Текст книги "Завещание предков"

Автор книги: Владислав Валентинович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

10.

   О матерь-отчизна, какими тропами

   Бездольному сыну укажешь пойти:

   Разбойную ль удаль померить с врагами,

   Иль робкой былинкой кивать при пути?

   Былинка поблекнет, и удаль обманет,

   Умчится, как буря, надежды губя,

   Пусть ветром нагорным душа моя станет

   Пророческой сказкой баюкать тебя.

   Баюкать безмолвье и бури лелеять,

   В степи непогожей шуметь ковылем,

   На спящие села прохладою веять,

   И в окна стучаться дозорным крылом.

   (Николай Клюев)

  Китеж! Наконец-то.

  Я шел, любуясь красивыми дворцами, украшенными затейливой резьбой. Они уходили ввысь на несколько этажей и пронзали небо высокими острыми крышами, на которых, как живые, трепетали на ветру флюгера в виде петухов. Дворцы, первые этажи которых были каменными, чередовались с деревянными часовнями, церквями, построенными из камня. Много-много церквей с шатрами, на вершине которых сияли золотые кресты. Главная улица была заполнена весело гудящим народом, идущим по своим делам. Они улыбались друг другу, и от этих улыбок, казалось, повсюду веселей играли солнечные зайчики. Дети, весело галдя, носились по улице. Вдоль дороги, отражаясь от стен, разлился благовест. Люди стали оборачиваться и креститься, глядя вдаль улицы, где стоял великолепный и красивый храм с множеством золотых куполов.

  Вдруг, перебивая благовест, раздался набат.

  Люди тревожно заозирались. От городской стены, откуда летел набат тревоги, закричали:

  – Поганые! Поганые пришли!

  Все кинулись кто куда. Матери стали звать своих детей. В сторону ворот торопливо бежали ратники и ополчение. Я кинулся за ними.

  Свергнув за угол, побежал к башне. Лестница гудела от топота поднимавшихся на стену защитников. Проглатывая широкими шагами ступени, вылетел на стену и замер от открывшейся картины.

  Сколько же их? Господи, спаси.

  Всё поле перед городом было заполнено врагами. Они не торопясь окружали город, медленно подступая к стенам. Ратники, имеющие луки, наложили стрелы и приготовились стрелять, но степняки остановились на расстоянии выстрела.

  Из толпы поганых выехал всадник, держащий длинный шест, на котором висели белые и черные конские хвосты. Под ними висело полотнище. Всадник подъехал к воротам и вскинул над собой шест. Ветер развернул полотнище, и все увидели на нём серого кречета с черным вороном в когтях. За полотнищем затрепетали на ветру длинные чёрно-белые ленты.

  Всадник величественно оглядел стены и закричал:

  – Урусуты! Этот город и все земли принадлежат Бату-хану, внуку великого Потрясателя Вселенной Хана Чингиса. Склонитесь перед царём всей земли и целуйте землю у его ног!

  Степняки взревели:

  – Кху! Кху! Кху!

  Стоявший рядом ратник сквозь зубы пошипел:

  – Ишь чего удумали поганые.

  Со стены закричали вниз:

  – Поцелуй своего царя сзади, под хвостом. Ирод.

  – Уходите с нашей земли, поганые.

  Монгольский воин ещё раз дернул знаменем и проорал:

  – Склонитесь перед богатурами Бату-хана. Рабы.

  Вот сволочь! Я не выдержал и заорал:

  – Сначала попробуй нас взять.

  И стены взревели яростным криком.

  Меня толкнули и...

  – Боярин, вставай. Снедать будем.

  Передо мной стоял Демьян, держа в руках серебряную ложку.

  Вот блин! А я думал, что это я наяву в Китеже побывал. А как натурально все. Почесав зудящий затылок, полез из палатки.

  Вздрогнув от утренней прохлады, посмотрел на небо. Ни одного облака. День обещает быть жарким. Потянувшись и зевая как бегемот, огляделся. Лагерь курился множеством костров. Большое поле превратилось в палаточный городок. Недалеко на холме была видна деревня Большие Ключи. Интересно, ключи – это родники? И почему большие?

  – Здравствуй, боярин.

   Я кивнул прошедшему мимо ратнику. Справа вышел высокий и худой парень, с саблей на боку.

   – Доброе утро, боярин. – Поклонился он.

   – И тебе доброе утро. – Проводил его взглядом, повернулся и достал из палатки флягу, но не успел глотнуть, как мимо прошли ещё трое бояр. Они смотрели на меня и улыбались. Чего это они? Наперебой поздоровались:

  – Здравствуй, боярин.

  – Многие лета, тебе Володимир Иванович.

  – Здрав будь, добрый ипат.

  И все трое поклонились.

  Чего это они? Подобрав выпавшую от удивления флягу, двинул к костру, у которого сидел Кубин и о чём-то говорил с Демьяном. По дороге опять раскланялся с ратником, совершенно мне не знакомым. Блин, сговорились они что ли? Смотрят на меня как на бога и кланяются. Разве, что не крестятся. А этот третий, меня 'Добрым ипатом' назвал, это значит... а что это значит? А, вспомнил, 'Ипат' значит воевода. А почему воевода? Или это шутка Кутерьмы? Нет, не должно. Его настрого Горин предупредил, завязать с приколами, а то, блин, по закону военного времени.... Ну это я мысленно шутю. Но почему, интересно, все так на меня пялятся и кланяются. Может я вчера отчебучил чего? Вроде нет, и выпил да кубка всего. Трезвый, как стекло, хрустальное, в палатку ушел спать. Кубин увидев меня, кивнул:

  – Здравствуй...

  – Вот только кланяться не надо, хорошо?

  Кубин раскрыл рот и удивленно пробормотал:

  – Ты чего, Владимир Иванович? Какие поклоны? Аль приснилось чего?

  Усевшись рядом с котелком, от которого вкусно пахло, пояснил:

  – Выхожу из палатки, а там, ратники, что мимо не идут, то здороваются и кланяются, как иконе ей Богу. Грешным делом подумал, что Кутерьма опять чудит.

  Зачерпнул ложкой варево и подул остужая. Кубин пожал плечами и сказал:

  – Не знаю чего это они. Демьян, а ты что скажешь?

  Парень проглотил хлеб и улыбнулся:

  – Как вы вчера ушли, Горин стал рассказывать, как в лощине поганых побили. Потом про то, как на поле у Люнды их резали. И всё тебя хвалил, мол, по твоим задумкам ратовали. Вот и язвленных нет.

  Я пожал плечами:

  – Не велика заслуга. Это не повод для обожания. Смотрят как на чудо.

  Демьян засмеялся и продолжил:

  – Так это не всё. Он ещё про твою стрельбу из лука рассказал.

  Кубин ухмыльнулся и прокомментировал:

  – Да-а-а, Владимир Иванович. Ты всех тогда удивил, даже меня. Не думал, что так можно стрелять. Ты, правда, раньше из лука не стрелял?

  – Нет, сколько раз можно повторять.

  Мда. Не думал, что так получится. Даже сам удивился.

  А по-другому было нельзя. Всё Кутерьма, будь он неладен!

  Ещё в Вершах, Кубин похвастал, что с его подачи тут воинскую школу образовали, так и поехали проведать, как идёт обучение отроков. Попали как раз когда парни из луков стреляли. В общем, все стреляли нормально, но как всегда бывает, есть исключения. Наставник, как раз распекал нерадивого стрелка:

  – Немочь ты Никола. Нерадивая немочь. Ну как можно стрельнуть вперёд и попасть назад. Стыдно. Девки, он и то стреляют лучше.

  Увидев нас, ратник дал парню подзатыльник и шагнул навстречу:

  – Здравы будьте, бояре.

  Кубин кивнул и спросил:

  – Что Иван, так плохо?

  Ратник покачал головой:

  – Да не, не всё. Половина стреляет хорошо, другие посредственно. Но трое, даже в сторону чучела не попадут. Этот пострел чуть меня не подстрелил.

  И строго посмотрел сторону нерадивого стрелка. Кубин спрыгнул с коня и позвал парня:

  – Николка, а ну подь сюда.

  Никола, смотря в землю подошел. Кубин положил руку ему на плечо и сказал:

  – Вот что Николай. Батьку твоего поганые убили. И ты теперь за старшего в семье остался. Так будь прилежным и упорным, чтоб стать воином справным и отомстить врагам за отца. А как стрелять из лука я тебе сам покажу. Примечай и старайся.

  Откуда-то сбоку раздался голос Кутерьмы:

  – А пусть боярин Велесов умение своё покажет.

  Горин обернулся и пригрозил:

  – Ох Гришка, дождёшься у меня.

  Потом повернулся и, глядя на меня, сказал:

  – Володимир Иванович, ты добрый вой, и правда, покажи отроку, как стрелять надо.

  Вот млять, не было печали. А Кутерьма опять подал голос:

  – Если лука с собой нет, так вот. – И подаёт мне ЛУК. Блин это не лук, лучище. Под кого его делали? Под великана? Этот лук выглядел, как будто его оторвали от огромного арбалета. Ёп, я его даже наполовину не натяну, не говоря о стрельбе. Не подав вида, бросил Лисину:

  – Спасибо, у меня свой есть. Только кольца нет, выронил где-то.

  Неугомонный шутник тут же сказал:

  – Сейчас найдём.

  И через минуту развернул тряпку с кольцами:

  – Выбирай, боярин.

  Подобрав кольцо по размеру, сразу пристроил его на пальце. Отошел к коню и снял тул с луком. Достал его и пару стрел. Думаю, хватит.

  Сначала попробовал натяжение тетивы. Туг-гая з-з-заррраза. Даже в лопатках щелкнуло.

  Так. До мишени примерно сто пятьдесят метров. Я сразу выбрал дальнюю. Если промажу, хоть не так обидно будет. Хотя если промажу, то шуток необерёшься....

  Вот мазать и не надо. Только целиться как? Вот зараза. Ни мушки, ни целика на стреле нет. Это не автомат и не пистолет. И стрелять меня из лука не учили. Блин, позорище будет. А, была, не была.

  Наложил стрелу и, не оттягивая тетивы, навел на мишень. И замер.

  Что это?

  Я смотрел на мишень и видел её как будто вблизи. Казалось, моя стрела упиралась в истыканные доски. Как в оптический прицел смотрю. Стрельни и она попадет туда, куда сейчас смотрит стрела. Оп-па!

  Резко натянул тетиву.

  Дзень!

  Со всех сторон одобрительно загудели. Стрела торчала в середине мишени.

  Вот тебе и раз! Я со всего стрелял метко. Даже из пистолетов по-македонски, с двух рук. Но из лука – никогда. Но я понял. Это память предков заработала, спасибо древу за это. Похоже, у меня в предках Робины Гуды были.

  – Пусть ещё раз стрельнёт.

  Кутерьма достал уже. Кстати о Робине Гуде. Смотрели фильмы про него? Нет? А я смотрел. Взял вторую стрелу, натянул тетиву и нацелил на мишень. Потом повернувшись к Кутерьме, и смотря ему прямо в глаза, отпустил стрелу. Кутерьма посмотрел на мишень и уронил челюсть.

  – Ох!

  – Во даёт!

  – Не может быть!

  Последнее сказал Лисин, то есть главный шутник. Всё. Шутки кончились. Хватит. Упаковал лук обратно под восторженный гвалт бояр и отроков. Демьян, сам хороший стрелок смотрел восторженно.

  М-да, я тогда сам не ожидал. А сейчас сказал парню:

  – Ну, стрельнул метко, что такого?

  Демьян аж подскочил:

  – Да так никто не стрелял никогда! Стрела в стрелу! Да всех завидки взяли.

  Сделав паузу, сказал тише:

  – Даже мне завидно. А Никола после этого в мишень попал. Всё потому, что ты для него стал примером. И другие стрелять лучше стали.

  Кубин зачерпнул кашу и пробурчал:

  – Говорите-говорите, мне больше достанется.

  Я взялся за ложку и сказал парню:

  – Давай лопай. Психолог, блин.

  Котелок быстро опустел, и пока Демьян смотрел в другую сторону, я заварил чай. Посидели молча. Каждый смотрел в свою сторону. В голове у меня крутилась мысль о причинах такого поведения окружающих. Чего они ко мне так относятся? Меткая стрельба причина для восхищения, но, блин, не поклонения. И ипатом, то бишь воеводой, они меня зря кличут. Какой из меня стратег или тактик? Тут все войска – это сплошь кавалерия, а я не кавалерист. И на коня сел только здесь. Хотя в лощине и на поле просто толковые советы дал. Это да. А так...

  – Владимир Иванович, ты что, заснул?

  – А? Нет. Так, задумался.

  Разлили чай и, подсластив стали пить. Мимо прошел ратник. Ну, просто бы прошел, так блин, поклонился и произнес:

  – Благова брашна тебе, боярин. И вам, бояре.

  Да что же это такое? Ну, почему? Точно Кутерьмы проделки. Горин про меня рассказал, а этот ещё чего-то наплёл. Вот и ходят, отбивая мне поклоны. Кубин стал трепать меня за руку.

  – Что, Матвей Власович?

  Он глазами показал на руку. Ой! Сам не заметил, как закурил. Быстро огляделся. Кроме Демьяна на меня никто не смотрел. Демьян смотрел, открыв рот. Кружка с чаем замерла у лица. Я кинул сигарету в костер и, смотря на парня, приложил палец к губам:

  – Тихо. Это не колдовство. Ты ничего не видел.

  Демьян кивнул и что-то пробурчал, но что он пробурчал, пропустил мимо ушей. Мимо опять прошли ратники, и каждый поздоровался и поклонился.

  Мля.

  – Всё! Хватит. Я хочу знать, что происходит?

  Кубин допил чай и, поставив кружку, сказал:

  – Сядь, Володя. Я, кажется, знаю, что происходит.

  Он показал на золотой крест, висящий у меня на шее, и спросил:

  – Откуда он у тебя?

  Я взял крест в руку и посмотрел на него. Причём тут он?

  – От отца остался. Где он его взял, не знаю.

  Кубин хмыкнул:

  – Тогда слушай. У Велесова точно такой же крест. Один в один. Тоже от отца достался. Странно, не правда ли?

  – Ну и что в том, что они одинаковые? В нашем времени это нормально.

  – А в этом нет. Пойми, тут не делают одинаковых вещей просто так. Тем более таких. У отца Велесова был брат Иван. У него точно такой же крест был. Он ещё новиком в одном из ратных походов на булгар пропал. И вот ведь совпадение – ты Велесов Владимир Иванович.

  Эх-ма! Индийское кино. Только никаких родинок на теле у меня нет. Улыбнувшись, сказал:

  – Я не могу быть кузеном Велесова. Даже не дальний родственник, сами должны понимать.

  Дед Матвей кивнул:

  – Я-то понимаю. Они нет. Кстати, вы чем-то похожи. И с Борисом тоже. Велесов в растерянности. Думаю, не знает, как теперь себя вести с тобой.

  Дела. Ну, точно индийское кино. На всякий случай уточнил:

  – Могу чем угодно присягнуть – я из будущего, и чужого имени мне не надо.

  – Ну-ну, не кипятись. Я тебе верю, но совпадения этим боярам не объяснить.

  Вот чёрт!

  – И чем мне это грозит?

  Кубин пожал плечами и сказал:

  – Интриги могут быть. По поместному уложению ты в их глазах выше Велесова. Так как Иван был старше Дмитрия. А это, знаешь ли, удар по самолюбию.

  Я ещё раз посмотрел на крест. Дофорсился. Увидел кресты у некоторых бояр и надел свой. Думал, хорошая идея. Глядя на Кубина, пробормотал:

  – Что посоветуешь, Матвей Власович? Сразу скажу – крест я снимать не буду. Может, с Велесовым поговорить?

  Дед Матвей щёлкнул пальцами и сказал:

  – В Китеж поедем. К Кулибину, он поможет. Всё рано нам к нему надо.

  И, обернувшись к сидящему молча Демьяну, сказал:

  – Ты, парень, сбегай до Горина, Скажешь, мы в Китеж поехали. К вечеру будем. Сам тут останься.

  Демьян кивнул с кислой миной, а дед Матвей добавил:

  – Да. Обратно пойдёшь, коней приведи. Без заводных пойдём.

  Пока Демьян бегал к Горину, мы одели бронь. Все-таки Тютя молодец, вон как заказ выполнил. Мне ещё на пути сюда все уши прожужжали, мол, кто такое сделал. Ратники сразу оценили достоинства новой защиты. Основная пластина, защищала грудь, под ней, три поменьше. Они накладывались внахлёст и не особо мешали двигаться. Зато теперь меня на рогатину взять трудней, остриё просто соскользнёт.

  А ведь день жарким будет. Упарюсь в железе. Хорошо хоть начистили его, не так нагреваться будет и блестит как зеркало, хоть смотрись.

  Я и посмотрел. В отражении увидел искаженное кривизной, бородатое чудище, с густой шевелюрой. Провёл рукой по бороде и волосам.

  М-да. Стригся я месяц назад, а брился с неделю. Это за неделю так всё обросло? Хорошо хоть здесь все бородатые. А ничего бородка, только чуть подровнять.

  Нацепил саблю, ножи. Проверил наручи, стреляющую ручку. Всё нормально, только взвести. Чуть постоял, размышляя – надевать ермолку под шлем, или нет? Решил одеть, мало ли что. Попрыгал. Хорошо подогнанные пластины нагрудников даже не звякнули. Вот и славно.

  Глянул на Кубина. Он давно снарядился. Ну, правильно, ему только в кольчугу влезть.

  – Готов?

  Я кивнул. Дед Матвей махнул в сторону деревни на холме. Наша палатка была почти на краю поля, рядом с деревней.

  – Выедем к холму, а там стороной лагерь обойдем. Ага, вот и наши кони.

  Честно говоря, я в лошадях разбирался плохо, точней вообще никак. У меня, оказывается, были две кобылы, остальные оказались меринами. Хоть и объезженные все, но Кубин мне посоветовал ездить именно на кобылах, они, мол, спокойней. Согласился, а потом взял и подарил остальных коней, вместе с захваченным добром и оружием школе, при этом усмехнулся, подумав, что если вернусь домой в будущее, буду всем говорить, что подарил четыре мерина. Новики тоже удивились, но тут мерин есть мерин, а не что-то ещё. Новикам пригодится, а мне не придётся заморачиваться с продажей.

  А со своими кобылами я даже сдружился, даже имена дал – Дуся и Фрося. Дуся рыжая, с белым пятном на лбу, а Фрося вороная. Обе спокойные и дружелюбные.

  Демьян привёл мне Дусю. Помог оседлать и накинуть сумы. Лошадь стояла спокойно, чуть шевеля ушами.

  – Всё. Ты тут смотри Демьян. Если что, свернёшь палатку, вещи и ...

  И не договорив, мол, и сам поймёт, поехали к холму.

  – Куда ты ведёшь нас, Сусанин-герой?

  Кубин хохотнул и соскочил с коня. Я тоже слез, так как через эти засеки верхом не пройти. Елки росли плотно, сцепляясь ветками, и представляли собой лабиринт из непроходимых стен. Сначала мы въехали в лес, напоминающий парк, но потом...

  Потом начался кошмар. Я, конечно, видел непроходимый лес, но этот. Мы петляли как по серпантину, огибая ёлочные стены. Иногда мне казалось, что тут мы уже проезжали. На небольшой поляне с толстой сосной посередине остановились чуть отдохнуть. Я ослабил подпругу и пустил Дусю пощипать травы. Дед Матвей сделал тоже самое и направился к сосне. Сосне!

  – Стой!

  Кубин замер и обернувшись, спросил:

  – Что случилось?

  – Власыч.... Кхм. Матвей Власович. Я бы не стал приближаться к сосне, на всякий случай.

  Дед Матвей посмотрел на дерево, верхушка терялась в высоте.

  -Ты думаешь это древо?

  Я пожал плечами:

  – Не знаю. Но вдруг попадём в каменный век или к динозаврам.

  Он усмехнулся:

  – Сосны так долго не живут, хотя.... Ты прав. Береженого Бог бережет, сядем тут. Кстати, можешь звать меня по отчеству. Как там ты меня: "Власыч"? Хех! Мне нравится. Но, только не при всех.

  Я улыбнулся:

  – Идёт. Власыч, далеко ещё? Совсем закружил, или путаешь меня специально?

  Кубин взял травинку и стал жевать. Ответил не сразу:

  – Я не путаю тебя. Просто путь срезал, покороче. Напрямки ещё верста. Если вернёмся на хорошую тропу, то верст семь.

  Ого! Интересно.

  – А это почему?

  – Тут сплошь ручьи, впадающие в болота и вот такой лес. А тропа не такая и широкая. Она огибает болото. А ты как думаешь, сколько мы проехали?

  В этом однообразии петляния ощущение времени я потерял, но глянув на часы, прикинул, сколько мы ехали от Больших Ключей, и сколько в этом колючем рассаднике. Получилось час, мы петляли по лесу, а это восемь-десять километров. Нет. В таком случае это не короткий путь. По таким буеракам, петлять такое расстояние? Лучше уж длинной тропой. Блин. Не знаю. Посмотрев на Кубина, пожал плечами и помотал головой.

  – Две версты.

  Не может быть! Удивление видимо нарисовалось у меня на лице. Кубин улыбаясь, сказал:

  – Сам не знаю, но в этом месте всегда так. Думаешь, что проехал десять верст, но на самом деле три.

  Ой! Это значит...

  Показывая на сосну, я сказал:

  – Власыч, это древо. Точно тебе говорю. Путаница с расстояниями, это проделки леших.

  Кубин вскочил и, взяв коня под уздцы, отошел к краю поляны. Затянул подпругу и по краю прошел к проходу между ёлками. Я позвал Дусю. Она послушно подошла, умница. И я двинулся за дедом Матвеем. Он остановился и, смотря на сосну, выругался:

  – У, нехристь!

  Сверху прошелестело и от шлема Кубина отскочила шишка. Он показал кулак:

  – Хулиган.

  – Пойдём, Власыч. Не надо его драконить.

  И повернувшись к сосне, сказал:

  – Извини его древо. Передай привет Кочуру. Осипу тоже.

  И мы окунулись в хвойный суп.

  Минут пять мы вели коней в поводу, а в голове крутилась интересная мысль.

  – Власыч, а таких мест у Китежа много? Я имею виду как это. С путаницей расстояний или когда кругами ходишь.

  Кубин остановился и, помедлив, сказал удивлённо:

  – Есть такие. Мне известны ещё три.

  – Вот!

  Я поднял указательный палец.

  – Я что тут подумал. Если вокруг Китежа такие места, то даже нечисть его оберегает.

  Кубин махнул рукой:

  – Ничего она не оберегает. Нечисть есть нечисть, а Китеж, город святой и чистый. Богородицей храним. Поехали.

  И вскочив на коня, пустил его шагом.

  Через сто метров открылась небольшая поляна, но Горин, подняв руку, застыл, вглядываясь в ёлки на той стороне поляны. Я тихо подъехал и шепотом спросил:

  – Что там, опасность?

  Он прошептал, показывая на арбалет, висевший у седла:

  – Дай мне.

  Я зарядил арбалет и передал его Кубину. Сам зарядил стреляющую ручку и проверил, как вынимается сабля. Потом стал внимательно оглядывать лес.

  Кубин вскинул арбалет и выстрелил. Болт влетел в ёлочную лапу и оттуда вывалился заяц. Дед Матвей подъехал к тушке и, наклонившись, схватил косого за уши. Поднял, показывая и улыбнулся:

  – Ещё пару и на обед заработали, а я зайчатину люблю.

  – Блин, Власыч, предупреждать надо. Я уже саблю почти вытащил. А ты охотится задумал.

  Тот, смеясь, выдернул болт и запихнул зайца в суму.

  – Если б я тебя предупредил, то обед бы уже убежал. Лук приготовь, их возле болота много. Конечно, лучше с кистенём за зайцами охотиться, но это по полям. А тут у них под каждой ёлкой убежище.

  Подумаешь, охотник. Ладно. Достал лук и приготовил стрелу. Через метро десять Кубин опять выстрелил. Косой даже из-под лапы не выпрыгнул, скончался там. И как он их видит? Вглядываясь в нижние ветки елок, и матерю про себя братцев кроликов. Блин, когда не надо, эти твари сигают, пугая, а сейчас сидят тихо и не дёргаются.

  О!

  Я заметил что-то под веткой. Заяц?

  Навёл стрелу. Во! Точно заяц. Прицел сработал и здесь. Через стрелу я видел за лапой глаз притаившегося зайца.

  Динь!

  Я победно подъезжаю, наклоняюсь и, подобрав трофей, показываю его Кубину. Он кивнул:

  – Отлично. Есть почин.

  Проехали по болоту, обходя трясину. Само болото было не широкое, всего лишь метров семьдесят. С той стороны, вдоль болота тёк ручей. Дуся потопталась в ручье, смывая грязь болота. Потом крутой подъём и опять ёлочная каша.

  Хм. Короткий путь, мля. Видел я его в гробу, блин. А иголки из кольчуги и не вытряхнуть. Пахну как лесной бальзам.

  Вдруг, мы выехали на поле и Кубин, смотря вперёд и крестясь, сказал:

  – Китеж!

  Я жадно вгляделся на город из легенды.

  До его стен было полкилометра. Стены какие-то маленькие. По сравнению с Вершами, ниже раза в два. Правда, перед стеной высокий вал и широкий ров с водой. Или это река Люнда?

  – Власыч, а почему стены маленькие?

  Кубин хмыкнул:

  – А незачем городу высокие стены. Его сам лес защищает, сам ведь почуял. А на дороге к граду крепостица есть. По её краям засеки навалены, мышь помрёт, пробираясь.

  – Что, и троп обходных нет?

  Он кивнул:

  – Есть, но про них мало кто знает. А местный люд оброк и товары по дороге возит.

  Кони шли легкой рысью по выкошенному полю.

  Я смотрел во все глаза на город. А во сне совсем другое видел. Вместо высоких, десятиметровых стен трехметровые, правда, с навесом вдоль стены. Рубленые башни, похожие формой на современные нижегородские, стояли метров через пятьдесят друг от друга. За стеной высились пирамидальные шатры церквей, увенчанные православными крестами. Вдалеке мелькнул золотистый купол храма. И в этот момент над землёй поплыл радостный благовест. Крестясь, подумал, что его громкий перезвон слышно, наверно, даже в космосе.

  А ведь какое красивое звучание. Сердце радуется.

  Нас заметили, и навстречу понеслись десяток всадников. Кубин остановился и пробормотал:

  – Быстро они на этот раз.

  Всадники споро взяли нас в кольцо, а один, с очень длинной бородой, подъехал вплотную.

  – Кто такие?

  Потом, приглядевшись, улыбнулся:

  – А, это ты, Матвей Власович, княжья нянька. Почто, как тать, через лес едешь? И что за боярин с тобой?

  – Нас, Игнат, борзо к себе протоиерей Григорий звал. Вот и прошли по аркудовым тропам. А это боярин Владимир Иванович Велесов.

  Ратник странно посмотрел на меня и, поклонившись, сказал:

  – Здрав будь, боярин. Слышал я про тебя. И бачко твоего знал.

  Кубин прервал его:

  -Ладно, Игнат, нам пора.

  И мы поскакали вдоль рва.

  У дороги, что упиралась в мост, ведущий в башню, толпились ратники. Не останавливаясь, мы завернули в город. Те, что сопровождали нас к воротам, остались перед мостом. Мы остановились и слезли с коней, чтоб перекреститься на икону над воротами. А башня была такая же, как и в Вершах. Только подъёмный мост через ров был больше. А вот бойниц во внутреннем коридоре я не увидел. Кубин кивнул стражникам у внутренних ворот, и мы поехали по широкой, мощёной деревянными досками улице. Странное дело, во сне мне приснились каменные дома. Здесь я видел такие же по форме дома, но построенные из дерева. И откуда в легенде взялись упоминания о каменных белоснежных дворцах? Вот они, деревянные, можно пощупать, но побеленные. Хм. Точно побелено. Я потёр ладони, избавляясь от извести. Может, поэтому всем думалось, что город из камня? Улица была полна весело гудящего народа, идущего по своим делам. Вон толстый боярин в богатой одежде с меховой накидкой. Прошел навстречу, важный такой. Наверно, потеет сильно? В такую жару в мехах ходить, увольте. Тут в броне упарился.

  Вежливо улыбнулся в ответ девушке с жемчужным ожерельем. За такую улыбку умереть можно. Проводил её взглядом и на прощание получил ещё одну улыбку. Вообще, все люди на улице улыбались друг другу. Эти улыбки, казалось, отражались от белых стен домов и возвращались обратно, как солнечные зайчики. Играющие дети заполняли улицу весёлыми криками. Кубин продержал коня, пропуская двух бегущих мальчишек.

  Дома в три этажа сменялись маленькими часовнями. Церквей с пирамидальными шатрами мне встретилось уже три, это не считая часовен. Уже недалеко, виднелся большой храм с золотым куполом. Сколько тут церквей? Вместе с тем храмом я уже насчитал восемь, учитывая часовни.

  – Власыч, сколько церквей в городе?

  -Тридцать.

  И, улыбаясь, спросил:

  – Что, впечатляет?

  М-да, впечатляет. Если бы это был не святой Китеж, то можно было подумать, что это паранойя. Столько церквей, я слышал, имели много городов. Например, Арзамас имел больше тридцати. Но какой размером Арзамас, и какой Китеж. Город по прикидке, имел примерно километровый диаметр. Значит, жилых домов тут половина. Интересно, как народ церкви посещает? По очереди?

  В размышлениях не заметил, как подъехали к храму Владимирской иконы Божьей Матери.

  Ого! Вот это красота!

  Мы слезли с лошадей и подвели их к ограде с коновязью.

  – Пойдем, Володя. Поговорим с другом моим.

  И, троекратно перекрестясь, вошли.

  У меня опять появилось то странное чувство возвышенности и легкости, какое я испытал в Вершах, на причастии в церкви.

  В единственную в Вершах церковь мы пошли с раннего утра. Храм не вмещал столько народу сразу, молящиеся стояли в проходе и на ступенях.

  Я и раньше бывал в церкви. Но эти посещения были без особой охоты. Маясь от тяжелого запаха лампад и свечей и слушая пение, смысл которого от меня ускользал, без всякого интереса рассматривал иконы и росписи на стенах, иногда забывал даже креститься.

  Но тут!

  Я, услышав звучный голос священника, вдруг внял весь смысл слов молитвы. Росписи на стенах и потолке заиграли, образа засветились, и.... Стало так легко на душе. Было чувство, что я заново родился.

  Все люди в храме стали единым целым. Я проговаривал слова молитвы, как будто их хорошо знал. А я знал!

  Знал. Знал, что это.

  Это была Вера. Настоящая. Она шла от людей мощным потоком, пропитывая всё вокруг.

  Вера.

  Дающая верующему великую силу.

  Вера.

  Та, которой так недоставало русскому народу в будущем.

  Вера.

  Которую заменили верой в деньги и власть.

  А здесь народ верил по-настоящему. Честно. Всей душой.

  В храме людей не было, только в центре стоял священник. Он обернулся. Кубин подошел и, преклонив голову, сказал:

  – Здравствуй, отче.

  Священник улыбнулся и, положив руку Кубину на плечо, произнёс:

  – Ну-ну, мой друг. Полноте. Представь мне спутника своего.

  Кубин выпрямился и, повернувшись, сказал:

  – Боярин Владимир Иванович Велесов.

  Священник внимательно посмотрел на меня:

  – Так вот ты какой? Ну-ка, молодой человек, представьтесь по полной.

  А он про меня-то знает. И откуда?

  Я, смотря в умные глаза Кулибина, а это, как я догадался, был он, выпрямился и отрапортовал:

  – Старший оперуполномоченный майор Велесов Владимир Иванович.

  Кулибин улыбнулся:

  – Вот как. Кхм. Позвольте представиться – отец Григорий. В миру – Кулибин Иван Петрович.

  И показал на маленькую дверцу в углу:

  – Проходите, господа.