Текст книги "Подарок из Египта (СИ)"

Автор книги: Владимир Птах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Теаген не любил пользоваться женщинами сразу после кого-то.

– Ну и что, – равнодушно сказал Марк, обгладывая крылышко пеликана. – Найди себе другую, здесь их полно.

– Зачем мне другая? Я эту хочу. Я ее первый заказал, а этот трактирщик взял и отдал ее солдафону. Он совсем страх потерял. Надо разнести его трактир вдребезги.

– Оставь, – постарался унять его Марк. – Их же пятеро. Они нам морды набьют.

– Кто? Эти плюгавые солдафоны? – брезгливо сморщился Теаген. – Да я на арене таким, как они, за пять минут кишки выпускал. Давай, Марк, им бока намнем, а то я смотрю, у них служба сли-шком сладко протекает.

Марк колебался. Теаген был прирожденный драчун, и с ним Марк всегда чувство-вал себя спокойно. Избить троих или четверых для него было дело плевое. Да и сам Марк был парень рослый и знал силу своих кулаков. Будь перед ними сейчас обычные гуляки, Марк долго бы не раздумывал. Он не меньше Теагена любил ост-рые ощущения и не упускал случая размять кости. Но связываться с легионерами было рискованно. И все же Марк жаждал на ком-нибудь отыграться за свою неудав-шуюся попытку купить крокодила.

– Ну смотри, Теаген, – предупредил Марк гладиатора, – если у меня отберут моего любимого золотого орла, то я тебя продам в рабство, чтобы купить себе нового.

– Это мы у них сейчас всех орлов поотбираем, – произнес Теаген, распрямляя плечи. – Эй ты! – позвал он трактирщика. – Иди-ка сюда!

Трактирщик криво улыбнулся солдатам, словно извиняясь за то, что он их оставляет, и подошел к Теагену.

– Вам еще что-то принести? – спросил он римлян.

– Ты почему, свинья, – заговорил Теаген страшным голосом, – всякому быдлу мою девочку раздаешь?! Я же тебе сказал, что потных девок не люблю, или тебе твои поганые уши поотрезать? А? – рыкнул на него Теаген.

Фрасибул побледнел. Он бросил растерянный взгляд на легионеров, как бы ища у них поддержки. И он ее нашел. Легионеры хорошо расслышали слова Теагена и сра-зу догадались, что быдлом он обозвал именно их. Стерпеть такое от какого-то заморского гуся они не могли. А тут еще девочки все слышали, а уж перед ними ударить в грязь лицом было никак нельзя.

– А ну-ка слезай, – сказал Дацим Тити, спихивая ее с колен, – пошли, ребята, разорвем этих языкастых бакланов.

Легионеры одновременно поднялись из-за стола и направились к Теагену. Впе-реди шел Дацим. Кому, как не ему, полагалось начать расправу.

Но не успел он приблизиться к Теагену, как тот вдруг вскочил из-за стола и первый бросился на Дацима. Старый воин не ожидал этого внезапного нападения и, растерявшись, пропустил мощный удар в челюсть. Дацим повалился на стол, а Теаген, не теряя времени, устремился на второго легионера и тоже сбил его с ног. Не останавливаясь над поверженными врагами, Теаген ломился вперед, сокрушая все на своем пути. Марк же шел следом за ним и добивал пытавшихся подняться красавцев.

Девки пронзительно завизжали и разбежались в разные стороны. Фрасибул, недолго думая, ухватил стоявшую на прилавке восковую голову императора, украшенную свежим лавровым венком, и с этой ценной ношей притаился за занавеской. Оттуда он с болью в сердце созерцал, как гибнет его трактир. Столы ло-мались, посуда билась, посетители разбегались, не заплатив за выпивку. Фрасибул всем сердцем желал, чтобы этих римских уродов придушили на обломках его трактира.

Но дела у легионеров складывались не совсем удачно. Теаген раскидал их по всему трактиру и прыгал, словно лев, на тех, кто вновь нападал на него. Легионеры никак не ожидали такой прыти от своего противника. Бешеная злоба и обида за такое позорное начало драки обуяли их с ног до головы. Видя, что просто так с римлянами не совладать, они пустили в ход обломки стульев, столов и кувшинов. Но Теаген не растерялся и подхватил увесистую скамейку. Он угрожающе махал ею перед собой, отгоняя солдат, словно назойливых мух. Тогда солдаты попытались окружить смельчака, чтобы разом наброситься на Теагена со всех сторон. Не дожидаясь этого, Марк потянул друга к выходу.

– Хватит с них, уходим! – крикнул Марк Теагену и первый выскочил на улицу.

Теаген с силой швырнул скамейку в легионеров и поспешил за Марком. Оказав-шись на улице, они со всех ног бросились убегать по кривым улочкам Крокодилополя. Легионеры кинулись было за ними, но преследовать их не стали. Они ре-шили поступить по-другому: вернуться сейчас в лагерь и уже с подкреплением обшарить все гостиницы и постоялые дворы Крокодилополя. В городе их было не так уж и много, а приличных, где могли бы остановиться эти богатые римляне (трактирщик уже рассказал солдатам, что они прибыли из Рима), – и того меньше.

Тем временем Марк и Теаген пытались поскорее выбраться на пристань из тес-ных улочек города. Они понимали, что римские солдаты просто так не оставят их дерзость и будут разыскивать обидчиков по всему городу. Поэтому Марк хотел как можно скорее попасть на корабль и уплыть отсюда, пока не поздно.

Несмотря на то, что Марку и Теагену пришлось удирать из трактира, они все же чувствовали себя победителями. Вояки избиты и опозорены, трактир разгром-лен, а сами они, целые и невредимые, будут сейчас в каюте пить вино за свою победу.

Возбужденные и бодрые они по дороге делились между собой впечатле-ниями.

– Я же говорил тебе, Марк, со мной не пропадешь, – сказал Теаген, задорно толкая Марка в плечо. – Ты бы только видел, как я поддел того мордастого солдафо-на носком. У меня до сих пор нога болит.

И чтобы показать Марку, как у него болит нога, он стал прихрамывать на пра-вую ногу. Но Марк не нуждался в этих доказательствах. Он сам прекрасно видел, как отлетали от Теагена легионеры.

– Ничего, вылечим твою ногу, – успокоил его Марк. – Попаришь ее немного в вине – и все пройдет.

– В вине? Это ты хорошо придумал. Тогда я и горло попарю, а то совсем охрип в этом трактире, – притворно прохрипел Теаген.

Петляя по узким извилистым улочкам, Марк и Теаген с трудом нашли дорогу к пристани. «Кентавр» спокойно покачивался на волнах без единого человека на палубе. Все матросы сошли на берег и прятались в тени от палящих лучей солнца.

Марк взбежал по сходням на корабль. При звуках его шагов из каюты высунулось заспанное лицо матроса.

– Куда все подевались? – спросил у него Марк.

– Да вон они, в трактире сидят, – ответил матрос, указывая на ближайшее питейное заведение.

– Беги, зови всех на корабль, – сказал Марк матросу, – мы сейчас отчаливаем.

– Как отчаливаем? – удивился матрос. – А Глазурия мы, что, ждать не будем?

– А он разве не там? – кивнул Марк на трактир.

– Нет, он пошел вместе с Трифоном к храмовым проституткам. Сказали, через пару часов вернутся.

– Проклятье, – выругался Марк, – это Трифон его туда потащил?

– Если бы. Глазурий сам напросился. Ему бабу грудастую захотелось. Говорит, здесь в трактире одни худые, даже пощупать у них нечего.

– Он у меня дощупается, – недовольно проговорил Марк. – Ты вот что, давай дуй в трактир, зови всех наших сюда, а потом живо беги в храм. Отыщешь там Глазурия и Трифона и скажешь им, чтобы они бросали все и немедленно шли на корабль! Ты меня понял?

Матрос сказал, что все понял, только вот где в храме искать проституток, он не знал.

– Там спросишь, – сказал ему Марк. – Ну же, давай быстрее. Если ты не приведешь Глазурия через полчаса, мы уплываем без вас.

Матрос побежал к трактиру. Моряки, сидевшие там, вскоре уже взбирались на палубу. Марк приказал им приготовить корабль к отплытию, чтобы в любой момент можно было отчалить.

Матросы зашевелились, налаживая снасти и недоумевая при этом, к чему такая спешка. Марк стоял у борта и напряженно всматривался туда, откуда должен был появиться кормчий.

– Да где ж их носит? – нервничал Марк. – И надо же, как не вовремя потянуло Глазурия на девок. Не мог, сволочь, потерпеть до Мемфиса.

– Ничего с ним не случится, – спокойно произнес Теаген. – Сейчас вернутся.

Но Марк волновался не за него, а за себя. Если легионеры примутся их искать, то начнут скорее всего с порта. Поэтому надо было убираться отсюда как можно быстрее.

Опасенья Марка оправдались. Порядком помятые солдаты, покинув «Похотливый сфинкс», направились прямиком в свой лагерь, где подняли на ноги весь гарнизон. Солдат в лагере было немного, всего чуть больше сотни, каждый друг друга знал, и все в гарнизоне были либо друзьями, либо приятелями. Не стоит и говорить, что ког-да Дацим и четыре его легионера вернулись в казармы и всем там рассказали о дерзких наглецах, попытавшихся на них напасть, то сразу нашлось немало охотников посчитаться с ними. Дацим поведал сотоварищам, как все происходило. Си-дели они, значит, впятером в «Похотливом сфинксе», пили с девками пиво, никого не трогали, как вдруг слышат: рядом кто-то на чем свет стоит кроет римских сол-дат Крокодилополя, обзывая их то тупыми баранами, то вонючими свиньями. Ну, конечно, Дацим не стерпел и пошел затыкать рот этим выродкам. Но те первые набросились на него, и прежде чем друзья Дацима пришли ему на помощь, негодяи сбежали из трактира. И хотя им удалось улизнуть, Дацим все же разузнал у трактирщика, что нападавшие были приезжими римлянами. Теперь оставалось лишь разыскать их и наказать как следует.

Солдаты стали спорить, в какой из постоялых дворов им нагрянуть в первую очередь, но тут один из легионеров рассказал товарищам, что видел сегодня на пристани вновь прибывший корабль. Краем уха он слышал, что это корабль какого-то богатого путешественника из столицы, приплывшего в Крокодилополь, чтобы поглазеть на ручного крокодила. По всей видимости, это и есть те самые римляне, что напали на Дацима. Было решено немедленно идти на пристань и схватить их, пока они не уплыли.

Руководить поимкой взялся командир гарнизона Ценцилиан. Однако его рвение подстегивала отнюдь не месть за синяки Дацима, а неожиданная возможность пополнить свой ото-щавший кошелек. Ведь если окажется, что те римляне, чей корабль сейчас стоит на при-стани, действительно напали на его солдат, то, припугнув их судом, можно будет содрать с них немало денег.

Чего-чего, а денег Ценцилиану очень недоставало в этом захолустье. Сам он был родом из Рима и привык к роскошной жизни. От отца ему осталось хорошее наследство, но за несколько лет он все промотал, и если бы не его те-тя, которая была замужем за очень влиятельным римлянином, Ценцилиану приш-лось бы податься к какому-нибудь богатею в клиенты. Тетя выхлопотала для племянника должность легата в этой спокойной римской провинции. И вот уже, как два года Ценцилиан изнывал от жары и тоски в Фаюмском оазисе. Порой он даже мечтал, чтобы на них, для разнообразия, напали какие-нибудь дикие кочевники. Но кочевники не нападали, и приходилось проводить время или в гостях у греческих купчи-шек, заискивающих перед римскими властями, или, на худой конец, в левом крыле храма Себека с проститутками. Даже когда удавалось вырваться в Александрию, у Ценцилиана не было средств развлечься там как следует. Теперь же ему представлялась хорошая возможность потрясти заезжих римлян.

Ценцилиан быстро собрался и, взяв с собой два десятка вооруженных воинов, чтобы нагнать побольше страху на своих жертв, отправился к пристани.

На пристани они появились одновременно с кормчим Глазурием и Трифоном.

– А вот и Глазурий! – сказал Теаген Марку, кивая на кормчего. – Смотри, какой недовольный. Представляю, как ему не хотелось египтянку оставлять.

Но тут они увидели толпу солдат, приближавшихся к кораблю с другой стороны пристани. Марк и Теаген сразу догадались, что легионеры разыскивают их. Одна-ко отчаливать было уже поздно. Единственное, что Марк успел сделать, – это спря-тать под скамейку своего золотого орла.

– Присмотри-ка за моей птичкой, – наказал он гребцу, а сам направился встре-чать «гостей». Теаген был рядом.

– Не робей, Марк, – подбадривал он друга. – Делай важное лицо и не церемонься с ними. Говори им, что ты сын сенатора.

Марк кивнул головой, мол, он все понял, и тоскливо посмотрел на воду за бортом, прикидывая, куда он сиганет, если станет совсем жарко.

Легионеры, бряцая оружием, взошли на корабль во главе со своим легатом. Те-аген с бесстрашным видом устремился им навстречу.

– Что вам здесь нужно? – смело заговорил он. – Это корабль сенатора Квинта Серпрония, друга Сеяна. Вы что, хотите неприятностей? Так я быстро напишу префекту, что вы здесь вытворяете. Это ты у них главный? – подступился он к Ценцилиану.

Но легат не обращал внимания на его возмущение. Он вопросительно посмотрел на Дацима.

– Да, это они, – уверенно сказал Дацим, злобно глядя на Теагена и Марка.

– Что, привел заступничков? – насмешливо заговорил Теаген, обращаясь к Дациму, – Надеюсь, ты рассказал командиру, как со своими четырьмя головорезами напал на меня и сына сенатора Серпрония? – Теаген указал на Марка. – Это тебе с рук не сойдет. Это измена! Сеян все будет знать! Вы все под суд пойдете! – кричал Теаген страшным голосом.

– Заткните ему пасть! – послышалось из толпы легионеров. – Чего мы ждем? Тащи-те их на берег! – требовали воины, жаждавшие мести, но легат движением руки остановил их. Ему показалось, что он раньше уже видел Теагена. Он внимательно всматривался в его лицо и вдруг спросил:

– Слушай, а ты случайно не Теаген по прозвищу Резец?

Теаген в недоумении уставился на Ценцилиана.

– Ну да, это я, – проговорил он.

– Как же я тебя сразу не узнал! – радостно воскликнул Ценцилиан. – А я смотрю, что-то лицо у тебя знакомое. Думаю: Резец – не Резец. Я же на тебя пять тысяч ставил, когда ты с африканцами из Картахены бился. Помнишь, в Риме, два года назад на Аполлоновых играх?

– Ты имеешь в виду тех разрисованных обезьян в перьях? – уточнил Теаген, припоминая свой давний бой в Риме.

– Во-во, одному из них ты еще руку отрубил.

– Как же, как же, помню. Так ты говоришь, ставил на меня?

– Ну да, и выиграл.

Ценцилиан повернулся к своим солдатам.

– Это знаменитый гладиатор из Рима, – пояснил он им. – Тебе, Дацим, еще повезло, что вы ушли от него живыми.

– Это ему повезло, что он от нас удрал, – недовольно сказал Дацим.

– Перестань, – небрежно махнул Ценцилиан рукой, – Резец удирать не будет. Он вас заманивал. Я хорошо знаю все его хитрости. Это ж надо, где нам довелось встретиться, – все никак не мог прийти в себя Цен-цилиан.

– Так давайте это отметим, – поспешно предложил Марк. – Посидим у меня в каюте, винцом побалуемся. У меня восхитительное сетинское.

Ценцилиан и Дацим переглянулись.

– Да, за такую встречу стоит выпить, – согласился Ценцилиан. – Подождите нас на пристани, – сказал он своим солдатам, – мы сейчас придем.

Ценцилиан и Дацим вместе с Марком и Теагеном спустились в каюту, а солдаты, недовольно бурча, сошли на берег.

Матросы быстро принесли в каюту вино и закуску.

– Как же так получилось, – спрашивал Ценцилиан Теагена, пока тот разливал вино, – что ты сцепился с моими ребятами?

– Да это все из-за танцовщицы, – нехотя отозвался Теаген, – есть тут у вас одна в этом паршивом «Сфинксе», темненькая, из-за нее и сцепились.

– Это какая? – поинтересовался легат. – Я их всех там знаю.

– Тити, – подсказал Дацим.

– Не может быть! – воскликнул Ценцилиан. – Что вы нашли в этой сучке? Ей на-до ноги переломать, чтобы мужиков не стравливала.

Но Дацим сказал, что ее ноги могут еще пригодиться.

– Вечно из-за этих баб ссоры, – проговорил Ценцилиан, пробуя вино, – Вам еще повезло, что я здесь легат. Другой бы уже давным-давно приказал вас арестовать. Нападение на солдат гарнизона – это подсудное дело. Видели, с какой ненавистью на вас мои парни смотрели? Даже страшно подумать, что бы здесь началось, не узнай я Теагена.

– Да, вы вовремя встретились, – согласился Марк.

– И все-таки, – продолжал Ценцилиан, – мои ребята просто так не успокоятся. Было бы неплохо, если бы вы дали им на вино.

– Само собой, – согласился Марк. – Думаю, полторы тысячи сестерциев им хватит?

– Хватит.

Марк отсчитал деньги и передал их Ценцилиану, тот отдал деньги Дациму и от-правил его на берег, чтобы он поделил их между обиженными в «Сфинксе» вои-нами.

– И скажи, что римляне просят их простить, – добавил легат.

– Я понял, – кивнул Дацим и вышел.

– Ну, а это лично тебе, – сказал Марк и вложил в свободную от чаши руку Ценцилиана кошелек, – за то, что ты не забываешь наших героев Рима.

Марк похлопал по плечу Теагена.

– Такого разве забудешь, – сказал Ценцилиан, пряча кошелек. – Я на те десять тысяч, что тогда выиграл благодаря Теагену, такую дома пирушку закатил, аж вспоминать страшно. У меня был в тот день гладиатор Скорп, так и он, насколько здоровый кабан, а ползал по полу, как безногая жаба.

– А, знаю я этого пропойцу, – засмеялся Теаген. – Он сейчас уже не выступает.

– А что с ним случилось?

– Ты не поверишь, – начал рассказывать Теаген. – Представляешь, в одном из сражений его схватил хоботом слон и швырнул в зрителей.

– Да ты шутишь, – не поверил ему Ценцилиан.

– Клянусь Геркулесом, вон у Марка спроси. Об этом весь Рим только и болтал целый месяц. Я, правда, не видел, но рассказывали, что он летел, как из катапульты.

– И что, не убился?

– В том-то все и дело, что нет. Сломал лишь пару ребер да ногу в двух местах. Зато зрителям не повезло, троих сразу насмерть придавил.

– Всего лишь троих? – засмеялся Ценцилиан. – Зрители легко отделались. Этот кабан Скорп мог бы пол-амфитеатра придавить.

Теаген с ним согласился, и они разговорились о знаменитых гладиаторах Рима. Оказалось, что Ценцилиан знал не только Скорпа. В свое время, когда он еще жил в Риме и беспечно кидал деньги на ветер, гладиаторские бои были его излюблен-ным зрелищем. Он все знал про тогдашних героев арены, но теперь служба в Егип-те лишила его возможности следить за победами своих кумиров.

Сидя у Марка в каюте и потягивая тридцатилетнее сетинское, он припомнил всю свою веселую жизнь в Риме и с любопытством расспрашивал Теагена о су-дьбе того или иного гладиатора. Теаген охотно рассказывал ему все, что знал. Одни бойцы, по его словам, погибли в очередных схватках, другие же, разбогатев, пооткрывали собственные гладиаторские школы, где передавали свое мастерство новичкам.

– А я, как видишь, подался в телохранители. Теперь вот с Марком путешес-твую.

– Ну, это ты зря, – не одобрил решение Теагена Ценцилиан, – гладиатором быть веселей. Да еще с твоей славой.

– Не скажи, здесь у вас в Египте тоже весело. Вон Марка сегодня чуть ваш ручной крокодил в озере не утопил.

– Ты это серьезно? – удивился Ценцилиан, переводя взгляд на Марка.

– Да, – кивнут тот, – искупал он меня сегодня забавно.

И Марк рассказал легату, как он решил прокатиться на крокодиле, а тот с перепугу прыгнул в озеро.

– Это жрецы специально подстроили, – заключил Ценцилиан, – они ненавидят римлян. Их надо было за это самих в то озеро кинуть.

– И не говори, – вторил ему Марк, – таких жадных жрецов, как эти, надо то-пить день и ночь. Представляешь, – жаловался Марк Ценцилиану, – хотел купить в подарок отцу их ручного крокодила и давал им за него сто тысяч, не согласились.

– Сколько, сколько? – переспросил Ценцилиан Марка, и глаза у него вдруг сделались круглыми.

– Сто тысяч, – повторил Марк, – но они захотели аж двести тысяч. Совсем уже зажрались ваши жрецы.

– Так дайте мне эти сто тысяч! – воскликнул Ценцилиан. – Я вам вечером приволоку этого крокодила.

– Ты думаешь, жрецы тебе его отдадут? – засомневался Марк.

– Да я их и спрашивать не буду. Я просто скажу своим головорезам, они пойдут и заберут его.

Марк и Теаген переглянулись.

– Ну что, согласны? – торопил их с ответом Ценцилиан.

– Надо подумать, – медлил с решением Марк. – Боюсь, из-за этого большой шум может подняться. Еще, чего доброго, нас в ограблении храма обвинят.

– Да никто вас ни в чем не обвинит, – убеждал легат Марка. – Номарх мой хороший друг, он все устроит как надо, это я беру на себя. Ладно, так и быть. Восемьдесят тысяч даете? Я уже иду вам навстречу, как друзьям.

– Хорошо, – согласился Марк, чуть поразмыслив. – Только чтобы крокодил был целым и невредимым. Мне калека не нужен.

Ценцилиан поклялся, что с кожи животного не упадет ни одна чешуя. Он только посоветовал сделать до вечера для крокодила большое корыто. Ведь путь до Рима не близкий, и у крокодила должно было быть на корабле удобное место.

Покинув «Кентавр», Ценцилиан направился прямиком к дому номарха. Он не сомне-вался, что жрецы, как только солдаты отберут у них крокодила, побегут жаловать-ся правителю города. Ценцилиан хотел поделиться с ним деньгами римлян и заручиться его поддержкой в этом деле.

Номарху Ценцилиан пообещал двадцать тысяч, и тот с радостью согла-сился помочь легату. Прежде всего он научил его, как лучше поступить, чтобы в любом случае оказаться правым. Номарх был искушен в разного рода интригах и предвидел, что жрецы просто так не смирятся с потерей священного животного. Они сразу напишут жалобу префекту Египта, как это бывало всякий раз, когда но-марх покушался на их святыни. Поэтому номарх подсказал Ценцилиану, как ему необходимо было действовать.

– Было бы лучше всего, – учил он легата, – если бы крокодил сам напал на тво-их легионеров. Тогда у нас будет повод его схватить. Ты, Ценцилиан, пошли кого-нибудь из надежных людей в храм, и пусть они разыграют там сцену нападения крокодила. Только смотри, чтобы все было натурально: кровь, крики и всякое такое. В общем, чем больше шума, тем лучше. Потом ты сразу с жалобой идешь ко мне, а я уже как судья выношу приговор, по которому, во избежание подобных нападений, следует убить эту опасную тварь. Ты вылавливаешь крокодила и делаешь с ним, что хочешь.

Ценцилиану понравилась эта задумка, и он поспешил в лагерь, чтобы все так и сделать. Там он вызвал к себе троих солдат, которым доверял больше всего, и разъяснил им суть дела. Ценцилиан пообещал каждому из них хорошую награду, если они сделают все как надо. Легионеры поняли, что от них требуется, и прис-тупили к выполнению задания.

К храму они подошли уже подготовленными. У одного из воинов под латами был спрятан бычий пузырь с кровью. В нужный момент он должен был раздавить пузырь и, обливаясь кровью, разыграть жертву нападения крокодила.

У озера, где жил Сух солдаты притворились подвыпившими вояками, бесцельно слоняющимися по округе. Когда Псайт их заметил, то стал незаметно пихать Суха ногой в бок, чтобы тот поскорее залез в воду. Мало ли что могут учинить пьяные легионеры с крокодилом. Один раз ему уже пытались пощекотать ноздри мечом. Однако теперь, как Псайт ни старался, крокодил не хотел залезать в воду. Легионеры обступили его со всех сторон и стали донимать Псайта всякими дурацкими вопросами: что Сух любит больше всего есть, часто ли его спаривают с крокодилихами и как много у него зубов.

– У него шестьдесят три зуба, – ответил Псайт не задумываясь.

– А ты что, их считал? – усомнился один из воинов по имени Лабиен.

– Да, приходилось.

– А вот и неправда, – сказал второй воин, – я слышал, у крокодилов не меньше сотни зубов.

– Это может у вас в Риме стозубые крокодилы, – отозвался Псайт, – а в Егип-те таких зубастых нет.

– Что-то мне не верится. Надо пересчитать, – сказал солдат и присел у морды крокодила, намереваясь пересчитать его зубы.

Друзья стали отговаривать своего товарища от глупой затеи:

– Да зачем тебе это надо, Регул? – говорили они, – Не дури, еще за руку тебя цапнет.

– Как зачем? – упорствовал Регул. – Я слышал, есть специальный императорский налог на зубы. По-моему, эти египтяне хотят от него уклониться. Я их выведу на чистую воду. Раз, два, три… – стал считать Регул, тыкая пальцем в зубы крокодила, торчавшие наружу.

Солдаты поняли, что настал подходящий момент исполнить свой замысел.

– А вы что, – обратился Лабиен к египтянам, пока Регул пересчитывал зубы крокодила, – самку себе завели?

– Какую еще самку? – удивился Псайт.

– А вон ту, что в озере плавает, – указал легионер на озеро.

Египтяне обернулись, чтобы взглянуть на выдуманную Лабиеном самку, и тут Регул, воспользовавшись тем, что на него никто не смотрит, заорал истошным го-лосом. Египтяне быстро обернулись назад и увидели, как Регул корчится на зем-ле, обхватив свою правую руку. Его душераздирающий крик раздавался на весь храм. Бычий пузырь был им раздавлен, и вытекшая из него кровь обильно окрасила дос-пехи багровым пятном. Все вокруг стояли с ошарашенными лицами.

– Эта тварь укусила Регула! – закричал Лабиен, обнажая меч. – Я убью ее! – орал он и хотел кинуться на крокодила, но Сух, напуганный криком, вовремя уполз в озеро.

Тогда Лабиен набросился на египтян, осыпая их бранью и грозя им своим клинком.

Побледневшие египтяне не на шутку испугались. Они поверили во всю эту комедию, разыгранную легионерами, и ничуть не сомневались, что Сух укусил за руку назойливого Регула.

Они хотели было ему помочь, но Лабиен отогнал их от Регула. Со своим другом он схватил «укушенного» под руки и уволок из храма.

В храме начался переполох. На крик сбежались все жрецы и когда узнали, что произошло, то сразу поняли, в какое дерьмо они вляпались. Солдаты это просто так не оставят и обязательно придут, чтобы отомстить за своего раненого товарища. Херемон растерялся и не знал, что предпринять. Было совершенно ясно, что разъяренные легионеры захотят прикончить Суха. Спасти его не было никакой возможности. Некоторые советовали ему спрятать крокодила, но куда?

– Пусть он затаится на дне озера, – предложил Унеферт, – Привяжем ему к хвосту камень, и он до утра не всплывет.

Но это было бессмысленно. Легионеры и на дне его нащупают. Оставалось лишь уповать на Себека. Херемон распорядился подальше спрятать ценности, принадлежавшие храму. Он боялся, что разбушевавшиеся солдаты могут учинить в храме гра-беж. Кроме того, Херемон приказал увести из храма Псайта и Ткела. Он не сомне-вался, что всю вину за происшедшее солдаты попытаются взвалить именно на них, не доглядевших за крокодилом.

Легионеры не заставили себя долго ждать. Разъяренная толпа солдат во главе с Ценцилианом вскоре ворвалась в храм. С собой они уже несли сети и крючья, чтобы ловить ими крокодила. Пока Ценцилиан запугивал Херемона всеми ужас-ными последствиями, какие повлечет за собой нападение крокодила на легионера, солдаты расправили сети и, натянув их через все озеро, стали шарить сетями по воде. Жрецы им не мешали, заранее оплакивая своего любимца.

Херемон упрашивал Ценцилиана не давать делу огласки. Он понимал, что теперь, при желании, храму можно было приплести что угодно, вплоть до попытки восстания против римских властей. Ценцилиан согласился замять это дело, но только когда ощутил в своей руке увесистый кошелечек.

– И давайте, усмирите мне крокодила, – сказал он жрецам напоследок. – Не хватало, чтобы он еще кого-нибудь загрыз.

– Вы его убьете? – осторожно спросил Херемон.

– Конечно, убьем. А ты как думал? Скажи еще спасибо, что только одного его. Помри мой боец, я бы всех вас тут перевешал в вашем гадючнике, – презрительно проговорил Ценцилиан и сплюнул в сторону Херемона.

– Спасибо, – пробормотал тот тихо, в душе проклиная всех римских солдат с их легатами.

Однако сделать Херемон ничего не мог. Приходилось подчиняться. Он приказал служителям помочь легионерам изловить Суха.

Вскоре, весь перевязанный веревками, Сух был водружен на повозку. Запряженный в повозку осел, почуяв, какая у него за спиной зубастая поклажа, стал беспокойно коситься на крокодила и рваться из упряжки.

– Все, уходим! – скомандовал Ценцилиан, и солдаты с победным улюлюканьем покинули храм.

Бóльшую часть солдат Ценцилиан отправил в лагерь, а с остальными проводил повозку до корабля.

Уже смеркалось, когда они вышли на пристань. Марк с нетерпением поджидал их возле корабля. Он был очень рад, что Ценцилиану все удалось. Ле-гат получил от Марка обещанные восемьдесят тысяч, а взамен отдал крокодила вместе с повозкой. Но прежде Марк и Теаген внимательно осмотрели крокодила, чтобы убедиться, что это действительно Сух. У них было опасение, что ушлые солдаты могут подсунуть им совсем не то животное.

– Кажись, похож, – сказал Теаген, всматриваясь в знакомое рыло крокодила.

– Да, это он, – признал Суха и Марк. – Уж я то его никогда не забуду. Давайте грузите его на корабль! – крикнул он матросам.

Но матросы растерялись. Мало того, что Сух был здоровый, как лошадь, он еще ко всему злобно вращал глазами и даже связанный внушал матросам страх.

– Ну, чего уставились? – подгонял их Теаген. – Берите его с двух сторон и тащите. Не бойтесь, он вас не сожрет, у него вон челюсти веревками свя-заны.

Но это не придало матросам смелости. Все понимали, что крокодил может и хвос-том любому раздробить кости. Матросы мялись возле крокодила в нерешительности, пока кормчий не предложил вкатить крокодила вместе с повозкой на корабль и уже на палубе вывалить его в корыто. Так матросы и сделали. Крокодил плюхнул-ся в корыто и недовольно зашевелился в своем новом тесном жилище.

– Надо ему веревки развязать, – сказал Марк.

– А может, лучше в Риме? – предложил Глазурий, опасаясь освобожденных челюстей Суха.

– А кормить мы его как будем?

– Потерпит.

– Нет уж, – сказал Марк, – кормить я его буду до отвала. Так спокойней.

– Да что вы мудрите, – заговорил Теаген, – придет египтянин Трифона, пусть он его и развязывает. Эй, Трифон, – окликнул Теаген проводника, – скоро там твой разжалованный жрец придет? Может, ты сбегаешь за ним, поторопишь?

– Сам придет, – отозвался Трифон, – никуда он не денется.

Говоря о разжалованном жреце, Теаген имел в виду Рахонтепа. Когда Ценцилиан покинул «Кентавр» и поспешил в дом номарха, чтобы с его помощью заполучить ручного крокодила. Марк и Теаген призадумались над тем, а кто же будет уха-живать за Сухом? Кто будет его кормить, открывать ему пасть, заставлять показывать все те трюки, на какие тот был способен, и, наконец, кто будет его лечить, если он вдруг заболеет? Для всего этого им нужен был знающий человек. Иначе и смысла не было брать с собой крокодила в Рим. Марк обратился за советом к Трифону, нет ли у него на примете какого-нибудь знатока крокодилов. Трифон покопался в памяти и назвал имя Рахонтепа, бывшего жреца Себека. Сейчас он жил на окраине Крокодилополя и занимался врачеванием. Трифон познакомился с ним, ког-да он еще состоял при храме. Но жреческая карьера ему не удалась. Рахонтеп был слишком падок до плотских удовольствий и любил таскаться по кабакам и хар-чевням. Все были жрецы как жрецы, пьянствовали и развратничали в стенах храма, а этого просто тянуло в разные притоны, где он засиживался до утра.

– Ну что ты все время лазишь по этим кабакам? – говорил ему как-то раз Херемон, не в силах уже терпеть ночные похождения Рахонтепа, которые пятном ло-жились на все жречество. – Тебе что, мало своих девок в храме? Вон, ходи к лю-бой каждый день, если тебе так невтерпеж. Только нас не позорь. Я не хочу, чтобы про нас говорили, будто здесь в храме одна пьянь собралась.