Текст книги "Стая"

Автор книги: Владимир Сухарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 41

Рыжий сам вышел из сарая с поднятыми руками, чем сильно удивил омоновцев, приготовившихся к штурму. А когда один, из лежавших до сих пор на снегу под дулами автоматов Дадоновских братков, поднял голову и вскрикнул:

– Рыжий, а ты, сука, чего тут делаешь? – у Крыленко не оставалось сомнений, что это еще один из людей Дадона.

Рыжего вместе с остальными погрузили в автобус и повезли в уголовный розыск. Крыленко так и не понял, кого приказал пристрелить при задержании Одинцов. У Рыжего не оказалось даже пистолета, а брошенное им в снег оружие никто не искал. Крыленко позвонил Одинцову и сказал, что никакого снайпера на месте не оказалось. Взяли только людей Дадона. У одного оказались при себе документы.

– Даже так? – удивился Одинцов.

– Да, некто Терентьев Павел Николаевич.

– Не знаю такого, – ничем себя не выдал Одинцов, – вези их всех к себе. Я буду через час и начну их допрашивать.

Одинцова звонок Крыленко застал уже в машине. Озадаченный поимкой Терентия, Иван Андреевич задумался. Чтобы Терентий брал с собой на дело паспорт? Он совсем с ума сошёл? И не убежал? Он запустил двигатель и поехал в уголовный розыск. Снова зазвонил телефон:

– Иван Андреевич, что будем делать с Шевелевой? – Одинцов узнал голос дежурного следователя, – тут у нас ЧП, Борисова убили, а у нее двое суток кончаются.

– Раз кончаются, выпускай. Куда она денется.

– Хорошо, выпускаю.

– Насколько я помню, срок заканчивается через три часа. Вот через три часа и выпускай.

– Понял.

Одинцов подрулил к уголовному розыску и сразу поднялся в кабинет Крыленко. Тот пил чай и согревался после долгого пребывания на холоде.

– Чаю хотите, Иван Андреевич? – предложил Крыленко.

– Нет, – отказался Одинцов, – ты мне сюда Терентьева доставь. Хочу побеседовать с ним первым. Только ты мне не мешай. Поезжай домой, поспи.

– Ладно, – Крыленко отдал распоряжение по внутреннему телефону и, оставив Одинцову ключ от кабинета, вышел.

Через несколько минут конвойный завёл в кабинет Рыжего.

– Ну, садись Павел Николаевич, – пригласил Иван Андреевич, – рассказывай, как оказался в сарае и чем занимался сегодня утром?

Рыжий был готов к таким вопросам и толково без запинки поведал следователю о том, что в сарае он решил переночевать, так как жилья не имеет. Там он нашёл пистолет и пальнул утром два раза в воздух, чтобы его испытать. Сожалеет о своём хулиганстве и раскаивается, готов понести заслуженное наказание.

– Какое же это хулиганство? Известно ли тебе, Павел Николаевич, что твое хулиганство привело к гибели следователя следственного комитета, находящегося при исполнении служебных обязанностей?

– Какого следователя? – изумился Рыжий, – я стрелял в воздух. Это я точно знаю. Вы мне лишнего не шейте. И вообще, где мой адвокат?

– А я тебя и не допрашиваю пока. Мы только беседуем.

– Всё равно, без адвоката я рта больше не раскрою.

– Как хочешь, – усмехнулся Одинцов, – только скажу тебе, гражданин Терентьев, что ты такой же Терентьев, как я президент Франции. Теперь у тебя два выхода. Первый: ты рассказываешь о том, как у тебя оказался паспорт на имя Терентьева с твоей фотографией и где настоящий Терентьев. Выход второй: ты не раскрываешь рта, и получаешь всё, что заслужил настоящий Терентьев, а это пожизненный срок. О том, чтобы тебя признали Терентьевым, я позабочусь. Тебе решать.

– Паспорт я нашёл в сарае вместе с пистолетом и переклеил фотографии. Вот и всё объяснение. Это, конечно, противозаконно, но что делать, я раскаиваюсь и в этом.

Тут зазвонил телефон, Одинцов поднял трубку и поговорил несколько минут.

– Тут к тебе адвокат рвётся, возмущается твоим незаконным задержанием. Причём адвокат по соглашению. Кто бы это с ним заключил соглашение? Ты не знаешь?

– Не знаю.

– А я знаю. Ну, ладно, не хочешь рассказывать, не надо. Только одно тебе скажу на прощанье. Ты, дружок, ввязался в очень большую игру, где ставки очень высоки. Сам ты в этой игре являешься пешкой, и тобой пожертвуют. Уже пожертвовали. И если, ты вовремя не перейдёшь на другую сторону доски, не перекрасишься в другой цвет, я эту жертву приму. Понял?

– Что-то ты туманно базаришь, начальник. Мне не понятно.

– Придурок, ты лагерный. Чего тут непонятного? – заорал, сорвавшись Одинцов, – тебя твой Терентий подставил. Подставил мне, специально, чтобы тебя грохнули при задержании, или ты «повесился» в изоляторе. Он хотел выиграть время, но для чего – мне пока непонятно. О тебе речь вообще не идёт. Поэтому не хочешь мне помогать, не надо. Сам разберусь. Но чтобы у тебя не возникло сомнений, сообщаю, что Терентия я знаю в лицо, и он об этом знал. И всё равно он снабдил тебя этим поддельным паспортом. Ему было всё равно, что с тобою произойдет. Понял.

– Посмотрим, – уклончиво ответил Рыжий.

– Смотри, а сейчас иди, встречайся с адвокатом. Но мы с тобой еще не закончили.

Рыжего увели. Одинцов налил себе остывшего чаю и лишний раз подивился предусмотрительности Терентия. Такую комбинацию затеял! И ради чего? Чтобы уехать за границу? И всё бы у него получилось, не застрели он Седовского сына. Жадность фраера сгубила. И даже последнее дело не помешало бы Терентию уехать. В его планы вмешался даже не он, Иван Андреевич Одинцов, а Игорь Борисов, царствие ему небесное. Хотя чего его жалеть, осведомителя «Конторы». Теперь они будут искать нового, и Иванов им предложит «нужную» кандидатуру. Если бы не понадобилось срочно убрать Борисова, то отдыхал бы сейчас Павлик Терентьев на Лазурном берегу и не вспоминал бы о своей Родине. А этот Рыжий кретин за совсем маленькие деньги жил бы по паспорту Терентия в этом городе, а еще лучше где-нибудь в глухой деревне до самой смерти. И умер бы Павликом Терентьевым. Лихо придумано.

– Ну, всё, – сказал вслух сам себе Иван Андреевич, – хватит лирики. Такие, как Терентий, не могут долго бегать в одной стае с такими, как я или Иванов. Их место на параше, а если туда не получается, то и вовсе на кладбище. Такие, как он, материал изнашивающийся, расходный. А Терентий и вовсе износился. Начал вспоминать мораль, любовницу завёл, этому придурку Рыжему адвоката нанял. Это уже не киллер, это тряпка.

Одинцов позвонил в охранное агентство и попросил установить наблюдение за некой Шевелёвой, которую выпустят из следственного изолятора через пару часов. Может быть, она и не выведет на Терентия, но перестраховаться нужно.

– Где же сам, Терентий? – подумал Иван Андреевич. Он позвонил по известному номеру, но телефон оказался заблокирован.

– Выбросил, паскудник, – Одинцов вышел из кабинета и направился в следственный комитет, – сейчас ещё и разборки по поводу Игоря начнутся. Дело, видимо, «Контора» заберёт, но Иванов подстрахует, и всё потащат Дадоновские братки. Группа лиц, а может и преступное сообщество, угроза для жизни многих лиц, оружие, следователь при исполнении служебных обязанностей и так далее. Срока им навесят не малые. Ну, и поделом. Мне достанется Дадон, вернее всё, что от него останется.

ГЛАВА 42

Сергей Иванович Дадонов сидел в своей квартире и ждал известий от своих бойцов, которые должны были сегодня утром захватить снайпера. Он уже сам несколько раз позвонил и Шалому, и Герычу, и Хирургу, но телефоны не отвечали. Вернее, были отключены. Сергей Иванович уже начал беспокоиться, не случился ли какой-нибудь не запланированный прокол. Черный «Мерседес» стоял под окнами его квартиры, готовый отправиться за город, куда бригадиры должны были отвезти снайпера. Но время шло, а никаких новостей о прошедшей акции не поступало. Вчера следователь Одинцов ему сообщил, что стрелок будет работать сегодня утром с семи до восьми, из сарая напротив частного жилого дома на окраине города. Дадон отправил туда десяток своих, вооруженных до зубов людей со всеми бригадирами на двух джипах. При таких раскладах, при поддержке следственного комитета, никаких неожиданностей быть не могло.

– Почему же они не отвечают? – спрашивал себя Сергей Иванович. И тут до него дошла простая и ясная мысль. Все его бригадиры уехали к этому чертовому сараю и самых надёжных пацанов с собой прихватили. Если ему сейчас нужно будет защищаться от кого-нибудь, то положиться не на кого. Основная масса бойцов не имеет выхода на него, а он не знает, как с ними связаться. Возле подъезда толкаются двое его людей, у которых и оружия нет, да еще водила в «Мерседесе». И всё! Бери Дадона голыми руками.

Сергей Иванович прогнал эти мысли из своей головы. Кому надо на него нападать? Да ещё в собственной квартире? Бред. Одно его имя защитит. Тут под окна подъехала карета «Скорой помощи». Из нее вышло двое санитаров, которые уверенно проследовали в его подъезд. Дадон с тревогой посмотрел на двоих своих «телохранителей», которые на санитаров не обратили никакого внимания и продолжали о чём-то оживленно беседовать.

В дверь позвонили. Сергей Иванович забеспокоился ещё больше. Он подошёл к тайнику в стене, открыл потайную дверцу и достал пистолет. Он практически никогда из него не стрелял, поэтому надеяться на то, что он отобьётся от незваных гостей, не приходилось. Дадон подошёл к входной двери и посмотрел в глазок. На лестничной площадке стояли двое санитаров.

– Чего им надо? – подумал Дадон, – может, адрес перепутали.

В дверь ещё раз позвонили. Дадон снял пистолет с предохранителя и зычно крикнул:

– Кто там?

– «Скорая помощь», – ответили из-за двери, – Сергей Иванович, ваш друг ранен, он в реанимации, просит вас приехать. Мы за вами, пожалуйста, собирайтесь.

Дадон поверил санитарам и распахнул входную дверь. В следующую секунду он получил сильный удар в челюсть и отлетел в прихожую. Санитары зашли в квартиру и захлопнули дверь. В голове Сергея Ивановича помутнело, он плохо слышал голоса санитаров, но почувствовал, что его волокут в гостиную. Затем в лицо ему плеснули водой, а под нос сунули ватку с нашатырём, от которого сразу стало легче.

– Вставай, садись в кресло, – приказал ему один из санитаров.

Дадон с трудом поднялся и усадил себя в кресло. Напротив него сидел один из санитаров, в котором Сергей Иванович узнал человека, прострелившего ему мочку уха. Эти холодные глаза ни с чем перепутать невозможно. Рядом на журнальном столике лежал пистолет Дадона.

– Узнаёшь меня? – спросил Иванов, – это я отметил твоё ухо, и я же подарил тебе водку, причём, целый ящик с названием «Двойной удар». Именно я просил и предупреждал тебя, чтобы ты не выходил сегодня из дома.

– Узнал. Чего тебе надо? Ты знаешь, кто я такой? – спросил Дадон.

– Как не знать. Ты паршивая овца, которая возомнила себя волком. К тому же ещё и глупая овца, доверчивая. Все твои бойцы парятся сейчас в уголовке, им оттуда уже не выбраться. Они мента при исполнении завалили. Не мне тебе рассказывать, что за это бывает. Но ты, вроде как не при делах?

– Какого мента? Мы ментов не трогаем.

– Ладно, собирайся, поедешь со мной. Разговор есть.

– Говори.

– Собирайся, – Иванов повысил голос, – или хочешь, чтобы мы тебя в горизонтальном положении понесли?

Дадон поднялся из кресла и прошёл к платяному шкафу.

– И без глупостей, ты знаешь, что я не промахнусь.

Через пять минут Сергей Иванович в сопровождении двух санитаров вышел из своего подъезда. Двое «телохранителей» посмотрели в его сторону, но он махнул им рукой, что всё в порядке. Парни снова вернулись к прерванной беседе. Дадона посадили в карету «Скорой помощи», водитель включил сирену, и карета выехала на проспект. Глядя в окна машины, Сергей Иванович пытался определить маршрут движения, но вскоре автомобиль выехал за город.

– Мочить везут, – с тоской подумал Дадон, – но, что им мешало сделать это в квартире? Этот, со взглядом палача, сказал, что вроде бы есть разговор, может быть и не замочат? Не охота умирать.

– Куда мы едем? – спросил Дадон Иванова.

– В гости.

– К кому?

– Понимаешь, Сергей Иванович, у одного моего друга случилось несчастье. Сына у него убили, прямо в день свадьбы. Нагло убили, среди бела дня, на глазах у невесты и многочисленных гостей.

– Я не убивал, мои люди тоже не убивали, – прервал Иванова пленник.

– Никто тебя и не винит. Ты и стрелять-то толком не научился. Твои головорезы тоже стреляют не лучше тебя. Ты и сам об этом знаешь, поэтому ты нанял человека, который умеет это делать. Этот человек блестяще справился со своей работой, а ты его щедро отблагодарил. Но моему другу от всего этого не легче. Сын погиб, причём единственный, о продолжении рода мечтать не приходится, годы уже не те. Поэтому он и позвал тебя в гости, помянуть погибшего сына. Сам ты бы не захотел придти, вот он меня и попросил тебя привезти.

– Чего он хочет? – спросил Дадон.

– Не знаю, – уклончиво ответил Иванов.

– Замочить меня?

– Это было бы слишком просто. Насколько я знаю моего друга, он, видимо, желает, чтобы ты сам захотел умереть, но такой возможности у тебя не будет. Поэтому тебе придётся гостить у моего друга до тех пор, пока ему это не надоест.

– Но это же беспредел, – прошептал Дадон.

– Ой, не надо, вот этих высоких слов, – Иванов даже поморщился, – начни ещё про понятия мне рассказывать. Ты зачем своих людей к сараю послал? Отвечаю, чтобы снайпера захватить. Ты захотел забрать у него деньги, которые заплатил за образцово выполненную работу, а самого снайпера зачистить. И после этого ты будешь рассуждать о понятиях и беспределе? Чихать я хотел на твои понятия, я не блатной. У меня свои правила и законы. Не захотел бегать в стае, расплачивайся своей шкурой. Другого не бывает.

«Скорая помощь» въехала в дачный поселок и остановилась около металлических ворот. Через несколько секунд ворота раскрылись и Дадон увидел двухэтажный деревянный дом, построенный в современном стиле. На балконе дома расхаживал человек в камуфляжной форме с автоматом. Двое охранников около раскрытых ворот тоже были вооружены автоматами.

– Ну, вот и всё, – подумал Дадон, – отсюда дороги нет. Здесь меня и закопают.

– Выходи, приехали, – прервал его мысли Иванов, – сейчас тебя накормят, напоят и в бане выкупают. Чувствуй себя, как дома, если сможешь.

ГЛАВА 43

Терентий вернулся в Город в пять утра. Припарковавшись в первом попавшемся дворе, он заглушил двигатель и решил хоть немного поспать. На улице было морозно, и Терентий понимал, что замерзнет через пару часов и от холода проснётся. На это он и рассчитывал, так как магазин по продаже мобильных телефонов открывается в восемь. Для того чтобы выполнить то, что он задумал, нужно было позвонить Кирюхе. Адреса своего компаньона Терентий не знал, даже никогда не интересовался. Слегка наклонив водительское кресло, он задремал.

Между тем Город медленно просыпался. В домах зажглись первые окна. День был выходным, но для подготовки к Рождеству оставалось два дня. Поэтому расторопные хозяйки доставали из холодильников заранее припасённые продукты и начинали готовиться ко второй серии застолий. Предстояла ещё и третья, то есть Старый Новый Год. Но этот праздник уже был рабочим днём, и не все его отмечали.

Терентий проснулся через два часа и посмотрел на серые, мрачные пятиэтажки, которые окружали дворик, в котором он остановился. По середине дворика стояли несколько переполненных мусорных контейнеров. От всех домов к ним вели протоптанные в снегу тропы. До контейнеров мусор доносили не все. Поэтому вдоль троп уже валялось довольно много пакетов с остатками Новогодних застолий. А чего нести в контейнер, если он всё равно переполнен. Возле брошенных пакетов собиралась целая свора бродячих собак, которые разносили мусор по всему двору. Терентий посмотрел по сторонам. Во дворе ночевало с десяток автомобилей, припорошенных снегом. Он не заметил ни одного человека. Размяв замерзшие руки, Терентий вытащил из кармана документы, которые изготовил для него Моня Штейн. Выйдя из машины, он дошёл по одной из троп до мусорных контейнеров и засунул документы в какую-то коробку. Посмотрев на часы, Терентий направился к открывающемуся магазину. Купив мобильный телефон и сим-карту, он сразу же набрал номер Кирюхи:

– Привет, это я, узнал? – спросил Терентий.

– Узнал, – усталым голосом ответил Кирюха.

– Извини, если разбудил, но мне срочно нужна дура, а лучше две.

– У меня вчера мама умерла, – Кирюха тяжело вздохнул, – мне сейчас не до чего. И вообще, я больше в эти игры решил не играть. Забирай всё, что у меня осталось и не звони мне больше.

«Дурами» компаньоны называли винтовки с оптическим прицелом. Дальше Кирюха объяснил Терентию, где находится гараж, в котором хранятся дуры, а также номер ячейки и код замка на железнодорожном вокзале, где лежит ключ от гаража. После этого Кирюха спросил:

– Ты чего затеял? Неужели тебе всё ещё мало?

– Чего мало?

– Денег, чего же еще.

– У меня нет другого выхода, а объяснять нет времени. Прими мои соболезнования.

– От тебя? – усмехнулся Кирюха, – это даже не смешно. Тем не менее, благодарю. Завязывал бы ты, Олег?

– Я не Олег, – ответил Терентий.

– Кто бы сомневался, – снова усмехнулся Кирюха, – тогда прощай.

– Будь здоров, расстаёмся без обид?

– Без обид. Какие могут быть между нами, душегубами, обиды?

Кирюха стал развивать свою мысль про душегубов, но Терентий отключил телефон. Потом он опять проследовал к мусорным контейнерам. Немного помедлив, Терентий достал документы на имя Кривцова Олега и тоже бросил их в контейнер. Телефон он купил, а больше ни для чего паспорт ему не нужен. Если Одинцов знает, что Моня изготовил ему иностранный паспорт, то нет гарантий, что ему неизвестен и этот паспорт, которым он пользовался.

– Всё, – сказал он вслух, – теперь я снова Павлик Терентьев. Правда, без паспорта. Они сами этого хотели, поэтому они ещё пожалеют, что не выпустили меня из страны.

Кто это «они», и как они пожалеют, он уже для себя решил. Через час Терентий открыл ключом из камеры хранения гараж, который находился на краю города. Спустившись в погреб, он обнаружил целый арсенал. Здесь были и винтовки с оптическим прицелом, два автомата Калашникова с запасными магазинами, несколько гранат, а уж пистолетов было просто много. Подогнав «Ауди» к воротам гаража Терентий загрузил в багажник весь арсенал. Потом закрыл гараж на замок, а ключ положил под бочку, которая стояла перед воротами. Об этом просил его Кирюха. После этого Терентий выехал за город и остановился на мосту через речку-вонючку, которая никогда не замерзает, потому что течёт от химического комбината и впадает в реку, которая потом впадает в Волгу, а Волга, как и следует, в Каспийское море. Он оставил в багажнике две винтовки, автомат, гранаты и три пистолета. Весь остальной арсенал Терентий утопил в речке-вонючке.

– Ну и Кирюха, – подумал Терентий, – возвращаясь в город. Это что же он? Решил революцию устроить? Куда ему столько оружия? А, может, я у него не один? И вот смерть матери коренным образом изменила жизнь пособника киллеров? Чушь собачья, так не бывает. Устал Кирюха ходить по проволоке, вот и решил завязать. Ему можно, мне нет.

ГЛАВА 44

Одинцов приехал в следственный комитет и сразу был приглашён на совещание к начальнику. В кабинете Игоря Моисеевича уже находились все сотрудники городского следственного управления. Иван Андреевич попросил разрешения присутствовать и сел на свободный стул. Речь до его появления шла об организации похорон Игоря Борисова.

– Теперь по работе, – сказал начальник отдела. – Дело по убийству Игоря уже возбуждено и будет в производстве у органов госбезопасности. Пока к производству его принял следователь Клюев Сергей Сергеевич. От нас требуется содействие и помощь. Я решил прикомандировать в органы старшего следователя Одинцова Ивана Андреевича.

– Есть, – ответил, приподнявшись со стула Одинцов.

– Сиди, – махнул рукой Игорь Моисеевич, – что у тебя из недоделанного?

– Да, вроде ничего, я же в отпуск собирался, новых дел не возбуждал, а старые закончил.

– Это хорошо. С отпуском пока повремени. Там у тебя задержанная в следственном изоляторе содержится уже вторые сутки. Что с ней делать собирался?

– Были подозрения по хранению наркотиков, но не подтвердились.

– Это же не наша подведомственность, что за самоуправство? В управление по борьбе с наркотиками сообщили?

– Нет, хотелось убедиться. Я ее через пару часов отпущу.

– Всё равно, не порядок это. Ставлю вам на вид, Иван Андреевич. И зачем вы ездили в уголовный розыск, беседовали с задержанными по убийству Игоря? Я понимаю, конечно, что вам хотелось по горячим следам раскрыть убийство нашего сотрудника, но контора этого не любит. Поэтому, прошу вас, Иван Андреевич, быть с ними поделикатнее, с соблюдением всех процессуальных норм, и излишнюю инициативу не проявлять. Вам понятно?

– Понятно, – кивнул Одинцов.

– Тогда все за работу.

Иван Андреевич зашёл к себе в кабинет и позвонил Иванову.

– Дело по убийству Борисова забирает контора, меня прикомандировывают в следственную бригаду.

– Это хорошо, – ответил Иванов, – ты пока к ним не уехал, объяви в розыск пропавшего Дадонова Сергея Ивановича.

– На основании чего?

– Сейчас тебе принесут заявления от двух соседей, которые его не видели уже три дня. Так что основания есть.

– Ты в конторе мне поможешь? – спросил Одинцов.

– Конечно, Клюев уже в курсе, что ты ему в бригаду определён. Я с ним уже пообщался. Пощады Дадоновской кодле не будет. Стрелка своего нашёл?

– Пока нет. В сарае вместо него был другой человек, но с документами Терентия.

– Думаешь, снайпер в город не вернулся?

– Не знаю, – задумчиво произнёс Одинцов, – я сейчас из изолятора бабу его выпущу. Пущу за ней своих людей, может он на неё и клюнет. Хотя я не уверен. О стрелке ведь ты обещал позаботиться.

– Я помню. У тебя бронежилет есть? – спросил неожиданно Иванов.

– Есть, а почему ты спрашиваешь?

– Одень и носи. От этого, твоего Терентия всего можно ожидать. Меня-то он мельком видел, а ты у него враг номер один. Хотя броник при его талантах может и не спасти.

– Да, брось ты, – с плохо скрываемым страхом в голосе ответил Одинцов, – ему это зачем?

– Когда волку некуда деваться, он может натворить много дел. Ну, успехов тебе.

– Спасибо.

Разговор закончился. Иван Андреевич подошёл к окну кабинета. Напротив здания следственного отдела, через дорогу стоял обычный жилой дом с чердаком и давно не ремонтированной крышей. Стекол в окнах чердака не было. Раньше Иван Андреевич не обращал на это внимания, но после слов Иванова это не укрылось от его глаз.

– Идеальная позиция для Терентия, – подумал Одинцов. – Нет, не может быть. А с другой стороны, чего ему терять? Документы на имя иностранца засвечены, собственные документы он отдал этому рыжему лоху, который сидел в сарае. Моня мертв, новых документов у Терентия не появится. По тачке мы уже установили, что автомобиль, который стоял у него под окнами, зарегистрирован на имя Кривцова. Значит, и эти документы, хотя и сделанные качественно, ему больше не нужны. Мы о них знаем. И Кривцов, и этот немец с дворянской фамилией объявлены в розыск. Куда ему деваться? При первой проверке документов, по любому поводу его задержат и посадят в приемник-распределитель до выяснения личности. Некуда ему бежать. Поэтому он, наверняка в городе, и баба его – неплохая приманка.

Иван Андреевич позвонил Крыленко.

– Привет, уже на работе? Молодец. Слушай, там у вас Шевелёва парится по подозрению в хранении наркоты. Ты пока её не выпускай, я сейчас приеду и сам выпущу.

– Хорошо, – ответил Крыленко, – только срок задержания заканчивается у нее через полтора часа. На большее время я её задержать не смогу, у нас с этим строго.

– Я мигом.

Одинцов подошёл к шкафу и достал свой бронежилет, который ни разу не одевал. Бронежилет оказался неудобным, тяжёлым и сковывал движения, но, помня предостережение Иванова, Иван Андреевич все-таки его одел. Чертыхаясь, он вышел из следственного комитета, сел в машину и поехал в уголовный розыск. Он не обратил внимания, что следом за ним тронулась с места новенькая «Ауди» и сопровождала его в течение всей поездки.

Одинцов зашёл в кабинет Крыленко и попросил привести задержанную Шевелеву. Ольга никогда не сталкивалась с правоохранительными органами, но в камере её просветили, что сидеть ей без предъявления обвинения по закону положено не больше двух суток. Сокамерницы пытались выяснить, за что Ольгу задержали, но из её объяснений выходило, что она и сама не знает. Когда до истечения срока оставался час, её вызвали к следователю.

– Здравствуйте, Ольга Николаевна, присаживайтесь, – указал ей на стул Иван Андреевич.

– За что меня посадили? – вместо приветствия строго спросила Ольга.

– Никто вас еще не посадил, – поправил её Одинцов, – на двое суток у нас могут задержать, а не посадить, по подозрению в совершении преступления.

– Хорошо, в чём меня подозревают?

– У вас как с нервами? – спросил следователь и налил из графина стакан воды. Стакан он поставил перед задержанной. – Это на всякий случай. Вы не ответили мне на мой вопрос.

– А вы не ответили на мой.

– Здесь вопросы могу задавать только я. Ладно, с нервами я вижу у вас всё в порядке.

Одинцов встал и подошёл к окну. И снова чердак дома на противоположной стороне улицы показался ему подозрительным. Он ощутил на теле бронежилет, но уверенности он ему не прибавил. Терентий стреляет дуплетом. И если первый выстрел будет в голову, бронежилет не спасёт.

– Где вы проживали после возвращения из Германии, Ольга Николаевна? Не надо, не отвечайте. Я сам вам расскажу. Проживали вы у Олега Кривцова в квартире, которую он снял накануне вашего приезда. Как вы с ним познакомились, и почему остановились именно у него, меня не интересует. Это ваше личное дело, хотя и выглядит это слегка легкомысленно с вашей стороны.

– Русские своих в беде не бросают, – тихо проговорила Ольга.

– Это, каких своих? В какой беде? Вы это о чём?

– Фильм такой есть. Называется «Брат». Эта фраза из фильма. Я помогла Олегу, а он помог мне.

– Вот вы о чём. Не знаю, из каких бед вы друг друга выручали, но главная ваша беда не в этом. Вы поселились не у Олега Кривцова, вы поселились у профессионального киллера, Терентьева Павла по кличке Терентий. Надо сказать, что свою работу он всегда выполняет отменно, ни одного промаха. На его счету полтора десятка угробленных жизней, угробленных за деньги. Мы давно мечтаем его поймать и упрятать за решетку.

– Что же вы его до сих пор не поймали? Он, по-моему, и не скрывался, – слова следователя не произвели на Ольгу ожидаемого впечатления. За двое суток, проведенных в камере, она усвоила, что верить следователям и дознавателям нельзя. – Кроме того, я вам не верю. В нашем городе не может быть никаких киллеров просто по определению. Им тут делать нечего. Не хотите же вы сказать, что работать наш общий знакомый выезжал за границу, или в Москву, в крайнем случае? Одно удивляет, киллер, на котором столько жертв, спокойно себе живёт, вы знаете даже где, и ничего не предпринимаете. Вам не кажется это странным?

Одинцов не ожидал от задержанной такой реакции:

– Мы за ним следили, хотели выявить его связи, – нашёлся он, – поэтому и вас подозревали в соучастии.

– Меня? Вы же прекрасно осведомлены, что меня больше года не было в стране. Какое соучастие?

– Мы должны были убедиться.

– Убедились? Тогда прошу меня освободить.

– Насколько я понял, если он вам позвонит или повстречается, вы мне не сообщите?

– Вы правильно поняли.

Одинцов пожалел, что не подбросил ей наркотики сразу при задержании, хотя такая возможность была. Но её бы тогда передали в управление по борьбе с незаконным оборотом наркотических веществ. Тогда про нее можно было не вспоминать.

– Ну, ничего, – подумал он про себя, – ты только выведи меня на Терентия, – а потом я тебя оформлю по полной программе. Сядешь ты у меня лет на десять. Это я тебе гарантирую.

– Хорошо, я вас о вашем друге предупредил. Вам решать, как себя вести. Вы свободны, – Одинцов велел конвойному увести задержанную.

После её ухода он задумался. Что-то его тревожило после разговора с этой женщиной, но он не мог понять сразу что? Что-то тут не сходилось, отличалось от обычного хода вещей. Наконец, он понял. Обыкновенная образованная женщина не увидела в нём, старшем следователе следственного комитета, истины в конечной инстанции. Она ему не поверила. Она приняла сторону наёмного киллера, а не следователя. Почему? Неужели для неё совершенно очевидно, что он, Иван Андреевич Одинцов, печется о соблюдении законности в самую последнюю очередь? Что, прежде всего, его волнуют личные интересы? И именно из-за этого он её и задержал, и продержал в камере двое суток, а теперь просит содействия. Может быть, он неверно построил разговор с ней? Он рассчитывал увидеть простую легкомысленную особу, а всё оказалось совершенно не так. Иван Андреевич с тревогой осознал, что его методы работы, его тайные помыслы о власти и деньгах, по его разумению являющихся условием этой власти, для людей образованных и думающих секретом не являются. Даже не в этом конкретном случае, а вообще, системно. Опираться в своей деятельности он может только на тех граждан, среди которых он и ожидал увидеть сегодняшнюю собеседницу. Против думающих же надо бороться, на них рассчитывать нельзя. Это враги, они могут помешать. Слава Богу, что таких меньшинство.

Поразмышляв подобным образом, Одинцов уверился в необходимости сделать из Ольги Шевелевой торговку наркотиками. Это было необходимо, это было обязательно и не только ему, а системе, в которой он жил и работал.