Текст книги "Стая"

Автор книги: Владимир Сухарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– Извините, сэр. «Извините» – это как раз и есть вежливость, которая доступна всем. А вот «сэр» – это такт.

– Ах, вот что такое такт! – ехидно проговорила Ольга, – ну, уж теперь-то я буду знать.

– Извини, я не хотел тебя учить, – оправдывался Кривцов, – так получилось. Не знаю, почему мне пришёл на ум этот случай.

– Знаю, знаю твои устремления, – продолжала Ольга, – приютил невежественную даму, для которой даже поездка за заграницу не отразилась на её манерах. Тогда вношу изменения в твои низменные рефлексы. Ты зайдёшь ко мне в комнату, подойдёшь к кровати и тактично поинтересуешься: «Извините, сэр, не скажете, как пройти на кухню».

– Ну, уж нет, – запротестовал Кривцов, – если я и подойду к твоей кровати, то буду просто вежливым, а тактичным – ни за что!

Ольга толкнула Кривцова в ближайший сугроб. Тот не удержал равновесие и упал. Ольга набросилась на него сверху и стала заваливать его снегом:

– Вот тебе за все твои нравоучения, тактичность и вежливость сразу.

Кривцов неохотно отбивался, они весело смеялись, а когда лицо Ольги оказалось напротив его лица, он снял перчатки и положил ладони на её раскрасневшиеся щёки. Слегка подняв голову из сугроба, он нежно поцеловал её в губы. Он почувствовал, что Ольга отвечает на его поцелуй. Следующий поцелуй был уже более глубоким и продолжительным, а потом они продолжали целоваться до тех пор, пока не замёрзли. После этого, отряхнув снег, они, как ни в чём не бывало, продолжили свой маршрут по ночному городу.

Разговор между ними продолжался, но он был не таким оживлённым. И Кривцов, и Ольга уже тщательно подбирали слова, стараясь не обидеть друг друга. Им очень хотелось сохранить то, что произошло в сугробе. Сохранить до возвращения в квартиру, так как каждый понимал, что самое главное в сегодняшней ночи ещё не произошло, но должно обязательно произойти.

ГЛАВА 24

Иван Андреевич сидел за кухонным столом и пил только что сваренный кофе. Лидочка ещё спала, сын уехал встречать Новый Год с друзьями за город и обещал вернуться только завтра. Одинцов с супругой вернулись от её родителей уже под утро, но Иван Андреевич спал недолго. Сейчас он пил кофе и вовсе не чувствовал себя разбитым от бессонной ночи. Лидочка скоро проснётся, и они пойдут кататься на лыжах. Это было традицией в их семье: первого числа каждого Нового Года всегда становиться на лыжи. Правда, сын в последние годы покинул их компанию, и катались они вдвоём с женой. Лидочка протестовала, но Иван Андреевич относился к изменившимся пристрастиям сына философски. Возраст, куда денешься. Конечно, молодому парню интереснее проводить время с друзьями и подругами, а не с родителями. Это пройдёт, но ещё не скоро.

Зазвонил сотовый телефон.

– С новым Годом, Иван Андреевич, – Одинцов услышал в трубке голос Игоря Борисова.

– А, Игорёк, привет, тебя тоже с наступившим. У тебя что-то случилось?

Иван Андреевич спросил об этом коллегу, так как они были не настолько в приятельских отношениях, чтобы тот звонил ему с поздравлениями. Причина звонка была, видимо, в другом. Да и телефонный номер Одинцова был, наверняка, Борисову неизвестен. Поэтому, не дождавшись объяснений Игоря, Иван Андреевич задал ещё один вопрос:

– Как ты меня нашёл?

– Пришлось постараться, мне нужно срочно с вами поговорить. Приезжайте, Иван Андреевич, ко мне домой, адрес знаете.

– У меня дела, – раздражённо ответил Одинцов, подивившись такой наглости своего юного коллеги.

– Я бы не стал вас беспокоить из-за какой-нибудь ерунды.

– Игорь, у меня действительно нет времени.

– Иван Андреевич, я не буду вас уговаривать, но если вам интересны откровения некого Серёгина, то в вашем распоряжении ещё два часа, потом меня дома не будет. А завтра может быть уже поздно.

Борисов бросил трубку. Одинцов побледнел и дрожащей рукой достал сигарету.

– Чёрт возьми, молокосос проклятый, чего же он раскопал? Вот уж с этой стороны я никак не ожидал никаких осложнений, – забеспокоился про себя Одинцов. Он вспомнил звонок Серегина перед Новым Годом. – Неужели это Игорь возил Серегина в лес и там допрашивал? Бред! Этот слюнтяй поклялся, что никаких бумаг не подписывал, значит, протокол не составлялся. Господи, да и какой протокол? На основании чего? Никакого дела в отношении Серегина не заведено, а все остальные дела, то есть по убийствам Исаева, Седова младшего и по делу сына Исаева вел я. Поэтому бояться мне нечего, но ехать надо.

Он быстро допил кофе, затушил только что прикуренную сигарету и стал одеваться. Тут из спальни вышла Лидочка:

– Ты куда?

– С работы звонили, срочно вызывают.

Одинцов был раздражён её появлением и этими дурацкими вопросами. Лидочка вспылила:

– Как на работу? Мы же на лыжах собирались покататься. У нас же традиция!

– Одна покатайся. Тут не далеко, доберёшься.

– Как одна? Я должна кататься одна? И лыжи нести?

– Вызови такси. Тебя до леса довезут.

– Ещё чего? У нас есть машина, у меня есть муж, зачем мне такси?

– Извини, Лида, но у меня, действительно, нет времени. Может быть, я успею разделаться с делами, и мы съездим покататься, хотя бы ближе к вечеру, раз уж у нас такая традиция.

– Нет, – устало сказала жена присев на пуфик в прихожей, – у ментов личной жизни не бывает. Так во всех сериалах показывают.

– Я не мент, – уже в дверях проговорил Одинцов.

– А кто же ты? – удивилась жена.

Одинцов не стал вступать в очередную полемику и захлопнул за собой входную дверь. Сев в машину, Иван Андреевич поехал на окраину города, где в частном доме жил Борисов. За рулём Одинцов успокоился:

– Раз он сразу не пошёл к начальнику, значит, или у него нет конкретных доказательств, или вопрос можно утрясти. Чего ему надо? Денег? Ну, тут мы его кинем так, что любой профессиональный «кидала» позавидует. Тут мы его обведём вокруг пальца и оставим без штанов, ещё и должен останется.

Одинцов подрулил к дому Борисова. Проверив свой пистолет, Иван Андреевич вышел из машины и направился к входной двери. Игорь открыл сам и пригласил войти. Без лишних разговоров, Борисов спросил:

– Выпить хотите, Иван Андреевич?

– Нет, хватит с меня вчерашнего, – ответил Одинцов.

Борисов достал из шкафа початую бутылку коньяка, два стакана и поставил все на журнальный столик.

– Я думаю, что вы измените свое решение. Вот диктофон, наслаждайтесь, а я не буду вам мешать.

Борисов вышел из комнаты. Одинцов включил пленку. Он сразу узнал голос Серегина. Чем дальше он слушал, тем больше убеждался, что это конец. Конец карьере, конец благополучию, конец власти. Во рту пересохло. Одинцов с удовольствием выпил изрядную порцию коньяка. Наконец пленка кончилась. Одинцов сидел, обхватив голову руками. Зашел Игорь со стаканчиком в руке:

– Ну и что дальше? – спросил Одинцов.

– Пока ничего, – просто ответил Борисов и выключил диктофон.

Одинцов посмотрел на Борисова, тот был высоким и крепким, и главное молодым. Нет, ему с ним не справиться, тут и пистолет не поможет. Как бы угадывая его мысли Борисов, улыбнувшись, вымолвил:

– Я вас сильнее, Иван Андреевич, так что и не пытайтесь. Пистолет у вас в кобуре, но достать его вы не успеете. К тому же это глупо. Я не собираюсь вас топить. Я отдам вам эту пленку и ничего не попрошу взамен.

Одинцов поднял голову и посмотрел Игорю в глаза.

– Ага, – подумал он, – а дубликат оставишь себе.

– Дубликат я не делал, – снова угадал его мысли Борисов, – этой пленкой ничего не докажешь. Серегину никто не поверит. В крайнем случае, уйдёте из следствия. Вот и все для вас проблемы.

– Вы его пытали? – спросил Одинцов.

– Боже упаси! – посмеялся Игорь, – так, психологическая обработка. Конечно, это нарушение закона и в суде не пройдет, но начальнику этого признания будет достаточно, чтобы выгнать вас с треском. Дела ваши, Иван Андреевич, сработаны классно, не подкопаешься, если не нарушать закон. Сами-то вы его нарушали, но рассчитывали, что другие, которые будут вас проверять, законы не нарушают.

– Не паясничай, – буркнул Одинцов, – чего ты хочешь?

– Я уже сказал, что отдам вам диктофон, и может быть, и вы когда-нибудь мне поможете. Этот диктофон ваш.

Одинцов принял из рук Борисова диктофон, не веря своим глазам.

– Но ты бы мог…, – пробормотал он.

– И зачем мне лично, это нужно? – перебил его Игорь, – это ваши дела, меня они не касаются. От того, что я вас утоплю этими записями, никому лучше не станет. Ни вам, ни мне, ни даже стране, так как таких, как вы столько, что ваше разоблачение она даже не заметит.

Недоумевающий, Одинцов молча вышел на улицу, даже не попрощавшись. Сев за руль он поехал домой. Мысли никак не могли выстроиться в одну определенную логическую цепочку:

– Этого не может быть. Сопляк! Кого он хотел провести? Он не захотел сразу что-то получить, теперь будет годами из меня веревки вить. Ну, уж, дудки! Не на того напал. Да он даже не догадывается, что я могу. Я его в порошок сотру. Шантажист хренов. Настала пора, тебе снова поработать, друг Терентий. Хорошо, что ты у меня есть, а то самому что ли проблему решать?

Одинцов не поверил Игорю Борисову. Будь у него в руках такая бомба, как у Игоря он бы распорядился ей совсем по-другому.

К вечеру, окончательно вымотавшись, Одинцов подъехал к ресторану «Русь» и вышел из машины. Он достал сигарету и закурил.

– Так, – размышлял он про себя, – лучшие филёры охранного агентства сейчас рыщут по городу в поисках Терентия. Фотографию, которую я им передал, размножили, так что хватило всем. Изображение было не очень чётким, поэтому пришлось посидеть со специалистом за компьютером и вспомнить некоторые детали. Теперь Терентия найдут в самое ближайшее время, если, конечно, он из города не свалил. Но это вряд ли.

Иван Андреевич зашёл в ресторан и попросил охранника позвать директора.

– У нас директор с Нового Года сменился, – ответил на его просьбу охранник. – Вам нового директора позвать?

– Нового.

Через пару минут в зале появился Владик. Он с подобострастной улыбкой приветствовал Одинцова и пригласил его к себе в кабинет.

– Извините, Иван Андреевич, за беспорядок, – показал он рукой на убранство кабинета, – обживаюсь.

– Как видишь, я сдерживаю свои обещания, – Одинцов устало сел за стол.

– Благодарствую, – снова расплылся в улыбке Владик, – может, поужинаете?

– Нет. Слушай, Владик. Что нового по убийству Седовского сына? Что говорят?

– Ничего нового, – директор присел напротив Одинцова и перешёл на шёпот, – говорят, что Лык, которого вы взяли, жениха не убивал. Он сам – терпила.

– Откуда у тебя такая уверенность?

– Не у меня, Иван Андреевич, это так говорят.

– Ладно, – Одинцов достал из кармана фотографию Терентия, – вот, этот паренёк мне очень нужен.

– Как скоро?

– Вчера, – ответил Иван Андреевич, – его ищут мои люди, не из ментовки. Я думаю, что найдут, но и тебе надо этим заняться. Если он у тебя появится, то сразу мне сообщи. В любое время дня и ночи, сразу звони. Понял?

– Понял, как не понять. Если он появится в ресторане, я сразу вам сообщу. Может его задержать?

– Нет, нужно проследить за ним до места жительства. Узнать адрес, и ничего больше не делать, поэтому держи наготове несколько филёров для наружного наблюдения, лучше перестраховаться.

– Сделаю, Иван Андреевич. Лишь бы он сюда заявился, а дальше, будьте спокойны, он от нас не уйдёт. Дальше – дело техники, как говорят футбольные комментаторы.

– Надеюсь, – мрачно произнёс Одинцов и вышел из кабинета.

В полупустом зале ресторана, тем не менее, звучала живая музыка. Давешние музыканты на этот раз потчевали немногочисленных гостей творениями Алексея Романова:

 
  Кто виноват, что ты устал?
  Что не нашёл, чего так ждал,
  Все потерял, что так искал,
  Поднялся в небо и упал
  И чья вина, что там и тут
  Друг друга ждут и тем живут
  Не долог день и ночь близка
  Забиты теплые места
 

– Неплохо, – подумал про себя Иван Андреевич, – только «Воскресению» всегда чего-то не хватало, чтобы достичь настоящего успеха. Такого, какой был у «Машины», например. Какой-то малости не хватало. Не помог даже Маргулис переходивший туда сюда несколько раз, даже Никольского приглашали, но тот сделал музыку «Воскресения» почти попсовой. А не хватало, наверное, Макаревича. Толкового, вдумчивого поэта. Тексты «Воскресения» не идут ни в какое сравнение с Макаревичем. Вот и всё объяснение.

Когда Иван Андреевич садился в машину, на улице было уже совсем темно. Ни о каких лыжах речи идти не могло. От предстоящего объяснения с женой Одинцов даже поёжился.

– Нет у птички никаких забот, – сказал он сам себе, – живёт, как у Христа за пазухой. Ездит по два раза за год отдыхать за границу, пользуется дорогой косметикой, квартира отремонтирована самым шикарным образом, сын учится на платном отделении престижного ВУЗа. И всё это на заработную плату следователя? А это её не интересует. Ну, хоть бы не мешала, а то ещё и достаёт постоянно.

Иван Андреевич подрулил к своему дому. Двое молодых людей на противоположной стороне улицы валялись в сугробе и целовались. Одинцов с завистью на них посмотрел и подумал:

– Вот кому радостно живётся. Просто, молодые ещё, ничего кроме поцелуев не надо. Но время придёт, и этот сугроб они будут вспоминать как самое лучшее время в их жизни.

Одинцов сидел в машине и курил. Домой идти не хотелось, так как, наверняка, жена опять продолжит скандалить по поводу сорвавшегося похода на лыжах. Она думает, что работа в органах для мужа важнее её самой, и это её сильно печалит. Так, во всяком случае, показывают в многочисленных сериалах про ментов. Поэтому жена и настаивает, чтобы Иван Андреевич ушел из следственного комитета, где по её мнению нет ни свободного времени, ни хороших денег.

Одинцов вспомнил, как он пришёл на службу в милицию. Тогда она ещё называлась милицией. Не сказать, чтобы у него было призвание к службе в органах, или кто-то из предков ранее служил, и он пошёл по его стопам. Ничего этого не было. Тогда в начале девяностых новоиспеченному инженеру, а Иван Андреевич закончил местный политехнический институт, на работу устроиться было проблемой. Вернее устроиться-то можно было, а вот получать заработную плату…. В милиции же заработную плату платили, и должность и звание гарантировали. К тому времени Одинцов уже женился на своей однокурснице Лидочке, и надо было заботиться не только о себе. Немного поразмышляв над текущей ситуацией, Одинцов принял решение стать милиционером. Его, как человека с высшим образованием, что тогда в органах правопорядка было редкостью, сразу поставили на должность оперативного уполномоченного при местном отделе внутренних дел. Работа оперативника Одинцову не очень понравилась, времени отнимала много, а результатами пользовался в конечном итоге не он, а следователь, который и руководил расследованием. Иван Андреевич после двух лет службы чуть было не ушёл из органов, но один показательный случай его остановил. Бегая по заданию следователя по адресам, отрабатывая разные версии, он не слишком задумывался о том, какой властью наделён. Но однажды при расследовании убийства хозяина единственного в городе казино следователь поручил ему выяснить причастность к преступлению подчиненных убитого. Иван Андреевич вечером пришёл в казино, которое работало до последнего клиента. Днём в управлении был строевой смотр – маразматическое мероприятие, которое проводилось ежемесячно и напоминало милиционерам, что носят обмундирование, погоны и являются военизированной организацией. Свое служебное удостоверение Иван Андреевич позабыл вынуть из кителя, что висел в шкафу в его кабинете, и который он одевал раз в месяц на строевой смотр. Подойдя к дверям казино, Одинцов порылся по карманам, но удостоверения не нашёл. Сколько унижений он испытал от стоящих в дверях охранников, а затем и от новых руководителей казино! Прождав в приёмной полчаса так и не снизошедшего до него директора, Одинцов выбежал из казино и вернулся на службу. Там он переоделся в мундир с погонами старшего лейтенанта, пристегнул кобуру и вернулся в казино. Эффект был потрясающим. Охрана, служащие и лично директор готовы были носить его на руках, от их подобострастных улыбок мерк электрический свет в большом игровом зале. Одинцов был немедленно проведён в кабинет директора, который угостил его дорогим коньяком и вручил карточку почётного клиента. Иван Андреевич видел и чувствовал, что новый директор что-то скрывает, и что он, наверняка, причастен к убийству своего хозяина. Если сейчас задержать этого толстяка на пару суток и попрессовать как следует, то он запросто расскажет о том, кто убил, зачем и каким образом, и дело будет раскрыто. Но Иван Андреевич этого делать не стал. Он выбрал упоение властью. Властью над директором казино и всеми его служащими. Тогда он написал следователю рапорт, что никто из служащих казино к убийству не причастен. После этого он стал в казино желанным гостем, а директор и новый хозяин стали его вечными должниками. Именно в тот момент Иван Андреевич и понял всю ценность своего служебного удостоверения, а также места своей работы. Круг лиц, которые ему стали чем-то обязаны, с годами вырос. А уж когда Иван Андреевич, окончив заочно юридический, перешёл в следователи, этот круг вышел на качественно иной уровень. Теперь эти лица, которым он когда-то помог, не заметив их противоправных действий, с лихвой возвращали долги. Иван Андреевич даже помог им организовать частное охранное предприятие, которое помимо своей основной деятельности занималось сбором информации и наблюдением за людьми, на которых он указывал. В охранном агентстве работали и бывшие менты, в основном оперативники, и бывшие зэки, и другой разношерстный люд. Объединяло их всех одно – все они были профессионалами высшей пробы, других в агентство не принимали. Кроме того, на каждого сотрудника у Ивана Андреевича был компромат, который при случае можно было пустить в ход.

Но все на свете проходит, и все забывается. Хоть Иван Андреевич и не считал себя бедным, но содержать такое большое агентство, и тем более снабжать его современной техникой, ему было не под силу. Он это понимал, но поделать ничего не мог. Агентство с каждым годом становилось всё более независимым от него, и никакой компромат не мог остановить этот процесс. Нужны были деньги. Поэтому Иван Андреевич пытался создать дублирующие организации агентов из служащих ресторанов, банков, других учреждений. Одним словом, в последнее время в агентство он больше новых сотрудников не направлял.

Иван Андреевич почувствовал, что замерз. Все эти размышления не улучшили его настроения, однако он с удовлетворением заметил, что свет в окнах его квартиры погас. Значит, Лидочка уже улеглась спать.

– Ну, и, слава Богу, – подумал Одинцов, – скандал переносится на завтра. А завтра, она, может, и забудет про эти чертовы лыжи. Может быть, и скандал не состоится?

ГЛАВА 25

Иванов и Седов ужинали в ресторане. Разговор шел о футболе, общих знакомых и только после десерта, закурив сигарету, Седов заговорил о делах.

– Ну, что там, Дадон?

– О нем ничего не слышно, лег на дно. Ждет мести.

– Ну, ничего, пусть поживет в страхе. Ожидание расплаты даже тяжелее, чем сама расплата. Что в милиции?

– Следствие по делу убийства твоего сына окончено. Убийство раскрыто, как принято там говорить, по горячим следам. По версии ментов убил его некий Николай Лыков по кличке «Лык». Его арестовали, но он чудесным образом бежал прямо из управления. Застрелен при попытке оказать сопротивление. Так что дело закрыто.

– С чего это они решили, что это Лыков убил?

– С доказательствами всё в порядке. Мотив – ревность, так как он ещё до твоего сына встречался с твоей несостоявшейся снохой. Она на допросе говорила об угрозах с его стороны. В сарае у него нашли винтовку с его пальчиками, дома кроссовки, следы которых есть на месте, с которого стреляли. Всё гладко, как на катке.

– Он что, идиот? Хранить винтовку в своём подвале.

– Нет, конечно. Он никого не убивал, мы же знаем. И следователь тоже знает. Но всё сляпано профессионально, не подкопаешься. Убийца сам теперь мертвый и ничего опровергнуть не сможет. Непонятно одно, зачем следователю это надо?

– А сам, как думаешь? – спросил Валентин Петрович.

– Не знаю. Не начальства же он испугался. Подумаешь, ещё одно нераскрытое убийство. Влепят выговор, премию не заплатят, в конце концов. Гораздо больше риска вот так закрыть дело. Если кто-нибудь возьмётся проверять, то легко определит, что дело шито белыми нитками.

– Кто же возьмётся проверять?

– Ты, например. Потому что ты – потерпевший. Ты можешь не согласиться с мнением следователя, начнёшь жаловаться, а Москва близко.

– И это Одинцова не остановило?

– Как видишь. Он про тебя даже и не думал, то есть не брал в расчёт твою щепетильность по этому поводу. Он был уверен, что жаловаться ты не станешь. Он тоже знает, что тебе известен заказчик и на помощь следствия ты не рассчитывал. Тебе даже удобнее, чтобы не мешали с Дадоном разобраться самому. Он всё это просчитал и действовал наверняка.

– Смотри-ка, все всё знают. И менты, и мы, и бандиты, и никто не пытается делать по закону. Куда катится мир?

– Мир катится туда, куда и должен. Сначала в этой гонке должен кто-то придти первым. Тот и установит законы, а пока…

Иванов развёл руками, показывая безысходность ситуации.

– Мне этот Одинцов нравится всё больше. Почему он до сих пор не с нами? Ты что-нибудь предпринял?

– Всё не так просто. Я навёл справки о нём. Ещё не знаю кто опасней, он или Дадон. Скорее даже он, так как за ним государство. А о том, что он умнее во много раз любого Дадона и говорить нечего. Боюсь, что он к нам не пойдёт, даже если мы предложим много. Уйдя из следствия, он лишится главного, то есть власти. Сейчас, когда его труд оплачивает такое размытое образование, как государство, он чувствует себя легко и спокойно. У него всегда больше информации, чем у начальника, который не выходит из кабинета и пользуется только той частью сведений, что сам Одинцов ему и предоставляет. Удобно? Конечно, удобно. Тем более что в случае прокола никто ему, кроме выговора или предупреждения о неполном служебном соответствии, ничего предложить не сможет. Согласись, что у нас и деньги другие, но и спрос другой. Думаю, что это своё, им самим созданное, положение, он не станет менять без особой нужды.

– Тогда создай такую ситуацию, чтобы ему деваться было некуда.

– Попробую. Копают под него в следственном комитете. И боюсь, что накопают, но тогда он с подмоченной репутацией нам тоже не нужен будет. Лучший вариант, чтобы он остался там, но работал на нас.

– А помочь ему можно? Ну, чтобы копать перестали? – спросил Седов.

– Не знаю пока.

– Тогда попробуй ему помочь, он нам очень пригодится, денег не жалей. Чего гадать, договорись с ним о встрече и потолкуй.

– Он может и не захотеть со мной разговаривать. Но я попробую.

– Попробуй. Что с компроматом на мэра?

– Как говорят, компромата полно: два чемодана. Ты всё-таки решил стать первым человеком в городе? – Иванов внимательно посмотрел по сторонам, но слушать их было некому, в ресторане было немноголюдно.

– Да, – твердо ответил Седов, – так что готовься возглавить мой бизнес.

Иванов даже закашлялся:

– Не понял.

– Хотел я на сына всё оставить, а тебя попросить за ним присматривать, но видишь, как получилось. Тебя с собой в мэрию брать нет смысла, тогда ты будешь на виду. Поэтому, поставишь какого-нибудь лоха на официальное руководство, но руководить на самом деле будешь ты. Спрос тоже, естественно, будет с тебя. Так что, доставай свои чемоданы с компроматом и быстрее вербуй следователя. Пусть заводит уголовное дело и прижмёт мэра, прессу подключай. Думаю, что к лету я стану мэром, в столице я договорился.

– Ты не боишься доверить мне такие огромные деньги? – спросил после некоторой паузы Иванов.

– Нет, – слукавил Валентин Петрович, – чего мне бояться? По большому счёту ты и сейчас вхож во все дела, и если бы хотел разбогатеть за мой счёт, то давно бы это сделал. Поэтому давай оставим этот разговор.

Они ещё немного посидели, а затем Валентин Петрович, сославшись на дела, уехал. Иванов остался за столом один. Он откинулся на спинку кресла и, казалось, дремал с полуоткрытыми глазами. На самом деле бывший чекист переваривал только что услышанное предложение шефа. Даже не предложение, а приказ. Седов уже всё решил и обратной дороги нет. На лице Иванова появилась легкая усмешка. Он вспомнил, для чего он стал работать на Седова. Это Седов думает, что ему не нашлось места в органах. Место бы нашлось, но Иванову захотелось большего, чем ловить несуществующих шпионов или охранять какого-нибудь очередного засранца. Такой путь сулил в конечном итоге звание подполковника и хорошую пенсию, при условии постоянного вылизывания задниц вышестоящих руководителей. О большем мечтать не приходилось, так как никого, кто бы двигал Иванова по службе, у него не было даже на областном уровне, не говоря уж о столице. Поэтому в один прекрасный день он принял предложение крупного городского бизнесмена Валентина Петровича Седова и возглавил службу безопасности в его фирме. Со временем он свои обязанности передал другому человеку, а сам стал правой рукой шефа. И вот теперь, он станет вместо шефа. Он, Иванов, будет держать в руках все многомиллионные денежные потоки. При большом желании он может сделать так, что Седов останется без штанов, а он будет владеть его состоянием. Но такого желания у Иванова не возникнет никогда, просто потому, что это ему не надо. Управляя такими огромными деньгами, он получит власть, а это именно то, ради чего он в свое время покинул службу. Удивительно, но для реализации идеи даже не пришлось ничего выдумывать, шеф сам решил отдать ему власть.

– Почему же не пришлось? – поправил себя Иванов, – столько лет безупречной работы, большие разборки, даже несколько трупов. Ни одного прокола я не допустил. И вот он результат. Пусть Валентин Петрович считает, что главным останется он. Что он будет принимать решения. На самом деле он и сейчас уже почти не владеет ситуацией, он знает её с моих слов. Став мэром, он совсем потеряет связь с реальностью. Придёт время, он станет работать на меня вместе со своей мэрией. И что самое смешное, Дадон мне, получается, помог. А я так невежливо прострелил ему ухо. Надо как-то поправить ситуацию.

Иванов быстро поднялся из кресла, бросил на столик купюру и прошёл в гардероб. Затем, уже одетым, он снова зашёл в зал. Навстречу ему поспешил официант:

– Сейчас я принесу вам сдачу, – затараторил официант, полагая, что именно за ней вернулся клиент.

– Нет, не нужно, – остановил его Иванов, – есть у вас водка «Двойной удар»? Кажется, она так называется.

– Есть, но ведь это дешёвая и не очень качественная водка.

– Мне нужен ящик, то есть двадцать бутылок, – Иванов передал официанту несколько пятитысячных купюр.

– Но это слишком много, ящик стоит гораздо дешевле.

– Этот ящик вы отвезёте через дорогу в бильярдную «Дуплет» и отдадите Сергею Ивановичу Дадонову. Если его нет, то оставьте коробку у администратора и попросите вручить, когда он появится. Вам всё понятно?

– А Сергей Иванович не обидится? – не уверенно спросил паренёк.

– Чему?

– Ну, что это «Двойной удар», а не «Финляндия»?

– Что Вы, не беспокойтесь. Это его любимая марка. Здесь дело не в качестве, а в названии. А, вообще, вкусных водок не бывает. Не верьте тому, кто Вам об этом начнёт рассуждать. Водки отличаются друг друга только своей противностью, и ещё ценой. Поэтому, советую Вам, пейте коньяк. Ну, а чтобы Вам окончательно поверилось, что Сергей Иванович обрадуется подарку, вот, держите.

Иванов отдал официанту ещё две пятитысячные купюры. Тот побежал выполнять поручение, а Иванов вышел на улицу к своему автомобилю. Напротив, в кафе «Дуплет» гулянье шло по полной программе. Через каждые десять минут из двери выбегали несколько человек и палили в небо из ракетниц, или устраивали фейерверки. Из кафе доносилась музыка. Как ни странно вместо положенного в этом месте шансона из кафе доносился голос Александра Иванова, который призывал:

 
  Выкинуть хлам из дома
  И старых позвать друзей.
 

Иванов увидел, как из дверей ресторана вышел знакомый официант, который толкал впереди себя тележку с коробкой. На коробке было написано ярким красным цветом: «Двойной удар». Парень заметил Иванова и закричал:

– А от кого подарок?

– От Деда Мороза.

Иванов сел в машину и быстро уехал.