Текст книги "Завещание предков"

Автор книги: Владислав Валентинович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

9.

  Молва несет от слова к слову

  Былинной истины азы,

  И гены древние по зову

  Скрепляют кровные узы.

  В них Православный Крест Державы

  За стяг родного очага.

  Бессмертием достигший своей славы,

  Опора нации и вечности слуга.

  Сей факт монахи-летописцы

  И не старались обьяснить,

  Запечетлели на страницы,

  Да кто посмеет же судить?

  Явленье то,что чудо света-

  О нем исписаны тома,

  Осталось просто без ответа,

  Давая пищу для ума.

  Там ореол Руси Великой

  В Священных водах погружен,

  Питает нас Небесной силой

  Отчизны Дух из тех времен.

  (Владимир Бакшеев-Сказание о Китеж-граде)

  Густой осинник сменился сосновым бором. Лесная тропа петляла среди высоченных сосен. Я смотрел по сторонам, пытаясь определить место и вспоминая карту. Пока привязаться к ориентирам не получалось. Немудрено, какие тут ориентиры? Просек нет. Лес густой, не то, что в моём времени. По густоте лесной чащи можно подумать, что лес там, в моём времени весь вырублен. Смотря по сторонам, как-то незаметно начал напевать мотив из фильма:

  – Ты неси меня река, за крутые берега...

  Кубин, ехавший рядом, стал прислушиваться. А Демьян, после первого куплета, вдруг стал подпевать, мыкая без слов и почти угадывая мотив. Хм, музыкальный парень. От мерного, чуть глуховатого перестука копыт, песня получала, как будто, музыкальное сопровождение. Едущие спереди и сзади всадники молча слушали, некоторые вздыхали и иногда эти вздохи попадали в унисон. Все, включая лошадей, как будто превратились в большой ансамбль. Закончив тянуть слова, вдруг клюнул носом. Странно, вроде с утра я встал бодрым. Только всё тело чесалось, как у шелудивого.

  У реки разделся по пояс и принялся умываться. Нет, тут по-хорошему не помыться. Мне требовалась капитальная помывка. Похоже, сон про баню был вещим? А первый?

  Не дай Бог! Неожиданно для себя, перекрестился.

  Вернулся лагерь и застал странную суету. Подошел к своему костру и спросил у Кубина, что-то мешающего ложкой в котелке.

  – Матей Власович, что тут происходит?

  Дед Матвей кивнул в сторону небольшой группы ратников, среди которых я увидел Горина и Велесова.

  – Гонец объявился. С собой какого-то мужика приволок. Ты сходи и всё узнаешь, потом мне перескажешь, а я кашу доварю.

  – Добро.

  Я развернулся и направился к хмурым боярам. Кислая мина на лице Велесова говорила, что весть не очень приятная.

  – Добрый день, бояре. Что случилось?

  Велесов хмуро посмотрел на меня, но ответил мне Горин.

  – Гонец из Заимки прискакал. Не один.

  Он показал на стоящего недалеко мужика в простой рубахе, полотняных штанах и коротких кожаных сапогах.

  – Никола, черемис из рода Белеста, что в прошлом году крещение приняли, видел поганых. Войско большое, говорит.

  Ну вот. Неопределённости кончились. Тьма, о которой Осип предупреждал, объявилась.

  – Погоди, Илья Демьянович, а где их он видел? Сколько их? Стой. Мужик, э, Никола, подойди сюда.

  Он подошел и поклонился.

  – Да, боярин?

  – Где ты видел поганых?

  – У места, где Безмя в Кержень впадает.

  Я повернулся к Велесову.

  – Это где?

  Хотя я уже догадался где. Если названия рек не изменились, то Безмя это Безменец. Значит монгольский отряд недалеко. Хотя...

  – А с какой стороны Кержени поганые шли?

  Никола махнул рукой на запад.

  – С той, Холохомской стороны.

  Что за Холохомская сторона непонятно, но то, что монголы идут по западному берегу Керженца, это ясно.

  Я повернулся к Велесову.

  – Что делать собираешься, боярин?

  Велесов стоял, задумчиво смотря перед собой. Мне захотелось помахать рукой перед его глазами, так как показалось, что он в прострации. Наконец Велесов поднял голову и медленно проговорил:

  – Разошлю дозоры и гонцов, с вестью на исполчение.

  Я хмыкнул. Надо ж, разошлёт он. Это называется – гром грянул.

  Велесов посмотрел на Горина и сказал:

  – Князю вестника отправь. Через час уходим. Я на Заимку. Через два дня в Верши прибуду. Сбор воев у Больших Ключей.

  Я напомнил про пленника.

  – Не забудьте его взять, надо же допросить.

  Велесов кивнул. Я развернулся и пошел к своему костру. В голову лезли разные мысли. Монголы, пришедшие не в то время. Бояре в ступоре, непонятно, от чего больше, от явления у реки или от вести о противнике.

  – Что там?

  Я вдруг обнаружил, что стою около костра. Котелок стоял на земле, рядом с расстеленными потниками. Кубин и Демьян внимательно смотрели на меня.

  – Большой монгольский отряд видели у Керженца. Через час снимаемся. Велесов на заимку отправляется. Кстати, Демьян, с ним езжай. Стоп. Не делай такие глаза. Там наши вещи и лошадей заберёшь. С Велесовым в Верши и приедешь.

  Дед Матвей кивнул.

  – Я в Верши тоже поеду и отроков с собой заберу. Садись, снедать будем.

  Взяв ложки, принялись уминать кашу. Я достал три чайных пакетика, отлил из второго котелка лишнюю воду и заварил чай. Демьян замер с ложкой, завороженно наблюдая за темнеющей водой в котелке.

  – Что это, боярин?

  Я достал сахар и сыпанул маленько.

  – Это чай.

  Демьян проглотил кашу и встал.

  – Я не буду это пить.

  Кубин хмыкнул.

  – Ну и иди тогда за лошадями, а мы чайку попьём.

  Я отхлебнул чаю и спросил Кубина:

  – Матвей Власович, поясни мне, кто Велесов по положению и кто Горин.

  Кубин хмыкнул.

  – По чину они равны. И тут "но" первое. Велесов просто сотник ополчения, а Горин – сотник княжьей дружины. Второе "но". Велесова род втрое древней Горина. А это о-го-го, что значит! Третье "но". В сражении с булгарами лет пятнадцать назад дед Горина воеводой был, а дед Велесова в этом бою был как бы в его подчинении. Четвёртое "но". Горин как сотник хорош, но как тысячник – ноль. И сам он это понимает. А Велесов рати способен водить. Видишь, какая петрушка.

  – Понятно.

  Что ничего не понятно. Спасибо Петру Первому за табель о рангах, а то в нашей армии была бы такая же катавасия.

  -Вон, Демьян наших лошадей ведёт. Давай собираться, Матей Власович.

  В очередной раз, клюнув носом, мотнул головой и обнаружил, что мы выехали на поле. Я увидел впереди крепость на высоком холме. Обернувшись к Кубину, спросил:

  – Это Верши?

  Он кивнул.

  Проехав половину поля, Горин остановился у врытого в землю большого креста. Все спешились. Горин, подойдя к кресту, перекрестился, бормоча молитву. Кубин, склонившись ко мне, прошептал.

  – Помнишь, про битву с булгарами говорил. Так тут она была.

  – Что, рядом с Вершами?

  – Нет, тогда городка ещё не было.

  Горин поклонился и, вскочив на коня, пустил его в галоп. Отряд проскочил околицу, и мимо замелькали крестьянские дома. А городок большой, если судить по посаду вокруг крепости, окружившему её кольцом. Улица вела к большой башне с подъёмным мостом. Перед крепостью, за сто метров, дома вдруг кончились, и пошел пустырь. Стражник на башне что-то крикнул, и нам навстречу вышел ратник в кольчуге, шлеме и с седой бородой. Горин остановился. Ратник приложил руку к груди и произнёс.

  – Здрав будь, Илья Демьянович. В городце всё спокойно.

  – Кутерьма здесь?

  – В детинце он, со всеми.

  – Добре.

  Пока они говорили, я рассмотрел башню. Срублена из толстых брёвен. Высотой метров восемь. Она выставлялась от стены на три метра. Имела выступ, под которым угадывались люки. По всему краю выступа имелись узкие бойницы. Сама стена была собрана из вертикально составленных брёвен и в высоту была на метр меньше, чем башня. Соседние башни находились метров через сто. Я увидел, как в бойнице на стене появилась голова в шлеме, посмотрела на нас и исчезла.

  Услышав в разговоре "Кутерьма", я насторожился. А ведь не знаю, фамилия это или прозвище, но она мне знакома. Из легенды о Китеже помню, Кутерьма стал предателем и привёл монгольское войско к городу. Его вроде в плен взяли в малом Китеже, то бишь в Городце. Странно, а что он тут делает? Может, и не он, тот, будущий предатель?

  Горин въехал в башню, за ним тронулись и мы. А башня-то не простая. Вместо внешних ворот использовался подъёмный мост, просто и практично. Коридор от ворот был, как и сам мост, четырёхметровый в ширину, или чуть меньше. По длине метров восемь. Я посмотрел верх и увидел бойницы и люки, такие же, как и на фасаде башни. Впереди были ещё ворота. Около них стояли стражники. Я усмехнулся, вспомнив подобные "ке-пе-пе" в будущем. Ну, ничего, практически, не изменилось. Створки внутренних ворот распахнулись, и отряд прибавил ходу. Людей по пути попадалось мало, да и те быстро отходили в сторону, освобождая нам дорогу. Улица, мощёная доской, была узкой. Сразу по её краям начинались стены домов в два этажа, имеющие ограды между собой. Улица упёрлась в ворота с трёхметровым забором. Горин подъехал поближе и рукояткой плети принялся колотить в створ.

  За воротами кто-то кашлянул, прочищая горло и заорал:

  – Не стучи, базыга. Я тебе в прошлый раз баял: "Постучишь ещё раз, выйду и настучу в бестолковку".

  Гори хмыкнул и прокричал:

  – А вот выйди и настучи!

  За воротами что-то упало, проскрежетало, и тот же голос объявил:

  – Ну, сам напросился.

  Створ раскрылся, и наружу вышел детина, про которых говорят: "косая сажень в плечах".

  – Я те...

  Он осёкся, увидев Горина, и, беззвучно раскрывая рот, растеряно поглядел на нас. Раздались смешки.

  – Опять нашего Иванушку доняли.

  – Небось, Кутерьма опять подговорил кого?

  – Васнь, деда Онуфрия блажь взяла?

  – Сколько кольев сломал, Иван?

  – Ишь, онемел как!

  Иван поморгал и, приложив руку к груди, поклонился.

  – Прости, боярин. Не признал я тебя.

  Горин наклонился и, ухмыляясь, сказал:

  – Иван, когда-нибудь тебе настучат в бестолковку. Отворяй!

  Над городком поплыл перезвон колоколов.

  Все вскинули руки к головам, сняли шлемы и перекрестились.

  Из-за чуть приоткрытых ворот крикнули.

  – Ивашка, чё ворота расхлебянил? А ну подь сюды.

  Горин улыбнулся.

  – Идём, Иван. Принимай гостей. И баенку, если не стоплена, пусть затопляют.

  И мы въехали в ворота. За ними открылся просторный двор. В середине которого стоял дом в два этажа, с большим крыльцом, крышей и дозорной башней на самом верху. Иван завернул в бок, пропуская нас, и двор вдруг показался тесным для двух десятков ратников? Я с удивлением обнаружил, что нас стало меньше. Куда подевались остальные ратники и Дед Матвей с парнями, я не видел. Мы спешились, и к каждому из нас подбежали неизвестно откуда появившиеся парни в рубахах с вышивкой у воротников, приняли коней и повели в большой сарай, сбоку от дома. Горин с довольным видом подошел ко мне. Откуда-то сбоку вышел широкоплечий мужик, одетый в простую белую рубаху, темные и просторные штаны, и сапоги. На широком поясе висело три ножа разных размеров. Он приложил руку к груди и сказал.

  – Здравствуй, Илья Демьянович. Заждались мы тебя.

  Горин кивнул и повернулся ко мне.

  – Вот, познакомься. Боярин Григорий Макарович Лисин по прозвищу "Кутерьма". А это боярин Володимир Иванович Велесов.

  Кутерьма повернулся ко мне и с некоторым удивлением, смотря на меня, чуть поклонился.

  – Здрав будь боярин. Не Велесова ли Ивана сын будешь, что у Великого князя Всеволода Юрьевича сотником был?

  – Нет, боярин. Даже не однофамилец.

  Я смотрел на Кутерьму и думал: "Тот или не тот?". Чуть вытянутое лицо. Взгляд с каким-то хитрым прищуром. Карие глаза. Нос прямой. Рот скрыт под густыми усами и окладистой бородой, русой, как и волосы. Ростом с меня.

  Может тот, а может не тот. Не было в легенде ориентировки на предателя, кроме имени. И с уверенностью утверждать, что этот человек приведёт орду к святому городу, я не могу.

  Горин, тем временем поглядывая на крыльцо, хмыкнул и произнёс.

  – Идем, Володимир Иванович, а ты, Григорий Макарович, проследи, чтоб дворня всех ратников по светлицам разместила.

  И направился к крыльцу. Там уже стояли встречающие. Впереди нарядно одетая женщина держала пузатый деревянный корец. Я на ходу оглянулся. Вот блин. Опять лопнуть придётся, но корец выпить. К крыльцу шли только Горин и я.

  Женщина произнесла с поклоном:

  – Здравствуй, муж мой дорогой, Илья Демьянович. Испей квасу с дороги.

  И протянула ему корец. Литра три, отметил я и опять оглянулся с надеждой. Нет, никто больше из приехавших не подошел. Вздохнув, принял корец из рук Горина. Там ещё оставалось около двух литров.

  Эх, беда моя! Шипучий квас потёк в моё горло.

  К моменту, как я допил и перевернул корец дном вверх, в голове немного зашумело.

  Ядрёный квас и крепкий.

  Горин уже расцеловал супругу, на нём тут же повисли две девочки. За ними стояла девушка, лет семнадцати. Горин поднялся и, повернувшись ко мне, сказал.

  – Вот моя семья, боярин. Познакомьтесь.

  И стал нас знакомить.

  – Это моя супруга, Алефтина Михайловна. Мои дщери, Людмила и Марина. Это моя сестра младшая, Софья.

  Софья смущённо отвернулась.

  – А это боярин Володимир Иванович Велесов. Он меня зело выручил, от поганых помог отбиться.

  Супруга Горина поклонилась.

  – Спасибо тебе за мужа моего, боярин. Проходите в дом. Гостиво сегодня у нас будет.

  Что-то мешает и колется. И что так шуршит? От собственного ёрзанья я и проснулся. Где это я? Ах, да! В своей светлице, куда меня поселили вчера. А как я в ней оказался, не помню. Во рту стоит великая сушь. Что мы пили вчера? Вот уж не подумал бы, что я столько вина выпью, чтоб память отшибло. Даже с водки такого не было. А пили-то сначала мёд. Не тот, который с пасеки, а тот, что алкоголь содержит. Коварная штука. Бьёт не в голову, а в ноги. Попробуй пройдись ровно. Фиг! Такие кренделя вместо прямой сделаешь. А потом вино пили. Разное. Что интересно, оно и не кончалось. Как будто тут в погребах его цистерны. Потом вроде квас пили. Тоже в голову шибает неслабо. И сколько надо было выпить, чтоб себя не помнить? Не натворил ли я чего?

  А закуска? Закуски больше, чем вина. Большое изобилие мяса и рыбы. Копченой, тушеной, вареной.... Разве котлет нет и колбас. Даже заскучал, ей Богу. Передо мной, помнится, лежал трёхметровый копчёный осетр. Прикинув, сколько бы он стоил на рынке в моём времени, я сразу отрезал кусок на половину своей зарплаты. Потом в основном им и закусывал.

  После первого кубка мёда. Настроение поднялось, и я отдался всеобщему веселью, как будто не было больше проблем и напастей в виде противника почти под боком. Звучали здравницы и поздравления. Досталось и мне, за которым последовали знакомства со всеми и, конечно, тосты с большими кубками вина в них.

  Ох. Ну и сушняк! Я решительно поднялся и сел. Внимательно осмотрел свой нумер. Не пятизвёздочный отель, но обслуживание тут, ого! Ко мне приставили паренька лет двенадцати, чтоб я ни о чём не беспокоился и по первому зову он являлся в светёлку.

  В углу аккуратно были сложены мои сумы и бронь с оружием, а рядом с кроватью стоял резной деревянный столик, на котором я увидел крынку накрытую полотенцем. Посмотрим. Да в ней квас. Вот спасибо. Выпил весь. Показалось маловато, но сушь ушла. Ура!

  Дверь распахнулась, и в комнату заскочил паренёк.

  – Звал, боярин?

  Похоже, "ура" я крикнул вслух, а ему сказал:

  – Где тут можно умыться?

  Парень что-то хотел сказать, но передумав, кивнул и исчез. Не понял. Но тут же дверь открылась, и парень занёс медный таз и большой кувшин с водой. А парня, случайно не Фигаро зовут?

  – Полить, боярин?

  – Как зовут тебя, пострел?

  – Митяем кличут, боярин.

  – Ну, лей, Митяй-скороход.

  Я скинул рубашку и уставился на неё. Не моя. А, вспомнил! Вчера в баню ходили. Так я ж сменку не взял, а как помылся, так вместо своей одежды эту обнаружил.

  Наклонился и принялся умываться. Потом отправил Митяя из комнаты, сказав ему, что заберёт всё потом, и достал щетку и пасту.

  Закончив с туалетом, посмотрел на себя.

  Рубашка с косым воротом, украшенная вышивкой по рукавам и воротнику. Штаны из мягкого войлока. Кожаный пояс и сапоги, мягкие и легкие, как домашние тапочки. То, что босле бани и надел.

  Баню протопили быстро, туда меня привёл Митяй. Там уже раздевались Горин и... Кубин. Я хотел спросить, когда он появился, но они нырнули в парную. Быстро скинул одежду и шагнул следом. Меня обдало жаром, и я, пригибаясь, рассмотрел необычную для меня баню. Почти в центре располагался открытый очаг, вокруг которого была наложена куча камней и стояли два больших медных котла с горячей водой. Справа, по стене, стояли три больших бочки с холодной водой. А напротив полок в две ступени. На них уже сидел Горин, а дед Матвей вливал в шайку с водой что-то из глиняной крынки. Он обернулся и сказал:

  – Полезай греться, Владимир Иванович. Сейчас я холод разгоню.

  Это холод? Да такая температура достойна самой жаркой парной. Залез к Горину, сидящему наверху. Уши и нос, казалось, уже сварились, и я, прикрыв их, стал осторожно дышать раскалённым воздухом.

  Вдруг раздалось шипение и... меня вынесло из парной вместе с клубами пара. Вслед мне хохотали Кубин и Горин. Я, распластавшись на полу, думал: "Стыд-то какой. А ещё считался заядлым парильщиком". Только встал, чтоб зайти обратно в парную, как дверь открылась, и вошли две девицы, тащившие бочонок. Хихикнув, глядя как я прикрыл окаянное место, сообщили:

  – Квас, боярин.

  – Х-хоррошо. Иддите.

  Поглядывая на меня и хихикая, они вышли. Блин, забыл, что на Руси, мужики и бабы, до Екатерины Второй мылись вместе. Если сейчас зайдёт какая-нибудь, сраму не оберусь. С этими мыслями самоотверженно шагнул в парную.

  На самом верху полока сидели Горин и Кубин. Илья Демьянович усмехнулся:

  – Не замёрз там, боярин? Влезай сюды, парить будем. Вот шапку надень.

  И он протянул мне войлочный колпак. Ну, слава Богу! Теперь буду крепиться. Только я залез к ним, Кубин тут же достал веники.

  – Ложись, Владимир Иванович.

  Опять зашипела вода на каменке, и я понял: "Как себя чувствуют куры гриль".

  Ох, упарили меня и упарились сами. Краснокожие как индейцы, вышли в предбанник. Состояние моё было "Посоли и ешь". Я плюхнулся без сил на лавку. Кубин, выбив дно у бочонка, зачерпнул квас и подал мне.

  – Спасибо. – После кваса почувствовал себя бодрей. Накинул на плечи ткань, что видимо была за полотенце.

  Благодать.

  Скрипнула дверь и в предбанник ввалились те две девицы, что бочонок кваса приносили.

  – С легким паром, бояре.

  Они положили кипы одежды на лавку, потом поглядывая на меня и хихикая, удалились. Я запоздало закрылся простынёй. Горин хмыкнул, глядя как моя "Красная рожа", стала ещё краснее.

  – Вот чертовки! Что засмущался, Володимир Иванович? Али девки хороши? А жена-то у тебя есть?

  Я помотал головой – нету, мол. Горин кивнул.

  – Добре.

  Чего это он? Или оженить меня надумал? Женат-то я был, но не говорить же про свою бывшую. Тут развода нет, не поймут. Я выпил ещё квасу и нырнул в баню. Пусть лучше меня упарят до бесчувствия. Упарили, но придя в себя после бани, я себя ощущал воздушным шариком. Казалось, прыгни и улечу.

  А потом был пир. Хм, пир. А всё-таки, как я комнату пришёл? Надеюсь своими ногами?

  Уже спускаясь вниз, встретил Горина. Меня, увидав, он улыбнулся.

  – Как спалось, Володимир Иванович?

  – Хорошо.

  Он засмеялся. Чего это он? Блин! Наверно я вчера накуролесил.

  – Силён ты боярин! Вина выпил больше всех, но спать своими ногами ушел. А остальные на столах так и уснули.

  Ну, слава Богу! Ушёл сам.

  – А я ничего не вытворил там?

  Горин опять засмеялся.

  – Так ты свой трюк с кубком с десяток раз показывал.

  Вот чёрт. Значит половина сервизов на моей совести.

  – Надеюсь, хоть пить ещё есть в чём?

  Горин похлопал меня по плечу.

  – Есть, пойдём за стол.

  – А я думал, сегодня в церковь пойдём.

  – В церковь пойдём завтра. Негоже с дурной головой к причастию идти.

  Мы вышли в просторный зал. На столах, где вчера мы пировали, уже убрались. Прислуга меняла все блюда на новые, не смотря на ещё спящих после вчерашнего бояр. Не тревожа храпящих, они аккуратно убирали грязную посуду и объедки. Крупного телосложения ратник, кажется по фамилии Брагин, зажав в руках обглоданную кость, отмахнулся во сне от пытающегося её забрать холопа. Бедняга перелетел через стол и растянулся на полу. Другие служки так опрометчиво не поступали.

  Некоторые бояре, уже просыпаясь, сразу похмелялись и закусывали. Вчерашний пир, начавшийся вечером, для них незаметно перетекал в завтрак.

  Я сел за стол и глотнув кваса из медного кубка, отрезал себе большой кусок копченого мяса. Рядом зашевелился спящий боярин и, подняв голову, осмотрелся. Это оказался Кутерьма. Увидев меня улыбнулся.

  – А, боярин. А у меня получилось. Гляди.

  Он наклонился и из-под стола вынул саблю, без ножен. Подхватил медный кубок полный вина и поставил его на кончик сабли. Чуть расплескав, поднёс ко рту и медленно выпил. Потом подкинул кубок и разрубил его. Половинки со звоном разлетелись по углам.

  Горин глядя на это, поморщился.

  – Охолонись, Кутерьма. Уже дюжину кубков извёл. Теперь на торг поедешь восполнять запас. А то скоро пить будет не из чего.

  Я повернулся к Горину.

  – А торг далеко?

  – За городищем, в посаде. А что?

  Я провёл рукой вдоль тела.

  – Приодеться надо.

  Прикид поменять стоило. Моя одежда, за исключением рубах с косым воротом, была здесь как бы ни к месту. Горин кивнул.

  – Понятно. Вон с Кутерьмой и поедешь, хотя.... Нет. С ним не надо. Кутерьма всех купцов достал своими шутками. Митяя с тобой пошлю. Он парень хваткий. Только бронь одень.

  Я кивнул. Понятно, что за ворота крепости выезжать надо с оружием. Они все тут живут в боеготовности номер один.

  Митяй ехал на своей лошади чуть впереди. Не знаю, что там наговорил ему Горин, но важность из него так и пёрла, как разварившаяся крупа из кастрюли.

  Выехали за крепостные ворота и прибавили ходу. По дороге обгоняя возки, с сеном, груженые чем-то и укрытые рогожей, людей, что шли на торг.

  Рынок, или торг оказался не таким уж большим, как я его предсталял. Но от него повеяло чем-то родным, так похожим на будущее. Сначала мы проехали мимо лотков с различными продуктами. Не остановились и у лавок продающих упряжь. Задержался я только у продавца оружия. Соскочив с коня, я шагнул внутрь лавки. Ножи, топоры, щиты, мечи, копейные наконечники, пучки стрел, кистени, рогатины. Прям оружейная палата. Как джин из лампы появился парень.

  – Что боярин изволит? Могу предложить отличный клинок.

  Как по волшебству у него в руках появилась сабля, в богато украшенных ножнах. Чуть сдвинув ножны, он повернул к свету и показал на лезвие.

  – Посмотри, боярин, какой узор на клинке. А ножны с эфесом? Эта сабля князей достойна. Персидская работа.

  Сабля меня не интересовала. Красивое и богатое не всегда толковое и качественное.

  Мельком глянув на клинок, переключился на стену с ножами и показал на некоторые из них.

  – Вот эти возьму. Покажи-ка.

  Продавец с готовностью подскочил.

  – Отличный выбор, боярин. А к ним я могу предложить отличный пояс.

  Ну конечно, все как всегда. Но пояс хорош. Я кивнул продавцу.

  – Я его беру, и эти ножи. Но это всё.

  По продавцу было видно, что он с удовольствием продаст мне хоть всю лавку.

  – Сколько с меня?

  – Четь куны, боярин.

  Я пожал плечами. Не запомнил я такие подробности денежной системы, когда копался в нете. Просто достал одну гривну и подал продавцу. Тот принял её и, достав большой кошель, выложил на прилавок несколько монет. Потом из маленького добавил ещё три.

  – Вот разность, боярин.

  Вот и славно. Мои гривны прошли проверку. Я забрал сдачу. В моей руке оказалось три массивных монеты, это, похоже, куны. А мелочь – это остаток куны, пятнадцать ногат, если не ошибаюсь.

  Снаружи, с лошадьми, меня терпеливо дожидался Митяй, щелкая дынные семечки. Я сунул покупки в сумы и поехал дальше, высматривая лавки с одеждой. Высмотрел в одной лавке шкуры. Вот это мне надо. Быстро сторговавшись, купил себе большое одеяло из овчины и несколько воловьих шкур. Из них потом палатку сооружу. Наконец я высмотрел лавку с одеждой. В ней на выбор висели и рубахи, и штаны, куртки, налатники с мехом на выбор. В общем, в этом тряпичном отделе можно было приодеться с ног до головы. Вот и славно.

  Я стал разглядывать рубахи украшенные орнаментом по краям рукавов и оторочки ворота. Узор переплетаясь напоминал свастику и я вспомнил его название: "Коловрат".

  М-да. Глядя на вышивку, которая включала в себя коловратный узор, в который замысловато вплетались птицы, похожие чем-то на орлов, я подумал: "Гитлер был страшный плагиатор. Вот орлы, кого-то дразня, выпускают свои языки. Вот коловрат, похожий на свастику. Это мы, русские, были наследниками ариев, а не они. Испоганили символ, твари. Вот и получили по полной от настоящего великого народа".

  Наверно, тут все продавцы знакомы с магией, так как этот парень появился из ниоткуда, словно джин. Тут же выдав извечную фразу:

  – Что боярин желает?

  – Приодеться желаю. Рубах две-три, штанов пару, куртку и налатник.

  – Э... куртку? Могу предложить охобень.

  И как по волшебству у него в руках появилось нечто, похожее на пальто. Ну, куда мне такое?

  – А что-то другое есть?

  Опять не заметил, как парень что-то сделал руками и показал мне как бы плащ.

  – Вот, есть мятл.

  Блин, что всё такое длинное? Мне куртка нужна.

  – Есть чего покороче, вот по сюда. Чтоб тёплая была.

  Я стал объяснять, что мне надо. Парень покачал головой.

  – Такого нет, но можно пошить. Тимофей!

  Из глубины лавки появился мужичок. Мне пришлось повторить всё, объясняя. Вроде понял. Снял мерки верёвкой с узлами и накарябал что-то на куске бересты.

  – Когда готово будет?

  – Дня два и справим.

  -А быстрей?

  Мужичок почесал затылок.

  – Ну, если поторопиться, то назавтра к утру справлю твой заказ.

  – Вот и ладушки. В детинец доставишь. Боярину Горину передашь, я его предупрежу.

  Продавец кивнул. Остальное, что предлагал мне продавец, подошло. Я купил налатник, отороченный мехом, три рубахи с разным узором, две пары штанов, шапку с мехом по кругу и ермолку. Спросил, где можно купить сапоги, меня тут же проводили в лавку напротив. Там я купил себе мягкие сапоги и легкие туфли, типа мокасин, кожаные и на коротком меху.

  Ну что ж. Одёжу я купил, теперь кузнеца надо найти. Появилась задумка – усилить кольчугу пластинами на грудь и живот. Выйдя от сапожного мастера, я оглянулся. Где Митяй? Лошади стояли у коновязи, а этого пострела нигде не было. Пока я упаковывал в сумы покупки, появился Митяй и сразу оправдался.

  – Кубков заказал, боярин. Куда сейчас едем?

  – К кузнецу.

  Митяй деловито кивнул.

  – Тогда к Тюте поедем, он всегда срочные заказы принимает. И делает справно.

  Вот пострел. Про срочность сразу сообразил.

  – А почему кузнеца зовут Тютя?

  – Вообще его зовут Ефрем Рябов, а Тютя, потому что маленький.

  Ах да, Тютелька, как я не сообразил?

  – Ну, поехали к Тюте.

  Кузнечный квартал был как бы в стороне. И верно, ведь звону от них много. Митяй проехал вглубь кузнечных дворов и заехал в распахнутые ворота двора.

  Среди звона со всех сторон выделился один, с гулким эхом. Под большим навесом работал кузнец. Действительно Тютя. Маленького роста, но с широкими плечами и мощной мускулатурой. В одних штанах, он в одной руке зажимал клещами какую-то деталь и работал молоточком, чуть постукивая в место, куда подмастерье обрушивал тяжелый молот.

  Бух!

  И деталь зашипела в масле. Сразу стало тише. Кузнец положил инструмент и утер обильный пот. Обернулся. Я слез с коня и подошел поближе.

  – Ты Ефрем Рябов?

  Тот кивнул и, взяв кувшин с водой, стоявший на чурбаке, стал жадно пить. Потом опять утерся и спросил.

  – Что боярин хотел бы заказать?

  – Железные пластины на грудь.

  Кузнец поднял брови. Пришлось объяснять, показывая на себе, и чертить на утоптанной земле. Наконец поняв, что надо сделать, кузнец спросил о сроке.

  – Завтра к обеду, не позже.

  Он кивнул.

  – Лады. Стоить это будет полгривны кун.

  Митяй сделал большие глаза, и я понял, что это дорого, но согласился. Тютя поморщился, видимо, хотел цену больше заломить. Ну, я его за язык не тянул.

  Вообще, цены тут чудные. На гривну можно купить дом в три этажа. Полностью его заставить мебелью. Ещё и на продукты останется. Я потратил на всё, вместе с барахлом, четверть гривны. Не торгуясь. Поэтому, наверно, меня из лавок провожали как почетного гостя. Были бы дисконтные карты, был бы платиновым клиентом.

  Я кивнул Тюте.

  – Добро, только в детинец снеси, боярину Горину передай.

  Расплатившись с кузнецом, мы отъехали.