Текст книги "Омут. Книга вторая. Углы"

Автор книги: Владислава Черкашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Но хаски Грейс меня не видят, – Джей пытался утихомирить кота, но тщетно.

Тут же послышались голоса снизу – это вернулись Элинор и Лео и, видимо, Грейс вместе с ними. Прыжки Лео по лестнице и через секунду он стоит в дверях с огромными от удивления глазами.

– Что случилось? – он явно боялся пошевелиться, а за его спиной уже стояли Электра, хаски и Грейс.

– С вашим котом что-то не в порядке, – сообщила им нянечка.

– Вообще-то это не наш кот, – известила Элинор, – это кот Элли.

– Какая разница, – сквозь зубы прорычал Джей.

– И все же? – Электра отодвинула Лео и прогарцевала к старшему брату.

– Марти, зайка, успокойся, – я попыталась погладить кота, но моя рука была лишь воздухом, а зверь продолжал шипеть, кряхтеть и даже пытался прыгнуть на меня, – прекрати! – прокричала ему в самое лицо и, на удивление, он замолк.

Мяукнул что-то жалкое и, обиженный и оскорбленный, вылетел из комнаты.

– Это было странно, – Лео осторожно подошел к моему телу.

– Более чем, – согласился Джей.

Я предложила Франциску остаться на ночь у нас, впрочем, ничто не могло помешать ему в этом даже без официального приглашения. Перед самым сном Джей навестил мое тело. Я стояла тут же со скрещенными руками на груди.

– Я не знаю, слышишь ли ты меня, – тихо начал он, – я вот сегодня был у ювелира… Не знаю, почему… Отдал ему тот камешек, он сделает из него кулон… Самый красивый… Для тебя…

Слезы комом встали в моем горле. Так обидно, что я не могла его обнять, сказать, что со мной почти все в порядке, что я рядом. Стою тут, как дура. Не было больше сил смотреть на его мученья, когда мои не меньше. Я вышла из комнаты, в коридоре сидел Франциск, чье выражение лица не обещало ничего хорошего.

– Ты сказала ему о камне? – резко вскочил он и стал выше меня на голову с лишним.

– Нет, – сдерживая слезы, ответила я.

– Но камень у него.

– Нет, – повернулась к двери лицом, как жаль, что я не могу видеть сквозь стены, – он у ювелира.

– Весь?

– Нет, только половина…

– А другая где?

Лучше бы он не спрашивал об этом. Кажется, грядет великая буря. Жаль, не запаслась зонтом.

– В самолете он упал и раскололся пополам, – я попыталась ответить уклончиво.

– Где вторая половина? – потребовал Франциск, встав лицом к лицу со мной.

– Я… не знаю, – честно ответила.

– То есть?

– То и есть, вторая половина куда-то упала, и я не смогла ее найти, – для надежности закрыла глаза, нет желания видеть пар из его ушей и ноздрей.

– Бесценный камень сейчас на помойке. Замечательно! Просто замечательно! – в гневе я видела его впервые.

Я отвернулась. Мне и так паршиво, а тут еще он кричит и распаляется французскими ругательствами – уж как это я поняла, сама не знаю.

– Не вопи, – попросила я.

– Какая разница! Все равно никто не слышит, – это освещение такое или его глаза и вправду красными стали?

– И все же, – сказала я едва слышно.

– Хуже всего, если камень попал в чьи-то руки, – о моем существовании он уже и забыл, – вот черт! – я вздрогнула от неожиданности, он вроде бы мирным начал становиться.

– Франциск? – тихо решила напомнить о себе, пока он продолжал что-то хаотично бормотать, надеюсь, не проклятья на мою голову.

– Так, Элль, – глаза не красные, слюной не брызжет, на вид почти нормальный человек, – мне нужно срочно вернуться во Францию… Правда, я не знаю как… Но… Будем надеяться на русское «авось», – остановился посреди коридора, – ты со мной?

– Что? Куда? – за ходом его мыслей тяжело уследить.

– В Париж, – с гордостью за родной город ответил он.

2

Эта идея мне не понравилась с самого начала. Я не собиралась, а главное, не горела никаким желанием сейчас покидать свое тело и друзей. Еще луна не завалилась спать, солнце едва приоткрывало свои очи, а Лео уже лежал рядом с телом на моей кровати и увлеченно шептал на ухо – делился своими тайнами, рассказывал, как вчера ходил к дантисту. Мартик, как ни в чем не бывало, еще ночью прокрался в комнату и лег в ноги – его любимое место. Зная о том, как важно для Лео, чтобы я все знала, мне приходилось слушать его и одновременно следить за остальными жильцами. Франциск сидел на кухне, тщетно мечтая наконец по-человечески поесть.

– Надоело получать пищу через капельницы, – пожаловался он, – но ничего не поделаешь.

Когда Лео ушел в свою комнату для того, чтобы Элинор не просекла, где он провел ночь, я обратилась к Франциску:

– Ты сказал вчера, что камень исследует твой отец, а как в таком случае тебе удалось отослать часть камня мне?

– Просто отколол немного и все, – он пожал плечами, – у тебя же в самолете он легко раскололся пополам.

– Это верно, – согласилась я, – но разве твой отец не заметил, что камень стал меньше?

– Наверное, заметил, – беспечно ответил парень, – но Кристин ему ничего не говорила, знаю точно.

– Потому что… – я ждала продолжения.

– Потому что она мой очень хороший друг и никогда меня не сдаст.

– Ясно, – он так яро за нее заступился, что кажется, та девушка для него не просто «хороший друг», – скажи, а больше о способностях камня ничего не известно?

– Если бы было, я б тебе сказал, – просто и понятно.

– Ну, да, наверное, – пробормотала себе под нос.

– Не наверное, а рассказал бы.

– Ладно, – я подняла правую ладонь в знак требования тишины и внимания, – давай, подумаем о том, как нам вернуться назад в наши тела.

– Я об этом уже год думаю, – с укором и даже горькой иронией молвил он.

– И результатов, как я вижу, особых нет, – его лицо слегка перекосилось, – знаешь русскую пословицу: «Одна голова хорошо, а две лучше»? – француз кивнул, – вот… – не знаю, зачем я это сказала, беспомощно разведя руками.

Дом начал просыпаться, потягиваться, дышать, кряхтеть своей стариной, хрустеть косточками – в общем, делать то, что делает каждый по утрам. Раньше всех встала нянечка, она проверила меня, понажимала на какие-то кнопки, посмотрела на экраны аппаратуры, покачала головой и отправилась на кухню готовить завтрак. Фактически следом за ней ту же процедуру проделал Джей, только выйдя из моей комнаты, он пошел не вниз на кухню, а в душ. Так постепенно, друг за дружкой все и проснулись.

– Ненавижу ждать и ничего не делать, – поделилась нервозностью я.

– Ну, я предложил отправиться во Францию… – начал парень.

– А зачем? – вопросила я слегка раздраженно.

– А смысл здесь торчать?

– Это тоже верно, но по твоей логике получается, что мы должны просто сидеть и ждать.

– Нет, это по твоей логике, которая думает, что что-то понимает в моей. А я предлагаю отправиться в Париж, заодно заочно познакомлю тебя с моими близкими.

Иными словами, пререкались мы с ним какое-то время, а потом моя защита, или упрямство, пала. Просто мне так не хотелось покидать своих друзей и кота, что сердце ливнем крови обливалось. Но лучше делать хоть что-то, чем просто сидеть и ждать чуда, которого все равно без помощи не будет.

И все-таки мы вышли из дома в полдень. Пешком дошли до ближайшей ж/д станции, так сказать «зайцами» доехали до Лондона, где пересели на другой поезд уже дальнего следования. Время в нем показалось мне вечностью, пусть и красивой… Странно было другое. Когда мы ехали, я сидела с закрытыми глазами и, как мне показалось, будто видела чужими глазами. Либо я видела видение, что в принципе невозможно или… Да нет. Это точно было не виденье, потому что в них я никогда не бываю не в своем теле, а тут… К тому же не было привычного мне курчавого серого дыма. Да и было все, как серия видений, что случалось у меня только однажды. И то мне кажется, что в том случае Марк меня просто чем-то опоил.

Девушка, чьими глазами я видела происходящее, смотрела, как катится половинка золотистого, похожего на янтарь, камня в ее сторону. Затем она посмотрела на мою спину впереди – ее глазами я увидела, как нелепо выглядела некоторое время назад, когда была в своем теле. Потом она ногой осторожно подтянула половинку к себе, быстро наклонилась и запихала в карман. Вот воришка! Нет, это вообще нормально? Встречу – убью! Только сначала было бы неплохо вернуться в родное тело.

Тем временем картинка сменилась, надеюсь, что девушка нет. Она шла по тихой улочке некоего провинциального европейского городка, приблизительно, Франции – почему именно ее? Потому что краем глаза я усмотрела вывеску какой-то лавки, которая была написана на французском языке. Девушка свернула за угол и замерла, как вкопанная. Перед ней стоял молодой человек, чем-то похожий на Марка, только это был не он. Во-первых, этот был моложе – на вид ему лет девятнадцать-двадцать. Во-вторых, глаза его нормального голубого цвета. Волосы светло-русые, почти блондин, а прическа как раз такая же, как у Марка, что придавало ему большее внешнее сходство с дядей-глюком.

– Тим? – в ее голосе было искреннее удивление, – что ты здесь делаешь?

– Ты не должна быть здесь, – проигнорировал он ее вопрос с суровым выражением лица.

– Не твое дело, – буркнула она и попыталась пройти дальше, но то ли улица была слишком узкой, то ли парень вдруг стал неимоверно большим, но пробиться ей не удалось, – а-а-а, – а дальше темнота.

Молодой человек по имени Тим крепко обнимал девушку, чьими глазами я все видела.

– Ты цела? – заботливо поинтересовался он.

Вместо ответа она брезгливо отстранилась. Я увидела отражение ее лица в его страдальческих глазах. Мне кажется, что-то здесь не так. Во-первых, место другое – это что перемещение во времени? А во-вторых, пятой точкой чувствую неладное.

– Зачем ты это сделал?! – истерично завопила она и толкнула его руками в грудь.

– Ты захотела умереть? – рассерженно спросил он.

– Где мы?! – она сделала вид, что не слышала его вопроса.

– В безопасности, – тихо ответил парень, поворачиваясь спиной.

Смена плана. Та же девушка идет по песочному берегу, по левую сторону океан – какой именно, точно сказать не могу. Солнце стоит в зените, как жаль, что я не могу ощутить его мягкие, нежные лучи на своем лице. От природы у меня бледная кожа, и я никогда не загораю, потому что кожа сразу же краснеет, начинает шелушиться и облазить – в такие моменты я обычно чувствую себя линяющей кошкой. По правую сторону густой лес, но не такой, какой бывает в России, а такой, который бывает, например, на Карибских островах или на Мадагаскаре. Не буду врать, поэтому просто предполагаю.

Она шла быстрым шагом. Платок, завязанный на бедрах, развевался за спиной. Голые ступни время от времени омывали волны. Куда же она так торопилась? Вдруг девушка резко повернулась направо и тщетно попыталась что-то там разглядеть, но лишь стая птиц дружно взмыла в воздух. Крепче сжала папку в руках и продолжила путь. Повернула за живописную скалу, что слегка из берега перетекала в океан. Притаилась, наблюдая за людьми, суетящимися близ бамбуковой беседки. Несколько мужчин оглядывались по сторонам, будто ждали кого-то. Женщина в самой беседке прибирала на столе. Уж больно знакома мне была данная особь в открытом на спине красном купальнике. Молочно-желтые волосы собраны в хвост на затылке. Моя мама обернулась в профиль – что подтвердило мою догадку – разговаривая с незнакомым мужчиной. Затем один из охранников – я думаю те, кто синхронно смотрел по сторонам, являлись таковыми – подметил девушку, чьими глазами я созерцала сие действо, и указал на свою находку ближайшему коллеге. Сработала цепная реакция, и девушка засуетилась. Соскользнула с камня, на котором стояла, и скатилась в воду – где-то через метр начинался обрыв, как я полагаю, исходя из того, что она упала достаточно глубоко и быстро.

Девушка не выпускала папку из рук, не сопротивляясь шла ко дну. Но что это? Она ухватилась за часть скалы и присела на краешек, глядя вверх. Как мне показалось, в таком положении она просидела долго. По крайней мере, когда всплыла, никого в бамбуковой беседке уже не было, а оранжево-алый свет щекотал воду далеко на горизонте.

Вновь смена эпизод. Девушка сидит за столом, уставленным посудой с одинаковым содержимым. Напротив нее – другая девушка с волнистыми рыжими волосами в синей хлопчатобумажной рубашке, чьи пуговицы застегнуты до самого горла. Визави не накрашена, разве что ресницы, и то я не уверена. Она без особого энтузиазма поедала гречневую кашу, временами запивая водой.

– Почему ты не ешь? – поинтересовалась, по всей видимости, подруга той, чьими глазами я сие созерцала.

– Нет желания, – пожала плечами девушка.

– Знаешь, Дориана, завтрак очень важная вещь. А сегодня у нас тест, поэтому лучше хорошенько подкрепиться, чтобы мозг работал исправно, – визави выскребла последние крупинки и вновь посмотрела на подругу – повторюсь, я лишь так полагаю, – Дора, – и посмотрела с укором, – от гречки еще никто не умирал, съешь хотя бы ложку.

Дориана – теперь я хотя бы знаю, как ее зовут – посмотрела на свою полную тарелку и с неохотой взяла в руку ложку.

И наконец, последняя картинка. Дора открывает глаза, словно после глубокого сна, вокруг темно, голова неприятно гудит – мне знакомо это гудение. Моя собственная голова так раскалывалась перед тем, как мое тело покинуло меня или наоборот – я его. Шум и гам людей на заполненной улице, смешанный с какими-то прочими звуками, сменились на нереально громкий пронзительный визг – все это пронеслось в моем собственном мозгу за доли секунды.

Я моргнула и быстренько еще несколько раз. Черт. Не могу пошевелить ни единой конечностью. При попытке поднять голову ударилась о что-то твердое. Пальцами нащупала мягкую холодную материю. Надеюсь это не то, что я подумала. Нет, только не это.

– Не-е-е-ет! – со всей дури ударила о нижнюю часть рядом с телом.

М-м-м. Боги, они меня похоронили. Нет-нет, моя клаустрофобия решила о себе напомнить. Черт! Чувствую себя, прямо, как тот мужик из фильма «Заживо погребенный». Рискнула ударить о верхнюю крышку. Стоп. Спокойствие, только спокойствие. У меня все получится! Получится, если я сейчас глубоко вдохну и выдохну. Надо очистить голову от мрачных мыслей и нацелиться на позитив… Боги, о чем я говорю? Какой позитив, когда я лежу в гробу кто знает сколько времени! От переполнявшей все мое существо злости я опять ударила о крышку. Прислушалась. С самого начала мне показалось, что я слышала стук извне. Так-так-так… Минутку... Я еще не похоронена, только закапывают. Хвала Небесам! Не все потеряно в таком случае… Будем надеяться.

Я бешено забарабанила по крышке что было мочи. Перевела дух и с удвоенной силой принялась себя спасать. Стук сверху прекратился. Замолчала и я. Неужели меня никто не услышал? Ох, и за что мне все это? А?

Опущу несколько отвратительных часов моей жизни. Для того чтобы узнать как я выбралась, советую просмотреть фильм, который я уже называла выше. Ночь вовсю командовала парадом, грозные тучи сбивались в шайку с единственным общим желанием – устроить грандиозный ливень. Как раз по моему настроению. В грязном, что не было особо видно в такой темноте, скромном, коротком черном платьице с белыми манжетами, вернее, они были таковыми до моего пробуждения, я шла по направлению к выходу. О том, что я иду правильно, свидетельствовали грозные ворота, любезно освещаемые последним лучиком полумесяца. Туфли с огромными комьями грязи оставляли ужасные следы, но снимать их как-то не хотелось.

Вот доберусь до дому, я им устрою! Могли бы и проверить мой пульс, прежде чем в гроб запихивать. Кошмар, страшно представить состояние Лео, который почти недавно лишился единственной родной сестры, а Мартин – бедный котик. Ну ничего, вот сейчас… А что сейчас? Я как-то не очень узнаю местность. На кладбище, которое было недалеко от дома моих друзей, данное место не похоже. У того был более радужный и одновременно древний вид, как парадоксально это не звучало бы, но факт. К тому же то место имело имя на главной вывеске – фамилия некоего лорда, что владел теми землями несколько столетий назад. Он был еще тем тираном, и все дружно радовались его кончине и потому назвали кладбище в его честь – своеобразный символ падения зла.

Я вышла за массивные железные неприветливые ворота, впрочем, какие еще они могли быть? Поначалу мои конечности от долгого лежания были слегка онемевшими, но сейчас я чувствовала себя несколько лучше. Оглянулась по сторонам. Любопытно, где же это я? Какой-то мужичок, мирно обходивший кладбище за воротами, при виде меня сперва остановился, попытался закричать, но вышло лишь жалкое хрюканье, и насколько быстро позволял ему его возраст, помчался прочь сломя голову. М-да, видок у меня, пожалуй, должен быть еще тот…

Я решила идти просто прямо по дороге, никуда не сворачивая. И наконец, уперлась носом в железные прутья других ворот. Здание за ними было старое, как мне кажется, построенное в начале прошлого тысячелетия – оно просто дышало стариной и плесенью. Все окна погружены во временный мрачный сон. Я увидела небольшой деревянный домик по левую сторону, который примыкал к воротам. Предположив, что это возможно сторожка охранника, я направилась туда. В одиноком крохотном окошке горел слабенький свет.

Постучала в окошко, благо, оно было не высоко. Через минуту в нем появилось чье-то лицо, а спустя долю секунды открылась дверь. Пожилой мужичок, на вид более бодрый, чем тот, который мне встретился у кладбища, с впалыми щеками и мутными, возможно, сонными, глазами мгновение смотрел на меня молча. В руке он держал старую масляную лампу, вытянув ее так, чтобы лучше осветить мое лицо, и тут же в ужасе воскликнул:

– Мисс Рэй?

«Что?» – подумала я, но промолчала, делая выражение своего лица еще более несчастным.

3

Понадобилось много времени, чтобы доказать директрисе, что я сама не знаю, что случилось. Хоть мне и упорно не верили. Уточню. Место, в которое я попала, оказалось не просто каким-то там стареньким замком, а самым что ни на есть древнейшим из древнейших. С неизвестно каких времен в замке располагалась Академия Искусств, где преподавались не только предметы, непосредственно связанные с искусством, но и медицина, юриспруденция и тому подобное. Иными словами, я бы назвала Академию универсальной, причем с большой буквы – Универсальная Академия.

После долгих «пыток» и отсутствия логического заключения меня провели в комнату. Да, и отныне меня зовут Дориана Рэй, восемнадцатилетняя кудрявая брюнетка с ярко-синими глазами и милой родинкой справа над верхней губой. Моей соседкой была та самая девушка из последнего эпизода… Не спрашивайте меня, как это случилось – представления не имею. Но у меня есть предположение, что все это не без помощи злосчастного камня, внешнего так похожего на безобидный янтарь.

Легла спать поздно и поэтому на утро была не выспавшаяся жутко.

– Доброе утро, – моя соседка и, по всей видимости, новая подруга по имени Линда, как безумно счастливый щенок следила за каждым моим действием.

– Доброе, – прохрипела я и откашлялась.

Встала с кровати, подошла к раковине, умылась. Все время, как я уже говорила, Линда наблюдала за мной. Я вытерла лицо полотенцем и взглянула на себя в зеркало. Какой кошмар… Ну, да ладно. Лучше хоть что-то, чем ничего. Осталось выяснить, где эта Академия находится, и попытаться благополучно отсюда сбежать… Переодевались мы почти одновременно, Линда без перерыва трещала о том, как она счастлива сейчас видеть меня, как была счастлива, когда меня привели ночью, как все будут счастливы, когда меня увидят… Этакая глобальная атмосфера счастья вокруг. В общем, я сошлась на мысли, что от этой болтушки надо как-то вежливо избавиться, а то от ее болтовни у меня уже голова закружилась. И все потому, что девушка постоянно называла какие-то незнакомые мне имена и каждый раз так удивлялась, что я не помню этих людей. Мне все время приходилось по новой повторять объяснение сему, а она будто бы впервые все слышала, делала такие огромные глаза, что я боялась, они о стекла ее очков когда-нибудь ударятся.

– Хм, Дора? – ее, вдруг ставший застенчивым, голос остановил меня на пороге.

Я не сразу, но при этом медленно повернулась. Надо взять на заметку: запомнить новое имя, чтобы не было подозрений.

– Да?

– Прости меня, – очень тихо прошептала девушка.

– За что? – не поняла я.

– Ну, доктор Уилсон предположил, что твоя порция гречки тогда была отравлена, – во время своей речи моя соседка ни разу на меня не взглянула.

– И в чем твоя вина? – меня на секунду осенило, – ты что ли яд подсыпала? – я стрельнула в нее глазами, и она это почувствовала.

– Нет-нет, конечно же, не я! – слова вновь полетели из нее пулеметом. – Как ты могла такое подумать? Просто…

– Просто что? – нервы начали сдавать, – Линда, говори сейчас или замолчи навсегда!

– Ну, ведь, это я уговаривала тебя ее съесть… ты не помнишь? – последние три слова прозвучали с явной надеждой в голосе.

– Помню, – сухо ответила я, ее лицо стало еще более испуганное, – а ты зачем вспомнила?

– Я… просто, понимаешь… Если бы ты не съела, как и собиралась, то ничего бы этого не было.

Да уж, это точно. Сейчас, по идее, я и Франциск были бы уже во Франции и вместе думали над тем, как нам вернуться в наши тела… Но что случилось, то случилось. Как говорится – после драки кулаками не машут. К тому же история не знает сослагательного наклонения.

– Ладно, забыли, – все так же сухо молвила я и вышла, дверь за моей спиной захлопнулась.

Теперь предстояло самое сложное – давать всем и вся объяснения своего чудесного воскрешения. Еще ночью директриса дала мне расписание моих занятий. Я шла по коридору, рассматривая нарисованную от руки карту, как добраться до кабинета рисунка. Да-да, здесь я – Дора – училась на художника. Хорошо, что я вообще рисовать умею… худо-бедно, если честно. Но, по идее, мышцы должны все помнить сами. К тому же ночью директриса упомянула, что ей было смертельно грустно расставаться с одной из лучших своих студенток. Вот так, я к тому же и отличница, жаль похвастаться бабуле не могу… Милой бабуле.

– Дора? – удивленный возглас парня, в которого я чуть не врезалась, вывел меня из нежданно нагрянувших воспоминаний.

– Да? – не менее заинтригованно воззрилась на него, кого-то мне этот человек напоминал…

– Ты…

– Жива? – подсказала я, а он смутился.

– Да, – ему неловко.

– Ну, знаешь, чудеса случаются, – бодро промолвила я.

– Да уж, – его взгляд упал на лист в моих руках, – какую ты ищешь аудиторию – тебе помочь?

– Да нет, я уже разобралась, – о, я его вспомнила, когда он уже собирался попрощаться, – хотя, нет, знаешь, ты можешь мне помочь, – глаза засияли – с чего бы это? – Понимаешь ли, я фактически ничего не помню. Возможно, это из-за яда, который по предположению доктора… М-м-м…

– Уилсона? – мгновенно подсказал он.

– Да. Доктора Уилсона… Яд был в гречке, что все ели на завтрак. Вот. В общем…

– Ты совсем ничего не помнишь?

– Угу, – поджала губы, – кроме трех последних эпизодов… – говорить о четвертом, что был первым, лучше не стоит. – Они как-то сами в голове возникли. Быть может, по истечении какого-то периода времени я вспомню что-нибудь еще, но сейчас…

– Какие три эпизода? – у-у, да он любопытный.

– Не важно, – замялась я, – это личное… очень.

– Но тебе нужна моя помощь, – молодой человек был в смятении.

– Да. Помнишь французский провинциальный городок? – пока я говорила, выражение его лица менялось, будто мысленно он уже пытался удрать от меня, а ноги стали ватными.

– О чем ты… – решил в дурочку сыграть, но я не дала ему договорить.

– Я не помню, что это был за город и что я там делала… Но что делал там ты? Я помню, ты появился словно из ниоткуда… А потом была темнота, и ты повернулся ко мне спиной, – тупо закончила я.

Кажется, поток моей речи был не совсем связанным, но суть он понял – по глазам вижу. Они как у зрителя на матче по настольному теннису – туда-сюда да туда-сюда. В голове молодого человека шел активный умственный процесс, лишь бы пар из ушей не пошел.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – произнес он наконец, не глядя мне в глаза, – прости… – разглядывал свои ноги.

– А мне кажется, ты все прекрасно…

– Извини, мне пора… – помчался стремглав.

– …понимаешь! – крикнула ему вдогонку.

Ничего, голубчик, никуда ты не денешься. Наверное, зря я так быстро форсировала события, но в моих планах нет пункта о долгом пребывании здесь.

Мой первый день в целом прошел замечательно. Есть, конечно, свои недостатки, своего рода минусы. Например, случай с Тимом, который, по ходу, еще долго собирается меня избегать. Все же остальные – друзья и недруги – были рады меня созерцать в целости и сохранности. Безусловно, пришлось знакомиться по новой. Чтобы долго никого не томить, сразу даю список новых знакомых плюс прилагаю к вашему вниманию истории наших знакомств. Итак, как сказал Гагарин: «Поехали!».

Линда – волнистые русые волосы, миловидная девушка восемнадцати лет, соседка по комнате.

Тим – пока еще не решила, друг он или враг; от Линды узнала, что ему девятнадцать лет и он чуть ли не вечно живет в Академии, потому что никто из ее знакомых достоверно не помнит, когда он прибыл сюда. У меня есть предположение, что он «ненормальный», но какая у него способность, идей не имею.

Эмилия – единственный магазинчик сладостей на территории Академии принадлежит ей – двадцатилетней шоколадной девушке. Эмми мулатка – ее отец африканец, а мама белокожая – когда-то жила в СССР.

После двух пар, на которых я была не на высшем пилотаже, как ожидали преподаватели, мое сознание ныло. Да, мне так грустно, что желание пойти и сброситься со скалы, которую видно из окна одной из высоких башен, разрывало мозг. Как странно, но я была вымотана психически. Вынести активную агрессию со стороны преподавателей из-за того, что я ничего не помню, это вам не пончики в соседней забегаловке лопать. В любом случае, я старалась быть молодцом. И вот заворачиваю я за очередной угол на первом этаже, как меня хватает за руку какая-та африканка – так я сперва подумала.

– Дора, привет! – девушка крепко сжала меня в объятьях, – я так рада, что ты очнулась! Только Богам известно, сколько я пролила слез, – ее речь походила на материнскую, а ведь выглядела она не старше меня.

– Да, спасибо, я тоже рада… М-м-м… Прости, но я тебя не… – я замялась, но незнакомка (на тот момент) уловила суть.

– А, да, конечно! Мне говорили. Я – Эмми. Ну, или Эмилия Дубовски, – и она торжественно протянула мне руку, которую я без промедлений пожала.

Тут же был магазинчик, чьи разноцветные двери притягивали студентов и преподавателей всех возрастов и народов. Внутри магазинчик походил на мини-кафетерий. Потому что от кассы у входа и прилавка далее вглубь помещения до самой террасы в саду мило ютились круглые столики. Эти самые столики трещали на переменах и буквально ломились на ланче. Но как объяснила Эмилия, во время ланча столиками заполняют всю ближнюю часть сада. О, Боги, а сад! Таких красивых, чудно пахнущих и просто завораживающих цветов я никогда в жизни не видела, ну, разве что по телевизору. Здесь, где мини-кафетерий плавно втекал в сад, стоял самый обалденный запах. Аромат шоколада с мягким привкусом сказочных цветов. Положа руку на сердце, в надежде никого не обидеть, хочу признаться чистосердечно – это рай!

Мы присели за освободившийся столик. Эмми в кресло, прислоненное к стене, а я напротив нее в плетенный стул. Кстати, стулья и кресла все были разные, не имеющие аналогов между собой. К нам подошла невысокая девушка в белоснежном фартуке и с блокнотом и ручкой наготове.

– Привет. Что-нибудь закажите?

– Что ты хочешь? – обратилась ко мне Эмилия.

– Не знаю, – блин, а я ведь, кажется, без денег, – а что можно?

– Все что хочешь за счет заведения, – она широко улыбнулась, оголив белоснежные ровные зубы. – Представляешь, Аня, – моя визави обратилась к официантке, – перед тобой сама воскресшая Дора Рэй, – указала рукой на меня, а я чертовски засмущалась.

– Не может быть! – безжизненно удивилась Аня, – это просто чудо, – и теперь пристально стала разглядывать всю меня, отчего лично мне стало только хуже.

– Ну, да ладно, Ань, не смущай ее, – задорно засмеялась Эмми, – что все-таки ты решила? – немного посерьезнев.

– Эмм, а у вас есть кофе «Гляссе»?

– Да, даже горячий шоколад «Гляссе», – не дав ответить официантке, промолвила Эмилия.

– О, чудесно, тогда мне горячий шоколад, – я его просто обожаю, особенно если мороженое – пломбир, от воспоминаний аж слюнки потекли.

– Ну, а мне как обычно, – молвила моя визави.

Аня, все записав, кивнула головой и скрылась. С мгновение мы сидели молча, наслаждаясь торжественностью момента. Как никак, я воскресла! Пусть и не в своем теле. Мне вдруг вспомнилась Англия, Филипп, Элинор, Маделин, Лео и самый главный – Джей. Наверное, он там мучается в попытках привести меня в сознание. А что если… Нет, только не это. И все же… А что если мы с Дорой поменялись телами? Да, нет, нет и еще раз нет! Она ведь умерла, и я видела ее последние воспоминания. Так думать спокойнее. Потому что, если она – это я, то… Нет, запрещаю себе об этом даже намеками думать. Все, точка! Дора – отбросила коньки, которые я надела. Теперь осталось вернуться в свои собственные…

– О чем ты думаешь? – раздался полусерьезный голос Эмилии.

– О жизни, – немного поколебавшись ответила я.

И тут нам принесли наш заказ. О-о, какие ароматы. Можете думать, что хотите, а я все-таки в раю! Да-да-да! И дурные мысли, как в канализацию канули. В моем расписании сейчас было «окно», поэтому все полтора часа мы просидели с Эмми и болтали буквально обо всем на свете. Она без перерыва шутила, я смеялась, а когда пыталась пошутить сама, то она смеялась еще громче. Потому что шутки у меня были не очень смешные, но даже мои попытки их вспомнить показались ей забавными. А ведь Эмми всего двадцать лет, но мыслит она как совсем взрослый человек. Эх, хотелось бы мне, чтоб моя родная мать была такой. Кстати, о маме – нужно узнать, где она. Ха, но сперва, где я?

– Эмми? – все еще с улыбкой на лице, но серьезно обратилась я.

– Да? – живо отозвалась она.

– Где мы?

– Где? – девушка вновь засмеялась, – в моем мини-кафетерии, – использовала мою формулировку, – «Chocolatte», – провела руками, словно пытаясь охватить помещение.

– Нет, это я знаю, но, – секундное замешательство, – где находится Академия? В Англии? – рискнула предположить я, что вызвало ее смех.

– В Англии? – переспросила она, – где это?

Улыбка сползла с моего лица. Что, значит, где Англия? Черт, что это за паршивое место? Куда я попала? Больше к этому вопросу мы с ней не возвращались. Но теперь мне не так весело…

Ближе к ночи Эмми поймала меня в женском туалете на третьем этаже, когда я умывалась. Дело в том, что именно эта уборная ближе всего к женским комнатам.

– Дора? – девушка оглянулась по сторонам.