Текст книги "Стая"

Автор книги: Владимир Сухарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 36

Сегодня, не смотря на то, что вся страна ещё продолжала праздновать, в следственном отделе был обычный рабочий день. Ближе к вечеру следователи, которые целый день провели за распитием кофе, и пустыми разговорами в курилке, стали расходиться по домам. Одинцов и Борисов вместе вышли из здания следственного отдела. Иван Андреевич предложил Игорю подвезти его до дома, так как тот сегодня был без машины, но тот вежливо отказался и заспешил на трамвайную остановку.

Одинцов взглядом проводил своего юного коллегу Игоря Борисова. Одинцов даже пожалел этого молодого парня, но не надо было тому лезть туда, куда не следует. А раз уж полез, то пусть и расплачивается.

– Терентий сделает свое дело, – уверенно размышлял Одинцов, – никаких суток ему, конечно, не будет. Дадоновское войско будет наготове и живым его не отпустит. Кроме того, надо и Крыленко туда послать для страховки. Вместе ведь кашу заваривали, пусть тоже участие примет. Конечно, я Терентия немножко надул с этими сутками, но как говорится, обмануть бандита не грех. Ведь есть же у уголовников поговорка, что, мол, мента обмануть не в падлу, а я чем хуже?

Он всё ещё смотрел вслед удаляющемуся трамваю, и уже собрался отправиться к своей машине.

– Иван Андреевич? – окликнули Одинцова.

Из шикарной черной иномарки на Одинцова смотрели холодные, проницательные глаза. Где-то раньше Одинцов их уже видел, но не мог вспомнить где.

– Садитесь, нам по дороге, – уверенно пригласил его человек из машины.

Одинцов за время работы в следственных органах давно привык ничего не бояться и направился к сверкающей хромом иномарке. Иван Андреевич открыл дверь и уселся на заднее сиденье. В машине никого более не было кроме, сидевшего за рулем, обладателя этого не очень приятного взгляда.

– Моя фамилия – Иванов, – представился незнакомец.

Одинцов не понимал еще, как ему следует себя вести, поэтому набрался сарказма и ответил:

– Тогда, я – Сидоров.

Иванов улыбнулся:

– Нет, вы не Сидоров, вы Одинцов Иван Андреевич, старший следователь следственного отдела следственного управления, ну и так далее. Если у вас есть желание, могу рассказать вашу биографию, семейное положение, перечислю всех ваших любовниц, назову марку вашего любимого коньяка и даже отвечу, в каких зубах у вас стоят пломбы. Но я думаю, что вы и сами это знаете.

– Вы ясновидящий? – ухмыльнулся Одинцов.

– Нет, но все знать – моя работа.

– Наверное, хорошо платят?

– Не жалуюсь.

Одинцов не мог понять, кто этот человек и чего ему надо, поэтому не на шутку начал тревожиться. Когда машина плавно двинулась в сторону проспекта, стараясь держать себя в руках, он спросил:

– Вы меня позвали покататься?

– Нет, что вы? – возразил Иванов, – я предлагаю вам работу.

– Я уже трудоустроен и неплохо, – ответил Одинцов.

Иванов помолчал. Потом остановил машину у обочины и, повернувшись к Одинцову, медленно проговорил, тщательно выговаривая каждое слово:

– Я вам уже говорил, Иван Андреевич, что все про вас знаю. Если я так говорю, то это означает, что мне известен не только цвет ваших трусов, но и нечто большее. У меня есть доказательства, что вы взяточник, что вы прекрасно фабрикуете дела. Я знаю, что вы только что прекратили дело по убийству Седова младшего. Убийцей по вашей версии оказался некто Николай Лыков по кличке «Лык». Он убит при задержании. Но настоящего убийцу вы не задержали, а подставили вместо него несчастного Лыкова. Настоящего убийцу вы покрываете. Я даже знаю, для чего вы это делаете. Продолжать?

– Кто вы? – спросил Одинцов.

– Моя фамилия – Иванов, я уже вам представлялся.

– Значит, вы решили меня шантажировать?

– Я этого не говорил, – спокойно ответил Иванов, – я предлагаю вам работу, хорошо оплачиваемую, без отрыва от работы в следственном отделе.

– А если я откажусь? – спросил Одинцов.

– Не откажетесь. Вы любите деньги, любите власть. Этого у вас будет в избытке. Вы умный человек и понимаете, что работать нужно там, где больше платят.

– Но все-таки, – упорствовал Одинцов.

– Вы, наверное, ждете, что я буду вам угрожать? Напрасно. Не будет никакой серной кислоты, наемного убийцы, не будет кляуз вашему высшему начальству. Ничего этого не будет. Все останется, как есть. Но не будет и денег, больших денег. Вы рано или поздно вляпаетесь в своём следственном отделе в историю, и никто вам не поможет. Никто. А то, что вы вляпаетесь – это точно. Уже вляпались. Я даже помог вам, хотя вы об этом и не просили.

– Интересно, каким образом вы мне помогли?

– Вам нужны доказательства? Пожалуйста. Я знаю, что на вас собран достаточный для привлечения к ответственности материал, но вы по-прежнему на свободе и вне подозрений. Вы, видимо считаете, что это проявление альтруизма со стороны вашего молодого коллеги? Напрасно. Это не его заслуга. Кроме того, если бы я не знал, что вам ничего не угрожает, я не стал бы предлагать вам работу. Следователь с подмоченной репутацией, а то и бывший следователь, нам не нужен. Нужно ещё что-то объяснять?

Иван Андреевич быстро прикидывал в уме, о какой помощи идёт речь. Неужели Игорь Борисов не сдал его руководству только потому, что этого не допустил этот самоуверенный и вальяжный человек, назвавшийся Ивановым. Быть не может! Но другого объяснения удивительной осведомлённости своего собеседника он не находил. То, что Иванов не из конторы, во всяком случае в настоящее время там не служит, Одинцов был уверен. Конторских сотрудников в городе было немного, и он в силу служебной необходимости, всех их знал в лицо, да и фамилии помнил. На всякий случай. Никакого Иванова среди них не было.

– Ну, так что, Иван Андреевич?

– А кто работодатель? Не вы же?

– Нет, конечно, нет, – ответил Иванов, – но вам его знать ни к чему, пока, во всяком случае.

– Ну что ж, предложение интересное, – нараспев проговорил Одинцов.

– Ну? – посмотрел на него Иванов, – будем играть в одной команде?

– Команде? Скорее будем бегать в одной стае? Вы это имеете в виду?

– Можете назвать и так.

– Я догадываюсь, на кого вы работаете. Не подумайте, что я принял вас за конторского. Нет, вы не из конторы. Там денег не предлагают, у них свои способы и методы привлечения к работе. В принципе, я ждал подобного предложения, мне, действительно, нужна помощь. Но мне нужно время подумать.

– В таких делах время на раздумье не берут. Я от вас ничего не скрывал, поэтому прошу ответ дать немедленно. Время поджимает, вы сами это знаете. Приходить к вам ещё раз я не намерен. К тому же наши интересы совсем скоро наши интересы пересекутся, уже пересеклись.

– Как же я могу ответить, если мне неизвестно, что я должен делать и как будет оплачиваться мой труд?

– А вы, зануда, – не зло проговорил Иванов. Он достал блокнот, что-то написал на нём и показал Ивану Андреевичу. – Вот ваша зарплата в месяц. Устраивает?

– Цифра вызывает уважение, – согласился Одинцов, – и что взамен?

– То, что понадобится. Например, упрятать надолго верхушку Дадоновской кодлы, а его самого передать нашему работодателю.

– Как это передать? – удивился Одинцов.

– Очень просто. Позвольте, Иван Андреевич, технические детали мы обсудим потом. Если, конечно, вы примете мое предложение. У нас с вами просто не остаётся времени. Давайте говорить откровенно.

– А разве мы не откровенны? – Одинцов почувствовал, что этот Иванов не выложил ещё главных козырей.

Иванов глубоко вздохнул:

– Иван Андреевич, я уже сказал, что знаю про вас всё. У вас есть определённые люди, которые многое могут. Не исключаю, что и снайпер, которого вы покрываете, ваш человек. Доказать это, если понадобиться, дело времени. Но ваши люди становятся всё более самостоятельными, и ваша власть над ними теряется. Процесс этот постепенный, но он идёт. И вы это знаете. А власть ваша ослабевает, так как не подкреплена главным. Она не подкреплена деньгами. У меня тоже есть подобные люди. Они менее профессиональны, но моя власть над ними деньгами подкреплена. Пусть не моими, это не принципиально. Почему мы с вами до сих пор эту власть не потеряли?

– И почему?

– Потому, Иван Андреевич, что мы с вами в своём деле люди исключительные, талантливые. Сейчас, так получилось, что наши интересы немного пересеклись. Мне нужно отправить за решетку Дадоновское войско, а вам оно пригодилось бы на воле. Мне нужен Дадон, но он, видимо, и вам нужен, раз вы его у себя в кабинете принимаете, как родного.

– Вы и это знаете? – удивился Одинцов.

– Я же говорил, что про вас я знаю всё. Далее: меня интересует снайпер, но живой. Вы похоже собрались его зачистить. Об этом не трудно догадаться. Не на охоту же Дадоновские быки собираются? Неужели вы считаете, что если наши интересы пересеклись, мы должны перегрызть друг другу глотки? Зачем? Чтобы наверху остались те, кто нам платит? Но это же нас недостойно! Давайте объединим наши усилия, и мы будем наверху, мы будем заказывать музыку. А эти денежные тузы пусть считают, что правят миром они. Нам-то что? Нам известность ни к чему. Я не прав?

– Слишком откровенно, – только и сказал Одинцов. Слова собеседника произвели на него впечатление. По сути, этот Иванов сказал то, что Иван Андреевич давно в себе вынашивал. То есть для его структуры давно не хватало денежной составляющей, которая бы укрепила его власть над ней. И Одинцов давно мечтал, что какой-нибудь олигарх местного значения сам попросится по его крышу. После окончания праздников он даже собирался поговорить на эту тему с Серегиным, которого неплохо знал. Но Серегин был человеком не столько ненадежным, сколько бесталанным. Это только ему самому казалось, что его бизнес процветает и после смерти компаньона. У Ивана Андреевича были другие сведения, что через пару лет от Серегина не останется ничего. Ставить на такую лошадь не имело смысла, да и события последнего дня прошлого года лишний раз подтвердили ненадежность Серегина. Надо было выходить на кого-то другого. А этот Иванов работает на Седова, причем знает сам и, наверняка, доложил уже шефу, что Коля Лыков не убивал его сына. Значит, они оба полагают, что снайпера я знаю и выгораживаю, и тем не менее зовут к себе. Большего цинизма и придумать невозможно. Как говориться, только бизнес, ничего личного, даже если это касается собственных детей.

– Ну, что, я вас не убедил? – Иванов посмотрел на Ивана Андреевича. – Пусть мне платит бизнесмен, а вы перебиваетесь на государственные деньги, неужели мой шеф или то же государство должно править в нашем, отдельно взятом городе? Так, убедил я вас и или нет?

– Убедили. У нас с вами будет своя стая. Я так всё понял? В этой игре мы с вами будем игроками, будем делать вид, что работаем на своих работодателей, а на самом деле будем сообща работать на самих себя. В нашей команде будут играть и мои люди и ваши, а также мы будем пользоваться помощью государства, на которое я работаю. Контора, в которой вы раньше работали, не бескорыстно, конечно, будет нам не мешать, и по мелочи помогать. Вся эта стая под нашим руководством будет оплачиваться Седовым Валентином Петровичем, который будет думать, что во главе стаи он сам?

– Вы верно поняли. Открою небольшой секрет. Седов собирается с моей и вашей помощью свалить теперешнего мэра и занять его место. Весь бизнес он оставляет на меня, так как доверяет мне беспрекословно.

– Вот как? – удивился Иван Андреевич. – Возможно это и так, но насколько я знаю, что у него кроме сына, которого убили, никаких близких родственников нет. А вы – молодец, господин Иванов. Находиться в таком доверии у своего шефа, дорогого стоит. Тут талант нужен. Этим последним сообщением вы отбросили все мои последние сомнения в несомненной пользе объединения наших усилий.

– Тогда пойдем в кафе, выпьем и перейдём на ты. Там же мы заключим устное соглашение о том, чего нельзя в нашей стае. Всё остальное можно.

– Согласен.

Иванов и Одинцов прошли в кафе и расположились за отдельным столиком. Разговор у двух профессионалов, которые решили работать вместе, получился долгим. Одинцов рассказал Иванову о Терентии, Моне Штейне, проблеме с Игорем Борисовым. Иванов молча слушал. Только в конце разговора Одинцов вспомнил, где он раньше встречал этого человека. На каком-то банкете по случаю дня рождения тогда ещё милиции, этот Иванов был представителем от органов госбезопасности. Но только он был помоложе, и фамилия была другая.

Иванов в свою очередь поведал о планах Седова относительно банды Дадона, и его самого, а также стрелка, у которого Дадон собирается отобрать уплаченные деньги.

Новые партнёры согласовали свои действия, чтобы никого не обидеть и самим получить нужные результаты. Одинцов остался доволен результатом беседы. А когда Иванов сообщил, что тоже вышел на Моню Штейна, но совершенно с другой стороны, то произвёл на Одинцова сильное впечатление своим подходом к решению профессиональных вопросов.

– Ну что ж, в такой связке можно и порысачить, – подумал Иван Андреевич.

– А он, действительно специалист, – решил Иванов, – с таким партнёром мы скоро весь город на уши поставим, а то и выше поднимай.

Они выпили на брудершафт и перешли на «ты».

– Борисова убирать не следует. Особенно так, как ты задумал. Он завербован конторой, и там не очень этому обрадуются. Лучше бы автомобильная катастрофа или болезнь. Не поздно еще отменить операцию?

– Боюсь, что поздно, – посмотрел на часы Одинцов. – Терентий будет работать завтра утром. До утра я его не найду, не пошёл же он домой?

– Конечно, не пошел, – Иванов задумался. – Надо, дело представить так, что это бандиты Дадона целой оравой застрелили юного следователя. В конторе на нас не подумают. Как обложить банду доказательствами, не мне тебя учить. После выстрела, ты всех и заметёшь. Терентий твой, наверняка, под шумок, после выстрела убежит и спрячется. И пусть, никуда он не денется, тем более что баба его в изоляторе мается. Он, наверняка, с ней связи искать будет, на чем и погорит. Стрелка оставь мне, от меня он не уйдет. Обещаю, что жить ему осталось недолго и смерти он сам просить будет.

– Много всяких случайностей в этом деле, – посетовал Одинцов, – наверняка, что-то не срастется и вся затея может быть поставлена под угрозу. Подстраховаться надо. Я туда Крыленко направлю, но он всей информацией не владеет.

– Я сам всё проконтролирую, – Иванов посмотрел собеседнику прямо в глаза, отчего Иван Андреевич даже вздрогнул, – зато дело будет громким, всех Дадоновских бойцов можно будет упрятать надолго, а его самого оставь под подпиской, если он все-таки приедет со всеми вместе. Он же сам на захват стрелка не пойдёт, а останется в машине. Когда он останется без свиты, я его голыми руками возьму и Седову притащу. Он Дадона не пощадит, а мы его на крючок за это и посадим.

– В случае чего, у нас на Седова будет замечательный материал. Организация похищения, незаконное лишение свободы и убийство с особой жесткостью. Это не уход от налогов, тут пожизненное светит. Понимаешь, о чем я говорю?

– Как не понять. Я буду находиться во главе его бизнеса, наследников у него нет. У тебя такой случай уже обкатан. Нет?

– Поражаюсь твоей осведомленности, – Иван Андреевич даже присвистнул от удивления.

Еще немного посидев, партнеры вышли из кафе и уселись в машину Иванова.

– Шикарная у тебя машина, завидую, – искренне признался Иван Андреевич.

– Извини, но тебе такую пока нельзя. Ты же государственный служащий, вопросы появятся. Но, я придумаю, как тебе разбогатеть, причем вполне официально.

– Благодарю.

– Не за что.

Иванов высадил Ивана Андреевича около его «Опеля», одиноко стоявшего возле здания следственного комитета, и уехал. Одинцов достал из багажника щетку и стал счищать снег со своего автомобиля.

– Придумает он, как мне разбогатеть? – ухмыльнулся он про себя, – а то я сам этого не сумел бы. С моей женой нельзя официально богатеть, а то она без штанов оставит.

ГЛАВА 37

Кривцов, несмотря на предположения Одинцова, сразу после встречи с адвокатом приехал к себе домой. Он собрал необходимые ему вещи в небольшую сумку. По всему чувствовалось, что в квартире за время его отсутствия кто-то побывал. Но ничего компрометирующего Кривцов дома не держал. Скоро должен был позвонить Моня Штейн, и он навсегда покинет эту квартиру, к которой даже не успел привыкнуть. Кривцов ещё раз проверил, всё ли он взял, и собрался, уже было, уходить, как раздался телефонный звонок:

– Моня? – сказал в трубку Кривцов.

– Да, приезжайте, все готово. Запоминайте адрес.

– Я знаю.

– Я не дома, я в мастерской, у нее адрес другой, – Моня продиктовал адрес. Голос его показался Кривцову испуганным.

– В штаны наложил, пень трухлявый, – усмехнулся Кривцов.

Он бросил последний взгляд на квартиру, взял сумку и вышел, захлопнув дверь. Пройдя к мусорному контейнеру, он бросил туда ключи от квартиры, они ему больше не нужны. Уложив сумку с вещами в салон «девятки», Кривцов поехал не по указанному Моней адресу, а совсем в противоположную сторону. Он остановился возле банка «АК Барс», где уже много лет арендовал ячейку. Достав паспорт, на который была арендована ячейка он, вместе с представителем банка спустился в хранилище. Открыв ячейку своим ключом, служащий удалился. Кривцов достал из ячейки пакет, в котором были два пистолета с запасными обоймами, немного денег, а также настоящие диплом и свидетельство о рождении Павла Николаевича Терентьева. Закрыв ячейку, Кривцов быстро покинул банк. Уже в машине он положил один пистолет в карман куртки.

Он немного покружил по городу, но вроде бы никто за ним не следил. С трудом отыскав мастерскую Мони, Кривцов припарковал машину и зашел в подъезд. Поднявшись на третий этаж, он позвонил в указанную Штейном квартиру. Никто не открывал, за дверью не слышалось никакого движения. Кривцов выругался и толкнул дверь, она оказалась не запертой. Мысленно похвалив себя за то, что взял с собой пистолет, он осторожно зашел в темную прихожую и закрыл за собой дверь. В квартире пахло то ли клеем, то ли краской. На улице еще не совсем стемнело, и в комнаты через окна проникал свет. Кривцов, стараясь ничего не задеть в полумраке, зашел из прихожей в комнату. Тут никого не было. Из этой комнаты вела еще одна дверь, видимо в спальную или кладовку. Кривцов, достав пистолет и сняв его с предохранителя, осторожно приоткрыл ее. От представившейся его взору картины у него засосало под ложечкой и затошнило. Комната за дверью оказалась спальней. Посредине спальни висел Моня Штейн. Ремень, обвитый вокруг шеи, был закреплен за скобу, торчавшую из потолка. Под ногами старика валялась опрокинутая табуретка. Кривцов с трудом заставил себя потрогать руку Мони, она была теплой.

– Что, нравится? – раздался сзади голос.

Кривцов обернулся и увидел человека с холодными, ничего не выражающими глазами. Руки он держал в кармане длинного плаща, и можно было не сомневаться, что у него в кармане пистолет.

– Повесился старикашка, – тем же ровным голосом сказал человек в плаще, – не выдержал бесконечной борьбы с суровой действительностью. Хотел прожить один и вот результат. Одному сейчас не прожить.

– Кто ты? – спросил Кривцов.

– Моя фамилия Иванов. Так вот, об этом старом, глупом еврее. Он ошибся. Он хотел обмануть всех, хотел загрести все один. Этого делать нельзя. Даже волки и те живут стаями. И стоит хотя бы одному пойти своей дорогой, как он тут же превращается из волка в паршивую овцу. А овца – это добыча. Понял, сынок? Время волков-одиночек уже прошло.

Кривцов молчал. Он никак не мог сообразить, что же делать дальше. Моня мертв. Документов нет, и не будет.

– Что же ты молчишь, а Терентий?

Кривцов вздрогнул.

– Ты, видимо, собирался умыкнуть за границу. Старикашка тебе и паспорт изготовил. А ведь ты обещал что-то одному нашему общему приятелю. Или как там у вас, мента обманывать не в падлу?

– Чего тебе нужно? – грубо оборвал Кривцов.

– Вообще-то мне нужно нарезать из твоей кожи ремней, но я хочу тебе дать шанс. Я не из полиции.

– Я вижу.

– Молодец, сообразительный. Кто тебя нанял убить Седовского сынка?

– Я его не знаю. Принес деньги, показал адрес и будущий труп. Остальное – мое дело.

– Может быть и так, – согласился Иванов. – Ты, Терентий, убил сына моего хозяина. Даже если я очень попрошу, он тебя к себе не возьмет.

– В стаю? – насмешливо спросил Кривцов.

– Называй, как хочешь. В стаю, так в стаю. Он тебя прикажет четвертовать, как только узнает, что ты у нас в руках. Я понимаю его отцовские чувства, хотя я бы тебя взял. Не скрою, стрелок ты чудный, а профессионалов я уважаю. Я знаю, о чём ты договорился с нашим общим другом. Завтра поутру ты должен застрелить следователя из комитета. Ты не хочешь этого делать, но у тебя нет другого выхода. Твоя дамочка у ментов сидит. У неё будет очень незавидная судьба, если ты не выполнишь обещание.

– Чего ты от меня хочешь? – настаивал Кривцов, а сам внутренне приготовился к прыжку.

– Я хочу знать, кто тебе принёс деньги от Дадона. Кто твой, если можно так выразиться, менеджер?

– И после того, как я скажу, ты меня прихлопнешь? Нашёл лоха.

В это время где-то в углу комнаты мяукнула кошка. Иванов на секунду повернул голову, и этого было достаточно. Кривцов нанес ему мощный удар в солнечное сплетение. Тот согнулся и тогда Кривцов коротким, резким крюком распластал его по полу. Достав веревку Кривцов связал Иванову руки, затем, обыскав его карманы, нашел там, изготовленный Моней заграничный паспорт. Он быстро его пролистал, виза была открыта во многие страны. Тут же лежал и паспорт на имя Терентьева Павла Николаевича с фотографией Рыжего.

– Спасибо, Моня, – сказал Кривцов. Потом быстро спустился из квартиры и, запустив мотор, рванул с места.

Очухавшийся через пару минут Иванов, позвонил Одинцову:

– Всё по плану, Иван Андреевич. Документы он взял, но копии с них я успел снять.

– Что Моня?

– Моня повесился. Ты проследи, чтобы смерть криминальной не признали.

– Хорошо, прослежу. Ты думаешь, он завтра сработает?

– А куда он денется? Его краля же сидит у вас в обезьяннике.

– Ты обещал завтра, сразу после акции Терентия положить.

– Обещал, сделаю. Человек уже предупреждён и завтра он Терентия подстрелит. Только людей побольше пригони, чтобы неразбериха была.

– Да, людей надо побольше. Я уже распорядился, Крыленко всех свободных подтянет. Дадоновских будет человек восемь бойцов. Все основные будут, кроме самого Дадона.

– Бери всех.

– Конечно, я постараюсь. Если Терентия подстрелят на месте, то я сделаю его членом банды Дадона. А если он смоется, то ты обещал….

– Я помню.

– Тогда до завтра?

– До завтра.

Иванов вышел из дома, череп раскалывался от удара, нанесённого Кривцовым.

– Чего не сделаешь, ради общего дела, – подумал Иванов, и посмеялся про себя получившейся тавтологии.

Он сел в машину и поехал на квартиру к Седову. Они сидели в каминном зале друг напротив друга и потягивали красное вино.

– Валентин Петрович, – начал Иванов после обычных приветствий и разговоров о новостях, – думаю, что завтра днём Дадон будет у нас в руках.

– Наконец-то, – сразу потерял меланхоличный вид Седов, – как же это тебе удалось? У него же бандитов полно, охраны.

– Как удалось не важно, важен результат.

– Это верно. Куда ты хочешь его поселить?

– Прошу разрешения воспользоваться нашей загородной резиденцией. Там тихо и больше возможностей получить удовольствие от беседы. Да и Дадон, ведь, не обычный гость.

– Да, гость долгожданный. Тогда ты начинай с ним общаться, а когда он дойдёт до определённой кондиции, дашь мне знать. Тогда и я подключусь.

– Как пожелаете, Валентин Петрович.

Седов достал толстую сигару и предложил Иванову, но тот отказался.

– Что со стрелком? – спросил Седов, раскуривая сигару, – нашёл?

– Найти-то нашёл, но он уже мёртв.

– И чья это работа?

– Дадон меня опередил. Как я ни старался, но наши возможности не беспредельны.

– Ах, сукин сын этот Дадон, – не зло проговорил Седов, – придётся ему и за это держать ответ.

– Придётся, – согласился с готовностью Иванов. Он был твёрдо уверен, что после даже пары часов пребывания в загородной резиденции Дадон признается в чём угодно. Даже в убийстве президента Кеннеди, не то, что какого-то стрелка.

– Теперь расскажи про этого следака из комитета. Как с ним идёт дело?

– Я с ним встречался.

– Ну?

– Ничего с ним не получилось. На нас он работать не захотел.

– Почему?

– Не знаю, я предложил ему ту сумму, которую мы с вами обговаривали. Он не согласился. По-моему он считает, что стоит гораздо дороже.

– Ишь ты, наглец какой. Все себя ценят, но не до такой же степени. Тебе не будет обидно, если я ему предложу больше, чем тебе?

– Нет, не будет. Но это еще не всё. Он сказал, что помимо ежемесячной заработной платы ему необходима сумма единовременная. Что-то типа вступительного взноса. Только получив эту сумму, он согласится начать работать.

– Что за сумма?

Иванов написал на листке цифру и показал Седову. Он давно уже прикинул, сколько нужно денег для содержания всей, начинающей стремиться к самостоятельности, структуры, некогда созданной Одинцовым.

– Он что, совсем с ума сошёл? – возмутился Седов. – Он, что генерал? Или министр внутренних дел? Он простой следак! Откуда такие потребности?

– Я не знаю. Что он сказал, то я и передаю. Но обратите внимание, что он уже вывернулся из того положения, в котором оказался. Причем, это положение грозило ему не только концом карьеры, но и сидкой на долгие годы. По моим сведениям к нему нет никаких претензий, все подозрения в отношении его не подтвердились. Согласитесь, что в таком гадюшнике, как правоохранительные органы, вывернуться в такой ситуации почти невозможно. А он смог!

– Ладно, я подумаю. Хотя чего думать, он нам нужен! Скажи нашему финансовому гению, чтобы выдал тебе эту сумму и снова поговори со следаком. Работа для него уже есть. Дадон же не может просто так пропасть, нужно это по правильному оформить, чтобы к нам вопросов не было.

– Понял, всё будет сделано. Я думаю, что, получив требуемую сумму, он согласится.

– Я тоже так думаю.

Дальше разговор дел не касался и скоро Иванов откланялся.