Текст книги "Подарок из Египта (СИ)"

Автор книги: Владимир Птах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Хватит с тебя, – сказал Псайт, отстраняя кувшин.

Но крокодил упрямо продолжал лезть к египтянину.

– Да не жадничай ты, – сказал Теаген служителю, – дай ему еще. А то плеснул несколько капель. Он даже как следует и не распробовал, ты только его раз-дразнил.

– А унимать его вы потом будете? – недовольно бросил им служитель.

– Уймем, не волнуйся. Пусть выпьет за здоровье императора.

– Ну, разве что за здоровье императора, – нехотя согласился Псайт.

Он опять открыл крокодилу пасть и напоил его вином.

– Ну вот, – воскликнул Марк, – это совсем другое дело! Смотри, Теаген, как он хвостом радостно зашевелил.

– Теперь он нас не сожрет, – добавил гладиатор, – я по его глазам вижу, он нас полюбил. Я всегда знал подход к людям.

Подвыпивший крокодил, действительно, стал весело вилять хвостом и, не обра-щая внимания на окрики Псайта, пополз в тень под ближайшую пальму. Римляне со смехом сопровождали крокодила до пальмы. Они уже осмелели, и пока Сух полз в тень, римляне успели его пощупать и погладить.

Дальше – больше, Марку захотелось прокатиться на крокодиле. Но Псайт с суро-вым лицом решительно отказал Марку в этом развлечении. Он напомнил ему, что Сух не кобыла, а священное животное Себека. И ездить на нем – это значит нав-лечь на себя гнев бога. Однако Марк во что бы то ни стало хотел покататься на Сухе. Он уже предвкушал, как будет рассказывать об этом своим друзьям в Риме.

Марк отвел в сторону Трифона и стал с ним шептаться. Он просил Трифона посодействовать ему в этом деле и уговорить египтян. Свои слова он подкре-пил двумя десятками сестерциев.

Поначалу египтяне упирались и ни в какую не соглашались сделать из крокодила ездовую лошадь, пусть даже на несколько минут. Но когда Марк добавил еще с десяток сестерциев, египтяне все же дали себя уговорить. Решено было, что Марк прокатится на Сухе от пальмы до озера, но только тогда, когда возле озера никого не будет.

Дождавшись подходящего момента, Марк подкрался к крокодилу и, раскорячив ноги, осторожно опустил свой зад на колючую спину. Псайт же присел возле головы крокодила и легкими поглаживаниями отвлекал его внимание. Крокодил не шелохнулся.

– И что мне делать дальше? – спросил Марк дрожащим голосом. – Как мне его сдвинуть?

– Сейчас сдвинем, – сказал Псайт.

Он взял кувшин вина и стал разливать вино перед Сухом. Сух медленно пополз по винному следу за кувшином. Марк был в восторге от езды на крокодиле. Видно Суху не впервой приходилось проделывать это, потому что он не обращал никакого внимания на свою тяжелую ношу, а тупо полз за кувшином.

Марк осмелел. Езда показалась ему слишком медленной, и он решил пришпорить крокодила, как он любил делать это, сидя на коне. Но только Марк стукнул крокодила пятками по бокам, как тот вдруг резво вскочил на свои короткие лапки и, извиваясь, словно змея побежал к воде. У Марка перехватило дыхание. Он вцепился ногтями в крокодилью чешую и дико закричал от страха. Перепуганный этим криком крокодил прибавил скорость и, подбежав к берегу, прыгнул в воду. Марк слетел со спины крокодила. Он вынырнул из воды и как можно быстрей погрёб к берегу, выпучив глаза. Теаген помог ему выбраться на сушу.

– Ну, как тебе, Марк, эти скачки? – спросил Teaген, скалясь во весь свой зубастый рот.

– Проклятье! – ругался Марк. – Чего ты ржешь! Я чуть с ума не сошел. Ну и бешеный же у тебя крокодил, – сказал Марк Псайту.

– Ты его напутал своим криком, – ответил Псайт, тревожно оглядываясь.

Он боялся, что кто-нибудь мог увидеть Марка на спине Суха.

– Я орал ему, чтобы он остановился, – оправдывался Марк, – или я, по-твоему, пяткой должен был тормозить?

Но Псайт не стал с ним пререкаться. Он направился на другую сторону озе-ра, где из воды показалась голова перепуганного крокодила.

Марк постепенно приходил в себя. Он приложился к горлышку кувшина, где еще оставалось вино, и это окончательно привело его в чувство.

– А все-таки здорово я на нем прокатился, – сказал он Теагену, слегка захмелев. – В Риме никто еще на крокодиле не катался.

Теаген с ним согласился и добавил, что в Риме не только никто не катал-ся на крокодиле, но и мало кто видел ручного крокодила.

А крокодил тем временем уже встречал новых паломников. Но на этот раз встречал он их совсем по-другому, чем Теагена и Марка. Псайт сделал крокодилу какой-то знак рукой, и по этому знаку плавающий у берега Сух раскрыл во всю ширь свою зубастую пасть. Паломники с берега стали кидать ему в па-сть мелкие монеты. Как объяснил удивленному Марку Трифон, существовало по-верье, что если кто-то из паломников попадет в пасть монетой, то это значит, что счастливчику благоволит Себек. Крокодил был приучен не глотать монеты, и служители после церемонии вынимали у него из пасти деньги.

– Что, и золото ему в пасть кидают? – поинтересовался Теаген.

– Какое там, – махнул рукой Трифон, – паломники нынче бедные, серебро, и то редко кто бросит.

– Да-а, – протянул Марк, – неблагодарные здесь почитатели. Я бы на месте Суха обратно им в харю их медью плюнул. Пойти, что ли, ему в глотку золотым динарием засандалить? А, Теаген?

– Лучше отдай его мне, – сказал гладиатор, – все равно ты промахнешься.

– Кто, я? – воскликнул Марк, – а ну дай-ка сюда кошелек. Сейчас я покажу тебе, как я умею кидать.

– Только не кидай в него горстями, – попросил Теаген, – а то ты ему глаза повыбиваешь.

И Теаген неохотно отвязал кошелек от пояса.

– Не волнуйся, – сказал Марк, принимая деньги, – накормлю крокодила как на-до.

Марк подбросил в руке туго набитый кошелек. И тут ему в голову пришла забавная мысль. А что, если купить у египтян их крокодила и привезти его в Рим? Вот это был бы сюрприз, так сюрприз. Лучшего подарка и желать было нельзя. Марк живо представил себе, как отвиснет челюсть у отца, когда он увидит у себя в доме живого крокодила. А еще больше он удивится, узнав, что крокодил ручной. А уж сколько разговоров будет об этом – и представить трудно. Марк не сомневался, что слухи о его ручном крокодиле разлетятся по всему Риму.

Марк поделился своими мыслями с Теагеном и Трифоном. Но те не восприняли его слова всерьез. Мало ли что взбредет юнцу в пьяную голову. И только когда Марк несколько раз повторил, что он действительно намеревается купить крокодила, Теаген призадумался. Он не одобрил эту затею Марка. Уж очень хлопотное это дело – везти крокодила в самый Рим.

– Еще чего доброго он у нас сдохнет в дороге, – рассуждал Теаген.

– У меня не сдохнет, – сказал Марк, – я его буду кормить, как фараона, он еще радоваться будет, что к нам попал. Главное, чтобы жрецы мне его продали.

И Марк посмотрел на Трифона, ожидая, что тот скажет по этому поводу. Но Трифон был абсолютно уверен, что никто Марку крокодила не продаст.

– А это мы еще посмотрим, – сказал Марк, – надо поговорить с верховным жрецом. Ты отведешь нас, Трифон, к нему?

– Отвести-то я вас отведу, – отозвался Трифон, – да только без толку все это.

Трифон еще раз попытался отговорить Марка от глупой затеи, но Марк настаивал на своем. Трифон вынужден был повести римлян в храм, чтобы они могли встретиться там с верховным жрецом.

– Да он даже разговаривать с вами не захочет, – говорил Трифон по пути, не оставляя надежды разубедить Марка.

– Захочет, – сказал Марк уверенно, позвякивая кошельком, – деньги все любят, а верховные жрецы особенно. Мы для приманки пожертвуем храму пару сотен. Думаю, он на это клюнет. Скажешь им, Трифон, что мы большие почитатели Суха.

– Ничего у вас не выйдет, – покачал головой египтянин.

Трифон привел римлян во двор храма, окруженного сплошной колонна-дой. Там он подошел к лысому служителю и передал ему просьбу Марка увидеть верховного жреца. Служитель кивнул в знак согласия и принял от Теагена кошелек с деньгами. Затем попросил гостей не-много подождать, а сам пошел отыскивать верховного жреца.

Он нашел его в мастерской храма. Херемон, так звали верховного жреца, осматривал в этот момент новую статую Себека, которую должны были поставить в храме взамен старой. У новой статуи так же, как и у прежней, была крокодилья голова, однако новый Себек был одет в доспехи римского императора. Это было сделано специально, чтобы польстить номарху – правителю здешней области.

Номарх был страстным приверженцем всего римского и терпеть не мог египетских богов и местные обычаи. Он даже разрушил одно из святилищ Себека на берегу озера, чтобы взять оттуда колонны для строительства храма Юпитера. Новой статуей Себека в римском одеянии жрецы надеялись хоть как-то расположить номарха к себе.

В тот момент, когда служитель вошел в мастерскую, Херемон был занят глазами Себека. Главный мастер показал ему несколько видов стеклянных глаз разных цветов.

– Может, вставим красные? – предложил мастер, поднося Херемону красные глаза. – В полутьме храма они будут выглядеть очень зловеще. Прихожане будут в тре-пете.

– Трепет – это хорошо, – задумчиво проговорил Херемон. Он взял глаза и повертел их в руке, – только вот, – забеспокоился Херемон, – не подумает ли номарх, что этим мы хотим показать кровожадность римлян? Не забывай, Себек ведь у нас те-перь в римских доспехах.

– Тогда можно вставить голубые глаза, – предлагал мастер.

– Нет, слишком добренького бога нам тоже не надо. Вставь-ка ему лучше черные глаза. Когда свет будет в них отражаться, создастся впечатление, что блеск исходит из глубины черепа.

Херемон любил применять разного рода эффекты и механизмы, чтобы вызвать у прихожан мистический страх. В этот момент служитель, разыскивающий верховного жреца, окликнул Херемона.

– Там какие-то римляне хотят тебя видеть, – сказал ему служитель и передал Херемону кошелек Марка, – это они принесли в дар храму, – пояснил он.

– Что они хотят? – спросил Херемон, заглядывая в кошелек.

– Не знаю, – пожал плечами служитель, – с ними проводник, я видел его несколько раз, он привозил сюда разных богатых путешественников. Так вот он сказал, что римляне хотят поговорить с тобой о Сухе.

– О Сухе? – удивился Херемон.

– Да, – подтвердил служитель, – только что их видели возле Суха. Один из рим-лян попытался даже на нем прокатиться, но у него ничего не вышло. Сух прыг-нул в воду.

– Кто им позволил? – спросил сурово Херемон.

– Псайт и Ткел, – тихо сообщил служитель, – видно, римляне им заплатили.

– Проклятые римляне, – проговорил Херемон чуть слышно, – мало того, что они ограби-ли наш храм, они еще издеваются над священным животным.

Тут Херемон взглянул на кошелек Марка.

– Однако, видно эти римляне не бедные, – сказал Херемон и взвесил кошелек в руке, – пойдем, поговорим с ними, может, они хотят подарить храму что-нибудь еще.

Постукивая посохом, Херемон, в сопровождении служителя, вышел из мастерской. Он шел не спеша, величавой походкой, как и подобает верховному жрецу. Завидя его, Марк поспешил Херемону навстречу.

– Приветствую тебя, Херемон, – поздоровался с ним Марк. Имя верховного жреца он узнал у Трифона, – меня зовут Марк, а это мои друзья, – указал он на своих спутников.

– И я приветствую вас, чужеземцы, – ответил Херемон, – вы приехали к нам из-далека?

– Мы из Рима, – гордо ответил Марк, – путешествуем по Египту.

– Хорошее занятие для молодых людей. И как вам понравилось в Египте?

– Загадочная страна. Здесь столько диковинного. Я не жалею, что сюда приехал. И больше всего мне ваш Сух понравился. Про него такие небылицы рассказыва-ли. Я сначала не верил, но когда сам увидел…

– Да еще и покатался, – добавил Херемон, лукаво улыбаясь.

– А ты откуда знаешь? – удивился Марк, – что, уже донесли?

– Нет, мне никто не доносил, – усмехнулся Херемон, – но ты так кричал, что нетрудно было и самому догадаться. Только одно удивительно: Сух такой смирный мальчик, неужели он мог испугать римлянина?

– Я закричал от неожиданности, – оправдывался Марк, – он, как ненормальный, в озеро прыгнул.

– Да, Сух очень пуглив, – согласился Херемон, – с ним надо обходиться ласко-во, а ты забрался ему на спину и еще, небось, пяткой его стал пришпоривать.

Херемон посмотрел на Марка с укором.

– Откуда ты все знаешь? – еще больше удивился Марк. – Да, я двинул его слегка, но ты не волнуйся, с ним все в порядке. Ему сейчас в пасть паломники деньги кидают.

– За Суха я не волнуюсь, – ответил жрец, – что с ним может случиться? Ты-то хоть цел?

– Я? Конечно, цел. Я с лошади падал – и ничего.

– Значит, Себек на вас не гневается, – заключил Херемон, – иначе бы ты точно разбил голову о плиты. Такое раз уже случилось с одним александрийцем. Сух вильнул хвостом и сбил его с ног. Тот и стукнулся затылком о плиты. Потом оказа-лось, этот александриец любил есть крокодилье мясо.

– Да-а, – произнес Марк сочувственно, – не повезло ему. А чего ты на меня так уставился? – смутился Марк от проницательного взгляда Херемона, – я не ем крокодилов.

Херемон усмехнулся.

– Я знаю. Если бы ты их ел, ты бы сейчас разговаривал не со мной, а с Осирисом на небесах. Но Себек к тебе милостив.

– Еще бы, – произнес Марк, – после моего щедрого приношения я, можно сказать, теперь его лучший друг.

Херемон сделал серьезное лицо.

– Ты хотел со мной о чем-то поговорить? – произнес он уже надменным тоном. – Я слушаю тебя.

– Да, я хотел поговорить с тобой о Сухе, – сказал Марк, – мы хотим его у вас купить.

Херемон изобразил на лице недоумение.

– Мы хорошо заплатим, – поспешно прибавил Марк, – скажем, пятьдесят тысяч сестерциев вас устроят?

Херемон и служитель многозначительно переглянулись. Не будь у Марка на гру-ди столь внушительной золотой пекторали, жрецы бы не отнеслись к его словам серьезно. Но теперь Херемон призадумался.

– Ну, так что, продаете своего Суха? – нетерпеливо спросил Марк.

– Говори тише, – вполголоса произнес Херемон, – прихожане услышат. Пойдем, обсудим это внутри храма. Там нам никто не помешает.

Марк согласился, и римляне пошли через двор за жрецами. Марк весело подмиг-нул Теагену.

– Вот видишь, – прошептал ему Марк на ухо, – а ты говорил: «Не продадут». Они по-торговаться хотят.

– Не давай им много, – советовал ему Теаген, – они еще те жуки. Вытянут из тебя последние деньги.

– Не бойся, не вытянут. Ты, если что, поддержи меня в торге.

– Хорошо, поддержу.

Они вошли в гипостильный зал. В эту часть храма пускали только жрецов, но Херемон велел служителям у двери пропустить римлян.

В гипостильном зале массивные колонны теснились густым каменным лесом. Все они были испещрены изображениями богов и египетскими письменами. В зале сто-ял таинственный полумрак, и только гул шагов о каменные плиты нарушал торже-ственную тишину.

Марк старался не упускать жрецов из виду. Ему вспомнились рассказы Трифона о запутанных египетских лабиринтах. «Не хватало еще здесь заблудиться», – подумал Марк и ускорил шаг. А жрецы специально сделали большой полукруг, чтобы удивить римлян размерами храма. «Да эти лысоголовые никак петляют», – подумал Теаген и тоже прибавил ходу.

Но скоро жрецы вышли из колоннады зала в узкий коридор, где было еще темней. По одну сторону коридора располагались молельни для жрецов. Они были закры-ты занавесками из плотной ткани, и сквозь щели по бокам сочились узкие полос-ки света. Жрецы остановились перед одной из молелен и вошли вовнутрь.

Просторную комнату освещали четыре светильника, стоявшие по углам. Стены были разрисованы яркими фресками, за тысячу лет не утратившими своей свежести. Середину комнаты занимал большой стол, за которым сидело несколько жрецов. Стол был уставлен различными яствами и кувшинами.

Жрецы как раз собирались приступить к обеду, когда в комнату вошел Херемон, а следом за ним вошли и римляне. Жрецы удивленно посмотрели на Херемона.

– Это наши гости из Рима, – сказал им Херемон, – они сделали храму щедрое приношение. К тому же у нас есть о чем поговорить. Садитесь, – обратился он к римлянам, – вкусите с нами нашу скромную трапезу.

Херемон указал им на свободные места. Жрецы подвинулись, и римляне сели на скамейку. Херемон тоже сел.

– Угощайтесь, – подбадривал он римлян, и сам налил им вина из кувшина, – это не какое-нибудь трактирное сусло, у нас вино древнее, как сами пирамиды. Попробуйте, я уверен, вы знаете толк в вине.

– Да уж, – усмехнулся Марк, беря чашу, – в чем-чем, а в этом мы разбираемся.

Римляне выпили вино.

– Хорошее вино, – похвалил Марк.

– Превосходное вино, – подхватил Теаген, – везите его в Рим. Там вы его выгодно продадите.

– У нас его немного, чтобы им торговать. Но для дорогих гостей нам его не жалко, – сказал Херемон и подлил им еще вина.

Римляне с удовольствием выпили.

– Наверняка это вино из гробницы какого-нибудь Рамзеса или Тутмоса, – предположил Теаген.

– Нет, это наше вино. Раньше храму принадлежали обширные виноградники, но римские номархи отобрали их.

– Не прибедняйся, Херемон, – весело сказал Марк, – паломники не дадут вам умереть с голоду.

– Это благодаря Суху к нам идут паломники, – сказал Херемон, – не будь Суха – не было б и паломников.

«Ага, цену набиваешь», – подумал Марк и сделал вид, что не расслышал слов Херемона. Херемон обратился к жрецам:

– Наши гости хотят купить у нас Суха. И готовы заплатить за него пятьдесят тысяч сестерциев. Я правильно тебя понял, Марк?

– Да, – подтвердил тот, – и я плачу золотом. Если мы, конечно, договоримся.

– Соглашайтесь, – вставил Теаген, – найдете себе другого крокодила. Они здесь кишат в озере. А паломникам скажете, что Сух умер от простуды.

Жрецы засмеялись. Один из них, сухощавый египтянин со строгим взглядом, по имени Унеферт сказал:

– Это у вас в Риме богов продают и покупают, а мы богами не торгуем. Так что уезжайте лучше в свой Рим, а если вам так нравятся крокодилы, то мы можем для вас изловить парочку.

– Нам не нужны обычные крокодилы, – проговорил Марк раздраженно, – нам Сух ну-жен. Ладно, я добавлю еще десять тысяч, и давайте на этом прекратим болтовню о любимых богах.

– Ты, видно, римлянин, меня не понял, – проговорил Унеферт, нахмурясь. – Мы не продадим вам Суха…

– Не надо сcориться, – прервал его Херемон. – Давайте лучше еще вина выпьем, – он пододвинул Марку наполненную чашу. – А ты, Унеферт, не забывай – они наши гости, а гостей следует принимать радушно.

– Я вас не понимаю, – сказал Марк, осушив чашу. – Я предлагаю вам огромные деньги за какого-то крокодила, а вы еще упираетесь. Да на эти деньги целый храм можно построить.

– Если бы это был обычный крокодил, ты бы, Марк, за него таких денег не предлагал, – резонно заметил Херемон, – Мы, Марк, годами день и ночь обучали Суха. Одни боги знают, что нам стоило сделать его послушным. От его зубов за это время пострадали многие жрецы. А ты хочешь, чтобы мы вдруг сразу с ним расстались. Мы должны подумать, посоветоваться. Ты, Марк, прав, за твои деньги можно многое сделать на благо Себека, и мы должны решить, что для бога важней.

– Так решайте, – сказал Марк, – решайте, кто вам не дает? Я подожду.

– Мы решим попозже. Но сначала я хотел бы узнать, зачем вам Сух? Что вы с ним будете делать?

– А я скажу тебе, Херемон, что они будут с ним делать, – недружелюбно заговорил Унеферт, – они бросят Суха на арену амфитеатра ко львам. Так у них в Риме чернь забавляется.

Марк засмеялся.

– Я не сумасшедший отдавать такого крокодила на съедение львам, – сказал он. – Слишком дорогой обед для них. Да вы не бойтесь, ничего страшного с вашим Сухом не случится. Будет жить в доме моего отца, веселить гостей. К моему от-цу приходят очень важные гости, бывают и сенаторы. В общем, сами понимаете, с такими людьми дружить выгодно.

– Я тебе не верю, – сказал Унеферт. – Вы все равно бросите Суха на арену, когда он вам надоест.

– А какая тебе разница? – недовольно сказал Марк, – Мы вам хорошо заплатим, что вам еще нужно?

– Не горячись, Марк, – сказал Херемон. – Ты должен нас понять. Сух – это воплощение Себека на земле, и судьба его нам небезразлична.

– Хорошо, я могу поклясться чем угодно: Солнцем, богами Олимпа, своим Гением, наконец, что с Сухом все будет в порядке. Вас это устроит?

– Устроит Марк, устроит, – сказал Херемон, – А пока ты подожди нас здесь со своим другом. Мы пойдем решим, как нам поступить.

– Хорошо, – согласился Марк.

Жрецы вышли и устроили совещание в соседней комнате.

– Вот же упрямые бараны, – со злостью проговорил Марк, – Можно подумать, что этот крокодил золото у них тут изрыгает.

– Да плюнь ты Марк на них, – успокаивал Теаген своего друга – не расстраивайся, не прода-дут, так не продадут. Сам видишь, они здесь не бедствуют, – и Теаген указал на богатую закуску.

Но Теаген был не прав. Денег храму как раз очень не хватало. А тут еще приближал-ся очередной праздник Себека, и жрецам нужно было найти достаточно средств, чтобы справить его со свойственной такому дню торжественностью и пышностью. Ведь на праздник съедутся паломники со всего Египта, и он должен запомниться им на всю жизнь. Поэтому деньги Марка, предложенные за крокодила, были очень кстати. Жрецы прекрасно понимали всю трудность своего положения и склонялись к мнению Херемона продать римлянам Суха. Один только Унеферт высказался про-тив. В храме у него была репутация фанатичного сторонника культа Себека, и его возмущение никого не удивило. Херемону только еще раз пришлось напом-нить Унеферту о скудости храмовой казны и о приближающемся празднике, который при нынешнем безденежье будет совсем жалким и посеет у верующих сомнение в могущество Себека. Против этих доводов Унеферт не нашел, что возразить.

Тогда жрецы стали думать, за какую цену продать Суха. Они боялись продешевить. Им еще ни разу не доводилось продавать свое священное животное, и какова его истинная цена, они понятия не имели. Но то, что Марк предложил заведомо низ-кую цену, они не сомневались. Наверняка этот римлянин пытается их провести и купить крокодила по дешевке. Жрецы хорошо знали этих жадных и хитрых латинян, всегда готовых надуть и урвать чужой кусок.

Чтобы не опростоволоситься, Херемон решил назначить цену в двести тысяч сестерциев. Разумеется, он потом сбавит немного, как и полагается при обычном торге, но меньше чем за сто пятьдесят тысяч жрецы договорились Суха не продавать.

Вернувшись к Марку, жрецы назвали ему свою цену, за которую они готовы были расстаться с Сухом. Марк немало удивился их аппетиту. Он мог бы еще понять жрецов, если бы Сух умел петь или плясать. Тогда да, за такого крокодила не жалко отдать и полмиллиона. Но самое большее, на что был способен Сух, это разевать пасть, чтобы туда швыряли деньги паломники. Жрецы снизили цену, но все равно она оставалась слишком высокой. Марк не мог столько заплатить. Он сильно поистратился в Александрии и Мемфисе. Наличными у него еще оставалось сто пятьдесят тысяч, но он намеревался на обратном пути сделать кое-какие покупки, да и на себя тратил каждый день немало. Так что выложить за кроко-дила последние деньги он не мог.

Марк еще полчаса боролся с упрямством жрецов, но те особенно не уступали, и Марк в раздражении послал их куда подальше.

Натыкаясь в темноте зала на толстые колонны, Марк и Теаген выбрались из храма. Херемон не сомневался, что они еще вернутся.

– Есть у него деньги, я это чувствую, – говорил он жрецам, имея в виду Марка, – В крайнем случае, продаст своего золотого орла. Ты, Унеферт, прочел, что было написано у орла под крыльями?

– Да, прочел, – отозвался Унеферт. – Это пектораль фараона Аменхотепа, такой орел стоит недешево.

– Вот именно. Но наш крокодил не хуже.

Трифон дожидался римлян во дворе храма. По их быстрой походке и злому выражению лица Марка он сразу догадался, что Суха им заполучить не удалось. Трифон вздохнул с облегчением. Он побаивался крокодилов, и путешествовать с одним из этих животных, пусть даже и ручным, Трифону не очень-то хотелось.

С расспросами к Марку он приставать не стал. И так было все ясно. Марк поносил жрецов последними словами, не скрывая своих расстроенных чувств. Ему хотелось теперь завалиться в какой-нибудь трактир, чтобы успокоить свои нервы выпивкой. Теаген завсегда готов был поддержать друга в этом, и они расспросили Трифона, где здесь ближайшее злачное местечко. Трифон посоветовал им зайти в трактир грека Фрасибула под названием «Похотливый сфинкс».

Этот трактир был излюбленным местом паломников. Они, словно ненароком, всегда сворачивали сюда после молитв и жертвоприношений в храме. Здесь для них было много привлекательного: дешевое пиво, недорогая сносная стряпня и женщины на любой вкус.

Посреди трактира находилась деревянная круглая сцена, выкрашенная в красный цвет. На сцене под музыку седого флейтиста вяло танцевали обнаженные танцовщицы. Они недружно вертели своими прелестями, умело разжигая похоть в постояльцах.

К залу трактира примыкали отдельные комнатки, где изголодавшиеся по женскому телу паломники за несколько драхм могли уединиться с кудрявой эфиопкой или нумидийкой. Стены комнат были исписаны скабрезными стишками наподобие:

 
Ты, красотка, не пляши,
Сиськой грозно не маши,
 

или:

 
Не боюсь твоих грудей,
Видел я страшней зверей!
 

Над входом в трактир висела заманчивая вывеска, на которой яркой краской был изображен пресловутый сфинкс, одной лапой обнимающий красивого мальчика, а другой – не менее смазливую девчушку. Но вместо того, чтобы согласно мифу донимать их неразрешимыми загадками, сфинкс с вожделением поглядывал на сво-их голубков и облизывался в предвкушении двойного удовольствия. Марку и Теагену пришлась по душе эта вывеска, и, отправив Трифона на корабль, они шагнули в трактир.

Зоркий трактирщик приметил на груди Марка золотого орла и меч на поясе Teaгена. Он сразу смекнул, что к нему заглянули денежные гости из Рима. Попридержав слугу, он сам подошел к новым посетителям.

– Добро пожаловать в мой трактир, – заговорил он бойко. – Я вижу, вы издалека.

– Мы из Рима! – сказал Марк важно.

– О-о, Вечный Город, – протяжно произнес трактирщик, – ничто с тобой не сравнится. Но мой трактир не хуже ваших, – прибавил он.

– Ты был в Риме? – спросил его Теаген.

– Не был, – печально вздохнул трактирщик, – но наслышан, очень наслышан.

– Так как же ты можешь сравнивать свою вонючую дыру с благоухающими тракти-рами Рима?! – набросился на него Теаген. – У тебя даже танцовщицы хромые!

Трактирщик опешил. Он обернулся, чтобы посмотреть на танцовщиц, но тут же понял, что его разыграли. Римляне засмеялись. Трактирщик захихикал вместе с ними.

– Тебе показалось, – сказал он, – это такой египетский танец с приседаниями. Если хотите, за небольшую сумму они будут танцевать италийские или сицилий-ские танцы.

– Пусть танцуют эти, – сказал Марк снисходительно, присаживаясь за стол.

– А они только танцевать умеют? – спросил Теаген, опытным гла-зом разглядывая прелести танцовщиц. Трактирщик понял, куда тот клонит.

– О нет! – воскликнул он, – Каждая из них искуснее Венеры. Они у старца Нес-тора чресла расшевелить смогут. Выбирайте любую. У меня и комната есть, и возьму недорого.

– Ты что, Теаген, уже кого-то выбрал? – спросил Марк у друга, поглядывая на танцовщиц.

– На пустой желудок?! – воскликнул тот. – Ты шутишь. Надо сначала выпить, закусить, а потом видно будет. А впрочем, скажи вон той кудрявой, – обратился Теаген к трактирщику, – пусть она быстро не танцует. Я потных не люблю.

– Обязательно скажу. А есть что будете?

– Неси ваших местных уток и рыб, – сказал Марк. – Соусами их приправь тоже местными.

– И фалерн неси, – прибавил Теаген, – если он не местный.

– Обижаете, – произнес трактирщик, – для особых гостей у меня всегда припасен бочонок цекубы и фалерна. Не то, что в других трактирах: нальют сусло и еще водой разбавят…

– Давай неси, – прервал его Теаген, – сейчас попробуем, что ты держишь в своих бочонках.

И он привольно развалился на стуле, ощутив себя в привычной обстановке. Однако насладиться местными утками Теагену и Марку так и не пришлось. Не успели еще слуги уставить их стол обещанными яствами, как в трактир вошли пять римских легионеров. Это были солдаты городского гарнизона. Их лагерь располагался невдалеке от храма Себека, и в «Похотливом сфинксе» воины были частыми гостями. Вот и теперь они зашли сюда, чтобы выпить пива и порезвить-ся с девочками.

Предводителем компании был центурион Дацим, старый ветеран, служивший в армии более пятнадцати лет. Когда-то он служил на заставах в беспокойных лесах Германии и чуть ли не каждый день рубился с мохнорылыми варварами, но потом судьба занесла его в этот благодетельный оазис, и здесь, под знойным афри-канским солнцем, он заметно раздобрел, потому что безобидные египтяне кротко сносили бремя римского сапога, и Дацим чаще хаживал в трактиры, чем в караулы.

Легионеры расселись за своим любимым столом возле сцены. Два египтянина, сидевшие там до них, быстро пересели со своей порцией бобов за другой стол.

Фрасибул поспешил к своим новым гостям, которые были хорошо ему знакомы. Пока слуги Фрасибула накрывали их стол, хозяин трактира болтал с легионе-рами о всяком вздоре. Он шутил и довольно искусно смеялся над тупыми остро-тами солдат.

Из боковой комнаты вышли пять девиц совершенно без ничего и с игривыми улы-бками подсели к легионерам. Солдаты встретили их радостными возгласами. Они принялись тискать трактирных прелестниц и угощать их пивом. Девки пили из солдатских кружек и звонко смеялись. К Дациму стала ласкаться какая-то длинноволосая гречанка, но тот оттолкнул ее.

– Отцепись, – сказал он ей грубо, – сегодня я хочу Тити. Эй, Фрасибул, где Тити? – крикнул он трактирщику. – Почему она не танцует? Зови ее сюда!

– Тити отдыхает, – ответил Фрасибул, – но я ее сейчас позову.

– Поторопи ее, – сказал Дацим ему вслед.

А отвергнутая гречанка недовольно хмыкнула и, виляя задом, подсела к лысова-тому египтянину.

Вскоре появилась Тити. Это была та самая кудрявая танцовщица, на которую положил глаз Теаген. В комнате для любовных утех она ждала гладиатора, но Фрасибул решил отдать ее Дациму. Трактирщик боялся легионеров, своенрав-ных и буйных, и старался угождать им во всем.

А Тити было все равно, кого ублажать, хотя предпочтение она все же отдала бы римлянину. Легионеры скупо платили за любовь, а вот римлянин наверняка порадовал бы ее звонкой монетой. Но приходилось делать то, что требовал Фрасибул, иначе бы ей пришлось плохо.

Она села Дациму на колени и обняла его.

– Здравствуй, Дацимчик, – запела она нежно. – Чего ты так расшумелся? Неужели соскучился по своей Тити?

– Куда ты запропастилась? – спросил ее Дацим. – Ты там в каморке с кем-то была? Признавайся! Небось опять какой-нибудь шельма жрец к тебе повадился? А?

– Не ревнуй, Дацимчик. Я тебя ни на какого жреца не променяю. Ты, мой главный жрец-жеребец.

И, произнося это, Тити тоскливо взглянула на Теагена.

– Что такое? – недоуменно пробормотал Теаген, заметив свою танцовщицу в объятиях центуриона. – Смотри, Марк, этот наглый солдафон тискает мою египтянку.