состоять в команде графа Буксгевдена" и "иметь ретираду на нашу границу".

Однако отступать немедленно Беннигсен не мог и не решился, так как обстоятельства требовали оборонять Пултуск, чтобы выиграть время для сбора всех сил, разбросанных вокруг. При этом он ни о чем не сообщил Буксгевдену в скрыл от него приказ Каменского,

В 10 часов утра, в дождь, 26 декабря русские увидели приближающиеся колонны корпуса маршала Ланна, Войска Беннигсена стояли между Пултуском, находившимся слева, о рощей – справа. Оконечностью правого фланга, спрятавшегося наполовину в лесу, командовал Барклай. В его команде состояли: 77-й Тенгинский пехотный полк, три полка егерей и пять уланских эскадронов. Подчиненные ему казаки находились в километре впереди с большей частью кавалерии.

Слева от Барклая стояла 3-я дивизия Ф. В. Остен-Сакена, а дальше располагалась 2-я дивизия А. И. Остермана-Толстого. Для защиты самого Пултуска был назначен отряд К. Ф. Багговута.

Артиллерия Ланна открыла мощный огонь по русскому центру, а затем две дивизии и кавалерия двинулись в атаку. Багговут отступил, но на помощь ему пришел Остерман-Толстой и восстановил положение. Затем последовала ожесточенная атака на позиции Барклая.

"В то время, как кипел упорный бой на левом крыле.– писал впоследствии Беннигсен, – маршал Ланн направил несколько колонн на наше правое крыло. Он прошел по кустарнику и с большою стремительностью атаковал наш авангард, бывший под командой Барклая и прикрывавший наш правый фланг".

Барклай был вынужден отступить перед стремительной атакой. Французы ворвались в рощу, захватили батарею, но скоро оставили ее – русские отбили пушки. Тем не менее им пришлось оставить батарею и отступить под новыми ударами французов.

Барклай просил Остсн-Саксна, командовавшего правым флангом, о подкреплении, по тот подкреплений дать по смог. Тогда Барклай послал своего адъютанта Бартоломея к Беннигсену, и на помощь ему были присланы три батальона Черниговского полка, а затем двинулся Литовский пехотный полк. Русская артиллерия правого фланга поддержала огнем пехоту, которую Барклаи повел в штыковую атаку, неприятель вынужден был отойти.

Несмотря па то что на помощь Ланпу подоспела свежая дивизия из корпуса Даву, противник был опрокинут и поле боя осталось за Барклаем. В этом необычайно упорном сражении ранен был Ланн и четыре его генерала.

Под Пултуском погибло три с половиной тысячи русских и две тысячи двести французов. Беннигсеп получил 50 тыс. рублей и орден Георгия 2-й степени, Барклай – орден Георгия 3-й степени. Такие же ордена получили Багговут и Остерман-Толстой.

Беннигсен писал: "Я обязан отдать здесь генералу Барклаю-де-Толли должную справедливость, что своим замечательным образом действий в этом сражении он еще более укрепил ту репутацию, которою уже пользовался в армии".

Действительно, более всего в армии говорили о подвигах Барклая и Остермана-Толстого. А о собственных заслугах более всего говорил сам Беннигсен. Он сильно преувеличил свою победу, написав царю, что разбил самого Наполеона, напавшего на него с превосходящими силами, хотя сам Наполеон в бою не участвовал. Он находился в 20 верстах к северу от Пултуска – в Назнельске. Однако самореклама Беннигсена сыграла свою роль: он был назначен главнокомандующим. Но об этом несколько позже.

А между тем Наполеон со всеми своими войсками объявился неподалеку от Пултуска, французские авангарды уже через несколько часов после того, как хвастливая реляция была отправлена царю, вышли в тыл русским, а победитель Беннигсен начал отступление.

Большую часть своих сил Наполеон отправил на северо-запад, к Голымину, где, как он считал, сосредоточены главные силы русских. Когда же он понял, что ошибся, было уже поздно исправлять положение. Под Голымином стояли лишь 4-я и 7-я русские дивизии Голицына и Дохтурова.

Под натиском корпусов Даву, Ожеро и Сульта эти дивизии, оказывая французам упорнейшее сопротивление, медленно отступали и утром 27 декабря соединились с армией Буксгевдена.

Бепнигсен узнал об этом в полночь и решил, что к северу or Пултуска его позиция будет сильнее. Оставив Пултуск, так тяжело ему доставшийся, он отошел к Остроленке. Переправившись через Нарев, Беннигсен приказал сжечь мост, хотя на другом берегу в это время находился Буксгевден с половиной своих войск.

Таким образом, оказалось, что войска двух генералов вынуждены были следовать по разным берегам Нарева и соединились лишь через несколько дней у Тыкочина, где еще оставался не разрушенный мост.

Войска месили грязь днем и мерзли по ночам, когда прихватывал мороз. Продовольствия по-прежнему не было. Мародерство и дезертирство не уменьшались. Даже в квартиру самого Беннигсена не раз заглядывали желающие поживиться едой или теплыми вещами.

30 декабря армия выступила из Тыкочина к Иоаннисбургу. На пути следования Беннигсен получил рескрипт Александра I о назначении его главнокомандующим. Это случилось 13 января 1807 г. Рескрипт был полон похвал в его адрес. Однако подлинные чувства император выразил в письме к П. А. Толстому: "Я дрожу от выбора, который я сделал, считая, что так лучше... Затруднение, в котором я нахожусь, трудно описать". Это письмо цитирует Л. Н. Толстой в "Войне и мире".

Теперь под началом у Беннигсена оказалось 150 тыс. человек при 624 орудиях.

Передышка на зимних квартирах продолжалась не более двух недель. Прусский король сумел убедить Александра, что французы не привычны воевать в условиях суровой зимы и надо переходить в наступление.

Земля промерзла, реки а озера покрылись льдом. Противники находились друг от друга на расстоянии нескольких дней пути. Неожиданная атака могла кончить дело в пользу русских.

К. Маркс и Ф. Энгельс в статье "Беннигсен", написанной ими для американской энциклопедии, следующим образом оценивали события, произошедшие в конце 1806 – начале 1807 г., и роль Беннигсена в этих событиях.

"В начале кампании 1806-1807 гг. он командовал одним из корпусов первой армии, находившейся под начальством Каменского, вторым корпусом командовал Буксгевден. После тщетных попыток прикрыть Варшаву от французов, он был принужден отступить к Пултуску па Нареве и здесь, 26 декабря 1806 г., сумел отразить атаку Ланиа и Бернадота, ибо значительно превосходил их численностью, так как главные силы Наполеона наступали на вторую русскую армию. Беннигсен отправлял Александру хвастливые донесения и, с помощью интриг против Каменского и Буксгевдена, вскоре добился назначения главнокомандующим армией, которой предстояло действовать против Наполеона".

14 января 1807 г. в Биале Бвннигсеп принял главное начальство над армией. Он решил наступать в Старую Пруссию. В боевом расписании генерал-майор Е. И. Марков был назначен командовать авангардом правого крыла. Под его началом находилось б тыс. солдат и офицеров.

Генерал-майор Барклай-де-Толли командовал авангардом левого крыла из трех егерских полков, одного пехотного, двух казачьих, полка гусар, а также роты копной артиллерии, что составляло около 6 тыс. человек.

16 января 1807 г. русские войска двинулись па запад, пробиваясь сквозь глубокие снега и метели. Три авангарда шли впереди трех колонн. Ими командовали генералы М. Б. Барклай-де-Толли, К. Ф. Багговут и Е. И. Марков.

Бенпигсен узнал об изолированном положении двух корпусов противника, которыми командовали маршалы Ней и Бернадот, и решил встать между ними. 24 января штаб Беннигсена прибыл в Хайльсберг. В этот же день Барклай сообщил, что эскадрон гусар Изюмского полка и 60 казаков под командой подполковника Веригина под Пассенгеймом обратили в бегство два эскадрона врага и взяли в плен двадцать девять драгунов и двух офицеров.

Эпизод этот неприятно поразил маршала Нея. На следующий день, 25 января, маршал писал генералу Груши: "Вчера я получил, мой дорогой генерал, ваше донесение о деле, происходившем под Пассенгеимом... Выразите командовавшему в Пассенгейме офицеру все мое неудовольствие по поводу такого преступного образа служения".

Ней вышел со своих зимних квартир еще до того, как Беннигсен начал движение вперед. Русские разведчики обнаружили его войска в Гуттштадте, на полпути между Млавой и Кенигобергом.

Столкнувшись с разведкой русских, войска Нея быстро повернули назад. Авангард Бериадога был также отброшен русскими и поспешно отступил, соединившись с Неем.

28 января в пять часов утра генерал-лейтенант Н. А. Тучков сообщил, что неприятель за ночь внезапно отступил из Сонненбораа к Торну. Поэтому Бениигсен приказал Тучкову двинуться на Либемюль, а Барклаю-де-Толди с авангардом левого крыла овладеть Остероде и, заняв его, принять все меры к тому, чтобы удержать, выслав сильные разведывательные отряды по дороге к Гильгенбургу. Однако потом приказ был изменен и Барклаю было предложено занять Алленштайн (ныне Ольштын, ПНР) и удерживать его как можно дольше.

Беннигсен расположил свои войска между Фрейштадтом и Зебургом, прикрыв дорогу на Кенигсберг, где были сосредоточены большие запасы продовольствия.

Наполеон решил перехватить инициативу и, обойдя левое крыло русской армии, отрезать ей пути отступления к России, прижать к Висле, а затем уничтожить. Об атом плане были извещены маршалы, чьим корпусам предстояло участвовать в осуществлении операции.

На счастье, два фельдъегеря, ехавшие с планом кампании к маршалу Бернадоту, попади 1 февраля в руки русского кавалерийского разъезда из войск, которыми командовал П. И. Багратион.

Последний немедленно отослал в штаб Беннигоена захваченную депешу и плененного казаками французского офицера. В депеше сообщалось, что главные силы французов на следующий день должны выйти во фланг русской армии, к Алленштайну.

Сам Багратион, не дожидаясь приказа, снялся с места и форсированным маршем двинулся к Янково на соединение с главными силами.

Однако Бенпигсен, получив известие от Багратиона, ничего не предпринял, и вследствие этого весь левы" фланг русской армии оказался под угрозой уничтожения. К тому же французы захватили мост через реку Алле, что заставило русских бросить почти все обозы.

Спасаясь от разгрома, русские войска спешно двинулись к Вольфсдорфу. Колонны шли по пояс в снегу, по узким лесным дорогам. Участник этого ночного марша Денис Давыдов впоследствии напишет: "При наступлении ночи армия наша отошла к Волъфсдорфу, оставляя для прикрытия сего отступления арьергард генерал-майора Барклая-де-Толли. Барклай поднялся вслед за армиею, но на пути был атакован превосходными силами, целый день сражался, потерял много, особенно при Деппепе, но к вечеру примкнул к армии, стоявшей уже на боевой позиции при Вольфсдорфе".

Немногие знали тогда, что своим спасением они обязаны арьергарду, отбивавшему во время марша яростные атаки французов. А события развивались следующим образом. Отправив Бенпигсену сообщение о движении главных сил Наполеона к Алленштайну, Барклай немедленно послал два кирасирских полка Военного ордена и Малороссийский,– а также Курляндскпй драгунский полк навстречу неприятелю, приближающемуся из Клапкендорфа.

Противник подходил силою от 40 до 50 эскадронов, а позади еще шла большая колонна пехоты. Русская кавалерия имела лишь два орудия на копной тяге, против которых было выставлено 8 тяжелых орудий. Поэтому Барклай со всеми своими войсками вынужден был отойти по дороге на Янково и встал в трех верстах перед позициями главных сил.

В это же время казаки обнаружили движущийся к Янково корпус маршала Нея. Узнав об атом, Беннигсен приказал к следующему утру всем войскам идти к Янково, а Барклаю прикрывать большую дорогу из Алленштайна в Янково, которая вела к центру русских полиций.

В результате упорного боя в ночь па 4 февраля русская армия вынуждена была отступать к Прейспш-Эйлау. Чтобы противник не догадался об отходе, Барклаю было приказано продолжать атаки неприятеля, для чего ему была придана еще одна дивизия.

Важно отметить, что в сражении под Янково непосредственным начальником М. Б. Барклая-де-Толли был П. И.

Багратион, командовавший всем арьергардом. Под его началом были отряды генералов Барклая, Маркова и Багговута.

4 февраля с большим опозданием войска Остен-Сакена выступили из Янково в Вольфсдорф. Выпавший глубокий снег сильно мешал движению. "Впрочем, благоразумные распоряжения начальников, находчивость и прекрасный образ действия генералов, находившихся в арьергарде, удовлетворяли всему необходимому", – писал потом Беннигсен.

Багратион поручил Барклаю прикрывать отступление армии с позиций при Янково, а потом движение первой и второй колонн. Едва Барклай миновал Янково, как подвергся нападению со стороны французов. Однако противнику не удалось ни прорвать фронт Барклая, ни обойти, ни опрокинуть его. Только к десяти часам утра, когда вся вторая колонна отошла, начал отход к окрестностям Анкердорфа Барклай, где стояли пять его батальонов. Соединившись с ними, Барклай остановил наступление противника и вечером благополучно прибыл на левый фланг главной позиции, успешно прикрывая ее всю ночь. Правее его двигался отряд генерала Маркова, в котором находился сам Багратион, а еще дальше шел отряд Багговута.

"Благоразумные распоряжения генералов, бывших в наших ариергардах, и храбрость наших войск, неоднократно ими обнаруженная в этот день, делают величайшую честь русской армии. Они дали возможность нашим колоннам спокойно стать на позицию в Вольфсдорфе и предотвратили те потери, которым мы могли бы подвергнуться в этот день", – отмечал впоследствии главнокомандующий Беннигсен.

5 февраля рано утром армия двинулась из Вольфсдорфа двумя колоннами. Барклай, как и накануне, прикрывал движение правой, или первой, колонны. Он спокойно прошел половину пути, по в окрестностях Фреймарка увидел отряд неприятеля, приближающийся к нему со стороны деревни Лаунау. Это был авангард корпуса Даву.

К вечеру завязалась перестрелка. Барклай понял, что противник намерен обойти его слева и занять лес, находящийся в тылу русских главных сил.

Барклай тотчас же направил к лесу 1-й и 20-й егерские полки и опередил французов. Шесть батальонов его егерей сильным ружейным огнем остановили неприятеля, и отряд Барклая благополучно прошел через лес, вскоре достигнув деревни Боден, что и было ему предписано. Здесь он остановился и, прикрыв левый фланг главных сил, отбивал атаки наседавших французов.

В последующем французы не раз пытались отрезать Барклая от главных сил, но он умело маневрировал, выставляя на опасные направления то пехоту, то кавалерию, то артиллерию и не давая ни окружить себя, ни перерезать пути отхода.

Беннигсен прислал ему приказ держаться как можно дольше, чтобы главные силы армии сумели занять позиции для решительного сражения.

Скоро ожесточенность французских атак усилилась. Это объяснялось тем, что к войскам прибыл император, чтобы взять командование в свои руки. Эта новость скоро стала известна Барклаю и обеспокоила его. А в это время Багратион с отрядами Маркова и Багговута после ожесточенного боя также отошел к главным силам русской армии.

Почти все свои войска французы бросили против первой колонны, и Беннигсен приказал Барклаю занять позиции у деревни Гоф и стоять там до тех пор, пока главные силы не выстроятся в боевой порядок.

Через час туда подошли большие силы французов. Барклай послал полк егерей вправо – занять покрытую кустарником возвышенность. Однако едва полк занял позицию, как перед ней появилась сильная колонна неприятельской пехоты. Влево Барклай послал 5-й егерский полк, который огнем остановил несколько вражеских батальонов.

Понимая остроту обстановки, Багратион послал на помощь Барклаю 20-й егерский и Костромской пехотный полки с батареей конной артиллерии.

Сам Барклай с Изюмским гусарским полком и несколькими орудиями подошел к мосту через реку Алле, не давая французам захватить переправу. В жестоком бою французы были отброшены от моста, но не надолго. Был тяжело контужен генерал Дорохов, а противник усилил натиск. В конце концов Барклай был вынужден оставить Гоф. Отход был' осуществлен организованно, превосходящим силам противника не удалось сбить войска Барклая с занятых ими полиций. К этому времени главные силы Бепиигсена вышли из-под удара.

В ночь на 7 февраля русская армия двинулась двумя колоннами от Ландсберга к Прейсиш-Эилау (ныне Багратионовск Калининградской области). Наполеон хотел отбросить русских к Кенигсбергу и прижать к заливу Фришгаф.

Беннигсен, не понимая замысла противника, совершал нервные бессмысленные передвижения, более всего опасаясь окружения. По мотивам, неясным и сегодня, а тем более непонятным тогда, он вдруг решился на генеральное сражение.

Прибыв в Преисиш-Эйлау, Беннигсен приказал занять позицию по другую, восточную, сторону города, с его точки зрения, более удобную, чем ранее намечавшаяся им позиция под Ландсбергом. Здесь он и хотел дать Наполеону генеральное сражение. Силы противников были примерно равными:

французы имели 70 тыс. солдат и офицеров, русские – столько же.

Русские войска располагались вдоль гребня холмов за городом Преисиш-Эйлау. Два последних дня они не получали никакого довольствия. Отряд Барклая, голодный, обескровленный, потерявший две тысячи своих товарищей, промерзший и промокший, получил задание не пропустить французов через город и держаться перед Преисиш-Эйлау с запада.

"По прибытии князя Багратиона с его отрядом к общему составу армии, писал впоследствии Беннигсен, – генералу Барклаю было поручено занять город егерскими полками его отряда и защищать его. После четырех часов дня неприятельская армия показалась перед нашею позицией и стала выстраиваться в боевой порядок, но находилась еще вне наших пушечных выстрелов. Впрочем, один корпус подошел ближе и так сильно атаковал город, что генерал Барклай, видя, что его теснят со всех сторон, принужден был ограничиться занятием садов, окружавших город со стороны расположения нашей армии. Но чтобы неприятель не имел возможности занять днем местность, находящуюся между городом и нашею позициею, я приказал генералу Сомову с девятью батальонами, стоявшими в резерве, взять обратно город, сообщив то же самое приказание генералу Барклаю.

Геперал-майор Сомов повел атаку со стороны кладбища тремя колоннами: левая колонна была на время остановлена неприятелем, но другие две колонны проникли в город, пробились штыками по улицам и, наконец, генерал Сомов со своими девятью батальонами сумел соединиться в городе с отрядом Барклая, который в то же время проник в город с другой стороны и дошел до главной его площади. Оба эти генерала общими усилиями выбили неприятеля из города с довольно значительною потерею убитых, раненых и взятых в плен".

С наступлением сумерек Барклай организовал и возглавил последнюю кавалерийскую атаку. Он попытался выбить французов из церкви и с кладбища, где расположилась ставка Наполеона. По одной из версий, казаки едва не прорвались к ставке императора французов, но были отброшены.

Последовавшее затем сражение при Прейсиш-Эйлау отличалось невиданным упорством. Его участник Депис Давыдов писал в очерке "Воспоминание о сражении при Преисиш-Эйлау": "Черт знает, какие тучи ядер пролетали, гудели, сыпались, прыгали вокруг меня, рыли по всем направлениям сомкнутые громады войск наших, и какие тучи гранат лопались над головою моею и под ногами моими!

То был широкий ураган смерти, вдребезги ломавший и стиравший с лица земли все, что ни попадало под его сокрушительное дыхание, продолжавшееся от полудня 26-го до 11 часов вечера 27-го числа...

Несмотря на все наши усилия удержать место боя, арьергард оттеснен был к городу, занятому войсками Барклая, и ружейный огонь из передних домов и заборов побежал по всему его протяжению нам па подмогу, но тщетно! Неприятель, усиля решительный натиск свой свежими громадами войск, вломился внутрь Эйлау, Сверкнули выстрелы его из-за углов, из окон и с крыш домов; пули посыпались градом и ядра занизали стеснившуюся в улицах пехоту нашу, еще раз ощетинившуюся штыками. Эйлау более и более наполнялся неприятелем. Приходилось уступить ему эти каменные дефилеи, столько для пас необходимые. Уже Барклай пал, жестоко раненный; множество штаб– и обер-офицеров подверглись топ же участи, пли были убиты, и улицы завалились мертвыми телами нашей пехоты" .

Барклай возглавил одну из очередных кавалерийских атак и был ранен пулей в правую руку между локтем и плечом. Потерпи сознание, он упал с коня и был вытащен из-под копыт унтер-офицером Изюмского полка Сергеем Григорьевичем Дудниковым, который и отвез его на перевязочный пункт, где передал адъютанту Михаила Богдановича поручику Бартоломею. Позже за спасение Барклая-де-Толли Дудников был награжден знаком военного ордена Георгия.

Беннигсеп впоследствии так записал в воспоминаниях! "Этот храбрый и славный генерал был принужден покинуть поле сражения и перебраться, к великому сожалению всей армии, в Кенигсберг для излечения своей раны".

Когда Барклай пришел в сознание, он услышал оглушительную артиллерийскую канонаду. Это русская армия начала второй день сражения. Ей ответили французские батареи: продолжалась битва под Прейсиш-Эйлау.

Весь день прошел в артиллерийской дуэли. Было около 26° мороза при сильном ветре. Наполеон ждал Нея и досадовал, что не приказал прибыть к Эйлау Бернадоту. Ней подошел лишь к десяти часам вечера. Казалось, русские победили. "К русским пришли подкрепления, а у нас боевые снаряды почти истощились. Ней не является, а Бернадот далеко: кажется, лучше идти им навстречу", – вспоминал впоследствии французский генерал Жомини.

В это время Беннигсену сообщили, что корпус Ноя появился на его правом фланге. В одиннадцать часов вечера он собрал генералов на совет. Они настаивали на продолжении битвы, но Беннигсен, опасаясь быть окруженным, приказал отступить к Кенигсбергу. В полночь войска начали сниматься с позиций.

Оставив поле сражения, Беннигсен доложил Александру I, что победа осталась за ним. Александр I ответил Беннигсену: "На Вашу долю выпала слава победить того, кто еще никогда не был побежден" и вместе с письмом послал "победителю непобедимого" рескрипт о награждении его орденом Андрея Первозванного и ежегодной пожизненной пенсией в 12 тыс. рублей.

В честь битвы при Прейсиш-Эйлау 31 августа 1807 г. была учреждена и памятная наградная офицерская медаль в виде позолоченного бронзового Георгиевского креста на георгиевской же ленте. На его лицевой стороне была выбита надпись: "За труды и храбрость", а на оборотной стороне – "Победа при Прейсиш-Эйлау 27 янв. 1807 г.".

Несмотря на отход русской армии с поля боя, битва при Прейсиш-Эйлау явилась ее несомненным стратегическим успехом. Потери каждой из сторон составили от трети до половины участвовавших в сражении, что свидетельствует о крайне ожесточенном характере боя. Было ранено 9 русских генералов и 7 французских, в том числе маршал Ожеро. Один французский генерал был убит.

Наполеон стоял под Эйлау восемь дней, а потом тоже отошел, предложив Беннигсену перемирие, на которое русский главнокомандующий не согласился.

В статье Маркса и Энгельса "Беннигсен" содержится следующая оценка сражения при Прейсиш-Эйлау: "В конце января 1807 г. он предпринял наступательный маневр против войск Наполеона, стоявших на зимних квартирах, и чисто случайно избежал ловушки, устроенной ему последним, после чего между ним и противником произошло сражение при Эйлау. Эйлау пал 7 февраля, главное же сражение, которое Беннигсену пришлось принять, чтобы остановить ожесточенное преследование со стороны Наполеона, разыгралось 8 февраля. Стойкость русских войск, прибытие пруссаков под командованием Лестока и медлительность, с которой отдельные французские корпуса прибывали па поле боя, сделали победу сомнительной. Каждая из сторон претендовала на право считаться победительницей, по как бы то ни было, по словам самого Наполеона, битва при Эйлау была самым кровопролитным из всех его сражений". Маркс и Энгельс оставили и статью, посвященную М. Б. Барклаю-де-Толли. Их оценка деятельности Барклая представляет для нас немалый интерес. "Его военная слава, – писали Маркс и Энгельс, – берет свое начало с 1807 г., когда во главе русского авангарда он с величайшей доблестью защищал Прейсиш-Эйлау, оказывая длительное сопротивление на улицах, в церкви и на кладбище этого города".

Под Пултуском, Гофом и Эйлау зародилось боевое содружество Барклая с Багратионом, Дохтуровым, Тучковым – будущими военачальниками и героями Отечественной войны 1812 г. Здесь же он столкнулся и со своими грядущими противниками – маршалами Даву и Ланном, их генералами, офицерами и солдатами.

Под Эйлау Барклай убедился в том, что Наполеон может быть остановлен, и в борьбе с ним нет никакой фатальной предрасположенности в его пользу.

Барклая перевезли в Мемель (ныне город Клайпеда Литовской ССР), где было не так много раненых, как в Кенигсберге. Жена Барклая Елена Августа с приемной дочерью Каролиной тотчас же выехала в Мемель. По существовавшей тогда традиции солдаты, унтер-офицеры, а иногда и обер-офицеры, если у них не было свободных денег, лечились от ран в военных лазаретах. Штаб-офицеры и генералы лежали на частных квартирах в более комфортных и спокойных условиях.

Барклая поместили на частную квартиру, где вместе с ним жили приехавшие к нему жена и приемная дочь. Лишенный возможности активно действовать, лежа в чистой и удобной постели, Барклай чаще всего думал о том, как развернутся события далее, искал ответа на вопрос: "Что делать, если Наполеон когда-нибудь вторгнется в Россию?"

Эта мысль не давала ему покоя, заглушала испытываемые им физические страдания. Опытный сорокапятилетний генерал понимал, какую угрозу представляют французские войска, стоящие в ста верстах от русской границы. Барклай знал, что у России недостанет сил и средств, чтобы задержать или отбросить их, если они начнут поход на его родину.

После длительных размышлений, не сразу, Барклай пришел к выводу, что Наполеон может потерпеть поражение только тогда, когда удастся если не навязать ему свою воли", то хотя бы противопоставить стратегии и тактике Наполеона нетрадиционные решения.