Текст книги "Пленники зимы"

Автор книги: Владимир Яценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Магеллан позаботился о них в завещании. Они – обеспеченные люди. Если, конечно, молодой, энергичный Элькано благополучно завершит путешествие, и никто не обидится на него, Магеллана, за неожиданный уход. Поэтому Фернан решает "умереть" прямо на глазах у своей изрядно поредевшей команды. Это и будет финалом этой истории. Он встречается с Франсишеком, посвящает его в детали своего отхода.

На следующий день мактанский дато Лапулапу в грубой форме отклоняет просьбу посланца далёкого короля Испании пристать к берегу. Матросы видят, что их капитан не верит своим ушам, он в бешенстве: погрязший в грязи и невежестве царёк клочка суши не принимает дружески протянутой руки великой просвещённой цивилизации.

Забыв об осторожности и здравом смысле, Фернан с горсткой матросов рвётся к берегу. Нет. Никто из десанта не пострадал. Кроме капитана. Жертвы чуть позже выдумал для правдоподобности венецианец Антонио Пигафетта, боцман "Виктории". И если бы Фернан узнал об этом, он был бы весьма благодарен своему матросу за это украшательство. 27 апреля 1521 года Фернан закончил свою одиссею в прибое острова Мактан Филиппинского архипелага. Экипаж своими глазами видел, как кровожадные туземцы вытащили израненного капитана на берег. Ни уговоры, ни посулы должного действия не возымели: дикари не выдали тело капитана испанцам.

Как можно выдать тело живого человека?

Да ещё такого уважаемого человека.

Такого упрямого человека…

III

В лаборатории уже темно.

Дмитрий, едва слышно чертыхаясь, шарит по стене в поисках выключателя. Свет больно бьёт по глазам, но их чувства всё ещё в плену событий пятисотлетней давности. Раскалённая солнцем палуба, но запах выступившей из дерева смолы неуловим: всё подчинено тёрпкому, тянущемуся из трюмов запаху перца, гвоздики, кореандра… Этот аромат густым облаком несётся впереди судна и ещё более длинным шлейфом крадётся сзади. Его ни с чем не спутаешь. Это запах удачи, золота и свершившихся надежд…

– Ну и бредятина, – зовёт их обратно к реальности голос Дмитрия. – Это же надо такое придумать!

– А что с женой и детьми? – уточняет практичная Света.

– Здесь он просчитался, – отвечает Максим. – Беатрис ничего не получила. Дело не в королевской обиде. С этим – порядок. Того, что привёз в трюме "Виктории" Элькано, с лихвой хватило, чтобы окупить все расходы на экспедицию. Просто Магеллан стартовал, имея на бортах двести шестьдесят пять человек, а в Лиссабон вернулось восемнадцать. Наверное, цена кому-то показалась слишком высокой…

– А дальше что?

– Амбициозный Элькано присвоил себе славу первооткрывателя западного пути к пряным островам, а имя Магеллана стали забывать. На что он и рассчитывал. Уже через тридцать лет его путешествие стало легендарным. Без карты нескольким десяткам кораблей было суждено разбиться в предательских водах Магелланового пролива, и самые отъявленные романтики усомнились в его проходимости…

– Но карта-то есть…

– Карта понадобилась Дрейку, который решил, что лучшего места, откуда совершать пиратские налёты на бразильские фактории испанцев, не найти. А карту он нашёл в архиве приятеля своего отца, преподобного монаха Финиуса…

– Да откуда тебе это всё известно? – не выдерживает Дмитрий. – Так рассказываешь, будто сам всё это видел…

– Ты сам сделал этот вывод, – замечает Максим. – Я тебе не подсказывал.

– Я эту историю совсем не так знаю…

– История учит тому, чему учит учитель истории… – Максим пожимает плечами. – Потомки интерпретируют события так, как им велит интерес… и позволяет совесть.

– Ты не ответил, – напоминает Светлана. – Откуда ты всё это знаешь?

– Знаю, – просто отвечает Максим. – Смотрю и вижу. Что вижу, то рассказываю.

– Видишь? – перебивает его Дмитрий. – Что-то не припоминаю я за тобой таких способностей. Что значит "видишь"?

– Смотрю на предмет и чувствую, каким ему следует быть. Или думаю над чем-то и понимаю, что всё могло быть иначе, более логично… красиво… А значит, так оно и было.

– Красиво?

– Точно, – соглашается Максим. – Целесообразность и красота. Если, конечно, это не одно и тоже. В природе всё подчинено красоте. Социальная жизнь – часть природы, и подчиняется тем же законам.

– И вся человеческая история – целесообразна и красива? – зло, с насмешкой справляется Дмитрий.

– Безусловно!

– Например, Хиросима…

– Люди увидели, что это такое. На деле. Не на семинарах по ядерной физике в секретных лабораториях, а живьём. Да, живьём… Увидели как живьём горят десятки тысяч человек одновременно. Увидели и ужаснулись. Это полезно. Как прививка.

Разве человек думает о миллионах гибнущих в его теле клетках при вакцинации? Его задача спасти себя, как личность. А случается, врачи даже не интересуются мнением больного и ампутируют конечности без его согласия…

– Но клетки – не люди? – спрашивает Светлана.

– Что мы об этом знаем? – отвечает вопросом на вопрос Максим. – И что о нас знает наш социальный организм?

– А разве такой есть?

– Макросоциум? Конечно, есть.

– Конечно, конечно, – не сдаётся Дмитрий. Чувствуется, что его задело. – Инквизиция – тоже красиво?

– Одно из самых красивых решений, – подтверждает Максим. – Подумай сам, какой великолепный предохранитель на пути прогресса! Да ещё на основе веры, вплотную подобравшейся к истине и громче всех призывающей к терпимости!

– Зачем прогрессу предохранитель?

– А было бы лучше, если бы атомная бомба появилась в каком-то отдельно взятом графстве? Или бактериологическое оружие в руках гугенотов… после Варфоломеевской ночи?

– Максим, – сопит и потеет Дмитрий. Глаза красные, раскалённый паяльник в очередной раз забыт, отброшен. – Что за бред ты несёшь?

– Но как же это? – вторит ему Света. – Ты же сам всё время цитируешь Библию. Нет там никакого социума…

– Да как же нет? В Евангелии только о нём и говорится!

Теперь они молчат.

Их страшит то, что он может сказать.

Их страшит то, что он сейчас скажет.

– Едва родившись, колония из шестидесяти триллионов клеток под названием "человек" сама себя не осознаёт. Без присмотра родителей она погибнет. Так и человечество.

Без отца, Господа своего, Создателя, оно бы неминуемо погибло. Ребёнок растёт и в какой-то момент осознаёт себя человеком. Человечество подрастает, приходит время, и сознание макросоциума просыпается. Библия ему дала имя: Бог-сын…

– Там ещё был святой дух, – хрипло вставляет Дмитрий.

– Почему был? Он и есть. Только это не существительное. Это глагол, способ передачи информации, материальная связь между Отцом и Сыном – человеческим социумом.

– Пророки, мессии?

– Исус – человек, которому выпал счастливый билет. Его рождение совпало с моментом самоосознания человечества, как разумной единицы. Он отождествил себя с макросоциумом и стал Сыном. После Него не могло быть пророков. Бог-отец отошёл в сторону. Ему больше незачем опекать подросшего Сына. Отсюда и развал империй, варварство и дикость: ребёнок, предоставленный самому себе, первое время ломает всё, до чего может дотянуться. Дальнейшие последователи могли подключиться с помощью Святого Духа только к общечеловеческому сознанию – к Сыну человеческому, но не к информационному каналу Бога-отца. Господа нет, Он ушёл…

– Погоди, человек творит чудеса, доказывая тем самым, что он пророк, при чём тут какой-то информационный канал?

– А ты представь армию роботов на швейной фабрике, занятых вышиванием квадратного узора на ткани. И вдруг, на вход одного из роботов поступает новая программа, и теперь он вышивает петли и окружности. С точки зрения его соседей, которые могут видеть, что происходит, этот робот – пророк, мессия, несущий слово Истины… Чудеса не являются доказательством высшей сущности, это лишь новая программа, новая информация о том, как вышивать вместо квадратиков – кружочки.

– Ты хочешь сказать, что можешь по своему желанию подключаться к сознанию этого социума?

– Я ничего не хочу сказать. – Максим даже покачал головой. – Ты – спрашиваешь, я – отвечаю.

– Но это следует из твоих слов!

– Тем не менее, это ты сделал такой вывод, ты это сказал…

– Мне не нравится то, что ты говоришь!

– Не спрашивай, и я тебе ничего не скажу.

– Тебя нужно изолировать от общества!

– Кто несёт большую ответственность: кто спрашивает или кто отвечает?

– Что это? – вместо ответа Дмитрий поднимает вверх руку с упаковкой аспирина.

– Аспирин, – с готовность отвечает Максим.

– Для чего он мне?

Максим усмехается. Давненько его никто не экзаменовал. Даже интересно.

– Это совсем не трудная задачка, – отвечает он своему другу. – Тебе было нужно не лекарство, а припой. Аспирин – это ацетилсалициловая кислота – отличный антиоксидант, сейчас ты на этих таблетках будешь лудить провода, прежде чем их спаяешь…

IY

Максим вставил следующую кассету и опять запустил функцию ускоренного просмотра видеозаписи. Двойное, с вакуумной прослойкой стекло колпака экспериментального бокса не потело и не покрывалось изморосью. Фризер работал безукоризненно. Макет немедленно начал покрываться слоем льда. Пластмассовые горы, казалось, съёжились и осели под стремительно увеличивающимися ледовыми шапками.

Очередной опыт моделировал динамику замерзания при условии наличия в долине трёх геотермальных источников тепла. Нагреватели стояли в вершинах равностороннего треугольника, и было хорошо видно, как сползающий с гор ледник, наткнувшись на тепловое препятствие, начал раздваиваться, змеиным языком охватывая долину с двух сторон. Ручеёк, имитирующий реку, бурлил, но оставался в своём русле.

Ледовые клещи обползли треугольник и сомкнулись у самой береговой линии.

Но оледенение не прекратилось.

Стенки вокруг "долины" становился всё выше, а просвет между ними – `уже. Прошло ещё несколько минут, и весь объём под стеклом оказался заполненным льдом.

Внезапно картина изменилась: это включилась видеокамера в "долине". Ручеёк разлился – река вышла из берегов. Со стенок купола срывались огромные капли влаги, теперь ручьи стекались к бывшему руслу реки со всех сторон. Объектив камеры запотел, и, несмотря на яркий свет ламп, предусмотрительно установленных в "долине" Дмитрием, качество изображения резко ухудшилось.

Максим остановил видеозапись и сверился с пометками лабораторного журнала.

– На этот раз река не замёрзла… – проговорил он вслух.

– И что это значит? – откликнулась Светлана.

– Это значит, что теперь мы точно знаем, что измеряла подводная лодка у берегов Антарктиды.

– И что же?

Максим выключил магнитофон и откинулся в кресле.

– Она измеряла солёность воды…

– Зачем?

– Кто-то ищет подземные, вернее, подлёдные реки, которые вырываются из-под замёрзшего континента в океан.

Она немного подумала:

– Ты думаешь, там могут остаться полости? Подо льдом?

– Ты же видела, – он махнул рукой в сторону монитора. – По крайней мере, условия, при которых в толще льда остаются огромные пузыри воздуха над непромерзающей почвой, – существуют. Вопрос лишь в мощности геотермальных источников тепла, в их количестве и расположении.

Они помолчали.

Максим покосился на часы. Близилось время связи с Женевой. Необходимо было на что-то решиться. Он поднялся с кресла, и, не спеша, убрал в шкаф видеоаппаратуру.

Туда же положил свои записи. Но в их хранении уже не было нужды: задача была решена, оставалось только ответить на последний вопрос: что теперь с этим делать дальше?

– Думаешь, кто-то ищет русла подлёдных рек, чтобы по ним проникнуть внутрь этой полости?

Максим молча кивнул.

– Но зачем? Или это новый вид спорта? Ледовая спелеология? Острые ощущения?

– Ты плохо представляешь себе масштабы этих пещер, – сказал он. – Площадь поверхности, свободной ото льда, может соответствовать по своим размерам Европе.

Не думаю, чтобы это была одна пещера. Скорее, цепь небольших, с Италию величиной, вытянутых "пузырей", связанных между собой реками…

Тревожно загудел зуммер вызова. "Вот он, момент истины, – сказал он себе. – Дальше откладывать решение невозможно"!

– Что это?

– Кто-то связался с моим компьютером, – пояснил Максим, открывая консоль. – Сейчас я дам подтверждение, и можно будет пообщаться в прямом видео контакте…

– Видео? – насупилась Светлана. – А это будет удобно? Всё-таки одиннадцатый час, ночь. Я тебя не стесню?

– Вот это да! – усмехнулся Максим. – Ты вспомнила, что такое скромность?

Экран монитора выдал хорошо знакомый адрес корреспондента, и Максим тут же подтвердил связь. Решение было принято. Вот сейчас, в эту самую секунду, события получали новое направление.

– Привет!

– Привет, малышка, – тепло отозвался Максим. – Как там у вас дела?

– До твоего письма – прекрасно, а теперь, не знаю…

– Тем не менее, всё это следует исполнить…

– Мы уже приступили, – вздохнула Надежда. – Считай, полдела сделано. Хотя, конечно, это вне интересов нашей фирмы. Но это твои деньги…

– Вот именно, – уточнил Максим.

Она поправляет волосы и задумчиво перебирает бумаги на столе перед собой. Её взгляд направлен чуть ниже объёктива камеры. Она смотрит на свой монитор:

– Кто это там, в моём кресле?

– Мой партнёр, – дружелюбно улыбаясь, даёт исчерпывающий ответ Максим.

– Ничего, симпатичная, – равнодушно кивает Надежда. – Как её зовут? Надеюсь, ты пользуешься…

– Милая девушка, – немедленно обостряется Света. – Зовут меня Светлана, и если у вас есть какие-то вопросы, вы уж, пожалуйста, задавайте их прямо мне…

– Очень мило, – прерывает её Надежда. – Так это вы Светлана? Интересно…

Максим почувствовал, как Светлана обняла его за плечи и нежно поцеловала в щеку.

"Не мешало бы побриться", – озабоченно подумал он.

– У нас весьма тесный контакт… – воркует Света.

– Достаточно, – вклинивается Максим. – Будем экономить спутниковое время.

Рассказывай…

– Первое, за последний год выдано четыре лицензии на геологические изыскания и разработку недр антарктического шельфа. Это очень много. Для сравнения: за последние пятьдесят лет подобных заявок – три. Реально оплачена – одна.

Реализовано – ноль.

– Координаты этих четырёх заявок?

– В точности совпадают с твоим прогнозом.

– Кто заявитель?

– Фирма "Недра и руды, исследования и разработка", зарегистрирована на Вирджинских островах.

– Оффшор?

– Наверное, – Надежда пожала плечами. – Две заявки удовлетворены Аргентиной, одна Англией, одна Россией. А теперь держись, сейчас скажу, сколько им это стоило. Ничего.

Повисла пауза. Максим ждал продолжения. Его не было.

– В каком смысле "ничего"? – спустя минуту, спросил он.

– В прямом. Им эти заявки ничего не стоили.

– Взятка?

– Нет, – усмехнулась Надежда. – Каждый по себе меряет. У тебя одно на уме. Это не взятка. Это интересные условия концессии. Через пятьдесят лет они отказываются от оборудования и прав на результаты исследований в пользу государств, чью концессию разрабатывали.

– Пятьдесят лет?

– Представь себе.

– Похоже, что эти ребята серьёзно ущемили права своих наследников…

– Или полагают, что после их смерти – трава не расти, хоть потоп, – откликнулась Надежда. – Эта новость что-то меняет?

– Да, меняет, – задумчиво соглашается Максим. – Значит, есть какой-то неизвестный фактор. С тем набором данных, которым я располагаю, столбить эти участки дна они должны были на веки веков, да ещё под международные гарантии.

– Значит, твой набор данных недостаточен или неточен, – нетерпеливо перебивает его Надежда.

– Они застраховались?

– Только в пределах, обязательных для геологоразведочных работ.

– Что-то не то… Ладно, это потом. Тогда в дополнение к инструкциям: воспользуйся их договором концессии. Похоже, что эти парни знают, что делают.

– А координаты…

– С учётом отсутствия оплаты, запускай в работу все восемь точек.

– Авторы заявок теже, не передумал?

– Нет, не передумал.

– И как делить будешь?

– Пополам, порядок указан, я вроде бы не забыл…

– Не забыл, – подтвердила Надежда. – Это, конечно, в твоём духе, но как-то не разумно… -… Сказал троглодит троглодиту. Разумнее сидеть в пещере и не высовываться.

– Смешно.

– Ребята, – вмешалась Светлана. – Я вам не мешаю? Если вам надо посекретничать…

– Нет, – поспешила с ответом Надежда. – Можете остаться…

Максим поймал за руку Светлану и насильно усадил её себе на колени.

– Надежда, вопрос нешуточный, поспеши. Постарайся завтра до обеда всё закончить.

Территория в юрисдикции одного государства, ты сможешь…

– Я постараюсь.

– И сразу отправь мне номера лицензий на концессию.

– Да, конечно.

– Дополнительные условия не забудь.

– Я всё сделаю.

– Спасибо. Удачи тебе и до связи.

– Берегите его, Светлана. До связи.

Она отключилась, а Максим ещё некоторое время сидел неподвижно, пытаясь собраться с мыслями. Светлана высвободилась и поднялась.

– Все твои знакомые полагают тебя своей собственностью?

"Это очень странно. – Максим не слышал её. – Возможны три варианта. Первый, им нет дела до наследников. Второй, они не верят, что эти наследники будут. Третий, они уверены, что через пятьдесят лет не будет государств, предоставивших им в разработку свои территории…" – Странно, – проговорил он вслух.

– Раздумываешь, как я буду тебя беречь? – насмешливо вмешивается Светлана в ход его мыслей.

– Её зовут Надежда, и она – моя дочь.

– Яблочко от вишенки… – после небольшой паузы, совсем другим тоном замечает она. – Ты бы сказал…

– Не думаю, чтобы это имело значение.

– А что имеет значение?

– Направление!

– Направление?

– Направление их движения. Им просто не повезло: стартовав с Антарктического полуострова, они педантично исследуют солёность океанической воды у побережья, двигаясь по часовой стрелке. Таким образом, половину входов под толщу льда они оставили у себя за спиной. Причём, у них за спиной остались настоящие входы.

– А эти четыре участка – действительно входы?

– По крайней мере, они совпадают с руслами рек на карте Финиуса, и моими представлениями о геотермальной активности на поверхности Антарктиды.

– А откуда у тебя эти представления?

Он отвлёкся, наконец, от своих размышлений и посмотрел ей прямо в глаза.

Светлане сделалось неуютно. Она смутилась, отвела взгляд и заговорила о другом:

– Мог бы поинтересоваться её делами, спросить о здоровье…

– Её здоровье мне известно: она никогда не болеет.

– А почему ты не поручил ей разузнать об этой фирме?

– В этом нет смысла. И это опасно. Даже по тем крохам, что есть, чувствуется умный и жёсткий противник. Он умеет думать, работать и безжалостно устраняет все препятствия на своём пути.

– Но когда она оформит заявки, они будут тебя искать…

– Точно, – кивает Максим. – Они нас найдут. В этом и соль.

Светлана поднялась с кресла-гиганта и уставилась в черноту ночи за окном.

Знакомый бесформенный свитер и тугие, облегающие джинсы. Максим любовался её фигурой.

"Я сам виноват, – подумал он. – Это я ей сказал, что люблю совсем другую Светлану. Вот она и начала игнорировать мои ухаживания, а я не настаивал… И встретились две огромные мохнатые гордости, и уступать никто не захотел. Так мамонты и вымерли".

– Ты набрал воду?

– Оба бака. Две тонны к твоим услугам.

– Картошки достаточно, вот моркови надо бы купить…

– Ты начала интересоваться домашним хозяйством?

– Твоя дочь попросила заботиться о тебе…

Он молчит. Он пытается представить себе жизнь под километровой толщей льда.

Жизнь, отрезанную на миллионы лет от остального мира. Тайны и сокровища эпохи столь отдалённой, что представить её возраст в масштабах современной человеческой истории – невозможно. Что такое пять тысяч лет? Та жизнь ушла под лёд на миллион лет раньше…

– Ты не говорил, что у тебя взрослая дочь.

И теперь всё начнётся сначала. Не разграбленные территории. Земля, не заваленная битым стеклом пополам с жестью использованных банок из-под пива. Не выпитая нефть, не выковырянные алмазы, не истреблённая живность, не загнанные в резервации индейцы, не растоптанные цветы…

Новая уборная для человечества!

– А ещё дети есть?

– Сын.

Столбить участки? Только не для разработки недр! Какая наивность! Столбить участки для контрольно-пропускных пунктов. Через эти шлюзы в недалёком будущем будут впрыскиваться под лёд беглецы из цивилизованного мира: искатели приключений, золота и бесценных раритетов давно исчезнувших працивилизаций.

Авантюристы или просто бандиты, скрывающиеся от правосудия. Последние даже полезней, у них больше шансов выжить. Но при любом раскладе у всех будет один хозяин: тот, кто владеет входом. Только у хозяина будет ключ ко всем этим богатствам, и только хозяин будет единственным посредником между своими подданными и внешним миром… Стремительно обогащаясь, прибирая к рукам власть геополитических масштабов…

– И где они?

– Кто?

– Твоя семья.

– Швейцария.

– О, ты был богатым, счастливым человеком!

– Почему "был"?

– Ты считаешь себя счастливым?

– Человек счастлив, пока нужен. Пока любит, или любим.

– Это не одно и тоже?

– Думаю, нет. Как правило, это три разных человека.

Что из себя может представлять "вход"? Судя по модели, труба изо льда, по которой река покидает континент. Как туда проникнуть? Труба не может располагаться существенно ниже уровня моря. Обычная подводная лодка с высокооборотистым двигателем должна пойти против течения…

– Лучше любовный треугольник, чем треугольный любовник, – заявляет Светлана.

– Я вижу, ты разбираешься в этих вопросах…

– Да уж пришлось, – с непонятной интонацией отвечает она, и Максиму приходится отвлечься от своих мыслей. – Когда вокруг всё больше уроды, встреча с человеком пугает… как при землетрясении: то, что казалось незыблемым, вдруг норовит выскользнуть из-под ног, ударить…

"Человеком? – подумал Максим. – Похоже, Виктор ей вовремя подвернулся. А я, вот, опоздал…" – Теперь твоя дочь расскажет обо мне своей маме?

– Во-вторых, не расскажет, мы с ней доверяем друг другу свои секреты.

– А во-первых?

– А во-первых, это не секрет.

– Как интересно…

"И что же там? – подумал Максим. – Затерянный мир? Земля Санникова? Да, это и впрямь интересно…" – А ты не совершаешь ошибку? – она отворачивается от окна и сползает на кресло, к нему поближе. – Я работаю у Виктора и на Виктора. Он меня поднял, и дал перспективу. Я уважаю его… Я ежедневно передаю ему отчёты о твоей работе.

– Никто тебя не поднимал. Судьба предоставила тебе шанс, и ты им воспользовалась.

Это ты поднялась, сама… Что касается передачи данных Виктору… не очень разумно. Мы же не знаем методов работы наших конкурентов. Если Виктор у них уже под колпаком, то у нас могут быть проблемы.

– Но ты же с ними справишься? – она берёт его руку.

Максим замирает. Бесценное мгновение!

Он берёт её за руку и заглядывает ей в лицо…

Звонок.

Судя по въедливости мелодии – это её телефон.

Светлана неохотно поднимается, делает шаг к шкафу с одеждой и достаёт мобильник из кармана куртки.

– Слушаю.

Несколько секунд она прислушивается, потом в недоумении приподнимает брови.

– Неужели до утра нельзя подождать? Ночь…

Максим мгновенно настораживается. Идиллическое настроение быстро тает, улетучивается. Он уже несколько суток чувствовал липкие, цепкие пальцы, плетущие вокруг них паутину зла. Этот звонок означал, что паук обнаружил цель, сдвинулся с места, приближался…

Он был готов к этому. Он этого ждал.

– Что говорят? – ровным голосом спросил Максим, едва Светлана вернула телефон обратно в куртку.

– Ждут завтра с утра очередную проверку налоговой. Герман просил срочно заехать, подписать накладные… Ничего, подождут… – и она снова взяла его руку.

– Это был Герман? – не замечая её блестящих глаз, спросил Максим.

– Нет. Бухгалтер. – Светлана недовольно насупилась и чуть отодвинулась.

– И как часто ваши бухгалтера засиживаются до половины двенадцатого ночи?

– Если проверка, то они и до утра могут работать…

– Но Герман бы знал об этом?

– Конечно.

– Набери его номер.

Она потянулась к куртке и достала телефон.

– Гала? Опять ты? А Герман Юрьевич? Совещание? Ладно. Еду-еду… – Светлана отключается, возвращает телефон на место и обращается к Максиму: – Что-то она нервничает. Герман переадресовал свои звонки на бухгалтерию.

– Тогда давай по моему телефону.

– Какая разница? nbsp; – Ну… мой-то номер ему не было смысла переадресовать, – пояснил свою мысль Максим.

Он достал из ящика телефон и передал ей.

– Мне показалось, что твой телефон тоже в шкафу, вместе с одеждой на крючке висит…

– Ты не ошиблась, это другой, резервный.

Светлана привычно набрала номер и прислушалась.

– Странно, – признала она. – Нет связи. А когда я звонила по своему телефону, сигнал проходил…

– Если известен входящий номер, то простое приспособление в паре с компьютером может ловить твой вызов с ретранслятора и переадресовать его на любой телефон.

– Но зачем это?

– Попробуй набрать с моего телефона номер самой Галины, – вместо ответа предложил Максим.

Светлана немедленно набрала нужную комбинацию цифр, и её брови опять приподнялись.

– Тоже отключён, – с недоумением сказала она. – Но ведь я только что с ней разговаривала!

– Понабирай известные тебе телефоны, Игоря, Виктора, кого угодно…

Она принялась давить кнопки, а Максим задумался. Самое правильное, что следовало сделать, это убираться из Одессы подобру-поздорову. И чем дальше, тем лучше.

Интересно, свой паспорт Светлана носит с собой?

– Ничего не выходит, – её голос напряжён, чувствуется, что она испугана. – Все телефоны отключены.

– Набери свой номер, – советует Максим.

– Свой?! – Она смотрит на свою куртку. – Зачем?

– А ты попробуй…

"Можно прямо сейчас двинуться в сторону Измаила. В Паланке свернуть с трассы вправо. КАМАЗом по полям с талым снегом и через Молдову к румынской границе.

Дорогой Остапа Бендера, – Максим усмехнулся. – Румыния, Болгария, Албания… С деньгами проблем нет. Тут уже не до принципов. Пожалуй, суток за двое проберёмся к цивилизованным странам, например, в Турцию. Оттуда связаться со своими…" – Не работает!

– Ладно, брось это дело, – он отбирает у совершенно сбитой с толку Светланы телефон и усаживает её в кресло. – Это было не обязательно. И так всё понятно.

– Мне ничего не понятно! – заявляет она.

Голос твёрд, но слегка позванивает. Максим с уважением смотрит на её лицо и кивает: да, это его женщина. Боец! Волку нужна волчица…

– Думаю, что твоей фирмы больше нет, Светлана. И вопрос сводится лишь к задаче: пытаться спасти вашего бухгалтера, или бежать от беды подальше.

– Спасать Галю? Максим, о чём ты говоришь?

– О том, что все ваши телефоны отключены. Под предлогом подготовки к проверке, вас по одному вызывают…

– Кто нас вызывает?

– По-видимому, тот, кто организовал самоубийство Дениса. Теперь этот парень добрался до вас…

– Ты думаешь, это один человек?

– Максимум двое.

– Зачем им отключать телефоны?

– Чтобы вы не могли связаться друг с другом.

– Всё равно не понимаю. Я только что с ней разговаривала!

– Заблокированы все входящие, а исходящие звонки переадресованы на телефон вашей бухгалтерии. Вот и всё…

– А почему они этот фокус не сделали с твоей мобилкой?

– Это другой телефон, – напомнил он ей. – Резервный. Думаю, что телефон с известным тебе номером тоже заблокирован.

– А почему они не звонят тебе?

– Потому что им известно, что мы приедем оба… – он на мгновение запнулся, потом добавил. – Если приедем…

– Но зачем такие сложности?

– Чтобы собрать нас всех вместе и тихо ликвидировать вместе со всей документацией…

– Какой ужас… глупости… слишком сложно!

– А как по-другому пресечь утечку информации? Если начать отстрел по одному, начнётся расследование, кто-то видел, что-то слышал, бумага там, сохранённый файл здесь…

– И что же делать?

– Я бы хотел, чтобы решение приняла ты.

– А что мы можем?

– Это уже похоже на разговор. Во-первых, мы можем забиться в какую-нибудь дыру и пересидеть там. Думаю, суток будет достаточно. Надежда зарегистрирует мои заявки.

В договорах концессии предусмотрены условия, которые в случае исчезновения заявителя разработку морского дна в этих точках осложнят долгой, разорительной юридической процедурой…

– И что?

– Только то, что убивать нас будет невыгодно. Мне кажется, что это неплохое начало для переговоров.

– А что будет с Галей?

– Гали к этому времени уже не будет.

Она нервно потёрла руки и обняла себя за плечи.

– Какие ещё варианты?

– У тебя паспорт с собой?

– Нет, – она качнула головой, – в сейфе, рядом с трудовой книжкой…

– Тогда позвони Гале и скажи, что сильно занята, приехать не можешь, пусть она сама берёт машину и едет к тебе.

– Ну да, она спросит адрес, я ей скажу, и она передаст его этим бандитам.

– А ты скажи, что уже поздно, и откроешь дверь только ей. Назови подходящий адрес, а там мы их встретим…

– Ещё есть варианты?

– Конечно, сколько угодно!

– Например?

– Чтобы осуществить блокировку действующих телефонов и переадресацию входящих звонков им нужен компьютер. Не думаю, чтобы они притащили его с собой, проще воспользоваться вашим офисным оборудованием. Тогда, если тебе известен код доступа к вашей офисной сети, мы сможем подключиться к компьютеру…

– Зачем?

– После этого ты позвонишь Гале и скажешь, что тебе всё известно, что ты уже вызвала милицию. Предложишь ей передать трубку одному из ликвидаторов и всё это скажешь ему.

– А что будет дальше?

– Скорее всего, они немедленно позвонят своему начальству, чтобы получить дополнительные инструкции. Мы отследим этот звонок и свяжемся с их боссами сами; убедим, что ситуация изменилась, втянем в дискуссию и уже через…

Его речь перебивает мелодичный, тихий сигнал зуммера наружного инфракрасного контроля. Мелодичный – чтобы не напугать тех, кто внутри. Тихий – чтобы не вспугнуть тех, кто снаружи.

Максим немедленно выключает свет, коротко бросает Светлане: "не двигайся", ужом проскальзывает в тоннель к кабине и уже через секунду сидит в кресле водителя.

Атаковать кунг нет смысла. Ворота грузового отсека и двери пассажирского отделения открываются изнутри. Окна слишком узки, чтобы пролезть через них взрослому человеку. Кабина – другое дело: огромные стёкла; стандартные, на вид, двери… Если атака и последует, то только отсюда.

Максим откидывает крышку экрана наружного ИК-наблюдения. Да, вот они: два колышущихся пламени свечи, слева по борту, на уровне топливного бака. Вот зараза!

Ни к чему им атаковать! Говорить-то не о чём! Полкило взрывчатки уладят все их проблемы…

Поворот ключа, стояночный тормоз, газ, рёв двигателя…

Хорошо, что двигатель прогрет, хорошо, что совсем недавно систему давления чинил, хорошо, что на ИК-контроль когда-то не поскупился. Вот только, как они нашли?

Не включая свет, Максим рванул тяжёлую машину с места сразу со второй передачи.

Вперёд, вперёд!

"Ну, что? Успели – не успели? – забилось, запульсировало в голове. – Если в ближайшие пять секунд не рванёт…" Не рвануло.

– Светлана, – крикнул он в переговорное устройство. – Давай-ка сюда.

Он перешёл на четвёртую передачу. Уже шестьдесят. Всего шестьдесят. Тяжёлый грузовик медленно, неохотно набирал скорость. "Чёрт бы побрал эти две тонны воды"!