Текст книги "Завещание предков"

Автор книги: Владислав Валентинович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

6.

  Колокол грянул, и медные звуки

  Полные скорби, рыданий и муки,

  Льются в кровавую даль,

  В даль, где пылает отчизна святая,

  В даль, где под игом от края до края,

  Стонут нужда и печаль.

  Зычно рыдает металл благородный,

  Честь пробуждая в стихии народной,

  Песней призывной своей

  Слышишь ли, Русь, эти вещие звоны,

  Эти предсмертные русские стоны,

  Вопли казнимых людей?

  Встань! Поднимись величаво и грозно,

  Сбрось с себя цепи, покуда не поздно,

  Двери острогов открой.

  И, обновленная в муках неволи,

  Выйди навстречу сознательной воли,

  С чистой воскресшей душой.

  (Сергей БЕХТЕЕВ-Колокол)

  – Вот где они. Как у себя дома развалились, поганые.

  Горин, Велесов, Кубин и я, стояли на пригорке за кустами ивы, и осматривали стоянку монгол. Степняки расположились в весьма удобном месте, ничего не скажешь. Подобраться, тихо не получиться. Поляна, шириной в двести метров, и длиной в полкилометра, с одним выходом из неё. По краю поляны росли кусты ивняка, и камыш с одной стороны, с другой крутой берег речки, которая как-бы огибала поляну со всех сторон.

  Горин покачал головой.

  – Не подобраться близко. Внезапно не ударить, а от поля, если идти, подняться в седло успеют. Для копейного удара воев мало.

  Потом повернулся ко мне.

  – Ну что скажешь, боярин на это?

  А что сказать, мысль есть, только уточнить кое-что.

  – Илья Демьянович, вон за теми кустами что?

  Горин глянул.

  – Там трясина, старица заболоченная.

  – А за перелеском?

  – Поле. Дальше лес.

  Ну что, всё понятно. Сделав знак отойти, направился к лесу. Там с горки, стоянку за кустами видно не было, зато остальное как на ладони.

  – Смотрите, бояре. Вон там собираем всех бронных. За кустами ставим лучников. Как монголы выскочат с поляны, начнут их отстреливать. Собьют им темп. Вот в этот момент мы и ударим. Только встать надо так, чтоб до последнего момента нас видно не было.

  Велесов хмыкнул и спросил.

  – И как их выманить?

  – Пусть парни на лошадях поскачут к стоянке, стрельнут из луков раз, и сразу назад. Чтоб успели в лесу за кустами спрятаться.

  – Побьют ведь отроков.

  Тут дед Матвей сказал.

  – Если парням щиты на спину повесить, то стрелы им не страшны будут. Только если в коня стрела попадёт.

  Я потёр подбородок.

  – Если коня убьют, в кусты нырнуть успеют.

  Все смотрели на место будущей схватки. Молчали, думая. Первым заговорил дед Матвей:

  – Бояре, иные мысли есть? Сделаем так как, Владимир Иванович предложил. Но! Выманивать поганых будут не отроки, а холопы. Дюжины, мыслю, хватит, а отроки, пусть на рубеже с луками поганых встречают.

  Горин, подумав, кивнул и посмотрел на Велесова. Тот пожал плечами.

  – Быть по сему.

  Молча спустились в овраг, где скопилось наше войско. Сдернули с себя накидки, что прикрывали доспехи от солнца. Горин сразу стал раздавать команды, перетасовывая ратников в две команды. А Велесов с дедом Матвеем собрали отроков. Я подошел к своим лошадям и достал бутылку с водой. Рядом появился Демьян. С деловым видом стал поправлять сбрую, осмотрел свою рогатину. Похоже, что он собрался в копейной атаке участие принять.

  – А ты что тут делаешь? А ну марш к деду Матвею. Он сейчас там инструктаж проводит. Давай, иди к нему.

  Демьян вскинулся.

  – Я не чалый отрок чтоб в броне по кустам сидеть. Копейщики нужны, так я в воротное кольцо на скаку попадаю. А лучников хватит. Наших, и боярина Велесова отроков, с две дюжины есть.

  Вот ведь упрямый, как в бой охота. Неизвестно ещё, как фортуна повернётся. Может вообще, это наш последний бой.

  – А истругаж, это что?

  – Ничего. Ладно. Но во второй линии пойдёшь. Но вперёд не лезть! Понял?

  – Понял. – Лицо Ильи засияло. – А почему ратовище у рогатины у тебя такое длинное?

  Как ему объяснить, что не знал я длину рогатин, ну и сделал древко больше на метр. Теперь я с самым длинным копьём.

  – Какое было, такое и взял.

  Поднялся в седло и, замер. Рядом, на толстой сосновой ветке, сидел ворон. Здрасте, приехали. Что значит его появление? Нас победят? Или мы победим? Молчит, тварь. Каркнул бы что. Но пернатый вестник, развернувшись, взлетел, и скрылся чаще леса. Я проводил взглядом ворона, и сплюнул три раза через левое плечо.

  Горин вскочил в седло и поднял правую руку. Так с поднятой правой рукой и двинулся по тропе. За ним потекли десятки бронных ратников. Замыкали колонну Велесов, Демьян и я.

  Дед Матвей принял командование отроками и выдвинулся вслед за нами.

  Для того, чтобы выполнить задуманное, отряду пришлось лесом обойти поле. Так как скорость передвижения снизилась, то вдоль лесной опушки, пешком, двигались два наблюдателя, на случай появления дозора степняков, или если они снимутся со стоянки. В этом случае, план надо будет менять. Через час вышли к небольшому перелеску. В километре, за рощей, стоянка степняков. Вперёд выехали парни с дедом Матвеем и, не доезжая края рощи, скрылись за деревьями. Горин выехали вперед, и махнул рукой. Отобранные на выманивание холопы легкой рысью ускакали в поле. Я и Велесов выехал из перелеска и подъехал к Горину. За нами чуть позвякивая доспехами стали выезжать ратники, выстраиваясь в две линии. Горин обернулся.

  – Как поганые в погоню кинутся, Матвей Власович знак подаст.

  За нами ратники деловито подтягивали доспехи, двигали сабли в ножнах. В общем, привычно готовились к бою. Я, слегка волнуясь, осмотрел собственные латы, вроде всё нормально. Шлем на месте, то есть, если на голову его надеть. Водрузил на голову, чуть не забыв подшлемник. Бармицу откинул, пока. Что ещё? Сабля в ножнах не застревает, латы сидят удобно, перчатки надеты, рогатина рядом. Рогатина! Демьян сказал она длинней. С одной стороны это плюс. Противник не ожидает такой длинны. С другой стороны. Чем длинней древко, то-бишь ратовище, тем трудней попасть в нацеленное место. Надо очень постараться попасть рогатиной во врага, и самому уклониться, или отбить щитом вражеское копьё. Кстати о щите. Он у меня до сих пор в чехле. Сдернул его и засунул в сумку сзади. Надо было раньше, да заводных коней с вещами в перелеске оставили. Горин и Велесов покосились на щит, удивлённо вскинув брови, хотели что-то сказать, но в этот момент крикнули сбоку:

  – Знак, боярин, знак!

  Мы, привстав, всмотрелись в край рощи. Там махал руками парень. Горин сказал:

  – Началось. – Обернулся и, чуть выехав перёд, выкрикнул:

  – Не посрамим ратной славы наших отцов и дедов! С нами Бог!

  И опустив бармицу, пустил коня в рысь. Мы нагнали его и, ускоряясь, начали собираться в плотную линию. Я обернулся, прямо за мной, во второй линии, скакал Демьян. Из-под бармицы азартно блестели глаза. Страха в них я не видел. Мне тоже не страшно, даже странно.

  Из-за рощи вылетели холопы, за ними в двухстах метрах скакали монголы, похоже, вся сотня. Нет не вся. Отроки из рощи вовсю стреляли из луков и, похоже, метко. Монгольская сотня рассыпалась, и часть, прикрываясь щитами, сворачивала в сторону стрелков.

  Горин опустил рогатину и закричал:

  – Китеж! Ура!

  – Ура!

  Сбившись ещё плотней и, опустив рогатины, мы мчались на степняков. Похоже, наша хитрость удалась, они не ожидали встретить кованую конницу, и растерялись. Половина степняков, осадив коней, крутилась на месте, остальные опустив копья, поскакали навстречу нам.

  Две конных лавы стремительно сближались. Я уже отчётливо различал злобные лица степняков. Всё ближе. Я выбрал того, кого наколю на свою рогатину. Прицелился и чуть отёл руку назад, выравнивая свой наконечник с другими. Теперь главное не промахнуться. По спине пробежал холодок и исчез, как будто его сдуло ветром. Мыслей в голове не стало, исчезли вместе со страхом. Степняк, готовясь отбить копьё, приподнял перед собой щит. Я целил прямо в него. Чуть опустив вниз рогатину, резко ткнул под щит врага. Вот и пригодился лишний метр. Монгол на миг опоздал с парированием удара. Наконечник, ударившись в край, выбил щепу и погрузился в тело. Удар, и ратовище выбивает из руки. А по моему щиту ударил, вжикнув, и вылетел наконечник монгольского копья, и ушел за спину. В этот момент, краем глаза уловил мелькнувшее лезвие пики, потом бок дернуло, меня развернуло, и я, кувыркаясь, вылетел из седла. Вот и всё – пронеслось в голове. Грохнувшись на землю, с удивлением отметил, что ещё жив. Следом, мой совсем не легкий щит, приложил краем по шлему, на момент, посылая меня в нокдаун. Потом удар копыта по щиту, и я отключился.

  Больно, блин. Лежу на правом боку, сверху щит. Приподнялся. Из-за торчащей во все стороны травы ничего не видно, только безоблачное небо. Скрипнув от боли зубами, перекатился на другой бок и, опираясь на щит, попробовал подняться. Дёрнуло бок и потемнело в глазах. Чёрт! Провёл левой рукой, высвободив её из петли щита. Крови не обнаружил. На ощупь не понятно, что там. Пальцами нащупал только разорванные кольца кольчуги, дальше чёрт его знает. В голове прояснилось. Сделал глубокий вдох. Кажется, нормально дышится. Если рёбра были бы сломаны, больно было дышать. Но в боку боль не утихала, похоже на ушиб, но не уверен. Чуть приподнялся, оглядывая место схватки. Везде лежали только тела степняков. Это что же, я один сбит был? Или просто не вижу. Рядом кто-то зашипел. Пришлось чуть сдвинуться, чтобы посмотреть, на шипящего. Это оказался сбитый мною степняк. Он держался за пах, похоже, моя рогатина пропорола ему причинное место. Ну, ему оно больше не понадобиться. Рядом взрыл землю конь. Поднял голову. Под бармицей узнал довольную физиономию Демьяна. Жив, слава Богу.

  – Цел, боярин?

  – Вроде цел. Рентген бы сюда, или томограф. Тогда ясно будет, цел или нет. – Последнее пробормотал тише.

  – Встать помоги. Коня моего не видел?

  Демьян покрутил головой.

  – Вон он. Сейчас приведу.

  Он поймал и привёл моего коня. Спрыгнул и помог подняться. В боку опять дёрнуло, неужели рёбра сломаны? Скверно будет. Я ухватился за седло правой рукой, ослабил на поясе ремень, и сунул руку под поддоспешник, ощупывая бок. Сухо, крови нет. Скинул ремень, поднял кольчугу, отлепил правую липучку. Приподнял и посмотрел на большой рубец на бывшем бронике. Старый бронежилет, усиленный кольчугой, спас меня. Прав был Васька, когда говорил, что броник, это лучший поддоспешник. Если вернусь, спасибо ему скажу.

  Чпок!

  Демьян спрятал кистень, а держащийся за пах монгол, ткнулся лицом в землю. Сурово и справедливо. Кстати!

  – Демьян. А у нас убитые или раненые есть?

  Он рассмеялся.

  – Нет, боярин Володимир Иванович. Мелкие язвы, абы и говорить не требно.

  – А что поганые?

  – Поганые, что сразу к камышу кинулись, там и сидят. А те, что в сшибке уцелели, сначала к роще поскакали, потом увидав деда Матвея с чадью, тож в камыш кинулись. Токмо бояре их из луков всех постреляли.

  Ух, как он своих одногодков чадью назвал. Зазнался уже? Сам-то молод ещё, только размером вымахал. Если ещё подрастёт, то можно и богатырём назвать. А если в лучшую броню одеть, то как таран использовать. Стрелы и копья отскакивать будут, вместе с врагами.

  Я, скрипя зубами, поднял щит и повесил его к седлу, затем поднялся сам. Сидя, боль была более терпима. Как заводных коней приведут, так мазью натру, и повязку наложить надо бы.

  К нам подъехал дед Матвей. Оглядел меня и улыбнулся.

  – Жив, вот и славно.

  Потом повернулся к отрокам и холопам.

  – Приберите тут всё. Коней и добро там соберите. Третей старший.

  Кивнув мне, легкой рысью пустил коня к боярам, что стояли на холме.

  – Поехали Демьян. Тут без тебя справятся.

  Я пустил коня шагом, чтоб меньше бок тревожило. У камыша стояли бояре. Некоторые скакали вдоль зарослей, выцеливая степняков, но видно их не было. Я медленно подъехал к стоящим вместе Горину, Велесову и Кубину. Они что-то обсуждали. Горин говорил, что надо прочесать камыш, и убить всех поганых. Велесов согласился, что убить, конечно, надо, но не лезть в топкую заросль, а просто обстрелять его стрелами. Горин помотал головой.

  – Тут воза два стрел, на каждого боярина потребно. И то, мыслю не всех поганых истребим.

  Дед Матвей хмыкнул, и посмотрел на меня.

  – Что скажешь, Владимир Иванович? Не подумай, что трусим, но терять ратников не дело. Как поганых извести?

  Я посмотрел на заросли. Там и вправду тяжко будет без потерь обойтись. Так, а прошлогоднего камыша много. Вот и выход. Я покрутил головой, определяя по макушкам деревьев, с какой стороны ветер дует. И сказал:

  – Выжечь.

  – А верно, бояре. Выжечь, и вся недолга.

  Горин вдруг кашлянул.

  – А как же. ... Ведь луки у поганых добрые. А... – И махнул рукой.

  Велесов нахмурился.

  – А поганые от огня в реку не бросятся?

  Я пожал плечами:

  – Не думаю. У них стойкая боязнь воды. Они и грязь не смывают, боясь счастье и удачу смыть.

  – Как это не моются? А реки они как переходят?

  Я опять пожал плечами.

  – Броды есть. – Я опять пожал плечами. – В воду ведь кони входят. Даже на лошадях, чтоб не замочить ноги поджимают.

  Когда в Монголии жил, заметил, что в баню только русские и ходили. Удивились только раз. Когда баню зашел, как показалось монгол. А оказалось, что наш офицер, казах, уж больно похож был на местное население.

  Два ратника споро разожгли костёр, взяли палки с намотанными на них тряпками, пролили их чем-то, и сунули в огонь. Факелы вспыхнули, выбросив облачка черного дыма. Подбежали к зарослям, и разошлись в стороны, поджигая сухой камыш. С сухим треском огонь разрастался. Казалось, горит не сухие камышины, а порох. Огонь сожрал край зарослей и быстро побежал вдоль берега. Бояре разделились на два отряда. Одни с приготовленными луками следовали за огнём, другие, чуть отъехав сторону, приготовились отсечь степняков, на случай прорыва их из горящего камыша. Огонь быстро уполовинил заросли. Среди густо летающих искр и дыма, проглядывался высокий яр противоположного берега. Если монголы и смогут с помощью лошадей переплыть на другой берег, то взобраться на яр не получится. Там омут, и сразу яр, высотой четыре метра. Странно, в моём времени я не видел Люнду в таком виде. Там она течёт спокойно, берега пологие, и заросла камышом и тиной. Да и не такая широкая, как здесь.

  В камыше раздались крики, бояре сразу натянули тугие луки и выстрелили на голоса. Некоторые стали метать стрелы с невероятной скоростью. Мы, Горин, Велесов, Кубин и я, двигались вместе, держась посередине от двух групп бояр. Здесь на поле имелось небольшое возвышение, и отсюда было видно, как то тут, то там трясётся камыш от мечущихся в панике степняков. Вот-вот догорят остатки.

  Из огня, визжа от ужаса и рассыпая искры, вырвались всадники. Бояре, защелкали луками как из пулемёта. Выскакивающие из огня степняки, не проезжали и десяти метров, на глазах превращаясь в дикобразов, с иглами в виде стрел. С реки раздались несколько шумных всплесков. Похоже, кто-то решился спастись от огня в реке. Или скорей всего лошади сами понесли от пожара прочь, не слушая своих седоков. По реке проплыли четыре коня, и, отфыркиваясь, выбрались на берег, уже у сгоревшего края, без седоков. Вот и всё. Горин и Велесов, с частью бояр, поскакали к куче трофеев, а я подъехал к деду Матвею.

  – Матвей Власович, а всегда так удачно бои проходят? Ну, без потерь.

  – Нет, не помню такого. Может, Владимир Иванович, ты человек удачи. Только с твоим появлением стало так.

  Вот уж никогда не считал себя удачливым.

  – Мой отец говорил: – Удача куётся своими руками. Только у меня мало что получается.

  Кубин покачал головой.

  – Ты слишком критичен к себе. Практически два боя, по-твоему, вышло, значит, удача не отвернулась. Твой отец был мудрым человеком, следуй его словам. И ещё, побереги себя. Мне не терпится о многом поговорить. Честно, я как увидел, что тебя вышибли из седла, думал всё. Разбередил ты память мою, так домой захотелось, спасу нет.

  Я понял, что он за дом имел ввиду. И как рассказывать мне про то, что потом, после их попадания сюда, в стране случится, даже не знаю.

  Подъехал Демьян. Весь сияет, что мои гривны. В руках держит лук. Дед Матвей нахмурился.

  – Где ты взял такой лук, отрок?

  Тон Кубина не предвещал ничего хорошего. У Демьяна улыбку сдуло с лица, лук он спрятал за спину, а сам понурился.

  – Это лук боярина Володимира Ивановича, что с поганого вместе с бронью взято. Я тул на своего коня вязал. Не куда было сунуть. А у боярина всё равно кольца нет, как бы он его натянул?

  Дед Матвей, подъехав, отвесил подзатыльник, прямо по шлему. Да так, что он съехал на глаза, и личина бармицы отлетела.

  – Спрашивать надо бестолочь. Сними шишак то, руку отбил. – Дед Матвей затряс отбитой рукой. – И много поганых ты настрелял?

  Демьян скинул шлем, глянул из-под лобья.

  – Каждый вторый мой. – И вздрогнул от хохота Кубина. Я тоже усмехнулся:

  – Ну-ну, Робин Гуд. Три десятка ратников, по двум дюжинам поганых стреляло, и каждый второй твой?

  А дед Матвей отсмеявшись, сказал.

  – Насмешил, отрок, насмешил. Только не блядуй боле. И не хвастай. Не дело это.

  Демьян вскинулся.

  – Я правду говорю. Доказать могу. Поедем бояре.

  И поскакал к телам степняков. Мы с Кубиным, не спеша, направились за ним. Я наклонился к деду Матею.

  – Матвей Власович, что вы имели ввиду, сказав – не блядуй?

  Кубин удивился.

  – Не обманывай, а что?

  – Да нет, ничего. Просто выражение интересное. – Хмыкнул я.

  Он прищурился.

  – Нет, Владимир Иванович. Не темни. Оно знакомо тебе. Что оно означает у вас?

  Я, почему-то обернулся, и сказал ему, что оно означает у нас. Он недоверчиво глянул. Я кивнул, улыбнувшись.

  – Я не блядую.

  Кубин хмыкнул.

  – А ты юморист.

  Демьян уже стоял у убитого степняка и размахивал стрелами.

  – Вот, бояре, моё доказательство.

  – Ну, стрелы, и что?

  Парень, не смутившись, показал на пятки стрел.

  – Посмотрите, бояре. Мои стрелы трёхпёрые, а у остальных два пера. Мои стрелы убили поганого.

  Я показал на утыканное стрелами тело.

  – А эти стрелы его что, пощекотали?

  – Я их выдернул из головы, посмотрите.

  Мы слезли с коней и посмотрели на голову степняка. Обе глазницы были пробиты. Демьян сказал гордо:

  – И так у дюжины.

  Мы в молчании обошли все трупы. Что говорить? У двенадцати глаз не было. В них торчали трёхперые стрелы.

  – Ну, ты даёшь! Прям, Вильгельм Телль какой-то.

  Кубин покачал головой.

  – Нет слов.

  Демьян задрал нос:

  – Я ж говорил. А кто такие Робидуд и Вилетел?

  – И зачем ты две стрелы тратил на каждый глаз?

  – А оно так верней будет.

  Я посмотрел на тело степняка. В нём, так, стрел с тридцать торчит, а дед Матвей озвучил мой вопрос:

  – Остальные бояре, значит, их не убили бы тремя дюжинами стрел в каждого. И скажи мне, зачем тратить вторую стрелу, если первой попал куда целил? Ведь в два раза больше настрелял бы поганых. Токмо время терял. Чему я тебя учил?

  Демьян понурился.

  – Как лучше хотел.

  – Как лучше он хотел. Бронь нацепил, а ума не прибавилось.

  К нам подъехали Горин и Велесов.

  – Что тут у вас, бояре?

  Кубин показал на Демьяна.

  – Посмотри сотник, зело вострый лучник у нас появился. Половине поганых, в каждый глаз по стреле вогнал.

  Горин нахмурился.

  – А где сей отрок добрый лук взял?

  Я выручил Демьяна.

  – Дал свой, на время. Надо же ратнику боевые трофеи иметь.

  И хлопнул Демьяна по плечу.

  – Ну, коли так, то будет ему добрый лук.

  Горин посмотрел на трупы степняков. Хмыкнул. Глянул на деда Матвея, и сказал:

  – В каждое око говорите? А ну отрок, видишь, берёза на отшибе стоит? Положишь три стрелы в трех вершках от каждой, то дам самый добрый лук из добычи.

  Я оглянулся. В метрах двухстах стояла берёза. С лука не знаю, но с арбалета я попал бы. Демьян, тем временем, глядя на берёзу, наложил стрелу, и резко оттянув тетиву, выстрелил. На стволе, одна за одной выросли три стрелы. Горин вскочил на коня.

  – Поедем, бояре, глянем на стрелы. Коли Демьян в урок уложился, самый добрый лук ему дадим.

  Подъехав, к дереву Горин всмотрелся.

  – Две стрелы аккурат по вершку, третья дальше. Что скажешь Демьян?

  Я ответил за Демьяна:

  – Я поручусь за отрока, Илья Демьянович. Он метко стреляет. А то, что стрелы не разумно тратит, так это на месть спишем, за мать и отца.

  Горин кивнул.

  – Добре. А теперь победу и отпраздновать не грех. С обеду отъехать пришлось. Пойдёмте бояре.

  И показал на расстеленные ковры, где холопы споро расставляли снедь.